13

Народная Армия боевыми порядками двигалась в направлении Астиндарга. Две дивизии пехоты с приданными им подразделениями кавалерии и артиллерии представляли собой колонну, растянувшуюся на целых четыре стерба по главной дороге. Гарнизон в городе состоял всего из двух рот Материнских Гвардейцев, но генералу Гарту хотелось сделать показательную демонстрацию силы. Он и Джон скакали рядом верхом во главе первой колонны, постоянно получая разведданные от групп, заблаговременно заброшенных по всей трассе следования войск, и передавая указания следовавшим за ними войскам.

Когда они были уже в получасе марша от города, к голове колонны прискакал один из разведчиков; его далбер был весь в мыле.

— Я только что с доминирующей над Астиндаргом высоты, — небрежно козырнув, доложил он генералу. — Весь проклятый Матерью город в огне.

Генерал срочно распорядился остановить колонну и ждать его дальнейших указаний, а сам вместе с Джоном последовал за разведчиком на наблюдательный пункт.

— Сразу за этим холмом, сэр; вы сами увидите, что там творится. — Разведчик проводил их на вершину и указал за раскинувшийся за холмом город. — Теперь вы понимаете, что я имел в виду, сэр? Горит весь город!

Генерал и Джон в безмолвном молчании уставились на раскинувшуюся перед ними ужасающую картину.

Джон первым заметил характерную особенность этого пожара.

— Смотрите, сэр, — обратился он к генералу, — пока горит еще не весь город. Все выглядит так, как будто бы огонь захватил его по прямой линии через центр города справа налево. — Для иллюстрации того, что он имеет в виду, Джон сопроводил свои слова жестом руки, очертившей широкую дугу. В конце этой дуги рука вдруг замерла, указуя на что-то за пределами города, слева от него. Ошеломленный, Джон произнес несколько слов, которые для генерала были абсолютно непонятны.

— Что это? — переспросил его генерал. Он как раз смотрел туда, куда показывал Джон. Там, на зеленом лугу за городской стеной, торчал какой-то сияющий оттенками какого-то незнакомого для генерала металла огромный предмет. — Во имя Матери, объясните мне, что это такое?

— Космический корабль, — ответил Джон. — Он прибыл раньше на добрых пять лет.

— Что-о-о?!!

— Послушайте, генерал. Необходимо срочно подтянуть все артиллерийские установки, которые могут излучать мощные лучи, и столько кавалерии, сколько удастся собрать сюда немедленно. Прошу вас, отдайте срочные распоряжения, а я буду все объяснять вам по ходу дела. Похоже, что нам предстоит выдержать сегодня настоящий бой.

Капитан космического корабля направился в главный салон корабля, где находились пассажиры.

— Мы совершили посадку, джентльмены, — объявил он.

— Я это уже заметил, — отреагировал один из четырех пассажиров. — И похоже, что при посадке мы подожгли целый город.

Пилот мрачно посмотрел на него:

— Я привык совершать посадку на бетонные площадки, — ответил он. — Если бы вы соблаговолили информировать меня о конечной точке маршрута при вылете, вместо того, чтобы держать все в секрете и заставлять меня менять курс в последнюю минуту, я бы посоветовал вам подобрать другого пилота. Такого, который привык сажать звездолеты на травяные площадки. Возможно, кого-то из Военно-Космических Сил — эти парни делают это постоянно.

Пассажир встал в позу:

— Я уже объяснил вам, что мы представляем собой особый следственный комитет, действующий по заданию сенатора Вэлша. Мы расследуем факт нарушения Правил контакта со стороны Военно-Космических Сил. И вы должны понять, что нам нельзя было направляться сюда на военном корабле.

— Мне сдается, — ответил пилот, — что уже сам факт нашей высадки здесь представляет собой серьезное нарушение Правил Контакта.

— Но я же сказал вам, что мы являемся особым следственным комитетом, — нетерпеливо возразил пассажир. — А это — совсем другое дело.

