— Такие стены приходится строить для защиты от давления, — сказал Викен, указывая на ряды переборок. — И от холода. И еще от водорода, хотя он не так страшен. За ними находятся камеры, где в точности воспроизведены условия атмосферы Юпитера. Здесь-то весь проект и начался.

— Я кое-что слышал об этом, — кивнул Корнелиус. — Вы не участвовали в ловле атмосферных спор?

— Я лично — нет, — ухмыльнулся Викен. — Это команда Тотти, лет пятьдесят назад. Доказали, что на Юпитере есть жизнь. Причем жизнь эта использует вместо воды жидкий метан, а как исходный материал для азотного синтеза — твердый аммиак. При помощи солнечной энергии растения вырабатывают неокисленные углеродные соединения, в результате чего выделяется свободный водород. Животные поедают растения и переводят эти соединения снова в окисленную форму. Там есть даже процесс, соответствующий земному горению. В реакциях участвуют сложные ферменты… Но все это не по моей части.

— Значит, биохимия Юпитера неплохо исследована?

— О да! Уже во времена Тотти умели синтезировать земные бактерии, знали большинство генетических кодов. Единственной причиной, почему так долго не удавалось научно познать процесс жизни на Юпитере, были технические трудности, давление и тому подобное.

— Когда же, наконец, удалось взглянуть на поверхность Юпитера?

— Лет тридцать назад. Это сделал Трэй. Он сумел посадить на Юпитер корабль с телевизионной установкой, которая продержалась достаточно долго, чтобы передать ему целую серию снимков. С тех пор техника далеко шагнула вперед. Нам известно, например, что Юпитер буквально кишит загадочными формами жизни, и она там, может быть, даже обильней, чем на Земле. Взяв за образцы атмосферные микроорганизмы, наша команда провела пробный синтез метазона и… — Викен вздохнул. — Черт, если бы только там была собственная разумная жизнь! Подумайте, Корнелиус, сколько бы они могли порассказать, сколько данных… Эх! Вспомните только, как далеко мы шагнули после Лавуазье в вопросах земной химии низких давлений. А ведь там по меньшей мере такие же богатые возможности изучить химию и физику высоких давлений!

— А вы уверены, что там нет юпитерианцев? — после небольшой паузы хитровато спросил Корнелиус.

— Там их могут быть миллиарды! — Викен пожал плечами. — Города, империи, все что хотите. Площадь Юпитера в сотни раз больше земной, а мы видели только с дюжину небольших районов. Но мы знаем, что там нет существ, которые бы использовали радио. Вряд ли они додумаются до него сами. Представляете, какую толщину должны иметь на Юпитере радиолампы, какие нужны насосы?. Так что мы в конце концов решили создать своего юпитерианца.

Викен провел Корнелиуса через лабораторию в следующую комнату. Она была не так загромождена, выглядела более законченной. Творческий беспорядок экспериментатора уступил место уверенной точности инженера.

Викен подошел к одному из щитов, тянувшихся вдоль стен, и посмотрел на приборы.

— За ним лежит другой Ю-сфинкс, — сказал он, — на этот раз самка. Она находится под давлением в двести атмосфер при температуре сто девяносто четыре градуса ниже нуля. Здесь применена установка — я был назвал ее «маточная установка», — позволяющая хранить модели существ живыми. В этом… ну, эмбриональном состоянии наша самка развилась до степени взрослой особи. Мы создали нашего юпитерианца по подобию земных млекопитающих. Она никогда не имела сознания и не будет иметь, пока не окажется, так сказать, «рождена». У нас здесь запасено двадцать самцов и шестьдесят самок. Можно рассчитывать, что половина из них достигнет поверхности. Если понадобится, сделаем и больше.

Не так сами Ю-сфинксы дороги, — продолжал он, — как их доставка. Поэтому Джо будет оставаться один, пока мы не убедимся, что его вид жизнеспособен.

