Приложение № 6
      Григорий КРАЕВСКИЙ
      Краткое топографическое, историческое и политическое описание острова Мальты и Державного Ордена святого Иоанна Иерусалимского (извлечения)*
      {* Печатается по изданию: Краевский Г. Краткое топографическое, историческое и политическое описание острова Мальты и Державного Ордена святого Иоанна Иерусалимского. СПб., 1800.}
      Обряд избрания Великого Магистра на Мальте
      "После смерти Великого Магистра избирался наместник великого магистерства, собирался совет, которого определение, представленное в общий капитул, должно было быть оным утверждено.
      На другой день сходился обыкновенный совет и весь общий капитул в Храм святого Иоанна, яко место избрания Великого Магистра. В продолжение сего действия избрания запирали храм, причем ни одному кавалеру не было позволительно быть вооруженным. Продолжали избирание до 16-ти особ, то есть по 2 брата от каждой нации.
      Оные избиратели тотчас удалялись от всего собрания в конклав, который за ними тотчас запирался, записывали имена избираемых, и применяли оные к отверстиям ящика баллотирования, и потом каждый из избирателей опускал избирательные или неизбирательные шарики в оной ящик; по открытии которого большинство шариков утверждало Великого Магистра.
      Краткая выписка из обряда, который прежде у кавалеров святого Иоанна Иерусалимского наблюдаем был при вступлении их в орден
      Посвящающий себя на службу и подвиги в оном ордене, приводился в церковь, где во-первых давали ему в руки горящую восковую белую свечу, означающую любовь к Богу и ближнему; которую он держа становился пред Алтарем на колени, и одет в длинное платье, не подпоясанное в знак свободы, просил, у кого следовало, о принятии себя в оной. Тогда во имя Отца и сына и Святого Духа принимал позлащенный меч с тем, чтобы им защищать католическую веру, отражать и усмирять неприятелей, прощать покорившихся, и представлять себя самого, если надобно, за веру на смерть. Потом препоясывали его шарфом в знак хранения целомудрия, и вынув из ножен меч, ударяли оным по плечу три раза, в напоминание бедствий, которые за честь Христову претерпевать должно. Сам вступающий, взяв тот меч от рук кавалера, три раза оным прокалывал воздух, каковыми движениями давал знать, что он врагов благочестивой веры вызывает на брань во имя Пресвятой Троицы. После сего отерши меч об свое плечо, влагал его в ножны, что было знаком, что он чужд будет всех пороков. Два кавалера надевали ему на сапоги золотые шпоры; тогда же поучался в том, чтобы непрестанно стремился ко всяким достохвальным делам, злато попирал бы ногами. Потом опять зажег свечу и взяв оную в руку, слушал слово Божие и священную литургию. На конец вопрошаем был - не обязан был тяжкими долгами, не женат ли, не дал ли обета жить в другом ордене? Дав пристойные на то ответы с признанием, поступал в чин, то есть на сторону, где стояли кавалеры. По окончании сего действия, брал в руки книгу Служебник, на котором во всем вышеописанном торжественно клялся три раза, относил оной к Алтарю; а после вручения его тому, от кого кавалерские знаки принял, делался соучастником всех привилегия и индульгенций, каковые римские первосвященники предоставляли тем кавалерам. Тогда представляется ему мантия, каковую носят кавалеры.
      При принятии восьмиконечного креста из чистого полотна, напоминаемо ему было о непринужденном пролитии своей крови в защищении от врагов христианских пределов и в прогнании оных. Напоследок по возложении на шею его верви, означающей (...) Господне, отпускался с миром восвояси.
      При вступлении в орден герб кандидата фиксировался в первоначальном виде, без каких-либо кавалерских знаков. С принесением обетов и получением членства в Ордене кавалер приобретал право помещать соответствующие атрибуты в своем гербе.
