ГЛАВА 9

Корабль Ландо-калриссита, «Госпожа Удача», получил от переполненного визгом и щелканьем эфира контроллера разрешение приземлиться в космопорте Умгуля. Пока корабль заходил сквозь туман на посадку. Ландо пребывал в чрезвычайном удивлении по поводу такого изобилия частных пассажирских шаттлов, космических яхт и роскошных наземных глиссеров, снующих над космопортом, точно выводок больных осенних мух.

Ландо пролетал над долиной, разделенной широкой рекой, что несла свои воды к Умгуль-Сити. Целый флот прогулочных парусных барж неспешно дрейфовал по ее многоводному руслу. Бросив взгляд вниз, Люк различил вспыхивающие огоньки и вращающиеся воланы юбок — верные признаки того, что на палубах во всем разгаре бушевали дискотеки, бакбекю, пляски да вечеринки.

Планета туманная и холодная, Умгуль зачастую пропадал из видимости под толстым слоем тумана и низко нависших облаков; вот и сейчас, несмотря на то что день был еще в самом разгаре, клочья тумана срывались с реки и устилали долины. Непримечательный природными ресурсами и своим стратегическим значением, Умгуль завоевал галактическую славу в качестве центра развлечений, родины разумных пузырей — коренной расы умгулиан.

«Госпожа Удача» по обозначенному вектору проследовала к космопорту, вырубленному в известковых утесах, возвышавшихся над рекой. В компании крошечных двухместных глиссеров Ландо провел свой корабль в устье громадной пещеры. При этом он чуть не врезался в голубой цеппелин, битком набитый туристами. Волосатые дикобразы в ярко-оранжевых жилетах — служащие космопорта, — размахивая ручными сигнальными маяками, указали «Госпоже Удаче» место стоянки.

Ландо обернулся к двум дройдам, сидевшим с ним в отсеке пилота:

— Ну что, ребята, не прочь вы слегка позабавиться?

Арту продудел нечто непонятное, но тут же переведенное Трипио, который решительно и негодующе выпрямился в кресле.

— Мы прибыли сюда не для забавы, генерал. Мы находимся здесь в качестве помощников Мастера Люка!

— А я нахожусь здесь в качестве частного лица — гостя расы пузырей. — Ландо ткнул дройда пальцем в металлическую грудь. Целые сутки бок о бок с этой механической клизмой для промывания мозгов — тут и ангел осатанеет!

— Ты — мой протокольный дройд, понял? Поэтому исполняй лучше свои обязанности — или я заставлю тебя провести полную диагностику системы сточных вод Умгуль-Сити.

— Я… понял вас, сэр.

Как только трап «Госпожи Удачи» высунулся наружу. Ландо шагнул в хаос, именуемый умгульской таможней. Голоса слились в шуме, который производил неуемный интерком. Рев отбывающего транспорта эхом раскатывался в просторных сводах пещеры, точно тысячи мотокентавров Марса собрались под этим куполом на ежегодный фестиваль «Лейся песня, как металл». Бодрые выхлопы многочисленных дюз, форсунок и глушителей отравляли атмосферу и, мягко говоря, не способствовали повышению жизненного тонуса Ландо, которому и без того было достаточно кисло.

Тем не менее он спустился по трапу с гордо поднятой головой, развернув генеральскую фуражку козырьком вперед и махнув двум дройдам следовать за ним.

— Трипио, ты можешь разобрать хоть одно из этих объявлений? Куда нам двигаться?

Трипио просканировал столбцы объявлений, уходящие ввысь под самый купол: услуги, представляемые Умгуль-Сити туристам. Текст разворачивался на нескольких языках.

Четверо коренастых коротышек-продавцов бросились навстречу новым гостям, навязчиво предлагая Ландо сласти и сувениры. Эти торгаши, вида самого что ни на есть замызганного, были угнотами, симбиотическими крошечными существами, «короедами», как называло их коренное население, обитателями нижних уровней Облачного Города.

