– Может быть. Во всяком случае, когда предвыборные собрания окончились, они оба сходили с ума. Ему, на мой взгляд, было хуже, чем ей. Чем ближе он был к своей должности, тем больше боялся рисковать. Донна приехала ко мне в июле, перед тем как он уезжал на партийный съезд, сказала, что они решили расстаться, что она бросает службу и едет в Калифорнию.

– Расстаться навсегда или только на время избирательной кампании?

– Донна сказала, что навсегда. Окончательно. После этого она звонила мне несколько раз, и голос у нее был довольный. О нем не упоминала ни разу.

– Как она жила в Калифорнии?

– Сняла домик возле Кармела. Говорила, что понемногу пишет. У нее был щенок. По кличке Динамит. Однажды Донна позвонила, я спросила, чем она занимается, она ответила, что полдня наблюдала, как Динамит гоняется за бабочками.

– Чем зарабатывала на жизнь?

– У нее было кое-что отложено. И ждала гонорар за разработку фильма.

– Что это такое?

– Набросок сценария. Она говорила, что какой-то продюсер заинтересовался ее идеей. Или, может, это было нужно Джеффу. В общем, она писала сценарий.

Нортон встал и помешал кочергой дрова в камине: полетели искры, приятно пахнуло теплом.

– Я не мог представить себе их вместе, – сказал он. – Пытался быть объективным, рассуждать как взрослый человек. Я знаю, что он привлекателен, знаю все о синдроме власти, но не мог представить, чтобы она прельстилась им.

– Ты ребенок, Бен. Ты ничего не понимаешь.

– Тебя я мог бы представить с Уитмором.

– Ха! Мы ненавидим друг друга с первой же встречи. У нас слишком много общего.

– Гвен, многие знали о них?

– Нет. Они сами. Ты, я. Может, еще и Эд Мерфи.

– Мерфи наверняка, – сказал Нортон. – Эд знает все. Вопрос в том, знал ли еще кто из штата. Например, Ник Гальяно.

– Этот болван?

– Он такой болван, что пьет да играет в гольф со своим лучшим дружком и получает за это тридцать пять тысяч в год. Ник знает многое. Нельзя сказать, что известно ему, а что нет.

– Не думаю, чтобы знали многие. Если бы возникла сплетня, я бы ее услышала. Так что, возможно, знаем только мы четверо – ты, я, Уитмор, Мерфи. И, может быть, Ник Гальяно.

– События будут развиваться быстро. Завтра газетчики узнают ее имя и то, что она работала в штате Уитмора. Вскоре они узнают, что тот дом принадлежит Филдсу. Репортеры начнут копаться.

– Конечно, но что они обнаружат? Джефф скажет, что позволил ей пожить в этом доме. А что еще? Не думаю, чтобы кто-то раскрыл историю, которая окончилась несколько месяцев назад и о которой помалкивали.

– Разговоры еще пойдут, – упрямо сказал Нортон.

– Ну и что? Кто станет публиковать слухи о мертвой женщине, которую все любили, и президенте, известном своим почитанием семьи, дома и материнства? Господи, да Кеннеди водил женщин в Белый дом, все об этом знали, но никто не печатал в газетах. Президенту можно иметь любовниц, если он не развлекается с ними в Розовом саду на глазах у туристов. Или не бросает жену ради них.

– Гвен, я разговаривал с сержантом, ведущим дело, это крутой, подозрительный сукин сын. Он задаст нам обоим множество вопросов, отвечая на них, ты будешь под присягой.

– Наплевать! Какой-то наркоман вломился туда, хотел взять стерео, чтобы обменять на дозу наркотика, там оказалась Донна, и он убил ее. Такое случается каждый день. Если бы я могла помочь найти его, то помогла бы. Но рассказывать в полиции старую историю я не стану, это не даст ничего, только имя Донны замарают. И тебе тоже лучше помалкивать.

Нортон понимал, что она права, понимал, что и сам поступит точно так же, как бы ни был велик риск. Не ради Уитмора – черт с ним, – но ради Донны. Осознав это, он уже хотел уходить. Но необходимо было задать еще один вопрос.

