Параллельные миры - Путь к последнему приюту

— Толстой доской бить будете? — зябко передёрнул плечами Егор.

— Прапорщик Осадчая!

— Я! — браво вытянулась в струнку шатенка.

— Объясни всё клиенту.

— Есть! Не будет, господин майор, досок. Обойдёмся профильными химическими препаратами. Один укол — один синяк…. А со следами от пуль и прочими ссадинами — сложнее. Здесь без специальных хирургических щипцов не обойтись. Извините, но достоверность в таких делах очень важна…. Но не бойтесь, больно не будет. Или почти не будет. Скушаете парочку сладеньких пилюль, снижающих болевые ощущения, и все дела. Да и кровь я вам потом остановлю, словно бы она — сама по себе — уже запеклась.

— Всё понял и пошёл переодеваться…

— Стой, отставной майор, — велел генерал-лейтенант. — Вот, держи, — протянул светлую овальную бляху, украшенную изображением скачущего куда-то всадника. — Это — служебный жетон Странника, изъятый при задержании у твоего «параллельного аналога»…. Кто такие — Странники? Это, как я понимаю, те ребята, которые и шастают — почём зря — по Параллельным Мирам. Получается, что и ты теперь — Странник…. Вот, ещё крестик нательный покойного. Православный и золотой. Наверное, фамильный. Смело носи, боец. И фонарик, принадлежавший «засланцу», бери. Твой он теперь. Пользуйся…

Егор, подсвечивая себе карманным фонариком, неторопливо шагал по пещере и негромко бормотал под нос:

— А Верунчик-то — садистка идейная и законченная. Так меня своими щипчиками отделала. Дрянь хладнокровная и кровожадная. Мымра шатенистая.… Не, там, на земной поверхности, было совсем даже и не больно. А сейчас, похоже, действие обезболивающих таблеток заканчивается. Так щиплет и саднит — мама не горюй…. А это, интересно, что ещё такое?

Он вышел в просторный подземный зал с высоченным сводчатым потолком и, передвигаясь вдоль стен по периметру, принялся вслух (для пущей бодрости духа), комментировать увиденное:

— Светло здесь, даже фонарик не нужен. Выключу, пожалуй. Экономия, как известно, должна быть экономной…. Откуда исходит свет? А от светло-жёлтых прослоек-прожилков неизвестной горной породы, щедро покрывающих стены этого помещения. Идеально-гладкие стены и, попрошу заметить, с рисунками. Вернее, с самым настоящим высокохудожественным панно, выполненным в стиле изощрённого фэнтази.… Как же это они умудрились сделать? Создаётся устойчивое впечатление, что все эти милые картинки нарисованы «изнутри». Или же — снаружи, а потом тщательно покрыты очень толстым слоем идеально-прозрачного лака…. А техника рисунков какая, мать моя женщина-красавица. Современные художники обзавидуются. Каждая деталь старательно прописана, основные пропорции тщательно соблюдены…. Сюжеты? Пожалуй, все эти занимательные картинки и рисунки можно — условно и приблизительно — разделить на три большие группы. Первая — разнообразные птицы и животные. Даже знакомые изредка встречаются: благородные олени с узорчатыми рогами, чёрно-белые аисты, полосатые тигры, длиннющие ящерицы, коварные змеи…. Вот, явно — мамонт: торопится куда-то по своим делам неотложным, а это — упитанная саблезубая тигрица с двумя крохотными тигрятами вышла на променад. Впрочем, и откровенной экзотики хватает: голенастый орёл с двумя сонными головами, пятнистые лошади, только вместо копыт — мощные лапы с длинными острыми когтями, волки с головами очковой кобры, драконы огнедышащие — в немалом ассортименте…. Вторая группа — сплошные воинские баталии. Высокие люди европейской внешности, в непривычных глазу воинских доспехах, сражаются с какими-то плечистыми гномами, с приземистыми кентаврами, с другими людьми, восседающими верхом на огромных остроухих волках. Тут и там мелькают вполне узнаваемые персонажи: хоббиты, орки, тролли, эльфы, иные всякие…. Но третья группа рисунков, несомненно, самая интересная, неожиданная и интригующая. Её основу составляют космические корабли: и классические ракеты, и летающие плоские «тарелки», и пирамиды — трёхгранные, с работающими двигателями, закреплёнными под их основаниями. Правда, попадается техника и попроще: автомобили различного предназначения, самолёты — большие и маленькие, воздушные шары, даже двух- и трёхколёсные велосипеды…. Охренительная и удивительная живопись, короче говоря. А ещё и весьма познавательная…. Ага, вот и коридоры, ведущие — предположительно — в загадочные и таинственные Параллельные Миры. Раз, два, три…, всего семь штук, как мой покойный «аналог» и рассказывал. И где же она, фиолетовая полоса на стене? Красная…. Оранжевая…. Жёлтая…. Зелёная…. Голубая…. Синяя…. Фиолетовая…. Всё, как и полагается…. Стоп, а где же подземный коридор, по которому я пришёл сюда? А нету коридорчика. Пропал, исчез, растворился, испарился. Это, наверное, любезная подсказка такая, мол: — «Обратной дороги, извини, нет. По крайней мере, по этой пещере….». Усвоил, не дурак. Нет, так нет. Перетерпим. Двигаемся дальше. Вдоль каменной стены с широкой фиолетовой линией, понятное дело…

