Глава 11

Когда на следующий день над ухом у Аманды прозвенел будильник, утреннее солнце уже ярко освещало спальню. В столовой, куда пришла сонная Аманда, чтобы подготовиться к приему гостей, было душно. Она распахнула двери и окна, чтобы проветрить помещение. Ну и чертовщина, думала она. Танцоры должны были прийти с минуты на минуту, причем не известно, в каком составе, а ведь больше всего они не любили заниматься в душном перегретом помещении. Она торопливо превратила столовую в студию, затем побежала к входной двери и распахнула ее, чтобы создать сквозняк: любой ценой эту комнату надо было скорее проветрить.

Вдруг Аманда прервала свою кипучую деятельность и застыла на месте. С ироничной, немного горькой улыбкой она подставила лицо потоку холодного воздуха, хлынувшему через открытую дверь. И чего она мечется, что это она все время хлопочет? Подумаешь – душная комната! Господи, все это нервы; конечно, большинство танцоров предпочли бы заниматься в проветренном помещении, но каждому из них не раз приходилось танцевать в залах и на площадках, где либо стояла такая жара, что можно было цыпленка зажарить, либо от промозглого холода пар валил изо рта. И вообще, если бы они искали лишь комфорта, им бы пришлось выбрать другую профессию.

Примерно к десяти ее коллеги начали прибывать, оживленно переговариваясь и жалуясь на безбожно раннее время встречи. Их нельзя было назвать энергичными и даже вполне проснувшимися, но Аманда, которая и сама отнюдь не была ранней пташкой, приготовила для них большой кофейник с горячим ароматным кофе и с удовлетворением наблюдала, как они вливают в себя чашку за чашкой, и кофеин понемногу возвращает их к жизни. Как и она, никто из них не лег сегодня раньше трех утра, те же, кто захотел развеяться после окончания шоу, наверняка легли еще позже. Но вот они один за другим стали перемещаться в студию и начали разминаться. В кухне с Амандой остался один Ренди.

– Славное местечко, – проворковал он, наблюдая, как Аманда суетится в кухне и прибирает остатки завтрака.

– Благодарю, – она швырнула губку в умывальник. Что-то в его изучающем взгляде заставило ее напрячься. – Ну все, я думаю, нам самое время присоединиться к остальным, – пробормотала Аманда, поспешно покидая кухню.

И будь прокляты все хорошие манеры и такт, если он сегодня ее хоть пальцем тронет!..

Разминка уже шла полным ходом, когда Аманда вошла в комнату. Ренди шел за ней по пятам, она чувствовала его дыхание на своем затылке. Ронда, Келли и Дэвид вели оживленный спор о том, какой метод растяжки сухожилий ног является наилучшим. Ронда и Дэвид упрямо настаивали на том, что лучше всего заниматься растяжкой на полу, тогда как Келли отстаивала преимущества растяжки у стойки. Джун и Дин Эггарс – игнорировали спор и всем своим поведением доказывали превосходство действия над словами, полностью отдавшись физическим упражнениям.

– Что толку об этом говорить, – заметил Дин, когда Ронда очередной раз попыталась вовлечь его в спор. – Я просто делаю упражнения и все…

Ронда засмеялась и сказала, что действительно пора переходить от слов к делу. Занятие началось со спокойных упражнений. Сначала все просто отрабатывали шаг, повторяя комбинацию, которая вызвала у Дина затруднение. Впрочем, это упражнение служило камнем преткновения для многих танцовщиков, так что сперва их ноги передвигались несколько неуверенно, а Дэвид даже поскользнулся и упал на пол, что вызвало всеобщий смех, но они повторяли упражнение до тех пор, пока не довели его до полного автоматизма. Все были полны решимости на вечерней репетиции не дать Чарли ни единого повода для придирок.

В новом шоу был номер, когда после открытия занавеса четверо танцоров-мужчин держат четырех танцовщиц над головой, а другие четыре танцовщицы сидят у их ног. Так уж получилось, что на занятие пришло всего трое мужчин, и партнером Аманды оказался Ренди.

