Глава 9

Глядя в насмешливые глаза Сэма, находившиеся в сантиметре от нее, Кэтрин понимала: самое благоразумное с ее стороны – это позволить Мак-Кэйду вернуть присущее ему умение владеть собой. Не надо быть ясновидящей, чтобы разглядеть под самоуверенным видом хозяина положения бурлящую ярость.

День выдался слишком трудный. Кэтрин было неспокойно, а властная манера Сэма начинала действовать на нервы.

Упершись обеими руками в его твердую, как стена, грудь, Кэтрин оттолкнула Мак-Кэйда от себя. Он отступил назад, вместе с ним отодвинулся запах его тела и жар, и она впервые за долгое время вздохнула спокойно. Кэтрин старательно обошла Сэма и остановилась возле чемодана. Подняла, бросила его на потертое покрывало, открыла и вынула рубашку, которую он дал ей вчера и которую она уже присвоила. Кэтрин сунула руки в рукава и взглянула на Сэма.

– Ты знаешь, мне до чертиков надоело, я устала слушать, какая я обманщица и лгунья! – заявила она с горячностью. С каждой пуговицей, которую она застегивала, ее уверенность росла. А как приятно было надеть на себя что-то не впивающееся в каждую молекулу тела. – Знаешь, Мак-Кэйд, мне кажется, испытав на себе, каково оказаться в положении обманщика, когда не верят ни одному твоему слову, ты будешь уже не таким упертым. И не станешь без конца спорить.

Челюсть Сэма заходила ходуном.

– Да есть кое-какая разница, подруга. Обманываешь ты, а не я. Я просто жертва твоего таланта выдумывать всякие истории.

– Ах ты, Господи! – Кэтрин уперла руки в бока. – Ручаюсь, каждое слово, которое я сегодня сказала, – чистая правда. Могу доказать.

Они стояли в нескольких шагах друг от друга, но через секунду Сэм оказался рядом и навис над ней. Он оттеснил ее от кровати к стене, и Кэтрин обнаружила, что упирается носом в его ключицу.

– Ну начнем с имени – Кэтрин Макферсон! – прорычал он у нее над головой.

Она подтянулась, вскинула подбородок, стараясь сократить разницу в росте.

– Да, действительно, Кэтрин Макферсон, – подтвердила она.

Его ноздри раздувались, а янтарные глаза пылали гневом, когда он смотрел на нее. Ее вдруг переполнило безрассудное желание заставить Сэма Мак-Кэйда полностью потерять власть над собой. В полицейском участке он вышел из себя, и ей не просто понравилось то зрелище, она упивалась им. Поскольку сама Кэтрин перестала быть хозяйкой собственной жизни с тех пор, как этот мужчина ворвался к ней в дом, то ей было чрезвычайно приятно видеть его в неистовой ярости. Как он был раздражен, когда полицейские лишили его власти! Кэтрин было приятно наблюдать за ним, хотя это длилось недолго.

– А разве я лгала им, когда говорила, что ты стянул с меня шорты и трусы и трогал те места, которых тебе не положено касаться? – с вызовом спросила она. – Думаю, нет.

– Ты знаешь, черт побери, и очень хорошо знаешь, почему я это сделал. Я проверял, есть ли татуировка на твоей лилейно-белой заднице.

– Говори, говори. Но мы оба знаем: ты мог это выяснить, не прикасаясь ко мне. Позволь напомнить, ты снова говоришь о цвете моей задницы. К чему? А? Я думаю, ты просто извращенный тип и тебя волнует вид беспомощной женщины.

– Чепуха! – Сэм обдал горячим дыханием ее рот, нос, щеки. – Чушь! Я думаю, ты не была беспомощной даже в день появления на свет, Рыжая. Так почему бы тебе не перестать притворяться? Любой, пробыв в твоей компании больше часа, никогда не поверит в это. – Его черные ресницы вдруг опустились. – Знаешь, я думаю, тебе просто нравится заводить мужчин.

Негодование вскипело в венах Кэтрин.

– О, ты только и думаешь про это! Я вижу, ты не можешь держать при себе руки, твои мысли целиком в этом дерьме, но знай: не все вокруг такие же сексуально озабоченные.

– О, я-то думаю как раз про другое. Ты из тех, кто любит динамить. Да, собственно, чем ты зарабатываешь себе на жизнь? Учишь глухих детей? Нет, милочка, расхаживаешь перед мужиками в трусиках-полосках и перьях. Я думаю, тебе доставляет удовольствие тыкать всем в лицо своей большой грудью тридцать восьмого размера…

– Тридцать четвертого!