— Не хотите ли привезти в подарок своим малышам игрушечный пузырь, сэр? — Угнот протянул ему липкую массу зеленоватого цвета.

— А как насчет сосательных пузырьцов, сэр? Лучшие в городе! Домашнего изготовления — моя вторая супруга сама их варит. — Желатиновые шарики ирисок потрясающе напоминали игрушки, предложенные первым торговцем.

— Амулетами Удач не интересуетесь? — заговорщически шепнул третий. — Имеется широкий выбор для любой религии.

Ландо отмахнулся от них, точно от мух.

— Трипио, так куда мы направляемся?

— С поправкой на местное время, полагаю, что призовые гонки пузырей начнутся приблизительно через час. Умгульские масс-транзитные системы перенесут нас непосредственно к шаровой арене. Услуги же транзитной системы…

Тут четверо угнотов затеяли настоящую драку за право провести джентльменов к арене.

— -находятся в непосредственной близости от нас, а именно слева, — не спеша закончил Трипио и указал на ярко размалеванный вход в туннель.

— Пошли, — бросил Ландо и, не оглядываясь, зашагал ко входу в транзитник. Разочарованные угноты поспешили на охоту за другими покупателями.

Mace-транзит напоминал роликовые сани, только без колес. Легкий транспорт, выполненный в форме цилиндра, выстрелил по туннелю к самой вершине известнякового утеса, продрался сквозь высоко поднимающийся туман и понесся над лесистой местностью, где деревья теснились в расселинах выветренного известняка. Местность внизу казалась дикой мешаниной разнообразных вывесок и рекламных плакатов, красочно и подробно расписывающих все то, что, собственно, и вызывало пристальный и неистребимый интерес туристов к планете Умгуль: антикварные магазины, всевозможные пищевые мероприятия и. естественно, тотализатор.

Возле громадных киосков у входа на арену, через который валил плотный поток людей и прочих разумных созданий, в обмен на свои кредиты получавших билеты и места, Ландо сразу же вступил в спор с билетным компьютером на тему, являются ли дройды его компаньонами, за которых, следовательно, надо платить, или только вспомогательными средствами обработки информации. В конечном счете Ландо победил, хотя Трипио, по-видимому, был жутко оскорблен столь заниженной оценкой своей роли.

Стадион для шаровых гонок представлял собой широченную впадину в огромном известняковом утесе. Дирекция умгульского стадиона позаботилась о том, чтобы в известняке были вырублены сиденья, подставки, подвески, лежаки, колодцы и прочие углубления для спин, задов и других частей тел всех мыслимых конфигураций.

По окружности этой каменной раковины были вмонтированы гигантские вентиляторы, с ревом сотрясавшие воздух. Они разгоняли туман, наползавший со всех сторон.

Проложив себе путь сквозь переполненные коридоры, Ландо в конце концов все-таки отыскал свое место, с удовольствием отметив, что отсюда открывается неплохой вид на всю полосу препятствий. Табло тотализатора перед его глазами выводило информацию о четырнадцати претендентах в первом дневном заезде и отсчитывало двадцать минут, оставшихся до начала гонки.

Широкая улыбка расплылась по лицу Ландо, как только он ощутил знакомые ароматы съестного и прохладительного, разносимых дройдами, что, ловко вихляясь на своих шарнирах, сновали между рядами. Уже одно это вселяло необычайное воодушевление. Сколько воспоминаний было связано с такой вот именно обстановочкой…

Как барон-администратор столицы Беспина, Ландо проводил немало времени в высококлассных казино, наблюдая за туристами и игроками крупного пошиба. Ему еще никогда не приходилось видеть шарогонок воочию, но накал страстей, царивший в атмосфере, заставлял его сердце биться чаще.

Трипио беспокойно ерзал, наблюдая за действиями толпы. Существо, видом напоминавшее белого медведя, едва не сшибло его с ног, пролагая дорогу к месту в просцениуме.

