Линган поглядел еще раз на Строггорна и переместился в коридор памяти, начиная активизацию.

Крупный мужчина находился в большой, плохо освещенной комнате, он был крепко привязан, и заломленные назад руки саднило от врезавшихся веревок. Он не поднимал лица и видел только ноги человека и кусок белого халата.

– Джек, неужели ты дошел до того, чтобы пойти против меня? – спросил человек в халате. В поле зрения появился шприц.

– Нет! – Джек закричал, извиваясь на стуле. – Только не это, нет! – Шприц вошел в его руку… Провал… Он лежал на полу, руки были по-прежнему связаны, и кто-то пнул его грязным, в пыли, ботинком, в живот. Джек сжался, защищая промежность.

– Очухался, гад. – Ботинок снова повис в воздухе.

– Оставь его, – голос человека в халате. – Итак, Джек, теперь у тебя пропадет всякая охота шутить с нами. Я дам тебе лишь одно поручение. – Он подробно объяснил, кого, где и как нужно было забрать.

– И что с ней делать дальше, с этой девчонкой?

– В целом, что хочешь, но эти слова вы должны записать. – На пол полетел лист бумаги. – Ясно?

Джек прочитал.

– А что с ней потом?

– Только убить. И не забудь, во-первых – браслет, его нужно снять до того, как она умрет, не перепутай – до того. Во-вторых – лицо, никто и никогда не должен узнать ее труп. Справишься?

– Не в первый раз. Знаю одно место, собаки там такие, через день останутся одни кости, – ухмыльнулся Джек…

… ему развязали руки, и он долго запихивал листок бумаги в карман, не решаясь подняться на ноги и стоя на коленях.

– Долго будешь возиться? – Снова грязный ботинок над ним, и резкий звук металла о металл.

– Попробуй не выполнить, Джек, еще одно предательство и… – Голос человека в халате и рука, показывающая куда-то в сторону. Джек вскрикнул от боли – ботинок все-таки добрался до него и пнул сзади, под коленями, и, уже падая, лишь на миг он поднял глаза и встретил ледяной, ничего не выражающий, взгляд человека в халате… Провал… Глаза Джулии, совсем голубые, и чудовищная боль, разорвавшая все…

Линган мгновенно попытался убрать все в подсознание, но до конца это не удалось, коридор продолжал светиться неровно, слегка мерцая.

– Зараза! Активизировалось до конца! – ругался Линган. – Теперь она все вспомнит.

– Не все. – Строггорн кивнул на затененные туннели.

– И этого хватит! Сильная психика у девочки. – Линган попытался еще раз приглушить воспоминание. – Бесполезно, возвращаемся, посмотрим, что там с ней.

Строггорн сразу понял, что Креил подключил систему жизнеобеспечения к Джулии, это, как минимум, означало клиническую смерть. Креил даже никак не отреагировал на то, что они пришли в сознание, а, подключившись одной рукой, все изменял и изменял ввод препаратов, пытаясь вывести ее из этого состояния и непрерывно следя за приборами.

– По-моему, вы ей разнесли эмоционалку и добрались до отрезанной руки, – ворчал Креил, в очередной раз внося изменения.

– Совсем плохо? – Строггорн не отключался, он не был уверен, что не придется еще работать с мозгом Джулии.

– Ничего, могло быть хуже. – Креил еще раз проверял показания приборов. – Можете отключаться, не советую заниматься сейчас эмоционалкой, Джулии уже более чем достаточно на сегодня.

Строггорн отключился, оделся и вышел в холл, поняв, что Антон не решается войти в операционную.

– Как она? – Антон сразу вскочил.

– Не знаем еще. У меня к тебе просьба: сбегай за цветами, принеси какой-нибудь букет, только не розы, они колючие, можно оборудование попортить. Сделаешь?

Лицо Антона посветлело, и он сразу же убежал выполнять поручение Строггорна – это было несравненно лучше, чем присутствие при психозондаже. Джулия очнулась через сорок минут, и Креил сразу отключил аппаратуру – обезболивания ей сделали уже столько, что была опасность передозировки. Она тут же заплакала, и Строггорн прошел под купол, сев рядом с ней.

– Что ты плачешь? – сильно мягко спросил он.

