Наземные вездеходы и летающие платформы подвозили группы рабов-пожарников к пламени, бушующему на холмах. Флаеры курсировали над зоной огня, распыляя из огнетушителей химикаты и воду в попытке остановить пламя.
Горячий воздух полнился дымом. Поднялся сильный ветер; он свистел над каменными грядами, подхватывал острые осколки слюды и сланца – они впивались в лицо, как тонкие пчелиные жала. Нира укуталась до самых глаз, но дым затмевал взор и выжигал слезы. Она была зеленой жрицей, и сам дым вызывал у нее ужас. Тем не менее, Нира покорно шла на передний край битвы с безжалостной стихией.
Языки огня прыгали по сухой траве и пожирали колючие деревья. Нира с болью думала о вселенском лесе, сочувствуя молчаливой агонии, охватившей захудалые и чужие ей по сути растения. Огонь – самый худший кошмар, хуже, чем изнасилование…
Один из илдиранских охранников вручил Нире что-то вроде лопаты, и она отправилась вместе с другими рабочими преграждать путь большому пожару. По крайней мере, она могла принести пользу этой планете, защитив несколько живых деревьев – даже если это были всего лишь отдаленные родственники Вселенского Леса.
Эта задача Нире была по душе.
Рекруты копали траншеи, палили и выкапывали сухую траву, чтобы уничтожить все топливо на пути пожара. Нира наблюдала, как пламя стекает вниз, в долины, полные черных невысоких деревьев. Хотя ее связь со Вселенским Лесом была оборвана, она почти слышала трепет ужаса и отчаяния, когда пламя поглощало этот маленький уголок леса.
В пожарных командах были и молодые рабочие, и маленькие дети, многие из них – явные полукровки, со странным телосложением и необычной мускулатурой. Без страха они стремглав неслись к самому краю пламени и лили противопожарный раствор прямо в огонь.
Нира смотрела на детей-полукровок, пытаясь угадать их возраст. Слезы вперемешку с сажей струились из глаз, и не только от едкого дыма. Наместник Добро был жесток и бросал в дело всех, кого находил для этого пригодным. Некоторые из этих детей могли быть ее детьми, но этого Нира никогда не узнает. И, наместнику на это наплевать.
Нира жалела детей и хотела им помочь. Но она не могла воевать сразу на всех фронтах. Нужно было вкладываться только в один мощный удар за один раз.
Огни пылали на холмах Добро, и Нира утратила чувство времени в нескончаемой борьбе.
93. ЭСТАРРА
Личный класс будущей королевы располагался на открытом воздухе на одной из плоских крыш Дворца Шепота. Под невидимым, встроенным в потолок экраном свободно порхала стайка разноцветных бабочек, периодически присаживаясь на что попало и распахивая цветистые крылья. По словам ОКСа, это было одно из самых любимых мест Петера, и для занятий король предпочитал именно его… но бабочки мешали Эстарре, облюбовав ее руки и щекоча их лапками, и она никак не могла сосредоточиться.
ОКС обучал ее манерам, правилам этикета и дипломатии на общественных выступлениях, а также умению правильно титуловать официальных представителей. Дома, на Тероке она изучала историю своего мира, но теперь компи-учитель настаивал на знакомстве с кратким курсом истории Земной Ганзейской Лиги. Невзирая на то, что продолжалась Оскувельская операция и вся Ганза ожидала новостей, Эстарра все равно должна была посещать занятия.
Пока президент Венсеслас был в отъезде, король Петер присоединился к уроку, видимо, найдя предлог, чтобы провести побольше времени в компании невесты. Он улыбался, наблюдая ее попытки сосредоточиться в мелькании цветных крылышек. Эстарру душил смех, но она честно пыталась все внимание отдавать уроку. Петер старался не выдавать своего восхищения, но оно было написано на его лице.