— Насколько я понял, вы сначала экспериментировали с низшими формами жизни? — сказал Корнелиус.

— Конечно. Несмотря на применение мощных катализаторов, понадобилось двадцать лет, чтобы совершить путь от искусственных космических спор до Джо. Мы отрабатывали пси-лучевую технику управления на всех формах жизни. Межвидовое управление вполне удается, если нервная система искусственной модели животного специально приспособлена для этого и не имела случая создать собственной системы реакций, отличной от импульсов пси-оператора.

— И Джо — первый вид, с которым начались затруднения?

— Да.

— Придется зачеркнуть одну гипотезу.

Корнелиус присел на рабочий стол, болтая толстыми ногами и поглаживая ладонью свои жидкие, песочного цвета волосы.

— Я думал раньше, что это может быть связано с физическими условиями на Юпитере. Теперь же мне кажется, что причины надо искать в самом Джо.

— Сначала мы тоже подозревали что-то вроде этого, — сказал Викен. Он зажег сигарету, затянулся, так что его худые щеки глубоко запали, и мрачно посмотрел на Корнелиуса. — Однако трудно понять, как это могло получиться. Биоинженеры говорили мне, что Pseudocentaurus Sapiens сконструирован более тщательно, чем любой продукт естественной эволюции.

— Даже его мозг?

— Да. Он точно скопирован с человеческого, чтобы сделать возможным пси-лучевое управление. Однако введены и некоторые усовершенствования, например большая нервная устойчивость.

— Ну, тут есть еще и психологическая сторона, — сказал Корнелиус. — Несмотря на все наши усилители и прочие хитрые штуки, пси-лучевое управление до сих пор относится в первую очередь к области психологии. А может, дело и не в этом… Возьмите хотя бы травматические шоки. Наверное, взрослый юпитерианский зародыш пережил тяжелую посадку?

— Корабль — да, — сказал Викен, — но не сам Ю-сфинкс. Он спокойно плавал в жидкости вроде той, в которой все мы находились до момента рождения.

— И все-таки, — настаивал Корнелиус. — Ведь двести атмосфер, под которыми он хранился здесь, не могут абсолютно точно соответствовать давлению на Юпитере. Могла эта перемена подействовать пагубно?

Викен посмотрел на него с уважением.

— Вряд ли, — ответил он. — Я же вам говорил, что Ю-звездолеты сознательно сконструированы негерметичными. Внешнее давление передается на маточный механизм постепенно, через цепь фильтров. Вспомните, что посадка занимает несколько часов.

— Ну, а потом? — продолжал допытываться Корнелиус. — Корабль садится, маточный механизм открывается, «пуповина» отсоединяется, и Джо, так сказать, «рождается». Но ведь мозг у Джо взрослый! Он же не защищен, как полуразвитый детский мозг, от шока внезапно пробуждающегося сознания!

— Мы и об этом позаботились, — сказал Викен. — Энглси находился на пси-луче, заранее настроенном на Джо, с того момента, как корабль покинул спутник. Так что никакого неожиданного возникновения сознания не было. Джо с самого начала был только психологической копией Энглси. Он не мог пережить большего душевного потрясения, чем Эд. Ведь там, на Юпитере, по сути дела, Эд, а не Джо!

— Будь по-вашему, — упирался Корнелиус. — И все-таки не нацию же управляемых моделей вы хотите создать! Ведь нет?

— Боже избави, — сказал Викен. — Об этом и речи быть не может. Как только мы убедимся, что Джо хорошо освоился, мы затребуем с Земли еще парочку пси-операторов и отправим Джо подмогу в виде новых Ю-сфинксов. Следующее поколение возникнет, так сказать, естественным путем, ведь конечная наша цель — это маленькая юпитерианская цивилизация. Там будут охотники, горняки, ремесленники, земледельцы, домашние хозяйки, промышленные рабочие. Они будут содержать несколько привилегированных лиц вроде местного духовенства. Именно эта элита и будет находиться под нашим управлением, как Джо. Они будут заняты только изготовлением инструментов, воспитанием населения, научными экспериментами. Они-то и сообщат нам все, что мы захотим узнать.

