Поцелуй Морты

– В любом случае давайте сейчас уедем отсюда на Димкиной машине, а там разберемся, что делать.

В эту же секунду крышка люка, который недавно со всей тщательностью закрыли Гарик с Шухратом, приподнялась и медленно, с металлическим скрежетом начала отъезжать в сторону. Лена с Катей закричали от страха, а ребята застыли на месте, не зная, что делать: то ли бежать отсюда со всех ног, то ли защищать девчонок. Из колодца сначала показались две измазанные в глине руки, затем оранжевая каска, и через секунду долговязый Дима Сидоркин выкатился на асфальт рядом с люком. Вид у него был такой ошеломленный, словно он вернулся с того света.

Катя бросилась к нему, позабыв о слабости и боли в шее. Видеть его было само по себе таким счастьем, рядом с которым меркло все остальное. Катя обняла Диму за шею и прижалась к нему всем телом. Лена Апулевич просто остолбенела от такой наглости. Конечно, она считала себя очень демократичной, несмотря на высокое положение в обществе, созданное ее отцом, и старалась общаться на равных даже с такой деревенской простушкой, как эта Катя. Но смотреть, как парня, на которого ты имеешь виды, обнимает эта провинциальная замарашка! Это было выше сил!

Лене очень хотелось вцепиться Кате в волосы, однако недаром она была прекрасно воспитана, поэтому просто извлекла из своего замшевого рюкзачка бутылочку «Эвиан», открутила пробку и протянула Диме, как бы случайно потеснив Катю.

– Выпей водички, Димка, я так за тебя волновалась!

– Дим, у тебя на лбу ссадина! Дай я вытру! – Катя полезла в карман за носовым платком.

Этого Лена уже вынести не могла и холодно произнесла:

– Хватит телячьих нежностей, у нас завтра экзамен, поэтому поехали отсюда. На сегодня впечатлений более чем достаточно!

И она направилась к Диминому джипу, не оглядываясь, в полной уверенности, что все остальные последуют за ней. Так и случилось. Компания сильно напоминала остатки разбитой армии Наполеона. Катя шла, еле передвигая ноги, пошатываясь, поэтому ей подставил плечо непривычно хмурый Шухрат. Гарик с унылым видом плелся рядом с прихрамывающим Димой. Они с разных сторон подошли к джипу, Дима нажал кнопку сигнализации, машина квакнула, с готовностью помигав фарами, словно приглашала пассажиров занять свои места побыстрее.

Когда все расселись, Лена со злостью сказала:

– Чтоб я еще раз под землю полезла… Да ни за что!

Ей никто не ответил, наверное, потому, что и все так думали. «Ха-пятый» присоединился к плотному потоку машин и покатил прочь, подальше от проклятого места.

– Меня до сих пор трясет, – прервала через некоторое время молчание Катя.

– Семиглазова, возьми себя в руки! – властным тоном сказала Лена.

Она надеялась, что никто не заметил, как ей хочется вцепиться Кате в волосы и стукнуть ее головой о дверь машины. Некоторое время ехали молча, но все, кроме Лены, думали об одном и том же.

– Слышь, Дим, ты чего, реально сквозь стену прошел, как фокусник Копперфилд? – спросил Шпиль неуверенно.

Ему больше всего хотелось, чтобы все было только обманом зрения.

– Ты где был-то? – подхватил тему Шухрат.

Дима ответил не сразу: невозможно было описать словами то, что с ним произошло.

– Сам не пойму, вроде на кладбище каком-то… – неохотно произнес он.

Добряк Шухрат шлепнул Диму сзади по плечу и воскликнул с видом первооткрывателя:

– Слушай, а может, это и правда глюки, а? Под землей газ скопился, радон какой-нибудь галлюциногенный… А мы надышались…

– Ну да! – хохотнул Гарик. – Кто о чем, а Шухратик о приходе. Включи голову, братан! Разве глюки такие следы на теле оставляют?

– Я кое-что слышал об этом в диггерском клубе, – признался Дима. – Меня тогда первый раз под землю забросили и для смеху водили по ракоходу на карачках. А потом пугать начали, как это у нас принято… Этой самой штукой… – Дима надолго замолчал, глядя на дорогу и машинально переключая рычаг скоростей.

– Ну и что они говорили? – поторопила его с ответом Катя.

– Да по-разному ее называют: кто Черная Гибель, а кто просто Тьма. Говорят, вроде бы спастись от нее почти невозможно… Она может оставлять следы на шее жертв, а может и не оставлять. Все равно они погибают не от удушья, а от разрыва сердца…

Дима слышал немало баек о Черной Гибели. Когда он только еще вступил в диггерский клуб, его буквально снедало любопытство: он все время приставал ко всем старичкам-ветеранам с просьбами поделиться информацией о подземных ужастиках.

