Георгий Владимирович Вернадский полагал, что возможность утвердить на северо-востоке демократическое устройство государства исчезла после монголов. «…как ни парадоксально, политическая слабость Руси в этот период (XII век. – А.Б.) явилась частично результатом ее экономического и культурного развития. Если это была болезнь, то она сопутствовала развитию возрастающей демократии. Возможно, что со временем Русь могла бы достичь нового политического и экономического единства на демократической основе, но монгольское вторжение положило конец любым возможностям для разрешения кризиса»[51].

«Самый факт иноземного покорения, необходимость кланяться чуждой власти или гнуться и хитрить перед ней не могли не оказывать вредного влияния на моральный характер русского человека»[52].

Все справедливо, но ведь только часть Руси оказалась под монголами. После монголов изменилась вовсе не вся Русь, а ее часть. В целом же Русь после монголов сделала три разных выбора:

1. Северо-восток стал частью Азии: руками Александра Батыговича Невского и его потомков. И тех князей, которые не поддержали Андрея Ярославича, боясь потерять ломаный грош.

2. Юго-запад и юг вовсе не покоряются монголам, они уходят под власть других европейцев, поляков и литовцев – тех, кто может эффективно сопротивляться монголам.

История этой части Руси – история православной Руси внутри католического мира.

3. Северо-запад, Новгород и Псков, остался самим собой – политически независимой православной Европой. Монголы туда не суются.

Северо-восток Руси быстро стал осознавать себя какой-то особой частью Руси. В 1303 году князья северо-востока проводят свой общий сейм. Как свидетельствует Н.М. Карамзин, «В сих Княжеских съездах не участвовали ни Рязанские, ни Смоленские, ни другие Владетели. Нашествие монголов уничтожило и последние связи между разными частями нашего отечества: Великий Князь, не удержав господства над собственными Уделами Владимирскими, мог ли вмешиваться в дела иных областей и быть – ежели бы и хотел – душою общего согласия, порядка, справедливости?»[53]

Не будем даже фиксировать лишний раз внимание читателя на том, что Н.М. Карамзин сознательно делает вид, будто помимо Великого князя Владимирского нет в это время на Руси владыки с таким же титулом, и всех, кроме рязанского и смоленского князей, именует эдак общо: «Другие Владетели».

Заметим лишь, что не очень понятно и обратное: считают ли на северо-востоке западных русских сородичами? «Южные области России… Быв некогда лучшим ее достоянием, с половины XIII века сделались чужды для нашего северного отечества (для нашего! – А.Б.), коего жители брали столь мало участия в судьбе киевлян, волынян, галичан, что Летописцы новгородские и суздальские не говорят об ней почти ни слова», – свидетельствует Карамзин[54].

И о более поздних временах – «…Шайки Литовских разбойников злодействовали в пределах Торжка. За что Великий Князь приказал своим Воеводам сжечь в соседней Литве несколько городов: Рясну, Осевен и другие, принадлежавшие некогда к Полоцкому Княжению»[55].

То есть в ходе войны с Литвой Иван III велит обращаться с жителями Полоцкой земли как с врагами, несущими круговую поруку с теми, кто разорял Московию. Отметим это: нет уверенности в том, что запад и восток Руси признают друг друга единым народом. Утверждать это с уверенностью трудно, но предположить мы просто обязаны.

В 1256 году приемный и любимый отец Александра Невского, Батыга Джучиевич, уже ушел в мир счастливой перекочевки. К 1262 году правил хан Берке, и этот хан потребовал от Александра воинов для войны с Ираном. Александр отказал – ему было чем заняться на Руси! Тут вечевой строй подавлять надо, дел невпроворот…

Этого отказа ему не простили: наверное, проницательный хан Берке догадался, что дела Руси для названого родственника важнее дел Золотой Орды.

Александр Батыгович не был предателем ханов, с ним поступили не как с его отцом. Ставшего слишком самостоятельным князя по-тихому отравили в 1263 году. Высказывалось, правда, и другое предположение… Что Александр Невский чересчур много выпил с Берке и помер от алкогольного отравления. Все же 43 года, пора и о здоровье подумать.

Во всяком случае, Александра больше нет. И тогда возвращается Андрей! Он стал Великим князем Владимирским, Суздальским и Переяславским (в Переяславле-Залесском).

