Журналист Виктор Золотарев - Закон улитки

Сергей Павлович в одиночку гонял шары. Не прицеливаясь, думая о чем-то своем. Увидев Виктора, улыбнулся.

– Играешь? – спросил, кивнув на бильярд.

– Когда-то пробовал.

– Ну давай еще попробуем! – Достал треугольник, собрал в него шары. Рукой показал на стойку с киями.

Виктор выбрал себе кий подлиннее.

Разбивал Сергей Павлович. Сразу же два шара закатились в лузы. Кий Виктору не понадобился. Один за другим шары покидали стол, и в конце концов хозяин виновато пожал плечами.

– Извини, – сказал он. – У меня так часто получается. Хочу дать другим поиграть, а они просто не успевают… Ладно, пошли на кухню!

Они поднялись на первый этаж. Уселись за угловым кухонным столиком, где совсем недавно сидел Виктор с залетным гитаристом.

– Что-то о Мише узнали? – спросил Виктор.

– О Мише?.. Знаешь… Нет твоего Миши… В Киеве нет… Леху твоего нашли. Может, он тебе что-нибудь расскажет.

– А где он?

– У него теперь свое кафе на Татарке. Называется «Афган»… Место красивое – над обрывом…

– И можно к нему подъехать? – с сомнением спросил Виктор.

– Конечно, можно! Ты что, думал, что в тюрьму попал? Нет, ты теперь на зарплате. Отсидел рабочие часы – и гуляй!

– И вы не боитесь, что я убегу?

– Ну ты же не дурак! К тому же оба твои паспорта на время в мой сейф лягут. Чтобы карманники не украли! У нас тут просто катастрофа сейчас в Киеве – понаехало карманников со всей Украины! То мобильник, то кошелек стянут… Да, и в твоих интересах никому из старых друзей не сообщать о своем возвращении…

Виктор кивнул. Достал оба свои паспорта и протянул их Сергею Павловичу.

– Ну вот видишь, какой ты сообразительный! – улыбнулся Сергей Павлович. – Быстро Закон улитки усвоил! Теперь тут, – он обвел рукой и взглядом стены кухни, – твой домик. Почуешь опасность – бегом сюда, под крышу! Понял?

10

Полубессонная ночь давала о себе знать. Но сама погода бодрила. Предвечернее солнце слепило глаза. Виктор, проехавшись на маршрутке до Куреневского спуска, дальше шел пешком на Нагорную. Прохожих почти не было, и только машины то и дело проносились мимо по улице с какой-то бешеной скоростью. И это при том, что асфальт на дороге был похож на эмментальский сыр.

Кафе «Афган» приютилось на первом этаже какого-то НИИ. Только вход к нему был пристроен с улицы – не ступеньки, а просто бетонный покатый порожек с перилами. Двойная дверь была открыта, и Виктор, сделав два шага вверх по покатому бетону порожка, зашел внутрь. За удивительно низкой барной стойкой – никого. В зале – несколько столиков – и тоже удивительно низкие, типа журнальных. И ни одного стула. Удивленный Виктор подошел к барной стойке и заглянул за нее – там поблескивала никелированными штучками да ручками кофеварка «Siemens», рядом стояли початые бутылки, кверху ногами висели дружными рядами чистенькие бокалы и бокальчики.

Виктор достал из кармана монетку и постучал по барной стойке.

– Секунду! – раздался голос, показавшийся знакомым.

Виктор уперся взглядом в белую дверь за барной стойкой.

За дверью что-то скрипнуло. Она открылась и в проем въехал на инвалидной коляске бородатый Леха.

Виктор обалдело уставился на него. Сразу заметил, что ног у Лехи не было. А то, что от него осталось, было одето в военный камуфляж.

– О! – удивился Леха, узнав в посетителе старого знакомого. – Ты?

– Я.

– Ну ты даешь! – Леха выдержал паузу, и на лице его все еще царствовало недоумение и недоверие к увиденному. – Ты – живой?

– Да, – кивнул Виктор. – И ты?

Леха горько усмехнулся.