– Почему она так поступила, Гвен? Она пыталась объяснить мне, но я так ничего и не понял.

– Почему? Зачем она связалась с Большим Чаком, когда могла выйти за Надежного Бена? За славного голубоглазого юриста, от которого имела бы детей, оплаченные счета и выходные в Акапулько? Да потому, что ей была назначена эта участь. Почему ты не остался в Рингворме, штат Южная Каролина, или откуда там ты приехал, и не завел адвокатскую практику? Потому что хотел опробовать крылья, узнать, как высоко ты мелеешь подняться, верно? Так же поступила и она. Почему Уитмор? А почему бы не Уитмор? Донна была красивой, милой, избалованной, ей все давалось легко. Но кое-что легко не могло даться. Ей нужно было принимать твердые решения, пострадать, повзрослеть. Я хотела помочь ей, но не могла, и никто не мог. Она была независимой, и я гордилась ею. Но тебе это все непонятно, так ведь?

– Да, – ответил он. – Непонятно. И непонятно, почему, приехав в Вашингтон, она не поставила тебя в известность. Или ты знала?

– Нет, – ответила Гвен. – Не знала.

Нортон встал и слегка пошатнулся.

– Мне надо идти.

Гвен поглядела на него.

– Остаться не хочешь?

Нортон засмеялся, но она его оборвала:

– Не ради этого, самодовольный болван. Спать с тобой – все равно что с моим идиотом братом. Я просто не хочу, чтобы ты обнимал телефонный столб.

– Я не пьян, – ответил он.

– Что же ты намерен делать? Я имею в виду эту историю?

– Задавать вопросы, пока не получу ответов.

– Зачем тебе вмешиваться, Бен? Пусть этим занимается полиция.

– Полицию интересует одно, меня – другое. – Он направился к двери, потом кое-что вспомнил. – Ты не знаешь, пила Донна сливовицу? Такой бесцветный напиток, как водка, бутылка стоит двенадцать долларов.

– А в чем дело?

– В доме была такая бутылка. Донна выходила из дома вечером и купила ее.

– Тебе сказал об этом тот сержант?

– Нет, я видел бутылку в баре. Сегодня я обошел несколько винных лавок и нашел парня, который продал Донне эту бутылку. Он запомнил Донну. Может, сержант тоже заглянет к нему.

Гвен встала, подошла к нему и взглянула в упор.

– Послушай, вот что я тебе скажу. Не болтай об этой бутылке по всему городу. Не знаю, многим ли это известно, но Донна говорила мне, и, кажется, я где-то встречала в печати. Сливовица наряду с рубашками Ганта, фильмами Богарта и книгами Марка Твена – истинное пристрастие твоего друга Чака Уитмора. Подумай об этом по пути домой.

Нортон думал об этом до самого дома и почти всю ночь.

Нортон не бывал в Белом доме несколько лет и вновь был поражен его простой величавостью. Не как средоточием власти – власть ощущаешь, идя по длинным, голым коридорам Пентагона, – а красотой здания, его историей. Здесь могли обитать последние сукины дети, как и случалось не раз, но старый особняк становился лишь все безмятежнее, зная, что они уйдут, а он останется.

Такие сентиментальные мысли роились в голове Нортона, когда он вошел в Западное крыло, но, подойдя к кабинету Мерфи, он отогнал их, зная, что входить к Мерфи в сентиментальном настроении нельзя. Мерфи тоже был сукин сын (но наш сукин сын, говорили его защитники), единственной его страстью в жизни было содействие интересам Чарлза Уитмора. Даже попасть к нему в кабинет считалось знаком особого расположения. Нортон позвонил миссис Холл, седовласой, похожей на бабушку секретарше Мерфи, она справилась у Нортона, здоров ли он, не женился ли и тут же назначила время встречи, даже не спросив о сути дела. Все оказалось так легко, что, несмотря на подозрительность, Нортон был польщен.