Но к тому времени северо-восток Руси – это не единое государство, а конгломерат из то 12, то 13 княжеств, которые ведут между собой почти беспрерывные войны. Великий князь Владимирский становится титулом почетным, но без реальной власти. К тому же за годы его отсутствия, с 1252 по 1263 год, на северо-востоке произошел как раз тот политический переворот, который Андрей Ярославич изо всех сил хотел не допустить. История необратима. Всего за десять лет Русь изменилась до неузнаваемости, князю Андрею на ней уже не было места. Князя уважали за прошлое, но реальной власти у него было очень мало. И повернуть историю вспять, создать общую коалицию против монголов он не может.

Пережив свою эпоху, князь Андрей умер в 1276 году.

В 1277 году престол великого князя перешел к сыну Александра, Дмитрию Переяславскому. Но через четыре года другой сын Александра, Андрей, выпросил в Орде ярлык (как тут не вспомнить о примере родителей?). Началась новая междоусобица. В 1281–1282 годах приведенные Андреем монгольские рати опустошили многие районы северо-востока. В 1293 году он (с четвертой попытки) добился своего, то есть великого княжения. Приведенная им в 1293 году Дюденева рать вошла в историю Руси так же, как Неврюева орда.

Вообще же с 1275 по 1300 год на северо-восточную Русь татары обрушивались 15 раз. И всякий раз их звал кто-нибудь из князей.

Монголы учитывали интересы русских князей и не скрывали от них своих планов. Видимо, считали их «своими».

Шло активное физическое скрещивание аристократии двух народов.

Дочь Сартака Батыговича, внучка Батыги Джучиевича, была отдана замуж за Глеба Васильковича, предка князей Белозерских. Дочь внука Батыги Менгу-Тимура – за предка князей Ярославских, Федора Черного.

Почти все русское столбовое дворянство происходит по женской линии от Батыги Джучиевича и его деда Чингисхана.

Когда Монгольская империя распалась, а потом собралась снова, русских князей собрали на специальном съезде в 1304 году в Переяславле, и посланники хана Тохты рассказали им, что делается в Орде. В ходе междоусобных войн и монгольских погромов роль старых, много раз разгромленных городов все падает и падает, а поднимаются Москва и Тверь. Вместе со своим городом поднимается и младший сын Александра Невского Даниил Московский. В первой половине XIV века дань для татар собирает его сын и внук Александра Батыговича Невского знаменитый Иван Калита.

Иван Калита тоже писал доносы на братьев, губил близких родственников и наводил на Русь монгольские орды – в этой семье были своеобразные традиции.

Благодаря и этим поступкам на престоле будущих московских великих князей, потом царей остаются сидеть потомки именно Александра Невского. А что удивительного? После 1262 года Орда прекрасно знала, на какую линию княжеского рода очень даже можно положиться.

Северо-восток Руси XIII–XVI веков состоялся как очень странная Русь – Батыева.

Правила политической игры на Батыевой Руси были, как и должны быть в колонии Орды: ни один из потомков Александра Батыговича Невского не утвердился на престоле без предательства ближайших родственников, отца или брата (а очень часто – и отца, и братьев).

Таковы и сыновья Александра Батыговича, в междоусобной войне погубившие старинные города северо-востока, много раз наводившие друг на друга орды монголов. Таков и внучек Александра Батыговича, неродной правнук Батыги Джучиевича, Иван Данилович Калита. Он «прославился» таким же «подвигом», как и его дед – возглавив монголо-московское войско, устроил очередной погром Твери; не раз он предавал близких родственников.

А ведь моральный облик правителя имеет огромное значение. Если на престоле сидит отце– и братоубийца, подлец и предатель по убеждению, это не может не сказаться на нравственном облике аристократии вообще. «Каков государь, таковы и бояре» – эту поговорку придумал не автор книги. Каким бы образом Иван Калита сотрудничал с Даниилом Галицким?! Они бы друг друга и не поняли.

А если на престоле сидят приличные люди, это тоже сказывается на моральном климате общества. Даже специально не желая этого, Андрей Ярославич приблизит к себе совсем других людей, чем его родной брат Александр Батыгович.

