Уже в начальный период своего существования христианство не представляло собой единую в административном отношении церковь. Процесс утверждения Символа веры на Вселенских соборах продемонстрировал серьезные расхождения между западным христианством (католицизмом) и восточным христианством (православием). На территории западной части Римской империи существовала единственная Римская католическая церковь,обязанная своим основанием деятельности апостола Петра, проповедовавшего в Риме и нашедшего там свою мученическую кончину. Во главе этой церкви стоял римский папа(от лат. pappas – отец, отче), в I–II вв. выполнявший небезопасные функции священника римской христианской общины (несколько римских пап были казнены или погибли от рук солдат императора). Позже папа стал римским епископом, а впоследствии получил в свои руки власть над громадными территориями Италии, Галлии, Германии и Англии. В VII в. представителями католической церкви была изготовлена фальшивая грамота (так называемый «Константинов дар»),в которой будто бы римский император Константин I (306–337) в благодарность за духовное наставление и избавление от мучившей его проказы передавал в дар римскому папе в церковное управление всю западную часть империи.
      Зародившись в восточной части Римской империи, православиев отличие от католицизма не подверглось жесткой централизации, а представляло собой конгломерат (совокупность) нескольких отдельных церквей, возглавляемых отдельными патриархами. Наиболее уважаемыми и старыми из этих церквей были четыре: Константинопольская (ее патриарх формально продолжал считаться главой всей Восточной церкви), Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская (являвшаяся самой древней патриархией на том основании, что первым епископом иерусалимской общины бы Иаков, брат Иисуса). Но просветительская деятельность этих церквей привела к тому, что во многие страны Восточной Европы христианство проникало именно в его православной трактовке. К числу таких стран относились Сербия (кон. IX в.), Болгария (865 г.), Румыния (IV–V вв.) и др. Таким образом, можно говорить о том, что православному крещению подвергались не отдельные страны, а племена, проживавшие на территории будущих суверенных (независимых) государств. Формально эти племена считались независимыми, но признание церковного авторитета одной из православных церквей (как правило, речь шла о Константинопольской патриархии) делало их подвластными, пусть даже в церковном вопросе, Византии. Такая позиция, устраивавшая вождей этих племен на начальной стадии взаимоотношений, переставала их удовлетворять в дальнейшем, когда на племенных территориях начинали складываться отдельные государства, предпочитавшие и в отношении вероисповедания придерживаться независимости. Воспользовавшись кризисом Константинопольской патриархии, связанным с нашествием турок на территорию Византии в XIII–XIV вв., Болгария, а вслед за ней и Сербия предпочли объявить свои церкви автокефальными(независимыми) от остальных церквей православного толка.
      Трения между основными направлениями христианского вероучения возникли вскоре после VII Вселенского собора (787 г.), который официально признается сторонниками православной церкви последним Вселенским собором. В основе церковных противоречий лежат не только разночтения чисто догматического характера, основным из которых является дополнение католиками к Символу веры «filioque» (в переводе с лат. – «и от сына»). Смысл этого дополнения состоит в том, что Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына. Важным фактором окончательно разрыва церквей явились политические причины. Их суть заключалась в противоборстве итальянских правителей и Византийской империи, некоторое время успешно осуществлявшей экспансию на территорию Апеннинского полуострова.
      Первым шагом к разрыву стала схизма(церковный конфликт) 862–870 гг., спровоцированная действиями византийского императора Михаила III, который низложил константинопольского патриарха Игнатия и возвел на его место Фотия, бывшего по своим убеждениям абсолютно светским человеком. Римский папа Николай I счел этот момент удобным для доказательства своего могущества и выступил с осуждением нового патриарха и требованием возвращения на патриарший престол Игнатия. Фотий, возмущенный вмешательством римского папы во внутренние дела Константинопольской патриархии, созвал в 867 г. собор, который выступил с осуждением инициативы папы Николая I. Но в этот момент ситуация резко изменилась, поскольку покровитель патриарха Фотия византийский император Михаил III был убит, а взошедший на престол Василий I произвел «рокировку», поменяв действующего патриарха на его предшественника Игнатия (870 г.). Однако и эта кандидатура не устроила римского папу, чему способствовало очередное обострение отношений из-за церковного подчинения Болгарии, которая приняла христианство в его православном варианте, но находилась в сфере интересов католической церкви. Через несколько лет Игнатий умер (879 г.), а на его место вновь взошел Фотий, вынужденный согласиться на взаимовыгодный обмен: римский папа Иоанн VIII отменял анафему(отлучение от церкви), наложенную на Фотия, но взамен получал в свое подчинение Болгарию. Выполнение оговоренных условий договора оказалось односторонним. Фотий с большими торжествами вновь взошел на патриарший престол, но отдавать Болгарию под юрисдикцию римского папы не торопился. В 880 г. на Константинопольском соборе, объединившем патриархов всех восточных церквей, Фотий был оправдан по всем пунктам обвинения, предъявленного римской католической церковью, и был официально признан в патриаршем звании. Этот конфликт, не вылившийся в долгое противостояние, стал «первым звонком» неутихающих противоречий, окончательное обострение которых произошло в 1054 г. и завершилось официальным разделением церквей, отныне разделивших христианство на два различных направления.

