Армада 2

Иногда на палубу выходил боцман с пожарным багром и обещал кого-нибудь ближайшего – вытащить вместе с матрасом на палубу и навалять по шее.

На некоторых участках Дона до берега было всего два-три метра и отдыхающий – загорающий народ приветливо махал руками и расспрашивал кто куда и зачем идет-плывет. Чуть в стороне сидела – симпатичная и грустная девушка в открытом купальнике погруженная в свои наверное невеселые мысли…

Заметив наш пароход и нас двоих с матросом стоящих и перекуривающих на палубе – она внимательно посмотрела на нас и спросила – Вы куда плывете?

В Москву – ответил кто-то из нас… Возьмете с собой? – спросила уже чуть веселее она. Залезай – сказал матрос.

Можно было тогда и автостопом путешествовать по рекам. В порту назначения – путешественница находила другой теплоход проходящей через нужную ей точку на карте и рядом с рекой… если время поджимало – то возвращалась из внезапного круиза к себе домой на самолете или поезде…

Мы тогда из Турции везли прямо в Москву чуть меньше двух тысяч тонн мрамора – то ли на ремонт Госдумы то ли для нашего Белого Дома… после его расстрела из танков. Мрамор был одно название много-много цемента и тоненький слой мраморной крошки. Стоило это все переть за тысячи километров?

Возили тогда и минеральную воду и всякие там колы которые тогда еще не разливали у нас воду – везли по воде. Иногда попадались и экзотические грузы – типа оборудования для парка развлечений или почти собранный и готовый Луна-парк. Большая часть влезала в трюма а что-нибудь не стандартное и большое – крепили на палубе…

Правда – встречные пароходы начинали шутить на эту тему… типа серьезных грузов не доверяют что ли?

На речках – не до шуток особо, сложная все таки обстановка. В море просторнее – чем то проще, чем то сложнее… и намного скучнее – в свободное от вахт и авралов время. Поэтому там и шуток больше.

Начинается с подтруниванием друг над другом – штурманов и механиков. Механики обычно говорили «все несчастья – от водки женщин и штурманов».

На что “обиженный” штурманский состав обычно отвечал «хороший механик – это мертвый механик»…

Иногда в просторном машинном отделении – механики что-нибудь перебирали – чинили, и в это время получали с трапа – очередь в спину… из водяного пистолета – это штурманский состав устроил набег на механиков. У механиков в руках обычно были ключи – редко попадающиеся на берегу… типа 55 на 60 или масленки – плюющиеся машинным маслом на несколько метров – так что штурмана обычно очень быстро убегали…

Да и присказка была «Лучше попасть под паровоз – чем под руку механика»…

Шутили даже в официальных – служебных телеграммах в пароходство. Был такой хороший капитан… Иванов. Телеграмма в пароходство – обычно заканчивалась строчкой вместо подписи – КС (капитан судна) Иванов. Телеграммы от него заканчивались проще целую Иванов.

Обычно – при любой поломке на теплоходе – тут же посылается телеграмма в пароходство с кратким описанием случившегося… пока экипаж старается ее устранить самостоятельно – в пароходстве думают-решают чем помочь и как и где лучше чего-нибудь починить.

Пока в пароходстве думали – экипаж устранил все сам и продолжал выполнять рейс.

Тут приходит телеграмма уточните какой вид ремонта может потребоваться? Ответ с борта надо к старой трубе – приварить новый пароход целую Иванов.

На каждом пароходе на баке в сухом трюме обычно был спорт-зал с тренажерами боксерской грушей теннисным столом – ну и так по мелочи вроде гантелей и гирь.

Периодически пароходство централизованно закупало различный спортивный инвентарь – получали его или на базах флота или предавали с другим бортом… где-нибудь при встрече.

Получили циркуляр из пароходства сообщите каким видом спорта хочет заниматься экипаж и где сможете получить инвентарь?