Через сорок пять минут впереди призывно замаячил светлый прямоугольник.

— Так называемый «Свет в конце туннеля», — выжидательно усмехнулся Егор. — Ну-ну, сейчас взглянем — как и что…. Голоса какие-то? Или же кажется? Точно, поют что-то. Суровые такие голоса, с откровенно злыми и воинственными нотками…

Он продолжил размеренно шагать в сторону светлого прямоугольника, растущего прямо на глазах, и вскоре уже смог разобрать слова странной песни:

Соткана ткань.

Светло-серая, как осенняя туча.

Ты погиб, а над землёй — туман.

Кому-то стало лучше?

Окропим ткань кровью.

Чтобы известить о гибели храбрых воинов.

Туман дышит новью.

А кровь — дождики смоют.

Мы плотную ткань сплели

Из кишок человеческих.

Когда запели голосистые соловьи,

На рассвете, над чистой речкой.

Ткацкий станок — из черепов.

Гребень железный нагрет свечами.

А ткань, чтобы слоилась чередой,

Мы подобьём — мечами.

Каждую ночь мы ткём и ткём

Стяг боевой для мёртвого конунга.

Ткём ночью, рыдаем днём.

Заледенели сердца от замогильного холода.

И, наконец, мы выткали

Наш стяг боевой.

Головы мертвецов поникли

И умылись — росой…

Глава четвёртая

Или это — колокольчик?

Голоса смолкли.

Трижды сплюнув через левое плечо, Егор вышел из пещеры и невольно зажмурился: яркие солнечные лучи били прямо в глаза.

Сзади послышался едва слышный тревожный писк, он, отпрыгнув в сторону, тревожно обернулся и удивлённо прокомментировал про себя: — «Нет больше никакой пещеры. Только что была, но вся вышла…. А что тогда есть? Чёрный прямоугольник базальта, вкраплённый в горное поле светло-серого габбро-диабаза. Вот, оказывается, что означает, мол, Портал работает только «на выход». Наверное, это очень впечатляюще смотрится со стороны, когда из самой натуральной каменной скалы «вылезает» — на свет Божий — человек…».