      Возвышение папства, связанное с наметившимся расколом прежде единого христианства на две ветви и сосредоточением в руках папы римского не только церковной власти над всей Западной Европой, но и значительной части светского влияния, имело обратную сторону. Резко выросший престиж наследника святого Петра (так нередко называли пап, намекая на происхождение их власти от первого руководителя римской христианской общины – апостола Петра) делал его место предметом политических интриг и закулисной борьбы между кардиналами и заинтересованными в совершающемся выборе внешними силами. Если в первые века нашей эры престол римского первосвященника был просто опасен, впоследствии олицетворял лишь одну из многих церквей христианского мира, то теперь он стал ареной настоящей борьбы, что не замедлило сказаться на моральных качествах людей, стремившихся им завладеть. Период VIII–XI вв. – время морального упадка римского папства, постоянной смены пап, многие из которых, будучи сугубо светскими людьми, и священнический сан принимали только для того, чтобы забрать в свои руки громадную власть, светскую и духовную. Показателен случай папы Формоза (891–896), преемник которого Стефан VII (896–897) проникся настолько сильной ненавистью к своему предшественнику, что приказал вырыть его труп и подвергнуть его судебному разбирательству, в результате которого тот был осужден и выброшен в Тибр. Нередки были случаи, когда папы сменяли друг друга на троне, после чего свергнутый кандидат вновь возвращал себе папский престол. Так, Бенедикту IX в XI в. удавалось восстанавливать свое право на папский престол несколько раз, причем, что характерно, чаще всего он сам отказывался от своей должности, продавая ее очередному кандидату.
      Согласно старинной поговорке, что «рыба гниет с головы», вся остальная католическая церковь не оставалась безучастной к происходившему с ее верхушкой: смешение светской и духовной властей, а также коммерциализация распространилась на все здание церкви, пронизав ее от верхних до нижних этажей. В среде феодалов широко практиковался обычай покупать должности священника, епископа или даже архиепископа. Обычный рыцарь мог позволить себе купить должность священника и вершить над своими слугами как суд светский, так и суд духовный. Барон или граф покупали должность епископа и становились тем самым наместниками католической церкви над отдельными городами или целыми областями. Обычай купли-продажи церковных должностей даже нельзя назвать коррупцией в современном смысле этого слова, поскольку взимание оговоренной суммы происходило вполне официально, с выписыванием расписки или квитанции. Значительному смягчению подвергся и церковный целибат(обет безбрачия, даваемый священником при вступлении в сан), поскольку многие кардиналы, да и простые священники, открыто сожительствовали с женщинами, а дети, прижитые в подобном «гражданском браке», усыновлялись близкими или дальними родственниками, приобретая фамилию и значительные права. Подобное смешение властей привело в XI в. к еще одному нововведению, которое показалось бы диким ранним иерархам христианской церкви, – вассальной обязанностью духовенства стала военная служба. Священники, призванные выполнять миротворческую функцию, отныне становились полноправными участниками феодальных междоусобиц, причем далеко не самыми миролюбивыми. История сохранила немало примеров когда епископы активно вели свои войска на штурм вражеских стен или на ополчение соседнего феодала.