Корнелиус кивнул. Насколько он понял, именно в этом и состояла суть проекта «Юпитер». Теперь он мог оценить важность своего собственного назначения. Но у него так и не было ключа к разгадке этих постоянных вибраций в К-трубке.

Пока он был бессилен.

Руки Энглси все еще кровоточили.

Господи, — со стоном подумал он в сотый раз, — неужели это так на меня действует? Пока Джо там сражался, неужели я действительно мог, оставаясь здесь, в кровь разбить кулаки о металлический пульт?!

Его взгляд скользнул по комнате к столу, за которым работал Корнелиус. Он не любил этого толстого, сосущего сигары слюнтяя с его бесконечными разговорами. Он уже не заставлял себя быть вежливым с этим «земляным червем».

Псионик положил отвертку и потянулся, разминая усталые руки.

— Ух!.. Хочу немного передохнуть.

Наполовину собранный передатчик — легкое ажурное сооружение — выглядел не на месте рядом с его толстым пухлым телом. Да и сидел он на своей лавке как-то по-жабьи, неуклюже поджав ноги. Энглси тяжело переживал сам факт, что ему приходилось ежедневно с кем-то делить эту комнату, хотя бы на несколько часов. Последнее время он требовал, чтобы ему приносили еду прямо сюда. Он уже давно не выходил за порог пункта управления. Да и зачем, собственно?

— Что вы с ним возитесь столько времени? — проворчал Энглси.

Корнелиус покраснел.

— Если бы у вас был готовый запасной агрегат вместо этих частей… — начал он. Пожав плечами, он вынул окурок сигары и тщательно прикурил: запас надо было растянуть надолго.

Энглси размышлял, не назло ли ему Корнелиус выпускает изо рта эти вонючие клубы дыма. Вы мне не нравитесь, господин землянин, и это, безусловно, взаимно.

— Пока не прибудут другие пси-операторы, в новом передатчике нет особой надобности, — сказал Энглси угрюмо. — А мой, судя по контрольным приборам, в полном порядке.

— И тем не менее, — сказал Корнелиус, — через определенные промежутки времени в нем возникает дикое возмущение, которое сжигает К-трубку. Вопрос в том, почему? Как только новый передатчик будет готов, вы его испробуете. Хотя, откровенно говоря, я вообще не думаю, что тут дело в электронике… или даже в каких-то неожиданных причинах физического порядка.

— В чем же тогда? — по мере того как разговор приобретал чисто технический характер, Энглси чувствовал себя все свободнее.

— Ну посудите сами. Что такое К-трубка? Это сердце передатчика. Она усиливает природные психические импульсы, преобразует их в модуляцию волны-носителя и выстреливает пучок пси-лучей туда, к Джо. Она также улавливает ответные импульсы Джо и усиливает их для вас. Все остальное только служебное дополнение.

— Обойдусь без ваших лекций, — проворчал Энглси.

— Я повторяю очевидные вещи только потому, — сказал Корнелиус, — что порой самый простой ответ труднее всего найти. Может, это не К-трубка шалит. Может, все дело в вас.

— Что?! — побелевшее лицо калеки уставилось на него.

— Я не имею в виду ничего обидного, — торопливо проговорил Корнелиус.

— Но вы же знаете, что за подлая бестия наше подсознание. Предположите в качестве рабочей гипотезы, что в глубине души вы не хотите быть на Юпитере. Насколько я представляю, обстановка там жуткая. Что, если сюда примешивается какой-нибудь затаенный страх? Может быть, например, ваше подсознание не в состоянии понять, что смерть Джо не означала бы вашей собственной смерти?

— Вы можете объяснить подробнее?