— Ах, да. Вы, консерваторы, разрабатываете законы, и поэтому вполне логично, что вы имеете полное право нарушать их сами. Логично. Просто. И как это я сам не додумался до этого? — Пилот скорчил гримасу, как если бы ему в рот попало что-то страшно неприятное, но прежде чем члены особого комитета смогли ему что-либо ответить, добавил:

— Хорошо, я полагаю, что вы, герои, должны сейчас сойти на землю и посмотреть, насколько дружественно настроено по отношению к нам местное население. Хотя, полагаю, они могут быть несколько обеспокоены тем фактом, что мы сожгли им целый город. — С отсутствующим выражением на лице он покинул пассажирский салон.

Все четыре парламентских деятеля вышли из корабля. Казалось, что местное население полностью игнорирует факт их прибытия на планету.

— Похоже, они не слишком любопытны, а, Степан? — спросил один из них своего спутника. — Все выглядит так, как если бы они давно уже привыкли к тому, что космические корабли постоянно приземляются у них на огороде.

Степан, руководитель группы, повернулся к своему коллеге.

— Возможно, — ответил он. — Вполне возможно, Ален, что они сейчас слишком заняты тушением пожара для того, чтобы устанавливать дружеские контакты с пришельцами с других планет. — Вид у Алена был такой, как если бы только что получил хорошую порцию порки.

Степан осмотрел мирный крестьянский пейзаж, окружавший город со всех сторон.

— Я вот все думаю, — начал он, — насколько трудно нам будет доказать наличие несанкционированного контакта. Им вряд ли удалось много сделать за эти пять лет.

Из-за расположенного неподалеку холма послышался странный кашляющий звук. Внезапно душераздирающий свист разорвал воздух на части. Ален с тревогой посмотрел на Степана.

— Такой звук, как будто где-то работает силовая установка, — прокомментировал он.

— Не как будто, а действительно работает, или что-то делает в этом роде, — наставительно ответил Степан.

Лазерный луч вспыхнул за холмом и в одночасье срезал нос их корабля.

— Что за черт… — слова почему-то вдруг застряли в горле Степана. Большая группа людей верхом на каких-то животных, которые выглядели как древние динозавры, скакала по направлению к кораблю с копьями наперевес. Воины орали что-то типа «ура», динозавры издавали звуки, которые, по всей видимости, заменяли им ржание, а терране стояли на месте как вкопанные — больше, конечно, от неожиданности, как один из них объяснил впоследствии, чем от страха. Это была бескровная победа Народной Армии.

14

Через день после того, как парни Гар-Террэн отпраздновали годовщину своего прибытия на планету, Пятая и Седьмая дивизии Королевской Армии двинулись маршем в сторону Астиндарга. Войска, вооруженные новейшим оружием и прошедшие усиленный курс подготовки по его применению, пользовались славой самых отчаянных вояк за всю историю Лиффа. Другие подразделения по принятой по телеграфу команде присоединялись к ним в пути, и к тому времени, когда через три дня королевские войска достигли окружающий Астиндарг холмов, они представляли собой колонну по шесть солдат в ряд и длиной в пять с половиной стербов.

На исходе третьего дня армия с учетом предстоящей атаки сделала привал на склонах холмов, обращенных к городу. Космический корабль можно было хорошо рассмотреть даже несмотря на то, что он находился в нескольких стербах, а видимость застилал дым от все еще продолжавших гореть домов. В эту ночь никто из королевского войска не мог спокойно уснуть.

На следующее утро началась атака, которую открыл навесный огонь из тяжелых артиллерийских орудий. Силы, оборонявшие Астиндарг, ответили ракетами и световыми лучами. Воздух буквально раскалывался от постоянных взрывов снарядов, душераздирающего визга летящих ракет и мягкого характерно шипящего звука лазерных лучей, сокрушающих все на своем пути.

— Что я тебе скажу, — говорили солдаты королевских войск друг другу, — мне не нравится это проклятое Матерью дело. У этих ублюдков далберов, прибывших в своем корабле, снаряды разрываются сами. Нечистое это дело, скажу тебе.