– И я… Только бегать трудно… – и он бросил взгляд на подкатанные и приколотые чем-то вверху штанины камуфляжа. – Ну присаживайся, я тебе кофе сварю!

Виктор оглянулся на зал.

– А! Слышишь, зайди туда, – он кивнул на открытые двери, из которых сам выехал. – Там есть кресло на колесиках… Для гостей.

Виктор зашел в подсобку и увидел три складных никелированных инвалидных кресла, аккуратно стоящих под стенкой. Взял одно, быстренько разложил. С горечью в душе он сел в «гостевое» кресло, положил ладони на никелированные внешние ободья больших колес. Толкнул ободья, и кресло поехало к двери. Выехал к барной стойке и уперся в кресло Лехи, умело управлявшегося с кофеваркой.

Леха обернулся.

– Не дури! Иди выбери столик и присаживайся!

Виктор встал на ноги, поднял и пронес над головой Лехи легкое инвалидное кресло, опустил его уже за барной стойкой возле ближнего столика. Снова уселся. Теперь все стало на свои места – «журнальные» столики оказались идеальной высоты для сидящих в инвалидном кресле.

Минуты через две из-за барной стойки выехал Леха. На приделанном к его креслу подносике стояли две кофейные чашки и сахарница.

Он лихо подкатил к столику, неведомым способом тормознул и быстрым жестом поставил перед Виктором чашечку с кофе.

– Ну вот, – сказал он, размешивая в своей чашке сахар. – Что-то теряем, что-то находим…

– Ты стал философом? – спросил Виктор. Кафе ему больше не казалось странным.

– А что остается? – развел руками Леха.

Виктору вдруг показалось, что руки у Лехи стали намного длиннее прежнего. Длиннее и жилистее.

– Расскажи, что случилось, – попросил Виктор.

– Сапер ошибается один раз, а потом – в лучшем случае – всю оставшуюся жизнь вспоминает об этой ошибке… Вот и я теперь вспоминаю… Такие похороны испортили! Короче – моего шефа и его двух ближайших разнесло на кусочки, а меня только укоротило. И сразу – ни ног, ни денег. Хорошо, друзья помогли, – он окинул взглядом кафе, – без дела не остался… Теперь вот тут хозяйничаю.

Дальше Леха поведал Виктору, что кафе формально принадлежит Обществу воинов-интернационалистов, поэтому налогов не платит. Проверяющих здесь тоже никаких не бывает. Место, мол, тупиковое. А рядом – общежитие, где инвалиды войны в Афганистане живут. Думали они еще спортивный клуб инвалидов организовать, но пока руки не дошли. А вообще у них «колясочников» на хорошую олимпийскую сборную хватит. И у всех – крепкие руки.

– А что с Мишей? – задал наконец Виктор свой главный вопрос.

– С пингвином?.. – Леха задумался, почесал за ухом. – Лажа с ним получилась… Знаешь, у моего шефа перед его последними похоронами проблемы возникли – кто-то подставил нас. Получили несколько вагонов спиртного без документов, на триста тысяч зеленых. Документы должны были на следующее утро подвезти, а ночью кто-то УБОП на нас натравил и все конфисковали. Даже выкупить не удалось. Потом еще пару раз такие же истории. В результате – долг почти в миллион баксов. А деньги шеф был должен одному москвичу, который тут несколько бензоколонок поставил… Ну вот он в счет долга твоего Мишу забрал – у него под Москвой в поместье частный зоопарк… Тут уж я ничего сделать не мог…

– А как этого москвича найти?

– Да он теперь у себя, в белокаменной. Бензоколонки у него один наш депутат отобрал… короче, вытеснили его с Украины.

– А зовут его как?

– Ты что, серьезно?

– Ну да.

Леха покачал головой.

– Кличка – Сфинкс. По паспорту – Ковалев Илья… У него в Москве банк – Коммерческий Газовый… Ты хоть понимаешь, что это такое?

– Что такое банк? – Виктор пожал плечами. – А что тут понимать? Банк – значит, много денег…

Леха отрицательно мотнул головой.