— Только в общих чертах, — ответил Корнелиус. — Ваше сознание посылает двигательный импульс по пси-лучу к Джо. Одновременно ваше подсознание, в котором гнездится страх, подает свои собственные тревожные импульсы — сосудистые, сердечные, всякие. Они действуют на Джо, а его напряженность передается назад по лучу. В свою очередь, вы воспринимаете симптомы страха Джо, и тревога в вашем подсознании растет, снова усиливая эти симптомы. Понятно? Точь-в-точь как обыкновенная неврастения, с одним только исключением: из-за участия мощного усилителя — К-трубки обратная связь может бесконтрольно нагнетать вибрацию за считанные секунды. Скажите еще спасибо, что сгорает лампа, а то бы это могло случиться с вашим мозгом?

Мгновение Энглси оставался спокойным. Потом он засмеялся. Это был грубый, варварский смех, больно ударивший Корнелиуса по барабанным перепонкам.

— Хорошенькая мысль, — сказал пси-оператор. — Боюсь только, что не все концы сходятся. Дело в том, что мне там нравится. Мне правится быть Джо.

Он помедлил, а потом продолжал безразличным тоном:

— Не судите об обстановке по моим записям. Это просто идиотские цифры вроде скорости ветра, перепадов температур, свойств минералов. Все это чепуха. Разве можно по ним понять, как выглядит Юпитер в инфракрасном зрении Джо?

— Я думаю, совсем не так, как мы себе представляем, — отважился ответить Корнелиус после минуты неловкого молчания.

— И да и нет. Это трудно выразить словами. Некоторые вещи я просто не в состоянии передать, так как человеческий язык не имеет соответствующих обозначений. Но… Нет, не могу. Сам Шекспир не сумел бы. Запомните только, что холод, мрак, бури Юпитера, столь пагубные для нас, — это именно то, что нужно Джо.

Энглси перешел почти на шепот, словно говорил сам с собой:

— Представьте себе, что над вами сияющее фиолетовое небо, полное огромных блистающих облаков, тени которых несутся по планете вместе с благодатными потоками дождя. Или горы словно из отполированного металла, верхушки которых взрываются по ночам алым фейерверком в адском хохоте грома, раскатывающегося по всей долине. Представьте, что вы сидите на берегу прозрачного чистого ручья, окруженного низкорослыми деревьями, а их кроны буквально усыпаны благоухающими цветами, словно выкованными из темной меди. Или водопад — хотите, называйте его «метанопадом», — низвергающийся с огромной скалы. Свежий ветер ворошит его пенистую гриву, в которой запуталась радуга. — А темные, полные незнакомой жизни юпитерианские леса… Когда продираешься через их чащу, вокруг тебя то тут, то там пульсируют во мраке красноватые блуждающие огни — жизненная радиация мелких проворных животных, населяющих лес. А…

Голос Энглси превратился в невнятное бормотание и, наконец, совсем умолк. Он уткнул голову в сжатые кулаки. Когда он, наконец, поднял ее, из-под плотно сжатых век текли слезы.

— Представьте себе, что вы здоровый и сильный!

Вдруг Энглси вздрогнул, нахлобучил шлем на голову и начал судорожно крутить рукоятки передатчика. Далеко в юпитерианской ночи Джо еще спал. Но он вот-вот проснется и, задрав голову к четырем огромным лунам, весело зарычит так, чтобы весь лес замер в почтительном страхе…

Корнелиус неслышно выскользнул за дверь.

В отливающем медью свете юпитерианского заката под темными грядами облаков, в которых созревала новая буря, Джо бодро шагал по склону холма с чувством человека, хорошо прожившего трудовой день. За его спиной болтались две большие плетеные корзинки. Одна из них была нагружена черными колючими плодами местной разновидности терновника, другая — полна мотками толстых, как канаты, лиан, которые должны были заменить ему веревку. Лучи заходящего солнца тускло блестели на лезвии топора, который он нес на плече.

