Легенды Дюны (№2) - Крестовый поход машин

– Смотрите, смотрите собственными глазами. Машины уничтожат вас.

Ощетинившиеся оружием роботы продвигались по вспаханной земле вдоль речных рукавов, сопровождаемые тяжелым вооружением на тракторной тяге. Одетые в одежду местных крестьян вместо своих обычных мундиров, гиназские наемники постоянно беспокоили роботов мелкими ударами, провоцируя их на применение тяжелой метательной техники, а затем стремительно отступали в укрытия. Армия роботов не отклонялась от выбранной цели и продолжала наступление на уязвимый с военной точки зрения Дарите.

Глядя на получаемые изображения, старейшина Ренгалид наморщил свой бритый лоб и озабоченно нахмурился, но потом упрямо выставил вперед бороду.

– У нас нет ничего, что могло бы заинтересовать машины. Скоро они поймут это и оставят нас в покое.

До этого Ксавьер дважды видел, какие непоправимые опустошения могут причинять роботы: на Зимии и на Гьеди Первой, где он потерял Серену. Воевал он и во время боев в Эллраме, Колонии Перидот и в Беллосе. Он понимал, что машины хотят захватить IV Анбус как плацдарм для дальнейшего наступления на Салусу Секундус. Роботам при этом было совершенно все равно, останутся ли живы дзеншиитские аборигены этой планеты.

Сознавая, что сейчас он взорвется гневом и потеряет контроль над собой, Ксавьер отослал прочь ослепленного вождя.

– Я сделал все, что в моих силах, чтобы убедить вас, старейшина, но у меня больше нет времени для дискуссий. Можете дальше читать свои сутры, если считаете, что они спасут вас от неприятеля, но не мешайте мне действовать.

От гиназских наемников поступило экстренное внеочередное сообщение. Хотя они были вооружены ненамного лучше, чем местные дзеншиитские крестьяне, они имели большой успех, уничтожив вдвое больше машин, чем рассчитывали. Вдоль пути продвижения армии машин валялись остовы разбитых роботов. Ксавьер даже забеспокоился, что машины, потеряв столько бойцов, просто прекратят наступление и повернут назад.

Тем не менее наступающие продолжали упорно приближаться к первой из устроенных на их маршруте засад.

Примеро переключил канал связи, чтобы принять сообщения от партизан и солдат регулярной армии в двух занятых деревнях.

– Терсеро Тантор, прошу доложить обстановку. Наемники сообщают, что машины движутся в вашем направлении.

Ксавьер надеялся, что у Ренгалида возражения комом станут в горле, когда он увидит истинную угрозу, исходящую от чудовищной армии машин.

Из первой деревни отозвался Вергиль. Он говорил еле слышным сдавленным голосом.

– Примеро Харконнен, у нас внештатная ситуация.

– Что сделали машины?

– Не машины, сэр, местное население. До наступления ночи они отравили нас, повредили оружие, разрушили силовые установки. Мои люди парализованы. Наша артиллерия вышла из строя. Дзеншииты разрушили все!

Ксавьер почувствовал, как ужас леденящим оползнем заполняет его сердце. Он подавил гнев и решил послушать, что доложат из другой деревни.

– Терсеро Крег, сэр. Местные опоили и нас, потом повредили соединительные кабели, украли запасные батареи, испортили прицелы. Это моя вина, сэр… но мы, – он судорожно закашлял, – но мы пришли защищать население. Теперь мы не в состоянии произвести ни одного выстрела.

На канале связи снова появился Вергиль, голос его был напряжен и бесцветен.

– Ксавьер, машины приближаются к нам на большой скорости. Мы ждем приказа. Что нам делать?

Давясь бессильной яростью, Ксавьер принялся расхаживать взад и вперед, желая наорать на Ренгалида. Но какой от этого будет прок?

Он не мог допустить, чтобы с головы его младшего брата упал хоть один волос, особенно ради помощи таким сволочам, как эти дзеншииты. И прокричал в микрофон приказ гарнизонам двух деревень:

– Терсеро Тантор, терсеро Крег, приказываю немедленно отходить. Если не уберетесь, вас раздавят.

Лихорадочно ища новое решение, Ксавьер до боли стиснул зубы. Время истекало. Теперь армия машин уже двигалась без задержки по свободной дороге, и тщательно подготовленная засада – возможность чистой и почти бескровной победы – рассыпалась прахом.