Компи-учитель вынужден был повторить вопрос, и Эстарра вздрогнула от неожиданности, заглядевшись на большую, сверкающую лазурью крыльев бабочку.
– ОКС не верит в то, что необходимо заниматься в скучных классных комнатах, – успокоил ее король. – Он также совершенно не понимает, как может ученик отвлекаться. Когда я был моложе, он думал, что я могу сосредоточиться на постижении знаний, пока плаваю в бассейне с дельфинами.
– Я люблю плавать, – обрадовалась Эстарра. – А что такое дельфины?
– Я как-нибудь покажу вам, обещаю! – шутливо поклялся Петер.
– В другой раз, – сказал ОКС. – Нам нужно многое закончить здесь, и это требует концентрации.
Но прежде чем ОКС завершил урок, в аудиторию быстрым шагом вошел президент Венсеслас, только что вернувшийся с Марса. Его трясло от волнения.
– Чертовски хорошо, что охрана хотя бы приблизительно знает, где тебя искать, Петер, – с сарказмом произнес он. – У меня нет времени охотиться за тобой по всему Дворцу.
Эстарра подняла глаза и с удивлением заметила, что лицо президента приобрело какое-то похоронное выражение.
Король нахмурился, возмущенный незаслуженным выговором.
– Я помогаю Эстарре в ее обучении, Бэзил. Нечего рычать на меня! Если бы ты соизволил сообщить хоть одним словом о своем прибытии, я был бы счастлив встретить тебя в более подходящем месте. – И вдруг король переменился в лице. – Подожди минуту – разве ты не должен быть на Марсе? Что случилось? Оскувель? Почему мне ничего не доложили?
– Потому что я издал немедленный приказ по Ганзе прикрыть вопросы по поводу кризиса в средствах массовой информации. Пока я не узнаю, что делать… Но с проклятыми зелеными священниками вести разнеслись мгновенно. Нет таких вещей, как тайна связи, даже в столь чрезвычайной ситуации, как эта, – Бэзил, негодуя, расхаживал взад и вперед. – Полный разгром. Мы потеряли как минимум один «джаггернаут», свыше трех сотен реморов и не один десяток «мант» и «тандерхедов». Количество потерь возрастает. Я не могу даже примерно сказать, сколько мы потеряли. Генералу Ланьяну пришлось скомандовать общее отступление, пока гидроги не истребили весь наш флот.
Огорченная Эстарра быстро поднялась со своего места. Король был потрясен случившимся. Бабочки, как ни в чем не бывало, все так же порхали в воздухе.
– Ганза еще не сделала официального заявления, но мы не можем долго скрывать это, – продолжил президент. – Мы должны представить наше собственное изложение событий, – он тяжело перевел дыхание. – Успокойся сам и надень траур по такому случаю. Примерно через час ты должен информировать общественность. Речь уже составляется, но я хочу, чтобы ты попрактиковался перед зеркалом, отрепетировал скорбь, приличествующую обстановке.
Светлые глаза Петера метали молнии.
– Если наш флот уничтожен и тысячи – может быть, десятки тысяч – наших солдат убиты врагом, я не нуждаюсь в притворстве! – презрительно бросил он.
Уходя вслед за президентом из класса, король обернулся и подарил Эстарре теплую улыбку.
– Не беспокойтесь – все будет хорошо, – обнадежил ее Петер.
И поспешил за Венсесласом в Тронный Зал.
94. КОТТО ОКИАХ
На Исперосе ад обернулся против Скитальцев. Одно несчастье следовало за другим, и проблемы возникали быстрее, чем Котто Окиах мог найти решение. Первый раз в жизни он практически сдался.
Порядка шести месяцев понадобится на ремонт или перестройку разрушенной пушки, а за это время машины открытых карьеров соберут штабеля блоков и отключатся. Вся работа выйдет из колеи, расписание полетит к черту, и даже самые оптимистичные инженеры в команде видели, что это начало конца. Котто представил себе все это в цифрах.