Ответ от КС Иванова Экипаж хочет заниматься КОННЫМ спортом. Лошадей и фураж выслать в Ленинград…

В эфире по радиостанции «Рейд»… тоже иногда шутил. Было это еще во времена СССР и адмирал Колчак тогда был плохим Сидя в ходовой рубке и слушая разговоры судов в этом районе – Иванов запоминал какое-нибудь название нашего – советского парохода… снимал с рации трубку и говорил теплоход такой-то ответьте «адмиралу Колчаку»…

Сами понимаете – все кто слышал такое название теплохода… начинали усиленно думать что он тут с революции еще бродит что ли? или какой-нибудь богатый западный судовладелец – в качестве политической провокации так назвал свой корабль?...

В общем пока они думали… все кто был на мостике с Ивановым – умирали со смеху…

17. Усы.

Не знаю как сейчас а тогда – на флоте многие носили усы или еще в довесок к ним – бороду. На одном из моих теплоходов абсолютно весь экипаж был с усами включая и повариху.

С начала вернее был только один без усов молодой парень которого из-за возраста и звали не коком а уменьшительно и ласкательно – поваренком.

Экипаж ему не раз намекал чтобы он не выделялся и не ставил себя выше коллектива и отпустил усы Но они у него не росли вообще.

Поваров старались менять почаще – хотя бы раз в четыре месяца… поэтому когда приехала новая повариха и с усами – экипаж почувствовал себя как никогда сплоченным и единым целым. И перевыполнил план за навигацию.

18. Черная вода…

Да – бывает в речках вода и такого цвета. “Бананы” из Архангельска – выгружали обычно в Калининграде. Стояли мы на отшибе от всех многочисленных портов и причалов и выше по течению реки Преголя.

Вода для гальюнов – используется забортная и однажды… бросился в глаза именно непривычный черный цвет воды на белоснежном фаянсе, извините, унитаза.

Я вышел на небольшой причал и с него уже на не обустроенный берег и подошел к воде… Небольшие волны набегали на бело-желтый речной песок и черный цвет был немного прозрачнее. Пройдя вдоль среза набегающей на песок волны – нашел целую стеклянную банку… то ли из под червей то ли из под закуски во время какого-нибудь пикника.

Вытянул руку к воде насколько получилось и зачерпнул почти полную банку. Вода была черная – но все таки не на все 100 % и тем более в банке она просвечивалась и в ней плавало несколько таких же черных мальков.

Ниже по реке – виднелись сотни грузовых кранов… высокие ангары судоремонтных и военных заводов. Многоэтажные надстройки огромных океанских судов… я шел в обратную сторону. Тут начинались зеленые поля и росшие рядом с берегом огромные и ветвистые акации.

Берега реки – кое где выложены брусчаткой и были прямыми и похожими на пешеходную дорожку. Брусчатка была старой но красивой и даже уютной – наверное ее выкладывали еще аккуратные и педантичные немцы. Но запомнилась больше всего – именно почти черная вода…

19. Ночь на борту…

Мне нравилась ночь на теплоходе. На мостике вахтенный штурман и рулевой и я один вахтенный механик в машине… все остальные спят и на пароходе тихо.

Если идем в открытом море – то у матросов рабочий день и в ходовой рубке на вечерних и ночных вахтах… штурман тоже один как и я… Двух мотористов сократили давно и я их уже не застал. Оставили одного моториста на трех механиков.

Он стоял обычно вахту со стармехом – изредка при необходимости в помощнике… несколько вахт работал и со вторым или со мной с третьим механиком. Но это было очень редко – обычно я в машине всегда один.

Второй механик – будил меня минут за десять до заступления на вахту. Умыться – одеться и пару десятков шагов в машину… все ты на вахте. Тратить время на дорогу к работе – не приходилось вообще.