Работа не была трудной, но где-то в глубине его сознания залегла усталость, и Джо не хотелось думать о том, что надо еще приготовить пищу, прибраться и выполнить ряд других нудных хозяйственных дел. Почему они не торопятся прислать ему помощников?

С обидой, смешанной с надеждой, Джо посмотрел в грозовое небо. Станции Ю-5 не было видно. Отсюда, со дна воздушного океана, можно было увидеть только Солнце да четыре гигантских спутника Галилея. Он даже точно не знал, где сейчас находится Ю-5.

Минутку… здесь сейчас закат, а если я выйду на площадку обозрения, то увижу Юпитер в последней четверти или… Черт, мы ведь затрачиваем всего половину земного дня, чтобы совершить оборот вокруг планеты…

Джо затряс головой. Хотя прошло столько времени, ему все еще иногда бывает чертовски трудно сосредоточиться.

Это я главный! Я, летящий высоко в небесах между холодными звездами на Ю-5. Помни об этом! Открой глаза, если можешь, и ты увидишь призрачный пост управления, словно наложенный на реальный склон холма перед тобой.

Джо попробовал — и не сумел. Вместо поста управления он увидел серые валуны, разбросанные ветром по мшистому склону. Они не были похожи на земные глыбы, так же как почва под его ногами не имела ничего общего с сочным земным черноземом.

Какое-то мгновение Энглси размышлял над происхождением кремней, алюминатов и других горных пород Юпитера. Теоретически на этой высоте не должны были встречаться минералы. Им следовало бы быть замурованными в недрах планеты, на недоступной глубине, где давление способно вызвать деформации электронных оболочек атомов. Над твердым ядром должен был располагаться слой аморфного льда толщиной в несколько сот миль, а над ним

— оболочка из металлического водорода. Но ничего подобного не было.

Может быть. Юпитер и на самом деле возник в соответствии с этой теорией, но затем ненасытная глотка его притяжения засосала достаточно космической пыли, метеоритов, газов и паров, чтобы создать корку в несколько миль толщиной. А скорее всего, сама теория была неверна. Что они знали, что они могли знать, эти мягкие бледные земляные черви?

Энглси сунул свои — Джо — пальцы в рот и свистнул. В кустах раздался лай, и три «полуночных гостя» (этот визит их собратьев когда-то чуть не кончился гибелью Джо) сломя голову бросились к нему. Он улыбнулся и погладил их по головам. Приручение «щенков» этих черных тварей, которых он подобрал на охоте, шло значительно быстрее, чем он ожидал. Они станут его сторожами, пастухами, слугами.

На вершине холма Джо решил построить себе дом. Он отмерил акр площади и воздвиг вокруг него частокол. На отгороженной площадке уже стоял шалаш, где он спал сам и хранил свои запасы. Тут же журчал метановый ключ. В центре угадывался фундамент будущего дома, большого и удобного.

Но работы слишком много для одного. Несмотря на помощь полуразумных черных тварей и холодильника, где держат мясо, большая часть времени по-прежнему будет уходить на охоту. К тому же запасы дичи в округе не безграничны. Примерно через год — юпитерианский, в котором двадцать земных, подумал Энглси — ему придется заняться земледелием. А ведь еще надо закончить дом, установить на реке водяное — черт, метановое — колесо, чтобы приводить в движение десяток машин, которые он задумал. И со сплавами льда он хотел поэкспериментировать…

Ладно, оставим вопрос о помощниках. Но почему он вообще должен жить здесь один, без жены, без друзей, единственным разумным существом на всю планету? Это просто несправедливо!

Но я не один. Со мной на спутнике пятьдесят человек. Я могу поговорить с любым из них, если захочу. С тем же Корнелиусом. Плохо то, что последнее время мне этого редко хочется. Мне куда больше нравится быть Джо.

И все же… Я калека, переживаю усталость, гнев, боль, отчаяние этой великолепной биологической машины. Этого никто не желает понимать. Когда аммиачная буря ранит Джо, ведь это у меня идет кровь.

