Глава 7

Из-под земли словно бы раздавался грохот барабана: это пары вырывались из сернистого конуса. Затем вверх ударила струя, образовав гигантский белый столб, увенчанный шапкой густой пены. Рядом с ним такой же столб вдруг начал опадать и затем пропал вовсе, но другие били повсюду куда ни кинешь взгляд, среди нагромождения черных камней и непроглядных занавесей водяного тумана. Никаких направлений Хейм на ощупь пробирался в этом хаосе. Вода булькала под ногами, вновь и вновь он поскальзывался на мокрых камнях. Внутри скафандра тоже все было влажным, пот разъедал кожу.

— Странно, подумал Хейм, с трудом отвлекая сознание от чудовищной усталости, сотрясавшей все тело, — странно, что легкие словно бы горят сухим огнем.

Он слышал тяжелое дыхание Джоселин, тащившейся рядом с ним. Половина его сил уходила на то, чтобы помогать ей идти. Больше он не слышал ничего, кроме звуков, издаваемых титаническими силами, бурлившими вокруг них.

Впереди маячили внушительные очертания Утхг-а-К-Тхаква, прокладывавшего путь. Вадаж плелся в хвосте.

Постепенно стало смеркаться, по мере того, как солнце садилось за горами, возвещая, что день, отмеченный возведением каменной пирамиды над новым погибшим подходит к концу.

— Мы должны идти, — звучала в голове у Хейма идиотская фраза. Должны идти. Должны идти. А откуда-то из глубины сознания всплывало:

— Зачем?

— Ради той борьбы, в которую он намеревался прежде вступить? Она утратила всякое значение. Единственная реальная борьба была здесь, сейчас, против этой жестокой планеты. Тогда может быть, ради Лизы? Чтобы не оставлять ее круглой сиротой? Но не была ли она фактически таковой, даже тогда, когда они жили под одной крышей? И к тому же, ей все равно суждено самой природой пережить свой долг по отношению к тем, кто находится у него в подчинении? Это было уже ближе к цели, поскольку затрагивало какой-то глубинный нерв. Однако, мог ли он считать теперь себя командиром, если его бортинженер в этих адских условиях видел лучше и двигался увереннее, чем любой человек.

Вскоре эти мысли развеялись, словно в водяной дым гейзеров. Смерть принялась соблазнять Хейма обещаниями сна. Однако, животный инстинкт не позволил ему клюнуть на эту приманку. Он выругался про себя и продолжал идти.

Впереди показался грязевой бассейн на горизонтальной поверхности которого вздымались большие пузыри. Дальний берег его представлял собой нагромождение камней. Среди них хлестала вода, струи которой попадая в бассейн, взрывались облаками пара.

Утхг-а-К-Тхакв жестом дал понять остальным, чтобы они подождали, а сам плюхнулся на брюхо и пополз вперед. Предательская минеральная корка могла в любой момент провалиться, и тот, кто упал бы в один из таких котлов, сварился бы заживо прежде, чем остальные успели бы вытащить его оттуда.

Джоселин, воспользовавшись остановкой, ничком легла на землю. Быть может, она уснула, а может, потеряла сознание — теперь между тем и другим особой разницы не было. Хейм и Вадаж остались стоять. Чтобы подняться снова пришлось бы сделать слишком большое усилие.

Утхг-а-К-Тхакв, еле заметный среди облаков вокруг горной вершины, махнул рукой. Хейм и Вадаж взяли Джоселин за запястья и подняли ее.

Капитан шел впереди, согнувшись, чтобы видеть в серой мягкой оседавшей пыли следы их проводника. Разгибался он лишь для того, чтобы, помогая себе руками и ногами, перебраться через высокие нагромождения камней. Часто небольшой кусочек «берега» отрывался и с глухим звуком падал в грязь.

Лучше всего было идти здесь по одному, но эта мысль возникла в его голове с затуманенным сознанием не сразу. Малейший неосторожный шаг — и…

— Гуннар!

Он круто обернулся и чуть не попал в тот же самый небольшой обвал, в котором очутилась Джоселин.

Каким-то образом ему все же удалось удержаться на ногах, отскочив в сторону сквозь горячий туман. Камни выворачивались у него из-под ног, и тотчас в этом месте начинала струей бить вода. Для Хейма сейчас не существовало ничего, кроме необходимости удержать Джоселин, не дать ей сползти в бурлящий котел внизу.