Миссис Холл приветствовала Нортона, словно сына, которого давно не видала, сказала, что босс немедленно его примет, однако проводила в маленькую приемную. Нортон сел и, взяв свежий номер «Тайм», приготовился ждать первый час без жалоб. Спокойствие – это половина победы. Не прошло и десяти минут, как ворвался Ник Гальяно.

– Бен, черт тебя побери, как жизнь, старина? – зарычал он и так стиснул Нортона в объятиях, что у него перехватило дыхание.

Нортон высвободился и попытался изобразить, что рад встрече. Он всегда ладил с Ником – а находясь в мире Уитмора, ладить с ним следовало, – хотя недолюбливал его и не доверял ему. Трудно сказать отчего, но Ник был там самым приветливым. В политику он не лез и был доволен своим положением придворного шута, партнера в гольфе, собутыльника, а может быть, и тем, что являлся постоянным напоминанием о бурном прошлом Уитмора.

– Как жизнь? – повторил Нортон. – Все в порядке, Ник. Вернее, было в порядке, пока история с Донной не пришибла меня. Простоватое лицо Ника помрачнело.

– Она пришибла нас всех, Бен, – сказал он. – Придавила, будто тонна кирпичей. Я ни разу не видел босса таким потрясенным. Говорит, что если бы он мог добраться до убийцы… – Ник умолк и, казалось, овладел собой. – Ты к Эду?

– К нему.

– Что, собираешься опять работать у босса?

– Нет, нет, Ник, хочу поговорить с Эдом о Донне. Я думал, что, если мы сравним наблюдения, может кое-что проясниться.

Ник подошел вплотную к Нортону и негромко сказал доверительным тоном:

– Знаешь, кто это, а?

Нортон был поражен.

– Нет, не знаю.

– Какой-нибудь черномазый, – злобно сказал Ник. – Ходят по улицам, будто хозяева, высматривают, какой бы дом ограбить. И если ты окажешься дома, тем хуже для тебя. Знаешь, что я хочу сделать?

– Что?

– Буду наблюдать за тем домом. Просто крутиться поблизости. Я уверен, что этот гад должен вернуться. Они всегда возвращаются. А когда явится, я выколочу из него правду.

Такая горячность насторожила Нортона. Он не думал, что решением проблемы окажется Ник Гальяно, избивающий негров на Вольта-плейс. Но слова Ника не всегда следовало принимать всерьез.

– Бен, мистер Мерфи ждет, – объявила с порога миссис Холл. Ник Гальяно внезапно стиснул руку Нортона.

– Давай держаться вместе, дружище, – сказал он. – Идет?

– Конечно, Ник, – ответил Нортон; он не знал, на что соглашается, но знал, что с Ником лучше соглашаться. Потом пошел за миссис Холл к кабинету Мерфи. «Приближаюсь на один шаг к трону», – подумал он.

Мерфи не улыбнулся навстречу, правда, Нортон за все годы знакомства видел его улыбку лишь раз, когда сенатор – соперник Уитмора сломал на лыжне обе ноги.

– Садись, Бен, – сказал Мерфи, в его устах это было сердечным приветствием. – Все еще работаешь в фирме Стоуна?

– Да, – сказал Нортон.

– Хитрющий он тип.

– Фирма у него хорошая, – неуверенно запротестовал Нортон. – Если все пойдет гладко…

– Переходи к нам, – перебил его Мерфи. – Могу подыскать место.

Предложение застигло Нортона врасплох; сразу же вернулись прежние искушения, соблазн власти, почти неодолимое желание подняться на вершину. Что мог предложить ему Мерфи? Должность помощника министра юстиции? Особого советника президента? Мысли его заметались: потрудись хорошенько при первой администрации, и кто знает, какая награда ждет тебя при второй? Может, даже удастся стать членом кабинета?

Нортон спохватился, вспомнил, зачем он здесь, и отбросил фантазии.

– Мне не нужна работа, Эд. Я хотел поговорить с тобой о Донне. Случай совсем непонятный. Я думал, ты сможешь ответить на несколько вопросов.