Однако Ландо не мог забыть и основной причины своего визита. В корпус Арту была вмонтирована Контрольная панель имперского индикатора Джедаев, кристаллические пластины хранились у Ландо.

— О'кей, Арту. Что ж, посмотрим, удастся ли отыскать здесь нашего Тимма. Подключись к компьютеру стадиона да разыщи его имя в таблицах сегодняшних ставок. В случае чего будем выяснять, где он расположился.

Голос диктора раскатился над ареной:

— Разумные существа всех полов, добро пожаловать на всегалактически известные шарогонки Умгуля! Перед началом дневного заезда мы хотели бы привлечь ваше внимание к праздничному заезду, который состоится на следующей неделе в честь посещения нашей планеты герцогиней Мисталь с планеты-сестры Даргуль. Мы надеемся, что вы не останетесь в стороне от столь примечательного события.

Отсутствие воодушевления в толпах подсказало Ландо, как много сановных и царственных особ посещают Умгуль на протяжении всего года.

— На сегодняшний забег мы выставляем четырнадцать чистопородных гоночных пузырей на двенадцать шаробарьеров, тщательно проверенных и сертифицированных галактической Комиссией Скачек. Все данные о возрасте, массе и вязкости наших чемпионов представлены на терминалах перед вами.

Ландо хмуро усмехнулся:

— Что он имеет в виду под «чистопородными пузырями»?

— Пузыри имеют несколько разновидностей, которые находят различное применение по всей системе. Некоторые аристократы и люди высшего круга содержат их в качестве домашних животных, — откликнулся Трипио. — Другие применяют их в лечебных целях, например как липкие массажеры, перекатывающиеся по спине, или же как всасывающие грелки при радикулите — теплая желеобразная масса создает благотворный целебный эффект.

— Но эти пузыри — гоночные?

— Да, сэр, выращенные специально для скорости и текучести.

К этому времени диктор, сделав еще несколько обычных оповещений, объявил:

— Итак, ставки сделаны. Администрация стадиона официально заявляет о том, что ставки больше не принимаются. Таблицы ставок — на ваших терминалах. Гонки открываются. Приглашаем всех гостей освежиться в соответствии с биохимией их организмов!

Прислушиваясь к механическому жужжанию мальчика-разносчика. Ландо в то же время направил основное внимание на подготовку к заезду. Конвейерные механизмы поднимали платформы для шаров к краю ската, пока установленного в горизонтальное положение, останавливались перед воротцами, которые отделяли вязко перетекавшие пузыри от линии старта. Скат, состоявший из четырнадцати желобов, обильно смазанных, должен был ускорять начальное движение пузырей.

— На старт! — громогласно объявил ведущий.

На трибуны упала тишина. Все зрители как один наклонились вперед, глядя на желоба, по которым вот-вот должны были проскользнуть их фавориты.

Громкий электронный сигнал провибрировал сквозь воздух — точно пуля ударила в латунный колокол, — и ворота внезапно распахнулись. Скат опрокинулся, вбрасывая разноцветные пузыри в скользкие желоба.

Четырнадцать шаров, издалека напоминавших громадные капли сиропа, как попало, вперемешку покатились стремительно вниз, ударяясь о скользкие бортики. Окраска их была достаточно пестрой, но при этом преобладал зеленоватый оттенок со сверкающими полосами и вкраплениями. Многоцветье киновари на одном, бирюзы на другом, лимонно-желтого на третьем. На каждом из пузырей красовался топографический номер: впечатанный в протоплазму, он оставался всегда в одинаково вертикальном положении, куда бы пузырь ни катился.

Желоба ската были смазаны одинаково, так что все четырнадцать претендентов оказались внизу почти одновременно. Когда бортики перестали разделять беговые дорожки, пузыри принялись суматошно наталкиваться друг на друга, в то же время неукротимо стремясь вперед.