Егор, предусмотрительно прикрыв глаза ладонью, повертел головой по сторонам и заторможено (голова — после Верочкиных щипцов и таблеток — слегка гудела), отметил: — «Десять рослых мужчин в странном камуфляже и с короткоствольными автоматами за плечами застыли, выстроившись в ряд, в сторонке…. В странном камуфляже? Это точно: тёмно-аметистовые пятна неправильной формы на светло-сиреневом фоне. Нетипичная, одним словом, картинка. Ну-ну, бывает, конечно. В каждой избушке — свои погремушки…. Застыли? То бишь, увидев меня, тут же приняли положение «смирно» и преданно, даже с долей трусливого подобострастия, поедают глазами. Может, они (Ангелы?), ждут моего командирского приказа? Или же разрешения? Подождут, деятели пятнистые, никуда не денутся. С армейской дисциплиной, похоже, здесь всё в полном порядке. И это просто замечательно…. Что тут у нас ещё? Это, явно, не пустыня. Вокруг произрастает молоденький смешанный лес. А на кривых и чахлых сосёнках — между прошлогодними тонкими ветками — наблюдаются какие-то странные чёрные «почки». Уродливые и слегка вытянутые…. Мутация? Почему бы, собственно, и нет…. А вообще, я сейчас стою на склоне какой-то…э-э-э…. Гигантской чаши? То есть, на склоне кратера древнего-древнего вулкана? Вполне даже жизненная версия. Вполне…. Вода шумит? Точно, примерно в полукилометре отсюда — слева, в светло-серых ребристых скалах — наблюдается шикарный каскадный водопад…. И с правой стороны — однозначно-величественная картинка: на земле — до самого горизонта — лежат толстые, абсолютно-белые стволы деревьев, размещённые по гигантским окружностям и своими вывороченными корневищами направленные в сторону единого, невидимого глазу центра…. Хм. Может, именно здесь (например, в 1908-ом году), грохнулся Тунгусский метеорит? Здешний Тунгусский метеорит, я имею в виду? Ни капли не удивлюсь, если это так…. И у них здесь, похоже, июнь месяц на дворе. Нормальный вариант…»

Завершив обзор местности, он властно махнул рукой в сторону сиренево-фиолетовых «камуфляжников».

Через минуту к нему подбежал высоченный облом с физиономией идейного убийцы и, резко остановившись, зачастил — возбуждённым и слегка взволнованным голосом:

— Господин Старший Ангел, что с вами? Вы ранены? Вся одежда испачкана в крови. И лицо — бледно-бледное, почти белое…

«Определённо — знакомая морда. Мелькала уже где-то и когда-то», — пробежали в голове шустрые мысли. — «Где и когда? М-м-м…. Ага, вспомнил. Ещё в том, прежнем Мире, мелькала. Мы тогда с Сашенькой, находясь в отпусках, поехали на знаменитое озеро Байкал. Стоял тёплый месяц август. Славно так отдохнули, омуля вволю половили, грибами и ягодами объелись. А ещё и с местными рыбаками-браконьерами познакомились. Одного из них (с точно такой же зверской физиономией), звали — «Василий Васильевич Хазов». Славный такой был парнишка, душевный, очень разговорчивый и с чувством юмора. Рыбацкие байки и анекдоты травил — не хочешь, а заслушаешься…. Может, это его здешний «аналог»? Проверим, не вопрос…. О чём он там спрашивает? Ранами интересуется?».

— Ерунда ерундовая, — небрежно отмахнулся Егор. — Царапины сплошные и не серьёзные. Заживут — как на дворовой беспородной собаке. Только, вот, голова…, — слегка пошатнулся. — Граната рванула буквально-таки в пяти метрах от меня. Похоже, контузило….

— Кто же напал на вас, господин Старший Ангел?

— Не знаю. Может, тамошние спецслужбы. Но, скорее всего, обычные авантюристы. То есть, жадные охотники за старинными кладами-артефактами. «Чёрные археологи», по-ихнему. Как бы там не было, но всех гадов застрелил. Трупы сбросил в ближайший глубокий овраг, а потом забросал песком, камнями и сухими ветками…. А ты кто, боец?

— Как это — кто? Шутить изволите?

— Какие, уж, тут шутки. Говорю же, мол, контузило. В голове — туман плотный и сплошной. Помню, как из ихнего иранского Тегерана вылетал. Дальше — пелена серо-белая и вязкая. Жену свою помню, Александру Ивановну. А, вот, юность собственную — напрочь забыл. И твоего имени, боец, извини, но не помню. Хотя, физиономия, безусловно, знакомая. И фамилия, кажется, начинается на русскую букву — «Ха».