В этом танцевальном номере партнер должен был правой рукой поддерживать танцовщицу за промежность, тогда как левая рука лишь слегка придерживала вытянутую ногу танцовщицы под коленом. Аманда бессчетное количество раз исполняла этот номер, ничуть не смущаясь от того, что рука партнера касается самого сокровенного ее места. Но на сей раз, как только рука Ренди подняла ее в воздух, она сразу почувствовала, что он недвусмысленно дает ей понять о своих сексуальных намерениях.

Вес ее тела, несомненно давивший на его руку, конечно, ограничивал его возможности, и все же его пальцы начали умело и со знанием дела нащупывать и поглаживать самый интимный уголок ее тела.

Чувство бессильной ярости переполнило Аманду. Ренди цинично пользовался ее беспомощностью, тем, что в данный момент она полностью зависит от него, не может ничего противопоставить его циничным домогательствам. Если она попытается воспротивиться, то наверняка потеряет равновесие и рухнет на пол. Ренди это прекрасно понимает и конечно же испытывает дополнительное удовольствие: она заметила, как он самодовольно ухмыляется.

От бешенства Аманда заскрипела зубами. Хватит! Ей осточертело ее тактичное поведение, вечно не позволяющее ей положить конец чьему-нибудь хамству.

– Опусти меня вниз! – злобно сказала она, не заботясь о том, что ее неожиданная команда заставила всех остановиться. И как только нога ее коснулась пола, она повернула к Ренди свое пылающее от гнева лицо.

– Если ты когда-либо… – прошипела она, старательно выговаривая каждое слово и уперев указательный палец ему в грудь, – еще хоть раз позволишь себе что-то подобное, я расквашу твою самодовольную морду, Ренди Бейкер!

– Понятия не имею, о чем ты, черт возьми, говоришь, – нагло заявил он, напуская на себя вид оскорбленной невинности.

– Ах ты не знаешь? – Аманда почти задыхалась от гнева. – Тогда позволь мне напомнить тебе про твои шаловливые грязные пальцы! Мне надоела твоя вкрадчивая сальность. Если ты думаешь, что все женщины в нашей труппе готовы потворствовать твоим мерзким похотливым выходкам, то ты ошибаешься. Я тебе не какая-нибудь шлюха, и здесь тебе не публичный дом!

– Ты просто невменяема, девочка!

– Нет, с ней все в порядке, – крикнула Келли. – Каждая женщина в нашей труппе близко познакомилась с твоими сальными лапами, и если до этого тебе никто ничего не говорил, то это не значит, что мы балдеем от твоих выходок.

Учащенно дыша, Аманда оглянулась, только сейчас осознав, что она привлекла всеобщее внимание. Дин Эггарс изучал ее с неподдельным интересом гомосексуалиста, Дэвида явно забавляла эта сцена, а Ронда и Джун явно ее одобряли.

– Должно быть, ты действовал сегодня не так нежно, как обычно, Ренди, – саркастически заметила Ронда. – Твои пальчики теряют класс. Или ты сегодня не в форме?

– Еще раз повторяю, – продолжала Аманда. – Если ты еще раз попробуешь распустить свои руки, я расцарапаю тебе твою наглую рожу, Ренди! И вообще, неужели для тебя это единственная возможность поласкать женщину? – добавила она со смехом.

– Заткнись, сука! – Кровь прилила к лицу Ренди и он двинулся на нее.

Вдруг входная дверь с грохотом распахнулась, и вся труппа замерла, услышав яростный крик:

– Что у вас тут происходит? Чего вы так орете?

Аманда резко повернула голову. В проеме двери стоял лейтенант Маклофлин. От изумления она буквально рот раскрыла, потому что такого лейтенанта Маклофлина она прежде никогда не видела. Он предстал перед ней практически голым.

