53. АНТОН КОЛИКОС

Антон мог бы провести в Миджистре годы, обмениваясь историями с Хранителем памяти Вао’шем. Яснее, чем раньше, он увидел, почему его родители были так очарованы тайнами погибших цивилизаций. Маргарет и Луис Коликосы изучали реликвии прошлого, и они не были для археологов ничего не говорящими, тогда как Антон жил историей, записанной на бумаге. Каждый прочитанный фрагмент «Саги Семи Солнц» приносил ему величайшее наслаждение и новые открытия.

Затем Вао’ш предоставил ему еще более уникальную возможность.

– Мудрец-Император избрал меня для поездки в Маратху на целый сезон света и темноты, – Хранитель памяти произнес это с благоговейным трепетом. – Ваше сердце не взволновалось? Это одна из наших чудеснейших колоний!

Теперь Антон умел интерпретировать смену оттенков на лице чужеземного историка, читая в нем радость и гордость одновременно.

– Я хочу, чтобы вы отправились со мной, Хранитель Антон. Вместе мы получим уникальный опыт. Быть избранным для этого – великая честь.

Антон, смутившись, сказал:

– Но… я приехал на Илдиру затем, чтобы изучать вашу «Сагу». Это моя основная цель, не так ли? Я хочу сказать, что ваша колония прелестна, но…

Но Вао’ша не так просто было сбить с толку.

– Наша главная цель – рассказывать истории, не так ли? Хранитель памяти не может позволить себе стать таким же мертвым и сухим, как истории, которые он хранит, – он взял за руку своего человеческого коллегу. – Мы приглашены остаться на этот сезон и на всю, от начала до конца, тихую ночь, когда будем нужнее всего. У нас будет достаточно времени для изучения «Саги», и лучше всего увидеть ее непосредственное воздействие на илдиран. Мой народ также будет иметь счастливую возможность услышать некоторые легенды земной цивилизации.

Антон подумал. Это был удобный случай посетить новую планету и ознакомиться с феноменом внешней колонии, продолжая при этом изучать великую сагу илдиран. Как он мог пренебречь такой возможностью?

– Тогда все великолепно, Вао’ш! – согласился он. – Эти слова звучат одинаково замечательно на обоих языках.

Маратха была жаркой планетой, где единственный сияющий день продолжался одиннадцать стандартных месяцев, на небе – ни облачка. Антону это место показалось унылым и негостеприимным, но Вао’ш уверил его, что илдиране считают это изумительным курортом.

Поскольку планета медленно проходила по орбите, год на Маратхе был почти такой же длины, как день. Планета располагалась близко к желтому солнцу, но не настолько, чтобы воды на ней не было совсем.

– Температура воздуха примерно около ста пятидесяти градусов по Фаренгейту, как вы привыкли считать, – сказал Вао’ш. – Пока не настанут долгие, в несколько недель, сумерки перед заходом солнца, и планета не начнет остывать, погруженная в темноту.

Антон с сомнением посмотрел в окно челнока на застывший, сверкающий на солнце пейзаж.

– Что-то, м-мм, зелени маловато…

– Наберись терпения, Хранитель Антон. В главном городе Маратхи – Приме – есть все, что ты только сможешь себе представить.

С началом длинного дневного сезона придворные, министры, важные офицеры Солнечного Флота, священники и другие высокопоставленные туристы отправлялись на пассажирском лайнере с Илдиры. Полет ускорился благодаря экти-двигателям. Один большой корабль мог окупить весь сезон за счет стоимости билетов и сервиса. Эти привилегированные отдыхающие оставались на Маратхе все одиннадцать месяцев ослепительного света, потому что до конца сезона кораблей больше не было.

– На ночной сезон в главном городе остается только основной персонал. Мы будем общаться с ними. Они поддерживают порядок на Маратхе, пока опять не наступит дневной сезон и снова не приедут такие, как мы, – Вао’ш простер руки вперед, что у илдиран означало радостное нетерпение.

– Если у них найдется хоть немного топлива на заправку еще одного корабля, – Антон показал наружу.