      Значительно выросла социальная дифференциация духовенства. Оно разделилось на обладателей приходов или отдельных епархий (священники, епископы, архиепископы), которые обладали значительными доходами благодаря сбору платы с населения за отпущение грехов (так называемые индульгенции),и нищенствующих монахов, которые зачастую не имели своего собственного прихода и были вынуждены проводить время в скитаниях по чужим землям. Естественно, что такое положение не устраивало многих представителей духовенства, которые пытались вернуть церковь, погрязшую в мирских нуждах, к служению христианской вере. Наиболее известным оказалось Клюнийское движение, получившее свое наименование по названию монастыря Клюни во Франции и постепенно получившее значительно влияние. Начавшись еще в конце X в., оно выступило за отделение церкви от светской власти и возвращение к соблюдению основных христианских заповедей. Симптомом изменений, происходящих не только на уровне отдельных монастырей, но и в самой верхушке католической церкви, стало избрание на папский престол воспитанника Клюнийского монастыря Григория VII (1073–1085), который впервые посмел вступить в открытый конфликт с могущественным императором Священной Римской империи Генрихом VI (1056–1106), отстаивая приоритет духовной власти над властью светской. В 1075 г. собранный Григорием VII Латеранский собор вынес постановление, согласно которому запрещалась продажа церковных должностей, а избрание священников и епископов становилось отныне внутренним делом католической церкви, неподконтрольным светским правителям. Воспользовавшись раздорами среди немецких князей, многие из которых открыто выступили против императора, папе Григорию удалось заставить Генриха VI склонить перед ним свое колено, признав верховенство римского папы. Конечно, борьба между светскими правителями и властителями духовными не была на этом закончена, но значительного успеха папству удалось добиться.
      Увеличившийся авторитет папской власти и выросшее экономическое могущество католической церкви позволило высшим представителям духовенства реализовать план по распространению своего влияния за пределы Европы, пусть даже насильственным путем. Эпохальным событием как в истории христианской церкви, так и в истории всей средневековой Европы стал 1096 г., поскольку именно в этом году папа Урбан II (1080–1099) на Клермонском соборе провозгласил крестовый поход на «неверных» (мусульман), аргументируя необходимость насильственного захвата Ближнего Востока поиском и сбором сохранившихся христианских реликвий (например, Гроба Господня). Итогом I Крестового похода (1096–1099 гг.) стало освобождение Иерусалима и создание на завоеванных территориях нескольких мелких государств, а также духовно-рыцарских орденов госпитальеров и тамплиеров, которые стали послушными проводниками папской воли в процессе борьбы с иноверными и еретиками. Правда, последующие походы не сумели повторить успех первого, и уже в 1187 г. турки смогли возвратить себе Иерусалим, после чего обо всех захватнических планах в отношении Ближнего Востока можно было говорить только как о ничем не подкрепленных авантюрах. Некоторое исключение составляет IVКрестовый поход (1204 г.), во время которого крестоносцам удалось захватить Константинополь и раздробить Византийскую империю, основав на ее месте Латинскую империю с центром в г. Никее, но и этот успех оказался недолговечным. Уже в 1261 г. власть латинского императора, поддерживаемого католической церковью, оказалась свергнута, а возрожденная Византийская империя вступила в кратковременный период величия, оказавшийся, к сожалению, последним в ее долгой истории.
      Период XIII в. стал временем появления в рамках католической церкви нового учреждения, название которого до сих пор сохраняет оттенок загадочности и священного ужаса. Речь идет об инквизиции(от лат. inquizitio – исследовать, расследовать), существование которой принято датировать 1252 г., когда римский папа Иннокентий IV (1243–1254) официально разрешил использовать пытки в тех судебных делах, где речь шла о нарушении интересов церкви. На протяжении XIII–XVI вв., на которые падает наибольшее количество инквизиционных разбирательств, тысячи людей (в числе которых был и Джордано Бруно) оказались обвинены в ереси и приговорены к мучительной смерти, единственным поводом для чего были признания, выбиваемые с помощью изощренных пыток. Несмотря на то что уже в XVIII в. инквизиция практически прекратила активную деятельность, сосредоточившись не на наказании отступников, а на внесении еретических книг в Index Librorum Prohibitorum (Индекс запрещенных книг), ее фактическое запрещение произошло в начале XIX в., а юридическое упразднение инквизиции последовало только в 1966 г.
      Папство же в конце XIII в. впало в новый период упадка, который был спровоцирован конфликтом папы Бонифация VIII (1294–1303) с французским королем Филиппом IV Красивым (1285–1314). Во время понтификата Бонифация стали заметны тревожные симптомы упадка католической веры, о чем свидетельствовало увеличение способов взимания различных поборов в пользу церкви, а также нравственное падение представителей духовенства. Характерно высказывание самого папы Бонифация: «Клирики должны говорить то, что говорит народ, но это еще не означает, что они обязаны верить в то, во что верит народ». Выдвинув утверждение о божественном происхождении власти папы, Бонифаций VIII потребовал от светских правителей признания верховенства духовной власти, однако его претензии натолкнулись на жесткий ответ французского короля Филиппа, который в начале XIV в. сумел приступить к процессу централизации Франции и не желал терпеть посягательств на свою собственность пусть даже со стороны папы римского. Канцлер французского короля Филипп Ногарэ захватил папу в его собственном дворце, что привело к скоропостижной смерти Бонифация и к выборам нового папы, которые прошли под бдительным контролем французского короля. Новый папа Климент V (1305–1314), избранный под давлением Франции, был вынужден согласить на перенос своей резиденции из Рима в южно-французский город Авиньон, что положило начало Авиньонскому пленению пап(1305–1378), ставшему символом упадка и беспрекословного подчинения наследника Святого Петра воле светских правителей.