– …и трясти своей задницей с сумасшедшим удовольствием. Тебе, конечно, нравится смотреть, сколько мужиков пускает слюни.

– Знаешь что, Мак-Кэйд? Ты рассуждаешь, как моя мать. Она обычно заводила волынку насчет того, как греховно выставлять наши тела.

Сэма чрезвычайно оскорбило сравнение с придирчивой матерью, но он стиснул зубы и ограничился простым ответом:

– Да? Может, тебе стоило прислушаться к ее словам.

– О, именно это я и делала, – заверила Кэтрин. – Поэтому я занимаюсь тем, чем занимаюсь.

– Возвращаясь к сфере твоей деятельности, могу сказать: у тебя вошло в привычку дразнить мужчин, но запомни – они терпеть не могут, когда их заведут и кинут. Знаешь, как они называют женщин такого сорта?

– О нет-нет-нет! – Кэтрин вздернула нос. – Не-ет, тебе это так не пройдет. Я не позволю все свалить на меня только потому, что сам ты зажатый полицейский, коп, который не выносит вида здорового женского тела.

– Ну да, твое-то уж абсолютно здоровое, дорогая. – И его взгляд оскорбительно прополз по Кэтрин сверху вниз. – Хорошо кормленное, округлое, сытое.

– Ах ты койот! У меня нет ни грамма лишнего веса! Даже не думай внушать мне, что я какая-нибудь телка!

– Я и не собирался…

– Черта с два! Самое отвратительное, Мак-Кэйд, в том, что я очень сомневаюсь в твоих способностях. По-моему, тебе не справиться даже с тощими малокровными девушками. Бьюсь об заклад, ты как раз из тех, кто мечтает поглазеть на трусики и перья и проскальзывает в клубы, где танцуют в таких нарядах. Ты зажатый донельзя ханжа!..

Одна черная бровь Сэма взлетела вверх.

– Ты логична, как всегда, – усмехнулся он. – Так я, по-твоему, кто, Рыжая? Зажатый ханжа или сексуальный маньяк?

Кто позволил ему смеяться над ней? Уставившись на насмешливо изогнутую бровь, Кэтрин прозевала признаки гнева, появившиеся в глазах Сэма, и то, как опасно заходили желваки. Лицо ее было разгоряченным, сердце билось, и она заорала, не владея собой:

– И то и другое! Ты ханжа и сексуально озабоченный лицемер, который понятия не имеет, что делать с женщиной, которая хочет! Если бы, конечно, нашлась хоть одна такая, которая захотела бы тебя!

Схватив Кэтрин за предплечья, Сэм приподнял ее на цыпочки и придвинул к ней воинственное лицо.

– Похоже, я нравлюсь женщинам, – сказал он, стиснув зубы.

Кэтрин пожала плечами, и ее груди слегка коснулись его груди. Она быстро перевела взгляд на его рот, прежде чем поднять глаза выше и встретиться с разъяренным взглядом. Сердце Кэтрин колотилось так быстро и так громко, что ей было удивительно, почему соседи не стучат в стену и не требуют вести себя потише.

– Это ты так говоришь, – заставила она себя ответить с поддельным спокойствием, хотя ей казалось, что пульс бьется уже в горле. Явно настал момент, когда надо отступить, не доводить дело до крайности, но почему-то все слова, которые следовало задавить в зародыше, посыпались из нее. – Но где доказательства, Мак-Кэйд? Бьюсь об заклад, ты проводишь время в притонах со стриптизом и готов всегда, как тролль, за стойкой бара распускать слюни, а потом с праведным гневом обвинять женщин в аморальности, тех женщин, которые зарабатывают себе на жизнь, раздеваясь…

И тут Сэм, чтобы заткнуть ей рот, впился в нее губами, по крайней мере так он себе объяснил собственный порыв, когда сознание прояснилось. Он стоял, схватив ее за руки, в голове стучало, стучало, стучало – от гнева, от волнения, которое он все время старался подавить. Он боялся, что его парализует от желания. И внезапно Сэм понял, как надо поступить, – прижать ее к стене.

Он целовал Кэтрин, как сильно изголодавшийся мужчина, нежданно-негаданно попавший на пир.

И она отвечала на его поцелуи.

Он чувствовал, как нежные губы раскрылись ему навстречу, он застонал, его язык оказался у нее во рту, где так тепло и сладко, но, о Боже, ему хотелось большего. Он толкал свой язык все глубже, а его тело теснее прижималось к ней. Он был без ума от ее грудей, которые расплющились о его грудь, ему нравилось, как белые тонкие руки обвили его шею и тянули к себе все ближе и ближе.