      О свите Великого Магистра
      Когда Великий Магистр торжественно выходил из своих чертогов, то сопровождался знатнейшими кавалерского ордена особами с отличным великолепием. Перед ним шло около 300 кавалеров разных языков стройным и чинным порядком, одетым в кавалерское платье; за сими шел один кавалер с жезлом, золотыми гроздьями и кругами украшенным наподобие скипетра. После того поближе к Великому Магистру кавалеры Большого креста, советники, командоры и прочие знатнейшие чиновники, с белыми на грудях и плащах восьмиконечными крестами всяк своего степени. За оными шествовал Великий Магистр, облачен в черно-червленовидную порфиру. Порядок заключали опять кавалеры Большого креста и другие знатнейшие и важнейшие кавалеры".
      Приложение № 7
      Путешествие на остров Мальту стольника П.А. Толстого в 1698 году*
      {* Печатается по изданию: Путешествие стольника П.А. Толстого по Европе 1697-1699. М.: Наука, 1992 г.}
      "...Июля в 8 день нанял я себе филюгу, дал за нее от Неаполя до Мальтийского острова и от Малты од Неаполя, и в Малте за тое ж платою стоять 15 дней - всего 100 шкудов неаполитанских, того будет 40 золотых червонных. На той филюге 1 чилиота да 8 человек маринеров. И поехал я июля в восьмой день из Неаполя до Малту в той помяненной филюге в шестом часу дни...
      [...]
      Под тем городом видели мы две галеры малтийские, которые ездят всегда по Медитеранскому морю от Малту до Цицили, и от Цицилии до Малту, и кругом того Цицилийскаго острова. Те галеры, ходя, ищут того, где б могли наехать турецких людей; и ежели где найдут, тут с ними бьются, буде им будет в силу, в каких бы судах турки ни были, для того чтоб ис Цицилии до Малту, также из Малту в Цицилию проезд был християном свободной. Однако ж в тех местех турков бывает всегда много в галиотах, и в галерах, и в караблях, и в тартанталах, и в фустах, и в филюгах, и в ыных судах; а паче много бывает турков в том месте, где переезжают от Цицилии до Малту; чрез море того места есть от Цицилии до Малту 80 миль италиянских.
      Потом приехали к городу Адаволе на том же Цицилийском острову: стоит при море на ровном месте блиско гор, строение в нем все каменное, город неболшой; от Сиравозы 20 миль итальянских. Около того города по горам и по ровным местам много есть пашни, где сеют пшеницы, есть и сенакосные места. Под тем городом мы начевали. В том городе много живут рыболовов, которые ловят в море великие и малые рыбы и солят в кадях, а иные валят соленые ж рыбы и отвозят продавать в Мисину и в ыные городы, которые суть на Цицилийском острову. Под тем городом встретили мы одну филюгу, в которой ехали гишпанцы; и сказали нам, чтоб мы ехали в Мальт опасно, для того что они видели блиско того города 4 корабля турецких. Также и жители того города нам сказывали, что они всегда видают блиско своего города турецких людей и сего июля 14-го видели под своим городом три карабля турецких, которые ходят по Медитеранскому, то есть по Белому, морю и смотрят, где б могли поймать христиан, проезжих ис Цицилии до Малту - и всегда турецкие люди на Малтийской дороге бывают и добываются.
      Июля в 16 день. Рано ис-под того города управясь, мы пошли от Цицилийскаго острова до Малтийскаго чрез море, а Цицилия почела у нас быть вправе. Потом поровнялись против города, которой называется Маникара, от города Адавола 8 миль итальянских. Тот город на Цицилийском же острову стоит при море в полугоре; строение в нем все каменное; около ево есть пашни, по которым сеют пшеницы.
      Потом приехали к одному малому островку, которой гишпанцы называют Капо-Пасаро, а турки тот остров называют Капо-Деоро, то есть Голова Золотая. Для того так ево турки называют, что около ево туркам бывает часто добыча. На том острову построена у гишпанцов одна каменная башня; в той башне всегда живут гишпанских салдат 15 человек з женами и з детми для сторожи, а присылаются те салдаты с Цицилийскаго острову из города Палермы и переменяются погодно. Тем салдатам пятнадцати человеком турецкие люди, которые приходят в караблях и в ыных судах, никакие шкоды учинить не могут, для того что построена та башня, в которой те салдаты сидят, изрядною крепостию. От вышеписаннаго города Маникара до того острова, которой называется Капо-Пасаро, то есть Голова Прохожая, 12 миль итальянских.
