***

Однообразные, монотонные дни. Харконненовский патруль из трех человек совершал дежурный облет пустыни с золотистыми, вспухающими среди песков дюнами по привычному тысячекилометровому маршруту. Даже маленький бурун пыли в этом беспощадном ландшафте вызывал необычное волнение.

Патрульные заложили вираж на своем бронированном орнитоптере, облетели горы, потом полетели к югу над бескрайними плоскогорьями и равнинами. Глоссу Раббан, племянник барона и временный правитель Арракиса, приказал своим солдатам регулярно облетать планету для того, чтобы их видели, чтобы обитатели жалких поселений знали: Харконнены бдят. Всегда.

Кьель, бортовой стрелок, воспринял этот приказ как лицензию на отстрел любого фримена, который покажется вблизи границ районов добычи пряности. Почему эти чумазые бродяги воображают, что могут пересекать любые границы без разрешения чиновников Карфага? Однако при ясном свете им редко удавалось поймать фримена, и поставленная задача обернулась скучными буднями.

Гаран управлял орнитоптером, то поднимая его вверх, то падая вниз, ловя горячие воздушные потоки и превращая дежурный облет в увеселительную прогулку. Пилот сохранял на лице стоическое выражение, но иногда, при особенно сильной встряске в потоках знойного воздуха, по губам Гарана пробегала мимолетная усмешка. Истекал пятый день их полета, пилот продолжал искать ошибки на топографических картах, ругаясь сквозь зубы при обнаружении каждой новой ошибки. Это были самые худшие карты из всех, какие он когда-либо видел.

На заднем сиденье пассажира сидел Джостен, недавно переведенный на Арракис с Гьеди Первой. Привыкший к промышленному пейзажу, серому небу и грязным прокопченным домам, Джостен, словно завороженный, смотрел на песчаную пустыню, упиваясь навевающим сон однообразным узором дюн. Он указал на клуб пыли на юге, в глубине Похоронной Равнины.

– Что это? Операция по добыче пряности?

– У нас нет шансов увидеть такую операцию. Стрелки сбивают снарядом любой приближающийся орнитоптер, как подброшенную в воздух косточку сливы.

– Этот клуб слишком мал для пыльного дьявола. Слишком низок. – Пожав плечами, Гаран нажал кнопки на панели управления и направил орнитоптер ниже, к красновато-коричневому облаку. – Давайте посмотрим.

После стольких дней томительной скуки они свернули с маршрута, чтобы обследовать большую скалу, торчавшую из песка.

Достигнув места, они не нашли там никаких следов и никаких машин, никаких признаков человеческого присутствия – однако при этом акры пустыни выглядели потревоженными. На песке виднелись ржавые пятна, словно пятна крови высохли под знойным беспощадным солнцем, приобретя охряной цвет.

– Выглядит так, словно сюда бросили бомбу, – сказал Кьель.

– Может быть, это последствия взрыва пряности, – предположил Гаран. – Я спущусь еще ниже, чтобы лучше осмотреть место.

Когда орнитоптер остановился на песке, Кьель распахнул люк. Охлаждаемый воздух с шипением вырвался из кабины. Внутрь хлынула волна жара. Кьель закашлял от пыли.

Гаран высунулся из кабины и втянул ноздрями воздух.

– Понюхайте.

В воздухе стоял тяжелый дух жженой корицы.

– Это точно взрыв пряности.

Джостен протиснулся позади Кьеля и спрыгнул на мягкий песок. Пораженный, он взял пригоршню охряного песка и поднес его к губам.

– Может, нам стоит собрать немного свежей пряности и взять ее с собой? Должно быть, она стоит целое состояние.

Кьель думал о том же, но, услышав слова новичка, обернулся к нему, скорчив презрительную гримасу.

– У нас нет оборудования для добычи. Надо отделить пряность от песка, а этого не сделаешь пальцами. Гаран заговорил спокойно, но твердо:

– Если вы по возвращении попытаетесь продать этот товар в Карфаге уличному торговцу, то вас наверняка отволокут к Раббану – или, что еще хуже, вам придется объяснять графу Фенрингу, каким образом свежая пряность оказалась в карманах простых патрульных.