– Банк – это собственная разведка, собственная армия, возможность купить кого угодно и угробить кого угодно так, что ни в одном сейфе не найдут…

Виктор тяжело вздохнул.

– Но ты ведь знаешь, что тебя искали?

– Знаю, – сказал Виктор.

– И вот так свободно по городу ездишь?

– А что мне делать? – спросил Виктор. – Я хочу Мишу найти.

– Это – любовь! – пошутил Леха.

В это время в кафе въехали на креслах-колясках двое парней, тоже одетых в камуфляж. Леха бросил на них взгляд, и выражение его лица мгновенно стало сосредоточенным.

– Привет! – выдохнул, подъехав к их столику, первый «колясочник». Посмотрел внимательно на Виктора, потом возвратил взгляд на Леху. – Ты Потапычу звонил?

– Звонил, он через час подкатит.

– Тогда сделай нам кофейку!

Леха посмотрел задумчиво на Виктора.

– Подъедь к стойке, – сказал ему негромко. И сам, развернув кресло-коляску, поехал к бару.

Виктор подкатил к стойке и получил от Лехи бумажку с его телефонным номером.

– Звони, если что. Или на кофе заходи! – проговорил Леха, давая понять, что Виктору пора уходить.

Виктор сложил кресло, занес его в подсобку и, кивнув на прощанье, покинул кафе «Афган», сопровождаемый внимательными взглядами двух «колясочников», у одного из которых имелась одна нога, а у другого – ни одной.

11

Вечером Сергей Павлович усадил Виктора за стол в гостиной. Приказал одному из своих телохранителей принести бутылку красного бургундского и сыра. Так красиво началась первая беседа с кандидатом в члены парламента, от которого пока нельзя было убежать. Собственно, Виктор и не думал пока никуда убегать. Интуиция подсказывала ему, что хозяин – человек более или менее порядочный, или, по крайней мере – человек слова. В клетку Виктора никто не сажал, в город его отпускали. То есть был он почти свободен. Разве что оба паспорта лежали где-то в сейфе хозяина, а значит, и он был привязан к этому сейфу. Ведь даже в Москву без паспорта не поедешь! Но если не думать об этом, то пока все было нормально. Хозяин нашел ему Леху. Леха рассказал о москвиче-банкире, о его частном зоопарке. То есть ему уже как бы заплатили авансом за ту работу, которую предстояло сделать для Сергея Павловича. В этом тоже был знак доверия.

И вот беседа началась. И терпкое красное вино с твердым, чуть горьковатым сыром – все было к месту. Расслабляло, создавало приветливую атмосферу полного взаимного доверия.

– Завтра приедет бригада имиджмейкеров из Москвы, – произнес, попивая вино, хозяин. – Ты должен быть в курсе их мыслей и давать мне собственные комментарии. Что-то не нравится – сразу находишь меня и объясняешь! Понял?

– Хорошо, – кивнул Виктор.

– Кроме того… Ты же в политике понимаешь. В газете ведь работал?

– Не то чтобы понимаю, я ведь не статьи писал…

– Не надо! – резко махнул рукой Сергей Павлович. – То, что ты писал, и есть политика! Но это скорее политика в действии. А мне надо сейчас усвоить политику обещаний… Понимаешь? Карьеру в политике начинают с обещаний. Давай объясняй мне: что надо обещать?

– Обещать кому? Народу? – переспросил Виктор.

– Выбирает-то народ, значит – народу!

Виктор задумался, вспомнил мельком читанные когда-то программные обещания депутатов.

– Ну, народ у нас разный… Бедным нужны деньги, голодным – еда, сытым – удобства и снижение налогов…

– Ты помедленнее! – перебил его Сергей Павлович. – Умные ведь вещи говоришь, их запоминать надо… Значит, так… Нет, ты подожди!

Сергей Павлович окликнул своего охранника и попросил его принести ручку и бумагу. Тот принес.

Выпив еще немного вина, Сергей Павлович поправил перед собой листок бумаги, занес над ним ручку и поднял взгляд на Виктора.

