- Я пытался разобрать некоторые записи таких выступлений из ваших архивов. Это не просто.
      - Еще бы. Они не просто на иностранном языке. Здесь музыка, танец и драма имеют гораздо больше оттенков, чем мы, люди, можем даже себе вообразить. Но во время представления Аниеф я вам буду комментировать происходящее.
      - А наш разговор не помешает другим?
      - У меня в браслете микропередатчик, а вам я дам микроприемник вставите в ухо. Так что мы не станем шуметь и никого не побеспокоим. Я думаю, что сегодняшнее представление её сна, каково бы оно ни было, будет включать ветер как один из элементов языка... Зазвонил телефон.
      - Извините.
      Спарлинг ткнул рычажок.
      На экране проявились резкие черты Боггарта Хэншоу. Он был как-то зловеще серьезен - похоже, ненамеренно.
      - Плохие новости, Иен. Я подумал, что тебе, как её близкому другу, надо бы узнать сразу.
      Мундштук трубки в зубах Спарлинга треснул и переломился. Автоматически подхватив чашечку, он с преувеличенной осторожностью положил её в пепельницу. Пепельницей служила радужная раковина шелозавра...
      - Ларрека позвонил из Порт-Руа. Джилл Конуэй захвачена варварами.
      ...которую она ему подарила. Дежерин вскочил со стула.
      - Qu'est-ce que vous elites? (Что вы сказали? фр.)
      Спарлинг махнул ему рукой: сядьте на место.
      - Поподробнее, пожалуйста, - попросил он.
      - Они одолжили корабль у легионеров Калэйна Славного на побережье Далага, но тамошний комендант дал им в сопровождение лишь малочисленную охрану. Он божился, что ему нужен каждый меч для обороны Северного Валеннена, - говорил Хэншоу. - Это могло быть правдой. Однако вышло так, что их встретила пара валенненских галер, несомненно, пиратских, и атаковала в Огненном море. Их взяли на абордаж, и часть пиратов была перебита и захвачена в плен, а часть ретировалась после захвата Джилл. По результатам допроса пленных - Ларрека не сказал, как их допрашивали, - он считает, что именно похищение и было целью нападения. Когда их предводитель увидел, что человек уже у него на борту, они отступили. Это дает надежду. Если она им нужна как заложница или аргумент в переговорах, они не будут причинять ей вреда - по крайней мере намеренно. Их корабли намного быстрее, и преследование не дало бы результата, так что Ларрека пошел своим курсом. Это случилось дня три назад. Он вызвал меня сразу же по прибытии.
      Спарлинг ощутил тошноту.
      - Что вы имеете в виду - "не причинят ей вреда"? На чистой иштарийской пище...
      - Ларрека - сообразительный старый черт. Как только он увидел, что её похитили, он тут же кинулся за её питанием и перебросил коробку к ним на палубу.
      Спарлинг осел на стуле. "Хотел бы я, чтобы Бог для меня был не только прозвищем нашего мэра. Я бы его возблагодарил".
      И потом: "Но в этой адской стране они просто могут не сообразить, что она не выдержит того, что им кажется естественным. Да ещё и неизвестно, какое суеверие может ими овладеть".
      Спарлинг взял себя в руки.
      - Я отправлюсь туда. Проверьте, чтобы для меня нашелся быстрый экипаж с хорошим радиусом действия. Хотя сначала я посмотрю, что могу сделать отсюда. Потом позвоню.
      - Ладно. А мне... мне надо ещё её семье сообщить...
      Изображение Хэншоу на экране померкло.
      Спарлинг обернулся к Дежерину. Загорелое лицо офицера стало пепельно-серым, и на нем двумя яблочками мишени выделялись черные глаза.
      - Вы слышали, - сказал Спарлинг. - Что бы вы предложили?
      Дежерин пошевелил губами, прежде чем ответить.
      - А что у вас на уме?
      - Не волнуйтесь, ничего опрометчивого. Я попробую поторговаться за её освобождение. Но если они не пойдут на контакт или выставят невыполнимые условия, я им покажу, что в их же интересах вернуть её целой и невредимой.