Каждый из бывалых диггеров мог рассказать немало странного и необъяснимого, все так или иначе сталкивались с таинственной, враждебной подземной темнотой. Были случаи, когда опытные люди, имея на руках карту и находясь в здравом рассудке, могли заблудиться, как говорится, на ровном месте. С любым из них мог случиться приступ паники совершенно безо всякой причины. Некоторые теряли на короткое время память, другие несколько минут не могли ориентироваться в пространстве, кто-то ненадолго терял зрение или слух. Поэтому все они были суеверны или религиозны и носили всевозможные обереги, кресты и иконки. А еще очень любили шутить и высмеивали собственную боязнь с большой охотой и изобретательностью, потому что так легче было ее преодолеть. Ведь осмеянный страх теряет свою силу хотя бы отчасти.

Гарик Шпилевский уставился в окно джипа, мысленно прокручивая в голове новые сведения о Тьме. Он слыхивал байки и пострашнее – да кто их не слышал, – но никогда не воспринимал всерьез… А сейчас пребывал под впечатлением лично пережитого кошмара, и нужно было остаться наедине со своими переживаниями.

– Высади меня здесь, Дим… – попросил Гарик, – я хочу пешком прогуляться…

Джип резко вильнул вправо, подрезав черный «чероки», и через секунду затормозил в неположенном месте у тротуара. Шпилевский неловко выбрался из машины, махнул рукой на прощание и, опустив плечи, поплелся куда глаза глядят. Он даже не замечал, как от него шарахаются прохожие. Мало того что диггерский прикид и каска были совсем не к месту на людной улице, лицо у него при этом было мертвенно-бледное, взгляд как у зомби, и выглядел он сбежавшим из психушки сумасшедшим.

– Я, между прочим, тоже опаздываю, – сказал Дима ребятам, отъезжая от тротуара. – У меня с отцом тренировка, и он до смерти не любит этих самых опозданий.

Дима прибавил скорости и помчался по улице, распугивая гудком мирно едущие автомобили. Любовь к пунктуальности Сидоркина-старшего была единственным темным пятнышком в отношениях отца и сына. И как бы Дима ни старался, обстоятельства всегда складывались таким образом, что он вечно опаздывал на встречи с отцом, а его оправдания звучали крайне неубедительно, что очень огорчало обоих.

Вот и сегодня он опаздывает, а ведь отец страшно занятой бизнесмен. Дима всегда завидовал способности отца виртуозно планировать время и являться на встречи секунда в секунду. Папе никогда не приходится оправдываться. А кто любит оправдываться? Диме предстоял неприятный разговор, но не явиться на тренинг было бы еще хуже.

Нугзар ехал в плотном потоке автомашин, откинувшись на спинку сиденья своего «чероки», держа руль небрежно, едва касаясь пальцами. Сейчас на нем был элегантный и неброский темно-синий костюм-тройка, и выглядел он очень респектабельно. На смене имиджа настояла Нора, которую раздражала привязанность Нугзара к демократичным джинсам и свитерам еще больше, чем его регулярные прогулки в метро.

– Не уподобляйся московскому быдлу, – часто говаривала она, удивляя Нугзара своим закоренелым снобизмом.

Сама Нора в любое время суток выглядела безукоризненно, хоть в вечернем туалете, хоть в пеньюаре. Вот и сейчас она сидела рядом с Нугзаром на переднем пассажирском сиденье в огненно-красном платье, помолодевшая после истории с Березкиным на полтора десятка лет, и вовсе смотрелась ослепительно. Она стряхивала пепел с длинной тонкой сигареты в карманную пепельницу с таким изяществом, что Нугзар не удержался от одобрительной улыбки.

На заднем сиденье дремала черная собака, положив огромную тяжелую голову на широкие лапы. Нугзар время от времени бросал взгляд в зеркало заднего вида, любуясь Тьмой. И каждый раз она сразу же открывала свои дымчато-серые глаза и внимательно смотрела на хозяина, едва заметно виляя хвостом.

Невесть откуда взявшийся нахал – черный джип «БМВ Х5» – вильнул прямо перед капотом их машины и обогнал на приличной скорости. Нугзар выругался, ударил по тормозам, пропуская «ха-пятый». Через десяток метров тот затормозил у тротуара, а через секунду, догнав, уже ехал рядом. За рулем дорогого джипа сидел рыжий худосочный наглец из тех папенькиных сынков, которым судьба приносит все мыслимые блага на блюдечке с голубой каемочкой. Уже одно это может взбесить кого угодно. Нугзар высунул левую руку в открытое окно и сделал резкое движение ладонью, будто стряхивал с нее в сторону наглеца невидимые капли воды.