Перед выходом на кипящую поверхность Котто надел тонкий отражающий комбинезон, в котором смотрелся как ходячее зеркало. Большая часть спектра лучей ревущего солнца отражалась от пленки.
Напряженный и собранный, Котто шел по открытой местности. Валуны были неприятно мягкие, столь близкие к точке плавления, что приобрели консистенцию густой глины. Раздувшаяся звезда над головой бурлила, будто котел с плазмой, закручивая вихрями и петлями протуберанцы, словно языки огненного дыхания дракона. Солнечная корона мерцала на черном бархате открытого космоса. Солнечная активность за последний месяц возросла, охлаждающее оборудование Скитальцев уже износилось и еле-еле справлялось там, где справиться было невозможно. Все, казалось, шло к неизбежному краху.
Несколько лет назад бабушка Котто, Юхай Окиах, выступила в его защиту, убеждая другие кланы делать вложения в производство на Исперосе, ибо это гарантированный доход, и ради добычи металлов и изотопов стоит рискнуть.
Котто сделал что мог, он балансировал на грани.
Но теперь земля под его ногами становилась слишком скользкой.
Из затвердевшей лавы торчали тонкие трехгранные конструкции, раскаленные до вишнево-красного цвета. Они напоминали плавники вымерших динозавров, радиаторы, созданные, чтобы рассеивать лишний жар. Две установки упали во время недавнего сейсмического инцидента, что уничтожил пушку, и поддерживать пригодную для жизни людей температуру стало очень трудно. Котто в первую очередь должен был снарядить команду ремонтников на этот участок, а то, не дай бог, еще что-нибудь случится.
И, как правило, случается.
Как когда-то в юности, Котто на скорую руку починил машины и электрические системы. Своим интуитивным пониманием физики и инженерного дела он был обязан не традиционному обучению. Его ум был открыт для новых возможностей, изобретений, идей, на которые прагматики обычно не обращают должного внимания. В молодости Котто ухватился за эту рискованную идею с производством на Исперосе, и за ним последовали некоторые Скитальцы. Он был ответственен за их выживание.
Но иногда и самые лучшие идеи неосуществимы на практике.
Затренькала рация. Хотя из-за помех, что создавало излучение, связь была нестойкой, Котто расслышал в голосе собеседника сильнейшее беспокойство:
– Котто, ты нам нужен срочно! В Третьем складе образовалась брешь. Один ящик с оборудованием уже упал в лаву, трескаются стены в генераторном отсеке.
– Генераторный отсек! – ахнул Котто. – Как это могло произойти? Если лава пробьется здесь, мы потеряем двадцать процентов возможностей жизнеобеспечения.
– Я не знаю, Котто. Здесь термальная струя под землей. Ее нет на карте, но она быстро движется. Температура достаточно высока, чтобы расплавить каменно-пластиковое покрытие и керамические плиты стен.
Котто уже влетал в заблокированные двери подземного комплекса. Три инженера встретили его – у них были серые, вспотевшие лица, и не только от чрезмерной жары в тоннелях.
– Это настоящая беда, Котто.
Он сдернул перчатки и отбросил в сторону шлем и, обжигая пальцы на раскалившихся застежках костюма, стянул с себя зеркальную униформу. Обсосал пальцы и перестал обращать внимание на жгучую боль. На ходу избавляясь от защитного костюма, Котто последовал за инженерами.
На третьем нижнем уровне инженеры теснились перед заблокированной дверью, ведущей в разрушенный склад. Из рубки управления Котто изучал изображения с камер внутри Третьего склада. Он увидел оплавляющиеся металлические стены, тлеющие контейнеры и оборудование. Поток ярко-алой магмы медленно сочился сквозь брешь, как кровь из раны, сжигая дотла все, к чему прикасался.
– Может быть, это лишь транзитная термальная струя, – предположил один из инженеров.
