Отель

Ахмат вынул из кармана две стодолларовые купюры и положил на столик, стараясь, чтобы не увидели соотечественники.

– Девочки, сделайте все красиво. И не бойтесь, сегодня им не до вас.

Он сказал «им», а не «нам» и сам на себя разозлился за свою слабость. Он уже начинает отделять себя от своих братьев перед прислугой. Он хочет, чтобы в нем видели европейского мужчину. И они, земляки, конечно, это видят. И они ему этого, конечно, не простят.

– Бегом за работу, не то вылетите отсюда! – неожиданно грубо рявкнул он на девиц и пошел за стол.

– Ну, дорогой, как жена, как сын, как семья твоя живет? – начал по-чеченски Шакир, как только Ахмат опустился на стул.

Все сразу замолчали.

– Спасибо, хорошо живет. Жена здорова, привет тебе передает. Сын учится. Совсем джигит стал. На той неделе в мечеть с ним ходил.

– Да, дети – наша надежда на старость. – Шакир закивал головой, улыбаясь одними губами и сверля Ахмата холодными глазами, в которых при всем желании нельзя было бы обнаружить ни малейшего оттенка хоть какой-нибудь эмоции.

– Да, чистая правда… – закивали головами все остальные.

Все это была прелюдия, своеобразный ритуальный зачин. Ахмат отлично знал, что сначала будут говорить о стариках и детях, о том, как хорошо теперь дома в Кизляре, о том, что летом нужно туда съездить, поклониться могилам предков, что предков вообще нельзя забывать…

– Знаешь что, Оль… – одна из девушек полезла в карман фартука и достала монету, – орел мой, решка твоя.

– То есть если орел, то ты идешь, а если решка, то я?

– Деньги тому, кто обслуживает.

– Да плевать я хотела на эти деньги. – Оля покосилась на лежащие на столике доллары. – Давай подбрасывай.

– Эй, б…, нам долго ждать, э? – крикнули из-за стола.

– Подбрасывай, – прошептала Оля и выдавила из себя улыбку. – Уже бежим.

Выпала решка. Ольга заскрипела зубами, рискуя раскрошить их, сунула деньги в карман и засеменила к столу.

– Вам чего налить?.. Какого вина желаете?.. Не хотите попробовать красного?.. Это «Шато» восьмидесятого года… Вам «Смирновской» или «Абсолюта»…

– Тебя хочу, красавица… Вот этого лей… Водку хочу… Иди на х…, дай сюда, я сам…

Она улыбалась. Она все время улыбалась. Внимательно выслушивала их грубости, исполняла, что скажут, и улыбалась. И старалась не замечать, как их грязные лапы гладят ее зад, щипают за грудь, лезут под юбку…

Они ели, пили, говорили о чем-то на своем зверском языке и при этом не забывали каждую минуту, каждую секунду втаптывать ее в грязь, указывать на ее место. Ольге не то что разговаривать с кем-нибудь из них, не то что смотреть на них, ей находиться рядом с ними было невыносимо, противно всему ее существу. Но – этикет. Но – интересы предприятия. Но – правила работы официанта. А как хотелось… Нет, просто убежать. Запереться в туалете и пересидеть до конца рабочего дня. Она даже готова была штраф заплатить, лишь бы не находиться в одном помещении с этими животными…

Ахмат вдруг обратил внимание, как странно все сели. Получилось, что он один сидит на этой стороне стола. А все остальные напротив. Это было очень неприятно. Как будто он какой-то школьник перед комиссией.

– Ну, Ахмат, дорогой, а теперь давай с тобой о делах поговорим, – сказал Шакир, когда законы приличия были соблюдены.

– Давай, Шакир, поговорим. – Ахмат улыбнулся и щелкнул пальцами, дав официантке знак, чтобы та наполнила его бокал. – О чем ты хочешь спросить меня?

– Ахмат, ты же умный человек. Ты ведь знаешь, о чем я хочу тебя спросить. – Шакир окинул взглядом всех остальных. И сразу воцарилась полная тишина. Стало слышно, как дребезжит горлышко бутылки о край бокала, потому что у Ольги тряслись руки.