      - Вы станете угрожать?
      - А что делать? Силу они понимают. Когда мы начнем топить их корабли, разрушать дома, рассеивать любую вооруженную банду, которую только увидим, до них дойдет. "А если Джилл умрет..."
      - Коллективная ответственность, - медленно кивнул Дежерин. - А мой отряд должен предоставить средства.
      - У вас они есть. А у нас - ни одной боевой машины. Мы не рассчитывали, что они понадобятся. - Злость поднималась, как ртуть в термометре. - Ладно, долго вы ещё собираетесь вот так сидеть? До сих пор боевые самолеты, что вы привезли с собой, не были вам нужны. Теперь вы можете наконец оправдать свое присутствие на Иштар!
      Дежерин собрал свою волю в кулак.
      - С моей стороны это было бы неподчинением приказу. Ни при каких обстоятельствах, кроме прямого нападения, ни один человек - и ни одна машина не могут принять участия в боевых действиях против туземцев. И в основе этой политики лежит не идеализм. Если мы вмешаемся в локальные стычки...
      Левая рука Спарлинга стиснула подлокотник кресла, правый кулак со стуком ударил по левому. Иен заговорил, сам удивляясь, насколько ему удается владеть собой:
      - Вы не думаете, что в гораздо большей степени провалите свою миссию, если спровоцируете полный её бойкот плюс бойкот всего вашего персонала? Если вы откажетесь её спасать, случится именно так. И об этом позабочусь я сам. Дежерин наклонился к нему, как через пропасть.
      - Как вы не понимаете? - почти умоляюще произнес он, - Я сразу пошлю запрос на разрешение. Мне самому она дорога.
      - И сколько времени ваш посыльный корабль будет добираться до Земли? Сколько времени эти заплывшие жиром штабные мозги будут думать - перед тем как отказать?
      Тон Дежерина стал более жестким.
      - Если я ослушаюсь, меня снимут. После всех хлопот, что вы причинили Космофлоту, мой преемник окажется гораздо менее симпатичным. Я выдержу наложенный вами бойкот, хотя это поведет к конфискациям и арестам, а также к уголовным наказаниям за попытку отказать нам в помощи. - Он поднялся, Спарлинг тоже встал. - Сэр, я вынужден вас покинуть. Покорнейше прошу заметить, что я не отдавал никому приказов воздержаться от помощи мисс Конуэй. Прошу вас также не делать того, что вы будете делать, столь демонстративно, чтобы это вынудило меня вмешаться. И... Я надеюсь, у вас хватит мудрости информировать меня о ходе событий... и моя благодарность может оказаться больше, чем вы можете предположить. - Он поклонился: Разрешите откланяться, сэр.
      Спарлинг ещё минуту смотрел на закрытую дверь. "Он, несомненно, прав, - с отвращением подумал он. - Ладно, мне бы лучше поехать домой и собрать вещички".
      Выйдя наружу, он попал в горячий, свистящий вдоль улицы вихрь, гнувший верхушки деревьев. Сиял Бел, и Ану горел красным; окрашенные в золото и пурпур облака мчались по безжалостной голубизне неба. В воздухе пахло пылью. Вокруг были какие-то люди. Он не помнил, здоровались они с ним или нет. Меряя путь широкими шагами, он строил планы, пытаясь найти хоть сколько-нибудь реальный.
      Только бы Джилл была жива. Если её смех ушел навеки, все остальное не имеет значения.
      Жену он застал в гостиной. Из-за приостановки большинства проектов отделу снабжения Примаверы не нужно было много сотрудников.
      - Хелло! - сказала она. - Что так рано сегодня? Он повернулся к ней, и счастливое выражение у неё на лице исчезло.
      - Случилось что-то страшное? - спросила она шепотом.
      Он кивнул и кратко рассказал, в чем дело.
      - Нет. Nao permita Deus (Господь этого не допустит, портучал.). - Рода закрыла глаза, пошатнулась, но взяла себя в руки. Потом шагнула ближе и взяла его за запястья: - Что ты будешь делать?