Один из кандидатов в победители, а именно участник под номером одиннадцать, темно-зеленый с аметистовой искрой представитель породы пузырей, приземлился на трассу с уже выпрямленными ложноножками, приготовясь дать стрекача. Собравшись с силами, а точнее, с инерцией, он проскользнул вперед и устремил свою массу к финишу.

Перехватив, таким образом, инициативу, аметистовый пузырь первым достиг первого препятствия — высокого металлического щита с многочисленными отверстиями. Номер одиннадцатый ринулся в решетку, просачиваясь сквозь нее всем телом, и вышел сотней крошечных пузырьков на другой стороне, где вновь собрался в единую студенистую массу. Ему удалось на полкорпуса выйти вперед, прежде чем следующий пузырь ударился в щит. Ландо решил «болеть» за аметистовый пузырь, хотя не поставил на этот раз ни гроша. И все же, по старой привычке игрока, он не мог не болеть за лидеров.

Второй пузырь избрал другую тактику: вытянув тело в узкий овал, он пронырнул в одно из отверстий щита и, в отличие от Одиннадцатого, ринулся вперед, не тратя времени на приведение себя в порядок.

К этому времени и все прочие пузыри доскакали до первого препятствия. Аметистовый рвался в лидеры, словно в испуге, наращивая скорость с каждым оборотом.

— Жми! Давай! — не в силах сдержаться, завопил Ландо в общем гаме трибун.

Второе препятствие оказалось посложнее. Натянутая вертикально цепь с широкими звеньями выводила на очередной уровень — скользкий склон, который обрывался крутым трамплином.

Одиннадцатый достиг цепи и, вытянув ложноножку, уцепился за первое кольцо и так, одна псевдоподия за другой, вскарабкался на самый верх. Любо-дорого было посмотреть, как эта, казалось бы, глупая амеба ловко и своевременно взбрасывает свои аморфные формы, не давая гравитации улучить момент, чтобы стянуть их вниз.

Но вдруг аметистовый пузырь поскользнулся, и порядочный кусок его массы сверзился вниз, едва связанный с основной частью тонкой ниткой слизи. Согласно официальным правилам, тут же появившимся на мониторе перед Ландо, вся масса пузыря должна была достичь финиша одновременно, не оставляя за собой ни единой из своих частей.

Между тем второй и третий пузыри уже достигли. цепочки и пытались вскарабкаться вверх.

Аметистовый замешкался, старательно перекачивая свой опасно балансирующий придаток в главную часть. Звенья цепи начинали напирать, продавливая податливую оболочку, но пузырь вовремя успел пересосать себя наверх и зацепиться за новое звено цепи.

А тем временем следующие за ним два пузыря, которые шли буквально в затылок, пытались преодолеть второй уровень цепной лестницы.

Меж тем на первом шаробарьере последние пузыри просачивались сквозь ячеистый экран и во весь опор бросались к «лестнице».

Одиннадцатый добрался до верха и, собравшись всей массой, перекинулся на склон, шмякнулся, прилип, перекатился и помчался дальше, вращаясь и подпрыгивая. Голографический номер его при атом все время оставался в нормальном положении. Лидирующий пузырь докатился до трамплина, подпрыгнул, отскочил и хлынул на следующий шаробарьер.

Толпы приветствовали Одиннадцатого дружным ревом. Ландо чувствовал закипающее в нем воодушевление игрока, которое никак не находило достойного применения. Он решил, что непременно, как только появится свободная минута, вернется на Умгуль и сделает несколько настоящих ставок.

— Сэр, простите, мы выражаем одобрение пузырю под номером одиннадцать?

— Да, Трипио!

— Благодарю вас, сэр. Я хотел просто уточнить. — Дройд замолчал и через некоторое время, подключив усилители к своим репродукторам, завопил: — Давай, номер одиннадцать! Пошел!