– Давай по порядку… Бедным нужны деньги, – повторил он и записал. Снова обратил взгляд на Виктора. – Голодным – еда… Сытым… А как ты определяешь: кто сытый, а кто нет?

Тут уже Виктор задумался.

– Сытый – это я образно… Можно сказать – богатым.

– Нет, подожди! – Сергей Павлович опустил ручку на листок бумаги. – Мне кажется, что тут ты упрощаешь! Сытые и богатые – это не совсем одно и то же. То есть богатый – всегда сытый, если он не на диете… А вот сытый – не всегда богатый! А что это значит?

– Значит, что сытых намного больше, чем богатых!

– О! А это значит, что сытые нам важнее, чем богатые. Во-первых, потому, что богатых мало, во-вторых – они голосуют сами за себя…

Виктору этот разговор нравился все больше и больше. Отметив сразу же остроту ума хозяина, он обрадовался и за себя – похоже было, что и к его мыслям Сергей Павлович прислушивается внимательно и конспектирует их, словно это какая-то очень полезная лекция.

– Выходит, для богатых ничего обещать не надо… Это уже потом, когда вы станете депутатом – тогда надо будет постоянно что-то богатым обещать, без этого не выйдет!

– Ну, это мы еще посмотрим, хотя я все понимаю, – кивнул Сергей Павлович. – Давай по порядку, только подробнее. Вот наши БЕДНЫЕ, – он подчеркнул это слово на своем листе бумаги. – Давай составлять список обещаний для них. Ведь и дурак понимает, что деньги на улице никому раздавать не будут!

– Будут, – не согласился с хозяином Виктор. – Будут перед выборами. По крайней мере, по десятке гривен на брата. За голосование. Уже раздавали…

– Разве это деньги? – удивился хозяин. – Это же просто подкуп избирателей, а мне сейчас нужны предвыборные обещания! То есть – программа!

Виктор вздохнул.

– Тогда надо какие-то экономические обещания, новые рабочие места, новые фабрики и заводы, льготные кредиты для начинающих предпринимателей…

– Ну вот видишь, ты все знаешь! Так, – он подсунул Виктору свой листок и ручку. – Давай завтра к вечеру сделаешь текст программы, а вечером его обсудим, может, и этим москвичам подсунем посмотреть. Кстати, ты знаешь, чем они должны заниматься, эти имиджмейкеры? А то денег они просят до хрена, а что делать будут – непонятно…

– Сергей Павлович, они разные бывают… Скажут прическу поменять, еще что-нибудь, галстук другой купить… Тексты выступлений тоже должны придумывать…

– Понятно, – кивнул хозяин. – Ладно, пошли в бильярдную. Голову переутомлять нельзя! Надо жить, как Толстой: попахал – и за стол с ручкой в руке!

Они спустились в подвал. Молчаливый охранник в легком черном костюме и в белой рубашке без галстука опустил на зеленое сукно стола треугольник, наполнил его костяными шарами, снял рамку и услужливо отошел.

– Спасибо, Паша! – кивнул Сергей Павлович. Взял со стойки кий, посмотрел внимательно на Виктора. – Давай ты разбивай, а то опять простоишь без дела!

Виктор разбил пирамиду, но ни один шар в лузу не попал. После этого ему действительно пришлось простоять без дела несколько минут. Потом сыграли еще три партии, и в последней Виктор, к своему удивлению, закатил три шара.

– Видишь! – обрадовался за него хозяин. – Это уже кое-что! Учись дальше! Это называется – обмен опытом. У меня большой бильярдный опыт, а у тебя – газетный. Вот и будем меняться!

12

Следующее утро с рассветного часа напомнило об осени. За окном колыхалось молоко тумана. Ничего больше не было, ни деревьев, ни забора, ни шума городского. За окном была осень, она придавила собой все, что копошилось на земле и над землею. Ей было наплевать на суету. Просто пришла пора тормозить жизнь перед зимней спячкой. Животные к этим знакам прислушиваются, для них это – закон природы. Для людей – сезонная помеха. Для детей – радость разнообразия.