      Под тем островом наехал я две галеры малтийские и, приехав я к тем галерам, взошел на одну галеру, которая называется по-гишпански Нунцията, а по-словенску под знаком образа Благовещения Пресвятыя Богородицы. На той галере капитан и ковалеры малтийские приняли меня с великим почтением и достойные человеческому видению вещи на той галере мне все с охотою показывали; потом подчивали меня кефою и говорили о том, чтоб я на той галере ехал с ними до Малту; и я того учинить не похотел, для того что те галеры имели стоять под тем островом еще от сего числа 8 дней.
      И в том часе, как я на той галере был, пришла к капитану той галеры ведомость, что пришли блиско тех галер 3 корабля турецких великих, на которых было по 60 пушек на каждом, также и многолюдны гораздо. И в том часе те галеры обе пошли в крепкие места за остров, для того что выттить к тем караблям на моря не могли за малолюдством: всего на тех галерах было по сту по девяносто человек салдат да по двенатцати человек кавалеров малтийских, а галиотов, то есть работников, по 300 человек, которые веслами гребут: у всякаго весла по 6 человек. И стали те галеры за островом ожидать тех вышепомяненных турецких кораблей, а меня в моей филюге тех галер капитан поставил перед галерами своими на стороже, от галер верстах в трех. И так устрояся и ополчася, как надлежит быть готовым судам морским к бою, стояли мы до 12-го часа того дня; а те вышеписанные турецкие карабли увидели мы от себя верст за 10; а потом помалу те карабли подавались морем, против нас заезжая. И от галер к тем караблям капитан посылал в барке малых людей осмотрить подлинно; и те люди, приехав, нам сказали, что те карабли идут по морю к нам мимо того помяненнаго острова Капа-Пасара. А для того те карабли медленно к нам шли, что ветр им был противной, толко у них было распущено на корабле по 2 паруса.
      А малтийские вышеписанные галеры для того на моря и ходят, чтоб где съехатся с турецкими людми и бится. А с теми караблями свободно, выехав на великое море, бится не могли, для того что на тех караблях турков и пушек зело было много. Однако ж те галеры от них не побежали, а стояли, ожидая их, блиско помяненнаго острова; также и я в своей филюге, где был поставлен на стороже, с того места бес повеления капитанскаго не уступил. А на земле был же караул с моей филюги, которой смотрил на те карабли, чтоб совершенно могли познать, как те карабли придут к нам в меру к бою. А на том карауле многие часы стоял я сам да и того смотрел, что и по другую сторону земли был один порт, то есть пристанище, от того места, где мы стояли, в одной версте или ближе, и если б те турецкие карабли в тот порт вошли, и малтийские б галеры, также с ними и я, стали б над ними чинить промысл, как можно.
      И те карабли в тот порт не пошли, а шли великим морем. И на первом часу ночи почали к нам кричать с вышеписаннаго острова, которой называют турки Капо-Деоро, караулщики, чтоб мы скоро приехали в своей филюге к той фортеце, для того что те вышеписанные карабли турецкие подкрались к нам из-за земли в одну версту. И капитан с галер прислал ко мне двух мариеров берегом пеших, велел мне с того места в филюге своей к галерам. И я по капитанскому приказу в филюге своей приехал к ево галере; а те галеры отдалися в море для того, что чаяли от тех караблей малых барак в ночи к берегу для добычи и, ежели бы те турецкие барки к берегу подошли, чтоб их от берега в море не выпустить.
      И так мы тое ночь стояли всю, и караулы были поставлены от галер, как надлежит; а одное филюгу, а в ней 8 человек, капитан от галер послал тайно под те карабли для подлинной ведомости, в которые места пойдут или где будут стоять, для того что за ночным мраком караблей турецких не видно.