— Частичная амнезия. Бывает, — понятливо и жалостливо вздохнул звероподобный облом. — Ничего, зачастую память, говорят, возвращается…. А я — Вася Хазов. Мы с вами вместе в Санкт-Петербургской Академии Ангелов обучались. Только я — на два курса младше.

— Точно. Василий Васильевич Хазов. Вспомнил.

— В Иркутск вам надо, сиятельный граф. В наш профильный госпиталь. Пусть профессора и доценты всякие осмотрят…

«Граф?», — мысленно усмехнулся Егор. — «Мой «двойник», конечно, говорил на допросе, что является потомственным дворянином. Но — «сиятельный граф»? Однако. А моя Сашенька, выходит, «сиятельная графиня»? Приятно, конечно. Социально-правовой сюрприз, что называется, удался на славу…».

Вслух же он произнёс иное:

— Отменяется — Иркутск. Мне в столицу надо. Очень срочно и позарез. Поэтому ограничимся элементарной перевязкой ран и ссадин. Зови, Вася, доктора.

— Доктора? — удивился Хазов. — Все доктора — они в больницах и госпиталях трудятся. А у нас каждый Ангел проходит стандартную врачебную подготовку…. Ах, да, контузия же у вас. Простите, граф. Я сейчас, только необходимые медикаменты принесу.

— И попить чего-нибудь прихвати.

— У нас только квас. Как и полагается.

— Тащи. Не вопрос…

Вернувшись с тёмно-коричневым кожаным медицинским саквояжем в руках и с алюминиевой пол-литровой банкой кваса в боковом кармане пятнистой камуфляжной куртки, Хазов объявил:

— Только, господин Старший Ангел, вам придётся раздеться до пояса.

— Надо, значит, надо. Только, вот, несподручно.

— Разрешите — подсоблю?

— Разрешаю…

Через полчаса все раны-ссадины были тщательно продезинфицированы и умело перевязаны.

— Спасибо, Вася, — бережно укладывая перебинтованную левую руку, знатно повреждённую Верочкиными хирургическими щипцами, в удобную перевязь, переброшенную через голову, поблагодарил Егор, а после этого напомнил: — Мне в Санкт-Петербург надо. Да и чистая незакопчённая одежда без пулевых отметин будет нелишней.

— Дык, это…, — замялся Хазов. — Нет никаких проблем. Ваша личная вимана, господин Старший Ангел, к полёту готова. Как и всегда. Её к нам ещё позавчера перегнали. То есть, она сама прибыла, в автоматическом режиме. Да и ваш гардероб там же находится.

— Вимана? Ах, да. Конечно же. Вимана. Что же ещё…. А где, Василий, она припаркована? Запамятовал…. Покажи, пожалуйста.

— Следуйте за мной, высокородный и сиятельный господин граф. Здесь совсем недалеко…

Они шагали по узкой горной лощине, прихотливо змеящейся среди низеньких холмов, поросших смешанным редколесьем, и Егор несуетливо рассуждал про себя: — «Нормально, в принципе, прошло плановое «внедрение». Вернее, его первый, сугубо начальный этап. Не без досадных накладок, конечно же. Но, ведь, могло быть и хуже. Это я, тьфу-тьфу-тьфу, про возможное разоблачение и незамедлительный арест. А так-то что. Поболтал немного, послушал, получил квалифицированную медицинскую помощь, кваса попил. Отличный, между прочим, квас. Натуральный, забористый, шипучий и без всякой химии…. А, вот, расслабляться пока не стоит. Рановато. Взять, к примеру, ту же — «виману». Что это, собственно говоря, такое? Про неё мой «параллельный аналог» ни слова не сказал. Впрочем, его про виманы и не спрашивали, так как ничего не знали про их существование…. Понятное дело, что речь идёт о неких летательных аппаратах, раз — «ваша личная вимана к полёту готова…». «Личная» это, безусловно, хорошо. А прилагается ли к ней личный пилот с крепким практическим опытом? Вот, в чём вопрос…. Ага, лощина резко поворачивает. То есть, повернув, упирается в местный аэродром: круглая поляна диаметром свыше трёхсот метров, на которой расположились…э-э-э.… Две серебристые «летающие тарелки»? Хм. Два серебристых дисколёта, чего уж там. В нашем Мире над их созданием тоже активно работали, а потом все наработки — по неизвестным мне причинам — «заморозили» на неопределённое время. А здесь, получается, довели-таки дело до конца. То есть, до успешных промышленных образцов. Молодцы…. Один дисколёт — цельный диск, монолитный и большой, диаметром в районе тридцати пяти метров. Второй — гораздо меньше, раза, наверное, в три. Да и конструкция совсем другая: широкое светлое кольцо (на трёх коротких телескопических «ножках»), из которого выступает более тёмная куполообразная выпуклость. Кабина для экипажа и пассажиров, надо понимать. А также наличествует узкая лесенка, огибающая кольцо и ведущая к кабине…. Подключаем логику. Маленький дисколёт, скорее всего, и является моей «личной графской виманой». Ага, так и есть. Василий направляется к более мелкому летательному аппарату…».