      - Отправлюсь туда.
      - Один?
      - Похоже на то, поскольку Космофлот не собирается защищать налогоплательщиков. - Бесенком мелькнула мысль, что сотрудники инопланетных предприятий не платят налогов. - Там, где дело пойдет о драке, воины Ларреки получше нас, штатских. А если нам понадобится помощь людей, её можно вызвать за несколько часов, даже если нам разрешат воспользоваться только небольшой пассажирской машиной. И к тому же, пока у нас нет информации, зачем держать людей в Порт-Руа?
      - Ты должен ехать сам? И немедленно?
      - Нам лучше иметь человека там, на месте. - Он не в силах был больше смотреть ей в глаза и перевел взгляд на картину Бекки на стене. - Здесь мне сейчас делать нечего, Космофлоту мои советы уже не нужны. Про Иштар и иштарийцев я знаю не меньше всякого другого. Я к тому же и неплохой костоправ на тот случай, если она... ну ладно, ей в любом случае несладко пришлось.
      Рода вдруг выпрямилась.
      - А главная причина в том, - спокойно сказала она, - что ты её любишь.
      - Я? - воскликнул он. - Конечно, я к ней хорошо отношусь. .. Но это смешно! Мы друзья, но... Она покачала головой:
      - Не надо, дорогой. - Она давно уже не употребляла этого ласкательного обращения. Ей не удалось сдержать слез. - Я тебя знаю. Я знала все с самого начала, и знала, что вы оба передо мной чисты. Ты всегда ко мне хорошо относился, Иен. И я думаю, просто потому, что ты едешь туда, где опасно... Я хочу сказать, что благословляю тебя. Привези её домой невредимую.
      Он прижал её к себе, начал возражать:
      - Ты не права. Я даже и вообразить не мог, что тебе в голову придет такая дикая идея... - Он чувствовал, что это. единственное, что он ещё может сделать.
      - Ну, может быть, я ошиблась, - она тоже прижалась к его груди. - Мы поговорим потом. Давай я тебе помогу собраться. А потом я позвоню Конуэям и спрошу, можем ли мы... могу ли я чем-нибудь им помочь.
      "Должен ли я чувствовать себя виноватым оттого, что только испытываю неловкость? Или оттого, что некоторые мои планы опасны для жизни?"
      Эта мысль пронзила его, как удар тока. Она почувствовала, как напряглось его тело.
      - Что случилось? - робко спросила она.
      - Ничего. Ничего особенного. - Он говорил автоматически, разум его где-то блуждал. - Мне пришла в голову мысль. Придется дня на два-три задержаться.
      Глава 17
      Порт-Руа - это казармы легионеров, их пристройки, мастерские, фактории, склады, таверны, дома местных жителей; все это сгрудилось вокруг узких и прямых улиц, чтобы прикрыться высокой стеной с башнями. За стену выползают палатки, киоски и навесы, где можно укрыться от дождя, но не от нападения. Еще дальше - фермы и пастбища, которые кормят город. Но большинство из них сейчас опустели и выжжены жарой. Некоторые разорены набегами тассуров. Легионеры рассылали отряды как на охоту и сбор провизии, так и для того, чтобы карать врагов.
      С вершины горы, где стоял он во главе своих воинов, Арнанаку плохо был виден город. Гораздо лучше была видна длинная излучина реки Эзали, протекавшей через выжженное коричневое поле на пути к заливу Руа, да ещё хорошо было видно, как блестит за скалами Эхурское море. В подзорную трубу он видел несколько рыбацких лодок - далеко они не уходили, чтобы не попасться военным судам туземцев. Возле пристани виднелись бесчисленные мачты судов - линия снабжения и путь отхода Зеры Победоносного.
      Два солнца, казалось, добела раскалили небо. Воздух был неподвижен, а шкуры и гривы трескались от сухости, и все же, казалось, воздух кипел. Арнанак и его шестьдесят четыре воина не надели на себя ничего, кроме щитов и оружия, и не прикасались к его металлическим частям, и все же им было жарко. Каково же должно быть тем шестидесяти четырем из холодного Хаэлена и мягкого Бероннена, - там, на склоне, да ещё в полном убранстве и вооружении?