– Я хотел спросить тебя, не сильно ли ты утомляешься на своей работе? А то ведь тебе приходится и по ночам стараться для нашего дела, – сказал Шакир, и зал потряс взрыв хохота.

– Приходится и по ночам… – Ахмат только слегка улыбнулся.

– А теперь скажи мне, дорогой, какая от этого польза? – спросил вдруг Шакир. – Какая тебе польза, мы знаем, а вот нам, твоим братьям, от этого какой толк? Почему она ходит по нашей гостинице как хозяйка? Почему она не хочет понимать нас? Почему ты до сих пор не смог ей объяснить, что нам нужно больше.

«Потому что она и есть хозяйка этого отеля. Потому что и вы не хотите ее понимать. Потому что нужно больше вкладывать, чтобы больше получать». Это были естественные ответы на вопросы Шакира. И Ахмату очень хотелось сказать их прямо тому в глаза. Но ему не очень хотелось, чтобы завтра его нашли где-нибудь в Яузе с перерезанным горлом. Поэтому он смолчал.

– Нам не нужен никакой зимний сад, нам никакой Интернет в каждом номере не нужен, и кондиционеры новые не нужны. И не надо нам новой системы противопожарной безопасности. – Ольга улавливала знакомые слова: «Интернет», «противопожарная безопасность», «кондиционер», но больше ничего не понимала. – Мне она не нужна, – продолжал Шакир. – Тагир, тебе она нужна?

– Нет.

– А тебе, Арслан?

– Нет, не нужна.

– Может, Беслану она нужна?

– Зачем?

– Вот видишь, Ахмат! – Шакир поднял вверх палец. – Нам она не нужна. Но, может, она нужна лично тебе? Может, ты боишься пожара?

– Я ничего не боюсь, – спокойно ответил Ахмат.

– А вот это неправильно. – Шакир наигранно вздохнул. – Каждый человек должен бояться потерять друга. Деньги, женщины, машины, красивые одежды – это все потерять не страшно, потому что это легко добыть снова. А вот если потеряешь друга, его уже не вернешь. Так меня отец учил. Разве твой отец учил тебя не так?

Ахмат не ответил. Пока не время было отвечать. Пока надо было слушать.

– Знаешь, Ахмат, о чем я подумал? – Шакир пристально посмотрел ему в глаза. – Она нам не мешает. Нет, она нам совсем не мешает. Она, Ахмат, тебе самому мешает. Ты слабый какой-то с ней стал. Может, у нее между ног что-то такое особенное, ради чего стоит все потерять? Тогда скажи нам, и мы все поймем.

Ахмат снова не ответил. И снова улыбнулся.

– Интересно узнать, что же такое у нее между ног… – ухмыльнулся Шакир. – Руслан, послушай, Ахмат не хочет говорить нам, что у этой сучки между ногами. Может, ты проверишь и скажешь нам всем?

– Почему нет? – засмеялся Руслан, здоровенный толстяк из Моздока, который лично резал головы русским контрактникам в горах, а теперь живет тут, в гостинице, работая охранником у Шакира. – Конечно, проверю.

– Да на твой баклажан только корова налезет! – сказал Ахмат и улыбнулся. – Скажи, я тебе выпишу парочку.

Грохнул взрыв хохота. Бедная Оля от испуга чуть не выронила из рук графин с дорогим коньяком.

– Послушай, Шакир, – начал Ахмат, пока инициатива была еще в его руках, – скажи, чего ты от меня хочешь, и я все сделаю. Потому что мой хлеб – это кусок твоего хлеба, и я имею столько, сколько ты мне даешь. И я тоже хочу приносить в дом много.

– И чтоб немножко еще на себя оставалось! – засмеялся кто-то.

– Зачем ты следишь за мной? – продолжал Ахмат, не обращая внимания на шутки. – Ты потерял номер моего телефона? Позвони мне, скажи все, что нужно, не обижай меня так.

– Я уже говорил, что мне нужно, – еле слышно прошептал Шакир.