Второй и третий пузыри добрались до верха одновременно и разом скатились на скользкий склон, струясь вниз на опасной скорости. Многие из зрителей в возбуждении даже повыпрыгивали из своих сидений, стульчаков, колодцев и прочего и возбужденно вопили:

— Давай-давай!!!

Два пузыря шли голова в голову, отталкиваясь ложноножками и стараясь вырваться вперед. Крутой трамплин стеной вставал перед ними.

— Какой ужас, — вскричал Трипио, — сейчас они врежутся!

Пузыри сшиблись и слились в один громадный шар. Толпа отозвалась на это событие ревом абсолютного восторга.

— Тотальное слияние! — возгласил комментатор.

Одобрение стадиона было дружным и несмолкаемым. Пара пузырей, которым выпал случай скомбинироваться в единую массу, целиком отдалась задачам скрещивания и пыталась убраться с пути остальных претендентов. Тем временем аметистовый по-прежнему лидировал.

— А те двое, кажется, сошли с дистанции, — пробормотал Ландо, чье внимание полностью поглотили шарогонки.

Арту возвратился, возбужденно попискивая.

— Простите, сэр, — вмешался Трипио, — но Арту удалось отыскать нашего Тиммо. Он действительно присутствует на гонках и даже поставил изрядную сумму. Мы располагаем координатами его сиденья и можем осмотреть его, если пожелаете.

Ландо обернулся, раздраженный, что его оторвали в самый напряженный момент, и тут же, как только до него дошел смысл слов Трипио, подскочил.

— Как, уже нашли?

— Совершенно верно, сэр. Как я уже сообщал, он сделал крупную ставку, и знаете, сэр, на кого?

— Постой, сейчас я сам угадаю. На Одиннадцатый, верно?

— Совершенно верно, сэр.

— Похоже, он делает это не впервые, — сказал Ландо. — Ну-ка пойдем.

Они протиснулись за спины других зрителей, которые не позаботились о том, чтобы взять места, и добрались до выложенных каменными плитами коридоров. Ландо пропустил Арту вперед — показывать дорогу. Волочась по опустевшим коридорам, Ландо шел неохотно, явно сожалея о том, что не досмотрел.

— Ну, пошевеливайся, Арту.

Маленький дройд заспешил на нижние уровни раковины стадиона. Сквозь арочный проем, исцарапанный отзывами болельщиков, они проникли в сектор, где располагались самые дешевые места, заполненные людьми вида самого отчаянного — теми, кто ставил все на одного победителя или на один заезд. Ландо ни за что не догадался бы искать такого удачливого игрока, как Тиммо, в столь непрезентабельном окружении. Возможно, Тиммо просто не хотел светиться.

Хотя опоры и мусорозаградительные барьеры заслоняли обзор, Ландо смог разглядеть, что Одиннадцатый лидирует, на целый круг опережая соперников — оставшиеся девять пузырей. Оступившись на треке, два пузыря лежали бездвижными. понемногу сползая в сушильную печь, не в силах уже уйти от гибельной терминальной дегидрации.

Оставшиеся в живых проталкивались через сплетение металлических колец, подвешенных на веревках, всячески изворачиваясь и простирая ложноножки, чтобы успеть перебраться на следующее кольцо прежде, чем маятникообразные движения гирлянды успеют разрезать их на части.

Аметистовый пузырь уже преодолел ловушку сушилки и разрезательные кольца и теперь липко перетекал по ложу, усеянному остроконечными пиками, постоянно проникавшими сквозь его внешнюю мембрану. Без устали, с отчаянной решимостью, Одиннадцатый продирался вперед, полностью игнорируя тернии, язвящие его тело.

Арту просвистел, и Трипио указал на человека, сидевшего на три скамьи ниже:

— Генерал, Арту говорит, что это тот самый человек.