Они остановились, не дойдя до виманы несколько метров.

— Совсем забыл спросить, — легкомысленно улыбнулся Егор. — Когда я вышел из Портала, ты с бойцами песенку какую-то распевал. Вдохновенно так, со старанием и прилежанием…. Что это такое было?

— Дык, это, репетировали, — в очередной раз засмущался Хазов. — То есть, выполняли ваш строгий приказ.

— Мой приказ?

— Так точно.

— Напомни-ка, боец.

— Когда вы, Ваше сиятельство, посещали нас в прошлый раз, то строго-настрого велели, мол: — «Дурака не валять, а, находясь на посту, без устали репетировать — один раз в два часа — «Песнь Валькирий». Усердно репетировать…». Ну, мы и старались…

— «Песнь Валькирий»? — переспросил Егор. — Интересно…. А что это такое? И зачем?

— Дык, граф…. Это — ваше собственное сочинение. Написано к грядущему пятидесятилетию Великого князя Константина Петровича, которое состоится через два с половиной месяца. После официальных праздничных мероприятий в столице, как обещают, Великий князь прилетит в наш провинциальный Иркутск. Будем торжественно поздравлять. Каждая «ангельская» часть готовит свой концертный номер. От нас будет — «Песнь Валькирий». Вот…

«Получается, что мой здешний «аналог» тоже баловался стишками», — отметил Егор. — «Нормальный вариант. То есть, очередное знаковое «совпадение». А, вот, личного пилота нигде не видно. Плохо это. Однозначно, блин горелый, плохо.… Кстати, присутствует ещё одна — сугубо очередная — странность. Моя левая рука явно находится в нерабочем состоянии, но провожатого Ангела это печальное обстоятельство ничуть не смущает. Почему? Может, для управления виманой и не требуется особых навыков?».

— Что-то случилось? — забеспокоился Хазов. — Почему, граф, вы молчите? Мы плохо пели? Фальшивили?

— Ни капли. Даже понравилось. Молодцы, хвалю…. Василий, мне же ещё надо облачиться в приличную одежду.

— Дык…

— Что — дык?

— Только вы, господин Старший Ангел, можете пройти в эту виману. А мне даже с вами не положено. Инструкции. Выберите в гардеробе подходящую одежду и обувь. Сбросьте её вниз. Сами спуститесь. А я помогу вам переодеться.

— Хорошо, так и сделаем…

Егор поднялся по лестнице и в недоумении остановился: судя по тёмно-серому прямоугольному контуру, дверка, ведущая в кабину, имелась, только ручка на ней отсутствовала.

— Ладонь свою наложите на входную панель, — подсказал снизу голос Хазова. — Она и откроется…

«Вот, я и попался», — тревожно зашелестело в голове. — «Практически разоблачён, так его и растак…. Что там наш Васятка? Автомат, содрав с плеча, ещё не привёл в рабочее положение? Пока, слава Богу, нет. Видимо выжидает, морда неандертальская…. Что теперь делать? Может, изобразить нервный припадок? То бишь, скатиться по лесенке вниз и, закатив глаза, забиться в отчаянных конвульсиях? Нормальная такая тема…».