Собственно, когда илдиране поняли, что годичный дневной свет Маратхи стал бы благодатью для их боящейся темноты расы, они отправили группу конструкторов, которые разведали район и заложили основание для гигантского города посреди освещенного дневного континента. Постройка великолепного курорта заняла более десяти лет. Рабочие бригады улетали на ближайшую внешнюю колонию, лесистый Комптор, каждый раз, когда наступала темнота. С тех пор как три века назад обнаружили эту жемчужину, в городе Приме появилось необычное население из высокородных илдиран.

– Скоро на Маратхе можно будет жить круглый год, – продолжал Вао’ш. – В данное время группа кликисских роботов строит новый главный город на ночной стороне, в противовес Приме. Когда они закончат, Маратха-Секонда будет приветствовать зарю точно с заходом солнца в Приме. Отдыхающие смогут переселиться в другой город в течение периода сумерек, еще на полгода к немеркнущему свету дня. Так будет значительно лучше.

– Хорошо, что я взял с собой спальную маску, – пробурчал Антон.

Когда челнок достиг больших зданий, он увидел перед собой блистающий город Приму, похожий на сказочный лабиринт в полупрозрачном террариуме. Ослепляющий солнечный свет лился сквозь защитный купол.

Вао’ш положил изящную руку ему на рукав.

– Мы с вами будем развлекать здешних кутил. Это самая суть того, что должны делать илдиранские Хранители памяти. Мы храним истории, да, но ценнее всего – рассказывать их. Доносим живой эпос до всех, кто может его услышать. На Маратхе у нас будет самая благодарная аудитория.

Антон кивнул, когда челнок сел напротив необъятного купола.

– Мои университетские коллеги в изучении эпоса посвящают много времени непонятным справкам, журнальным статьям, литературным притязаниям и самовосхвалению, они забыли, что, по сути дела, изучают развлекательные истории. И если они не могут найти своего слушателя, значит, не справились со своей работой.

– Я чувствую, вам приходилось спорить об этом раньше, мой друг, – сказал Вао’ш. – Вас это задело за живое.

– Мои приятели-ученые обижаются на любого, кто умеет привлечь к себе внимание аудитории, – Антон смотрел на разноцветные одежды попутчиков-илдиран. Снаружи люди в серебряных костюмах и огромных защитных очках прогуливались в нестерпимом дневном свете, другие направлялись по полупрозрачным трубам куда-то под купол Маратха-Примы. – Я чувствую себя средневековым трубадуром, несущим свои песни равно королям и крестьянам.

Когда двери их челнока раскрылись, волна печного жара заставила Антона зажмуриться. Свет ослепил его и пришлось срочно надевать светофильтры.

– Здесь даже ярче, чем на Илдире.

– Вы научитесь этим пользоваться. И даже получите наслаждение.

– Я получу солнечный удар! – Антон прошел за Хранителем памяти под городской купол, готовясь произвести такое же впечатление на илдиран, как и Вао’ш. – Но не беспокойтесь. Я готов ко всякого рода наслаждению.

54. АДАР КОРИ’НХ

– Наша Империя висит на волоске, – сказал Мудрец-Император. – Я провел много времени в усыпальнице, беседуя с черепами предков, изучая все узоры тизма. Совершенно ясно, что у нас слишком много уязвимых мест, колонии плохо защищены. Даже Солнечный Флот не может противостоять врагу. Любая наша планета – готовая мишень для гидрогов.

Кори’нх поклонился, словно тяжелый груз пал на его плечи.

– Повелитель, я могу понять, что нет военной стратегии, которая эффективно защитила бы наши планеты. Я потерпел фиаско, следовательно, я должен подать в отставку и просить, чтобы мое имя вычеркнули из «Саги Семи Солнц».

Косы Мудреца-Императора шевелились, как зловещие щупальца.

– Адар, я не намерен рвать мою самую крепкую нить. Даже в такой сложной ситуации. Ты более компетентен, чем любой другой офицер, – пытаясь держаться прямо в своем хрустальном кресле, грузный император выглядел еще слабее; его кожа казалась серой даже под ослепительным светом семи солнц.

Вдруг жуткая гримаса, подобно удару молнии, исказила черты Цирок’ха. Через тизм адар ощутил озноб, симпатическую реакцию на боль правителя. Кори’нх подался вперед, желая хоть чем-нибудь помочь, но Мудрец-Император остановил его, подняв руку:

– Не утруждай себя заботой о моих небольших неудобствах, когда Империя на пороге кризиса.

