- Что? - Кан недоумевающе уставился на освещенное пламенем костра лицо собеседника. - Ах да, теперь понятно. Ну а что до меня, то я никогда не привыкну к местной полудикой жизни.
      - Если земляне останутся на Митре, то смогут быстро перестроить свой жизненный уклад. Мы создадим заводы, откроем залежи полезных ископаемых, построим шахты, создадим экономику.
      Кан пристально взглянул на Стронгтэйла и спросил:
      - Ты действительно хочешь, чтобы так было?
      Тот медленно кивнул.
      -- Это следует понимать как согласие, - заключил Кан. Он вспомнил слова Трэйкилла о том, что аборигены могут отдать землянам огромные плодородные земли, ведь у них не существует права собственности на землю, включая недвижимость.
      Кан докурил сигарету, бросил окурок в костер и поднялся.
      - Извини, Стронгтэйл, у нас есть кое-какие личные дела, - сказал астронавт. - Идем, Билл, пора возвращаться в Триквад.
      Стронгтэйл до сих пор не мог понять, для чего людям нужны всевозможные тайны и секреты, но он давно с этим смирился, решив заняться чем-нибудь более приятным, нежели размышления о землянах. Он с наслаждением вдохнул аромат травяной похлебки, смешанный с запахом пробуждающегося леса, и неожиданно для себя ощутил беспокойство, смешанное с печалью. Его немного испугал злой оклик Кана, донесшийся из кабины аэрокара:
      - Черт бы тебя взял, Билл! Я пока еще капитан, и ты обязан выполнять мои указания!
      Стронгтэйл давно уже усвоил то, что люди часто подчиняются друг другу, хотя подчас с явной неохотой. Он знал, что в первые годы после основания базы у землян даже возникли ссоры с местным населением, когда те, в силу особенностей своего характера, неожиданно бросили начатую было работу, не доведя ее до завершения. Однако следующее поколение людей решило эту проблему удивительно просто - они не стали привлекать аборигенов к работе и исключительно все делали сами. Но больше всего Стронгтэйл благодарил странных пришельцев за то, что они принесли на Митру такое удивительное изобретение, как яхта. До чего прекрасным было плавание на ней, ни с чем не сравнимым казалось ощущение первооткрывателя. Случались время от времени и разные неприятные эпизоды, однако в большинстве своём земляне держали себяв руках, не проявляя особенно бурно свой противоречивый характер. Ни один пришелец еще не переступил установленных ранее соглашений, и за это Стронгтэйл очень уважал людей. Он задумчиво посмотрел на удаляющийся аэрокар и вновь углубился в размышления.
      Просторный конференц-зал в Трикваде был полон, капитан Кан, взобравшись на трибуну, пристально наблюдал за присутствующими, вглядывался в лица людей, и ему подумалось:
      "Даже седовласые старики носят на своих лицах отпечаток сохранившейся молодости. Такие лица не встречаются на Земле. Загорелые, обветренные лица первопроходцев".
      Астронавт обернулся к Трэйкиллу, стоявшему рядом, и спросил, неожиданно ощутив себя хозяином положения:
      - Вы собрались?
      - Да. Последняя исследовательская партия вернулась два часа назад, ответил Дэвид, оглядев зал. В окна проникал свет утреннего солнца, окрасивший волосы и лица людей в красноватый цвет. Воцарилась тишина, изредка нарушаемая шорохом одежды и едва слышным дыханием. Трэйкилл с усмешкой обратился к Кану:
      - Зачем вам понадобилось проводить общее собрание, если люди в Трикваде твердо решили не возвращаться на Землю?
      Астронавт посмотрел на часы и решил, что необходимоеще немного подождать. Через несколько минут команда его транспортного корабля совершит посадку в Трикваде, и тогда...
      - Повторяю, я уполномочен Директоратом сделать последнее заявление, нарочито громко произнес Кан, подняв левую руку в приглашающем жесте.
      - Мы уже наизусть знаем все твои аргументы, - резко сказал Трэйкилл.
      - Необходимо соблюсти все формальности, - ответил капитан и, уже обращаясь к собравшимся, начал:
      - Леди и джентльмены, как вы знаете, мы собрались сегодня, чтобы принять окончательное решение. Я знаю, что вы уже обсудили вопрос о возвращении на Землю, даже успели проголосовать, но все это было проделано спонтанно, под впечатлением, оставшимся после многих лет, проведенных на Митре, и вот сейчас я призываю вас сделать последний выбор. Мало кто из присутствующих согласится улететь со мной, однако вы вряд ли задумывались над истинными причинами, побуждающими вас остаться. Как говорили древние "II faut voulor les conseguenies cle се gueljnveut"[ Приходится мириться с последствиями того, к чему стремишься (фр.).].
      Слова капитана были встречены гробовой тишиной, и он почти физически ощутил, насколько далеки эти люди от земной жизни, ее культуры. Он заколебался, но продолжал:
      - Наконец, вас слишком мало, чтобы поддержать цивилизованный образ жизни, несмотря на некоторый запас знаний и технологий, привезенных сюда с Земли. Вам попросту не будет хватать квалифицированных специалистов. Ваши дети станут умирать от тех болезней, которые на Земле вполне возможно вылечить. А те, кто выживет, постепенно деградируют. Наконец вы окажетесь в полной изоляции, ведь мощности вашей лазерной связи едва ли хватит надолго. Неужели вы стремитесь вернуться обратно в варварскую, первобытную эпоху?
