Хальд уверенней сжала рукоять тяжелого кинжала, и все же оружие в руках тревожило ее.

— А может, ты лучше воспользуешься своими чарами и вытащишь нас из этой ловушки? — спросил он с надеждой.

Но Хальд не ответила. Она оглянулась на солдат, нагонявших их с каждой секундой.

— Они слишком близко от нас, — заметила она шепотом.

— И сколько, ты говоришь, тебе довелось учиться магии у Норды Серый Плащ? — переспросил Торфинн, явно насмехаясь.

— Ну, возможно, я и преувеличила самую малость, — резко парировала Хальд.

— Самую малость?

— Я рада, что ты нашел время повеселиться, Торфинн, — недовольно фыркнула она. — Нам грозит неминуемая смерть, а ты еще насмехаешься надо мной.

— Незачем вступать в сражение, если уверена, что впереди тебя ждет поражение, Хальд. И прости мне мои шутки. Я очень ценю твою дружбу.

Лук Вельгерт едва слышно пропел свою короткую песню где-то впереди. Часовой, стоявший ближе всех к ним. беззвучно упал на землю с торчащей из груди стрелой.

— Пошли, Хальд, — велел Торфинн, направив лошадь вперед. — Старайся держаться рядом со мной и не используй нож до тех пор, пока на тебя не нападут солдаты.

— О, я просто уверена, что на меня вообще никто не нападет, — саркастически ответила Хальд. — Уж, по крайней мере, пока у меня в руках этот кинжал, никто не посмеет. Так что мне и беспокоиться-то не о чем.

Мужчина мягко рассмеялся. Он подъехал к Вельгерт и приостановил лошадь.

— Вель, — позвал он, подался вперед в седле, изучая ее лицо в сумрачных отблесках далеких факелов и костров, заполнявших лагерь солдат.

Она улыбнулась, привстала навстречу ему. Их губы коснулись, на несколько секунд они оба застыли в поцелуе, потом отстранились друг от друга.

— За Песнь Крови и свободу, — сказал Торфинн.

Вельгерт снова улыбнулась, в ее глазах вспыхнул давно забытый огонек азарта и ярости, казалось, она не просто ожидала сражения, она наслаждалась самой возможностью сразиться с кем-нибудь на мечах. Она привязала лук к седлу, вытащила из ножен меч и сжала в левой руке щит Песни Крови.

— Готовы? — спросила она, глянув на Торфинна и заметив, как тот молча кивнул, затем посмотрела на Хальд.

Молодая ведьма лишь неуверенно пожала плечами, на ее бледном, в отблесках костров, лице лежал отпечаток страха.

Вельгерт и Торфинн пришпорили лошадей, пустив их галопом. Хальд сделала то же самое, стараясь не отставать. Они приблизились к лагерю, впереди показались костры, и ей пришлось мысленно произнести заклинание, чтобы убрать ночное зрение. Совсем не хотелось еще раз ослепнуть.

Стальные клинки так и искрились в свете огней, когда Вельгерт и Торфинн на полном скаку принялись сеять смерть среди ничего не подозревавших солдат. Хальд старалась держаться позади них, прижавшись к своей лошади, которая в страхе тоже неслась галопом. Ее даже поражало, как удачно началась их атака. «Может, нам все-таки повезет, и мы сумеем пробиться!» — подумала она. Но через несколько мгновений натиск потерял свое преимущество внезапности, солдаты предсмертными криками подняли на ноги весь лагерь, и теперь к ним со всех сторон бежали вооруженные люди, готовые броситься наперерез коням.

Все три всадника так и пронеслись до самой середины лагеря: двое воинов впереди затаптывали лошадьми, кромсали и рубили мечами, сея смерть и прокладывая дорогу, выкрикивая в черноту ночи девиз восставших рабов Нидхегга.