      Они подошли спокойной рысью, от которой вздрогнула потрескавшаяся почва на склоне холма да полетели ошметки выгоревшей лиа, и укрепили свое знамя. Они тоже выстроились в боевой порядок. Отряд разбит на взводы (три воина в тяжелой броне и оруженосец, четыре пары лучников и стрелоносцев с большим щитом для обоих у каждой пары, восемь легковооруженных воинов, разведчики или бойцы встречного боя, как придется, и трое из катапультной команды - носильщик, наводчик и заряжающий). Оставался ещё один - командир, чтобы не превысить оговоренное число.
      А оно было превышено, но Арнанак не стал беспокоиться. Потому что лишним был человек!
      Облаченный в белое, с отчетливо вырисовывающейся на фоне неба головой, со своими загадочными повадками. Среди тассуров пробежал взволнованный говор.
      - Стойте спокойно! - ободрил их Арнанак. - Это то, чего я ждал. Помните, что они смертны. Разве я не взял в плен одного из них?
      Вновь прибывший был гораздо выше и шире, чем Джилл Конуэй, и без сомнения, мужчина. Арнанак подумал, не сотрет ли тот весь его отряд своим смертельным оружием, но решил, что нет. Как он тогда узнает, где женщина его народа? Он ведь наверняка прибыл на летающей лодке уже после того, как командир Зеры выпустил двух пленников с посланием, что хочет переговоров. Арнанак вышел из Улу в тот день, как известие до него дошло, и послал вперед курьера с сообщением о месте и условиях переговоров. Он только что прибыл и поставил лагерь. Поэтому он ничего не слышал о вновь прибывшем.
      Легионеры остановились в двух полетах копья от него. Их знамя трижды наклонилось - знак мира. Арнанак вонзил меч в землю. Он и предводитель легионеров пошли навстречу друг другу.
      Он с удивлением узнал не кого иного, как Ларреку. Про старого Одноухого знали все. Арнанак видел его несколько раз мельком, когда заходил в Порт-Руа ещё до войны. Так он вернулся с Юга-за-Морем и рискует свой жизнью в расчете на благородство врагов? "А почему бы и нет, - подумал тассур. - Я-то здесь, а я для своих людей такой же источник силы, как и он - для своих".
      - Приветствую тебя, могучий! - сказал Ларрека на тассурском. Он не добавил обычное пожелание удачи.
      - Честь и счастье тебе, командир, и сотрудничество меж нами! - ответил по-сехалански Арнанак.
      Ларрека спокойно стоял, вглядываясь голубыми глазами в зеленые глаза собеседника. Тот бессознательно принял позу солдата: руки и торс прямо, ноги квадратом, хвост отведен назад. Ларрека подошел ближе и протянул левую руку. Они обменялись рукопожатием посвященных в тайну Триады и сказали условные фразы. Потом расцепили руки.
      - Где ты служил? - спросил Ларрека.
      - Скороходы Тамбуру, - ответил ему Арнанак. - Корпус военных инженеров, в основном на островах Ирен. Но это было давно.
      - Да, должно быть. Ты оверлинг Улу? Боги знают, как много я о тебе слышал. - Ларрека помолчал. - Но мы встречались раньше. Ты меня не узнал в шлеме. Но я тебя узнал бы и в Последней Тьме. Ты похитил человека с моего корабля.
      Я перебросил её еду тебе на палубу.
      Сердца Арнанака дрогнули. Была ли это судьба, посланная Солнцем или Янтарной звездой, или сам Бродяга, что меняет судьбы народов, - или это просто совпадение?
      Но Ларрека стоял неподвижно, и он перешел к своей цели:
      - Тогда хорошо, что мы встретились снова. Да поклянемся мы в мире на два дня, и нашим воинам не нужно будет остерегаться друг друга. - Он махнул рукой, показывая на установленные в его лагере навесы. - Мы принесли пива для наших гостей.