Кори’нх проглотил комок в горле и повиновался. Ему с трудом удалось взять себя в руки.

– Что я могу сделать, мой господин? Чем помочь?

– Пока мы ждем и надеемся на удачное завершение эксперимента на Добро, нужно определить, какие из наших поселений наиболее беззащитны – с наименьшим населением и самым ограниченным набором ресурсов. Мы присоединим население к более сильным колониям, соберем народ вместе и таким образом сможем защитить его силами Солнечного Флота.

– Вы хотите просто… бросить все эти миры, мой господин? – Эта идея казалась непостижимой. В «Саге» не говорилось о подобных суровых временах. Империя никогда не уменьшалась в размере.

– Их не обязательно оставлять навсегда. Мы сможем восстановить наши колонии, как только закончится война, – взгляд Мудреца-Императора был суров и мрачен. – Таким образом, выживут все.

Правитель обычно выглядел спокойным и довольным, наслаждающимся величием илдиранской расы. Он был самым мудрым и могущественным из всех живущих. Теперь, однако, Цирок’х казался бессильным перед лицом гидрогской агрессии и был разъярен этим.

Адар трепетал, раздираемый противоречиями. Возможно, священники могли бы помочь ему увидеть путь, луч, падающий на него из Светлого Источника. Он готов был сделать все от него зависящее, чтобы илдиране стали, сильнее.

Он читал отрывки «Саги», повествующие о знаменитых битвах, но илдиране не сталкивались с агрессором напрямую со времен сражений с Шана Рей, созданиями тьмы, что покушались на Империю много тысяч лет назад. Благодаря тизму, связывающему весь илдиранский народ, Империя была стабильной, сильной и мирной империей… пока не появились гидроги.

Кори’нх поклонился, сосредотачиваясь на мысли, что он мог сделать.

– Я свяжусь с моими талами, чтобы они помогли мне произвести отбор, мой господин, и мы увидим, что следует делать дальше, – он сложил ладони перед грудью, чувствуя полную решимость. Его мысль стала ясной и светлой. – Империя существует миллион лет. Я клянусь вам, что пока я жив, наша цивилизация не узнает краха.

Кори’нх знал планету Комптор – трагическая история неистового лесного пожара, потрясшего ее, была описана в «Саге». Многие поселенцы сумели спастись от пламени, погрузив пожитки на плоты и отплыв на середину лесных озер. Но Наместник Комптора с семьей попали в ловушку, будучи в летней резиденции на вершине холма, окруженной пылающими деревьями. Связавшись через тизм, Наместник оставался в контакте с отцом, пока пламя не охватило дворец и не поглотило его…

Сегодня адар Кори’нх стоял на городской площади в пыли, взметенной маленькими корабликами личного транспорта и большими грузовыми галерами. Старое поселение окаймляли высокие голубые деревья с широкими мясистыми листьями. Не осталось и следа чудовищного пожара, некогда свирепствовавшего на Компторе.

Кори’нх не видел ничего, подтверждающего, что трагическая история происходила на самом деле, а не была придумана просто, чтобы взволновать слушателя.

Но никто не сомневался в правдивости «Саги Семи Солнц». Каждая буква в ней была увековечена и бережно сохранялась. Каждый Хранитель памяти почитал своей святою обязанностью блюсти абсолютную точность, и каждый илдиранин надеялся – это придавало его жизни смысл, – что его имя попадет в вечную книгу.

Сейчас Кори’нх наблюдал, как его солдаты собирают людей, чьи семьи поколениями жили на Компторе. Эта внешняя колония была признана слишком доступной мишенью для гидрогов. Представители самых разных родов предпочли оставить дома, ради незнакомых мест, где им уже были построены новые жилища. Эвакуация шла полным ходом, кто-то боялся, кто-то злился, кто-то отказывался оставлять родной, любимый дом…

На Илдире Кори’нх собрал семь командиров легионов, таких же квалифицированных, как его протеже – тал Зан’нх. Они изучили звездную карту Рукава Спирали, отмечая как места неожиданных, необъяснимых нападений гидрогов, так и другие места появления боевых шаров. Комитет определил, какие из илдиранских миров были наиболее вероятными жертвами. После нескольких дней жаркой дискуссии адар наконец разослал приказы о начале эвакуации из самых опасных миров Илдиранской Империи.