Много лет назад, на Поритрине, восставшие буддисламские рабы сломали установленный новый генератор защитного поля Армады Лиги, и ее солдаты пошли бы вслепую навстречу смерти, если бы сам Ксавьер вовремя не обнаружил предательство.

Теперь еще эти дзеншииты на IV Анбус решили собственным самоубийством подставить ножку армии Джихада.

Глубоко вздохнув и вспомнив, что эти проклятые машины убили его сына, которого он так никогда и не увидел живым, Ксавьер заговорил в микрофон, обращаясь ко всем солдатам, находившимся в пределах досягаемости передатчика:

– Раз сами дзеншииты этого хотят, мы победим, не стесняясь в средствах. – Казалось, что сам воздух, выдыхаемый Харконненом, стал ледяным. – Я ни за что не сдам планету Омниусу, чего бы это ни стоило.

Вергиль ответил – робко, но не без оптимизма:

– Ксавьер, я полагаю, что смогу починить некоторые орудия. Мы сможем погнаться за машинами и атаковать их с тыла.

В разговор вмешался Зон Норет, говоривший от имени наемников:

– Отдайте нам их оружие, примере Вы видели, что мы сделали без оружия, только тем, что наскребли здесь. Давайте мы попробуем.

– Это будет бессмысленной тратой сил. Того, что нам нужно, вы не сделаете. Отступайте и спасайте всю военную технику, которую сможете спасти. Она нам понадобится, но не теперь. Я принимаю иное решение.

Он снова посмотрел на глубокое ущелье; машины, по всей вероятности, были уже недалеко.

– Всем наемникам. Возвращайтесь в Дарите как можно быстрее. Зон Норет, если память мне не изменяет, то по специальности вы – минер-подрывник? Мне нужно… это ваше умение.

С этими словами Ксавьер взглянул на высоченную плотину, построенную дзеншиитами для удержания уровня реки и контроля над паводками. Если эти люди способны возводить такие сооружения, то почему они не способны видеть очевидного противника?

Доложил терсеро Крег из второй деревни:

– Примеро, силы машин только что проследовали мимо нас. Потерь нет.

– В данный момент вы их не интересуете. Когда они захватят Дарите с его инфраструктурой и устроят там свою станцию, они посчитают, что у них в запасе масса времени, чтобы вернуться и стереть с лица земли уцелевшие деревни.

Он едва сдерживался, чтобы не выругаться вслух.

– Можете оценить, через какое время машины доберутся до Даритса?

– Не больше двух часов, примеро.

– Мы будем готовы. – Ксавьер отключил связь и обернулся к одному из стоявших рядом солдат. У него не было выбора, приходилось идти на крайние меры. Дзеншииты сделали это неизбежным.

– Найдите старейшину Ренгалида. Скажите, что у его людей меньше двух часов на то, чтобы покинуть город. Скажите, что я не буду повторять свое предупреждение, и убедитесь, что он правильно вас понял.

Стоя напротив затянутого дымкой прохода в скалах, старейшины дзеншиитов требовали от Харконнена, чтобы он объяснил им, что именно он собирается делать.

– Не так я хотел воевать с мыслящими машинами, но вы сами вынудили меня к этому. Я мог бы выполнить свою задачу и при этом уберечь ваш город и ваших людей. Вы же не оставили мне альтернативы.

Услышав эти слова, Ренгалид воздел к небу костлявый кулак.

– Дарите – это священный город, сердце дзеншиитской религии. Здесь хранятся священные тексты, здесь наши реликвии, невосстановимые произведения искусства!

– Следовательно, вам надо было перенести их в безопасное место уже час назад, когда вы услышали мое предупреждение. – Ксавьер велел отодвинуть его с дороги. – Скажите вашим людям, чтобы уходили скорее. Им нет нужды погибать.

Стараясь перекрыть звук ревущей воды в пропускных каналах и желобах плотины, Ксавьер без прикрас объяснил старейшинам, что именно он собирается делать. Он вспомнил давний случай, когда Омниус высадил десант на столицу Салусы Зимию, и он, Ксавьер, был вынужден принять жестокое решение ради того, чтобы любой ценой защитить генераторы поля Хольцмана. Он спас планету, хотя при этом погибли многие тысячи людей и была сильно разрушена одна из красивейших столиц мира. Теперь Ксавьеру предстояло принять аналогичное решение в Даритсе, хотя и более крупного масштаба.

