— Бог ты мой, ну почему я такой идиот? — Секара в отчаянии ударил рукой по рулю. — Почему я такой идиот?
      Он кричал, но сам не замечал своего крика.
      Стрелка бензомера уже не вздрагивала, а плотно лежала на нуле. И красный огонек горел ровно. А сзади вплотную, бампер в бампер, держалась оливково-зеленая патрульная машина…
      Время между тем текло привычно медленно. Стены обшарпанных складов плавно проплывали назад, черно-зеленые, слегка размытые. Светло-светло-коричневый, почти белый асфальт, скорее похожий на разлитое шоколадное молоко. Впереди будет ответвление вправо, он еще не видел его, но точно знал: будет.
      Вот он, поворот. Плавно-плавно, без тормозов, сносит так, как должно сносить, кривая выверена до микрона… Секара не знал, как он это делает. Просто делает, и все. Разноцветные баки с мусором, пестрые мешки (но ни единого оттенка желтого и красного), штабеля ящиков… впереди грузчики что-то вытаскивают из фургона, три четверти дороги перегорожено, но проскочить можно. Только сейчас в зеркале заднего вида показывается хищная патрульная машина, черно-сливовые вспышки на крыше…
      Секара, не снижая скорости, просунул машину между фургоном и высоким парапетом тротуара. Без звука и содрогания.
      Налево. Сколько же еще проработает мотор? Минуту? Больше? Насколько больше?
      Сразу три патрульные машины сзади. Конечно, чертовы копы вызвали поддержку.
      Почему я тогда не остановился? Что-то неприятно знакомое померещилось в жестах и чертах констебля, поднявшего жезл…
      Паника. Паника. Просто паника.
      И вот теперь — всё. Тупик, И — одновременно — задергался мотор.
      Секара, не теряя и доли секунды, распахнул дверь и выскочил из еще не остановившейся машины. Повел — скорее, взмахнул — взглядом вокруг. Дальше было три пути: по пожарной лестнице на крышу высокого и слепого, без окон, здания; через бетонный забор; по виадуку, ведущему за забор, в сторону залива, но не видно куда…
      Две патрульные машины тормозят юзом, разом отрезая пути и на крышу, и к забору. Четверо выскакивают, бросаются к нему…
      Форма баклажанного цвета и нечеловечески плавные движения. И бледно-салатные лица с провалами вместо глаз. «Это просто сон, подумал кто-то в Секара. Это просто ночной кошмар. Я скоро проснусь…»
      Но проснуться он не мог вот уже скоро полгода.
      Значит — надо продолжать вести себя. Хоть как-нибудь.
      И он повернулся к нападающим.
      Секара примерно знал, кого копы видят перед собой. Мужчина лет пятидесяти, белый, с лицом изможденным — того землистого оттенка, который выдает смертельно больных. Узкие плечи и тонкие руки. Никакой не соперник для четверых сытых, плотных, обученных и отважных полицейских… Хороших парней. Очень не любящих плохих парней. Обходящихся с ними круто.
      Стой! Руки на стену! Расставить ноги!
      И — взмах дубинки…
      Рука сама идет назад, перехватывая плотную палку посередине. Рывок, хруст. Кажется, полицейский кричит. Раскрытая светящаяся пасть и оливкового цвета зубы.
      Удар в ответ. Звук ломающейся челюсти. Липкие нити повисают в воздухе.
      В этих нитях запутываются и начинают барахтаться полицейские. Им-то кажется, что они бегут и дерутся…
      Секара взмахивает дубиной. Еще один коп складывается пополам.
      Но — за спиной протяжный звук. Это тормоза. Конечно, была же еще и третья машина, и четвертая…
      Он бьет почти наугад и поворачивается. Чтобы бежать. Бежать. Бежать. Отныне и до конца жизни — только бежать и бежать…
      На пути — пухлощекий коп. Губы дергаются. В руках какая-то коробка. Шокер. Ну да. Вылетают и втыкаются в грудь Секара два медных наконечника. За ними тянутся провода. Удар тока воспринимается как острый холод — будто плеснули из ведра воду со льдом.
      Он выдернул наконечники, бросил. Выражения лица полицейского понять нельзя, но Секара догадывается, что он сейчас должен испытывать.
      Пользуясь секундной оторопью, он отшвыривает двоих со своего пути и бросается к виадуку.
      — Стоять! — крик в спину. — Я вооружен! Я стреляю!
      Ступени волнисто стелются под ноги. Две трети пути вверх…
      Удар по спине — доской с размаху. И сразу — будто бы нет правой руки. Секара уже наверху. Под ногами железнодорожный путь, ведущий на причал, настил кончается перилами, лестницы уходят вправо и влево. А впереди — совсем рядом! — берег.