Приказ к атаке был отдан через час после рассвета, и нервозно чувствовавшие себя после бессонной ночи солдаты продвигались медленно, если не сказать — крались через пропитанный дымом и озаряемый светом снарядов утренний туман. Их экзотическое вооружение больше подходило, наверное, к цирковому представлению, чем к настоящей битве; некоторые из них тащили крупнокалиберные винтовки, некоторые — базуки, но большинство — обычное, хотя и традиционное для Лиффа, но безнадежно устаревшее оружие. Арбалеты, цепи, мечи и топоры значительно преобладали по своему количеству над огневым оружием; довольно странно смотрелись кокетливо украшенные расписными фамильными гербами деревянные щиты, которыми были вооружены некоторые воины.

Продвижение на Астиндарг было слишком медленным, и ни призывные звуки горнов, ни сердито-деловые команды офицеров не могли заставить солдат двигаться быстрее. Пулеметы на городских стенах выкашивали ряды нападавших быстрее, чем удавалось заменять павших. Наконец, только что произведенный в чин генерала Ансгар Соренштайн оседлал своего далбера и занял позицию во главе нападавших.

— За мной, — прокричал он, и королевские солдаты, собравшиеся вокруг него, наконец добрались до стен города. Внезапно, как раз когда Ансгар достиг с солдатами городских ворот, на поле брани упала жуткая тишина, которая была еще хуже, чем обстрел из орудий.

— Они прекратили обстрел, сэр, — доложил Ансгару его ординарец, изобразив что-то, отдаленно напоминавшее отдание чести.

— Да, и мы тоже. Кто-нибудь может сказать, во имя Матери, что происходит?

Несмотря на опасность, Джон Харлен, Хард и генерал Гарт наблюдали за ходом битвы с крыши Храма; это была самая высокая точка, которую можно было найти в городе.

— Да, действительно эффектно, — бормотал себе под нос Джон.

— Вы полагаете, что мы сможем сдержать их? — спросил его генерал.

— У нас есть такая возможность. Если ракеты не решат проблемы, то лазерные лучи сделают свое дело. Что меня больше всего беспокоит, так это то, что там так много людей. И что многих из них придется убить.

— Это как раз то, для чего ведутся войны, — с досадой ответил генерал. — Вам пора бы уже привыкнуть к этому.

— Эй, Джон! — вмешался в их беседу Хард. — Кто это впереди? Я имею в виду офицера верхом на далбере.

— Не знаю, Хард. Хотя его внешность мне тоже кажется знакомой. Ну-ка, подай мне телескоп!

Джон долго всматривался через стекло, потом легонько присвистнул.

— Хард, — сказал он. — Передай команду прекратить огонь. Подними белый флаг. Тот парень, что во главе войск, — наш Ансгар Соренштайн.

— Дело в том, — пояснял Ансгар, — что мы полагали, что ведем сражение с чуждой нам инопланетной расой. Но если бы только я хоть чуточку подумал, то сразу бы понял, что это — корабль Федерации, но такое даже не пришло мне в голову.

Эта беседа происходила в организованной на скорую руку телеграфной станции в Храме. Пока они говорили, техник соединял контакты, проверял цепи, и делал все возможное, чтобы привести телеграф в рабочее состояние.

— Между прочим, мы тоже так думали, — признался Джон. — По сути, мы тоже не знали, что это — корабль Федерации, до тех пор, пока не вывели его из строя.

— "Консервативная комиссия по расследованию"… — Ансгар вздохнул. — Это было бы почти трагедией, если бы, Мать его прокляни, не было так глупо.

— Господа, линия готова, — с подчеркнутым уважением обратился к ним техник.

— Великолепно! Ты еще не разучился передавать на ключе, Ансгар? Боюсь, что моя рука закостенела за эти четыре года.

— Думаю, что не разучился. Что ты хочешь передать?

Вместе они составили отчет о сражении и о том, что ему предшествовало. Джон добавил несколько сжатых предложений о своей службе в Народной Армии. И хотя они старались сделать это сообщение как можно более лаконичным, на его передачу потребовалось целых сорок пять минут.