Ландо украдкой взглянул на Тиммо. Молодой и довольно привлекательной наружности, с несколько суетливыми, постоянно прячущимися глазами, он был в общем ничем не примечательным субъектом. И хотя его пузырь выигрывал, самого Тиммо, похоже, это не очень-то воодушевляло. Люди вокруг него издавали кто рев одобрения, кто стон разочарования, в зависимости от того, на какой номер были поставлены последние гроши; Тиммо же просто сидел, дожидаясь окончательного результата.

Одиннадцатый протащил остаток своего тела по гвоздям, задержался, подбирая с наконечников несколько зацепившихся соплей. Гвозди задержали его перед последним препятствием — медленно вращающимся пропеллером.

Аметистовый заколебался, однако в спешке не сообразил ничего лучшего, как просто на всей скорости рвануться вперед и просунуть тело в зазор между острыми как бритва лопастями. Примерно четверть пузыря успела проскочить на другую сторону, когда лопасть мягко вошла в его тело, расчленяя его.

Брызнувшая слизь тут же загустела и растянулась длинной ровной соплей по лезвию пропеллера. Один из сегментов пузыря в безопасности поджидал на другой стороне препятствия. Оставшиеся три четверти напряженно сгорбились и рванули в очередной открывшийся зазор. В этот раз половине остаточной массы пузыря посчастливилось перебраться на ту сторону, присоединившись к небольшому шарику одной четверти. Остаток Одиннадцатого прорвался, понеся значительные потери, которые были немедленно восстановлены, как только слой слизи сполз с опустившегося лезвия и примкнул к основной массе.

Толпа зашлась в реве восторга. Некоторые из проигравших стали швырять пустую питьевую тару сквозь проволочные заграждения передних рядов. Брызнули голубые искры. Тиммо пригнулся, не вынимая руки из кармана, на что, по старой привычке, не преминул обратить внимание Ландо. Возможно, там находилось оружие.

Тиммо оглянулся по сторонам, тревожно моргая, словно уже заподозрил, что за ним ведется наблюдение. Ландо досадливо поморщился, понимая, что элегантный костюм и дорогая шляпа выдают в нем отнюдь не заурядного посетителя злачных заведений. Тиммо тут же приметил Ландо и двух дройдов, весь напрягся, однако заставил себя досмотреть финал гонок.

Пузырь под номером одиннадцать приближался к последнему препятствию, судорожно хватаясь соскальзывающими ложноножками за ступеньки лестницы. Вид у него был крайне изнуренный, но он по-прежнему не сдавался, казалось, некие демоны подталкивали его вперед. Сверкающие аметистовые соцветия и узоры на его боках потускнели и стали бесформенными пятнами.

Добравшись до верха лестницы, пузырь скатился в широкий лабиринт, огороженный бортиками с проходными дырами различных размеров, причем некоторые из них были хитроумно скрыты. Аметистовый пузырь совался в различные дырки и воронки, пытаясь пропихнуться, пока наконец не отыскал достаточно большое отверстие в самом низу.

Следующий за ним пузырь докатился до гвоздевого ложа и начал его преодолевать, имея впереди еще и пропеллер с лезвиями.

Выбрав устроившую его воронку. Одиннадцатый выдавился небольшими аккуратными катышками и собрался в единое целое на другой стороне.

Все тело Одиннадцатого так и трепетало от возбуждения. Он рванул на финишную прямую, и, казалось, никакая сила на свете не могла остановить его.

Одобрительный рев и скандирование не смол кали, хотя гонки, по всей видимости, закончились. Ландо не спускал глаз с Тиммо. Тот копался в кармане, словно складывал там какую-то детскую головоломку.

Одиннадцатый достиг финиша и остановился как вкопанный. Ковбои в комбинезонах бросились на трассу с широкими полотенцами и левитирующими носилками, собирая черпаками и ковшами растекшегося по финишной прямой чемпиона, чтобы затем отвезти его на ферму для регидрации и рекреации. На трибунах начались разбирательства — кто, сколько и на какой пузырь ставил и что получил взамен.