Неожиданно Хальд увидела, как Торфинн дернулся в седле, стрела торчала из его левого бедра. Он с усилием вырвал ее вместе с куском мяса, отбросил прочь и продолжал скакать дальше. Стрела просвистела совсем рядом с головой ведьмы, заставив ее склониться к шее лошади и сжаться от страха. Она слышала, как солдаты кричали, зовя на помощь лучников.

В левую руку Вельгерт впилась стрела, но женщина только крепче стиснула зубы, стремясь справиться с болью, и еще сильнее пришпорила лошадь, стремясь поскорее добраться до другого конца лагеря.

Но вот Хальд увидела, еще несколько солдат, целившихся во всадников из лука. Стрела попала Торфинну в правое плечо со спины. Ведьма услышала, как он закричал от боли, увидела, как неловко пошатнулся в седле, наклонился вперед и безвольно повис на шее лошади, продолжавшей нестись галопом.

Резкий удар заставил ведьму опустить взгляд. Она увидела, что из кожи седла, как раз рядом с ее бедром, торчит стрела. Другая стрела со свистом пронеслась мимо лица, едва не задев щеку. И тут боль молнией пробила правой бок.

Хальд закричала от этой нестерпимой боли и увидела окровавленный наконечник, торчавший как раз из-под нижнего ребра. Стрела впилась в спину под углом и прошила тело насквозь. «Они и не собираются нас убивать! — вдруг с отчаянной ясностью осознала она, чувствуя, как ей становится дурно от одной этой мысли, рождавшей бесконечный страх в ее душе. — Они специально стреляют так, чтобы только ранить, а потом захватить нас живьем!»

Она слышала, как солдаты вокруг них смеялись, наслаждаясь этой забавной охотой на людей. Прямо впереди она вдруг увидела лучника, неторопливо, точно на турнире, натягивающего тетиву, целясь в Вельгерт. Ярость захлестнула сознание молодой ведьмы.

— Да проклянет тебя Фрейя! — выкрикнула она и метнула тяжелый кинжал.

Нож пронзил воздух по дуге, поворачиваясь в полете, и ударил лучника прямо по руке, которой он направлял лук. Лезвие не причинило ему никакого вреда, но солдат сбился с цели, рука сорвалась, выпустив стрелу, и та, полетев совершенно в другом направлении, вонзилась в грудь другого солдата.

Гоня галопом вперед, Хальд оглянулась и заметила лучника, целившегося ей в спину. Она нырнула, прижавшись к самому седлу в последнюю секунду, и успела избежать смерти, но вот другая стрела, пущенная откуда-то со стороны, впилась в шею лошади.

Несчастное животное захрипело в агонии и метнулось в сторону, делая гигантский прыжок. Хальд впилась в седло, стараясь удержаться. В какое-то мгновение ей даже показалось, что это удастся сделать, но тут же лошадь стала заваливаться на бок, ведьма упала и закричала от нестерпимой боли, когда стрела, торчавшая в ее боку, ударилась о землю.

Солдаты тут же окружили ее со всех сторон. Она попыталась вскочить на ноги, но тяжелый солдатский башмак тут же ударил ее в грудь, она опрокинулась навзничь. Хальд слышала, как они смеялись над ней. Ее память вернулась к тому моменту, когда она позволила тем, другим солдатам схватить себя в заснеженном лесу далеко отсюда. Она вспомнила, что эти звери сделали с ней, и едва заставила себя подавить рвавшийся из горла крик.

Торфинн изо всех сил боролся с болью, пронизывающей все его тело, стараясь не замечать ее и удержать сознание. Ему было очень важно видеть, куда скакать и держаться бок о бок с Вельгерт, пока они минуют лагерь. Он слышал, как она ругалась в полный голос, выкрикивая проклятья, видел он и то, как она обернулась и с сочувствием посмотрела на него. Она даже попытался изобразить на лице улыбку, чтобы немного подбодрить ее. А затем его лошадь тяжело споткнулась и грохнулась наземь со всего размаху, вышибив его из седла. Он пролетел еще дальше и больно ударился о каменистую почву, заметив, как лошадь пытается вскочить, несмотря на торчавшую в боку стрелу. Как только он упал, Вельгерт придержала свою лошадь, а затем, натянув поводья, развернула ее и двинулась к нему.