Джо со стоном опустился на землю. Блеснув клыками, черные твари бросились к нему, пытаясь лизнуть в лицо. В животе урчало от голода. Он слишком устал, чтобы встать и приготовить себе поесть. Вот когда он натаскает собак… Но насколько приятнее было бы обучать другого Ю-сфинкса.

В сгущавшейся тьме своего усталого сознания Джо до боли ясно увидел, как это будет. Там, внизу, в долине, — огонь и гром посадки. Стальное яйцо раскроется, металлические руки, уже рассыпающиеся в пыль, — ничтожное творение бледных червей — вынут тело и бережно положат на землю. Она начнет двигаться, впервые наполнит свои легкие воздухом, посмотрит вокруг мутными, бессмысленными глазами. Джо подойдет к ней, возьмет на руки и отнесет в дом. Он будет кормить ее и заботиться о ней, научит ходить. — Это не займет много времени: взрослое тело быстро усваивает такие вещи. Через несколько недель она даже заговорит, в ней появится личность, душа.

Жалкий план людей — сплошное издевательство. Они заставят его ждать еще два земных года, а потом подсунут ему новую управляемую куклу вроде него самого, из глаз которой, по праву принадлежащих юпитерианцу, будет смотреть презренный человеческий разум. С этим нельзя мириться!

Если бы только он не так устал…

Джо вздрогнул и сел. Сон покидал его по мере того, как сознание возвращалось. О его усталости не стоило и говорить. Это Энглси сдал. Ведь он уже целый месяц спит урывками, к тому же в последнее время его отдых нарушен присутствием этого Корнелиуса. Устало земное человеческое тело. Оно-то и посылает мягкие обволакивающие волны сна по пси-лучу к Джо!

Энглси проснулся и выругался. Здесь, под колпаком шлема, четкая реальность Юпитера в его сознании поблекла, словно окуталась дымкой. Стальная тюрьма, служившая ему лабораторией, придвинулась и заслонила ее. Он терял контакт с Джо… Быстрыми, точными движениями Энглси снова настроился на биотоки другого мозга. Он внушал Джо сонливость, как иногда человек наводит сон на самого себя!

И, как у всякого раба бессонницы, у него ничего не вышло. Тело Джо слишком хотело есть. Оно встало и двинулось к тому месту, где была спрятана пища.

К-трубка мелко задрожала и взорвалась.

В ночь перед отправкой кораблей Корнелиус и Викен засиделись.

Строго говоря, это трудно было назвать ночью. За двенадцать часов миниатюрная луна полностью обогнула Юпитер, проделав путь от темноты до темноты. Весьма возможно, что теперь над ее утесами вовсю светило маленькое бледное солнце, в то время как в Гринвиче наступил «час ведьм».

Викен покачал головой.

— Не нравится мне это, — сказал он. — Слишком внезапное изменение планов. Слишком велика игра.

— Чем вы рискуете? Всего тремя самцами и дюжиной самок, — ответил Корнелиус.

— И пятнадцатью Ю-звездолетами. Всеми, что у нас есть. Если идея Энглси себя не оправдает, то пройдут месяцы, может быть, больше года, пока мы не построим новые корабли и не возобновим воздушное наблюдение.

— Но если она себя оправдает, — сказал Корнелиус, — то корабли понадобятся вам только для того, чтобы доставлять новых Ю-сфинксов. Вы будете слишком заняты обработкой данных, получаемых с самого Юпитера, чтобы заниматься пустяковыми исследованиями в атмосфере.

— Конечно. Просто мы не ждали этого так быстро. Мы хотели сначала завезти сюда еще пси-операторов для управления новыми Ю-сфинксами.