Объединение отдаленных внешних колоний и защита против гидрогов должны были занять достойное место в «Саге». Кори’нх мог знать это. Но он был слишком озабочен тем, как, спустя века, Хранители памяти расскажут его собственную историю…

Тал Зан’нх командовал, пока дюжие рабочие разбирали оборудование и носили тяжелые детали в большие галеры. Модульные строения были разобраны и упакованы так, чтобы их можно было впоследствии собрать, если илдиране когда-нибудь вернутся сюда.

Кори’нх вспоминал подобную же операцию на зачумленной Кренне. Там он забрал всех выживших и привез их назад в Миджистру, где был встречен восторженной толпой. Солнечный Флот еще не покинул Кренну, а корабли людских поселенцев уже прянули на планету, словно падальщики-грифы, торопясь заселить опустевший мир. Но это было оговорено с Мудрецом-Императором, и поэтому адар Кори’нх не проявлял злобы. Он просто принял такое положение вещей, как принимал другие неприятности.

Так как Империя оставляла сейчас более дюжины внешних колоний, эти пустые миры могла легко захватить честолюбивая Ганза. Исходя из истории Земли, люди были способны развернуть такую экспансию, если бы заметили ослабление позиций Илдиранской Империи.

Но адар забегал вперед. Если военный конфликт с человеческой расой окажется неизбежным, то здесь он сможет проявить себя в полную силу. Подобная битва сулила славу и возможность показать отвагу и доблесть во всей красе и неоднократно.

Кори’нх изучал не только легендарные подвиги, описанные в «Саге», но и драматичную и подчас абсурдную военную историю Земли. В течение миллиона скучнейших лет мира в Илдиранской Империи не было ни единого шанса для индивидуума, подобно ему предпочитающего героические поступки гражданской службе или небольшим спасательным операциям, таким, как на Кренне. Ему этого было мало.

Да, люди были потенциальными врагами, понятными адару, и с ними он вполне мог справиться. Но не с гидрогами. Кори’нх оказался неспособен победить первого же врага, встреченного им на пути.

Вокруг него тихо-мирно, по плану, продолжалась Компторская операция, но даже сейчас он чувствовал, что проиграл. Покинутая колония была для него как рана, сердце его наполнялось щемящим чувством потери. Он начал осознавать, насколько ошибочны были его прежние представления о себе.

В самый важный момент на Кронхе-3, когда они столкнулись лицом к лицу с открытым противостоянием, Солнечный Адмирал тотчас отступил. На Хириллке его защита центрального дворца и Наместника не смогла помешать уничтожению. И сейчас он помогал совершенно жизнеспособным внешним колониям просто свернуться и уехать.

Неужели такова его судьба? Неужели он сейчас – тот, каким бы хотел остаться в памяти своего народа?

Вместе с юным Зан’нхом Кори’нх молча прошел к ближайшему транспортному кораблю. Юный тал мог почувствовал, что его командир не в ладах с самим собой, но хранил молчание, оставив адара в одиночестве разрешать свои противоречия.

В конце концов Кори’нх признался:

– Бекх! На данный момент, Зан’нх, самое впечатляющее, что можно сказать о моей карьере, это то, что я «облегчил эффективность эвакуации», – «а хотел сделать гораздо больше», – продолжил он про себя.

Хмурый адар поднялся на борт последней галеры, и Солнечный флот оставил опустевший Комптор.

55. ТАСИЯ ТАМБЛЕЙН

После нападения гидрогов на Перекресток Буна Бэзил Венсеслас созвал срочное совещание командной секции EDF на марсианской базе. Перед лицом такого полнейшего поражения генерал Ланьян собрал широкий круг офицеров и специалистов для обмена опытом, особенно в области действий против чужаков из глубин. Включая Тасию Тамблейн и Робба Бриндла, двух героев сражения на Перекрестке Буна. „.

Комната совещаний была прорублена в сухом ржавом каньоне. Каменные стены были затянуты прозрачным полимером, сквозь него просвечивали натуральные окисленные камни. Единственная внешняя стена из усиленного армированного стекла выступала над унылым красным ландшафтом под мрачно-синими небесами, где в бедном марсианском воздухе бесконечно тянулись облака пыли.