Сначала монголы просто грабили все русские земли, до которых могли дойти. Потом обложили их данью, а в 1248 году провели первую перепись населения.

В городах обкладывался двор, в деревнях – «деревня», «соха» или «плуг», то есть отдельное хозяйство.

Известно 14 видов «ордынских тягостей», из которых главными были: «выход» (или «царева дань») – налог непосредственно для монгольского хана; торговые сборы («мыт», «тамга»); извозные повинности («ям», «подводы»); содержание ханских послов («корм»); различные «дары» и «почестья» хану, его родственникам и приближенным.

Время от времени собирались особые «запросы» на военные и другие нужды.

Годовой размер дани со двора составлял полгривны, то есть равнялся годовому заработку ремесленника. Из чего делаем вывод – дань была очень тяжелая.

Чтобы обеспечить сбор дани, в каждое княжество посылали своих сборщиков, посланцев хана – баскаков. Все они подчинялись «великому баскаку» во Владимире. Баскаки ехали на Русь во главе больших вооруженных отрядов.

Как собиралась дань, рассказывает песня того времени:

Иногда дань отдавалась на откуп купцам-бесерменам, откуда и слово «бусурман». Купец уплачивал хану дань, а потом собирал ее, стараясь нажить как можно больше.

Главным конкурентом Москвы на северо-востоке сделалась Тверь. Умерший в 1304 году великий князь владимирский Андрей Александрович завещал великое княжение Михаилу, но московский князь Юрий Данилович, внук Александра Невского, пожаловался в Орду, считая княжение Михаила несправедливым. В 1305 году хан все же отдал ярлык Михаилу Тверскому.

В 1317 году московский князь Юрий Данилович женился в Орде на сестре хана Узбека, правнучке Чингисхана Кончаке. Женщину окрестили по православному обряду под именем Агафьи. Тут же Юрий вместе с ордынским темником Кавдыгаем вторгся в пределы Тверского княжества: как видно, не всегда можно сказать, чей это набег – Орды или Москвы.

Михаил Тверской разгромил москвитян у села Бортенево, захватил в плен брата Юрия, Бориса, и Кончаку-Агафью. В 1318 году Кончака скончалась в тверском плену. Причина ее смерти до сих пор не известна… но вообще-то ее смерть была очень выгодна Москве.

Хан Узбек тут же потребовал от Михаила явиться в Орду. Как могло повернуться дело, неизвестно, но Юрий Данилович успел примчаться в Орду раньше и всячески очернял Михаила как убийцу Кончаки. Не успел появиться Михаил, как его забили в колодки, издевались над ним. Не убили сразу, потому что сам хан сомневался в его виновности. В конце концов люди Кавдагыя и Юрия Даниловича зверски убили князя Михаила, резали его ножами, топтали ногами. Только через год сын Михаила, князь Александр, смог выкупить гроб с телом отца и похоронить в Спасо-Преображенском соборе Твери на берегу Волги.

В 1321 году Дмитрий Тверской признает великим князем Юрия Даниловича Московского и передает ему ордынскую дань со всего Тверского княжества. Однако Юрий не спешит с данью в Орду, а везет ее в Новгород и пускает в оборот, надеясь нажить проценты.

А что? В своем роде логично: уж быть подручным у золотоордынцев, так не даром же.

Разгневанный хан Узбек отдает ярлык на великое княжение тверскому князю Дмитрию Грозные Очи. Тот пытается поймать Юрия Даниловича по пути в Орду, но Юрий совершенно не хочет встречаться с тверским князем, с сыном убитого им Михаила скрывается в Пскове, потом в Новгороде.

В 1325 году в Орде оказались оба князя. Возможно, тверской князь Дмитрий и «переиграл» бы проштрафившегося москаля… Но в канун убийства своего отца, 21 ноября 1325 года, Дмитрий Грозные Очи встретил Юрия Даниловича и не выдержал: собственноручно зарубил негодяя саблей. Прекрасный поступок сына, неоднозначный для государственного деятеля, глупый для золотоордынского холуя, во всем зависимого от хозяина.

Дмитрия казнили по приказу Узбека, но ярлык на великое княжение все равно получил пока что другой тверской князь, Александр Михайлович, тоже сын Михаила Тверского, брат Дмитрия.