      Июля в 17 день. Поутру рано, осмотря, что турецких караблей блиско нас нет, пошли мы в своей филюге подле берега и встретили тое барку, которую посылал капитан от галер осматривать вышепомяненных турецких караблей. Ис той барки посылные люди мне сказали, что тое ночи турецкие карабли пошли на полдень.
      И мы паки пошли подле краю Цицилийскаго острова в филюге своей и пришли до одного места, которое называется Лятора-Пуцала, на том же Цицилийском острову. В том месте Лятора-Пуцеле на берегу морском при самом море построена каменная башня высокая изрядной крепостию. Около той башни малое строение каменное и каплица, то есть малая западная церковь. В том же месте живут 12 человек салдат з женами и з детми для сторожи от турецких людей.
      Не доезжая сего места, наехали мы на море одну тартану, от которой к нам приезжали в барке мариеры и сказали нам, что тое ночи вышеписанные турецкие карабли прошли мимо их тарты и пошли на полдень в те места, которыми месты надлежит мне в своей филюге ехать через море от Цицилийскаго острова к Малту. И стояли башни, на которой та сторожа стоит, усмотрели мы те вышеписанные турецкие карабли: стояли они в одном порте от нас в десети верстах.
      И мы дожидались ночи, хотели иттить через море до Малтийскаго острова ночью, чтоб пройтить мимо тех ветр великой, нашему надлежащему пути в противность, и во всю тое ночь тот ветр не престал, затем мы той ночи в Малт пойтить через моря не могли, а стояли тое ночь при той вышеписанной стороже.
      Июля в 18 день. Поутру рано, осмотря мы, что те вышеписанные карабли турецкие из вышеписаннаго порта пошли, и мы также с того места, где начевали, пошли ж подле берега Цицилийскаго острова и пришли к одному месту, которое называется Санкт-Петро, то есть святаго Петра, на том же Цицилийском острову. В том месте пристанища малым судам, а жилье самое малое; от Лятора-Пуцала 6 миль италиянских. В том пристанище святаго Петра наехали мы филюгу, которая хочет иттить до Малтийскаго острову. В той филюге мариеры сказали нам, что они в своей филюге того вечера пошли было через море на Малтийской остров и, отшед от пристани святаго Петра 30 миль италиянских, поворотились назад, для того что заступили им дорогу те вышеписанные турецкие карабли и в Малт они на филюге своей дойтить не могли. И стояли мы в том месте, в пристанище святаго Петра с того дни до 12-го часа, смотрели тех вышеписанных турецких караблей, где бы могли их видеть, и не могли нигде усмотрить.
      Потом, за 4 часа до ночи, положа упование на Бога, от того помяненнаго пристанищи святаго Петра мы пошли от Цицили через море к Малтийскому острову на веслах, для того что ветру никакого не было. И вышеписанная филюга, которая поворотясь и с 30 миль от турецких караблей стояла в пристанище святаго Петра, пошла ис того пристанища до Малту с нами вместе и на дороге от нас осталась, для того что была тяжело нагружена льдом и за нами поспеть не могла. И так мы того дни до ночи и 3 часа ночи шли на гребле, а в 4-м часу ночи припал нам ветр не добре великой, однако ж к Малту способой, и мы на филюге своей, подняв 2 паруса, побежали.
      А в той ночи зело было пасмурно и звезд видеть было невозможно; и которая звезда потребно было нам видеть, тое звезду заслонило тучею, и видеть нам ее было невозможно. А патрон, то есть началник филюги нашей, во мраке ночном с праваго пути мало позбился, что я видев, доволно с ним говорил в противность и мнил то, что он делает с лукавства и хочет меня завесть в Барбарию, то есть во Арапы. Потом тот патрон познал сам, что не так идет, как надлежит ехать к Малту, просил меня о том, чтоб я путь к Малту добро, и во всю ночь бежали мы на двух парусах до самаго свету, и на первом часу июля 19-го дня увидели перед собою Малтийской остров, за что меня патрон филюги нашей зело благодарил, что управился путь наш прямо к Малту.