А за порогом Храма солдаты Королевской Армии время от времени и совершенно непреднамеренно вынуждены были вступать в контакт с солдатами Народной Армии. Никто из них не мог сказать вразумительно, что же на самом деле происходит, но каждый чувствовал себя немного не в своей тарелке, вынужденно общаясь со своими вчерашними противниками. Поэтому такие контакты носили подчеркнуто официальный характер, напоминая хореографию старинных танцев.

Благодаря Пиндару Смиту ни один из солдат не испытывал неловкости, когда ему становилось известно о существования космических кораблей. За три года до этого Смит изобрел научную фантастику, учредив фактически лиффанский вариант журнала «Современная научная фантастика и теория», заядлым читателем которого стал каждый грамотный лиффанин.

Наиболее обескураженным воином в Народной Армии был, естественно, генерал Гарт. Он знал как Мать родную, что королевские войска по своей природе являются его врагами, это составляло смысл его жизни на протяжении вот уже более двадцати лет. И чтобы кто-то в самый разгар битвы вдруг сказал ему, что королевские войска фактически выступают на его стороне, он просто представить себе не мог. С отсутствующим взглядом он бродил по городу, отказываясь отвечать на вопросы. Он не мог четко определить, то ли цель его жизни окончательно рухнула, то ли достигла своей славной вершины. Но чем бы все это ни закончилось, он твердо знал одно — что ему это не нравится.

Ансгар отстучал сигнал окончания передачи и устало откинулся на спинку стула. Но прежде, чем он успел коснуться спинки, неистово застучал телеграфный аппарат.

По мере того, как Джон читал телеграмму, выражение на его лице принимало все более мрачный оттенок. А в телеграмме говорилось буквально следующее: «Гражданская война. Войска Комитета по борьбе с заговором атакуют королевский дворец. Лиффдарг в панике. Быстрее шлите войска».

Не проронив ни слова, Джон выбежал искать генерала Гарта.

Утром следующего дня реорганизованные Королевская и Народная армии выстроились перед походным маршем в городском сквере Астиндарга.

— Лиффане! — Джон начал свою декламацию, выдержанную в лучших традициях демагогии. — В Лиффдарге идет гражданская война. Изменники из числа знати, стремящиеся свергнуть Короля, даже в такой тяжелый момент, как сейчас, опустошают город. Тысячи невинных горожан убиты, Храм Матери осквернен. Так оставим же все наши разногласия в стороне, объединимся в благородной борьбе с нашим общим врагом! Лифф для лиффан! Да здравствует Король!

Самая сильная за всю историю Лиффа армия выступила на Лиффдарг с песнями и патриотическими лозунгами.

15

Тчорнио познакомился наконец со своим таинственным благодетелем. Это произошло поздно вечером, в тот же день, когда терране давали свой банкет по поводу юбилея. Тчорнио был бесцеремонно разбужен и препровожден в помещение штаба Комитета тот самый темный низкорослый мужчина, который все это время действовал как посредник между Комитетом и анонимным вельможей.

— Что все это значит? — не переставая спрашивал Тчорнио коротышку, пока тот вел его по темным улицам Лиффдарга; но тот даже не удосуживался отвечать на его вопросы.

Когда таинственный благодетель вошел в штаб-квартиру, Тчорнио почти рефлекторно упал на колени.

— Садись, Тчорнио, — приветливо обратился к нему вельможа. — У нас очень мало времени, а нам многое нужно обсудить, и поэтому обойдемся без формальностей.

Тчорнио безвольно сел; его гость, неторопливо меряя узкую комнату шагами, давал ему указания относительно дальнейших действий Комитета.

— Завтра утром, — говорил он, — Пятая и Седьмая дивизии идут на Астиндарг. В городе остаются только три полка гвардейцев и одна дивизия Королевских Войск. У нас вряд ли появится в обозримом будущем другая такая возможность.

— Да, сэр, — механически ответил Тчорнио, совершенно не понимая, к чему клонит его высокопоставленный патрон.

— Теперь поговорим о том, что должен будешь сделать ты. Дивизии должны выйти из города на рассвете. Двумя часами позже ты должен напасть на бараки гвардейцев. Тебе вряд ли потребуется больше, чем тысяча человек.