Когда солдаты добрались до неровного углубления в центре рассеявшегося облака пыли, Джостен тревожно оглянулся.

– А здесь не опасно? Большие черви не ходят за пряностью?

– Боишься, парень? – ехидно спросил Кьель.

– Давай бросим его червям, если они придут, – предложил Гаран. – Это даст нам время убраться целыми.

В этот момент Кьель заметил на дне ямы какое-то движение. В песке копошилось нечто, было похоже, что под песком шевелятся какие-то твари, похожие на червей в гнилом мясе. Джостен открыл было рот, но передумал и промолчал, крепко стиснув зубы.

Из песка высунулось создание, похожее на змею, длиной около двух метров, с мясистым сегментированным телом. Тварь была похожа на змею с пастью, усеянной острыми как иглы зубами, обрамлявшими глотку.

– Песчаный червь! – воскликнул Джостен.

– Это какой-то недомерок, – презрительно бросил Кьель.

– Наверное, новорожденный, как ты думаешь? – спросил Гаран.

Червь покачивал из стороны в сторону своей безглазой мордой. Вокруг этого выползшего наружу червя копошились еще с десяток таких же, словно разметанных мощным взрывом.

– Откуда они появились, черт бы их взял? – спросил Кьель.

– Мне об этом не докладывали, – язвительно ответил Гаран.

– Мы не можем.., поймать одного? – Джостен явно осмелел.

Кьель удержался от грубого ответа; идея молодого рекрута пришлась ему по вкусу.

– Давайте! – С этими словами он ринулся к яме. Червь уловил движение и подался назад, словно размышляя: бежать или нападать. Потом, приняв решение, он выгнулся дугой, напомнив при этом морского змея, и принялся стремительно зарываться в песок штопорообразными движениями.

Джостен рванулся вперед и ухватил сегментированный хвост – тело червя уже успело скрыться под песком на три четверти.

– Ну и силен же он!

Последовав примеру молодого патрульного, бортовой стрелок тоже подбежал к червю и ухватил его за хвост.

Червь изо всех сил старался вырваться, но Гаран, зайдя спереди, раскопал песок и мертвой хваткой вцепился в голову зверя. Вся троица принялась дружно вытаскивать животное на поверхность. Маленький червь извивался, словно угорь на раскаленной сковороде.

С противоположной стороны ямы из песка высунулись остальные черви; они торчали из песка, словно перископы неведомых подводных лодок, всплывших со дна моря дюн, круглые пасти чернели, словно око дьявола. Момент был поистине страшен. Кьель испугался, что эти черви сейчас нападут на них, как личинки смертельного паразита, но молодые черви, постояв несколько мгновений, зарылись в песок и бросились наутек, исчезнув под землей.

Гаран и Кьель вытащили плененного червя из песка и поволокли к орнитоптеру. У патрульных было под рукой все необходимое снаряжение для ареста и задержания преступников. Они могли при желании стреножить и связать любого человека, как овцу.

– Джостен, принеси-ка веревки из нашего набора, – приказал пилот.

Через мгновение молодой рекрут принес веревки, смастерил петлю и затянул ее вокруг шеи червя. Гаран ослабил хватку, взялся за веревку и потянул на себя. Джостен в это время затягивал вторую петлю вокруг тела червя.

– Что мы будем с ним делать? – спросил Джостен. Когда-то, в самом начале своей службы на Арракисе, Кьель принимал участие в неудачной охоте Раббана на песчаного червя. Тогда они брали с собой фрименского проводника и даже Планетолога. Используя проводника как наживку, они сумели выманить одного громадного червя из-под земли и убить его с помощью взрывчатки. Но прежде чем Раббан смог взять трофей, проклятый червь буквально рассыпался на множество мелких тварей, похожих на амеб, которые тотчас исчезли в песке, оставив лишь хрящевой скелет и кучу кристаллических зубов. Раббан был в бешенстве.