Нет, конечно не совсем голым, но в сравнении с его обычным безупречным костюмом и галстуком белые трусики на его бедрах вряд ли смотрелись как приличное одеяние. Его волосы были взъерошены, гладко выбритый обычно подбородок покрыт щетиной. Его кожа, казалось, чуть не лопалась под давлением напрягшихся мускулов, а густая поросль на груди придавала ему еще большую свирепость. Когда он вошел в комнату, Аманда непроизвольно отступила назад. В одной руке он держал пистолет, и, хотя руку эту он опустил вниз, общее впечатление угрозы, от него исходившей, было очень сильным.

– Я хочу знать, что здесь происходит, – повторил он уже тише. – Со стороны это напоминало настоящую потасовку.

Тристан, если честно, был разбужен неожиданным грохотом наверху, и чисто импульсивно схватился за пистолет и бросился в квартиру Аманды, думая, что убийца, за которым он охотится столько времени, явился туда, чтобы расправиться с ней. Теперь же он чувствовал себя полнейшим идиотом, а выражение лиц танцовщиков, сгрудившихся посреди комнаты, отнюдь не убеждало его в обратном: все они взирали на него как на Рембо, свалившегося им на голову ("небес.

– Мы просто репетируем, – Аманда почувствовала, как ярость, переполнявшая ее по отношению к Ренди, переключается на полицейского. Она отвела глаза от его волосатой груди и посмотрела на руку, сжимавшую пистолет. – Надеюсь, это не повод для стрельбы?

Тристан выругался про себя и произнес удивленно:

– Репетировали? Танцевали? А я спал, милая. Вы можете себе представить, как чувствует себя спящий человек, над головой которого топают ногами?

– Наверное, ему показалось, что над его головой собралось целое стадо слонов, – произнесла Ронда, невозмутимо улыбнувшись. Она взирала на Тристана с нескрываемым интересом, фиксируя все достоинства его атлетической фигуры. Впрочем, Тристан не заметил ее пристального взгляда. Единственная женщина, которую он здесь замечал, была Аманда.

– Сожалею, что мы разбудили вас, лейтенант, – язвительно сказала Аманда, стараясь сохранить спокойствие, – но, честно говоря, – добавила она, не в силах отвести взгляд от его пистолета, – не было никакой необходимости прибегать сюда, размахивая оружием. Достаточно было попросить нас вести себя потише.

«Матерь Божья, дай мне сил сдержаться», – стучало в голове Тристана.

– Позвольте прервать вас на минутку, – произнес он вслух, и, не обращая внимания на заинтересованную труппу танцоров, схватил Аманду за руку и потащил за дверь. Потом, плотно закрыв дверь за собою, он втиснул ее в небольшую нишу в конце коридора.

Аманда пришла в себя и с негодованием освободила руку от его хватки:

– Я уже предупреждала вас, мистер ковбой, чтобы вы не хватали меня за руки.

Неожиданно дверь из комнаты распахнулась, и из нее пулей вылетел Ренди со спортивной сумкой через плечо. Тристан повернулся, чтобы посмотреть, кто это, а Аманда ехидно улыбнулась:

– Так рано уходишь, Ренди. Он свирепо взглянул на нее, и она добавила. – Постарайся не сломать себе шею на лестнице.

Взгляд, которым ее окинул танцовщик, был полон ненависти. – Замолчи, стерва, – прорычал он и направился к выходу. Но путь его тут же был прегражден Тристаном.

– Что все это значит?

– Не волнуйтесь, лейтенант, – объяснила Аманда. – Мы с Ренди просто слегка повздорили, – она взглянула на револьвер в его руке и подняла на него невинные фиалковые глаза. – Мы как-нибудь разберемся, сами, без вашей помощи и без вашего револьвера.