Виктор долго смотрел на туман из окошка своей мансардной комнатки на третьем этаже особняка. Кажущееся отсутствие жизни за окном радовало его. И он подумал, что вот именно так, наверно, стоит сейчас перед окошком его квартиры Сонька и смотрит на этот туман любопытными глазенками.

Промелькнувшая в мыслях Соня вернулась вдруг с укором. Вспомнил Виктор, что еще несколько дней назад обещал позвонить ей.

Спустился на кухню, нашел в хозяйском холодильнике открытую банку маслин и сардельки. Завтрак получился на славу. В доме было тихо – никаких признаков жизни. Только когда Виктор вышел в коридор, сразу заметил охранника Пашу. Подошел, поздоровался, обмолвился парой ничего не значащих слов. С Пашей они уже здоровались кивками, как старые соседи. Про него Виктор знал только то, что закончил он Институт физкультуры и был мастером спорта по биатлону, выступал в молодежной сборной, а потом пришел на работу к Сергею Павловичу. На вопрос: «можно ли позвонить отсюда?» Паша лениво по-барски махнул рукой в сторону телефонного аппарата, стоявшего на тумбочке в передней.

Виктор набрал свой номер телефона. Длинные гудки продолжались с полминуты, но потом звонкий голос Сони выкрикнул запыхавшееся «Алло!».

– Соня? – обрадовался Виктор.

– Дядь Витя!

– Да, я. Я Мишу нашел!

– А где он?

– Он в Москву уехал…

– Зачем? – из трубки прозвучало грустное удивление.

– Он там работает, в зоопарке…

– А кем?

– Пингвином.

– А разве так можно? – спросила Соня, и этот вопрос тут же вызвал у Виктора улыбку.

– Ему можно…

– Но ведь я не могу работать Соней, если я уже Соня! – не унималась девочка.

– Я тоже не могу работать Витей, – сказал Виктор. – Но пингвин может работать в зоопарке пингвином, а слон – слоном. Животным разрешается работать самими собой…

– Да?! Ну ладно, – сдалась девочка. – А я бы хотела работать Соней, всю жизнь…

– И что бы ты делала?

– Ну не знаю, была бы Соней с утра до вечера.

– Сонечка, это очень трудно, работать самим собой…

– Я знаю!

Разговор обогнал время, и Виктор забыл о часах и минутах. Смешной диалог бодрил и смешил его, а когда под конец Соня попросила мороженого, а в ответ на один из вопросов Виктора сообщила, что она уже сама в метро ездит и по городу ходит, договорились они встретиться через час на автобусной остановке возле его старого дома.

13

К полудню туман рассеялся и над Клевом снова засветило тусклое осеннее солнце. В Гидропарке чувствовалась инерция лета – словно этот пляж-островок являлся южной окраиной Клева и там всегда было на несколько градусов теплее, чем в других районах города. Поэтому и мороженщиков на квадратный километр в Гидропарке было в несколько раз больше, чем в других местах. И уж совсем логичным показалось желание Сони начать прогулку по этому парку с «пломбира в шоколаде».

– А ты постарел! – было первое, что сказала Соня, откусив мороженое.

– Ты тоже! – ответил Виктор.

– А мне не страшно! – улыбнулась Соня. – А тетя Нина тоже постарела!

– И как же она постарела?

– Ворчит все время и с дядей Колей ругается!

– Да? – удивился Виктор. – И из-за чего же они ругаются?

– А он не всегда домой приходит! Он сам из Одессы… Все время туда ездит, обещает ракушки привезти и все время забывает…

– Ну а тете Нине что он обещает?

– Обещает больше не ездить… И снова ездит…

– Да! – вздохнул Витя. – Значит, тетя Нина им недовольна?

– Ага! – кивнула Соня, шагая на метр впереди Виктора и уводя его с центральной аллеи гидропарка в сторону. – Она уже его чемодан за дверь выставляла!

– Ну да! Значит, вы весело живете! – покачал головой Виктор.

– Не весело, – остановилась вдруг Соня. – Совсем не весело! Тетя Нина обещала меня в садик отвести, потом обещала няню найти…

– И ничего не сделала?