– Я допускаю, что оптимизм полезен для здоровья, – сказал Котто. – Но даже я не верю в такую удачу. Дайте генераторный отсек!
Один из техников переключил изображение на мониторе. Некоторые камеры уже расплавились в неистовом жаре, и картинки застыли. В генераторном отсеке, где находились единственная установка для преобразования лишней энергии и системы жизнеобеспечения, он увидел тлеющую изоляцию, размягченный и прогнувшийся толстый металл настенных плит, уже вишнево-красного цвета.
Это был конец Испероса.
В коридорах ревели толстые вентиляционные трубы, прокачивая охлаждающую смазку, как насыщенную кислородом кровь, тщетно пытаясь унести прочь смертельный жар быстрее, чем позволяли возможности. Котто знал, что система не сможет выдержать большей нагрузки. Он смирился с мыслью, что его безумная идея провалилась.
– Выносите все продовольствие, сколько сможете! Перекройте нижние уровни и блокируйте стены! Надеюсь, мы сможем на некоторое время остановить лаву.
Он считал в уме, пытаясь определить, сколько потребуется времени и дают ли законы небесной механики шанс на спасение в такой ситуации.
– Снарядите самый быстрый корабль! Мы отправим гонца на Рандеву и попросим помощи кланов, – он сделал паузу, силясь произнести ненавистные слова. – Нам придется эвакуировать Исперос.
95. ЗЕТТ КЕЛЛУМ
После кровавой, стычки у Оскувеля обгорелые обломки кораблей тлели несколько дней. Гидроги нырнули в облака газового гиганта, остатки Земных Оборонительных Сил удирали со всех ног в полном беспорядке.
Шестью часами позже напуганные Скитальцы отважились покинуть свое убежище.
– Время возвращаться к живым, будь я проклят! – сказал Дел Келлум по внутренней связи. – Уверяю, я скорблю о погибших, но давайте посмотрим, не найдется ли среди обломков что-нибудь, пригодное для нас. Они ведь больше никому не понадобятся.
Зетт завязала темные волосы узлом на затылке, надела теплый жакет. Потом прихватила из шкафчика скафандр и влезла в кабину одного из погрузчиков. Они с отцом возглавили вылазку мародеров на оставленное поле боя. Из глубоких потайных мест начали появляться дюжины маленьких катеров – Скитальцам не терпелось заняться делом, пусть и таким сомнительным, как это.
Зетт удобно устроилась в погрузчике, манипулируя подвижными конечностями кораблика, словно собственными руками. Пилотирование маленького суденышка удивительно удавалось ей. Они с отцом работали параллельно, охотясь за сокровищами среди мусора с одинаковым азартом.
Разбитые боевые корабли EDF болтались чуть ли не по всему космосу – богатый урожай для жадных до сырья кочевников. Замерзший воздух полнился искристым туманом, неуловимым, как дыхание в морозный влажный день. Единственный оплавившийся «Джаггернаут» висел в пространстве, не подавая признаков жизни. В таком большом корабле перемычки должны были блокировать несколько секций, защищая малую толику экипажа, но выстрелы гидрогов, скорее всего, полностью уничтожили системы жизнеобеспечения. Несколько аварийных капсул катапультировалось в надежде, что их подберут отступающие корабли EDF, но в паническом бегстве многих оставили позади.
Зетт прикусила губу, досадуя на традиционную осторожность и скрытность Скитальцев. Что это им дало здесь? Если бы Скитальцы, что прятались в кольцах Оскувеля, вылетели достаточно быстро, они могли бы спасти кого-нибудь. Теперь уже, видимо, слишком поздно.
– Как ты думаешь, эдди вернутся и восстановят эти поврежденные корабли, пап? – решила Зетт посоветоваться с отцом. – Или, по крайней мере, заберут своих мертвых?
– Не думаю – они слишком напуганы, – ответил Келлум. – В скором времени мы их навряд ли увидим. Раз такое дело, земляне скорее притворятся, что гидроги утащили поврежденные корабли в облака или разбили вдребезги.