– Я вовсе не собираюсь никому навязывать ни себя, ни свой револьвер, – сказал Тристан почти бесстрастно. – Я просто подумал, что этот шум может означать что-то ужасное. Вы, кажется, попросту забыли, что убийца, зверски расправляющийся с танцовщицами, разгуливает на свободе. Что же касается револьвера, милая, то знайте, что за те шестнадцать лет, что я служу в полиции, я использовал мой револьвер всего только один раз и то в самой отвратительной ситуации. Однажды все-таки так случилось, милая. Как правило, я держу его тщательно смазанным, оберегаю от сырости и сохраняю в полной боевой готовности, но это не означает, что я направлю его на человека и спущу курок, даже если буду иметь на это полное право. И я не собираюсь, черт подери, объясняться перед вами или кем-нибудь другим, носить мне его под мышкой, как игрушку или быть готовым использовать.

Аманда взглянула на него, чувствуя себя глупо и неловко. Он, конечно, был прав, она знала это. Сейчас она винила себя за неоправданную враждебность к этому человеку, понимая, что создавала сама себе искусственные препятствия, которые не позволили бы сблизиться с ним. Она сделала шаг назад, надеясь, что он перестанет загораживать ей выход из ниши. Было в нем что-то такое, что заставляло ее ощущать себя так, словно бы она вернулась на много-много лет назад, в старшие классы школы, когда первый мальчик начал было за ней ухаживать, а ее сексуальная неопытность и неуверенность в себе вылились в деланный показной сарказм.

Аманда гордо вскинула голову. В конце концов, ей ведь не семнадцать лет, и у нее уже достаточно жизненного опыта. Зачем же ей все время попадать в такое положение, когда она чувствует себя полной дурой, да еще и не может подавить в себе это непонятное волнение. Она не правильно оценила его поведение, ну и что? Все, что от нее требуется, – так же вежливо извиниться и уйти. Но почему же ее так задевает то, что на его лице отсутствует всякое выражение, разве ему никогда не приходилось попадать впросак? Но больше всего ее беспокоит, что он так легко читает ее мысли, словно бы по раскрытой книге.

Открыв рот, чтобы сказать «извините меня, я была непростительно резкой», Аманда ужаснулась, услышав то, что она произносит против своей воли:

– Что они с вами сделали, Маклофлин? Вас что, закодировали в вашем управлении? Как вам удается быть таким бесстрастным? Вы напоминаете мне биоробота, потому что вас ничем не прошибешь.

Впрочем, последние слова тирады буквально застыли у Аманды в горле, когда она увидела как перекашивается лицо лейтенанта. Его руки сильно и властно вцепились в ее плечи, и тут все негодование, которое он в себе старательно сдерживал до этой минуты, прорвалось в его словах:

– А вам обязательно нужно меня прошибить, да? Вам не по нутру моя бесстрастность? Так получайте. Это раз и навсегда вам докажет, что я не ваш папочка и никакой не чертов биоробот.

И тут неожиданно он крепко прижал ее к себе и поцеловал.

До этой секунды она думала, что он совсем отстранился от жизни и с головой ушел в работу, холодно наблюдая со стороны все проявления человеческих страстей. Теперь же она поняла, что ошибалась. В страстном поцелуе его губ, жарком объятии его мощных рук, в лихорадочной ласке его пальцев, зарывшихся в ее волосы, не было и тени отстраненности от жизни. Его натиск был так головокружителен, что на минуту она лишилась рассудка.

Неожиданная ярость снова поразила ее. Он прижал ее к себе так быстро, что у нее не было времени как-то отреагировать. Непроизвольно она подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но тут ее захватила волна исходившей от него страсти и нежности. Это ошеломило Аманду. Ибо контраст между тем, что она ожидала ощутить, и между тем, что на самом деле почувствовала, был слишком велик.

В первое мгновение прикосновение губ Маклофлина показалось ей жестким и грубым. Но, праведный Боже, еще через мгновение она почувствовала, какие они необыкновенно мягкие и нежные. Да, в них были сила и напор, они были жаркими, но вовсе не грубыми, ни капельки не грубыми! Единственное, что мешало ей до конца насладиться поцелуем, – это густая утренняя щетина; покрывавшая его небритый подбородок, от которой несколько пострадала кожа на ее лице.