      В том же часе, не доезжая до Малту за 10 или болши миль италиянских, съехались мы с турецким великим караблем. И увидели ево от себя в далном разстоянии и не познали: чаяли, что тартана християнская из Малту идет. А турки, с того карабля увидев нашу филюгу, поворотили парусы к нам, а ветр был им на нас мало способной. И как тот карабль набежал на нас блиско и мы увидев, что то карабль, а не тартана, и суть неприятелской, почели мы подаватися к Малту. А тот карабль почал за нами правится и уганять нас, и гнался за нами 3 часа с лишком, перенимая нам дорогу к Малту. И мы, видев, что тот карабль нас уганяет и к Малту мы от него уже итить не можем, вскоре на филюге своей парусы переворотили под ветер, и почали мариеры гресть веслами, и пошли к тому караблю в противность, умысля то, чтоб нам тот карабль проплыть вскоре за ветер. И так при помощи Божией, встречу того карабля ехав, проминули ево зело в близости.
      И как увидели турки, что филюга наша пришла против их карабля в меру пушечной стрелбы, начали стрелять ис пушек; а потом, как еще ближе поровнялись мы с кораблем их, и они стреляли из мелкаго ружья по нас; однако ж Господь Бог нас пощадил: никого не убили и не ранили. И как увидели турки, что мы карабль их проминули за ветер и не могут они нам уже ничего учинить, паче ж что пригнались за нами в Турини, блиско самаго Малту, и опаслись, чтоб от Малту не было на них каких людей, скоро от нас поворотились и побежали в моря. А мы, невидимою силою Божиею свободясь от тех псов-босурман, приехали в Малт в добром здаровье.
      [ВАЛЛЕТТА]
      Июля в 19 день. В 5-м часу дня приехал я в Малт и въехал под городом Малтом в малтийской порт, то есть в пристанище, где, не допустя нашей филюги до берегу сажен за 50, встретил нас в барке один человек и взял у меня мои пашпорты, то есть проезжие листы, которые я взял себе из Неаполя. И с теми моими проезжими листами тот человек поехал от меня на берег, а нам до указу к берегу приставать не велел; и мы стояли подле берега один час. Потом тот же человек, которой у меня проезжие листы взял, паки ко мне приехал и сказал мне, чтоб мы свободно к берегу приставали и в город бы шли поволно.
      И я, ис филюги вышед, пошел в город Малт и стал во астарии, которая называется Делореа. В той астарии патрон, то есть хозяин, породою француз, доброй человек, порядился со мною за полату, в которой мне стоять, и за постелю, на которой мне спать, и за пищу (за обед и за ужину) платить мне ему по получервонному золотому; а салдат, которой со мною был, ел особо и за пищу свою и за постель платил особо. И отвел мне тот хозяин полату изрядную, где спать, и в ней кравать з завесом и с постелею чистою; также в той полате стол и кресел и стулов доволно; да другую полату отвел мне, где есть, великую и кормил меня изрядно. И того дни я ис той астарии никуды не ходил, для того что еще сам не осмотрился и никакого себе в Малте знакомца не сыскал.
      Июля в 20 день. Поутру послал я до двух кавалеров малтийских с листами, которые листы до тех вышеписанных кавалеров писал адин малтийской же кавалер из Неаполи, и просил их о том, чтоб они явились ко мне любовны и показали б ко мне всякую ласку. Ис тех помяненных малтийских двух кавалеров один, которой называется Иосиф Маноель Палявичина, тотчас ко мне пришел, и сидел у меня время доволное, и сказал мне, что он об моем приезде в Малт сего числа объявит гранмайстеру, то есть началнику малтийскому, и, что от него обо мне будет приказано, о том обещал мне в ведомость учинить. А другой малтийской кавалер, х которому было обо мне писмо из Неаполя от помяненнаго кавалера, того числа ко мне не пришел, для того что он гораздо стар и болен; а есть кавалер великой, один из тех, которые называются гранкруцы: те носят великие кресты белые, нашиты на черных епанчах на плече, и под гранмайстером малтийским первые люди.
