— Ну перестань же, — сказал Волк, — А еще царевич. Сопли утер хоть бы…
      Сгущались сумерки. Царевич рыдал.
      — Там же написано было: — Коня потеряешь, — увещевал Волк. — Написано ведь?
      Написано. Так чего же ты?
      Царевич прорыдал длинную, полную боли и укора фразу, из которой Волк разобрал только три слова: «темно», «дорога» и «задница». Волк почесал в затылке: служебный долг подсказывал ему одно, милосердие нашептывало другое. Каждый раз Волк зарекался слушать этот шепот и каждый раз не выдерживал.
      — Садись, что ли… — смущенно сказал он; царевич с готовностью полез ему на спину. — Э-э! Только без шпор!
      Быстрым скоком они махнули в тридевятое царство. Там была зима. Поперек дороги стоял огромный амбар, вернее, пробитая в снегу дорога вела прямо к амбару. Волк поскребся в дверь.
      — Хто тама? — голосом Бабы-Яги спросили за дверью.
      — Да я это, открывай, старая, — сказал Волк. — Холодно, ч-черт…
      — Апеть? — удивилась Яга. — Ты ж третье-ву дню прибегал.