– Да, тебе нужна гостиница. – Ахмат развел руками. – Вот она. Хочешь в баню – иди. Хочешь в ресторан – ты тут сидишь. Самый хороший номер хочешь? Так ты в нем живешь. Хочешь вон ту официантку – только скажи. Голая к тебе приползет. Ты тут хозяин. Мы тут хозяева.

– Нет. – Шакир улыбнулся. – И ты знаешь, что она тут хозяин.

– По бумажкам – да. – Ахмат улыбнулся. – Налоги платит она, хозяйством занимается она, персоналом тоже она. Мы живем здесь, едим здесь, пьем здесь и исправно получаем свою долю. Что тебе еще нужно, Шакир?

– Мне нужно больше.

Ахмат слышал это уже много раз. И много раз приходилось повторять одно и то же:

– Пока мы имеем двадцать процентов от дела, мы будем жить спокойно. Нас никто не трогает, мы никому не интересны. Когда тебя в последний раз тревожили менты? Ты хочешь, чтобы они приходили чаще? Стоит нам заиметь тридцать процентов, и нас начнут трясти. Шакир, ты умный человек, ты же сам это знаешь. Если взять сразу все, то скоро совсем ничего не будет.

– Я хочу больше! – громче повторил Шакир и сжал руку в кулак. Он начинал злиться всегда, когда разговор заходил о деньгах, но сегодня это случилось слишком рано.

– Будет, будет больше. – Ахмат изо всех сил старался держать себя в руках, хотя кровь уже давно начала закипать у него в жилах. – Мы хотим пятую звезду. Когда получим ее, денег станет намного больше, намного. Я же много раз тебе говорил, что…

– Я уже много раз слышал, что ты мне говорил! – перебил его Шакир. – И знаю, что ты мне скажешь сейчас. Пятую звезду, пятую звезду… Мне не нужно пятую звезду. У меня уже есть четыре. Могу я их потрогать? А вот это я могу потрогать! – Он начал вываливать на стол кошелек, пачки денег, телефон, какие-то золотые безделушки, пистолет. – И вот это могу потрогать, и вот это, и это тоже потрогать могу. А твоя пятая звезда – где она? На небе?

Объяснять что-либо этому человеку было так же бесполезно, как дикарю попробовать объяснить устройство компьютера или даже простого телевизора.

– Ладно, хватит, зачем ругаться за столом? – Шакир вдруг улыбнулся. – Ты сказал, что думаешь, я тоже сказал, что думаю. Теперь и ты и я знаем это. Давай лучше выпьем за здоровье наших детей. – Он оглянулся и поймал взглядом почти слившуюся со стеной официантку. – Эй, ты, налей нам вина, чего стоишь!

Ахмат хотел бы облегченно вздохнуть, но знал, что это не конец. Это совсем не конец.

Ольга мигом бросилась к столу. Схватила бутылку и аккуратно наполнила бокал Шакира. Уже хотела отойти к следующему, но Шакир взял ее за руку и тихо спросил, с ненавистью глядя в глаза:

– Ты чего мне налила, милая? Я хотел белого.

– Но вы же всегда… Простите, я сейчас… – Ольга побелела и дрожащими руками схватила бутылку с белым вином.

– Ты чего мне налила, скотина! – Шакир вдруг вскочил и с размаху саданул девушку кулаком в лицо. – Я просил тебя? Что ты мне налила, паскуда? Б… ресторанная, чего ты мне налила, я спрашиваю!

Он бил ее руками, ногами до тех пор, пока из ушей у нее не пошла кровь.

– Скотина, такой стол испортила… – Ударив ее еще два раза, он плюнул ей в лицо и направился к выходу. – Еще раз ее увижу – на куски порву…

Все остальные тихо встали из-за стола и направились вслед за главным, аккуратно переступая через тело лежащей на полу девушки. За столом остался один Ахмат. Когда все ушли, он встал, вынул из кармана бумажник и отсчитал десять стодолларовых купюр. Сунул деньги в карман девушки и тихо сказал:

– Извини, родная, так получилось. Отпуск две недели за счет гостиницы.