      - У тебя, у меня и у этого человека есть работа, которую надо сделать.
      - Есть.
      Тем временем воины давали клятву, каждый на свой лад, ряды смешались, бойцы разоружались, южане охотнее северян. Ларрека представил по-сехалански Иена Спарлинга, Арнанак вежливо ответил и пригласил их к себе в шатер. Это была обычная палатка, хотя два её крыла были убраны, чтобы легче дышалось, и она стояла на пятачке, покрытом голубыми мечевидными листьями. Семена старклендской жизни в Огненную пору прорастали лучше тех растений, что кормили иштарийцев.
      Под пологом была тень, помосты для отдыха, пиво, мехи с водой и бокалы. Иштарийцы подогнули ноги, а человек резко сел, охватив руками колени, лицо опущено вниз, но его выражение можно разобрать. Арнанак сказал ему:
      - Та из твоего народа, что зовет себя Джилл Кону эй, в добром здравии. Ей не причинили вреда, и я не собираюсь отдавать такого приказа.
      - Это... рад это слышать, - хрипло произнес Иен Спарлинг.
      - Я похитил её, когда представился случай, для того, чтобы получить возможность такой встречи, а не для чего-нибудь другого. Мы хотели бы мира. Но мы не получали ответа...
      - Ты и не посылал нам слов, - перебил Ларрека, и голос его был суше земли. - Ты только сказал, чтобы легионы ушли и не возвращались.
      - Это наша страна, - сказал Арнанак, чтобы человек услышал эти слова.
      - Не вся! - отрубил Ларрека. - Наши места мы октады и октады назад выкупили у владельцев, хотевших стать цивилизованными торговцами. И нам часто приходилось бороться с бандитами. А кто из вас, вооруженных варваров, имеет право на наши города?
      Арнанак обратился к Иену Спарлингу:
      - Мы, тассуры, охотно встречались бы и вели дела с твоим народом. Вы никогда не открывали нам дверь.
      - Мы посылали сюда исследователей, - ответил человек. Его речь была очень похожа на речь Джилл Конуэй, но Арнанак уловил в его голосе напряжение. - Но это было задолго до того, как у здешних жителей появилась единая цель или что-то похожее на руководство. Потом у нас начались собственные хлопоты. - Он наклонился вперед. - А сейчас я пришел её освободить. Если ты воистину жаждешь дружбы её друзей, вели привести её ко мне.
      - А потом мы поговорим?
      - Чего ты хотел бы от нас?
      - Помощи. Я слыхал, что вы собираетесь помогать Союзу ближайшие шестьдесят четыре года. Неужели мой народ менее заслуживает права на жизнь?
      - Я не знаю... не знаю, что мы могли бы для вас сделать...
      - Ага, - угрюмо ответил Арнанак. - Будто я не слышал ничего о работе всемогущих машин в Союзе и даже про обещанные чудеса.
      Иен Спарлинг секунду помедлил, и у тассура мелькнуло уважение, когда он услышал ответ:
      - Я мог бы тебе пообещать все что угодно, но зачем? Ты слишком умен. Лучше вместо этого сегодня, сейчас, мы обсудим выкуп этой женщины. Попроси невозможного - и ты не получишь ничего. Даже хуже, чем ничего: ты получишь нападение на свою страну и крушение твоих планов. Попроси чего-то разумного - и я сделаю все, чтобы ты это получил.
      И тем не менее Арнанак продолжал нападать:
      - Если вы можете разорить весь Южный Валеннен, почему вы до сих пор не ударили? Ведь мы же приносим беды Союзу, тому Союзу, который вы хотите спасти. Почему же вы не помогли ему военной силой? Может быть, потому, что у вас её нет?
      - Мы... мы просто не вмешиваемся в местные ссоры... - Спарлинг взял себя в руки. - Сейчас ещё не время для угроз.
      Назови выкуп.
      - Что вы можете предложить?
      - Нашу добрую волю, прежде всего и больше всего. Кроме того, инструменты, материалы, советы, которые помогут вам пройти через плохие годы. Вот, например, вместо этой тяжелой ткани для палатки ты мог бы получить ткань во много раз легче и крепче, которая не пропускает воды и не боится огня. С такой палаткой гораздо легче искать еду.