Еще какую-то секунду она колебалась, а потом позабыла, против чего она, собственно, собиралась возражать. Может быть, против того, что он опять распустил руки. Что ж, это повод, но она уже забыла об этом, и вообще теперь ей было на все наплевать. Все ее сомнения смела мощная навалившаяся на нее волна страсти. Когда же ее руки дотронулись до его кожи и ощутили ее тепло, они, вместо того, чтобы вцепиться в его грудь ногтями, стали нежно ее поглаживать, ощупывая каждый бугорок его мощных бицепсов. Ее глаза оставались открытыми и изумленно сияли.

Тристан упорно не хотел прерывать своего страстного поцелуя. Он снова и снова впивался в ее полные губки своими, а потом язык его проник в ее нежный рот. Она не сразу позволила ему сделать это, тогда он приподнял голову, посмотрел ей в глаза, а затем попробовал сделать это снова, повернув ее голову рукой так, чтобы удобней было перейти на глубокий поцелуй. Он втянул своим ртом ее губы и сильно нажав на них, окончательно сломил ее сопротивление.

Аманда уже не была способна что-либо соображать. Ее губы, ее рот просто радостно отвечали на его ласку, и вдруг из горла Тристана раздался сладостный стон.

Его язык медленно и старательно делал свое дело. Сперва он прошелся по ее нижней губе, а затем приласкал каждый уголок рта. Ослабив руку, поддерживающую ее голову, он еще крепче прижал Аманду к себе, заставив ощутить подлинный пожар, полыхавший в его теле. Язык Тристана стал ритмично нажимать на ее язык с какой-то непонятной ей агрессивностью. И тут Аманда почувствовала, что вдруг в ее душе пробудилось что-то такое, о чем она раньше даже и не подозревала. Своим языком она обвила его, принимая вызов, а ее руки непроизвольно обвили Маклофлина и с нежностью зарылись в его густые волосы. Теперь она ощущала каждый мускул его тела, сильного и жаркого, как ощущала она и его восставшую плоть, плотно прижавшуюся к ее животу. Нежно произнося ласковые слова, она приподнялась на цыпочки, а потом вдруг умело обхватила его бедра своей левой ногой. Она прижала свое раскрывшееся лоно к тому жаркому и жесткому, которое только и могло его насытить. Очень медленно ее веки стали закрываться.

Тристан зарычал от страсти и стал целовать ее еще более яростно, впав в настоящее неистовство. Откинув ее тело назад, он прижал ее к стене и навалился на нее с каким-то немыслимым натиском. Одна его рука медленно и нежно поглаживала ногу, обхватившую его бедра, а затем вдруг проникла под ее спортивный костюм, впившись пальцами в крепкие, но такие страстные и такие нежные ягодицы.

– О, милая, – прошептал он, оторвавшись от нее буквально на секунду, а затем, не в силах выдержать даже такой, сиюминутной разлуки, он с новым неистовством впился в ее губы, даже причинив Аманде легкую боль.

Аманда еще сильнее обняла его за шею и ответила на его ласки страстным поцелуем, полностью отдавшись страстному напору.

Тристан немного отпрянул назад и просунул свободную руку в пространство, возникшее между их телами. Его ладонь властно и решительно легла на ее живот, затем, погладив, пальцы скользнули вверх к ее вздымавшейся груди. Аманда откинулась назад, подставляя бутоны своих сосков ласкам. А рука эта ласкала и ласкала, вдавливаясь все сильней и глубже в податливую плоть этих больших и трепетных грудей, напрягшихся от его властного прикосновения.

Ее спортивный костюм, плотно облегавший тело, стал вызывать у него ощущение отчаявшегося бешенства. Спору нет, в этом костюме она выглядела бесподобно, но он надежно защищал ее плоть от вторжения, подобно самой совершенной системе безопасности. А он хотел добраться до самых сокровенных уголков ее тела, сделать так, чтобы его кожа почувствовала ее всю, ощутить под своей ладонью пульсацию крови в ее сосках, ласкать их пальцами, гладить языком.