Она отчаянно молотила ногами и, цеплялась руками за берег, увлекая за собой все больше камней, часть из которых обрушивалась прямо на нее.

Прыжками спускаясь вниз, Хейм добрался до края котла. Его ноги тотчас утонули в иле. Здесь еще не было слишком горячо. Но даже если бы было на оборот, он бы не заметил. Камни, скатывавшиеся вниз быстрее Джоселин и тотчас утонувшие, послужили опорой для ног. Хейм встал на камни постаравшись закрепиться как можно лучше.

Обвал рушился на него, вокруг него. Он схватился руками за воздушный циркулятор Джоселин и превратился в монолит.

Когда земля перестала сползать вниз Хейм стряхнул с себя грязь и упал рядом с ней. Вадаж увидел, что угроза миновала перестал торопиться и, двигался уже более осторожно, спустился к ним. Вскоре туда же подошел и Утхг-а-К-Тхакв.

Через несколько минут Хейм поднялся. Первое, что он осознал придя в себя, был голос наквса, до жути напоминавший бульканье кипящего чайника:

— Для нас это большой урон. Сможем ли мы выжить без него?

— Джос, — пробормотал Хейм, пытаясь подняться. Вадаж ему помог.

Некоторое время он опирался на плечо венгра, пока силы частично не вернулись к нему.

— Гала Истеннек! — раздалось сзади радостное восклицание. Ты не ранен?

— Со мной все в порядке, — ответил Хейм. Собственный голос был чужим, о тело казалось ему одной большой раной, и кровь сочилась из ссадин. — А с ней?

— Как минимум сломана нога. — Пальцы Вадажа коснулись того места, где берцовая и бедренная кости образовывали странный угол. — Что еще — не знаю. Она без сознания.

— В скафандре у нее повреждений нет, — сказал Утхг-а-К-Тхакв.

Первая нелепость, которую я от него услышал, — мелькнуло в голове у Хейма. — Если бы скафандр потерял герметичность, не было бы нужды беспокоиться о костях.

Он отодвинул Вадажа в сторону и нагнулся над Джоселин. Очистив от грязи стекло ее шлема, он смог рассмотреть в угасавшем свете лицо женщины.

Веки ее были сомкнуты, губы полуоткрыты. Кожа бледная и покрытая капельками пота. Хейм испугался, увидев, как ввалились ее щеки. Приложив наушник к ее микрофону, он едва смог засечь дыхание, неглубокое и частое.

Хейм медлил, стоя на коленях. Чтобы отсрочить приближение будущего, он спросил:

— Кто-нибудь видел, как это случилось?

— Камень вывернулся у нее из-под ноги, — ответил Вадаж. — Она покатилась вниз, и половина склона поехала за ней. Должно быть, почву дестабилизировал какой-нибудь недавний подземный толчок. Не могу понять, как тебе удалось так быстро добраться снизу и не упасть при этом.

— Какая разница! — резко ответил Хейм. — Она в шоке. Не знаю, вызвано ли это одним только переломом. Прежде всего, она очень ослабла. Могут оказаться и более тяжелые травмы, например, что-нибудь с позвоночником.

Всякие передвижения сейчас очень опасны для нее.

— Что же тогда нам делать? — спросил инженер. Хейм понял, что командование снова перешло к нему.

— Вы пойдете дальше вдвоем, — сказал он. — А я останусь с ней.

— Нет! — непроизвольно вырвалось у Вадажа.

В голосе Утхг-а-К-Тхаква слышались теперь лишь жалкие остатки его обычного педантизма.

— Ты не сможешь оказать ей никакой помощи, поскольку вы оба замурованы в своих скафандрах. А нам, может быть, лишняя пара рук будет крайне необходима. Нам предстоит трудный переход.

— В таком состоянии, в каком я теперь нахожусь, я стал бы для вас скорее помехой, чем помощью, — сказал Хейм. — Кроме того, ее нельзя оставлять одну. Вдруг обвал повториться, или уровень этого чертова болота поднимется?

— Капитан, она обречена. В бессознательном состоянии она не сможет принимать граванол. А без него, да еще в шоке, быстро наступит остановка сердца. Самое гуманное по отношению к ней — сейчас же открыть шлем.

Ярость и боль утраты поднялись в Хейме.

— Замолчи, ты хладнокровный ублюдок! — заорал он. — Ты привел Брэгдона к гибели, и сделал это нарочно. Хватит с тебя и этого.

— Гвурру, — всхлипнул наквс и отодвинулся от Хейма.