Зетт удивило, что военные Земли вот так просто бросили павших товарищей. Но эта битва ничем не напоминала обычные стычки с гидрогами. Наголову разбитые войска EDF едва ноги унесли, и с большими потерями. Если бы они вернулись, чтобы подобрать павших, никто из эдди не увидел бы родного дома.
Зетт задумалась о том, сколько погибло Скитальцев, когда их небесные шахты атаковали и уничтожили гидроги. Ее мать и маленький брат погибли много лет назад, когда пробило купол. Ей было сего восемь лет, но Зетт отлично помнила день похорон: как заворачивали каждую из тридцати жертв в нарядную одежду, как потом забросили тела по длинной траектории за эклиптику, где они будут пребывать вечно, как истинные Скитальцы, в одиночестве, повинуясь капризам сил тяготения и своих Путеводных Звезд.
Погрузчики разбрелись среди мертвых кораблей, оценивая ситуацию – нет ли где призывов на помощь или активности аварийных капсул. Скитальцы могли забирать обломки, чтобы после – разобрать их или перестроить, в зависимости от степени повреждения. Инженеры из гаваней Келлума всегда были готовы воспринять новые технологии от прогрессивных военных систем EDF. Даже развалины корпусов сами по себе являлись кладезем необработанного металла и составных частей электроники, одни из которых можно было отремонтировать за счет других.
Зетт уже обсудила с отцом, как скоро они смогут восстановить Оскувельские гавани. Клан Келлума не может скрываться вечно.
В этот раз Скитальцы спаслись, их не обнаружили, но если эдди вернутся, чтобы закончить начатое, наличие здесь гаваней неприятно удивит Большого Гусака. И после столь ошеломляющего поражения военные Земли, конечно, не захотят пропустить такой шанс отыграться за все обиды на давних соперниках – особенно если увидят, что космические цыгане порылись в разрушенных кораблях.
И все равно ни один Скиталец не мог позволить пропасть зазря такому количеству материала.
Несколько боевых кораблей чужаков тоже было повреждено или разрушено, но большая часть обломков провалилась в облачные глубины, и Зетт не собиралась нырять в небеса Оскувеля – вряд ли ее ожидало там что-то новенькое. Но что могли сотворить Скитальцы, заполучив гидрогский корабль…
Кружа на своем погрузчике, Зетт составляла опись бесхозных останков кораблей, помечая, какой экземпляр будет самым легким трофеем. Она пролетала мимо замерзших трупов; внутренности вывернуло наружу взрывной декомпрессией. Некоторые из них, обгорелые и искалеченные, скорее всего, погибли до того, как их выбросило в пространство; другие умирали в ледяном вакууме.
Ее затошнило, когда девушка столкнулась с первыми трупами, но Зетт справилась с собой и сосредоточилась на работе. Она ничем не могла помочь этим людям, для которых выбор именно Оскувеля оказался роковым. Скитальцы только хотели, чтобы их оставили в покое. Разве это много?
Зетт осмотрела «манту», тщательно учитывая пригодные для использования материалы. Команды сборщиков трофеев уже возились с оплывшим корпусом огромного «Джаггернаута». Танкеры экти забрались внутрь, соединились с резервуарами звездолетного топлива и откачивали все до последней капли для собственных складов.
– Если эдди и впрямь нападали на наши грузовики и воровали горючее, тогда нам незачем винить себя за то, что дело приняло такой оборот, – сказал один из инженеров.
– Эти люди не заслужили такой участи, даже если и пиратствовали. – Зетт была подавлена. – Поверь, я понимаю, что мы не можем позволить имуществу пропасть зря, но это не повод ликовать. Подумай о том, какой ценой нам это досталось.
Обычный треп по связи прервался неловким молчанием.
– Моя дочь ткнула нас носом в собственную грязь, – согласился с ней Дел Келлум. – Не время для бахвальства, черт возьми! Гидроги также и наши враги.