У Кьеля заныло в животе. Племянник барона мог счесть за личное оскорбление то, что каким-то трем патрульным удалось добиться успеха там, где сам Раббан потерпел фиаско.

– Лучше всего утопить эту тварь.

– Утопить? – переспросил Джостен. – Зачем? И зачем я буду тратить свой водный рацион для такой глупости? Гаран застыл на месте, словно пораженный молнией.

– Я слышал, что так делают фримены. Если утопить червя, то он выплюнет какой-то очень редкий яд.

Кьель согласно кивнул.

– Ага, эти чокнутые жители пустыни пользуются таким ядом в своих ритуальных плясках. От яда они становятся невменяемыми, устраивают оргии, во время которых многие из них умирают.

– Но.., у нас только два бака с водой, – сказал Джостен. Он продолжал нервничать.

– Мы используем только один из них, кроме того, я знаю, где можно пополнить запас воды.

Пилот и бортовой стрелок переглянулись. Они служили вместе уже давно и понимали друг друга с полуслова. Вот и сейчас им в голову пришла одна и та же мысль.

Словно осознав, что его ждет, маленький червь предпринял отчаянную попытку освободиться, но силы его иссякли.

– Когда добудем отраву, – сказал Кьель, – позабавимся.

Ночью, перейдя в режим невидимки, патрульный орнитоптер незаметно прокрался над острым гребнем горы, приблизился к гряде скал и приземлился на твердой площадке, ниже которой располагалась нищая деревушка с диковинным названием Байларское Становище. Обитатели деревни жили в пещерах и домах, ряды которых доходили до плоскогорья. Электричество вырабатывали ветряные мельницы; ящики с припасами блестели в неверном ночном свете, привлекая мотыльков и летучих мышей, которые надеялись чем-нибудь поживиться.

В отличие от замкнутых фрименов эти деревенские жители были более цивилизованными, но при этом они многое и утратили: эти люди работали проводниками для экспедиций, разведывающих месторождения пряности, и забыли навыки выживания в пустыне, став паразитами, зависевшими от милостей правителя.

Во время предыдущего облета Кьель и Гаран обнаружили на площадке большую цистерну, настоящую сокровищницу, полную воды. Кьель не понял, зачем этим деревенщинам столько драгоценной влаги и откуда они ее взяли. Наверное, это было обыкновенное мошенничество; в своих отчетах они завысили количество жителей, и Харконнены щедро дали им намного больше, чем полагалось.

Жители деревни замаскировали цистерну камнями, чтобы она выглядела, как естественный утес, но не выставили охрану своего незаконного хранилища. По каким-то причинам деревенские законы местных жителей карали за воровство гораздо строже, чем даже за убийство; поэтому, видимо, никто не опасался за судьбу цистерны. Деревенские не ждали ночных воров.

Естественно, патрульные Харконненов не собирались красть воду, нет, они лишь собирались взять столько, сколько было надо для их нужд.

Джостен покорно шел рядом, неся бак, в котором находилась густая жидкость, выделенная маленьким червем после того, как он перестал биться о стенки бака, в котором его утопили патрульные. В ужасе от того, что они сделали, солдаты выбросили труп червя недалеко от места взрыва пряности и бежали, прихватив с собой яд. Кьель очень боялся, что ядовитые испарения от тела червя смогут проесть стенку водяного бака.

Гаран, умело работая с краном цистерны, наполнил пустой бак водой. Остатки воды из цистерны он решил не выливать, чтобы не портить задуманную шутку, которую троица вознамерилась сыграть с жителями деревни. Кьель открыл горловину бака с желчью червя и опорожнил бак в цистерну. То-то удивятся эти деревенские, когда попробуют отравленной воды.

– Это послужит их исправлению.

– А что с ними будет от этого яда? – спросил простодушный Джостен.

Гаран покачал головой.

– Я слышал много самых диких историй.