— Но, сэр, ведь Материнская Гвардия…

— Материнские гвардейцы — не более чем солдаты. Пока ты будешь брать бараки, пусть твой друг Гардниен с двумя тысячами захватит дворец. Обе атаки должны закончиться успешно.

— Дворец?!!

— Да, это так. А когда закончишь с бараками, веди своих людей к дворцу и помоги Гардниену.

— Но, сэр, ведь Король!.. — Тчорнио, ничего не понимая, просто обезумел.

— Проклятье Матери на Короля! — холодно ответил вельможа. — Завтра мы его свергнем.

— Но Король — мой родной дядя! — Тчорнио, доведенный до грани истерики, едва сдерживал слезы.

— Все это ерунда. Запомни: Король — твой враг. Как ты думаешь, кто стоит за этим заговором, с которым ты борешься на протяжении вот уже четырех с половиной лет?

— Неужели сам Король?!!

— Конечно, он. Кто еще выигрывает от заговора против знати? Осгард с самого момента смерти своего отца пытался уменьшить наше влияние. И ты об этом знаешь. И мне неважно, является ли он твоим родным братом…

— Братом моей матери, сэр!

— Он не стоит и мизинца твоей матери, Тчорнио. Все, что я должен сказать тебе, так это то, что если ты действительно хочешь бороться с заговором, то в первую очередь ты должен свергнуть Короля Осгарда. Он — главный заговорщик. Все очень просто объясняется.

— Но я не могу воевать против своего собственного дяди, сэр. К тому же, он — Король. Вы же не хотите, чтобы я совершил измену?

— Изменой будет твой отказ, Тчорнио. Да ты понимаешь, что я могу сделать с тобой, если ты откажешься? Если захочу, то объявлю тебя изменником. Король все еще верит мне, и каждый поверит мне. Более того, я смогу доказать это даже списками членов твоего Комитета. Ты довольно мало уделял внимания проверке тех, кого успел навербовать за четыре года.

Но и это еще не все, что я сделаю тебе, если ты не подчинишься мне. У меня есть и другие, хорошо испытанные способы наказать тебя за неповиновение. Ведь Долгая Смерть может длиться и шесть месяцев вместо одного…

Наступила длительная пауза, в течение которой вельможа, стоя у окна, задумчиво смотрел на улицу, а Тчорнио сидел за своим столом как истукан, пытаясь принять решение. Внезапно вельможа повернулся к нему и резко бросил:

— Ну так что?

— Сейчас я отдам приказ, — еле слышно промямлил Тчорнио.

— Превосходно, — просиял вельможа. — Я знал, что могу рассчитывать на тебя. А сейчас мне нужно спешить домой. Встретимся завтра в обед во дворце. Встань на колени, чтобы я смог благословить тебя.

С трудом сдерживая вдруг подступивший сильный приступ тошноты, Тчорнио встал на колени за своим столом. Его Святейшество Патриарх и Отец Отцов именем Матери благословил предстоящий мятеж и поспешно удалился.

— Ну и как, сработало? — спросил кто-то Патриарха.

— Как песня, — ответил тот. — Я всего лишь обратился к сокровенным и возвышенным тайникам души мальчика, и он согласился на все.

— Я полагаю, это означает, что ты угрожал ему пытками.

— Что-то примерно в этом духе.

— Если бы я не знал тебя лучше, то обвинил бы тебя в жестокости.

— Иногда мои методы могут показаться кому-то жестокими, но результат всегда оказывается нежным.

— Да, действительно. А что ты собираешься сделать с этим парнем после всего этого?

— Разумеется, ничего. Если план удастся, ничего не надо будет делать. Если нет, тогда сделать что-либо будет просто невозможно. В любом случае, с юным Тчорнио проблем у нас не будет.

Через два часа после восхода тысяча комитетчиков атаковала бараки, еще две тысячи осадили дворец. Еще через полчаса комитетчиков атаковали пять тысяч разъяренных лиффдаржан.

После обеда Тчорнио запросил подкрепления. Военизированные формирования из всех близлежащих городов и сел поспешили на помощь своему лидеру.