      - Это все в прошлом! - крикнули из зала. - Мы уже справились со всеми проблемами!
      Кан молча стоял и слушал, тем самым выигрывая время.
      Трэйкиллу удалось-таки перекричать собрание:
      - Думаю, мы справимся, капитан. Наша колония способна на многое...
      "Вот оно, это слово, - думал Кан. - Значит, они считают себя колонистами".
      - Единственное, чего вы добились, капитан, своим выступлением, так это то, что лишний раз подчеркнули: Митра - наш дом!
      Последние слова Трэйкилла были встречены дружелюбными аплодисментами. Послышались возбужденные возгласы:
      - Мы создадим собственную цивилизацию! Мы увеличим население базы! Мы...
      Трэйкилл обернулся и с надрывом от переполнивших его эмоций сказал:
      - Вы, капитан, отказались от звезд, мы - нет! Когда-нибудь нам удастся построить свой космический корабль и мы пойдем дальше вас.
      Собравшиеся аплодировали уже стоя. Кан замер и молча молил судьбу: "Скорее! Скорее! Пусть это произойдет!"
      Видя, что капитан продолжает стоять на трибуне, публика затихла в ожидании.
      - Очень хорошо, - произнес он с печалью в голосе. - Но вы забываете о местном населении. Что с ними будет?
      - Я уже не раз говорил вам, что на Митре хватит места для обеих рас. Мы не намерены вмешиваться в жизнь аборигенов, - резко ответил Трэйкилл.
      - Вы меня плохо поняли, Трэйкилл. Я пытаюсь доказать то, что нельзя смешивать две различные культуры. Одна из них, более сильная и гибкая, более развитая, обязательно поглотит другую. В роли первой выступает земная культура, в роли второй - доиндустриальное общество жителей Митры. Вспомните, что происходило на Земле, когда на заре цивилизации европейцы вторгались в Америку, Индию, Африку. Никто из присутствующих не желает зла аборигенам, но когда численность населения колонии возрастет, когда люди начнут выкачивать из недр этой богатейшей планеты все полезные ископаемые, вот тогда столкновения с местными жителями будут неизбежны.
      Кан перевел дыхание и с напором продолжал:
      - И наконец, создавая материальные блага, вы неминуемо остановите развитие здешней самобытности и неповторимости культуры и цивилизации, сделаете аборигенов обыкновенными потребителями-иждивенцами. Оставшись на Митре, вы лишаете ее жителей надежды на свою историю;
      Зал буквально забурлил от негодования. Трэйкилл выступил вперед,-до боли сжав кулаки, и выкрикнул в лицо Кану:
      - Неужели вы настолько низкого мнения о нас? Это подло!
      - Наоборот, я глубоко уважаю всех присутствующих, но не хочу, чтобы их потомки, да и они сами становились потенциальными убийцами и захватчиками.
      - Это всего лишь твои домыслы! - крикнули из толпы.
      - Поймите, -воскликнул капитан, - истинный героизм состоит в том, чтобы покинуть Митру, а не в том, чтобы остаться!
      Кан понимал, что слова его уже не возымеют должного действия, зная, что колонисты никогда не смогут забыть ни бухты Желаний, ни вершины Принцессы, ни чистого, бездымного неба.
      - Что ж, я хотел как лучше, - с сожалением прошептал Кан и достал из кармана комбинезона портативный передатчик.
      - Срочная посадка! - скомандовал капитан и отвернулся от злобного взгляда Трэйкилла, который догадался о замысле Земли.
      С ясного бирюзового неба лавиной обрушился грохот планетарных двигателей, и в огненном мареве рядом с конференц-залом, почти под окнами, опустился огромный транспортный звездолет.
      Крышки люков скользнули в сторону, и на трап высыпали с десяток вооруженных бластерами солдат. Они деловито окружили, здание и застыли в немом ожидании.
      Дверь распахнулась, и в зал вошел Рэдфетер, сжимающий в побелевших пальцах лазерный пистолет.
      Кан напрягся. Голос его прозвучал холодно и отчужденно:
      - Вы все являетесь гражданами Земли и обязаны подчиниться решению Директората. Как командир военного корабля я приказываю вам вернуться на Землю!
      Астронавт увидел, как Леонора прижала к себе дочь и та заплакала на ее груди, как толпа хлынула на трибуну, протягивая к нему сжатые кулаки, чьи-то руки попытались его схватить, но Рэдфетер успел сделать предупреждающий выстрел в воздух. Запахло гарью и потом. Кану уже никто не мешал, rfoH, тяжело ступая, зашагал к выходу. Ему приходилось сдерживать свои истинные чувства, и он пытался проглотить подступивший к горлу душный, горячий комок. Астронавту не к лицу слезы до тех пор, пока он капитан.