Злость исчезла, и вместо нее возникла пустота.

— Прости меня, Б.И., — понуро сказал Хейм. — Я совсем забыл что твое мышление не такое, как у нас. Ты не желаешь ничего плохого. Просто инстинкты людей не столь практичны, как твои. — Он усмехнулся. — Однако, если хочешь быть практичным, не забудь, что у вас еще около часа, прежде чем совсем не станет темно, так что не теряйте время. Идите.

Вадаж долго смотрел на него, прежде чем спросить:

— Если она умрет, что ты будешь делать?

— Похороню и буду ждать. Если сидеть не двигаясь, то можно растянуть запас воды в этих флягах на несколько дней. А лазер вы возьмите с собой, потому что вам без него не обойтись.

— А ты, значит, останешься совсем без защиты. Нет, это глупо.

— У меня останется автомат, если тебе от этого полегчает. А теперь идите. Мы еще похлещем вместе с вами пивка.

Вадаж сдался.

— Если не на корабле, — сказал он, — то в раю. Пока.

Они молча обменялись рукопожатием. Менестрель и инженер начали подъем. Неподалеку один из гейзеров выплюнул струю воды, по ветру поплыл пар, и их фигуры исчезли из вида.

Хейм устроился поудобнее.

— Ну вот тебе и возможность поспать, — подумал он. Но это желание, как назло, исчезло. Он проверил дыхание Джоселин — никаких изменений и растянулся возле нее, положив свою руку в перчатке на ее руку.

Пока он таким образом отдыхали, в голове у него немного прояснилось.

Совершенно спокойно, без малейшей примеси волнения или отчаяния он взвесил вероятность спасения. Она была невелика. Ну, а для Джос, если отбросить в сторону иллюзии, эта вероятность вообще равнялась нулю. Для них троих пятьдесят на пятьдесят. Вадаж и инженер должны выйти из Дыма Грома примерно к вечеру следующего дня. Затем им потребуется еще два дня (допуская что они, измотанные вконец, смогут в течение дня обойтись без допингов), чтобы пересечь высокогорные луга и добраться до замка Венилвейн. До него все еще было очень далеко, но обитатели Рощи очень часто забредали довольно далеко от дома в поисках добычи. Без сомнения, время от времени они даже летели над землей Машин-Убийц, направляясь к равнинам и к морю.

— Хм, да, вот почему они до сих пор не тронули роботов. Даровая защита. Вот что значит — идеология плотоядных.

Если бы они могли задержаться там, возможно, их обнаружили бы уже несколько дней назад. Но задержаться они не могли. Поэтому Джос придется умереть в этом мокром аду, под солнцем, свет которого дойдет до Земли не раньше, чем через столетие, до Земли, в чьих лесах она когда-то гуляла, в чьих лесах играла на флейте, пока он не напугал ее, начал нести разную чушь.

По мере того, как солнце постепенно угасало в тумане, Гуннар Хейм раздумывал над своей виной по отношению к этой женщине.

Это он заставил ее идти вместе с ними. Но сделал это только потому, что если б она осталась на месте «крушения», она предала бы его надежды, связанные с судьбой родной планеты.

— А ты уверен в этом, парень? — мысленно задавал он себе вопрос. — И вообще, откуда тебе точно знать, что выбранный тобою путь — это именно тот путь, который и нужен?

Подобная ситуация не возникла бы, если бы не заговор, участницей которого являлась Джоселин. Тем не менее, заговор этот явился следствием осуществленных прежде им самим тайных проектов.

Хейм отступился от решения этой головоломки. Ответа не было, а он не относился к числу тех людей, которых всякая не ясность способна довести до безумия. Он знал одно: если время, проведенное на борту «Поиска» и не вполне соответствовало тем мечтам, которые он когда-то похоронил, оставаясь верным памяти Конни — все равно это было больше, чем он заслуживал, и если Джос умрет, этот свет навсегда останется в нем.

— Хлюп, хлюп — раздавалось из грязевого котла внизу. Горячий родник забурлил громче. Гейзер ревел в сгущавшейся темноте, рев этот эхом отдавался от невидимых стен, и струи воды били среди призрачных теней огромных валунов. Такая же тяжелая, как его собственное тело, опиравшееся о жесткое каменное ложе, на мир опустилась ночь.