Мерфи отхлебнул кофе, не сводя с Нортона глаз.

– Случай ужасный, – сказал он. – Босс рвет и мечет. Да и все мы. Я поручил одному парню следить за ходом расследования. Может, тебе поговорить с ним?

Нортон понял, что близится конец разговора. Если не взяться за дело всерьез, Мерфи выставит его через полминуты.

– Минутку, Эд. Кое-что я хочу спросить у тебя.

– Спрашивай.

– Что делала Донна в Вашингтоне? И почему остановилась в доме Филдса?

– Что делала в Вашингтоне, не знаю. А кто говорит, что этот дом принадлежит Филдсу?

– Я узнал из надежного источника, что Филдс либо купил этот дом, либо снимает.

Мерфи нахмурился в подтверждение.

– Мы тоже слышали это. Но зачем она приезжала, я не знаю. Спроси у Филдса.

– Ты не говорил с ним?

– С какой стати? Смазливый актеришка, крутился здесь во время избирательной кампании. Меня не интересует, кому он сдает свои дома.

– Эд, обращалась к тебе Донна насчет работы? Не ради этого она приехала?

– Нет.

– Давно ты видел ее в последний раз?

Мерфи сделал вид, что задумался.

– Она оставила нас перед самым съездом, так? В начале июля? Мы устроили ей прощальную вечеринку. С тех пор я ее не видел. Нортон был ошеломлен не столько ложью, сколько ее легкостью.

– Эд, один человек сказал мне, что на прошлой неделе видел тебя с Донной в Джорджтауне.

– Кто он?

– Неважно.

– Кто бы он ни был, это ложь.

– Это Фил Росс. Зачем ему лгать?

– Он ошибся. Обознался.

Нортон сомневался в этом. Но ему хотелось задать еще один вопрос, пока была такая возможность.

– Эд, а давно он виделся с ней? – Машинально Нортон указал большим пальцем на соседний кабинет.

– Босс? Как и я, на прощальной вечеринке.

– То есть он порвал с ней отношения, и они больше не виделись, так?

– Какие отношения? О чем ты говоришь?

– Эд, у них была связь примерно с рождества и до конца весны. Я знаю. Не нужно водить меня за нос.

– Ничего ты не знаешь, приятель. У тебя слишком живое воображение.

– Эд, я жил с ней. Она сказала мне.

– Значит, у нее было слишком живое воображение.

Нортон вскочил.

– Слушай, ты, гад…

Мерфи тоже вскочил, они сверкали друг на друга глазами через стол.

– Слушай, ты, приятель. Она дала тебе отставку, так? И, может, ей был нужен предлог, чтобы полегче отделаться от тебя. Может, она влюбилась в него и нафантазировала. Но никакой связи у них не было. Господи, человек пробивается в президенты. Думаешь, тут до любовных интрижек?

– Эд, кое-кому Донна говорила то же, что и мне.

– Кому?

– Неважно.

– Ну что ж, Донна дважды рассказала свою выдумку. От этого она не стала правдивей.

– Не верю, Эд. Фил Росс обознался. Донна все выдумала. Один ты говоришь правду.

Эд Мерфи снова сел в кресло и закурил дешевую сигару.

– Садись, Бен. Успокойся. Никаких проблем у нас нет. Ну ладно, предположим, что Донна одно время путалась с боссом, предположим, на прошлой неделе мы говорили с ней о работе или о чем-то еще. Ну и что из того? Она приезжает сюда, живет в доме Филдса, какой-то гад вламывается и убивает ее. Да, это ужасно, но в Вашингтоне такое случается ежедневно. Полиция занимается этим делом вплотную. Убийцу найдут, и он получит свое. Это я тебе обещаю. Так зачем собирать слухи о том, что было или не было давным-давно? Ты лишь создаешь проблемы, которые никому не нужны.