– Может, попробуем, как это подействует на нашего парня? – предложил бортовой стрелок.

Джостен отпрянул, а Гаран снова посмотрел на цистерну с ядом.

– Могу спорить, что они сорвут с себя одежду и будут голыми танцевать на улице, кудахтая, как недорезанные куры.

– Давайте останемся и посмотрим, то-то будет потеха, – сказал Кьель.

Гаран нахмурился.

– Ты хочешь сам объяснять Раббану, почему мы задержались?

– Полетели, – быстро произнес в ответ Кьель. Отрава медленно растворялась в воде цистерны, когда патруль Харконненов уселся в орнитоптер, который стремительно взмыл в воздух. Как ни жаль, но пришлось предоставить жителям деревни возможность насладиться сюрпризом без свидетелей.

***

Правда ли это особенное дитя? Преподобная Мать Гайус Элен Мохиам внимательно смотрела, как пропорционально сложенная девочка выполняла предназначенные для выработки безошибочных нервно-мышечных рефлексов упражнения прана-бинду, двигаясь по твердому полу тренировочного модуля Школы Матерей.

Вернувшись недавно со столь прискорбного банкета на Арракисе, Мохиам старалась смотреть отчужденным взглядом на свою ученицу, подавляя осознание правды. Джессика, моя родная дочь… Девочка ничего не должна знать о своем происхождении, не должна даже догадываться об истине. Даже в секретных документах селекционной программы Бене Гессерит Мохиам не фигурировала под своим именем Сестры, в архивах она значилась как Танидия Нерус, таково было ее имя, данное при рождении.

Двенадцатилетняя Джессика стояла в свободной позе, опустив руки и стараясь расслабиться, подавить любое движение мышц. Держа в правой руке воображаемый клинок, она смотрела перед собой, сверля глазами несуществующего противника. Для поединка требовались вся глубина постижения внутреннего покоя и максимальная концентрация.

Однако Мохиам своим наметанным взглядом видела, как подергиваются мышцы икр, шеи и лба Джессики. Эти движения были едва заметны, но означали, что для совершенствования техники потребуется еще много практики. Однако девочка делала удивительные успехи и много обещала. Джессика была одарена потрясающим терпением, способностью быстро успокаиваться и слушать то, что ей говорили.

Как она сосредоточена.., полна внутренней силы. Собственно, такой она и должна быть, для этого она рождена.

Джессика ушла влево, сделала обманное движение, развернулась, потом застыла, стремительно превратившись в неподвижную статую. Глаза, уставленные на Мохиам, не видели наставницу.

Суровая Преподобная Мать вошла в тренировочный зал, внимательно вгляделась в ясные зеленые глаза девочки и не увидела там ничего, кроме пустоты. Джессика исчезла, остались только ее нервные и мышечные волокна.

Мохиам смочила слюной палец и поднесла его к носу девочки. Наставница почувствовала лишь легкое дуновение воздуха. Юные, только начавшие формироваться на стройном торсе груди слегка шевельнулись. Джессика была близка к полному равновесию бинду, но только близка.

С ней предстоит работать и работать.

Хорошим достижением в Общине Сестер считалось только полное, законченное совершенство. Как инструктор Джессики, Мохиам должна будет снова и снова учить девочку древним упражнениям, наблюдая, как ученица делает шаги по лестнице совершенствования.

Преподобная Мать отступила на несколько шагов назад и принялась рассматривать девочку, стараясь не возбуждать ее. В овальном личике Мохиам старалась угадать свои черты и черты отца – барона Владимира Харконнена. Длинная шея и маленький нос достались Джессике в наследство от Мохиам, а выступающий вперед мыс волос надо лбом, широкий рот, полные губы и чистая кожа достались Джессике от барона.., когда он был еще здоров и привлекателен. Широко посаженные зеленые глаза и волосы цвета полированной бронзы достались Джессике от более далеких предков.