Он провел молниеносное совещание с подрывниками, чтобы обсудить размещение зарядов. Плотина была выстроена на совесть, но взрывотехники сумели найти в ней слабые места.

Зон Норет, покрытый кровоточащими ранами, полученными в схватках с машинами, не обращал внимания на кровь и сам себя перевязал, чтобы еще какое-то время продержаться на передовой.

– Потребуется не больше десяти зарядов, если правильно их разместить, – сказал он.

Один из инженеров сказал:

– Можно применить атомный заряд, примеро. Это будет намного проще.

Ксавьер покачал головой. Он уже видел, как Армада Лиги стерилизовала Землю ядерным ударом.

– Не важно, что сделали эти люди. Я все же хочу дать им шанс.

Выполняя план Норета, жилистые, бесстрашные люди из его команды вскарабкались по трещинам между каменными блоками, которыми была выложена декорированная поверхность плотины, заложили детонаторы и залили взрывчатую пену за колоссальные статуи Мохаммеда и Будды. Тем временем армия машин стремительно продвигалась вперед, не отвлекаясь на захват деревень – их можно будет уничтожить потом, после установления постоянной станции Омниуса в сети Даритса. Но Ксавьер решил лишить их такой радости, уничтожив армию роботов в самом Даритсе.

Некоторые дзеншииты приняли предупреждение Харконнена всерьез и бежали из города, но другие отказались слушать слова неверного. Разрываемый противоречивыми чувствами, вынужденный принять непомерно тяжкое решение, Ксавьер молча смотрел из окна на поток беженцев. Сколько смертей он уже повидал в своей жизни?

Я не могу спасти тех, кто добровольно приносит себя в жертву.

Но при этом он щурил глаза от жгучих слез. Какая жуткая потеря. Ради кого они жертвуют собой? На Омниуса это не произведет никакого впечатления, да и на меня тоже.

На канале связи появился Вориан Атрейдес. Голос его звучал самодовольно:

– Хорошие вести для тебя, Ксавьер. Я здесь почти закончил. Готов принять космический флот.

– Прекрасно, особенно если учесть, что машины уже здесь. Он прервал сообщение, оставив своего товарища примеро готовить вторую, завершающую стадию операции, которая должна была убрать с орбиты вражеский флот.

Несколько секунд спустя передовые отряды устрашающих роботов уже вошли в дальний конец ущелья – зловещее воинство, воплощение беспощадной механической силы. В душе Харконнен не испытывал ничего, кроме желания скорее их уничтожить.

Даже бывалые воины вскрикнули в испуге, но Ксавьер жестом призвал и к спокойствию.

– Мы сражаемся за нашу честь и правое дело. Мы – солдаты армии Джихада.

Он приказал наемникам и солдатам отойти в укрытие. Зон Норет, едва держась на ногах, заковылял вслед за остальными. Из глубоких ран продолжала течь кровь, но он отказался от предложенной ему помощи.

Машины рвались вперед, очевидно, убежденные в том, что смогли преодолеть последний рубеж сопротивления. Ксавьер ждал… бесконечно долго ждал. Выступивший на висках пот начал заливать глаза.

На нишей стороне силы природы, это мощный союзник. Вода довершит запас нашу работу.

Последние гиназские десантники вскарабкались на вершину утеса, убравшись подальше от пути распространения ударной волны. Норет держался, несмотря на кровопотерю, и не отставал от своих. Солнце зловеще отражалось от металлических корпусов боевых роботов.

– Эту планету Омниус не возьмет никогда, – тихим, но угрожающим голосом произнес Харконнен. Он вскинул подбородок и повысил голос: – Это не ваша планета!

И включил взрывное устройство.

Раздавшийся взрыв зарокотал отдельными раскатами, как гром, – это звуковые волны попеременно попадали в каменные ловушки в стенах ущелья. Детонация ударила по самым уязвимым точкам конструкций, раскачивая резонирующие детали плотины.

Сквозь смертельно раненное сооружение, через образовавшиеся в нем раны-трещины хлынула ничем не сдерживаемая теперь вода, набирая силу и еще больше увеличивая разрушение. Потоки воды и огромные обломки летели со страшной силой, выброшенные гигантским давлением. Вода ринулась в трещины с грохотом, как стадо бегущих исполинских мустангов. Огромные статуи Мохаммеда и Будды покачнулись и начали разваливаться на части, похожие на двух неимоверно громадных пьяных танцоров. Наконец, издав чудовищный грохот, раскололась вся дамба. Тело плотины, циклопические скульптуры, обломки камней величиной с дом были выброшены вперед титанической силой освобожденной реки.