Когда он выходил из зала, мимо уже бежали остальные официантки с бинтами, ватой и какими-то пузырьками…

– Все, дальше неинтересно… – пробормотал себе под нос Карченко и нажал кнопку «стоп». И изображение зала на мониторе погасло. Нажав еще раз, он вынул из видеомагнитофона кассету и спрятал ее в сейф…

Глава 14

Чарли Пайпс открыла в своем компьютере страничку текущего дня, и экран высветил ей все намеченное.

«Г-н Ставцов», – значилось на первой строке. Она не стала это поручать секретарю, а предпочла сама выйти с ним на связь.

«Мистер Ставцов, я буду у вас через, – Чарли посмотрела на столик с еще не разобранной почтой и вздохнула, – пять минут».

Чарли сгребла кучу рекламных проспектов вместе с письмами, просьбами, докладными записками и прочими входящими и вынесла секретарю. Обычно почта уже проходила через руки секретаря и для нее отбиралось самое важное, но с недавнего времени, то есть последнюю неделю, она попросила передавать ей все. Чарли хотела поменять поставщиков продуктов, искала более надежных и дешевых. Здесь Чарли решила положиться на собственную интуицию. Это и называется у мужчин «женский стиль работы». Поэтому искала среди десятков ежедневных предложений еще сама точно не зная что.

И нашла. Нашла три дня назад. Письмо было написано от руки и на русском. Сначала она хотела отправить его в корзину для мусора. Чарли по-русски читала плохо. Ее секретарь наверняка, не прочитав, предала бы бумагу той же участи, если бы не распоряжение.

Чарли попросила перевести. Письмо прислали из города Зарайска. Когда ей объяснили, что означает само название города, и с большим трудом отыскали на туристической карте, это еще больше подогрело ее интерес.

Писал фермер. Как и каким образом к нему попали страусиные яйца, он не указал, но факт остается фактом – вывел в инкубаторе птенцов. Птенцы дали потомство. Потом дальше, и пошло-поехало. Объединился с родственниками, выстроили ферму. То ли климат им понравился, то ли мама-фермер, но теперь их было тридцать особей и мора не предвиделось.

В качестве деликатеса фермер предложил снабжать ресторан отеля небольшими партиями птицы и яиц.

Чарли рисовала себе такую картину: отель предоставляет ссуду, расширяет производство, увеличивает закупки, делает фирменное блюдо, в конце концов, покупает всю ферму вместе с людьми. Это будет фейерверк. Московский ресторан – владелец собственной страусиной фермы! Не хотите ли яичницу с беконом из яйца страуса? А для особо богатых клиентов – яйца страуса, фаршированные красной икрой. Можно переименовать один из баров ресторана. А что? Она всегда верила – у каждого народа найдутся не только свои эдисоны и маркони. И пусть общество считает их чудаками. Она, Чарли Пайпс, в них верит.

Сегодня у Чарли назначена встреча с этим фермером. Сегодня. Как некстати. И перенести невозможно.

Секретарь удивленно посмотрела на шефа. Пайпс крайне редко меняла свои распоряжения. Забрала почту.

– Будьте, пожалуйста, очень внимательны. Я на вас надеюсь. Мы, женщины, обладаем сверхчувствительностью ко всему необычному. Что никогда не заметит мужчина, пройдет для него незначительным событием, для нас может стать главным. Найдете что-нибудь интересненькое – без стука ко мне…

Она улыбнулась секретарю и вышла из приемной в полной уверенности, что секретарь теперь разобьется в лепешку, но прочитает всю почту от корки и до корки.

В коридоре Пайпс столкнулась со Ставцовым.

– А я к вам, – радостно сообщил тот.

Пайпс всегда подозрительно относилась к излишне открытым людям, но этот, кажется, таков по натуре. Поговаривают, что у него жена работала или работает в системе гостиничного сервиса, но уточнить надо все-таки у Карченко. Что работает – не беда. Только бы не во вред фирме такое родство.

– И совершенно напрасно. Вы невнимательно читаете сообщения. Я набрала, что буду через пять минут. Они еще не прошли.