Если бы ты только знала. Мохиам вспомнила, что говорили ей о плане Бене Гессерит. Когда ее дочь Джессика достигнет детородного возраста, ей предстоит родить Квисац Хадераха – кульминацию рассчитанной на тысячелетия тщательной селекции. Мохиам продолжала вглядываться в лицо девочки, стараясь увидеть малейшее подергивание, какой-нибудь намек на сознание громадной исторической ответственности. Нет, ты еще не готова узнать правду.

Джессика заговорила, старательно артикулируя слова мантры, древней, как сам Орден Бене Гессерит: «Каждый нападающий – это перышко, летящее по бесконечному пути. Когда перышко приближается, его надо отвратить и удалить. Я дую, и перышко исчезает с моего пути».

Мохиам отступила, чтобы не мешать дочери совершать движения, повинуясь своим рефлексам. Но Джессика пока заставляла свои мышцы двигаться в нужном ритме, гладко и без усилий, вместо того чтобы просто позволить им делать это.

Движения девочки стали лучше, более сосредоточенными и отточенными. Прогресс Джессики впечатлял, было такое ощущение, что она пережила мысленное богоявление, которое подняло ее на более высокую ступень совершенства. Однако Мохиам все еще видела в дочери слишком большую юношескую энергию и необузданную напряженность.

Эта девочка родилась в результате грубого насилия, которое совершил барон Харконнен, в ответ на шантаж, которым Община Сестер пыталась заставить его зачать дочь. Мохиам отомстила барону, переключив обмен веществ в своем теле и заразив насильника страшным, неизлечимым заболеванием. Барон будет медленно умирать, мучимый нескончаемой пыткой. Болезнь прогрессировала, и вот уже в течение целого стандартного года барон не может обходиться без трости. Во время достопамятного банкета Мохиам испытывала нестерпимое желание рассказать барону о каре, которая его постигла.

Но если бы Мохиам сказала барону об этом, то в Обеденном Зале дворца Арракина произошло бы насилие, по сравнению с которым ссора двух послов показалась бы милой забавой. Наверное, ей пришлось бы убить Владимира Харконнена, воспользовавшись своими навыками. Даже Джессика, при всех своих ограниченных возможностях, уже могла бы легко и быстро уложить такого противника, как барон – ее собственный отец.

Мохиам услышала шум какого-то механизма, и из пола выросла кукла в рост человека. Следующая фаза обычной тренировки. Стремительным, неуловимым движением ладони Джессика обезглавила механического противника.

– Больше изящества. Смертельное касание должно быть деликатным и точным.

– Хорошо, Преподобная Мать.

– Однако я горжусь тем, чего тебе удалось достигнуть, – непривычно нежным тоном сказала Мохиам. Руководство не одобрило бы такого тона, случись ему услышать слова Мохиам. Любовь во всех ее проявлениях была строжайше запрещена в Общине Сестер.

– Община Сестер имеет в отношении тебя великие планы, Джессика.

***

План на случай непредвиденных обстоятельств хорош ровно настолько, насколько хорош ум человека, разработавшего этот план.

Работая глубоко под землей, в лабиринтах исследовательского павильона, Хайдар Фен Аджидика очень отчетливо понимал, насколько справедлива эта максима. Настанет день, когда посланный от императора человек попытается убить его; следовательно, необходимо позаботиться о тщательной, глубоко продуманной обороне.

– Прошу вас сюда, граф Фенринг, – самым сладким голосом произнес Аджидика, думая при этом: Нечистый повиндах. Он смотрит на такого человека, как я, пренебрежительно. Я должен был бы убить тебя!

Однако мастер-исследователь не мог привести в исполнение свое сокровенное желание, это было небезопасно, да и вряд ли в ближайшем будущем ему представится такая возможность. Даже если бы удалось осуществить задуманное, император учинит расследование, пришлет сардаукаров, которые только помешают тонкой работе.