      Только к концу XIV в. католическому духовенству удалось, воспользовавшись затруднительным положением Франции, связанным с ее участием в Столетней войне (1337–1453), вернуть свое местоположение в исторический центр всего католического мира – Рим. К сожалению, изменение местоположения папского престола, хотя и позволило устранить непосредственную зависимость церковных дел от светской власти, но не решало проблемы, которые нарастали внутри самого католичества. Все больше священников призывали руководство католической церкви к проведению реформ, которые могли бы послужить подъему ее морального и политического авторитета в глазах всего христианского мира. Симптомом раскола в рядах самого духовенства стало появление антипап,которые поддерживались значительной частью духовенства и зачастую подвергали анафеме самих пап, избранных конклавом (собранием) кардиналов. С целью решения накопившихся догматических и институциональных проблем был созван Базельский собор (1431–1449), которому удалось найти пути устранения гуситской ереси,распространившейся в Австрии и Чехии, но объединить католичество с помощью принятия определенных декретов не удалось и этому собору, поскольку папа Евгений IV (1431–1447) созвал альтернативный собор во Флоренции (1438–1439). В 1439 г. именно на Флорентийском соборе была заключена Флорентийская уния,которая подвела итог под противостоянием Римской и Константинопольской церквей, подчинив Константинопольский патриархат папе римскому. Эта уния не привела к желаемому результату, поскольку Византийская империя, пытавшаяся таким образом привлечь к себе на помощь войска западноевропейских правителей, пала под ударами турков в 1453 г., а Русская православная церковь получила в свои руки существенный повод для выдвижения своих претензий на роль наиболее могущественной среди православных церквей.
      К началу эпохи Возрождения папство не сумело найти необходимых источников и сил для обновления религиозной догматики и института самой католической церкви, что послужило основной причиной возникновения реформационного движения, развернувшегося в Европе в начале XVI в.

      Догматические споры сопровождали всю историю развития христианства (достаточно вспомнить борьбу несториан и монофизитов), но в эпоху Средневековья эти прения оказались облечены в новую форму, вызванную кжизни изменившимися условиями, в которых оказалась католическая церковь. Развитие естествознания и изучение трудов античных мыслителей вынуждало представителей церкви не просто довольствоваться принятыми на веру утверждениями, но стремиться их обосновать. Философии отводилась роль служанки богословия, но пользоваться логическими приемами для подтверждения своих суждений приходилось даже завзятым богословам, поэтому философия являлась обязательным предметом изучения в рамках средневекового университета. Философское обоснование религиозных истин стало основным предметом схоластики,которая заняла ведущее место в интеллектуальной жизни Средневековья. Другое дело – какая роль отводилась философии или, если говорить шире, рациональному познанию в процессе постижения бога и окружающего мира.
      Впервые такой вопрос в виде антитезы (противопоставления) между разумом и верой поставил средневековый философ Иоанн Скотт Эриугена (810–877), который утверждал, что священные тексты обладают непререкаемым авторитетом, но постигать глубину высказанных в Библии идей и этических положений необходимо не только и не столько путем слепой веры, но и путем рационального объяснения и уяснения написанного. «Nemo intrat in caelum nisi per philosophiam» (Никто не восходит на небо иначе, чем через философию) – так в краткой форме он сам сформулировал сущность своей позиции. Согласно преданию обычные прихожане оказались настолько возмущены «еретическим» с их точки зрения утверждением Эриугены, что убили его, а имевшиеся при нем рукописи сожгли. Тем не менее труды философа продолжали переписываться, что привело к их официальному запрещению со стороны Римской католической церкви, причем дважды – в 1050 и 1225 гг.
      В дальнейшем любой богослов оказался перед необходимостью так или иначе решать вопрос о соотношении веры и разума в постижении бога, что привело к образованию двух традиций: рационалистической (схоластика) и интуитивной (мистика). Рационалисты настаивали на том, что разум обязательно должен участвовать в процессе познания, в то время как мистики акцентировали внимание на сверхчувственном, интуитивном соединении души с богом. Вся острота рационалистической позиции прекрасно осознавалась средневековыми богословами, поскольку опасность заключалась в изначальной свободе рассуждения, которое могло привести и к не соответствующим вероучению выводам. Наиболее ярким примером применения философских методов исследования к решению богословских проблем стал знаменитый спор о природе универсалий (общих понятий), разделивший всю интеллектуальную элиту средневековой Европы на два течения: реалистов и номиналистов.