Тьма немного рассеялась, когда взошла ближайшая луна, почти в полной своей фазе, круг которой превосходил по величине земную Луну, сверкал металлическим блеском и был испещрен каким-то странными геральдическими знаками. Хейм ненадолго задремал, потом проснулся и увидел ее прямо над собой. Диск окружало слабое свечение — следствие диффузии в верхних слоях туманов. Но большая часть неба была открыта, и можно было разглядеть звезды. Нижние слои фога, мертвенно-белые, отлились по глубокому узкому ущелью Дыма Грома.

Хейм сонными глазами пытался опознать отдельные солнца. Быть может, вот то, рядом с призрачной вершиной Лохана — Акернар? Если это так, то забавно смотреть отсюда на эмблему его давней победы.

— Интересно, не смотрит ли на него сейчас и Синби, — подумал Хейм. Где бы он ни находился.

Однако лучше проверить состояние Джос. С этим намерением Хейм оторвался от камней своим затекшим телом.

Но что это?

Что это?

То, что он увидел, поразило его словно громом. Мгновение он не верил своим глазам. На фоне луны обрисовался длинный вытянутый клин…

Строны на пути домой, в Рощу?

Хейм стремительно вскочил.

— Хей! Хэлло! Вы там, вверху, спускайтесь, помогите, помогите, помогите!

Собственный крик заполнил его шлем, заставив вибрировать барабанные перепонки. Обжег ему гортань и умолк в многометровом слое встревоженного шумом воздуха. Человек принялся махать руками, ясно понимая, что испарения, наполнявшие ущелье тумаков, делали его невидимым с такой высоты, и увидел, как крылатые тени миновали лунный диск и исчезли в темноте. Какой-то звериный крик вырвался из горла Хейма он проклинал всех богов вселенной, потом схватил автомат и принялся палить в небо.

Однако, этот тихий треск тоже был все равно что ничего. А из дула не показалось ни единой, даже маленькой, вспышки. Хейм поднял бесполезное оружие, способное лишь на то, чтобы убить Джос, и швырнул его в грязь.

Рука его бессильно упала. Металлический лунный свет, казалось, пронзал ему череп, и он вдруг мгновенно остыл, превратившись весь в предельно ясное сознание вырабатывавшее план действий, словно при Терять времени нельзя. Эти крылья стремительны, как сам ветер. Хейм присел на корточках, отстегнул свою систему воздухоснабжения и, стащив ее со спины, положил перед собой. Клапан его шланга, подсоединявший систему к скафандру, открылся легко, но муфту позади него что-то заедало. А у Хейма не было плоскогубцев. Вся его оставшаяся сила сосредоточилась в руках.

Резьба подалась, и аппарат был отсоединен.

Теперь в распоряжении Хейма остался лишь воздух, содержавшийся внутри его скафандра. Рециркуляция зависела от давления из запасных резервуаров.

Хейм расколол их клапаны. Земной воздух, находившийся в сжатом состоянии, получивший свободу, устремился вверх.

Теперь смесь надо было поджечь, но у Хейма не было лазера. Не обращая внимания на возможность рикошетировать шрапнели, он положил дуло автомата на баллон и нажал спусковой крючок. Раздался взрыв, и одновременно с ним страшный гул. Смесь вздрогнула, свистнула пуля, и воздушный столб превратился в пылающий факел.

Его свет в сиянии луны был тускло-голубым. Хейм крепко держал резервуар системы, а одной рукой, другой размахивал в воздухе.

— Пожалуйста! — кричал он, — пожалуйста, посмотрите сюда, она умрет, если вы этого не сделаете. — Какой-то далекой частью своего сознания он заметил, что плачет.

Огонь угас. Хейм нагнулся над шкалой давления, пытаясь разглядеть ее в безжалостном лунном свете. Ночь. Все.

Нет. Стоп, это был чистый ноль. Оставалось еще три абсолютных атмосферы. А водород проникал внутрь быстрее, чем выходил наружу кислород.

Взрывчатая смесь? Хейм подтянулся и цепляясь за камни, положил резервуары за большой валун. Перегнувшись через него, он выстрелил прямо в свою опустевшую систему и бросился ничком на землю.

Пламя вновь вспыхнуло ярко-алым цветом, раздался яростный грохот, раскаты которого эхом прокатились по ущелью, визгливо запели разлетавшиеся во все стороны осколки камней, заскрежетали другие камни, принимая на себя этот град, и все стихло, словно ничего и не было. Хейм осторожно поднялся.

Бесконечная тишина обрушившаяся на него. Он сделал все, что мог.