Он, наспех прокрутив в голове последние Верочкины наставления, медленно приложил ладонь правой руки к тёплой серебристой поверхности. Приложил, примериваясь — как бы половчее упасть и, сгруппировавшись, скатиться по лесенке.

Раздался тоненький-тоненький писк, и дверка, слегка задвинувшись внутрь и плавно отойдя в сторону, «утонула» в поверхности кабины.

«Знатное и спасительное совпадение», — подумал Егор. — «И «картинки» ладошек у нас с «двойником» совпали. Для хитрована Палыча это будет отличной новостью. В том смысле, что тут же начнёт — по субботам в гости к барышням не ходи — старательно разрабатывать далеко-идущие стратегические планы…».

Он, радостно помахав Хазову рукой, прошёл внутрь кабины. Дверка — почти бесшумно — тут же встала на прежнее место, и, одновременно с этим, вокруг стало очень светло.

«Уютненько, однако», — с интересом оглядевшись по сторонам, отметил Егор. — «Длинные светло-сиреневые плафоны мягко светятся под потолком. Этакая кабина-студия. Находясь здесь, можно и полноценно отдыхать, и управлять летательным аппаратом. В нашем Мире существуют «дома на колёсах», а в этом, получается, «дома на дисках»…. У кабины, естественно, четыре стены, только они не…э-э-э, не прямые, а слегка…м-м-м, выгнутые. Причём…э-э-э, сразу в двух измерениях. Да, с геометрией я никогда не был дружен, даже в средней школе…. Что ещё? Справа от входной дверки расположился небольшой, но очень аккуратный иконостас. Все иконы — визуально — очень древние. Имеется широкая кровать с белоснежной подушкой и узорчатым атласным покрывалом. Столик с чёрным компактным ноутбуком. Туалетный столик с зеркалом и всякими баночками, флаконами, тюбиками и расчёсками. Просто столик, видимо, обеденный. Кресло тёмно-бордовой кожи на колёсиках. Стулья. Встроенные: книжный и гардеробный шкафы, узкий буфет, холодильник и минибар. Деревянная дверка, ведущая в туалетную комнату. Ну, и конечно, — во всю дальнюю стену — пульт управления дисколётом: кнопочки, тумблеры, индикаторы со стрелками, лампочки (естественно, тёмные, не включённые), и энное количество разноразмерных мониторных экранов и экранчиков.… По центру пульта — между двумя прямоугольными экранами — закреплён поясной портрет пожилого солидного мужчины: спокойные водянистые глаза, характерная бородка, военный мундир с многочисленными разноцветными орденскими лентами, светло-неоновый нимб над головой. Вот, ты какой, Николая Петрович Романов, действующий российский Император Николай Третий…. На низенькой прикроватной тумбочке разместилась скромная деревянная рамочка на латунной подставке. А в рамочке — цветная фотография. Это же…. Это же — она! Александра, Санечка, Шурочка, Сашенька. В умопомрачительном бальном платье с оголёнными точёными плечами. Брильянтовое колье на длинной стройной шее. Она. Её глаза — огромные, лучистые и чуть шалые. Она…».

— Ура! Ура! Ура! — окончательно потеряв голову, что есть мочи, завопил Егор. — Она! Ура! Она! Ура! — впрочем, очень быстро он успокоился и даже — тихим злым шёпотом — пожурил сам себя: — Мальчишка сопливый и не в меру впечатлительный. Что ещё за бестолковые эмоции? Их следует отложить — на потом-потом-потом. До лучших времён. Тем более что внизу Хазов ждёт…

Гардеробный шкаф, как и водится, состоял их трёх отделений: бельевого, обувного и костюмного.