– Нет!

– Ну я с ней поговорю! – сердитым голосом пообещал Виктор.

– Не надо, – произнесла Соня с совершенно взрослой интонацией. – Ты лучше ее выгони!

– Как же ее выгнать? – удивился Виктор.

– Ну это же ты ее привел, чтобы она со мной гулять ходила? А она уже давно со мной не гуляет!.. Ладно, пошли возьмешь лодку!

Виктор оглянулся по сторонам и только в этот момент заметил, что они находились рядом с пунктом проката лодок.

Потом плыли они на лодке до самого моста Патона. Виктор сидел на веслах, а Соня, давно доевшая мороженое и облизавшая пальцы, сидела на корме и продолжала рассказывать о своем житье-бытье. И от этого рассказа развивалось у Виктора новое чувство вины – теперь он переживал за Соню и сердился на Нину. И не из-за того, что в его квартире появился вдруг какой-то одесский дядя Коля. Сердился потому, что даже маленькая Соня знала – зачем и почему появилась когда-то Нина, а сама Нина об этом, по-видимому, уже забыла. Но что можно сделать? Вернуться к себе домой, выгнать Нину с дядей Колей и зажить вдвоем с Соней? По крайней мере сейчас это было невозможно. И уж лучше пускай Соня побудет пока хотя бы под таким присмотром, чем останется совсем одна в его квартире. Да и как это можно взять и выгнать Нину с ее ухажером? Нет, думал Виктор, вообще-то, конечно, можно их выгнать. Ведь квартира эта – его. Но…

– А ты все-таки поругай ее! – прервала раздумья Виктора Соня. – Ты ее в угол поставь, а этого дядю Колю сам выгони! Она его не выгонит! Она его боится…

– Как же она его боится? Ведь чемодан за двери выставляла?

– Ну да, – кивнула Соня. – А потом он на нее зарычал, и она чемодан обратно в комнату отнесла!

– А он что, тоже на нее кричит?

– И кричит, и по попке ее шлепал! Сильно. Она даже плакала!

Виктор перестал грести, опустил весла на воду и внимательно посмотрел Соне в глаза.

– А тебя они не обижают?

– Нет… Они мне не мешают… Только если ночью ругаются, то я просыпаюсь… И кушать иногда не оставляют…

– Ну я с ними поговорю! – совершенно серьезно пообещал Виктор, и в голосе его прозвучали нотки настоящей угрозы.

Соня довольно улыбнулась. Она почувствовала, что дядя Витя свое обещание выполнит.

14

В полночь домой вернулся Сергей Павлович и сразу затребовал Виктора к себе.

Виктор к очередному «уроку» был готов как нельзя лучше. Вернулся он в Голосеево сердитым и решительным и, чтобы как-то вытравить из себя раздражение на Нину и этого «мутного» то ли милиционера, то ли сторожа дядю Колю, сразу уселся за работу. На шести листах белой бумаги развел он такую предвыборную пропаганду, что, перечитав, даже сам удивился и, можно сказать, был тотчас готов идти голосовать за кандидата, чьи предвыборные обещания и планы только что придумал, составил, укрепил своим слогом и фантазией.

Сергей Павлович был чем-то удручен. Исписанные листы он взял в руки с некоторой неохотой. Пробежал первые строчки глазами и заинтересовался. Его лицо приобрело сосредоточенное выражение, и так, молча, дочитал он текст до конца, после чего расслабился, вздохнул с облегчением и посмотрел на Виктора.

– Грамотно! – кивнул он, пожевал в раздумье губами. Потом продолжил: – Имиджмейкеры приезжают завтра утром… И начинаем работать по-серьезному. С утра никуда не уходи!

Виктор кивнул и тут же поймал на себе какой-то особый, наигранно заботливый взгляд хозяина.

– Ты что-то сегодня не в себе?

Виктор скривился, кивнул, а потом легко, без принуждения рассказал вкратце о Нине и вообще о ситуации со своей квартирой.

– Да, братец! – только и проговорил Сергей Павлович.