За двадцать три года, с 1304 по 1327-й, тверские князья владели ярлыком на великое княжение двадцать лет.

С 1326 года Тверским княжеством правил Александр Михайлович (1301–1339) – великий князь тверской в 1326–1327 и 1328–1339 годах и великий князь владимирский в 1326–1327 годах.

При нем в Тверь в 1327 году приехал ханский посол Шевкал, которого на Руси называли Чолкан или Щелкан, – двоюродный брат хана Узбека. Посол как-то не учитывал, что времена Батыя уже кончились. Он выгнал князя Александра из собственного дворца и поселился там. Золотоордынцы же «сотворили великое гонение на христиан – насилие, грабеж, избиение и поругание». Пошел даже слух, будто Щелкан собирался перебить князей и самому сесть на тверском престоле, а русский народ поголовно обратить в ислам. Говорили даже с подробностями, что избиение христиан и обращение их в ислам должно начаться на праздник Успения, 15 августа.

Тверичи не раз просили Александра возглавить их расправу с «басурманами», но тот все уговаривал их «терпеть».

15 августа 1327 года люди из свиты Щелкана попытались отнять «кобылу добру» у некоего дьякона Дудко: дьякон повел ее на берег Волги помыть, а тут золотоордынцы… Дьяконов и выбирали таких, чтоб «имели голос»… Дудко завопил так, что народ сбежался и стал защищать священника. Золотоордынцы зарубили несколько человек, но и сами не ушли целыми. Ударили вечевые колокола. Тверь поднялась как один человек, истребляя супостатов.

Щелкан попытался защищаться в захваченном им княжеском дворце. Добился одного: дворец подожгли и сожгли заживо всех – и самого Шавкана-Щелкана, и всех, кто с ним пришел. Бегущих из огня убивали, пленных не брали.

Разъяренный хан Узбек призвал московского князя Ивана Калиту, вверил ему пятидесятитысячное войско и велел идти на Тверь. Главнокомандующим был назначен золотоордынец – христианин Федорчук (вероятно, русский). Это нашествие вошло в историю как «федорчукова рать». Это уже определенно степное цунами, поднятое не степными тюркоязычными людьми, а обитателями Москвы, ее князьями.

Александр Михайлович уехал в Псков, а его братья Константин и Василий – в Ладогу, русская земля осталась без защиты. Ордынцы и москвичи совместными усилиями разгромили Тверь, Кашин, Торжок; их жители были истреблены огнем и мечом или отведены в неволю. Новгородцы откупились, дав золотоордынцам тысячу рублей и щедро одарив всех воевод хана Узбека, начиная с Федорчука.

Хан Узбек был доволен результатами; он сделал Ивана Калиту великим князем, а тверским князем – брата Александра, Константина Михайловича.

Это была последняя силовая смена великого князя Ордой, но одновременно – первая силовая смена русского князя Москвой. Причем действовал московский князь совершенно по-золотоордынски, теми же методами, и как преемник Золотой Орды.

Ведь хан Узбек не только дал Ивану Калите в 1332 году ярлык на великое княжение, но и поручил собирать дань со всех северо-восточных русских княжеств и Новгорода. В XIV веке «московский выход» составлял пять-семь тысяч рублей серебром, а «новгородский выход» – полторы тысячи рублей. По тем временам это были деньги просто неправдоподобные… За рубль покупали деревянный дом и двух коров.

С этих пор Золотая Орда больше не посылала на Русь баскаков.

В Псков же явились послы от князей московского, тверского и суздальского и уговаривали князя: «Царь Узбек всем нам велел искать тебя и прислать к нему в Орду; ступай к нему, чтоб нам всем не пострадать от него из-за тебя одного; лучше тебе за всех пострадать, чем после всем из-за одного тебя испустошить всю землю».

Александр отвечал: «Точно, мне следует с терпением и любовью за всех страдать и не мстить за себя лукавым крамольникам; но и вам недурно было бы друг за друга и брат за брата стоять и татарам не выдавать и всем вместе противиться им, защищать Русскую землю и православное христианство».

Александр хотел ехать в Орду, но псковитяне не допустили его, говоря: «Не езди, господин, в Орду; что б с тобой ни случилось, умрем, господин, с тобою на одном месте».