«Сменить трусы и носки?», — задумался Егор. — «Типа — при помощи Василия и на правах Старшего Ангела? Да, ну. И неудобно слегка, да и излишне наглеть не стоит. Обойдусь, пожалуй…. Обувь? Подберу в самый последний момент…. Костюмы. Наличествует аж четыре штуки. Первый — светло-салатный, пошитый из гладкой и достаточно-тонкой ткани, откровенно-курортного фасона. Нет, не годится. Ни к чему мне нынче такой легкомысленный вид…. Второй — угольно-чёрный и, скорее всего, официальный. В таком можно пойти как на похороны, так и на работу в гражданский офис. Но ни туда и ни туда я пока, к счастью, не собираюсь. Третий — парадный военный мундир, пошитый из тёмно-синей плотной ткани с тоненькими золотыми нитями, украшенный разлапистыми орденами и золотисто-серебряными аксельбантами3. Погоны симпатичные: благородный платиновый фон с широкой ярко-красной полосой, на которой — на каждом погончике — закреплено по два золотых ангела с крылышками. Интересно, а в каком воинском звании я состою? Старший Ангел? Или же, если в строго-официальном порядке, как-то иначе? Надо будет потом обязательно прояснить. Впрочем, мундир — для текущей ситуации — в любом раскладе является излишне-пафосным…. Что-там у нас — четвёртое? Ага, фиолетово-сиреневый камуфляж. То бишь, здешняя военно-полевая форма, достаточно простенькая и, наверняка, удобная. Совсем другое дело. Главное, что никакого пафоса. Даже погоны отсутствуют. Впрочем, у них есть скромная, но, вместе с тем, достойная замена: чёрные «кубики» на светло-аметистовых петлицах и три чёрных же шеврона на левом рукаве куртки, углы которых направлены вверх…. Кстати, а какие знаки различия наличествуют у Василия Хазова? Чёрные «кубики» на петлицах отсутствуют, а шеврон — на левом рукаве — всего один, а его угол направлен вниз. Что это может означать? Пожалуй, только одно: я являюсь Старшим Ангелом и потомственным сиятельным графом, а Васятка — просто Ангел, да и к высокому дворянскому сословию, скорее всего, не имеет никакого отношения, так, местный разночинец и не более того…. Ладно, выбор одежды-обуви сделан. Теперь попробуем разобраться — хотя бы в первом приближении — с технологией предстоящего полёта…».

Он пододвинул непосредственно к пульту управления полётом кожаное кресло на колёсиках, по-хозяйски уселся в него, внимательно осмотрел панели пульта и тихонько пробормотал под нос:

— Лично мне очень нравится вон та, самая крупная белая кнопка, рядом с которой закреплена маленькая прямоугольная табличка с доходчивой надписью на русском языке: — «Запуск ГБК». Что-то мне подсказывает, что имеется в виду так называемый — «Главный бортовой компьютер». А рядом с приметной кнопочкой, как раз, располагается стандартная клавиатура и беспроводная компьютерная мышка. Интересно…. Нажму-ка я, пожалуй, на эту кнопку. Типа — смелого эксперимента ради…. Как там учил — в своё время — господин генерал-лейтенант Громов? Мол: — «Бог, он всегда покровительствует отчаянным и наглым…». Вот, и проверим заодно этот философский постулат…

Сказано-сделано.

Басовито загудело, заполошно и испуганно замигали разноцветные лампочки. Впрочем, уже через полминуты гул стих, лампочки, перестав мигать, стабилизировались, а скучно-серые экраны многочисленных мониторов преобразовались в задумчиво-голубые. Более того, на одном из них даже высветился некий список-перечень.

— Скорее всего, «дисколётное меню», — предположил Егор. — Сейчас разберёмся…

Он, воспользовавшись компьютерной мышкой, «щёлкнул» курсором по строке — «конечная точка маршрута». Тут же — на соседнем мониторе — высветилось серо-белое «окошко», рядом с которым через секунду появился текст: — «Введите координаты места предполагаемой посадки. Либо обозначьте это место кратким текстом произвольной формы».

— Нормальный вариант, — поднимаясь на ноги, одобрительно хмыкнул Егор. — Обозначу, конечно. Только, пожалуй, чуть позже…. Кстати, я знаю, — предусмотрительно замолчал и закончил фразу уже мысленно: — «…на кого похож нынешний российский Император Николай Третий. Если слегка проредить русые волосы на голове и сбрить аккуратную бородку, то он и получится — Владимир Владимирович Путин из моего Мира. Очередной «параллельный» фокус, и не более того. Ничего удивительного…».