Черный джип паренька мотнуло в сторону, он пошел юзом по совершенно сухой дороге, вызывая проклятия водителей, немилосердно жавших на клаксоны и тормоза. То ли водитель был классный, то ли просто повезло, но ему удалось справиться с управлением, а «чероки» Нугзара, проехав еще несколько сот метров, мягко подкатил к тротуару…

Нугзар остановился напротив дверей магического салона Норы, заглушил двигатель и с довольным видом посмотрел на нее.

– Почему ты отпустил этих сопляков? – рассеянно спросила она, поправляя и без того идеально уложенные волосы и наблюдая в зеркале заднего вида созданный Нугзаром на дороге хаос.

– Сам не знаю, – удивленно произнес Нугзар, – отпустил, и все… А ты хотела вот так?

Он снова резко повел кистью руки в сторону проезжавшей мимо «Волги», и та врезалась в мачту городского освещения. Было видно, что водитель очень сильно ударился теменем о лобовое стекло, а пожилая пассажирка кричит и плачет, сжимая окровавленную голову руками. На лицах у Нугзара и Норы появилось выражение полнейшего счастья, и даже собака на заднем сиденье, казалось, тоже заулыбалась, энергично помахивая хвостом.

– Баловник, – рассмеялась Нора, показав великолепные, белые, как у младенца, зубы.

– Люблю помогать людям, – сказал он, сохраняя серьезное выражение лица, – взять хоть профессора Березкина. Неплохая получилась из него энергетическая таблетка… Ладно, успехов тебе на магическом фронте!

Нора привычно поцеловала Нугзара в щеку и вышла из машины, направляясь к своему салону. Он посмотрел вслед. Да, Нора выглядела очень хорошо, великолепно – ослепительно красивая высокая блондинка в красном платье. Валькирия… Нугзар запустил двигатель и мягко тронулся с места.

Хотя Дима справился с опасной ситуацией на дороге, ему стало не по себе, и он решил остановиться на некоторое время, чтобы взять себя в руки. Проехав несколько десятков метров, затормозил у тротуара, вытер вспотевший лоб рукавом и поморщился: ссадина на лбу – память о подземелье – дала о себе знать ноющей болью.

– И как это в нас никто не врезался? Видели, как меня долбануло, причем на ровном месте? – спросил Дима удивленно. – А тот мужик на «Волге»! Как его на столб бросило!

– Денек сегодня какой-то паранормальный… – вздохнула Лена. – О, смотрите, может, нам сюда?

Лена высунула руку из окна джипа и показала жестом гида – всей ладонью – на большую вывеску над роскошным гранитным подъездом: «Салон магии Норы Кибельской». Как раз в этот момент в двери салона входила высокая длинноногая блондинка в дорогом красном платье.

– Фигня вся эта салонная магия, – презрительно фыркнула Катя, – в Москве одни шарлатаны собрались, а не маги. Настоящие ведьмы людей сторонятся, живут вдали от больших городов…

– Семиглазка у нас крупный специалист по магии, – хохотнул Шухрат. – Когда поедем к настоящей ведьме Шпилю мозги вправлять?

– Да кончай ты ржать, как баран! – Дима был совсем не расположен к шуткам. – Дело серьезное…

Катя была уверена, что дело гораздо серьезнее, чем кажется Диме, но ничего не стала говорить. Она почему-то боялась признаться ему, что действительно имеет к магии самое прямое отношение.

Станица Шапсугская затерялась в горах, отгородилась от остального мира быстрой горной речкой, а на самом ее краю стоял небольшой беленый дом Натальи Семиглазовой. Ее дом отличался от остальных не только тем, что был на отшибе, но и внешним видом напоминал старика, по недоразумению затесавшегося в компанию молодаек.

Все дома в станице были светлыми, с чисто вымытыми окнами, а в каждом палисаднике буйствовали краски – каких только растений и цветов не было! Хозяйки соревновались между собой и следили за своими клумбами вдохновенно и трепетно, ревниво примечая малейшие изменения в палисадниках у соседок. Огороды у станичников щетинились кукурузными стеблями, с ними спорили в росте долговязые подсолнухи; розовые помидоры, желтые перцы, фиолетовые баклажаны и оранжевые тыквы выглядывали из зелени грядок и радовали глаз своим изобилием.

А в Натальином доме всегда были наглухо закрыты ставни, кровля покрылась густым зеленым мхом, в палисаднике не росло ничего, кроме лебеды, только куст шиповника возле калитки смягчал картину запустения своими розовыми бутонами. И если в домах станичников мычали коровы, визжали поросята, кудахтали куры, то у Натальи всей живности было только два больших черных кота, один с пронзительно-желтыми, а второй с изумрудно-зелеными глазами.

Примечания

1

Заброситься – спуститься под землю, диггерский жаргон.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.