— Нет! — закричал Торфинн, набирая в легкие побольше воздуха. — Скачи! Не останавливайся!

Вельгерт спрыгнула с седла и встала над ним, стрела так и торчала из ее левой руки. Однако, несмотря на свое ранение, женщина была готова сражаться с солдатами, кольцом окружившими ее и теперь приближавшимися с каждым шагом. Луки натянуты, стрелы были нацелены на Вельгерт.

— Видите руну «Бьорк» на ее щите! — выкрикнул один из солдат. — Помните, мы должны стрелять так, чтобы только ранить ее!

— Песнь Крови и свобода! — закричала Вельгерт и не раздумывая бросилась на первого же лучника, оказавшегося к ней ближе всех.

Уже на ходу она выхватила из ножен кинжал, короткий замах — и лучник безмолвно упал с торчащей рукоятью из груди. Другой лучник спустил тетиву, но промахнулся, когда Вельгерт нырнула вниз и влево, уходя от прицела. Женщина вовремя подняла щит и успела защитить себя еще от одной стрелы, но тут же следующая впилась ей в бедро, заставив упасть на одно колено.

Солдаты бросились на нее.

Она отбивала выпады щитом, в то же время нанося направо и налево сокрушительные удары мечом, отрубая руки и ноги нападавших. Они толпились слишком тесно, каждому хотелось похвастаться перед королем вожделенной добычей, и только мешали друг другу. Но их было слишком много, они наседали все сильней, раненые уползали прочь, и на их место приходили другие. Вельгерт закричала от боли, когда мощный удар обрушился на ее голову сзади.

С огромным трудом Торфинн поднялся на ноги. От слабости и невыносимой боли он покачивался из стороны в сторону, и все же ему хватало сил удерживать в руках щит и меч. Он увидел, как Вельгерт повалилась на землю после этого сокрушительного удара по голове.

— Песнь Крови и свобода! — закричал Торфинн, бросившись вперед. Он одним ударом меча разрубил солдата надвое, потом еще одного, отбил выпад, еще один, затем почувствовал, как стрела вонзилась ему в бок. Со всех сторон его схватили руки солдат. Он повалился под натиском тяжелых ударов и все же еще пытался сопротивляться, раздавая удары своим врагам, когда чей-то меч обрушился ему на голову. Он даже не успел вскрикнуть, потому что боли не почувствовал. Внезапная темнота навалилась на него тяжестью, и сознание отключилось.

Песнь Крови продвигалась вперед, слегка хромая на раненую ногу. Темный коридор был довольно узок, и ее смущало лишь то, что до сих пор на нее никто не попытался напасть. Возможно, в самой пещере ее уже ждала какая-то западня, вопрос заключался лишь в том, что это была за ловушка и до какой изощренности мог дойти Нидхегг. Все ниже и ниже она спускалась по темному туннелю, петлявшему под Нострандом. Песнь Крови старательно вслушивалась в едва различимые звуки, изредка доносившиеся издали, и все ждала погони за спиной. Ее удивляло, что ни один из солдат не осмелился преследовать ее по этому коридору. Она была уверена, что им давно уже хватило времени взломать дверь и пуститься в погоню.

Потеря крови и использование заклинания совсем обессилили ее. Она уговаривала себя, что должна добраться до Черепа Войны раньше, чем силы окончательно покинут ее. Ей необходимо сражаться до последнего и суметь преодолеть любую преграду, какой бы она ни была.

Она все еще сомневалась и выжидала. Далеко впереди раздался пульсирующий низкий гул, казалось шедший прямо из-под земли. Однако, судя по колдовским знаниям, введенным в ее сознание самой Хель, Песнь Крови поняла, что этот звук издает Череп Войны. Воительница двинулась дальше, и вскоре впереди показался проем. Она выбросила факел и увидела багровое свечение, дрожащее в такт глухому рокоту, теперь несущемуся как бы отовсюду.