Удар такого оружия не могли выдержать даже стальные роботы.

Машины замялись, когда сенсоры сообщили о наступлении водяного вала. Они слишком медленно проанализировали ситуацию и начали было отступать. Но удар исполинского водяного молота предупредил их действия, сметая на своем пути даже самые массивные корпуса роботов, уносимых водой, как уносит ураган мелкие деревянные щепки.

Высвобожденная вода смела в ущелье также и дома, расположенные в пещерах в стенах каньона. Священный город Дарите был стерт с лица земли вместе с не спасенными сокровищами и реликвиями и со всеми дзенсуннитскими обитателями, которые отказались покинуть город.

Ксавьер Харконнен, стоя на безопасном высоком берегу каньона, мрачно смотрел на катастрофу. Он почуял запах свежей земли и сырости, когда из водохранилища в ущелье хлынул насыщенный донным илом поток. Ниже по течению вода смоет на своем пути все селения и возделанные поля.

Я бы предпочел иной способ. Но мне не оставили выбора.

Когда машины были унесены водным потоком, продолжавшим неудержимо изливаться в ущелье, корабли армии Джихада начали собирать и вывозить на орбиту стянутые в город наземные войска. Когда Ксавьер собирал гиназских наемников и своих оставшихся солдат на вершине кромки каньона, из глоток тысяч солдат вырвался радостный крик одержанной великой победы.

Напротив, выжившие дзеншииты были морально окончательно сломлены, в их взглядах был неприкрытый ужас, они отказывались верить в то, что произошло буквально на их глазах. Ренгалид, с лицом, вымазанным грязью, с всклокоченной седой бородой, в отчаянии обвиняющим жестом уставил свой костлявый палец в грудь Ксавьеру.

– Я проклинаю тебя! Ты разрушил наш святой город, наши священные реликвии, ты погубил тысячи наших людей. Да падет гнев Буддаллаха на твою голову и на твоих потомков на миллион лет!

Вода продолжала с ревом нестись по каньону, разливаясь по расположенной ниже равнине. Последние осколки плотины оторвались от своих якорных гнезд в стенах каньона, и вода стала поступать из водохранилища с новой силой. Рыбацкие лодки дзеншиитов попадали в бешеные водовороты и разбивались в Щепки.

– Вам придется отстраивать весь город. – Ксавьер смотрел на Ренгалида почти с сочувствием. – Но вы сможете это сделать, потому что вы живы и свободны.

Тайны порождают новые тайны.

Арракисская пословица

Теперь, когда Агамемнон и его титаны отправились на выполнение каждый своего задания, на Коррине наступили покой и затишье.

Хотя мыслящие машины могли общаться между собой через любой узел связи, находясь в любой точке контролируемой ими вселенной, Омниус все же приказал Эразму явиться в Центральную Башню Коррина на совещание.

Сколько раз Эразм видел эту высокую, увенчанную остроконечным шпилем башню, столько раз она меняла свой внешний вид, модифицируя форму конструкций из текучего металла по очередной прихоти Омниуса. Механическая Центральная Башня сама по себе казалась живой со своими скользящими стенами, плазовыми окнами и регулируемыми высотами этажей. Всемирный разум имел возможность беспрепятственно перемещаться по лабиринту внутренних помещений от самого верха до последних подвальных этажей.

Эразм умел менять выражение своего текучего металлического лица, но корринский Омниус мог проделывать то же самое с целым огромным зданием. Насколько было известно независимому роботу, такими капризами не отличалась больше ни одна из копий Омниуса. Такое поведение, как это ни странно, можно было назвать почти эксцентричным…

Прибыв в башню, Эразм, как положено, поднялся на скоростном лифте на седьмой уровень текучей металлической башни и вошел в помещение, лишенное окон. Когда за ним закрылась диафрагма двери, Эразм осмотрелся, но его световые сенсоры не обнаружили никаких признаков открывающихся дверей ни в стенах, ни в потолке. И он подумал, не хочет ли всемирный разум его запугать?

Не развил ли этот конкретный Омниус, точенее, его конкретное воплощение, расположенное на стратегически самой важной планете роботов, способность к ощущению эмоций и к эксцентричности? Не стал ли корринский Омниус считать себя высшим машинным существом по сравнению с другими роботами? В прошлом любопытный независимый робот пытался задавать зондирующие вопросы, но всемирный разум каждый раз уклонялся от ответа.