Нортон вспомнил о сливовице. Донна выходила из дома специально за ней. Гвен сказала, что это любимый напиток Уитмора. Разве нельзя предположить, что Донна ждала его в тот вечер, когда была убита? Или хотя бы надеялась, что он приедет? Нортону захотелось спросить, где был в тот вечер Уитмор, но язык не повиновался ему. Он знал, что Мерфи легко опровергнет его догадку. Мало ли людей пьют сливовицу? Может, Донна собиралась послать бутылку в подарок Уитмору? Или, может, он сам морочит себе голову, выдумывает невесть что? Нортон не знал. Он знал только, что блефовать с Эдом Мерфи нельзя, нужно сперва собрать факты, а потом вести игру на равных.

– В этой истории у нас общие интересы, Бен, – сказал Мерфи. – Мы оба хотим, чтобы убийцу нашли. Я знаю, ты был потрясен. Только не надо метаться сразу во все стороны. Я прав?

– Видимо, да, Эд.

– Молодчина, – сказал Мерфи. – Посиди, я познакомлю тебя с одним человеком.

Он нажал кнопку на столе, дверь почти тут же отворилась, и вошел человек примерно одних лет с Нортоном.

– Клэй Макнейр, Бен Нортон, – представил их Мерфи. – Бен работал у нас. Он был другом Донны Хендрикс. Введи его в курс дела.

– Непременно, Эд, – сказал Макнейр, подошел к Нортону, крепко пожал ему руку и по-мальчишески улыбнулся.

Клэй Макнейр был ростом с Нортона, но более подтянутым, спортивным. На нем были костюм в тонкую полоску, голубая рубашка, яркий галстук, черные, блестящие, как зеркало, туфли и перстень студенческого братства с выгравированной золотом на камне эмблемой. Нортону показалось, что он уже где-то встречался с ним, но не мог припомнить где.

– Эд, нам спуститься ко мне? – спросил Макнейр.

– Нет, оставайтесь тут, – сказал Мерфи. – Я ненадолго выйду. Если хотите, идите на воздух.

Мерфи вышел, и Макнейр открыл дверь на веранду, выходящую на южный газон.

– Играл когда-нибудь на кортах Белого дома? – спросил Макнейр.

– Нет еще.

– Позвони как-нибудь мне. Обычно они свободны. Наверное, после игры можно будет приятно отдохнуть. Садись, Бен. Слушай, у меня такое чувство, будто мы давно знакомы, о тебе очень многие говорят и жалеют, что ты не с нами.

Нортон решил, что Макнейр хитрюга, мошенник.

– А ты сам давно здесь?

– Эд взял меня сразу же после вступления президента в должность. Поручил мне предварительное планирование для средств информации. И наваливает кучу особых поручений. – Молодой человек открыто улыбнулся. – Сам знаешь эти дела.

– А чем ты занимался до этого?

– Корпоративное управление, главным образом в торговле. Наша фирма работала на избирательную кампанию, там я и познакомился с Эдом.

– Нравится тебе работать под его началом? Макнейр снова усмехнулся.

– Иногда он бывает крут. Но как я мог отказаться? Я хочу сказать, что работа в Белом доме может оказаться полезной для моего будущего, так ведь?

– Да, конечно, – ответил Нортон. Ему хотелось презирать этого дружелюбного болвана за то, что он использует Белый дом как ступеньку карьеры, но таковы были правила этой игры. Он сам играл в нее.

– Так вот, Эд поручил мне ввести тебя в курс дела, – оживленно сказал Макнейр. – Начну с того, что я почти ежечасно созваниваюсь с полицией округа Колумбия. Им поручено немедленно сообщить мне все, что удалось выяснить.

– Что же они выяснили?

– Пока что очень мало. Нашли лавку, где Донна что-то покупала в тот вечер. Разыскали уборщицу и дворника, сейчас их допрашивают.

– Узнали, кому принадлежит тот дом?

– Тут у них загвоздка, – сказал, нахмурясь, Макнейр. Нортон в изумлении взглянул на него. Эд Мерфи знал, кто владелец дома – он сам только что сказал об этом, – так почему же у полиции «загвоздка»? И решил, что этот энергичный молодой человек знает гораздо меньше Эда. Стало быть, игра ведется на нескольких уровнях.