— Но они не нужны, — сказал Корнелиус. Он закурил сигару и глубоко затянулся, подыскивая слова, чтобы выразить свои мысли. — Во всяком случае, некоторое время. Джо достиг такой стадии, когда при соответствующей помощи он способен перескочить через несколько тысяч лет человеческой эволюции. Не за горами время, когда он сможет наладить что-нибудь вроде радиосвязи, которая сделает ваше пси-лучевое управление вовсе ненужным. Просто глупо заставлять высококвалифицированного пси-оператора делать черную работу, которую прекрасно могут выполнить другие Ю-сфинксы под командой Джо. Когда юпитерианская колония окончательно оформится, тогда, конечно, можно послать туда новых управляемых Ю-сфинксов.

— Но вот вопрос, — настаивал Викен, — сумеет ли Энглси один обучить всех? Ведь много дней они будут беспомощны, как дети. Пройдут недели, пока они действительно начнут соображать и действовать. Сможет ли Джо позаботиться о них до тех пор?

— Он запасся пищей и топливом на месяцы вперед, — ответил Корнелиус.

— Что же касается способностей Джо, то тут нам придется положиться на оценку Энглси.

— Но когда эти Ю-сфинксы оформятся как личности, — проговорил Викен озабоченно, — разве они обязательно будут слушаться Джо? Не забудьте, наши юпитерианцы делаются не под копирку. Принцип неопределенности обеспечивает каждому уникальную генетическую структуру. Если на всем Юпитере окажется только один человеческий разум среди всех этих враждебных…

— Вы сказали человеческий?!

Вопрос прозвучал еле слышно. Но Викен и сам разинул рот от удивления, поняв, что именно он сказал. Тогда Корнелиус быстро заговорил:

— О, я уверен, что Джо по-прежнему сможет господствовать над ними. Он представляет собой достаточно яркую индивидуальность.

Викен поглядел ошеломленно.

— Вы действительно так думаете?

Псионик кивнул.

— Да. За последние недели я узнал о нем больше, чем кто-либо другой. Моя профессия, естественно, заставляет меня больше внимания обращать на психологию человека, чем на его тело и лицо. Вы видите только угрюмого калеку. Я же вижу разум, который сумел противопоставить своей физической неполноценности такую адскую энергию, такую нечеловеческую способность концентрации, что она меня почти пугает. Дайте этому разуму здоровое тело

— и для него не будет ничего невозможного.

— Может быть. Тут вы правы, — пробормотал Викен после минуты размышления. — Но это уже неважно. Решение принято. Завтра ракеты приземлятся на Юпитере. Я надеюсь, все будет хорошо.

Он снова помедлил. В его маленькой комнате жужжание вентиляторов казалось нестерпимо громким, а краски висящего на стене женского портрета

— до боли яркими. Потом Викен снова заговорил:

— Последнее время вы довольно неразговорчивы, Ян. Когда вы рассчитываете закончить свой собственный передатчик и приступить к опытам?

Корнелиус огляделся. Дверь в пустой коридор была распахнута. Он потянулся и прикрыл ее, прежде чем ответить с легкой усмешкой:

— Вот уже несколько дней, как он готов. Только, пожалуйста, никому не говорите.

— Как же так?

Викен вздрогнул. В условиях почти полной невесомости это движение едва не выбросило его из кресла на стол, стоявший между ними.

— Последнее время я просто бессмысленно, для отвода глаз позвякивал инструментами, — сказал Корнелиус. — Я жду минуты, когда буду уверен, что все внимание Энглси направлено на Джо. Завтрашняя операция — как раз то, что мне нужно.

— Но зачем?

— Видите ли, я уверен, что неполадки в передатчике не физического, а психологического свойства. Мне кажется, по каким-то причинам, запрятанным в его подсознании, Энглси не хочет находиться на Юпитере. Конфликт такого рода вполне может вызывать вибрацию в цепи пси-усилителя.

— Гм, — Викен потер подбородок. — Может быть. За последнее время Эд меняется все больше и больше. Когда он только прибыл, он уже был достаточно вспыльчив, но хоть соглашался иной раз перекинуться в покер. Теперь же он настолько забился в свой панцирь, что его совсем не видно. Я как-то не думал об этом раньше… но теперь… Нет, ей-богу, это именно Юпитер так повлиял на него.