С лица Ставцова улыбка исчезла, но только на миг.

– Но ведь мы все равно начнем с первого этажа? – нашелся он.

– С прачечной. Кратко введите меня в курс дела.

Достаточно опытный в закулисных интригах и хитросплетениях работы в женских коллективах, Ставцов не торопился с выводами и не лез туда, куда вход был исключительно по контрамаркам.

– Оборудование солидное – «Сименс», но два-три дня – и поломка. Приходится вызывать представителей фирмы-поставщика.

– У «Сименс» гарантия три года минимум, – удивилась Пайпс, готовая возмутиться.

– Но мы же закупали не у «Сименс». Здесь нас обслуживали шесть месяцев, а теперь – дудки.

– Что значит «дудки»?

– Дудки – это значит за отдельную плату.

– Кто и через какую фирму закупал оборудование?

Ставцов молчал.

– Господин Калтоев? – скрипнула зубами Чарли.

Ставцов кивнул. Наверняка подумал про себя, что она делает из него идиота. Кто, кроме Калтоева, мог закупать оборудование? Да тут все зависело от того, как и с какими чиновниками договорится этот европеизированный мусульманин. Все и так ходили на цырлах перед ним. Калтоев сам никого не наказывал, но почему-то от одного его взгляда мороз бежал по коже. Лично он, Ставцов, не доверил бы Калтоеву и перловку сварить.

Они спустились на цокольный этаж. Тут располагались вспомогательные службы отеля.

Отель обслуживал себя сам. Естественно, крупные операции, вроде мойки стекол или всеобщей чистки ковров, когда бытовым пылесосом не обойдешься, адресовались коммерческим фирмам. Но постельное белье не доверяли никому. Для этого имелась собственная прачечная.

Слава богу, про себя перекрестился Ставцов, сегодня там поломок не было. А вот в маленькой прачечной-химчистке для проживающих стояли те самые «сименсы», про которые и шел разговор. Сюда приходили те из клиентов, кто, в свою очередь, не доверял стирку своих личных вещей никому.

Пайпс и Ставцов вошли в помещение прачечной. Приятный розовый цвет стен, удобные пуфы и журнальный столик со свежей прессой. За этим следили особо. Здесь не должно было быть вчерашних газет. Но воровали. Воровали газеты. То, что брали из номеров, – известное во всем мире явление. С этим мирились. Но газеты… И тем не менее приходилось следить, чтобы они всегда были в наличии. Персонал догадывался и даже заставал за сим занятием отдельных постояльцев, но мер никаких не принималось, и ворам даже не указывалось на то, что этажом выше работает круглосуточный киоск.

Сейчас в помещении находился механик по ремонту стиральных машин.

– Это серьезно? – спросила Пайпс механика.

– Видите эту штучку? Ерунда, правда? Но для того чтобы до нее добраться, надо разобрать все это хозяйство.

– И как часто эта… штучка выходит из строя?

– Так ведь дрянь сталь-то.

– Впервые слышу, чтобы в «Сименс» использовали дрянь.

– А кто вам сказал, что это «Сименс»?

– То есть?..

– На лейбл не смотрите. Написать можно что угодно. Это машинка с родины Ататюрка, а может, и еще откуда. Нет, наша «Вятка» куда лучше. Вот в нашей эта штучка как раз от «Сименс».

Лицо Пайпс пошло пятнами. Она так стремительно рванула к выходу, что зацепила каблуком малюсенький порожек. Ставцов еле успел подхватить своего шефа, иначе она неминуемо распласталась бы прямо перед лестницей, ведущей к лифтам.

– Послушайте, Ставцов, ведь человек живет не для того, чтобы питаться? Ведь правда?

Она подняла на подчиненного красивые, умные глаза и ждала ответа. Пауза затянулась.

– Да, – наконец произнес Ставцов.

– Вот и я говорю, – непонятно подытожила Пайпс.

Они добрались до кабинета Ставцова, потому что он ближе всего к лифту. Кроме того, чуть не упав, Чарли немного потянула ногу или сделала вид, что потянула. Она кипела. Такой менеджер ее еще не видел.