Помолчал.

– Видишь, ты сразу несколько статей Закона улитки нарушил… вот и последствия! Незнание Закона улитки не освобождает от последствий!.. Запомни статью третью – в свой домик чужих, получужих и полусвоих впускать запрещается. Теперь смотри, что у тебя получилось! Ты оставил в своем домике полусвоих, вернулся, а там – чужие! Что это значит?

Виктор пожал плечами.

– Это значит, что ты не разбираешься в людях или просто не хочешь к ним присматриваться! Кто для тебя в этой компании ближе всех?

– Соня.

– Понял… Завтра… Нет, завтра много дел. Послезавтра получишь ключи от своей квартиры обратно.

– А как же с Соней? Она что, одна там останется?

– Что-нибудь придумаем. Но ты-то все равно пока будешь жить здесь.

15

Имиджмейкеров привезли утром на черном джипе. Вещей у них с собой было немного – несколько спортивных сумок и три коробки, в которых, по словам главного имиджмейкера Жоры, находился передвижной мозг их бригады – какой-то особый навороченный компьютер. Кроме Жоры в бригаду входили еще три имиджмейкера – один компьютерщик по имени Слава и два шустрых брата-близнеца Сергей и Вова. Близнецы были самыми молодыми – на вид им можно было дать не больше двадцати – двадцати двух лет. Жоре – их главному – было лет тридцать. Компьютерщик Слава – внешне типичный школьный отличник, только подсохший и ссутулившийся, – смотрел на мир сквозь линзы очков уставшими глазами. Он, должно быть, через годик-другой тоже готовился разменять четвертый десяток.

Сергей Павлович прошелся с Жорой по дому. Жора внимательно заглядывал во все углы – он выбирал место для штаба своей бригады.

– А что, компьютеров у вас вообще нет? – спросил он удивленно, закончив осмотр дома.

– А зачем мне компьютеры? – Хозяин посмотрел на имиджмейкера с ухмылкой. – Компьютерные игры я не люблю, играю только в живую…

– А информацию где храните?

Сергей Павлович стукнул пару раз указательным пальцем правой руки по своей голове.

– Вот тут храню.

Жора разочарованно кивнул.

С комнатой определились минут через пять, после чего бригада внесла свои сумки и компьютер в бывшую детскую на втором этаже.

К этому времени Виктор спустился вниз, и хозяин представил его имиджмейкерам как своего помощника.

Жора тут же проявил к Виктору интерес и уважение. Крепко пожал его руку, представил своих ребят. Завтракали они вместе в гостиной. Сыр, колбаса, свежая булка, кофе. Хозяин посидел минут пять со всеми за столом. Задумчиво изучал лица жующих имиджмейкеров. Выпил чашку кофе и вышел.

После завтрака Жора захотел покурить и жестом вызвал Виктора за собой во двор. Достал пачку «Галуаза», закурил.

– Слушай, ты тут давно? – спросил он.

– Не очень, – ответил Виктор.

– Но уже освоился?

– Освоился.

– Ну и как тебе шеф?

– Нормальный.

– Не жадный? – продолжал, покуривая, свой допрос Жора.

– Вроде нет…

– Это хорошо… Я жадных не люблю… А тебе сколько отстегивает?

– Хватает…

На лице Жоры возникли признаки утомления. Он пристально посмотрел Виктору в глаза.

– Ты не бойся, мы ж по одну линию фронта… Просто мне для успешной работы нужно знать… Понимаешь, у каждого заказчика свои бзики… подводные камни там разные… Так что ты лучше предупреди…

– Да нормальный он мужик…

– Ну а конкуренты у него серьезные?

– Черт его знает, – Виктор пожал плечами. – Наверно…

– Но без войны?

– В каком смысле?

Жора бросил окурок «Галуаза» под ноги, придавил носком модной тупоносой туфли и с излишним усилием вдавил его в гравий – на лице его при этом на мгновение возникло ожесточенное выражение, тонкие губы скривились, но тут же он вернул черты лица в «исходное положение». Поднял на Виктора взгляд, внезапно ставший безразличным.