       Реалисты,наиболее ярким представителем которых был богослов Ансельм Кентерберийский (1033–1109), утверждали, что общие понятие существуют в действительности, в то время как единичные вещи служат лишь их несовершенными подобиями, которыми человек вынужден довольствоваться в силу несовершенства своей природы. Номиналисты,суть учения которых оказалась в наиболее четкой форме выражена английским мыслителем Уильямом Оккамом (1280–1349), настаивали на обратном: реальны только единичные вещи, а общие понятия служат лишь именами (на латинском языке nomina и означает «имя»). Такой, казалось бы, весьма отвлеченный как от реальной жизни, так и от религиозной догматики спор имел тем не менее весьма важное значение, поскольку сводился к истолкованию Символа веры. Если вставать на позицию номинализма и трактовать общие понятия как пустые слова, то получалось понимание Троицы как простого соединения трех богов, не имеющее под собой никакой связи, кроме языковой, что само по себе уже тянуло на еретическое высказывание, поскольку нарушало одно из положений Символа веры. Если же придерживаться реалистической позиции, то существовала другая опасность – рассмотрение Троицы как общего и неделимого понятия приводило к логическому выводу, что страдания Иисуса на кресте означали крестные муки всей Троицы, а это утверждение нарушало другое положение основного догмата христианства.
      Вершиной развития средневековой схоластики стало творчество знаменитого итальянского философа и богослова Фомы Аквинского (1125–1274). В своей работе «Сумма теологии» он различает два вида истины: «истина веры» и «истина разума», которые имеют одно божественное происхождение, но различную форму, что не мешает говорить об одном и том же. Разумом можно руководствоваться до тех пор, пока он не опровергает церковных догматов. Если же в процессе поиска истины разум и вера приходят к различным выводам, то доверять следует только вере.
      Другим значимым шагом Фомы в процессе рационального обоснования церковных догматов стала формулировка им пяти доказательств бытия бога.
      1.  Доказательство от движения.Все вещи в мире движутся не сами по себе, а чем-то приводятся в движение, из чего следует, что есть одна-единственная вещь, которая совмещает в себе как само движение, так и его источник, и этой вещью является бог.
       2. Доказательство от причины.Вещи существуют не сами по себе, а по определенной причине, которая существует вне вещей, но поскольку этот ряд не может продолжаться до бесконечности, то необходимо допустить существование первопричины, которая и обусловливает существование всех остальных.
       3. Доказательство от возможности.Существование вещей случайно, поскольку не оправдано необходимостью, но поскольку мир все-таки существует, то это означает, что существует вещь, которая не может не существовать, и этой вещью является бог.
       4. Доказательство от иерархии.Каждый человек содержит в себе душевные качества, причем их содержание неравномерно: как бы ни был красив человек, но всегда найдется другой, который будет еще красивее, поэтому необходимо допустить присутствие существа, которое воплощает в себе предельную норму душевных качеств, которая не может быть превышена. Такой Абсолют, по Фоме, и является богом.
       5. Доказательство от конца.Возникновение каждой вещи случайно, но ее существование целенаправленно. Пусть мир в целом не имеет определенной цели, но каждый элемент этого мира такую цель имеет и стремится к ее достижению. Неотвратимая сила, влекущая все вещи к выполнению содержащейся в них самих цели, и является богом. Целью существования человека является постижение бога, поэтому можно сказать, что бог, предоставляя человеку стремление к цели, дает тем самым возможность собственного познания.
      Эпоху схоластики можно охарактеризовать как краткий в мировом масштабе промежуток времени, когда религия, философия и зарождающаяся наука пытались идти нога в ногу, но с радостью разошлись разными дорогами в тот момент, когда развитие культуры и общества предоставило такую возможность.
      Но не все богословы отстаивали рациональный путь богопознания. Некоторые выступали против приоритета разума, видя в этом пути ограниченность и скованность рамками человеческого мышления, мешающего подняться к слиянию с Абсолютом. В схоластике мистики видели искажение изначального контакта человека с богом, предлагая взамен свои способы восстановления утраченной связи. Наиболее яркими сторонниками мистического направления в богословии стали Мейстер Экхарт (1260–1327) – в католицизме и Григорий Палама (1295–1359) – в православии.