– Никогда бы не подумал, что вы, мисс, идеалистка. Скажите, почему именно меня выбрали в гиды? Я всего лишь старший менеджер по размещению и работе с постояльцами.

– Вы справляетесь со своей работой, – неохотно призналась Чарли. – Кстати, господин Ставцов, я постоянно забываю ваше имя.

– Виктор… Виктор Степанович…

– Так вот, Виктор Степанович, я буду вызывать того сотрудника, которого посчитаю нужным. Пожалуйста, не делайте мне замечаний по этому поводу. Вам ясно?

Ставцов опустил глаза:

– Ясно.

Чарли кивнула. Оглядела кабинет. По сравнению с кабинетами других менеджеров этот был просто спартанский. Пайпс подумала о постоянно улыбчивом собеседнике, что он не так прост, как хочет казаться.

– Запишите. Детали в стиральных машинах заменить на вятские. Механику – премию. С Калтоева премию снять. Передадите моей секретарше.

Ставцов записал все слово в слово.

– У вас есть зеркало? – спросила она, понемногу успокаиваясь.

– Зачем? – удивился Ставцов. – Волосы у меня облетели, как с одуванчика в сильный ветер.

– Семейные бури?

Сейчас, пока они ждали, когда ей принесут из офиса запасные туфли, между начальником и подчиненным возникла некая обстановка доверительности. Но при упоминании о семейном положении Виктор вдруг напрягся.

– Да нет, у меня с супругой все нормально. Кто вам сказал? Все нормально.

Чарли заметила напряженность во взгляде и голосе подчиненного. И снова в голове всплыло, что надо непременно попросить Карченко найти соответствующую информацию. Какие шаги она предпримет, если подтвердится, что жена Ставцова работает в конкурирующей фирме, Чарли еще не знала. Может быть, предложить той перейти к ним? Хотя для двух менеджеров места явно маловато.

– Вот о чем я хотела поговорить. Информация эта не для всех… Да успокойтесь вы! Все уже заметили, что в отеле создалась нездоровая обстановка. Это, так или иначе, сказывается на работе персонала и соответственно на обслуживании постояльцев, вредит имиджу фирмы и не прибавляет ей популярности. Есть один путь изменить ситуацию. Вы понимаете, о чем я говорю?

Ставцов понимал. Ходили слухи, что Чарли готовит какую-то бомбу для собрания акционеров. Но как все это будет сделано, не представлял. Он всегда вспоминал крылатую фразу, сказанную его тезкой, бывшим премьером: «Хотели как лучше, получилось как всегда».

На всякий случай пожал плечами. Пусть лучше считают не таким пронырливым, чем прищемят нос.

– Не понимаете, господин Виктор? Мы уже являемся акционерами. Закрытого типа. Очень закрытого. И мне это, откровенно говоря, не нравится. Я выпущу дополнительные акции и передам их персоналу отеля. Таким образом, в правлении будет еще один акционер. По сути дела, коллективный пайщик разрушит нынешнее процентное соотношение. На нашей стороне окажется как минимум шестьдесят процентов.

Пайпс сделала паузу, дабы Ставцов успел переварить и понять сказанное.

Хотя был еще один пайщик, которого она рассчитывала склонить на свою сторону, крепкий мужик из Сибири. К его слову прислушивались. Правда, представители московского капитала считали его медведем. Ну и пусть. Чарли нравились основательные мужчины.

– Шестьдесят процентов – это уже кое-что…

– Умница. Я всегда подозревала, что в моей команде будут не просто менеджеры, а менеджеры с умом. Конечно, мы не сможем проводить все без исключения свои решения, но наложить вето на те, что нам не подходят, – всегда.

Установилась пауза.

Ставцов снова сделал вид, что ему понадобилось время, чтобы осмыслить сказанное.

– Где же вы найдете столько денег? После августа…

– В году двенадцать месяцев. Давайте выберем любой другой. Про этот мне слушать надоело. Я, кажется, возненавижу его. Здесь в России август красив необычайно.

– Я серьезно, – обиделся Ставцов.