Сэм запустил пальцы ей в волосы, шпильки выпали, а пряди волос накручивались на его темные пальцы, запах шампуня, свежий и чарующий, витал в воздухе. Вдыхая аромат волос, Сэм стиснул рыжую головку между ладонями, потом приподнял и посмотрел в томные глаза, покрасневшие на миг, и снова принялся целовать. Еще крепче. Ее мягкие губы прижимались к его губам, а пальцы не отпускали его голову, словно Рыжая боялась, что он отстранится от нее. Их языки сплелись, он застонал. Этот звук вырвался откуда-то из самой глубины его тела.

Прошли то ли секунды, то ли часы, когда он отпустил ее голову и медленно провел руками по всему телу, подхватил пальцами край юбки и, зажав ткань, потянул вверх по бедрам, до пояса. Сильные мужские пальцы оказались на легкой ткани рубашки. Внезапно его руки ощутили тепло пышных ягодиц. Он поднял ее ноги так, чтобы она обхватила его бедра, и стал безрассудно и страстно прижиматься к жаркому влажному женскому местечку.

Кэтрин застонала и крепче вцепилась ему в волосы. Он снова принялся жадно целовать ее, язык Сэма действовал смело и напористо. Он обращался с женщиной так уверенно, будто обладал Богом данным правом владеть ее телом. Казалось бы, Кэтрин это не должно нравиться, но, напротив, ей показалось, что демон, прежде скрывавшийся, демон, о котором она даже не подозревала, вдруг объявился. Она чувствовала, что каждое движение, каждое слово, все те игры, которые она устраивала с этим мужчиной, – все вело к этому пламенному мигу. Сейчас она испытывала только чувства, больше ничего. Ей казалось, ее безжалостно бросили в пламя, угрожающее спалить ее заживо. Его губы, его большие руки на ее голой коже, его тело, вдавившее ее в стену, – все подкармливало и разжигало неистовое пламя. Его плоть вдавилась между ногами, а бедра двигались и двигались, медленно, уверенно, доводя до возбуждения, которого никогда прежде она не испытывала. Она вздыхала от нетерпения, она приклеивалась к нему, стараясь помочь овладеть ею.

Без предупреждения Сэм оставил ее, Кэтрин запротестовала и хотела вернуть его обратно, но он принялся целовать ее в щеку, в ухо.

– Боже мой, – шептал он, – с тобой так хорошо! – Он пососал мочку ее уха, потянул губами, потом прихватил зубами. Неровное дыхание обдавало ее лицо теплом, но она дрожала, как от озноба.

Его бедра снова двигались, доводя ее до экстаза.

– Сэм. – Кэтрин еще крепче вцепилась ему в голову, пытаясь повернуть ее так, чтобы исхитриться и поцеловать.

Он подчинился и поцеловал ее в губы, а потом снова решительно приник к шее. Крепко впившись пальцами в попку Кэтрин, он приподнял ее повыше, желая губами достать ямочку у основания шеи.

– Сними рубашку, Кейли, – прохрипел он. – О Боже, дорогая, я хочу…

Кейли? Она заморгала, до ее замутненного страстью сознания с трудом дошло, что за имя произнес он. Сперва ей захотелось пропустить это имя мимо ушей, не обращать внимания. Но… О Боже, ну хоть один раз пусть он назовет ее как надо! Больше ни о чем она его не попросит. Кэтрин была на грани оргазма, и ей не хотелось все испортить.

Она сама двигалась все быстрее, но даже в предвкушении невероятного удовлетворения, какого никогда прежде она не испытывала, Кэтрин не смогла промолчать.

– Кэтрин, – хрипло прошептала она. – Меня зовут Кэтрин. Скажи это, Сэм, пожалуйста, ну пожалуйста, ну скажи хоть раз…

С секунду он не отвечал, продолжая целовать ее шею, ритмично двигая бедрами, потом вдруг затих. Он поднял голову и посмотрел ей прямо в лицо. Вдруг с глухим стуком он ударился головой о стену рядом с ее головой.

– Прекрати! – Голос звучал напряженно. Он повернул голову и прохрипел ей прямо в ухо:

– Черт бы тебя побрал, Кейли. Неужели ты не можешь не врать хотя бы сейчас?

И тут холодная реальность погасила все горячие чувства, которые только что клокотали в ней. Может, ей следует быть благодарной за этот миг? За то, что избежала того, отчего находилась на волосок? Но ей сейчас не до благодарности, она поражалась тому, что способна на такие чувства, которые испытывала.