      И сего утра я из остарии, в которой стоял, никуды не ходил. А по обеде сего числа гранмайстер малтийской прислал ко мне корету свою и того помяненнаго кавалера Иосифа Маноеля. И просил меня тот кавалер от граммайстера, чтоб я в той корете приехал к тому гранмайстеру в дом; и я в той корете ко гранмайстеру в дом приехал. И дом ево великой, много на нем полат строения каменнаго, изряднаго. И взошел к нему в полаты по круглой леснице, которая зделана предивным мастерствои и зело широка и пространна. И вверху перед полатами стоит караул - салдат человек з 20.
      Потом вошел в сени зело великие, изрядным мастерством зделаны; в тех сенях стоят гранмайстеровы камареры, то есть ево домовые люди. Потом вошел в полату зело великую, длинную; та полата будет сажен 15 3-х аршинных или болши, убрана изрядно, обита вся камками червчетыми, изрядными, а поверх обою под подволокою убрана писмами италиянскими, предивными. В той полате зделано у передней стены место гранмайстерово, и над тем местом зделан болдахин изрядной. Ис той полаты вошел в другую полату; та полата менши первой, однако ж велика, во все стены ровной меры, также обита вся камками червчетыми; и в той полате место гранмайстеру зделано под изрядным же балдахином. Ис той полаты вошел еще в полату невеликую, также вся обита червчетыми ж камками. В той полате встретили меня кавалеры малтийские и приветствовали изрядно.
      Потом вошел еще в полату, в которой сам гранмайстер стоит осередь полаты; та полата обита вся камками ж червчетыми. И как я в тое полату вошел, и гранмайстер подступил ко мне и, сняв шляпу, кланялся мне; и говорил так: я-де себе почитаю за великое счастие, что ты-де, великаго государя человек, из далных краев приехал видеть охотою мое малое владетелство, сей Малтийской остров. Также и я ему кланялся благодарствовал за ево к себе любовную приемность и просил ево о том, чтоб он мне дал поволность на Малтийском острову смотрить всяких вещей, что надлежит фарестиром, то есть иноземцом, видеть; на которое мое прошение с охотою мне позволение дал и велел тому помяненному кавалеру Иосифу Маноелю возить в своей корете, где я похочу смотреть чего видеть, и велел мне все показывать, чего похочу смотрить, и для того дал мне свою корету.
      По тех разговорах просил меня той гранмайстер, чтоб я надел шляпу, и сам он свою шляпу надел также; и я, свою шляпу надев, разговаривал с ним стоя. А при нем был один кавалер в той полате, где я с ним стоял, да другой кавалер, тот, который со мною приехал, Иосиф Маноель; а те кавалеры, которые меня встретили, в другой полате были, а ко гранмайстеру в полату по обыкности своей не входили. И как по разговорах я от него ис палаты пошел, и он, мне поклон отдав, отпустил меня любовно и того вышепомяненнаго ковалера, которой со мною к нему приехал, Иосифа Маноеля послал паки со мною и велел ему при мне служить во всяких моих потребах. И как я от него ис полаты вышел в другую полату, и в той полате паки меня кавалеры приветствовали, а я, им поклон отдав, пошел до кореты с помяненным кавалером Иосифом Маноелем. А тот кавалер Иосиф Маноель породою туринец, и дом ево есть в Турине под властию дуки Савойскаго.
      Потом пришел в церковь римской веры святаго Иоанна Предтечи. Та церковь в Малте соборная зело велика и пречудным мастерством зделана; из великаго богатства в той церкве много серебра и всяких вещей; в той же церкве двои арганы изрядные. Столпы в том костеле зделаны из зеленаго мрамору, около их резбы алебастровые, золоченые; своды и стены в той церкве резаны предивным мастерством из алебастру ж, и золоченных мест множество промеж алебастровых резбей. Писана та церковь преузорочным живописным италиянским мастерством; также иного всякаго украшения в той церкве множество, котораго подробну описать трудно.