Но на костюме не было пуговиц. Ворот был слишком высоким, чтобы рука могла добраться до тела через него. Боже, в этом облегающем фигуру костюме она выглядела едва ли не раздетой, но на самом деле оказалась словно облаченной в доспехи.

– Помоги мне, милая, – выдохнул он. А затем, обхватив ее голову руками, снова впился в ее рот страстным поцелуем.

Аманда уже готова была сделать то, что он просил, когда входная дверь неожиданно отворилась. Из-за нее высунулась голова Ронды, которая настороженно позвала:

– Лейтенант Маклофлин? – Ронду ослепило солнце, и она не сразу заметила Тристана и Аманду в тени алькова. – Лейтенант, вы все еще здесь?

Тристан резко отпрянул от Аманды и несколько секунд стоял в полном оцепенении, ожидая, пока его глаза вновь обретут способность видеть окружающий мир. Глубоко вдыхая воздух в легкие, он взирал на Ронду с некоторым смущением.

Боже правый! Еще никогда в жизни он не оказывался в таком переплете. Это он, который всегда так гордился своим совершенным самообладанием, секунду назад чуть не овладел ею прямо здесь, на крыльце ее дома, в месте, совершенно не скрытом от посторонних глаз. Растерянно глядя на ее набухшие веки, искусанный рот, кожу, покрасневшую от прикосновений его щетины, Тристан был потрясен до глубины души. Он прочистил глотку и с трудом выдавил из себя:

– Я здесь, мисс Смит.

– А, так вот вы где… – проворковала Ронда, моментально охватив взглядом сцену и оценив состояние, в котором находится ее подружка. Потом она краем глаза заметила, как бугрятся плавки Тристана, и сказала:

– Гм, дело в том, что вас зовут к телефону. Звонит детектив Кэш и говорит, что это очень срочно.

– Сейчас подойду, – сухо ответил Тристан. Он снова обернулся к Аманде, вперив свой взгляд ей в глаза. – Я не биоробот, – прошептал он яростно. – Больше никогда не говорите мне этого.

Он повернулся и быстро удалился в свою квартиру. Аманда усталым взглядом проводила его мощные плечи и мускулистые руки. А какая налитая силой спина! Впервые она даже не обратила внимания на пистолет, небрежно засунутый за резинку плавок.

Утомленная и обессиленная Аманда осталась стоять там же, где ее оставил Тристан. Привалившись к стене, она постепенно возвращалась к жизни из состояния ранее неведомых ей грез. Она ощущала, как нервные окончания трепещут в каждой клеточке ее тела, как каждая клеточка жаждет продолжения ласки. Ее трясло от неутоленного вожделения, ее собственная грудь казалась ей непривычно тяжелой, и в то же время горела от пережитого наслаждения. В сосках пульсировала боль. Все тело ощущало пронизывающий неведомый жар, а внизу живота она вдруг ощутила какой-то спазматический комок, неприятно пульсировавший в ритме внезапно прервавшейся ласки. О Боже, Боже! Как только он мог довести ее до такого состояния?!

– Интересное утро, – проворковала Ронда, приближаясь к Аманде вплотную и внимательно ее разглядывая. – Сперва ты выставила Ренди за то, что он тебя слегка пощупал, затем ты позволила Маклофлину зайти гораздо дальше на крыльце собственного дома. С тобой и впрямь не соскучишься, Мэнди, – Ронда буквально прыснула от смеха, неприятно резанувшего Аманду.

– Пожалуйста, – прошептала она. – Не делай из меня посмешища, Ронда.

– Ну что ты, – заметив, насколько Аманда потрясена, Ронда прониклась к ней живым сочувствием. – Ой, деточка! Я вижу, он действительно потряс тебя до глубины души.

Аманда слабо кивнула.