      Рывок. Изо всех сверхъестественных сил. Только бы выдержали перила… толчок!
      Пролететь надо почти сорок футов. С примерно такой же высоты.
      Да! Да! Да! Это полет. Медленный точный полет.
      Кажется, что кромка причала задевает пятки, спину, затылок… нет, конечно же, кажется. Он входит в воду — как хороший прыгун с вышки — без всплеска.
      Дно. Вязкое захламленное дно. Вверху — словно тонкий слой нервной разлитой ртути.
      Секара чувствовал, как выходит из пробитого легкого воздух. Не страшно. Лишь бы не нашли по пузырькам…
      Маккэфри трясло. Он никогда не отличался хладнокровием, а то, что произошло сейчас, выбило бы из колеи любого, даже самого толстокожего…
      — Сержант! Сержант! Вы же слышали, я ему кричал! Я его предупреждал…
      — Я слышал… — сержант Броуди оглядывался по сторонам. — Я слышал, не беспокойся. Что же это за черт?..
      — Я видел, как попал! У него лопнула рубашка на спине… а до этого он просто выдернул из себя электроды…
      — Ну, шокер мог и не сработать, конечно. Но я никогда не слышал, чтобы не сработал тридцать восьмой.
      — Какое — не сработать, сержант! Там просто полыхнуло. Я испугался, что он изжарится, как на стуле. А он просто выдернул электроды…
      — Постой ты про электроды. Если ты в него попал — а я видел, что попал, то тут должно быть кровищи, как на свинобойне. Ты что-нибудь видишь?
      — Ни пятнышка.
      — То-то и оно. Дохляк, который одному полицейскому ломает челюсть, второму ребра, третьему руку. Ты в него шокером засадил — все равно что посветил фонариком. Потом вмазал из тридцать восьмого — после чего он пробежал почти сто ярдов быстрее Карла Льюиса, которому захерачили в задницу стручок мексиканского перца, и прыгнул… Слушай, а может быть, это был стеклянный гоблин? Может быть, он разбился в мелкую-мелкую пыль?
      — Я видел пузыри на воде.
      — Это же бред, Маккэфри. Ты чувствуешь, что это бред?
      — А кто из нас бредит?
      — Наверное, я. Потому что если бы бредил ты, то у меня были бы рога и копыта… Ладно. Мы всё видели оба и в случае чего будем лежать в одной палате. Пошли докладывать начальству…
      …Кукла между тем продолжала убивать.
 
      Агент Скарлет наконец дозвонилась до напарника. Волф снял трубку…
      — Ооо! Еще! Еще! Оооооо! — донеслось до Скарлет. Она отняла трубку от уха и уставилась на нее в ужасе. До сих пор Волф женщинами не интересовался…
      — Волф! Что это?
      — Ох, извини, сейчас я уменьшу громкость, — голос Волфа тоже был громоподобный. — Так нормально?
      — Да…
      — Я изучаю порнографическое видео. Думаю, что в нем имеется сильное инопланетное влияние…
      — Э… видишь ли, Волф…
      Девочка сказала капризно:
      — Я просила шоколадное, а не ванильное!
      Кукла-убийца открыла глаза. Мороженщик изменился в лице. В тот же миг рот и нос его были залеплены огромным комом мороженого…
      — Так вот, — продолжала Скарлет, — я вижу серьезную проблему… Кукла продолжает убивать дружков своей хозяйки. Мне нужна твоя помощь. Сегодня вечером я пойду ее брать.
      — М-м… Не получится. Видишь ли, сегодня вечером я исследую стриптиз-клуб на Сорок второй улице. Там ощущается явное инопланетное влияние.
      — Но кукла убивает парней! Что же мне делать?
      — Главное — не забудь вовремя раздеться.
      — Что?
      — Когда пойдешь ее брать, надень бикини.
      — Но почему?
      — Боже, Скарлет, неужели ты правда до сих пор ничего не поняла? Кукла убивает парней! Ты что, совеем не помнишь инцидент с той куклой-лесбиянкой в Милуоки в сорок втором году? Стань для нее привлекательной, и тогда она не будет воспринимать тебя как угрозу…
      Вечер. Скарлет, обнаженная до пояса, отмычкой тихо-тихо открыла дверь в квартиру, где жила девочка. Правильнее сказать: где кукла-убийца держала в заложниках свою хозяйку…
      Тревожная музыка! Молоток взметнулся для удара!
      Но кукла замерла, пристально посмотрела на Скарлет — и вдруг издала восхищенный свист.
      — Я так спешила, — сказала Скарлет, — что не смогла найти лифчик…
      Она подхватила куклу и скрылась с нею в другой комнате. Несколько минут спустя она вернулась — одна.
      — Вы уничтожили ее? — с ужасом и надеждой спросила девочка.