      - Нг-нг, я бы предпочел то оружие, которое оказалось у нескольких солдат. - Арнанак взглянул на Ларреку. - И ещё - чтобы вы перестали помогать Союзу.
      Командир легиона что-то неопределенно буркнул и отпил на два пальца из своей кружки.
      - И это тоже не слишком хорошего вкуса.
      - Я знаю, что вы двое переговорили сначала. - Арнанак сидел, сохраняя стальное спокойствие. - Я не думаю на самом деле, что люди были бы согласны - и даже могли бы - отказаться от своей давней цели ради одного из своих. И конечно, та, что у меня в плену, мне об этом сказала. Да будет почтенна её гордость.
      - Если так, - сказал Спарлинг, - давайте говорить о том, что можно сделать реально.
      - Хорошо, - согласился Арнанак. - Давай, Ларрека. Оставит ли Зера Валеннен по собственной воле и с нашей доброй волей, или нам придется вас истребить? Здесь кости мертвых чтут и получают от них предсказания, но мало от них пользы в Бероннене. Не поздно ещё поторговаться о том, какие острова Огненного моря вы можете себе оставить, - пока мы вас оттуда не вышвырнем, - и лучше для вашего дела будет, если вы вернетесь домой невредимыми.
      - Кончай тратить время, - отрезал легионер. - Я думал, мы могли бы поторговаться о мелочах, имеющих кое-какое значение. Если вы оставите в покое наших охотников и рыбаков, они будут ходить малыми группами и не станут пускать пал там, где находятся ваши стоянки. Вот так.
      - Об этом можно договориться, - ответил Арнанак. Это тоже не было неожиданным.
      - Постойте! - воскликнул человек. - А как же Джилл? Арнанак вздохнул:
      - Ты не предложил ничего такого, что отвечало бы её цене как заложницы, не гарантировал, что ты и твои не встанут на сторону Зеры. Ты можешь что-либо такое назвать? Если нет, то мы будем держать её до нашей победы, а время от времени вести разговоры о её цене. И о многом другом. Понимаешь ли ты меня, Иен Спарлинг? Моя цель - да выживут тассуры! И не их обглоданные кости, а весь народ в силе и богатстве. Ты не думал, что мы можем стать теми, кто даст вам большую цену? Даже если позабыть об остальном, у нас сейчас первый настоящий шанс обменяться знанием, которое может стоить больше, чем целый флот товаров. И потому не страшись за нее. Лучше подумай, как передать ей все, что может понадобиться для её здоровья, пока она среди моего народа.
      Иен Спарлинг смотрел прямо перед собой. Издалека доносился говор солдат и воинов, бродивших по лагерю. Воздух под пологом сгустился и почти обжигал.
      Молчание прервал Ларрека:
      - Я знал, что вождь Валеннена должен быть столь же проницателен, сколь и силен. Но до сего дня я не знал, что он ещё и мудр. Очень жаль, что мы должны будем убить тебя, Арнанак. Лучше бы ты остался в своем легионе.
      - Мне очень жаль, что ты не сдаешься, - не уступил в вежливости оверлинг.
      Иен Спарлинг пошевелился.
      - Отлично. Я был готов к такому исходу. Тогда возьмите меня к ней.
      - Как? - удивленно переспросил Арнанак.
      - Она одна среди чужого ей народа. У вас могут быть лучшие намерения, но вы не её рода и не знаете, как с ней обращаться, а потому можете случайно принести ей вред. Пусти меня к ней. Что ты имеешь против? У тебя будут два заложника.
      Арнанак смотрел не на его лицо, столь же непроницаемое и чужое, как лицо даура, а в глаза Ларреки. Командир застыл. Для него это предложение тоже было новостью.
      Решение пришло. Что такое жизнь, если не сплошная цепь риска?
      - Обещать я не могу, - предупредил Арнанак. - Чтобы добраться к ней потребуется много дней трудной дороги. Да и там тоже не будет легко.