Серебряные реморы чертили полосы в небесах, практикуясь в точности исполнения боевых маневров. Солдаты EDF прыгали из десантных транспортов, используя ослепительно блестевшие в воздухе крылья, чтобы плавно на них планировать. На земле шли тренировки с ручным оружием, войска практиковались в технике осады против хорошо защищенных укреплений.

Наблюдая за всем этим, Тасия не могла представить себе, как эти навыки можно применить против непредсказуемых, непонятных гидрогов.

– Давайте посмотрим на проблему с положительной стороны, мистер президент, – сказал генерал Ланьян, поднявшись со своего места во главе стола. – Все согласятся, что потери нашего патрульного флота Седьмого Сектора на Перекрестке Буна были относительно невелики, мы потеряли только одну «манту» и двести двадцать реморов.

На президента Венсесласа это не произвело впечатления.

– Да, это меньший разгром, чем в предыдущих столкновениях, но все-таки это катастрофа.

Офицер связи адмирал Стромо кивнул:

– Я уверен, именно это и имел в виду генерал, сэр.

Адмирал Виллис добавила с гордой улыбкой:

– Благодаря уму и находчивости присутствующей здесь командира Тамблейн, мы успешно эвакуировали более половины населения Перекрестка Буна.

Ланьян повернулся к Тамблейн, кивнул с неприязненным уважением, раз уж она, представительница настоящих Скитальцев, так хорошо все придумала.

Кораблям снабжения и госпитальным командам потребовалось несколько дней, чтобы установить временные поселения для беженцев и снять усталых людей с плавучих островков, дрейфующих в свинцовой воде. Кое-где спасательным командам удалось собрать и использовать пригодные для построек черные сосны из погибших лесов. Однако с этого времени планету придется оставить и перевезти лесорубов в другие поселения Ганзы, многие из которых и так стонут на скудных пайках.

Тасия и дальше сидела бы себе тихо и принимала одобрительные – и не очень – взгляды, но собрание начинало надоедать ей.

– Извините, господа, но главная причина того, что наши потери не были столь велики, это то, что враг не атаковал ни корабли EDF, ни колонистов. Если бы гидроги ввязались в драку, то уничтожили бы все на Перекрестке Буна, смели наш патрульный флот и стерли бы население с лица земли. И мы ничего не смогли бы с этим поделать. Ситуация с Юпитером повторилась бы.

Адмирал Стромо недовольно покосился на нее, вспомнив, как позорно был разбит его собственный эскорт у Юпитера.

– И тогда, и теперь, в обоих случаях, нас застигли врасплох, – сказала адмирал Виллис. – И мы в основном защищались. Я признаю, что мы недооценили военную мощь врага, но за пять лет EDF усилила оборонные силы и качество дальнобойного оружия.

Стромо вскочил и быстро заговорил, ухватившись за этот аргумент адмирала:

– Да, мы улучшили наше оружие, усилили наши боевые корабли. Даже отремонтированный «Голиаф» сильнее, чем был до повреждения у Юпитера. У нас есть некоторое количество новых разработок, и мы готовы ввести их в использование – включая весь комплекс снарядов с ядерными боеголовками.

– Да, ядерные бомбы – классика оружия, – согласился Фицпатрик. – И не забудьте разрушающие импульсы и угольные хлопушки, которые, мы надеемся, пробьют эту алмазную скорлупу.

– Если все это сработает, – уточнил Бэзил Венсеслас.

Робб Бриндл с видимой неохотой поддержал неутешительные Тасиины выводы:

– Я согласен с командиром Тамблейн, господа. Я вел эскадрильи реморов и на Перекрестке Буна, и на Юпитере. По моему мнению, гидроги действовали вполсилы, а мы были вынуждены попотеть, – к нему повернулись все высшие офицеры, и Робб под их взглядами вжался в кресло.

– Все ясно и так: EDF не хватает огневой мощи, – предположил Фицпатрик, обращаясь к Ланьяну, как будто он был официально утвержден на должность генерального наблюдателя. – Но теперь ситуация изменилась. Благодаря стремительной и безумно рискованной разведывательной операции, проведенной командиром крыла Бриндлом, мы знаем, где у неприятеля база.

– Может, командир крыла Бриндл просто умеет принимать быстрые и смелые решения? – достаточно громко, чтобы ее услышали все, произнесла Тасия.