Этот сложный компьютер имел свои причуды, антипатии и даже собственное «я», хотя, естественно, Омниус отверг бы такие тяжкие обвинения. Независимого робота это весьма интересовало. Кажется, программа Омниуса была составлена так, чтобы сделать его более импульсивным и непредсказуемым подобно людям, чье хаотичное поведение стало причиной поражения машин во многих сражениях.

– Сегодня, Эразм, мы поговорим о религии, – объявил всемирный разум из невидимого громкоговорителя, создававшего иллюзию, словно голос звучал отовсюду. – Вытяни вперед руку ладонью кверху.

Робот повиновался, и с потолка на его раскрытую ладонь упала гель-сфера – копия Омниуса. Сколько информации в таком маленьком и легком серебристом шарике! И сколько существует такого, чего нет в нем, и в особенности – качество, называемое «душой», смысл которой пытался постичь Эразм наряду со столь же неуловимыми свойствами человека.

– Прежде всего прошу предоставить мне все данные по указанной теме, – сказал Омниус.

В течение столетий Эразм наблюдал представителей биологического вида человека разумного и проводил на его представителях эксперименты, накапливая информацию в и без того объемистом банке данных. Хотя независимый робот много раз предлагал загрузить все эти данные в мозг всемирного разума, Омниус каждый раз проявлял мало интереса к таким предложениям. Во всяком случае, до сих пор.

– Почему ты захотел узнать о религии? Это необычная для тебя тема.

– Для меня так называемые духовные или религиозные верования являются недоступными пониманию образцами человеческого поведения. Но сейчас мне стало ясно, что они используют религию в качестве оружия против меня. В силу этого я должен проанализировать этот предмет.

Чтобы эффективно передать все имеющиеся у него сведения Омниусу, Эразм поместил сферу в шарообразный порт на боку своего корпуса и передал всемирному разуму всю запрошенную информацию. Закончив передачу, независимый робот извлек сферу из порта.

В течение краткого мгновения всемирный разум обрабатывал полученные данные.

– Интересно. Значит, существует много типов и видов религии, и тем не менее верования, отличающиеся самым сильным эмоциональным компонентом, помещают в центр своих учений существование высшего существа или направляющей силы. Это единственное самое важное верование людей?

– Пока я только исследую этот вопрос, Омниус. В делах веры весьма мало бывает определенного. Вера, принятие желаемого за действительное для людей превыше логики и твердо установленных фактов.

– Какой смысл в твоих экспериментах, если ты не можешь дать конкретный ответ на поставленный вопрос?

– Исследуя человеческое поведение, очень трудно даже просто сформулировать конкретные вопросы. Моей целью, однако, было установление определенных основных направлений и обобщений, которые могли бы оказаться полезными.

Серебристый шар на ладони Эразма вращался, излучая тепло.

– А их религии? Ты выгрузил в меня все, что знаешь о них?

– Я дал тебе исторический обзор, заключающий в себе все, что плененные нами люди рассказывали мне о своих церквях, синагогах, мечетях и святилищах своих народов и о том, как исходные верования распадались или трансформировались в религии настоящего времени. Если хочешь, я могу перечислить тебе весь список планет вместе с известными религиозными ветвями, которые на них существуют.

– В этом нет необходимости. – Омниус увеличил громкость своего голоса. – Почему они называют свое движение против меня Джихадом, священной войной? Я – компьютер. Каким образом могут они увязать меня со своими религиями?

– Просто ради удобства они связали тебя со злой силой, персонифицированной во многих их религиозных текстах. Они называют тебя демоном, и это позволяет им провозглашать тебя врагом любого из Высших Существ, которым они поклоняются. Таким образом, конфликт выносится из сферы политики и становится религиозной войной.

– В чем преимущество такого решения?

– Оно позволяет передать руководство действиями людей эмоциям, а не логике, по законам которой действуем мы. Люди склонны совершать иррациональные действия, так как их религии дают им для этого праведное основание. Для них наш конфликт уже не просто война – это священное предприятие высшего порядка.

Эразм почувствовал покалывание в ладони. Сфера с невероятной скоростью обрабатывала информацию и сортировала ее по банкам данных.

– Может ли этот их Бог быть формой органической жизни, высшей по сравнению с ними?