Осмотрев и обойдя все МКО – особенно работающие механизмы и агрегаты… далее запись в машинном журнале о приеме вахты и отсутствии замечаний. Конторка с журналом находилась на площадке у ГРЩ – тут же были видны оба пульта управления каждым из двух главных двигателей с кучей манометров и лампочек сигнализации над каждым из приборов…

Все было в порядке – ничего не светилось и не звенело. Машина была просторная – с множеством разно уровневых площадок и выгородок отдельных закутков с разными механизмами и закрепленными запасными – поршнями втулками и головками цилиндров.

Металлический и состоящий из отдельных съемных листов – сланей… пол или палуба в МКО – красился почти каждый год и в разные цвета. Многие предпочитали синий или ярко-зеленый… торчащие из вырезов в сланях десятки вентилей задвижек и насосов – были желтого белого и красного цвета и чем-то напоминали траву в лесу усеянную ягодами или грибами…

Несколько вертикальных и полых колонн – пиллерсов были всегда белого цвета и некоторые эстеты-механики наносили на них небольшие черные полоски придавая им сходство со стволами березок.

Иногда на зеленых сланях… рисовали белые ромашки с желтым кругом в середине.

Обходя железную машину в этом разноцветном многообразии – создавалось ощущение что ты почти на земле… правда один и что-то все время жужжит и тарахтит звуками – совсем не похожими на живую природу.

Вахта начиналась в четыре ноль-ноль… самый сон и самая тишина на борту. Ну в машине всегда что-то работало звучало и крутилось… но это не мешало спать другим… а даже как то убаюкивало.

Рядом со шкафами контроля параметров ГД – висел пульт судовой связи «Березка»… в громкоговорителе над ним раздался сухой щелчок – это штурман в рубке приглашал пить чай. Днем по ней разговаривали – но ночью даже через все тамбуры с двойными и герметичными дверьми ведущими в машину… человеческий голос резко выделялся на фоне шума от работающих движков и механизмов и мог разбудить кого-нибудь из спящих. Окинув еще раз взглядом мерные стекала в расходной топливной цистерне, стекла контроля воды идущей на дейдвуды – начинал подъем из недр теплохода – практически на самый его верх.

Первый крутой почти вертикальный трап – и я на главной палубе… дверь в машину открывается и закрывается мягко и практически бесшумно – днем конечно можно чуть хлопнуть – но все равно не сильно… несколько человек всегда спят или после вахты или перед ней…

Молчаливый пластик коридоров с рядком жилых кают и тусклым ночным освещением. Серый и унылый линолеум на палубе. Тишина большая часть парохода спит а меньшая включая вахтенных – работает и все вместе – идут в очередной порт с таким же очередным грузом.

Еще один трап рядом с кают-компанией и ты уже на верхней палубе где каюты старших офицеров и затесавшегося к ним третьего штурмана и радиста. Можно выйти из рубки на шлюпочную палубу и подняться в ходовую рубку с крыльев мостика по левому или правому борту… но ночью лучше все таки через трап внутри жилой надстройки…

На мостике темно и тихо… светится только подсветка многочисленных приборов и экран работающего радара. Справа от центрального трапа на мостик – небольшой деревянный шкафчик и зеленый диванчик.

Тусклое и местное освещение включается на десяток секунд – налить чаю и насыпать сахару. Штурман сидит в крутящемся капитанском кресле по левому борту или стоит рядом с ним опершись на небольшой столик-полочку идущую вдоль всего ряда больших иллюминаторов мостика…

Мы уже вдвоем. Смотрим в окружающую наш сухогруз – темноту слушаем тихое потрескивание дежурного канала радиостанции «Рейд».

Прихлебываем крепкий и вкусный чай. Такой вкус у него встречается только на флоте. В темных иллюминаторах отражаются красноватые огоньки наших – первых за вахту сигарет освещая заодно и полуметровое пространство вокруг двух одиноких – вахтенных фигур…

20.Наш ответ – НАТО…

Дед он же старший механик нашего трех трюмного и двух тысячетонного «Балтийского» по странному совпадению был и самым пожилым из всего экипажа – было ему тогда около пятидесяти лет наверное…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.