– В каком смысле? В смысле: жертвы уже были или пока нет?

– Был случай на охоте, – спокойно ответил Виктор. – Несколько дней назад.

– И кого убили?

– Его зятя…

– Ага… – Жора задумался. – Ты мне про такие вещи сообщай, я в долгу не останусь…

– Хорошо, – пообещал Виктор.

После разговора с Жорой у Виктора остался на душе не очень приятный осадок. Слово «война» прозвучало в их разговоре как-то уж очень обыденно. И так же обыденно из уст Виктора вылетел «случай на охоте». Он стоял на пороге дома, думая о том, что ведь и в самом деле находился он сейчас на фронте. Ведь любые выборы в нынешних условиях оказывались войной двух или более армий. Территорию во время этих предвыборных боев не захватывали, отстреливали только врагов-конкурентов. Как в крупном бизнесе. Поэтому линии фронта не было, а если быть точнее – она была везде, где оказывался случайно или, наоборот, специально один из участников предвыборных военных действий.

На улицу вышел Сергей Павлович. Наткнулся на задумчивого Виктора.

– Чего без дела стоишь? – спокойно спросил он. – Иди к ребятам! Я им твой текст дал почитать!

Виктор вернулся в дом. Заглянул к имиджмейкерам. Там вместо детской кроватки уже стоял письменный стол, а на нем – компьютер. Возле компьютера возился с проводами Слава. Рядом на диванчике сидел Жора, читал программу, написанную им, Виктором. Поднял глаза на вошедшего, кивнул приветливо, дочитал до конца.

– Шеф одобрил? – спросил Жора, снова подняв взгляд на Виктора.

– Да.

– Классная концепция! Такая штук пять стоит!.. Мы ее в компьютер загоним, распечатаем… плакатики смакетируем… Кстати, можем на ней еще немножко бабок поднять… А?

– Как? – поинтересовался Виктор.

– У меня в компьютере с полсотни разных предвыборньж программ сидит, партийных, беспартийных, популистских, каких хочешь! А в твоей есть идейки, которые мне еще не попадались… Мы недавно гомельского мэра делали, так он тоже просил обещания позаковыристее выдумать. Только ведь народ в Гомеле простой. Я ему прямо так и сказал – надо тупо обещать бабки! Это народ понимает. Бабки и на шару! Он послушался нас и теперь мэрствует себе на здоровье. Ты ловишь смысл? – Жора уставился в глаза Виктору.

– Нет. Не ловлю…

– Ты написал программу для продвинутого округа… Для Москвы, для Киева… Твой же в Киеве избираться будет?

– Не знаю, – признался Виктор.

– Ну ты даешь! – Жора смерил Виктора разочарованным взглядом. – Он тебе что, ничего не рассказывал?

– Пока нет…

– Тогда ой!.. А настроение у него сегодня нормальное?

– Нормальное.

Жора покивал сам себе и вышел из штаба своей бригады. В комнате Виктор остался вдвоем со Славиком, который уже включил компьютер и щелкал по клавиатуре, придвинувшись почти впритык к экрану монитора.

«Интересно, а где близнецы?» – подумал Виктор оглядываясь.

Потом подошел к компьютеру. Заглянул через сутулое плечо Славика на экран. Слава просматривал названия файлов. Почувствовав на шее дыхание Виктора, оглянулся.

– А интернет у тебя есть? – спросил Виктор.

– Есть, – кивнул Славик. – Только надо к телефонной линии присоединиться… Это через полчасика сделаем…

– А там, – Виктор кивнул на компьютер, – действительно полсотни предвыборных программ?

– Больше.

– Дай парочку почитать!

Славик удивленно оглянулся.

– Нельзя, – спокойно произнес он. – Это же коммерческая информация… Программы денег стоят…

– А вы что, продаете их?

– Конечно, а что еще с ними делать? – Славик отвлекся от монитора, снял очки и протер их носовым платком. – Нет такой программы, которую нельзя было бы раза по три продать! Главное – уехать до того, как победитель начнет воплощать ее в жизнь.