Пока тяжеловооруженная команда трофейщиков цеплялась к самым большим кораблям, Зетт увела свой погрузчик подальше от основной свалки. Взрывы и маневры с целью спастись придавали обломкам прихотливые векторы падения, и она не хотела пропустить ценности, выброшенные в пустоту.
Внезапно девушка поймала слабый сигнал бедствия, пульсацию автоматического маяка – настолько тихого, что его можно было обнаружить, лишь оказавшись совсем рядом. Зетт вытянула манипуляторы погрузчика и отрегулировала свет прожекторов.
Ее глазам предстала помятая аварийная капсула, выброшенная с крейсера EDF, куда мог поместиться только один человек. Хотя все системы корабля были значительно повреждены, Зетт заметила на борту некие признаки жизни. Обгоревший и покрытый вмятинами отражающий корпус уже начал пропускать воздух. Ему осталось недолго.
Она послала запрос на стандартной частоте EDF, неуверенная, что пассажир ее слышит:
– Эй, я заберу тебя отсюда. Просто расслабься.
Ответа не последовало, и Зетт удивилась. Неужели в аварийной капсуле так мало энергии, что нет возможности даже ответить на запрос? Или пассажир без сознания, а может, серьезно ранен?
Осторожно маневрируя, Зетт подвела свой корабль к капсуле, изменяя траекторию так, что два корабля стали неподвижны друг относительно друга. Захватила корабль механическими руками погрузчика. Ее кораблик не был приспособлен для пассажиров, но системы жизнеобеспечения в аварийной капсуле дышали на ладан, и человек в ней мог не пережить транспортировки до ближайшего населенного пункта.
– Все в порядке, дружок, если ты не можешь помочь мне, тогда я сделаю все сама, – передала потерпевшему Зетт, надеясь, что он все еще жив и слышит ее.
Она подтянула аварийную капсулу в нужное положение, осторожно совмещая стыковочные люки шлюзовых камер. Это была трудная работа, требующая абсолютной точности. Зетт провела ладонью по лбу, смахивая пот, и попыталась еще раз; наконец ей удалось совместить шлюзовые камеры.
Когда девушка выровняла давление и открыла люк, на нее хлынул поток спертого, протухшего воздуха. За столько часов воздух внутри капсулы изрядно испортился, но человек внутри все еще дышал. Она заметила пятно крови на внутренней стенке душного отсека, похожее на ржавчину. Послышался слабый стон – вздох облегчения или, скорее, просто изнеможения от безысходности ситуации.
Зетт зашла внутрь и увидела пострадавшего – молодого парня с красивым и умным лицом. Она освободила ворот его формы, на которой заметила знаки различия – этот человек был офицером. На идентификационной табличке, прикрепленной к его груди, значилось имя – Фицпатрик.
Парень открыл мутные глаза. Его левый бок и рука были сильно покалечены, и кровь сочилась из многочисленных ран. Фицпатрик попытался сфокусировать взгляд на лице своей спасительницы.
– После всех этих дьявольских рож так приятно увидеть ангела… – слабо усмехнулся он.
И потерял сознание. Во всяком случае, перестал шевелиться.
Зетт смочила Фицпатрику губы. Втащив его внутрь погрузчика и забравшись обратно на свое место, она обратилась по основному каналу к Скитальцам:
– Возвращаюсь к главному комплексу. Натолкнулась на нечто ценное, что необходимо срочно туда отвезти.
Скитальцы-мусорщики спасли только тридцать человек, выживших в страшной резне над Оскувелем, примерно каждого второго – из аварийных капсул. Оскувельские команды собрали несколько десятков действующих компи – их можно было восстановить и перепрограммировать, включая несколько новых моделей компи-солдат. В общем, это был славный улов.
Зетт взялась за Фицпатрика: пыталась справиться с его ранениями при помощи не слишком разнообразной аптечки, которой располагала каждая станция гавани.