      — Зачем же? — томно сказала Скарлет. — Она оказалась вполне в моем вкусе очень похожа на Барби…
      Звонок!
      Молдер, не просыпаясь, взял трубку.
      — Телевизор смотришь? — сказал далекий-далекий, как из туннеля, голос. Включай восьмой канал…
      И — чпок. Отбой.
      С трудом приоткрыв один глаз, он нащупал пульт. На экране кукла Барби медленно стягивала с агента Скарлет черные колготки. Шестой канал, седьмой, восьмой.
      Синие огни полицейских мигалок. Молдер машинально включил и видеомагнитофон.
      — …шестьдесят миль, — говорил женский голос. — Загнанный в угол, он вступил в драку с полицейскими и нанес серьезные повреждения троим, прежде чем был обезврежен констеблем Маккэфри. Однако и раненый, он продолжал убегать и совершил головокружительный прыжок с виадука в воды залива. Сейчас полицейские водолазы обследуют дно, но до сих пор никаких признаков… А, вот мы видим капитана Мерсье. Капитан, пару слов для наших телезрителей: что это за типы разгуливают по нашим улицам и что это за полиция, которая не может найти на них управу?
      Капитана Мерсье Молдер немного знал и знал, как он обожает журналистов. Сейчас должен был произойти стремительный выпад, и нахал попятился бы, радуясь уже тому, что у него не перерезано горло. Но нет — Мерсье буркнул что-то невнятное и полез в машину.
      Н-да. Очень странно.
      Но недостаточно странно для того, чтобы заносить это дело в категорию «Секретные материалы».
      Впрочем, впрочем, впрочем… Зачем же тогда звонил Б. Г.?
      — Ты смотришь эту кассету уже сотый раз, — сказала Скалли. — Неужели думаешь, что там осталась еще хоть песчинка ненайденного?
      Молдер молча открутил изображение немного назад, вновь нажал рапид. Еще раз изучил всё: толстую дурочку с микрофоном, озадаченного Мерсье… Кто-то в светлом плаще стоял спиной к камере, и кто-то в штатском темном костюме говорил с ним. Потом их заслонили.
      — Да, — сказал он. — Возможно, ты и права.
      — Он водит тебя за нос. Он уже подсовывал тебе тухлые факты.
      — Да, да. Еще раз да. И тем не менее интересно, почему он обратил мое внимание на этот случай? Понимаешь, что я хочу сказать?
      — Что дезинформация — это тоже информация, если заранее знать, что она «дез».
      — Именно так.
      — А что он сказал конкретно?
      — В том-то и дело, что ничего. Смотри восьмой канал…
      — Ты хотя бы знаешь, почему преследовали этого человека?
      — Он не остановился по команде дорожного полицейского.
      — И из-за этого в него потом стреляли… Похоже, это самое страшное преступление в Америке.
      — Угу…
      Молдер вывел изображение с монитора на принтер, взял в руки еще теплый отпечаток.
      — Знакомый затылок… — пробормотал он.
      Затылок был стриженый и мог принадлежать полутораста тысячам сорока-пятидесятилетних мужчин одновременно.
      — А в этой машине он ехал… — на заднем плане стоял светлый «форд-сьерра». — Ты знаешь, я думаю, нам следует произвести свой осмотр места происшествия.
      — Да, мистер Холмс, — наклонила голову Скалли. — Кстати, ты знаешь, уже доказано: Ватсон был женщиной.
      — Нравы же у них в Англии…
      Капитан Мерсье выглядел очень усталым. И — очень обескураженным.
      — Здесь уже были три детективных агентства, — раздраженно говорил он, — и ни от кого ни малейшего проку, за исключением того, что мои ребята как следует размяли локти…
      — На фотографии люди в штатском, — сказал Молдер. — Как они попали на место происшествия?
      — …проталкиваясь сквозь толпы. Я же говорю: три агентства. Три. И теперь еще ФБР. Какой интерес к этому может иметь ФБР?
      — Скрывшийся похож на одного из фигурантов федерального розыска.
      — Вот как? — подозрительно прищурился капитан. — Как вы это узнали? Мы не публиковали никаких описаний.
      Молдер приклеил к губам казенную улыбку. Я вру; ты знаешь, что я вру; я знаю, что ты знаешь… Но при этом ты знаешь что-то еще. И чего-то побаиваешься.
      — Мне нечего добавить, — сказал капитан. — Когда найдем тело, что-то может проясниться.
      — Кстати, почему так долго не могут это несчастное тело найти? — спросил Молдер. — Место падения известно, течения здесь нет…
      — Здесь страшное дно, — махнул рукой капитан. — Проволока, железные бочки, автопокрышки. Видимость нулевая. Так что…