– И я серьезно. Все, что я вложила сюда, досталось мне от матери. Но у меня на родине еще остались друзья. Думаю, что под обеспечение всегда можно достать кредит. В конце концов, есть ранчо, еще кое-какая недвижимость.

Последнюю фразу она произнесла тихо.

– Но дело не в этом. Скажите, господин Ставцов, вы знаете настроение персонала лучше меня. Нет, не спорьте. Не всегда виднее сверху. Выкупят ли люди мои акции? Я согласна предоставить желающим беспроцентный заем.

– Вы в смысле поверят – не поверят?

Чарли кивнула.

Тут пришлось улыбнуться Ставцову. Он даже хмыкнул. Сказал, глядя в пространство:

– Денег у нас негусто на руках, но наскребут, я думаю. Мы уже научились оставлять на черный день.

Он посмотрел на Чарли и увидел, как напряжено ее лицо. Он и не думал, что эта необязательная, как ему вначале показалось, беседа столь важна для американки.

– Спасибо, Виктор, – тем не менее сдержанно сказала Пайпс. – Я рада, что узнала вас лучше.

Чарли взяла туфли и пошла к выходу.

– Куда вы? А туфли?

– Туфли? Действительно.

Она посмотрела на свои дорогие туфли со сломанным каблуком и бросила их в корзину у двери.

– Сейчас принесут, – бросил он вдогонку.

– Это мой отель, – очаровательно улыбнулась Чарли. – Могу я себе позволить хоть раз прогуляться по собственному отелю босиком? – сказала, а сама подумала, что он, к сожалению, пока ей не принадлежит.

Мисс Пайпс принадлежало только двадцать пять процентов акций. Остальные распределялись таким образом: двадцать держали чеченцы, еще двадцать были у американских инвесторов, двадцать пять у русских банков и остальные десять купил тот самый крепкий мужик из Сибири.

В войне с чеченскими процентами Чарли явно проигрывала, потому что при всей благосклонности американцев у них вместе было всего сорок пять процентов, даже не половина. Правда, и у чеченцев получалось ровно столько же (русские банки пели под дудку чеченцев очень послушно).

Крепкий мужик из Сибири был непредсказуем.

Но если Чарли удастся выпустить еще процентов тридцать акций, распределить их пропорционально между акционерами, а оставшиеся пятнадцать процентов отдать персоналу отеля, то получится, что большинство, даже без «сибирского медведя», окажется на ее стороне. Вот это и был ее план выиграть если не войну с чеченцами, то, во всяком случае, очень серьезную баталию. Такое себе гостиничное Бородино. Чарли только не знала, под каким предлогом уломать акционеров согласиться на этот дополнительный выпуск акций.

Впрочем, одна идея у нее была.

После ухода Пайпс Виктор целую минуту сидел в глубокой задумчивости, потом схватился за телефон, чтобы позвонить жене, но положил трубку обратно.

Что Ставцов скажет ей сейчас? Что ему кажется, будто вокруг все, даже Пайпс, знают, что его жена работает на конкурентов? Или выдаст коммерческую тайну? Нет, она или занервничает по первому поводу, или с кем-нибудь поделится по второму. На всякий случай надо вести себя осмотрительней. Хотя бы сократить до минимума телефонные переговоры. Вдруг этот Карченко, глаза и уши отеля, прослушивает телефоны? Тут надо выждать, но почву готовить уже сейчас.

Карченко – жук. Тот своего не упустит. Даже если и прознает что – а этого надо бояться больше всего, наверняка не пойдет сразу к Пайпс. Попробует решить вопрос полюбовно. Бродила такая мыслишка в голове Ставцова, и отделаться от нее он не мог вот уже на протяжении двух лет. Собственно, почти со дня вступления им в должность. Больно хорош был Карченко для этого отеля. Рьяно защищал его интересы. Ставцов за время работы в системе повидал немало людей. Попадались и бессребреники. Но крайне редко.

