Линза была что надо: размером с чайное блюдце, — толстая и тяжелая.
      Замечательная линза. Мишка сидел на скамейке, держал ее в руке и ждал, когда же вновь выглянет солнце. Требовалось закончить начатую надпись: «Козел — козел». Козла сегодня во дворе не было, уехал с родителями в деревню, поэтому писать правду было легко и приятно. Пока что Мишка дошел только до буквы "о" в первом слове.
      Стоял июль, только недавно отцвели тополя, грязный, прибитый дождем пух еще лежал по краям тротуаров. Тополя росли, конечно, везде, но их двор в этом смысле давал сто очков вперед любому другому: там где по три, где по пять деревьев, стриженых, как пудели, а тут — целых восемнадцать, старых, кряжистых, разлапистых и развесистых, по ним лазали, на сучья подвешивали качели, к стволам привязывали веревки для белья и гамаки, а осенью баба Катя из седьмой чуть не на четвереньках ползала между ними, собирая плотненькие коричневые грибочки. Да и пух, которым тополя снабжали весь двор в изобилии, беспокоил только взрослых. Малышне он даже нравился, что-то они из него творили, а люди постарше сгребали пух в кучки, бросали спичку и смотрели, как он горит.
      Взрослые к этому занятию относились настороженно. Черт их поймет, этих взрослых: лежит пух — им не нравится, жжешь его — тоже не нравится…
      — Ух ты! — сказал кто-то рядом. Мишка посмотрел — это подошел Филька из второго подъезда, он подходил всегда бесшумно и всегда сзади и подглядывал; не сказать, что он прихвостень Козла, но приятель.
      Поэтому Мишка спросил достаточно неприветливо: — Чего надо?
      — Линзочка у тебя — класс! — сказал Филька. — Давай меняться, а?
      — Нет, — сказал Мишка. — А на что?
      — Смотри, — сказал Филька и достал из кармана ножичек. Впрочем, не совсем ножичек, скорее крохотный, на ладони весь поместится, меч.
      Крохотный, но совсем как настоящий: витая рукоять, а в набалдашник вделан зеленый блестящий камешек, и еще несколько камешков по крестовине, и лезвие настоящее, голубоватое, а по лезвию тонюсенькими буковками какая-то надпись.
      — Острый — жуть! — сказал Филька. — Я за лезвие схватился — вот! — Он сунул под нос Мишке ладонь. Порез был глубокий, но кровь уже не шла.
      — А где взял? — спросил Мишка.
      — Где-где, — передразнил Филька. — Где-то. Места знать надо. Меняешь?
      Мишка знал, что если попросить, дядя Саша даст еще — у него несколько таких линз от какой-то старой штуки.
      — Давай, ты мне в придачу еще свою «Авиапочту» отдашь, — предложил Мишка.
      Теперь замялся Филька. Отдавать две вещи за одну ему не хотелось.
      — Дай еще посмотрю, — сказал он.
      Мишка дал ему линзу. Филька навел ее на скамейку — дерево сразу задымилось.
      — Здорово! — сказал Филька. — Ладно, давай. Только она у меня дома. Я тебе потом принесу.