      В той церкве виделся я с кавалером, х которому обо мне было писмо из Неаполя от малтийскаго ж кавалера. Тот кавалер зело стар и болен, однако ж ко мне явился любовен и просил меня о том, чтоб я по времени, когда мне будет свободно, приехал бы к нему в дом.
      Потом из той церкви поехал я до остарии, в которой стоял, и вышеписанной кавалер Иосиф Маноель со мною же поехал, для того что час того времени был жарок; и в той астарии с вышеписанным малтийским кавалером мало позабавились лимонатами.
      Потом, как час горячести преминул, паки вышепомяненная гранмайстерова корета ко мне пришла; и прислал ко мне гранмайстер камарера своего, то есть покоеваго человека, велел меня спросить о здаровье и говорить о том, буде есть мне до него какие потребы, чтоб я ему о том говорил, а он мне по прошению моему обещал делать. За ту ево любовь я ему благодарствовал чрез того же ево ко мне присланнаго, а нужд до него просителных никаких не имел.
      И в вышепомяненной ево корете с ковалером Иосифом Маноелем поехали смотреть фортецы, то есть города Малта. И приехал в ворота, которые называются Порта-де-Реало, и ездил по фортеце, смотрел каким кшталтом зделана и с какими крепостьми. И тое фортецы мастерства и крепостей никакими делы именно описать в скорости невозможно, для того что ум человеческой скоро не обымет подлинно о том писать, как та фортеца построена; толко об ней напишу, что суть во всем свете предивная вещь и не боится та фортеца приходу неприятелскаго со множеством ратей, кроме воли Божеской. И, смотря я той фортецы, объехал некоторую ее часть, и приехал в остарию, в которой стоял, для того что приспел час ночи.
      Июля в 21 день. Поутру тот вышеименованный кавалер Иосиф Маноель пришел ко мне в остарию, в которой я стоял, и просил меня, чтоб я с ним пошел смотрить малтийской оружейной полаты. И я по прошению ево с ним пришел на оружейной дом, где видел: сидят оружейные мастеры и делают ружья. Потом проводили меня в верхние полаты, которые зело велики, и в них множество ружья всякаго убрано изрядно; также множество уборов железных, лат изрядных, бахтерцов, шишаков, щитов и иных уборов воинских, между которыми видел и три бахтерца изрядных, которые взяли малтийцы в прежние лета на турецких караблях с турецкими пашами. В той же полате видел пушку немалую, зделану ис кожи телятинной, а меди в ней положено самое малое число, тоне одного перста, а поверх меди все кожа; и сказали мне, что та пушка к стрелбе зело крепка. В той же полате видел 10 пищалей затинных, железных, которые от запалов зделаны изрядными штуками; и сказали мне, что в тех полатах всяких военных уборов и ружья есть на 60.000 человек всегда готово. В той же полате видел множество банделеров и пульварзаков; в той же полате особ положено множество мушкатонов, которые зело потребны на карабли и на галеры.
      Сошед ис той полаты, видел на том оружейном дворе два барана барбарийских, то есть арабских, которые зело велики, гораздо болше ардинских великих овец, шерсть на себе имеют красную и зело длинную, хвосты у них зело ж длинны и толсты, на головах у них по 4 рога великих.
      Ис того оружейнаго двора пошел я к себе в остарию, где стоял, а помяненный ковалер Иосиф Маноель пошел до моистрату, имел себе некоторую нужду, и обещал ко мне приттить в остарию обедать. И во время обеда тот кавалер пришел и, обедав со мною, сидел у меня того дня до вечерен, а в вечерни мы с ним поехали в барке от города Малта на другую сторону малтийскаго порту смотрить одной фортецы, которая называется Деригазоли. Та фортеца построена на краю малтийскаго порту против самого города Малта на другой стороне зело изрядным мастерством и неудоб сказаемыми крепостьми на каменной горе, вся зделана из белаго твердаго камени пречудным разумом. Какие в той фортеце поделаны крепости, бастионы, белварды и иные всякие дела, того описать подробну невозможно; также поделаны предивные погребы на порох и на всякие припасы зело пречудным вымыслом; и какие крепости учинены от неприятелских бомбов, того описать подлинно не могу; и так говорят, что та фортеца во всем свете предивное чудо; и еще мало не докончанна, и ныне непрестанно 250 человек работных людей делают и чают окончить все вскоре.