Тиммо соскользнул со своего места, стрельнув глазами по сторонам, но Ландо успел заблаговременно отступить за могучую бетонную опору. Проталкиваясь сквозь зрителей, которые досматривали оставшуюся часть представления, Тиммо держал путь к одному из многочисленных окошечек, где уже выстроилась очередь счастливцев. Они подпрыгивали, вдохновенно разговаривали сами с собой от избытка возбуждения; даже на лицах самых сдержанных расплывалась самодовольная ухмылка. Лицо Тиммо было, напротив, металлическим и непроницаемым. Он нервничал.

Ландо и два его дройда шли друг за другом деловым гуськом и таким образом, словно иголка сквозь ткань, проходили через толпу. Тиммо продолжал оглядываться, однако они осмотрительно не попадались ему на глаза. Из главного репродуктора доносился торжественный голос комментатора, объявлявшего победителей.

Ландо подключил кристаллические пластины к контрольной панели в корпусе Арту. Он спрятал пластины индикатора в ладонях, готовый при случае прикоснуться ими к Тиммо. Как объясняла Лея, прибор должен был выдать какое-то голубое свечение, свойственное одним только Джедаям.

Трипио выглядел крайне взволнованным.

— Почему не подойти к нему открыто и не объявить добрую весть, генерал Кальриссиан?

— Потому что здесь, сдается мне, паленым пахнет, — отвечал генерал, протискиваясь сквозь толпу. — Я просто нюхом чую.

— Паленым? — переспросил Трипио, перебирая в своих контурах всевозможные оттенки запахов, связанных с процессом горения, и не находя среди них идентичного тому, который ощущал он сейчас своими обонятельными рецепторами.

— Он следующий в очереди. Как только Тиммо подключится к счету, деньги перейдут в его карман в течение минуты. Ловить его надо в момент начисления, иначе он успеет сбросить сумму.

Еще бы, думал Ландо, ведь мошенничество на играх карается смертной казнью, так что Тиммо будет рад унести ноги, оставив свои кредиты… однако что он прячет в кармане?

Как только Тиммо подступил к терминалу и вставил свою карточку, голос диктора вновь прорвался сквозь шум толпы, напоминая о предстоящих гонках в честь визита герцогини с Даргуль. Тиммо заколебался, но все-таки набрал идентификационный код и вставил карточку.

— Вперед, — произнес Ландо, прорываясь к окошечку кассы. Он щелкнул переключателем, и ровное гудение неразличимо вплелось в общий гам.

Тиммо смотрел в кассовый монитор, лихорадочно стуча по клавишам. Ландо подошел со спины и провел детектором по телу Тиммо прежде, чем тот успел осознать, что произошло.

Тиммо оглянулся — глаза его панически расширились: в руках у незнакомца он увидел нечто, что могло оказаться оружием, рядом с ним — двух дройдов, которые могли оказаться телохранителями, и паника эта застигла его врасплох — как раз в тот момент, когда терминал выбросил ему кредитную карточку и вызвал следующего клиента. Тиммо схватил карточку и, бросившись наутек, врезался в толпу, сбив с ног несколько угнотов.

— Эй, Тиммо, стой! — закричал ему вослед Ландо. Но поздно — тот оказался проглочен толпой, хлынувшей со скамеек.

— Сэр, мы должны следовать за ним? — спросил Трипио.

Прочие зрители уже начинали недоуменно пялиться на них. Очередной счастливчик, на чьем лице бродила улыбка беспамятства, подошел к окошечку.

— Нет. — Ландо покачал головой. — Тем более что мы успели его просканировать. Пойдем проверим.

В темном углу, где они могли не опасаться, что их кто-нибудь увидит — да если и увидит, все равно ни черта не поймет, — Ландо просмотрел топографическую карту ауры Тиммо, которую вычертил в воздухе имперский детектор.