Адмирал Виллис поджала губы:

– Что ж, мы и раньше знали, что гидроги живут на некоторых газовых гигантах, но теперь обнаружили, наконец, одну из их крепостей. В этом нет сомнения.

Вмешался Фицпатрик:

– Почему мы не можем шарахнуть эту планету еще одним Факелом Кликиссов и просто испепелить их, как на Онсьере? Это, конечно, разозлило бы их, но, может быть, и убедило, что на нас опасно нападать.

За столом воцарилось напряженное молчание. Было ясно, что идея приходила в голову всем, но большинству не хватало смелости ее предложить.

Наконец заговорил Бэзил Венсеслас:

– Тогда это снова может подвигнуть их на месть. Некогда мы пострадали из-за случайного удара, но может выйти гораздо хуже. Мы знаем, они могут сжечь любую колонию, и разобьют войска EDF при первой же атаке. Я убежден, нам нужно держать Факел Кликиссов в резерве. До поры до времени.

Все в комнате вздохнули с облегчением, но Ланьян возразил президенту:

– Все-таки, сэр, мы должны чем-то ответить.

Президент положил руки на стол, поглядел на марсианский ландшафт.

– Вы убежденный сторонник всеобъемлющей агрессии, генерал? – спросил он. – Это из-за вашего пылкого нрава мы потеряли множество кораблей в бессмысленном сражении?

Ланьян стоически перенес упрек и сказал, откашлявшись:

– Я честно исполнял то, что под силу EDF, и Оскувель – лучшее место, чтобы доказать это. Теорию можно проверить только на деле, даже если предстоит понести… дальнейшие потери.

– На данный момент некоторые корабли можно укомплектовать солдатами-компи, непрерывно сходящими с производственных линий, – напомнил Фицпатрик. – Это даст шанс проверить их в бою и заодно уменьшит потери в рядах людей.

– Извините меня, джентльмены, но что если я предложу… другую идею, – по тому, как Стромо не поднимал глаз на генерала, Тасия поняла, что «остающийся дома» адмирал измыслил собственный план, в котором не было места другим командующим офицерам.

– Прошу вас! – разрешил президент.

– Мы столкнулись с тем фактом, что война не может быть выиграна с помощью прямых военных действий. Этот конфликт несравним ни с одной войной, с которой мы сталкивались в нашей истории. Люди и гидроги не ссорятся из-за притязаний на территорию или разногласий на почве религии. У нас нет ничего, что могло бы заинтересовать врага – ни наша земля, ни ресурсы, ни культурные ценности им не нужны. Наше производство на небесных шахтах, насколько нам известно, не причиняет вреда их газовым гигантам.

– Да, но Факел Кликиссов действительно уничтожил одну из их планет, – подчеркнул Робб.

– Это был несчастный случай, ошибка, но гидрогам это не понятно. Эта война несоизмерима с простым отмщением за тот инцидент, и я не могу гарантировать, но полагаю, что обычные переговоры могли бы, наконец, расставить все точки над «и». Если мы примем решение начать военные действия против гидрогов, то должны быть готовы к тому, что можем все потерять. По-моему, это очевидно. – Стромо выложил кулаки на стол. – Мы должны любым способом добиться мира! Мы должны найти общий язык с неприятелем, войти в диалог.

Венсеслас спокойно взглянул на Стромо.

– И как бы вы это сделали, адмирал? Мы не можем связаться с врагом, у нас нет для этого средств. Гидроги не прислали к нам дипломатического представителя своего народа.

– Один все-таки был однажды здесь, мистер президент. Их посол приходил во Дворец Шепота, заключенный в специальной емкости под большим давлением, чтобы он мог выжить в нашей окружающей среде. Можем ли мы создать нечто подобное? Сконструировать что-то типа водолазного колокола и запустить нашего парламентера в атмосферу газового гиганта? Встретиться на их собственной земле, лицом к лицу. Использовать вселенские деревья для постоянной связи, если позволят зеленые священники.

– И что потом? – спросил президент. – Посол гидрогов, взорвав себя, убил короля Фредерика и всех присутствовавших в тот момент в Тронном Зале.

– Может быть, если мы начнем переговоры с гидрогами на их территории, наш представитель сможет объяснить им, чего мы хотим достичь. Сумеет откреститься от Онсьера. Что вы думаете по поводу подобной миссии? Или можно отправить даже не дипломата, а просто человека, который передаст сообщение?