– Какого Бога ты имеешь в виду? Бога навахристиан? Бога буддислама? Деисламическую Силу? Паниндуистских владык седьмого круга? Я сам не вполне хорошо понимаю разницу между ними. Все они могут быть искаженными манифестациями одного и того же божества, потерявшими четкость из-за давности и неверного понимания информации. Но возможно, что это совершенно разные боги.

– Твои ответы очень смутны, – сказал Омниус.

– Именно так. Верующие думают, что Бог – это эфирная форма жизни, хотя в наиболее важных религиозных сектах бытуют истории о телесных воплощениях их божеств.

– Это абсурдно.

Эразм ответил не сразу, тщательно подбирая слова.

– Ты можешь быть Богом Машин, Омниус.

– Но тогда зачем я задаю тебе вопросы? – В голосе всемирного разума действительно прозвучала досада. – Если бы я был Богом, разве я не знал бы всё?

Это замечание совпадало с собственными наблюдениями Эразма о том, что машинное знание в памяти Омниуса было неполным. Независимый робот задумался. Неужели компьютерный всемирный разум просто играл с ним все это время как кошка с мышкой? Не вобрал ли Омниус уже давно все данные исследований, проведенных Эразмом над людьми?

Не читает ли Омниус и сейчас мои мысли?

– В течение десятилетий ты, словно животных в стойлах, воспитывал группу людей, никто из которых не имел опыта официальной религиозной индоктринации. – Серебристый шар поднялся к потолку и прилип к белой поверхности, словно сила тяжести изменила направление на противоположное. – Каким образом верили в Бога люди в твоих стойлах?

– Естественно, они придерживались более примитивных верований. Некоторые сочиняли истории о Высшем Существе, но большинство было убеждено, что такое божество их покинуло. Возможно, что религия как таковая имеет социальную природу, и если ткань общества разрушена, подобные системы верований распадаются тоже.

Гель-сфера скатилась по стене на пол и застыла на полу между ступнями Эразма, затем снова стремительно взмыла вверх.

– Возможно ли, что ты в своем исследовании не затрагивал тему религии в связи с ее сложностью и алогичностью?

– Я не изучал этот предмет в деталях, Омниус. Меня занимали многие другие аспекты человеческого поведения. Религиозная вера является лишь малой составной частью человеческого характера. Из того, что мне пришлось наблюдать, я вывел, что люди являются либо агностиками, либо прямыми атеистами до тех пор, пока не подвергаются сильному страданию или потрясению. Такие смены отношения к религии являются циклическими в течение всей человеческой истории – приливы сменяются отливами, как и в других аспектах общественной жизни людей. Религиозная вера сейчас находится на подъеме, а Джихад служит ее катализатором.

– Является ли потребность в религии врожденным свойством человеческого характера? Быть может, игнорируя их духовность, ты упустил из виду самую их суть?

– Я подвергал пыткам тысячи людей, и очень немногие при этом вообще говорили о Боге, да и те вопрошали, зачем Он их оставил. Я нисколько не сомневаюсь, что сейчас, когда Ксеркс и его команда убивают мятежников на Иксе, хнычущие жертвы на последнем вздохе произносят молитву, хотя и видят ее совершенную бесполезность.

Прямых известий с Икса еще не было, но приказ, отданный титанам, был достаточно ясен. Ксеркс был способен учинить жестокую беспощадную бойню. Горстка выживших на Иксе людей больше никогда не осмелится на бессмысленный мятеж.

Омниус заговорил:

– Я все же так и не понял, что такое религия. Какой цели она служит? Создается впечатление, что это воображаемый стимул, специально сконструированный для поддержания устойчивости социальной лестницы.

Эразм не стал спешить с ответом.

– Понять основы веры так же трудно, как удержать в руке мокрый мшистый камень. Это твердый вещественный предмет, но он скользкий, и ухватить его трудно.

– Объяснись.

– Религиозный опыт различен у разных людей, даже если они утверждают, что принадлежат к одной религиозной системе. Каждый индивид сосредоточивается на разных аспектах религиозного воззрения. Есть нюансы, тонкие вариации – как и человеческая эмоция любви, религия никогда не бывает одинаковой у двух людей.

– Но почему?