Теперь оставалось только ждать, и оставаться в живых или умереть — как решит судьба. Он вернулся к Джоселин, послушал ее дыхание и лег рядом с ней.

— Я должен испытывать беспокойство, — смутно подумал он. — Однако, я его не испытываю. Значит ли это, что мой воздух уже отравлен? … Нет, если не двигаться, я смогу протянуть еще час или около того. Просто я… вымотался до предела.

Взгляд его обратился к луне, мысли — к Конни. Он не верил в загробную жизнь, но сейчас у него было такое ощущение, словно Конни где-то совсем рядом.

— Эй, привет, — прошептал он.

— И воздух вдруг запел, небесная бездна ринулась вниз на своих черных крыльях, и эти крылья, подобные крыльям летучей мыши, затмили луну.

Сверкнуло оружие, стая сделала круг в поисках врага, блистая острыми клыками, и дьявольские тени опустились на землю.

Но увидев открывшуюся перед ними картину, они повели себя вовсе не как дьяволы. Один из воинов что-то пролаял в миниатюрный передатчик, который имелся у него при себе. Не прошло и нескольких минут, как рядом опустился летательный буквально — с машину аппарат, присланный с Рощи.

Джоселин с материнской заботой поняли и положили на носилки, а те, в свою очередь, погрузили в машину. Серый, как волк, Венилвейн собственноручно подсоединил к скафандру Хейма кислородные резервуар. Флайер взмыл вверх и, словно копье брошенное сильной рукой, устремился на восток, по направлению к Орлингу.

— Но… послушайте… янгир кетлеф… — Хейм прекратил свои жалкие попытки рассказать стронам с помощью нескольких известных ему фраз об Андре и Б. И. Да это, в общем было сейчас уже не столь важно. Скоро он будет на своей яхте, Уонг переведет и передаст по радио все нужные сведения, и двое путников будут найдены на позднее, чем на рассвете. Хейм уснул с улыбкой на губах.

Глава 8

В каюте было тихо. Кто-то повесил на переборе так, чтобы ей было видно, новую картину: пляж, вероятно, на Таити. Волны сапфирового океана, отороченные кружевами пены, смывали белый песок. На переднем плане легкий ветерок Земли колыхался пальмовыми ветками.

В каюту вошел высокий человек, и Джоселин опустила книгу, которую держала перед собой. Лицо ее залил румянец.

— Гуннар, — произнесла она очень низким голосом. — Тебе не следовало вставать.

— Наш медик будет против, если я проваляюсь в постели до конца своей жизни, — ответил Хейм. — Но пошел он к дьяволу. В конце-концов надо же мне было проститься с тобой перед твоим отъездом. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Конечно слабость пока еще не прошла, но доктор Сильва говорит, что я быстро иду на поправку.

— Я знаю. Мы с ним беседовали. Ферментная терапия — просто чудо, а? Хейм сделал паузу, придумывая, чтобы еще сказать. Но ничего подходящего в голову не приходило. — Я рад.

— Да сядь же ты, идиот!

Хейм подтащил кресло к ее кровати и сел. Даже после полета во флайере он почувствовал ужасное головокружение. Должно быть, чтобы прошло еще несколько дней, прежде чем его силы полностью восстановятся. Висевший у него на бедре пистолет зацепился за натянутую консоль. Выругавшись вполголоса, он освободил оружие.

Джоселин не могла сдержать улыбки.

— Совсем не обязательно было брать это с собой. Никто не собирается тебя похищать.

— Что ж, надеюсь, что это так. Считай, будто это для страховки.

Ее улыбка угасла.

— Нет, двое хороших парней погибли, остальные прошли через далеко не лучший эпизод в своей жизни. Мне жаль, что это случилось, на войне всякое бывает и не стоит принимать это чересчур близко к сердцу.

Ее взгляд напоминал ему взгляд маленького зверька, загнанного в ловушку.

— Ты мог бы предъявить обвинение в убийстве.

— Бог мой, — воскликнул он. — За какую же свинью ты мен принимаешь!

Мы все вместе вылетели в поле, наш двигатель заглох, после чего произошло крушение, во время которого один человек погиб, и направившись в горы в поисках помощи потеряли еще одного. Если твои люди будут придерживаться этой версии, то мои и подавно.

Тонкая рука украдкой придвинулась к его руке. Он взял ее и не отпустил. Карие глаза Джоселин, взглянули на него. Оба молчали.

Когда Хейм почувствовал, что больше не выдержит, а нужные слова так и не пришли, он сказал:

— Вы стартуете на рассвете, так?