Она почти добралась до цели своего похода, и все же до сих пор на нее никто не напал. За спиной было тихо, похоже, ее никто и не собирался преследовать.

Она сделала несколько шагов вперед и вошла в саму пещеру. Массивная хрустальная структура была установлена в самом центре, именно она и пульсировала багровым светом. Перед ней около стола, заваленного целой грудой свитков, спиной к воительнице стоял человек в вышитой золотом одежде.

«Нидхегг!» догадалась Песнь Крови. Она не видела больше никого в пещере, казалось, что ей ничто больше не угрожает. Возможно, самую большую опасность для нее представлял сам колдун, решила она мысленно. В полном молчании она ступила на каменные плиты пещеры, оглядываясь по сторонам.

Слабый мерцающий свет факелов, вставленных в настенные подставки, сливался с багровым свечением Черепа. Она заметила обнаженную девушку с длинными темными волосами, прикованную тяжелой цепью к стене. Все тело девушки было покрыто ранами и кровоподтеками. Она лежала неподвижно, грудь тяжело вздымалась и опускалась, дыхание с хрипом вырывалось из горла. Она явно была без сознания, но молодое здоровое тело продолжало бороться с болью и ранами, удерживая жизнь из последних сил.

Недалеко от девушки валялась целая куча камней, заваливших половину пространства, а за ними виднелся черный проем в стене пещеры.

«Уж слишком все это легко», — подумала Песнь Крови, поднимая левый кулак и целясь серебряным кольцом Хель в спину Нидхегга.

Она сконцентрировала все свои силы и волю и зашептала заклинание, вызывавшее саму богиню Хель.

Лицо Песни Крови превратилось в череп трупа. Багровые лучи ударили из кольца, осветив фигуру, закутанную в богатые одежды.

Мантия вспыхнула ярким пламенем и рухнула на пол пустая. Под ней не было ничего.

Неожиданно Песню Крови охватила такая боль, которой она никогда до сих пор не испытывала. Боль молнией впилась в ее шею и спину, добираясь до позвоночника. Она с силой сцепила зубы, стараясь криком не выдать своей слабости. «Я должна… должна добраться… до Черепа», — подумала она, делая еще один шаг вперед, потом еще один. Боль стала совсем невыносимой. И вдруг она прошла так же внезапно, как и появилась, но тут же ее ноги подломились, став мягкими и непослушными, и Песнь Крови упала на каменные плиты пещеры.

Она попыталась подняться, но не смогла. К своему ужасу, воительница ощутила, что не чувствует собственного тела ниже талии, она была парализована, и в этом-то и заключалась подлая ловушка Нидхегга. Она беспомощно лежала на полу, не в силах подняться, не в силах бороться, когда услышала злорадный смех. Она приподняла голову и увидела мужчину с лицом сгнившего трупа, неторопливо выходившего из черного зияющего проема в стене за грудой выбитых камней.

Песнь Крови вскинула левую руку, направляя на него кольцо Хель. Но Нидхегг вдруг оборвал смех, ему хватило времени, чтобы успеть собрать собственную волю и крикнуть слова команды.

Верхняя часть тела воительницы перестала слушаться ее. Она мешком повалилась на пол, не способная двинуть даже рукой. Подвижными оставались лишь глаза. Властитель подошел к ней и пнул носком башмака. Зловоние гнили заполнило воздух вокруг, мешая вздохнуть.

Она попыталась дернуться и стряхнуть с себя этот магический паралич.

«Так близко!» — подумала она, скосив глаза и бросив взгляд на Череп.

— Добро пожаловать обратно в Ностранд, рабыня! — Король наклонился над ней и рассмеялся. — Ты, наверно, лежишь и думаешь, что же такое могло случиться с твоими ногами? Это наказание навсегда. Ты больше никогда не сможешь ходить самостоятельно. Если у тебя есть свободное время, можешь попросить меня, и я объясню тебе, как все это произошло.