– Думаю, что это вполне может стать проблемой для нас, – насупившись, говорил Келлум, стоявший рядом с дочерью. – Мне не нравится присутствие эдди на нашей станции, но у нас нет другого выбора, кроме как заботиться о них.
– Тебе больше понравилось бы, что я оставила живого человека, беспомощного, наедине со смертью – только потому, что он может создать нам неудобства?
– Ему и так недолго осталось, – проворчал Келлум. Зетт грозно нахмурила брови, но он шутливо поднял руки вверх. – Я только дразню тебя, девочка. Но ты представляешь себе, с чем мы столкнемся, как только земляне поправятся?
– Большинство из спасенных эдди вполне здоровы, – как ни в чем не бывало, промолвила Зетт. – Они не требуют специального ухода и медикаментов сверх того, что мы можем им дать.
– Конечно, но проблема не в этом, – многозначительно посмотрел на дочь Келлум. – Если мы хотим сохранить тайны Скитальцев, мы не можем позволить этим землянам вернуться домой.
96. КОРОЛЬ ПЕТЕР
За шесть лет своего правления Петер никогда не был на мостике боевого «Джаггернаута», но после того, как стало известно о разгроме войск EDF над Оскувелем, он, любимец простого народа, будто клоун на арене, должен был дать новое представление. Даже подготовленные под чутким руководством Ганзы доклады не могли скрыть ужасающего размаха катастрофы. В народе начался ропот.
Новый боевой корабль присоединился к пяти крейсерам на орбите Земли, чтобы отправиться на еще одно бессмысленное задание – добывать информацию о гидрогах.
Петера нисколько не удивит, если неприятель уничтожит их без предупреждения.
В разведку полетят и новые модели компи-солдат, в качестве завершающей проверки профпригодности после того, как военные роботы так хорошо показали себя у Оскувеля. Бэзил решил, что задачи для новой разведывательной группы ясны и определенны, они не оставляют места для свободы действий, а модифицированные кликисские программы способны справиться со стандартными операциями. Люди-командиры останутся только номинальными командирами на случай принятия нестандартных решений в чрезвычайных ситуациях; компи-солдаты были практически свободны в своих действиях.
И все же дурное предчувствие относительно новой модели компи никак не оставляло Петера.
Бэзил, стоявший за спиной короля, был безмятежен и туго упакован в деловой костюм как в узкую шелковую перчатку.
– Просто улыбайся и одобрительно кивай, Петер, – шепнул он. – Дай свое благословение разведывательному походу поскорее, и кончим на этом.
– Да, король Фредерик, помнится, так же благословлял на боевую операцию «Голиафа», – мрачно протянул Петер. – И много хорошего это принесло?
Подгоняемый нетерпеливыми взглядами президента, король Петер произнес дежурное напутствие, написанное составителями речей Ганзы. Шесть офицеров – майор, командующий «Джаггернаутом», и пять капитанов «мант» сияли от гордости, как начищенные медяки.
Их целью было достигнуть Голгена, места первой зафиксированной атаки гидрогов на небесную шахту Скитальцев, затем атакованной мстительными космическими цыганами с помощью кометных ядер. Команда исследователей должна была оценить, какие повреждения нанесла кометная бомбардировка, а затем проверить дополнительные способности новых компи-солдат. Эта акция должна была вселить оптимизм в народ после Оскувеля.
Наряду со скорой женитьбой короля.
Офицеры с поклоном поблагодарили Петера, представители средств массовой информации удалились в соответствии с расписанием, и Бэзил торопливо отправил короля на транспортный челнок. С тяжелым сердцем Петер думал о том, что этот разведывательный отряд может быть так же быстро уничтожен. Многие потерпели поражение до этой вылазки – могут ли солдаты-компи переиначить ситуацию? Королю вовсе не хотелось еще раз фальшиво хвалиться успехами EDF, которые в сравнении с неудачами выглядели ничтожно, или одевать страну траурными стягами, как уже неоднократно приходилось делать.