Стычка у городских ворот длилась три дня и три ночи. В конце концов плохо вооруженные простолюдины вынуждены были уступить, и иногородние комитетчики ворвались в город наподобие огненного шквала.

Поскольку комитетчики не имели опыта ведения боевых действий в условиях города, когда приходится драться за каждый дом, битва продолжалась еще три дня. Снайперам было легко целиться в одетых в яркую форму комитетчиков, в то время как комитетчикам нейтрализовать их не удавалось. Сотни знатных семей лишились своих наследников, власть знати оказалась под серьезной угрозой. В отчаянии Тчорнио отдал приказ сжечь город.

Первый дом был подожжен рано утром на седьмой день с начала мятежа. Дым смотрелся в ясном небе как темный и грязный флаг. Горожане с самозабвенно защищали свои дома, и каждый пожар отбирал у знати от пяти до дюжины жизней молодых ее отпрысков. К полудню только пятнадцать домов были охвачены пламенем, да и то в одном только квартале.

Незадолго до обеда наблюдатели, расставленные на городских стенах, заметили на горизонте какое-то облако. Через несколько часов, несмотря на плотный дым от пожаров, которые разгорались все больше, ни у кого даже с самым слабым зрением не оставалось сомнений в том, что к городу приближается армия.

С приближением армии угаснувшая было слабая надежда Тчорнио на получение помощи извне стала укрепляться. Он ни на минуту не сомневался в том, что это было то самое подкрепление, о котором он молился на протяжении всей недели. Но к вечеру все его надежды рухнули, на этот раз уже совсем окончательно. Королевская и Народная армии легко сломили сопротивление у городских ворот и с сияющими мечами, грохочущими ружьями и шипящими лазерными лучами ворвались в город как орда ангелов смерти. И что было самым невыносимым для сознания Тчорнио, так это тот факт, что во главе этой устрашающей компании летели те самые двое убийц с темной улицы.

Мятеж сразу же сменился охотой за кроликами. Деморализованные и охваченные паникой комитетчики в беспорядочно спасались бегством, ища защиты не только в тех домах, которые всего несколько часов назад планировали сжечь, но даже в тех, что уже горели. Десятки из них погибли в пожарах, ими же и учиненными.

Комитетчики бежали, гонимые и неистовыми, как сама справедливость, солдатами короля, и партизанами, и, что хуже всего, озверевшими горожанами. Люди были полны ненависти, а сточные канавы — крови.

К ночи все было закончено.

Джон Харлен застал Тчорнио сидящим в полном одиночестве в своем темном кабинете в штаб-квартире Комитета.

— Кто бы вы ни были, проходите, — устало произнес Тчорнио, услышав шаги в приемной.

Джон вошел и включил свет.

— А, это вы, — вяло прореагировал на появление своего врага Тчорнио. — Я так и думал, что рано или поздно это должно было произойти. Наверное, вы пришли, чтобы убить меня. — Его голос не выражал ничего, кроме безвольной отрешенности от всего окружающего.

— Убить тебя? — со всей сердечностью, на которую он только был способен, переспросил Джон. — Глупости. Я здесь для того, чтобы сделать тебя другим. По крайней мере, эта авантюра сделала из тебя мужчину. А мужчины нам нужны.

Их беседа длилась несколько часов.

16

С окончанием боев Лиффдарг не возвратился к обычной своей жизни, как этого можно было ожидать. Поражение Комитета по борьбе с заговором, положившее конец верховенству знати над простолюдинами, вызвало глубокий политический кризис, державший город в состоянии напряженности еще по крайней мере полгода. В связи с тем, что знать была значительно ослаблена, требовалось сформировать новое правительство, и простолюдины твердо настаивали на своем только что завоеванном ими праве участвовать в управлении и городом, и всей страной.

От зари и до зари воодушевленные ораторы на каждом углу провозглашали свои идеи государственного устройства.

— Лучшее правительство — это как можно меньше правительства, — провозглашал кто-то. — А меньше правительства означает отсутствие такового вообще. Ура анархии и новой тысячелетней эре!