Песнь Крови с ненавистью посмотрела в черные провалы глазниц Нидхегга.

— Но сначала, — сказал он, — пока ты не натворила новых бед с этим кольцом… — Он наклонился еще ниже и сорвал кольцо Хель с пальца Песни Крови.

Неожиданно ее тело разительным образом изменилось, став таким же полусгнившим трупом, как и его. Боль пронзила ее, перед глазами потемнело, слабость охватила сознание. Зловоние смерти стало разноситься в воздухе. Она с трудом ловила ртом воздух, дышать становилось все трудней с каждой секундой.

Маг с возрастающим интересом следил за всеми изменениями, происходившими с ее внешностью. Он надел кольцо обратно на ее палец. Она снова стала выглядеть, как обычная молодая женщина. Колдун снял кольцо и с удовлетворением заметил, как ее тело вернуло себе прежний вид мертвеца, долго пролежавшего в могиле.

Нидхегг внимательно осмотрел внутреннюю поверхность кольца.

— Тайные руны богини Хель, — заметил он задумчиво. — Ты преподнесла мне великий подарок, рабыня. Само кольцо и руны Хель на нем могут оказаться ответом на все мои вопросы. С ними я, вероятно, смогу восстановить мощь Черепа Войны, восстановить собственные силы и вернуть себе внешность живого человека. Судя по твоему теперешнему виду, я понимаю, что, используя силы Хель и ее магию, это кольцо заставляет любой труп превращаться в живого человека, придав его внешности определенный вид. Мое настоящее положение, вероятно, не такое уж необычное. В конце концов понадобились долгие века, чтобы преодолеть силу моих заклинаний молодости.

Нидхегг надел кольцо Хель на свой мизинец и стал ждать, с нетерпением глядя на руки. Ему так хотелось, чтобы они снова приобрели вид здорового молодого тела. Но плоть его по-прежнему оставалась той же самой плотью трупа. Ничто не изменилось ни в его лице, ни в теле.

Он сорвал с себя кольцо и снова внимательно осмотрел руны, выгравированные на внутренней стороне.

— Должно быть, требуется нечто большее, чем просто надеть его на палец, — произнес он, размышляя вслух. — Нечто, что должно заставить заклинание работать на кого-либо другого, кроме тебя.

Король положил кольцо в карман своей роскошной одежды.

— Но у меня еще будет много времени, чтобы изучить кольцо, — сказал он, снимая с Песни Крови ее боевой шлем и обнаруживая Тарнкаппе.

— А, так карлики все-таки попытались тебе помочь, — заметил он, затем сорвал с нее Тарнкаппе и опустил ее в другой карман плаща. Он взглядом окинул все ее тело. — Похоже, тебе не слишком удобно лежать в этих тяжелых доспехах. Зачем тебе вообще одежда, рабыня? Не помню, чтобы я тебе давал на то свое разрешение, да и потом, мне не удастся пытать тебя как следует, пока ты не останешься совершенно нагой. Как тогда, в последний раз, когда я оставил тебя умирать привязанной к дереву. Ты помнишь то дерево, рабыня? — Он расхохотался. — Но я был негостеприимным хозяином. Ты проделала такой длинный путь, чтобы доставить мне столь дорогой подарок, а я до сих пор так и не объяснил тебе, что же случилось с твоими ногами.

Песнь Крови снова посмотрела на Череп Войны.

«Так близко! — подумала она. Сердце колотилось в ее груди, точно молот кузнеца. — И все-таки должен быть способ! Должен быть!»

Нидхегг заметил ее взгляд и все понял.

— Да, ты проделала такой долгий путь, рабыня. Как жаль, что тебе никогда уже не добраться до своей цели, — продолжал насмехаться он, чувствуя свою неуязвимость. Колдун хохотал от удовольствия, срывая с воительницы одежду и заодно объясняя, что же на самом деле случилось с ее телом и каким еще пыткам он подвергнет ее, чтобы заставить страдать так, как раньше не страдал ни один смертный.