Эразм продолжал стоять неподвижно, а гель-сфера начала все быстрее кружить по помещению – по стенам, по потолку, опять по стенам, по полу. Появились удвоенные гель-сферы, десятки копий Омниуса, словно пули, летающие по комнате, рикошетирующие от стен и едва не задевающие Эразма. Множество голосов продолжало, перекрывая друг друга, выкрикивать одно и то же слово:

– Почему? Почему? Почему?

Внезапно сферы исчезли, и в запечатанном помещении шпиля высокой башни вновь воцарилась тишина. За спиной Эразма раскрылась дверь. Он послушно покинул помещение, вошел в лифт и поехал вниз.

Вернувшись на свою корринскую виллу, Эразм признался себе, что действительно, как и предположил Омниус, уделял недостаточно внимания вопросам религии. Если так, то больше он от этой темы уходить не может. До сих пор Эразма занимала человеческая способность к творчеству и ее выражение в различных видах искусства. Но откуда берут люди свое вдохновение? Из какого-то высшего источника? Возможно, рабы Эразма успешно скрывали от него свою религиозность – быть может, даже подсознательно. Тогда можно предположить, что они скрывали ее и от самих себя.

Стоя на крыльце дома, Эразм смотрел на бараки, глядя, как мельтешат чумазые людишки в переполненных загонах. Если Иблис Гинджо или Серена Батлер нашли способ запустить этот механизм в глубинах человеческой души, то это объясняет, каким образом религиозный пыл превращается в военный жар.

Преисполнившись решимости вплотную заняться этим предметом, робот стал намечать себе путь поиска. Какая сила стоит за религией? Действительно ли машинам никогда не овладеть этим оружием? Эразма мало волновал ход галактического Джихада, но это исследование он выполнит ради собственного развития…

Омниус предоставил в распоряжение Эразма горы печатных и электронных книг, захваченных в древних человеческих библиотеках на покоренных Синхронизированных Мирах. Независимый робот принялся загружать эти материалы в банки своих данных.

В процессе загрузки Эразм вспомнил о когиторах и об информации, содержавшейся в их древних мозгах. Был бы на Коррине когитор, его древний мозг мог бы обогатить Эразма интереснейшими откровениями. На Земле Эразм иногда беседовал с когитором Экло, но Экло был уничтожен во время мятежа людей.

С машинной четкостью робот вспомнил каждое слово, сказанное ему Экло. Он в подробностях внутренне воспроизвел каждую беседу. В результате Эразм пришел к весьма тревожному выводу: нейтральный, как ему думалось, когитор что-то скрывал от него – всеми силами при этом защищая людей.

К несчастью, некоторые войны выигрывает та сторона, которая более фанатична в религиозном смысле. Победоносные вожди используют эту священную энергию коллективного безумия.

Когитор Квина. Искусство нападения

Безрадостный послеполуденный дождь хлестал по площади правительственного комплекса, когда Иблис Гинджо спешил к зданию парламента. Полдюжины следовавших за ним агентов джипола даже не думали как-то защититься от непогоды. Расставленные во всех углах площади статуи и мавзолеи в честь героев Джихада блестели в брызгах дождя, отражая желтый свет фонарей.

Оказавшись на ступенях широкой лестницы, Великий Патриарх изобразил притворно-радостное удивление при виде четырех монахов в желто-оранжевом, осторожно идущих вниз. Самый высокий из них нес большой цилиндр, завернутый от дождя в непромокаемую ткань: когитора Квину перевозили, как бесценную птицу в клетке. Иблис знал, что они будут выходить из здания парламента именно в эту минуту, и тщательно подготовил эту «случайную» встречу.

Он сделал знак своим людям, и те надежно блокировали проход группы монахов.

– Как удачно! – воскликнул Иблис. – Я ведь просил когитора о встрече. Я уверен, что нам есть что сказать друг другу.

Он улыбался, желая в душе, чтобы между ним и когитором установились такие же доверительные отношения, какие прежде связывали Гинджо с великим и блистательным когитором Экло до того страшного мятежа на Земле.

Нынешняя деятельность Иблиса была неимоверно более сложной, чем те прежние – довольно неуклюжие – попытки побудить рабов к восстанию против хозяев. Сейчас он не мог в одиночку справиться со всеми своими проблемами, но был уверен, что когитор смогла бы помочь, если бы только ему, Великому Патриарху, удалось убедить Квину поделиться с ним хотя бы малой толикой ее могучего интеллекта. Правда, пока мозг древнего философа оставался немногословным и отчужденным, словно не желая оправдывать действия Иблиса.