Тогда Калита уговорил митрополита Феогноста проклясть и отлучить от церкви князя Александра и весь Псков, если они не исполнят требования хана Узбека. Без церковной жизни не было ни венчаний, ни отпеваний; нельзя было крестить и хоронить, жизнь остановилась.

Выхода не было, и Александр сказал псковичам: «Братья мои и друзья мои, не будет на вас проклятия ради меня; еду вон из вашего города и снимаю с себя крестное целование, только целуйте крест, что не выдадите княгини моей».

Летопись рассказывает, что псковичи целовали крест, и «была в Пскове мука и печаль и молва многая по князе Александре, который добротой и любовью своею пришелся по сердцу псковичам».

Полтора года пробыл Александр в Литве и, когда гроза поутихла, возвратился к жене в Псков. Господин Псков опять принял его с честью и посадил на княжение.

Десять лет спокойно прожил Александр в Пскове, но тосковал по своей родной Твери. По словам летописи, он рассуждал так: «Если умру здесь, то что будет с детьми моими? Все знают, что я выбежал из княжения моего и умер на чужбине: так дети мои будут лишены своего княжества». В 1336 году Александр послал в Орду сына Федора: узнать, нельзя ли как-нибудь умилостивить хана. Тот вернулся из Орды с татарским послом, и тогда в 1337-м князь сам отправился к Узбеку.

«Я сделал много тебе зла, – сказал он хану, – но теперь пришел принять от тебя смерть или жизнь, будучи готов на все, что Бог возвестит тебе». Узбек сказал на это окружающим: «Князь Александр смиренною мудростию избавил себя от смерти», – и повелел ему занять тверской престол. Вскоре к Александру приехала из Пскова жена с детьми. Все они надеялись вновь возвеличить тверское княжество… И не будь хитро-подлой политики московской династии, это могло бы состояться.

Тем более князь Василий Ярославский просил Александра Михайловича Тверского помочь в борьбе с Иваном Калитой – тот собирал дань так же жестоко, как баскаки.

Московский князь не мог действовать силой. Вместе с сыновьями Симеоном и Иваном он опять поехал к хану Узбеку. Все трое доносили на Александра как на предателя золотоордынцев: Александр Михайлович Тверской злоумышляет против хана, готовит новое восстание. Наверное, Александру тоже надо было «играть по тем же правилам»: донести, что Калита ворует часть собираемых денег, а на них собирается нанять в Европе армию и свергнуть хана Узбека. Тогда неизвестно, кто кого одолел бы: хан Узбек вполне мог бы и поверить – каждый ведь мерит по себе.

Узбек же, получая доносы только одной стороны, немедленно позвал к себе Александра Михайловича, Василия Ярославского и других удельных князей, обещая им большие милости. Калита же поспешно отбыл в Москву… видимо, памятуя, как один московский князь уже встретился с тверичем в Орде.

Александр же вынужден был ехать в Орду, говоря: «Если пойду, то расстанусь с жизнью, а не пойду, много пакости сделают христианам». Он поехал с союзниками, князьями Ярославским и Белозерским.

Что характерно – Калита пытался остановить своих врагов по пути в Орду. Видимо, слишком боялся, что Александр его оговорит. Может, и было, в чем оговаривать, судя по всему, что мы знаем, воровал Иван Калита просто в неправдоподобных масштабах.

Но князья отбились, и тогда Калита опять послал в Орду своих сыновей. Клеветой и взятками-«подарками» он окончательно погубил конкурента – золотоордынцы «розняли их по составам», то есть живых разрезали на части. Растерзанные тела были привезены во Владимир, где их отпел митрополит Феогност, а затем погребены в Твери.

Впоследствии Александр Михайлович и его сын Федор были канонизированы православной церковью в лике святых мучеников.

Иван Калита стал теперь властвовать и над Тверским княжеством, в котором опять начал править Константин Михайлович. А соборный колокол Твери, поднимавший людей на восстание против Щелкана, их верные холопы из Москвы сняли с церкви Спаса и вывезли в Москву.

Возможность освободиться от золотоордынцев была и в XIII веке, и тем более в XIV. Орда не вечно оставалась такой, какой была при Батые. В XIV веке она начала дробиться, распадаться; если бы не честные ханские помощники из Москвы, Батыговичи по духу, скинуть иго вполне реально было бы уже в начале XIV столетия.