– Как отпечатки пальцев?

– При первом осмотре ничего не нашли. Сегодня проведут еще один.

– Навели справки в аэропортах, когда она прилетела и откуда?

Макнейр наморщил лоб.

– Об этом не упоминали.

– Может, есть смысл намекнуть им?

– Отличная мысль, – сказал Макнейр и что-то записал в маленький блокнот. – Это все, что можно сказать о расследовании, можно еще добавить, что они бросят на него все силы. Рассказать о погребальных приготовлениях?

– О них я могу узнать сам, – сказал Нортон. Макнейр, казалось, обиделся.

– Послушай, Бен, – сказал он, подавшись вперед, выражение его лица было серьезным. – Я не был знаком с Донной, но, судя по тому, что о ней говорят, она была прекрасной девочкой.

– Приятель, если бы ты назвал ее так, она бы плюнула тебе в глаза.

– Не обижайся. Я имел в виду – прекрасным человеком. Вот почему я так доволен этим поручением. Эд попросил организовать что-нибудь в память о Донне. И, между нами, кажется, это исходит непосредственно от босса. Я собираюсь учредить в ее честь какую-нибудь внутреннюю программу. Например, ежегодно брать из Капитолия пятерых девочек… молодых женщин для работы здесь.

– Для какой работы?

– Ну, это, так сказать, в воздухе.

– Раз это в память о Донне, то работа должна быть хорошей. Не в обслуге.

– Отличная мысль, – сказал Макнейр. – Прямо в точку. Нортону претила эта бессмыслица. Донна погибла, и какой-то приспособленец по указке Эда Мерфи придумывает, как почтить ее память. Этому болвану наплевать на Донну; если бы Эд Мерфи велел ему, он бы устроил артиллерийский залп по любимой канарейке Уитмора.

Мерфи вышел на веранду.

– Вы уже закончили?

– Да, Эд. Бен подал мне прекрасную мысль.

– Держите друг с другом связь, – сказал Мерфи. – Сообщай Бену все, что ему потребуется.

– Ясно, – четким голосом ответил Макнейр. – Еще поговорим, Бен. Не забывай о партии в теннис.

Он торопливо пожал Нортону руку, дружелюбно помахал и ушел.

– Это твой новый подручный? – спросил Нортон.

– Он не так глуп, как кажется, – ответил Мерфи. – Что ты о нем скажешь?

– Напоминает ребят, с которыми я учился в колледже, – сказал Нортон.

– У него много толковых мыслей, – заметил Мерфи. Зазвонил телефон, и они оба вернулись в кабинет.

– Эд, я пойду.

– Подожди. Может, это тебя. – Он взял трубку, немного послушал, потом передал Нортону. Нортон покорно взял ее, внезапно испугавшись, что это президент собирается его утешать. Погладить, как изысканно выражались при одном из президентов.

– Алло?

– Бен, это Фил Росс.

– Да?

– Бен, слушай, я, кажется, ошибся насчет того лимузина. Было похоже, что там Мерфи и Хендрикс, но я видел их лишь мельком.

– Вчера ты был совершенно уверен.

– Сам знаешь, стоит чуть подпить, и становишься уверен во всем. Но теперь я не уверен, что это были они. Ты меня понял?

– Да, конечно, – сказал Нортон и передал трубку Мерфи. – Ты не теряешь времени, Эд.

– Люди могут ошибаться, – сказал Мерфи, пожав плечами. – Бен, мы с тобой союзники, имей это в виду.

– Ладно, Эд. Я пошел. Спасибо, что принял.

– Никаких проблем, Бен. Приму в любое время. И помни, что я сказал о работе.

– Да, конечно, Эд, – ответил Нортон и, ошеломленный, неуверенно вышел из кабинета. Лишь оказавшись снова на Пенсильвания-авеню, снова в реальном мире, он подумал, что Мерфи хитрил с ним.