– Мы можем это автоматизировать, – вмешалась Тасия. – Или посадить на борт одного из солдат-компи.

Стромо покачал головой.

– Все не так просто. Нам нужен кто-то, способный вести корабль в самых сложных атмосферных условиях, в облаках. Это неисследованная территория, и там нужно принимать решения быстро и по ситуации.

– Да, там придется идти буквально на ощупь, – подтвердил Фицпатрик.

Бэзил постучал пальцами по столу.

– Вы не можете просто послать дипломата, наскоро обученного пилотировать корабль, – заметил он.

Стромо заулыбался.

– Отнюдь нет – гораздо легче умелому пилоту прослушать краткий курс дипломатии. Всем нам необходимо, чтобы он открыл дверь, дал гидрогам возможность нас услышать. Мы можем обеспечить ему подготовку в ведении переговоров, но главное, что он должен сделать, – это доставить сообщение. Или, если вы решитесь рискнуть двумя людьми, можно послать и дипломата, и пилота.

– Послать одного человека и то рискованно, – сказала адмирал Виллис. – Я определенно против того, чтобы отправлять двух человек на такое опасное задание.

Ланьян хмуро смотрел на командира Сектора Ноль, ясно показывая, что Стромо с ним предварительно не посоветовался – и напрасно.

– Мы не можем заставить даже одного человека шагнуть за эту черту, – недовольно сказал он. – Кто добровольно осуществил бы такую нелепую затею, Лев? Это самоубийство!

– Я сделаю это, – помолчав, сказал Робб Бриндл. Все взоры устремились в его сторону, и офицер приосанился. – Это может спасти десятки тысяч солдат и, может быть, миллионы колонистов от долгих скитаний.

Тасии захотелось пнуть его под столом. Она смотрела на Робба в ужасе.

– Что ты делаешь? – прошипела она.

– Они не найдут лучшего пилота, чем я – ты же это знаешь. И попросил бы тебя: обещай не отдавать меня под трибунал за то, что остановил охоту на гидрогов у Оскувеля! – он одарил Тасию обезоруживающей улыбкой. – Мои родители будут сильно огорчены.

– И почему это гидроги его послушают? – президент оглядел присутствующих.

Теперь вмешался Фицпатрик, увидев способ объединить две схемы:

– Мы покажем им увесистую дубину. Приведем к Оскувелю большой боевой флот, поиграем мускулами немного, силушку продемонстрируем, потом пошлем вниз торговаться Бриндла в этом «водолазном бубенчике». Он попробует толкнуть речь, и, если гидроги согласятся на переговоры, все будут счастливы. Если что-то… непредвиденное произойдет с нашим послом, тогда мы задействуем первый план и разбомбим к дьяволу этих баранов!

Президент Венсеслас продолжал молчать, постукивая пальцами по столу. Тасия хотела крикнуть, что даже обсуждать дурацкую идею остановки военных действий нечего, но Ланьян повернулся к Роббу со словами:

– Отлично, я принимаю ваше предложение, командир крыла Бриндл, хотя я не уверен, вознаграждение это за ваши заслуги или приговор.

– Благодарю вас, сэр! – сдержанно кивнул Робб.

Тасия лежала на кровати в своей временной офицерской квартире на Марсе, душа ее была в смятении.

Она хотела удержать Робба. Она хотела наорать на него за идиотскую браваду, но все равно не сможет заставить его переменить свое решение. Упрямый Бриндл всегда выполнял свои обещания – и Тасия не могла винить его за это, при всем желании. На его месте она сделала бы то же самое, вот только на переговоры с гидрогами ни за что бы не пошла. Она не за этим вступала в эдди – Тасия хотела лишь отомстить гидрогам за то, что они сделали с ее братом.

Они с Роббом никогда не говорили о любви, они просто очень хорошо понимали друг друга. Тасия была Скитальцем, Робб родом из военной семьи. Они были похожи, потому и сошлись. На некоем смутном и не подчинявшемся логике уровне – да, их действительно объединяли глубокие чувства, но из-за огромного напряжения и постоянной смертельной опасности, они жили только сегодняшним днем. Глупо двум офицерам EDF в разгар войны думать о будущем.