Он нашёл объёмную кожаную сумку, аккуратно сложил в неё фиолетово-сиреневую полевую форму и тёмно-серые армейские ботинки с высокой шнуровкой, перебросил через плечо широкий «сумочный» ремень и, подойдя к двери, коснулся её вертикальной поверхности ладонью правой руки. Дверка послушно отошла в сторону, открывая взгляду вечернее небо, украшенное бордово-малиновым закатным маревом.

Егор неторопливо спустился по лесенке вниз и, передав сумку Хазову, попросил:

— Помоги, братец, напялить всё это. Только, пожалуйста, осторожно, чтобы не потревожить раны на руке, боку и спине.

— Всё будет сделано в лучшем виде, — неуверенно и смущённо улыбнувшись, заверил Ангел. — Не сомневайтесь, господин сиятельный граф…

Через пятнадцать минут процесс переодевания был завершён.

— Спасибо, конечно, — заново пристраивая раненую левую руку в перевязь, поблагодарил Егор. — Ладно, Василий, будем прощаться. Служи, боец.

— Будут ли приказы и указания, сиятельный граф? — непонимающе поморгав густыми рыжеватыми ресницами, поинтересовался Хазов.

— Приказы? Будут, конечно…. Значится так. Усиленно бди за Порталом, как бы оттуда не полезли — всякие и разные. Если что — сразу же вызывай подкрепление из Иркутска…. Всё понял?

— Так точно!

— Ещё один важный момент. У меня же — частичная амнезия…, — указал здоровой рукой на лесенку Егор. — А как — перед взлётом — убрать эту штуковину? Запамятовал, понимаешь…

— Лестница сама уберётся. В автоматическом режиме, когда подадите команду на взлёт.

— Ага, вспомнил. Спасибо за подсказку. Всё, Вася, не скучай. Через полчасика пойду на взлёт.

— Счастливой вам дороги, Ваше сиятельство…

Вернувшись в кабину виманы, он минут двенадцать-пятнадцать, побеспокоив курсором строку — «справочная предполётная информация», посвятил вдумчивому изучению пульта управления и рабочих функций его основных блоков.

«Всё — в первом приближении — понятно», — резюмировал Егор. — «В том смысле, что логично и функционально-грамотно. Режим штатного полёта. Срочная корректировка полётного маршрута в связи с неожиданными погодными катаклизмами. Своевременная реакция на внештатные геомагнитные аномалии. Ну, и всё такое прочее…. А для чего, интересно, предназначен крайний справа монитор, под которым разместились блестящие тумблеры? Этот момент в «справочной информации» никак не оговаривается. Совершенно. Ладно, делать нечего, пойдём насквозь смелым и эмпирическим путём…

«Щёлк!», — переключившись, известил первый попавшийся под указательный палец тумблер.

На экране монитора возникло просторное помещение, заставленное — в три ровных ряда — двухъярусными нарами-кроватями.

«Ни дать, ни взять — армейская казарма», — умилился Егор. — «Среднестатистическая такая, чистенькая, даже дневальный «на тумбочке» присутствует. Только бойцов нет. Впрочем, ничего странного, дневное время, как-никак. Наверняка, находятся либо на плановых учебных занятиях, либо выполняют поставленную перед ними задачу…».

«Отщёлкнув» назад первый тумблер, он — без малейших колебаний — задействовал второй.

Картинка ожидаемо поменялась. Теперь на экране отображалась небольшая овальная поляна среди смешанного редколесья и тёмно-серая пологая скала с чёрным базальтовым прямоугольником. На полянке — в свободных и раскованных позах — расположились девять «фиолетово-сиреневых» автоматчиков.

— Васины подчинённые расслабляются — понимающе хмыкнул Егор. — А чёрный провал в скале — это «параллельный» Портал, по которому я сюда и пожаловал.