      - Тем больше причин идти, - ответил Спарлинг.
      - Сначала я хочу просмотреть все, что ты берешь с собой, каждую вещь, в том числе еду. Я все перещупаю сам, и ты мне про все объяснишь, для чего это нужно, пока я не буду уверен, что ты не замыслил предательства.
      - Согласен.
      Глава 18
      Джилл только-только прибыла в Улу, как Арнанак получил сообщение, снова позвавшее его в дорогу.
      - Они предлагают переговоры в Порт-Руа, - сказал он ей. - Не сомневаюсь, что это из-за тебя. Но не особенно надейся. Тебе, скорее всего, придется остаться здесь. До осени или начала зимы.
      Она поняла, что его совет был продиктован самыми лучшими намерениями. И вообще этот чернокожий варвар ни в коей мере не был злым. В глазах своего народа он был героем, а мог оказаться спасителем.
      Они много разговаривали и очень сблизились. Сначала на борту его галеры, а потом в сухопутном путешествии от фиорда, где галеру оставили. Он очень старался облегчить ей переход через высокие горы. Она часто ехала на нем или на ком-нибудь из его воинов, как когда-то верхом на Ларреке. И это несмотря на то, что от её руки погиб его сын, от которого даже косточки не осталось, чтобы вызывать в снах его душу.
      Когда он отбыл, оказалось, что плен очень легко переносить. У неё была своя комната, в которую никто не мог войти без её позволения. Она была свободна в своих передвижениях. Однако возможности бежать у неё не было, потому что запас витаминов и аминокислот в перерывах между едой у неё отбирали.
      - Ты бы лучше не ходила туда, где тебя никто не видит, - говорила ей Иннукрат. - Можешь потеряться.
      - Я умею ходить по лесу, - отвечала Джилл, - и не думаю, что в Валеннене есть опасные звери. Иннукрат поколебалась, потом решила:
      - Ты сначала дважды или трижды сходи с компанией и посмотри, найдешь ли дорогу домой.
      Когда Джилл это проделала, других возражений не последовало.
      Иннукрат была женой Арнанака, а после его отбытия - единственной из обитателей поселка, кто знал сехаланский. Дело в том, что раньше она занималась торговлей и, пока не началась война, доходила в своих странствиях даже до долины Эзали. В большинстве иштарийских сообществ соблюдались равенство полов - исключения бывали в сторону как матриархата, так и патриархата, - но в суровых и примитивных условиях требовалось большее разделение ролей. Заграничной торговлей, как правило, занимались мужчины, а женщины среди прочих работ вели торговлю товарами внутри страны. Они не боялись нападения. Пока они не сходили с размеченных маршрутов, они сами и их груз считались священными. Джилл спросила, что будет, если это правило окажется нарушено.
      - Редко когда приходилось мне слышать о таком, - ответила Иннукрат. Соседи выследили злодеев, убили их и засолили тела.
      Поначалу Джилл до того захватило её новое окружение, что ей даже нравилось здесь, но её мучила мысль о том, как волнуются все, кому она дорога, и что она оказалась козырной картой в руках противника Ларреки. Но одна только усадьба стоила целых дней исследовательской работы. По расположению она напоминала южные усадьбы, но все остальное было совсем по-другому. Одну сторону мощеного двора образовывал зал - огромное одноэтажное здание из неоштукатуренных камней, массивных бревен, дерновой кровли. Половина его была комнатой, где семья собиралась за едой, другая половина поделена на службы и личные помещения. Привыкнув со временем к их угловатому стилю, она даже сочла, что столь красивой резной балюстрады крыши и таких искусных деревянных стенных панелей она раньше не видала. Остаток усадьбы занимали строения попроще: навесы, сараи, мастерские, помещения для слуг и немногих домашних животных. Здесь всегда кипела жизнь, сотни слуг и работников сновали с места на место в трудах или забавах, а малыши были просто неотразимы. Но, не зная языка, Джилл могла только наблюдать. Валенненцы скоро научились не обращать на неё внимания.