– Скажи, Бэзил, зачем мы посылаем на заклание все больше и больше людей? Ведь это люди, не жертвенные быки! – спросил Петер, когда маленькое суденышко отошло от горделивого «джаггернаута». – Мы слишком хорошо знаем, каким будет ответ гидрогов.
– Не выйдет – попытаемся снова, – жестко сказал Бэзил. – А нет – так еще и еще.
– Не напрасна ли эта жертва?
– Этих компи-солдат разработали, чтобы утилизировать, – пожал плечами Бэзил. – Меня больше огорчает возможность потерять корабли.
– А люди на борту? Ладно компи, но еще остается шесть офицеров-людей.
– Но только шесть, и это вполне терпимо, – нахмурился Бэзил. – Ганза не может позволить себе сидеть сложа руки. Мы должны подтвердить, что являемся грозными противниками и не дадим пощады врагу. Уступки гидрогам крайне плохо скажутся на общественных отношениях. Поверь мне, игра стоит свеч!
Петеру стало дурно.
– Речь, что ты должен произнести после обеда, – Бэзил указал на экран. – После Оскувеля кризис усугубился. Нам нужно вводить более жесткие общественные и экономические санкции. – Президент взглянул на короля и взгляд его был жестоким, ледяным. – Ты возненавидишь свою роль, Петер, но выполнишь все любой ценой. У нас нет выбора!
Когда Петер предстал перед обеспокоенным народом, слова никак не шли с языка. Он заставлял себя выплюнуть их наружу, ругая свою покорность и в то же время проклиная Бэзила. Его речь передавали во все уголки Ганзейской Лиги. Знал ли его народ, что король всего лишь кукла, открывающая рот, а говорили за него другие.
– На последующие два года, – произнес Петер нетвердым голосом. – У меня нет выбора, кроме как принять такое решение, каким бы неприятным оно мне ни казалось: сим приказом я налагаю полный запрет на рождаемость в любых колониях Ганзы, которые не проявили себя как способные на самообеспечение.
Он подождал, пока стихнет недоверчивый ропот. Вскоре такое волнение может вырасти в негодование, направленное против него. Король станет козлом отпущения за чужие ужасные слова. Будь ты проклят, Бэзил!
– Из-за крайнего дефицита экти наши миры не могут рассчитывать на внешние источники торговли, и если мы допустим неконтролируемый рост населения, наступит голод и нищета, – безжизненным, механическим голосом зачитывал слова Петер.
Король тяжело вздохнул, надеясь, что люди разглядят его нежелание, его скованность. Ропот стал громче. Петер почувствовал, как злоба поднимается вокруг него подобно приливной волне. Его народ не понимал, что их возлюбленный король – лишь только актер на службе у Ганзы. Люди верили, что он отвечает за все.
Охрипшим голосом он продолжал зачитывать эдикт:
– Список колоний Ганзы, которые подпадают под эти положения, будет напечатан в прессе. В случае необходимости во все миры будут отправлены специалисты по прерыванию беременности. Каждый случай зачатия будет рассматриваться отдельно.
Еще когда челнок шел на посадку, Петер спросил, почему Ганза не может послать пищу в колонии вместо врачей-гинекологов, на что Бэзил заявил оскорбительным тоном:
– Пища съедается за один день, и люди голодны на следующий. Ограничение роста населения обеспечивает более долговременный результат. Когда кончится война, колонисты смогут свободно рожать детей, и население быстро увеличится. Попытайся посмотреть на ситуацию в целом!
Ознакомившись с текстом речи, Петер пришел в бешенство.
– Я не скажу этих слов, Бэзил! – воспротивился он. – Ты принудил меня подсластить множество подозрительных дел, но еще не было ничего столь омерзительного, как это. Отвратительно!