Действительно, а что мешало Руси поддержать Тверское восстание 1327 года? Многие современные историки думают, что совместный удар Твери и Москвы в 1327 году мог бы навсегда сбросить монгольское иго с Руси. А общий удар всей Руси?

Но северо-запад сочувствовал… на расстоянии. Великое княжество Литовское и Русское в событиях участия не принимало; остальные русские государства если и принимают, то сугубо пассивное – как вообще-то сочувствующие князю, выдержавшие осаду монголов и москалей, но не устоявшие против церковного проклятия псковичи…

Тверское княжество осталось с Москвой и монголами один на один, подавляли восстание московско-татарские войска, монголы вместе с Иваном Калитой.

Москва и ордынцы нападают, все остальные обороняются.

Видимо, именно Орда и все в большей и большей степени Москва устанавливают «правила игры» для всех.

В московских летописях писали: «И была тишина великая на 40 лет». «Тишина» состояла в том, что с 1328 по 1366 год на московское княжество не нападали монголы.

Но в эти же годы московские войска вместе с монголами вторгались в Новгородскую землю в 1333 году, в Смоленскую землю – в 1334-м и 1340-м – тамошний князь отказался платить дань Орде, и Москва вместе с Ордой «наводили порядок».

В 1340 году рязанский князь Иван Иванович Коротопол (или Короткополый) был в Орде, а на пути из Орды встретил двоюродного брата, Александра Михайловича Пронского. Тот вез в Орду дань, и тогда Короткопол силой своей дружины захватил брата, ограбил его, привез в Переяславль и там убил.

В 1342 году сын Александра, Ярослав (во крещении Дмитрий), пришел из Орды с татарским войском (москвичи присоединились к нему) и осадил Переяславль. Иван Иванович целый день отбивался от осаждавших, «а на ночь побежал вон», и Ярослав занял великокняжеский рязанский престол.

Но все эти войны не мешали летописцам говорить о «великой тишине». В чем же она состоит? Разве что в том, что Москве ничто не угрожало.

Внук Александра Невского, Иван I Калита, получил прозвище по имени большого кошелька-калиты, который неизменно носил на поясе. Из своей калиты Иван Данилович всегда щедро одарял нищих, особенно по церковным праздникам. Год рождения князя Ивана неизвестен, умер он в 1340 году в возрасте примерно 60 лет.

Калита уже не просто служил монголам, а играл самостоятельную игру. Он сам собирал дань и на этом сказочно обогатился. На фоне удручающей русской нищеты Иван Калита купил целые города: Углич, Галич Мерьский, в современной Костромской области, Белоозеро. Он покупал и выменивал села в разных местах – около Костромы, Владимира, Ростова, вдоль рек Мста и Киржач. Он покупал землю даже в Новгороде – вопреки законам, которые запрещали князьям покупать там земли. Он заводил в Новгородской земле слободы, или подкупая чиновников, или на подставных лиц, населял их своими людьми и начинал внедрять свою власть в Господине Великом Новгороде.

Одну из дочерей Иван отдал за Василия Ярославского, а другую – за Константина Ростовского и распоряжался уделами своих зятьев: Ярославской и Костромской землей.

Он почти что суверенный владыка Руси, но в его действиях ясно видны обычные черты компрадоров: его богатство никак не связано с процветанием общества или с подъемом экономики, он откровенно жирует на фоне нищеты, равнодушен к обществу, в котором живет и которое как будто возглавляет. Он получает именно на московской Руси свои колоссальные доходы, но получает он их благодаря внешним силам: поддержке золотоордынцев, хранению и «прокручиванию» денег в Новгороде, вложениям в «пирамиду власти» Орды и в экономику Пскова и германских торговых городов Прибалтики.

Иван I Данилович Калита хотя и был Великим князем Владимирским и Московским, жил в Москве и заложил традицию великому князю жить в Москве.

Дмитрий Донской передал свой престол и великое княжение сыну Василию как свою «отчину», без ханского ярлыка. Но и он был Великим князем Владимирским и Московским.

И все Великие князья до Василия Темного – Великие князья Владимирские и Московские.