Ставцов полистал ежедневник и все-таки взялся за телефон:

– Здорово, Юрась… И тебя так же и тем же и по тому же месту… Нет, я не насчет баньки. А впрочем, приезжай в понедельник, попаримся. Нет. Зачем в Тулу со своим самоваром. У нас тоже этого добра хватает. Хоть гарну дивчину, а хоть «случайно плененную румынку»… Ты мне вот что скажи, в долг ссудишь?.. А я тебе частями, а? Подумай. У меня как в банке… То есть наоборот совсем.

Оба засмеялись. Второй на том конце провода дал добро. Виктор с облегчением повесил трубку. Задумался. Куда все-таки она пошла? Занятная эта американка Пайпс. Ой не простая.

Глава 15

Для тренировки пожарных расчетов отеля Пайпс арендовала подмосковную базу Московского городского управления пожарной безопасности.

Полигон – в переводе с греческого – многоугольник. Этот был неправильным, так как образовался не столько по правилам геометрии или чиновничьего произвола, сколько естественным путем. С одной стороны он ограничивался речкой, названия которой никто не знал, с другой – шоссе.

И это оказались самые правильные стороны. Другие образовались по воле пьяных землеустроителей. Из речки, как из естественного водоема, было очень удобно брать воду, если это входило в оперативную задачу расчетов.

А вот почему в площадь полигона включили болото, понять было трудно. Тучи мошкары немилосердно жрали потные тела людей, только что вышедших из огня и расположившихся на травке перекурить. Зато по осени всегда можно было собрать стакан-другой клюквы. Это лучше любого спрайта утоляло жажду, а то и закусить ею втихаря принесенную водочку.

Сегодня два расчета из собственной пожарной охраны отеля прибыли на полигон для знакомства и первого опробования некоторых новых образцов техники. Кран запаздывал, и потому расчеты расположились на травке и травили анекдоты.

– Ну что ты маешься, что маешься, есть же. Сходи за бугорок, – предложил рыжий до безобразия пожарный.

– Ага. Ты присоветуешь. Вон Рома идет. Волчий нюх, – горестно вздохнул несчастный. – Потерплю.

– Был у меня приятель один. Так где-то вычитал, уже не помню где, кажется в судебной медицине, будто при анализах на содержание алкоголя его обнаруживают не в мышцах, не в мозгу, не в желудке…

– А где? – не удержался от вопроса страдалец.

– Ясно где. В моче.

– Иди ты.

– Честно. До сорока процентов нерасщепленного, – флегматично высказался рыжий, покусывая травинку.

– И пьют?

– Они же этот феномен открыли.

– Господи, теплая, вонючая, – передернуло непохмеленного.

– Дурак, почему же теплая? Они медики судебные. Какая у трупа температура?

Несчастному стало еще хуже. Зато жестокие товарищи получили заряд бодрости в виде дружного хохота.

– Чудак ты, Бамбук. Иди за бугорок. Роман строгий, но справедливый. Все равно потом противогаз наденешь. Кто учует? – сжалился рыжий.

– Над чем смеетесь? – спросил подошедший начальник.

– Над собой. У Бамбука вчера день рождения приключился. А он раз в году бывает. Теперь мучается, бедолага.

Роман посмотрел на зеленого бойца пожарного расчета.

– Лечиться есть чем? – спросил Роман.

Боец кивнул.

– Ступай за бугорок. В первый и последний раз. Другого не будет. Что уставились? Это понять можно, но второго раза не будет. У тебя, Саша, лимит исчерпан, сам знаешь. И прекратите вы клички раздавать, – сказал Роман.

– Кран будет или нам так до обеда куковать? – спросил рыжий.

– В пробке где-нибудь стоит. Займемся другим.

Расчеты поднялись и в полном составе пошли к подсобным помещениям полигона. Там на столах были разложены образцы новой техники: каски, оборудованные переговорными устройствами и защитными экранами на манер мотоциклетных шлемов, мощные кусачки для перекусывания арматуры, противогазы, рации, домкраты с пиропатронами, способные пробить кирпичную стену, и многое другое.

– Как видите, здесь всего довольно много, а главное – разнообразно.

– Это ж для профессионалов из Главной Конторы, – перебил и осекся рыжий.