      В той фортеце зделана одна неболшая церковь римская во имя святаго чудотворца Николая. В той же фортеце 7 колодезей изрядной чистой воды. В той же фортеце поделаны покои изрядные салдатам подле стен, где живут салдаты з женами и з детми. В той же фортеце много изрядных пушек, великих и малых, над воротами. В той фортеце построены зело изрядным мастерством полаты великие для губернатора.
      А как я в тое фортецу вошол, и меня тое фортецы губернатор с товарыщи своими встретил в воротех, где стояло салдат для гвардии человек с 30. Тот губернатор, кавалер малтийской, молодец изрядной, принял меня с почтением изрядно и просил о том, чтоб я с ним мало посидел в воротах, где было много поставлено изрядных стулов, для того что еще от солнечнаго паления было жарко; и я тут с ним сидел, где он меня потчивал лимонатами. А как время горечести солнечной преминуло, и я с тем губернатором гулял по всей фортеце и смотрил всяких крепостей. Потом запросил меня тот губернатор до своих полат, в которых у него видел я изрядные уборы; и в тех ево полатах посидели мало, забавились лимонатами.
      И пошел я ис той фортецы до своей барки, в которой приехал; и тот вышеписанной губернатор проводил меня с ызрядною учтивостию за ворота; и я, ему поблагодарствовав за ево любовь, поехал к себе в остарию. И как приехал ко брегу под город Малт, тут стояла граммайстерова корета, дожидалась меня. И я, вышед из барки, в той корете приехал в остарию, в которой стоял; а кавалер Иосиф Маноель проводил меня до ворот той остарии и пошел до своего дому.
      А как я ис той фортецы в барке ехал, и поровнялся против одного аглинскаго карабля, на котором был капитан аглинской мне знакомец доброй. Тот капитан, увидев меня с карабля, с великим приветством мне кланялся и рад бы был, чтоб я к нему на корабль вошел, чего я учинить не мог, для того что тот ево карабль стоял в контомаци, потому что пришел из Леванту, то есть с Востоку; и по обыкности малтийской на тот карабль, также и с того карабля в город, до урошных дней никто не ходит под заказом крепким для опасения болезней, что на Востоке бывает часто моровое поветрие. И так я с тем аглинским капитаном, издалека поклонясь, разъехались; и тот аглинской капитан в ночи прислал ко мне одного малтийскаго марканта, то есть купца, которой ему суть приятель, и просил меня о том, чтоб я, ежели хочу ехать в гишпанские или во французские городы, чтоб ехал я на ево карабле для того, чтоб не имел страху от турков; и ежели б я на ево карабле хотел ехать, и он обещал меня дожидатся в Малте, сколко времени мне будет потребно. За тое ево ласку я ему чрез того присланнаго благодарствовал, а ехать на ево карабле из Малту не хотел, для того что я имел замысл ехать из Малту паки до Неаполя, а из Неаполя до Риму.
      Июля в 22. Поутру рано вышеименованный кавалер Иосиф Маноель пришел ко мне в остарию, потом привезли ко мне граммайстерову корету, и я в той корете с кавалером Иосифом Маноелем поехал смотреть шпиталя. Тот шпиталь построен из общей казны малтийской для покою болящим и есть велик гораздо. В том шпитале построены полаты длинные, сажень по 50 и болши, а шириною сажень по шести. В тех полатах поставлены кравати з завесами и постели хорошие, на которых лежат болные: каждому болящему особая кравать и постеля.