Кэтрин отдыхала, прислонившись головой к стене и стараясь глубоко и спокойно дышать. Ей надо прийти в себя.

Сэм поднял голову и посмотрел на нее. Ее губы распухли от поцелуев взасос, зрачки расширились. Но взгляд, который встретился с его взглядом, был упрямым, и Сэм хорошо понимал, что Рыжая не собирается отречься от своих слов. Никогда в жизни не доводилось ему сталкиваться с таким упрямством.

И он взбесился.

– Я могу заставить тебя захотеть, – прохрипел он и понял, что так оно и есть. Она выглядела как женщина, которая на грани, и надо совсем чуть-чуть, чтобы довести ее до конца. – Я могу заставить тебя просить, Рыжая. Не важно, каким именем я тебя называю.

Охваченный яростью, в агонии раздраженного возбуждения, он схватил ее за задницу, поиграл бедрами, с удовлетворением наблюдая, как затуманились ее глаза и прикрылись веки, а щеки снова обрели цвет. Она слабо застонала и сама дернулась ему навстречу. Затем обратно, уронив руки вдоль тела и ногами коснувшись пола. Медленно, очень медленно она подняла веки, налитые свинцом, глаза все еще были в тумане от сексуального томления, но когда она снова встретилась с ним взглядом, в них уже вернулась упрямая решимость.

– Меня зовут Кэтрин, – сказала она хрипло и облизала губы. – Ну назови меня так! – Это была и команда, и мольба. – Ну пожалуйста, ну хоть один раз назови меня Кэтрин. Сэм, ну хоть раз, и я дам тебе все, я сделаю все, что ты только захочешь.

Ясные картины пронеслись у него в голове. Искушающее обещание! Боже, какое искушающее! Он физически ощутил, как ее соски впиваются ему в грудь через тонкую ткань. Он чувствовал, как сильно ее возбудил, по той влаге, которая оставляла свой след на ширинке его джинсов… Черт, зачем колебаться? Единственное, что ему надо сделать, – сказать имя сестры. Всего один раз, и тогда он разденет ее догола и удовлетворит все свои желания, которые он давил в себе с того момента, как впервые ее увидел.

Но этому едва ли суждено произойти, если она намерена играть с ним в такую игру.

Пальцы его сильнее впились в упругую плоть ее задницы, он глубоко вздохнул и уронил голову на грудь в знак поражения.

Но потом прорычал грязное ругательство и отступил.

– Опусти юбку! – велел он и, проведя пальцами по волосам, отвернулся, молча кляня себя за старомодную и такую неудобную и негибкую систему ценностей.

Глава 10

Испытывая раздражение от зрелища неуютных, продуваемых ветрами необъятных просторов, Джимми Чейнз угрюмо уставился в стекло телефонной будки, ожидая ответа.

– Эй, босс, это я, – сообщил он без всякого энтузиазма, когда Гектор Санчес снял трубку. – Я тут, в этой дыре, в Вайоминге. Как ты велел.

– В Арабеске красота, – заметил Гектор. Чейнз пожал плечами в ответ, забыв, что Санчес его не видит.

– – Не задуривай мне башку, не видал дерьмовей места в своей жизни. Океан тоже гадость, но тот хоть голубой. Стоишь тут, как кол осиновый, и всем тебя видно. – Он невольно вздрогнул. – У меня аж мурашки по коже забегали. Тут ни хрена нет, одна полынь.

Санчес пропустил мимо ушей его жалобы.

– Ты уже захомутал Кейли или нет?

– Охо-хо… Проехал тут один скотовоз, но нашей телки там не было. – Увидев собственное отражение в стекле телефонной будки, Чейнз полез в карман, вынул носовой платок и принялся натирать свои цепи. На душе полегчало, когда они снова засверкали. – Вот черт, тут такая пылища, ветер дует без передыху.

– Не сбейся со следа, парень! – раздался в ухе нетерпеливый голос Гектора. – Присмотрел подходящее место, чтобы провернуть дело, когда Кейли появится?

– Да есть тут один ледник за мотелем, куда можно засунуть ищейку, ну мужика, который ее поймал. А ее я выманю из города. А там пустой земли немерено, есть где зарыть, как только работенку закончу. – Снова посмотрев на свое отражение в стекле, Чейнз нахмурился. – Босс, а ты точно знаешь, что ее надо пришить? Может, я просто припугну ее? Мне всегда нравилась ее…