– Я всегда знала, что ты какая-то.., ну, не пробудившаяся. Эти твои недоделанные любовники никогда не могли дать тебе понять, что такое настоящий секс. Как он может перевернуть всего человека, – Ронда впилась в Аманду изучающим взглядом. – Неужели ты до сих пор считаешь, что секс – это пустая трата времени?

– Нет, – пролепетала Аманда.

– Что-то я не слышала, что б ты звала на помощь, а раз так, значит ты этого хотела. А теперь скажи-ка мне, детка, если мерять по шкале от одного до десяти, неужели ты все еще оцениваешь свою сексуальность в три балла? Неужели ты по-прежнему считаешь себя почти фригидной женщиной?

Закрыв глаза, Аманда слабо покачала головой. Боже мой! Ну конечно же, нет! Просто ей никогда не приходилось прежде ощущать ничего подобного. Все, только что испытанное ею, было тем самым, о чем так много говорили окружающие. Она никогда не верила, что действительно можно испытать такой восторг. С трудом подняв руку, она ощупала свой покрасневший рот и кожу на лице, поцарапанную при поцелуях.

– Боже! Должно быть, я выгляжу просто неприлично.

Ее глаза распахнулись, она с неприкрытой паникой взирала на Ронду.

– Что мне теперь делать? Как я могу вернуться в квартиру? Они наверняка сразу поймут, чем мы тут занимались с Маклофлином.

– Неужели это так важно? – удивилась Ронда.

– Да! Это важно. Для меня это очень важно. О, Ронда, я знаю, что не права. Ведь я уже взрослая и не должна стыдиться того, что делаю, но я не могу понять, как сама к этому отношусь. Мне нужно время, чтобы я во всем спокойно разобралась. Но я ужасно не хочу, чтобы они все на меня пялились. Боже, они будут безжалостны, если узнают, чем мы тут занимались с Маклофлином, особенно после того, как я чуть не сломала шею Ренди…

– Который очень напрашивался на то, чтобы ему сломали шею.

– Пусть так, – сказала Аманда, умоляюще глядя на Ронду. – Пожалуйста, не обсуждай этого ни с кем, Ронда.

– Радость моя, достаточно одного взгляда на твое лицо, и никаких обсуждений уже не потребуется.

Аманда застонала.

– Не паникуй, – Ронда поправила локон, опустившийся на лоб Аманды. – Слушай, детка, ты прекрасно знаешь, что я не стану ни с кем трепаться о твоих личных делах, если ты этого сама не захочешь. А ты этого наверняка не захочешь, – Ронда не удержалась от ухмылки. – После того, как Маклофлин зажал тебя своими клешнями, ты явно не можешь прийти в себя, но сама знаешь, какой у меня опыт в этих делах. Так что сделаем так: мы зайдем вместе и ты сразу же пройдешь в ванную, закроешь дверь, ляжешь в свою любимую ванну с пеной, а я позабочусь об остальном. Я отвлеку их так ненавязчиво, что они быстро забудут о твоем странном поведении, жаль только, что ты не увидишь этого спектакля. Ты одна из немногих, кто мог бы его по-настоящему оценить.

– О Боже, Ронда, как я люблю тебя! – воскликнула Аманда.

– Ха, – фыркнула Ронда, но сердце ее наполнилось теплом и радостью. Аманда занимала в ее жизни совершенно особое место. Это была ее первая в жизни настоящая под-рута. Правда, было одно исключение: еще в средней школе от Ронды отдалилась ее тогдашняя подруга Доррис Продекариш, не одобрявшая ее увлечение танцами. И не то чтобы Ронда не хотела больше ни с кем водить дружбу, просто ее график жизни был так плотно насыщен, что у нее просто не оставалось времени на то, чтобы расширить круг своих подруг за счет представительниц других профессий. Ну а мир танца – настоящий проходной двор: люди все время приходят и уходят, ведь недаром танцоров называют вторыми цыганами. Так уж получилось, что несколько девушек, с которыми у нее завязывались дружеские отношения, вскоре уходили работать на другие танцплощадки.