– Я рад слышать, что вы наконец достигли какого-то прогресса в выполнении проекта «Амаль». Эльруд Девятый начал его двенадцать лет назад, хм-м? – Говоря эти слова, Фенринг шагал по бесцветному, ничем не примечательному коридору подземного города. На графе были надеты имперский китель и плотно обтягивающие форменные брюки. Темные волосы были выбриты не совсем ровно, что подчеркивало слишком большой размер головы. – Мне кажется, что мы проявили необыкновенно долгое терпение.

На Аджидике был надет лабораторный халат со множеством карманов. Запах химикатов пропитал ткань, волосы и мертвенно-бледную с серым оттенком кожу этого человека.

– Я с самого начала предупреждал всех вас, что до получения конечного продукта может пройти много лет. Двенадцать лет в этом отношении не более чем один миг для создания вещества, которое было нужно империи как воздух на протяжении многих и многих столетий.

Ноздри Аджидики сузились, он принужденно улыбнулся.

– Тем не менее, – продолжал мастер-исследователь, – я рад доложить вам, что наши модифицированные аксолотлевые чаны выращены, что предварительные эксперименты проведены и их данные проанализированы. На основе этих данных мы отбросили неработающие решения и сузили область поиска возможных решений.

– Императора не интересует сужение области поиска, мастер-исследователь, его интересует результат поиска. – Голос Фенринга был ледяным. – Затраты просто огромны даже по сравнению с теми деньгами, которые мы дали вам для переоборудования иксианских заводов.

– Мы готовы на проведение любого аудита, граф Фенринг, – сказал Аджидика. Он хорошо понимал, что Фенринг никогда не решится показать книгу расходов банкирам Гильдии, Космическая Гильдия в первую очередь не должна даже догадываться о цели проводимых работ. – Все фонды были истрачены должным образом. Со всеми запасами пряности, переданными в наше распоряжение, мы поступали согласно договору.

– Этот договор вы заключали с Эльрудом, малыш, а не с Шаддамом, хм-м? Император может в любой момент прекратить ваши эксперименты.

Подобно всем тлейлаксам Аджидика привык к грубым оскорблениям дураков и не стал принимать вызов.

– Интересная угроза, граф Фенринг, особенно если учесть, что именно вы, лично вы, инициировали контакты между моими людьми и Эльрудом. У нас на Тлейлаксу есть на этот счет неопровержимые документы.

Разозлившись, Фенринг ускорил шаг, углубившись в лабиринт павильона.

– Глядя на вас, мастер-исследователь, я уже кое-что о вас узнал, – произнес граф елейным голосом. – У вас развилась фобия от пребывания под землей, хм-ма? Этот страх поразил вас совсем недавно, это был панический приступ.

– Вздор. – Под внешней решимостью действительно таился страх, и лоб Аджидики покрылся испариной.

– Ах вот как, но я чувствую что-то угрожающее в вашем голосе и выражении лица. Вы носите с собой лекарство от этого страха, вон оно, в оттопыренном кармане халата.

Стараясь скрыть ярость, Аджидика, заикаясь, заговорил:

– Я в отличной форме.

– Хм-м-м, я бы сказал, что состояние вашего здоровья зависит от того, как пойдут дела. Чем скорее вы закончите проект «Амаль», тем быстрее удастся вам вдохнуть чудесный воздух Тлейлаксу. Кстати, вы давно были там последний раз?

– Очень и очень давно, – признался Аджидика. – Вы не можете себе представить, как хороша наша планета, ни одному повин… – он осекся на полуслове, – чужестранцу мы не позволяем заходить дальше границ космопорта.

Фенринг ответил с умопомрачительной, все понимающей улыбкой.

– Покажите мне, что вы сделали. Мне надо подготовить доклад для императора.

У двери Аджидика вскинул вверх руку, закрывая путь Фенрингу. Тлейлакс закрыл глаза и благоговейно поцеловал дверь. Этот короткий ритуал дезактивировал защитную систему; дверь растворилась, и в каменной стене появился открытый проем.

– Теперь вы можете без опаски войти, – сказал мастер и посторонился, давая Фенрингу войти в комнату, выложенную гладким плазом, в которой исследователь приготовил демонстрационные материалы для отчета высокому гостю.