— Да… — протянул Корнелиус. Он не хотел вдаваться в подробности: например, он сознательно обошел тот абсолютно нетипичный эпизод, когда Энглси попытался описать ему, что значит быть юпитерианцем.

— Правда, — сказал Викен задумчиво, — на других пси-операторов это не очень-то действовало. Да и на Эда, пока он управлял искусственными организмами более низкого типа. Он изменился только с тех пор, как на Юпитер был высажен Джо.

— Да, да, — поспешно согласился Корнелиус, — знаю. Но хватит беспочвенной болтовни…

— Нет, подождите, — проговорил Викен тихим торопливым голосом, не глядя на Корнелиуса. — Впервые я начинаю что-то понимать… Никогда раньше не пытался этого анализировать, просто констатировал факт, что не все идет гладко. С Джо действительно связаны странные вещи. Вряд ли это может быть следствием его физического склада или обстановки, ведь при работе с низшими формами никаких затруднений не было. Может быть, дело в том, что Джо является первой в истории управляемой моделью с потенциально человеческим разумом?

— Мы строим догадки на пустом месте, — сказал Корнелиус. — Возможно, завтра я смогу вам все объяснить. Сейчас я ничего не знаю.

Викен выпрямился. Его взгляд буквально впился в Корнелиуса.

— Минуточку, — сказал он.

— Ну? — Корнелиус беспокойно заворочался, приподнявшись в кресле. — Побыстрее, пожалуйста. Мне уже давно пора спать.

— Вы знаете значительно больше, чем рассказали мне, — сказал Викен с горечью. — Ведь так?

— С чего вы это взяли?

— Вас нельзя назвать талантливым лгуном. И потом вы так настойчиво выступали за план Энглси, за эту посылку новых Ю-сфинксов. Настойчивее, чем пристало новичку.

— Я же вам сказал. Я хочу, чтобы его внимание было сосредоточено, когда я…

— Будто это вам так уж нужно? — выпалил Викен.

Корнелиус с минуту молчал. Потом он вздохнул и откинулся в кресле.

— Ну ладно, — сказал он устало. — Мне придется положиться на вашу скромность. Поймите, я совершенно не представляю, как вы, старожилы станции, воспримете это. Поэтому я не хотел болтать о своих умозаключениях, которые могут еще оказаться неверными. Если бы я имел подтвержденные факты, я бы рассказал о них. Но мне не хочется нападать на сложившееся убеждение, опираясь только на голую теорию.

Викен усмехнулся.

— Что вы, черт подери, имеете в виду?

Корнелиус яростно запыхтел своей сигарой. Огонек на ее конце то разгорался ярко, то почти потухал, словно таинственная алая звездочка.

— Ваш Ю-5 не просто исследовательская станция, — сказал он мягко. — Это образ жизни, ведь так? Никто бы сюда не поехал, даже на один рейс, если бы работа была ему безразлична. Те же, кто остается на второй срок, должны были найти в своем труде что-то такое, что Земля со всеми ее богатствами не в состоянии им предложить. Так?

— Так, — ответил Викен почти шепотом. — Я не думал, что вы настолько быстро поймете. Но что из этого?

— Я не хотел говорить вам, пока у меня не будет доказательств, но… может быть, все было зря. Возможно, вы впустую растратили свои силы и массу денег и вам не остается ничего другого, как сложить пожитки и отправиться домой.

Ни один мускул на худом длинном лице Викена не дрогнул. Казалось, оно застыло. Нарочито спокойным голосом он спросил:

— Почему?

— Вспомните Джо, — сказал Корнелиус. — Его мозг имеет те же способности, что у любого взрослого человека. Он регистрирует всю чувственную информацию, поступающую к нему со дня «рождения», регистрирует у себя, в своих собственных клетках, параллельно с тем, как она накапливается в «копилке памяти» Энглси здесь, на Ю-5.