Василий Темный стал первым Великим князем Московским. Вот, пожалуй, дата, которую можно считать датой рождения Московии: 1415 год, год восшествия на престол первого Великого князя Московского.

В 1480 году Великий князь Московский и Владимирский Иван III, сын Василия II, присвоил себе титул князя всея Руси, то есть провозгласил себя преемником Киевских князей, и заявил свои права на земли всех русских княжеств.

В 1480 году Иван III Васильевич принимает титул всерьез, через венчание в церкви, через объявление о принятии титула иностранным владыкам… словом, всем.

Ни Литва, ни Польша, ни страны Восточной Германии, ни Скандинавия, – одним словом, никакие соседи северо-восточной Руси не согласились с этой формулировкой. Не только Литва – подчеркну это! – никто во всем мире не признавал права Москвы на земли западной и северо-западной Руси. Употреблялись названия – Московия, Московское государство. Но слово Русия появляется только в странах, далеких от Восточной Европы, от реалий местной политики. Слово используют те, кто далек от реалий Восточной Европы и кому, в общем-то, все безразлично.

После венчания на Царство Ивана Грозного появляется слово «Россия». Официальное название: Россия, Российское государство.

Но у западных соседей слово «Московия» в ходу еще по крайней мере лет сто пятьдесят, практически до реформ Петра Великого, и даже позже.

Первый царь династии Романовых, Михаил, выбран на престол «Московского царства Российского государства». Похоже, работает пресловутая «подкорка» – участники Земского собора понимают, что Российское государство – более широкое понятие, чем Московское царство… И венчают Михаила на царство более скромное.

В 1654 году Алексей Михайлович принял титул: «Царь, Государь, и Великий князь, всея Великия и Малыя России самодержец». Насчет «малыя» – тут все понятно, – претензии на Украину.

Но еще в 1690 году в Голландии известный географ Николас Витсон составил карту России, которую назвал «Новая Ландкарта Северной и Восточной Татарии 1687 года», а позже написал книгу «Северная и Восточная Татария», которую посвятил Петру I.

В ходе Великой Замятни орда раскалывалась на разные уделы. Незнатный, не имевший права на престол ханов темник Мамай создал самостоятельное государство на западе Орды, в Причерноморских степях.

Куликовскую битву в России до сих пор трактуют как величайшее достижение русского… то есть, простите, все же московитского, оружия и как победу Руси над вооруженными силами Золотой Орды. Ни то, ни другое не имеет ничего даже отдаленно общего с действительностью.

Начать стоит с того, что именно хан Мамай как беклярбек, второе лицо после хана, выдавал Дмитрию Донскому ярлык на великое княжение. То есть Дмитрий Донской был одним из вассалов Орды и подчиненным Мамая.

Второе: Дмитрий Донской вовсе не стремился избавиться от «ига Золотой Орды». На Куликово поле он вышел, участвуя в «великой замятне», то есть гражданской войне золотоордынских татар. Дмитрий был на стороне претендента на престол по имени Тохтамыш. Другой вопрос, что Тохтамыш был не только бездарным полководцем, но и редкой сволочью. Он последовательно предавал всех своих благодетелей.

Третье: после поражения на Куликовом поле Мамай со своей дружиной ушел в Крым. Сложность его положения состояла в том, что он-то претендовать на власть в Золотой Орде никак не мог – не Чингизид.

Уже после Куликова поля, осенью 1380 года, на берегах роковой речки Калки войско Мамая встретилось с войском законного претендента на престол – Тохтамыша. И тут войско предало Мамая: его воины стали сходить с коней и приносить присягу законному хану Золотой Орды Тохтамышу. Впрочем, предательство ли это? Предательство предателя… так точнее. Мамаю дали спокойно уехать в Крым с кучкой оставшихся с ним людей. Там то ли он сам умер от огорчения, то ли его быстро убили генуэзцы.

В общем, Куликовская битва была вовсе не героической сечей за освобождение Руси от злых татар, а одно из сражений подданных Золотой Орды за воцарение того или другого хана.

И в Российской империи, и в СССР историю писали так, что получалось: Мамай и Тохтамыш – одно и то же. Тогда и нашествие Тохтамыша выглядело вполне логично, – эдакий мститель за Мамая. А было ведь совершенно не так…