— Да. Ученые — те, которые не знали об истиной цели экспедиции хотели остаться. Но капитан Гутьеррес отверг их предложение. Нам здесь больше делать нечего. — Вдруг она быстро спросила:

— Сколько вы здесь еще пробудете?

— Примерно в течение одной земной недели, пока не будут подогнаны новые ракетные установки. Конечно, мы еще потеряем время на то, чтобы выбраться из этой планетарной системы. Ложе придется выпроводить нас, и нам будет позволено вооружиться боеголовками лишь после того, как мы окажемся за пределами их зоны обороны. И все же я рассчитываю, что мы выйдем на финишную прямую не позднее, чем через десять дней.

И снова пауза, вызванная встречей их взглядов, вот они вновь отводятся в сторону и вновь встречаются.

— Что ты собираешься делать дома? — опять попытался нарушить тишину Хейм.

— Ждать тебя, — ответила она. — И молиться за тебя.

— Но… нет, послушай, а как же твоя политическая деятельность?

— Это уже не имеет значения. И я не изменила своих взглядов… или изменила? Трудно сказать.

Свободной рукой она смущенно потерла лоб. От этого движения волосы шевельнулись, обнажив ссадину в каштановых прядях.

— В принципе я не считаю, что была не права, — продолжала она немного погодя. — Может быть, однако, что не деле это было именно так. Но это больше не имеет значения. Видишь ли, ты перевернул вселенную. Хейм, Земля доверила свою судьбу тебе.

— Нонсенс! — Его лицо зарделось. — Одному кораблю?

— Но капитаном которого являешься ты, Гуннар.

— Благодарю, но… но ты преувеличиваешь мои возможности и… Постой, Джос, мне кажется, дома тебе все же будет чем заняться. Тамошние настроения могут зайти слишком далеко в противоположную строну. Каждый, кто в своем уме, меньше всего на свете стремится к крестовому походу. Ты должна постоянно говорить им, напомнить, что в конце концов мирные переговоры состоятся, и чем разумнее мы будем на них себя вести, тем больше шансов будет на сохранение мира. О'кей?

Хейм видел, что дать отсчет ей нелегко. Наконец она сказала:

— Ты прав, и я сделаю все, что будет в моих силах. Но разговоры о политике — лишь уловка.

— Что ты этим хочешь сказать? — прикинулся Хейм.

— Губы Джоселин вновь скривились в улыбке.

— Право же, Гуннар, я просто уверена, что ты боишься.

— Нет-нет, ничего подобного. Тебе надо отдыхать. Я, пожалуй, пойду.

— Сиди, — скомандовала она, ее пальцы сомкнулись вокруг его запястья.

Прикосновение было легким, но Хейму легче было б разорвать якорную цепь.

Лицо Джоселин то бледнело, то снова вспыхивало.

— Я должна объяснить, — вдруг сказала она с поразительной твердостью.

— Насчет того, что произошло раньше.

По коже у Хейм пробежали мурашки.

— Да, я надеялась убедить тебя не вступать в борьбу, — сказала она. Но потом поняла, что сюда вовлечено больше. Бесконечно больше.

— Угу… прошлое, без сомнения…

— Когда ты вернешься на Землю? — спросила она, — что ты собираешься делать?

— Зажить спокойной тихой жизнью.

— А! Мне бы хотелось написать об этом книгу. А тем временем ты вернешься на Землю. — Голос ее стал еле слышен:

— О, боже, ты должен вернуться. — Она подняла голову. — Я тоже буду там.

— Чтобы заговорить, Хейму потребовалось столько силы воли, что ее совсем не осталось, чтобы поднять глаза и посмотреть на Джоселин.

— Джос, — начал он, медленно произнося слово за словом, — ты помнишь слишком многое. Я тоже. Когда-то был такой случай, который нам не следовало использовать. Потом мы встретились снова, будучи оба уже свободными и одинокими, и я подумал, что тот случай, может быть, повториться. Но он не повторился. Время не поставило на нас.

— Нет, это не так. Конечно, сначала я думала иначе. Наши случайные встречи после моего возвращения с Урании и политический барьер между нами… черт бы побрал всю эту политику! Считала я тебя просто привлекательным, да и то в основном это чувство казалось мне вызванным той дружбой, которую мы так и не стали возобновлять. По пути сюда я немного помечтала, но эти мечты выглядели просто как самые обычные бабьи прихоти.