      Улу было расположено на восточных склонах холмов Стены Мира. Окрестный лес давал какую-то защиту от солнц, хотя многие деревья стояли голыми, и их красный или желтый наряд в этом году пожух, сморщился и опал. Попадающиеся тут и там голубые стебли Т-растений выглядели получше, а местами величественно расцветал феникс. В доме часто репетировали пожарную тревогу, и Джилл узнала; откуда феникс получил свое имя, переведенное с местного диалекта. Суть состояла в том, что его воспроизведение зависело от периодов огненного опустошения, настигавшего эти места каждое тысячелетие.
      В своих лесных странствиях она однажды набрела на какое-то здание. Два вооруженных стражника преградили ей путь. Она спросила у Иннукрат, в чем тут дело, и та ответила: "Об этом лучше не говорить. Дождемся оверлинга, и он расскажет, если захочет". Джилл решила, что это святилище или просто место, считающееся заколдованным. Хотя никто не мешал ей осматривать фамильные дольмены, из которых, как предполагалось, исходят вещие сны.
      Но это стало единственным ограничением свободы её передвижений. По любой другой дороге она могла заходить настолько далеко, насколько позволяли голод и усталость. В десяти километрах к юго-востоку лес подходил к обрыву, и она любовалась видом, открывавшимся с горного пика на запад, поверх умбрийных холмов на выжженную двумя солнцами степь.
      Время от времени попадались фермы. Здешняя общественная система остановилась на чем-то вроде добровольного феодализма. Районом правил оверлинг, он вел в бой своих воинов или на работу - работников, в случае необходимости разрешал тяжбы, вел главные религиозные обряды. Семьи поменьше могли сохранять независимость, если хотели, но чаще считали выгодней стать "клятвенниками" - вассалами, обязанными сюзерену определенной службой в обмен на защиту своих владений и доступ к его продуктовым складам в лихую годину. Любая сторона имела право на расторжение контракта, и он никак не связывал следующие поколения - как только их представители проходили свой шестидесятичетырехлетний рубеж, до которого находились под абсолютной властью родителей.
      Иннукрат говорила об убийствах, по большей части среди молодежи. Дети обоего пола росли воинственными и заносчивыми. "Они должны быть готовы к битве и уметь биться, когда на нас будет набег или мы сами пойдем в набег ты же видишь, как скудна наша земля". Но оверлинги и отцы всегда держали кровопролитие под контролем и гасили огонь вражды. "Да, - думала Джилл, иштарийцы действительно не люди".
      Одиночество начинало её тяготить. Она брала уроки языка у Иннукрат, и женщина старалась помочь ей, чем могла. Но возможностей для этого было у нее не очень много, поскольку обязанности хозяйки были многочисленны и разнообразны. Джилл предложила помочь, но вскоре поняла, что только путается под ногами. Кроме того что у неё недоставало силы, работа требовала ещё и умения.
      Она стала проводить большую часть дня вне дома. Открытые места были опасны солнечным ударом, к тому же в лесах было интереснее изучать природу. Она мало походила на природу южного полушария, но, чуть освоившись, Джилл так увлеклась, что часто возвращалась поздно.
      Вот так и произошла эта встреча.
      Она возвращалась домой, когда оба солнца (теперь близко сошедшиеся) уже сели. В тропиках сумерки коротки. Однако через скудную листву пробивался свет лун, и его было достаточно. Часто её путь пролегал через то, что можно было бы назвать лугами, если бы они не были так иссушены. В начале одного из них тропа резко поворачивала около тростника, и она одним широким шагом вышла на открытое место.
      Вокруг темными тенями стояли низкие искривленные деревья. За ними, справа от нее, серели в черно-пурпурном небе бастионы Стены Мира, а звезд виднелось меньше обычного, потому что Целестия выходила из-за горизонта почти полная, и рядом с ней уже сияла Урания. У них сейчас уже не было чистых фаз, и обе луны, если не считать золотого краешка, пылали бледно-красным. От их сияния над мертвой лиа и высохшими стеблями кустов воздух казался горячее, чем был. Над природой тяготело молчание.