Как и ожидал Ландо, аура Тиммо оказалась ничем не примечательной: никакого голубого свечения не было и в помине.

— Он просто мошенник. Трипио был явно разочарован.

— Вы уверены, сэр? Должен заметить, что большое скопление людей могло повлиять на точность показаний. К тому же вы просканировали его слишком быстро и, видимо, издалека. И сам детектор мог за долгие годы устареть и износиться,.

Ландо посмотрел на протокольного дройда со скептической ухмылкой, однако в аргументах Трипио было рациональное зерно. Он должен попробовать еще раз. Тем более что он сам не прочь был задержаться на Умгуле.

— Ну хорошо, мы проверим его еще раз… попозже.

В безмятежной уверенности, что правительству Новой Республики его счет окажется по карману, Ландо со вкусом расположился в просторном гостиничном номере «бизнес-класса». Он заказал у коридорного бармена весьма популярный на Умгуле прохладительный напиток, вкусом напоминавший пунш, и вышел на балкон понаблюдать за тем, как густой вечерний туман клубится над притаившимися внизу улицами. Он потягивал коктейль, не в силах избавиться ни от озадаченной усмешки на губах, ни от бороздивших его лоб морщинок удивления.

— Я вам еще нужен, сэр, или можно отключиться? — спросил Трипио.

— Делай что хочешь! — почти огрызнулся Ландо, подумав о том, как было бы хорошо заткнуть этого механического зануду хоть ненадолго.

— Только держи эфир, на случай если Арту выйдет на связь.

Маленький дройд до сих пор шнырял по шародрому, выясняя, нет ли там чего-нибудь примечательного и необычного. Арту настроился на частоту оперативного канала Ландо и регулярно отправлял донесения.

И не отдых Трипио, в конце концов, занимал Ландо в первую голову. Он подошел к гостиничному терминалу, располагавшемуся в каждом номере, и набрал запрос. Экран автоматически выдал полное расписание шарогонок на ближайшие три недели, однако Ландо это не устроило, и он запросил еще одно меню.

Умгульская Чрезвычайная Гоночная Комиссия была необыкновенно педантична в отношении информации о заездах. Пробы протоплазмы брались у каждого претендента до начала и по окончании гонок в обязательном порядке и подвергались скрупулезному анализу, результаты которого доводились до сведения публики.

С помощью встроенного в терминал ассистент-информанта Ландо смог сопоставить данные по заездам, на которые Тиммо делал самые высокие ставки. Он еще сам не знал, чего доискивается, но подозревал, что дело нечисто.

— Посмотрим… посмотрим. — бормотал Ландо, — нет ли в этих обычных и привычных победителях чего-нибудь такого… незаурядного? Такого, что есть в одних пузырях, но при этом совершенно отсутствует в остальных?

Тиммо за все время своей карьеры игрока лишь однажды прославился на полную катушку, и, если он действовал достаточно тонко, как человек осторожный, оставалось только предположить, что придирчивая комиссия что-то упустила. Однако Ландо догадывался, что Тиммо был шулером незаурядным. К тому же, поскольку сотни и тысячи других людей ставили и выигрывали на каждом из заездов, у комиссии не было оснований уделять особое внимание именно тем, в которых участвовал Тиммо.

— Во всех случаях присутствует одна небольшая аномалия, — доложил ассистент-информант.

— Какая?

— Отчетливые следы углерода, кремния и меди в послефинишных мазках чемпионов этой группы.

— И на это до сих пор никто не обратил внимания? — удивился Ландо.

— Отклонения признаны незначительными. Возможное объяснение: контаминанты проникают в тело во время прохождения препятствий.

— Хм-м, — и что, эти «случайные» следы присутствуют в каждом победителе?

— Да.

— А на других заездах, у других победителей — и, кстати, проигравших — эти следы тоже встречаются?

— Запрос принят (несколько секунд ожидания), нет, сэр, — прозвучало в ответ.