– Моя рука…

– А что с ней? – Строггорн осторожно взял ее левую руку. Джулия открыла глаза и посмотрела на нее. – Вспомнила? – Он не стал расспрашивать ее ни о чем.

– Меня убили? – спросила она и снова заплакала.

– Зачем нужно думать о грустном? – Строггорн мягко смотрел на нее. – Хочешь, я тебя обрадую? Мы сильно хорошо сейчас посмотрели твою голову, и я могу тебе твердо обещать, что через два месяца Линган перестанет тебя мучить и выпишет из клиники. Рада?

– Правда? – Джулия смотрела на него, пытаясь уловить ложь. Строггорн сразу вспомнил, что даже во время изнасилования она ухитрилась основательно поковыряться в голове Джека, выясняя свою дальнейшую судьбу, и удивился ее самообладанию. – Линган, – сильно быстро спросил Строггорн. – Ты же делал ей глубокий зондаж перед лечением, Джулия может быть Вардом?

– Может, есть свернутая структура, только не пугай ее раньше времени, сообщая об этом. А где она будет жить после клиники?

– У нас. – Антон вошел в операционную с огромным букетом цветов, Джулия уловила его приход и смутилась. Строггорн только усмехнулся и накрыл ее простыней. – Можно войти? – Антон не решался пройти под купол.

– Входи, она уже тебя не стесняется, – ответил Строггорн и понял, что, увидев Антона, в памяти Джулии снова всплыли сцены изнасилования, и она опять заплакала. Антон растерянно стоял с букетом в руках и никак не мог понять ее реакции, и почему именно он, а не другие врачи, вызвали ее. – Джулия, посмотри, какой Антон тебе принес букет, правда, красиво?

– Это вы его попросили, – шмыгнула она носом.

– Ах ты хитренькая, когда это ты успела влезть ко мне в голову? – сильно удивился Строггорн.

– Это не в вашу. – Ей вдруг стало смешно, потому что теперь смутился Антон.

– Так я не понял, у кого она будет жить? – Линган стоял в проеме купола.

– Она будет жить у Этель и Диггиррена, – сказал Антон и встретил ледяной взгляд Строггорна, даже не успев защитить свой мозг. – Строггорн! Я уже давно не живу с родителями! А с Лейлой они подружились! Голову как больно, – поморщился он. – Я прекрасно знаю, сколько лет Джулии, не нужно меня убивать. Джулия, подтверди, что вы подружились с Лейлой, мне не верят.

– Это правда, Строггорн, – Джулия совсем успокоилась. – Она часто ко мне приходит, и мы подружились. Если вы не против, я бы действительно жила вместе с ней, и Этель я уже знаю, она сильно хорошая женщина. Только я не пойму, чья Лейла дочь?

– Моя, – ответил Строггорн. – Но это не относится к делу. Ты лучше скажи: ты так твердо решила не возвращаться в свою родную семью? Я разговаривал с твоим отцом, ему эта идея совсем не понравилась.

– Вы обсуждали это с папой? – Джулия задумалась, вспоминая свою прошлую жизнь. – Нет, никак не смогу жить теперь там. Одно мучение, даже мои братья, такие глупости у них в голове! Мне больше такого не выдержать, только отца жалко, но его охрана тоже читает мысли. Когда-нибудь все равно я бы ушла из дома. – Она закрыла глаза. – Очень хочется спать, можно? – Казалось, в ее мозгу словно расправилась пружина, и Джулия тут же заснула.

Генри вскочил с кресла, как только почувствовал Строггорна. Для него не прошло и часа, как тот ушел.

– Уже вернулись? – Генри вглядывался в его лицо, пытаясь понять результат.

– Конечно, почти семнадцать часов прошло, более чем достаточно для такого дела. – Он усмехнулся. – Правда, сильно сложно привыкнуть к такой временной разнице? У меня постоянно все в голове из-за этого путается, не успеешь уехать, а в Аль-Ришаде уже пролетело две недели. Моя дочь меняется прямо на глазах, как в волшебном сне, и у меня совсем нет времени ей заниматься. Кстати, они подружились с Джулией и твердо решено, что после выздоровления она будет жить у Советника Диггиррена в семье.

– Значит, все нормально? – Генри успокоенно сел в кресло. – Как только эта история закончится, вы разрешите мне посетить Аль-Ришад с женой?

– А это стоит делать? Через ваш месяц у нас пройдет больше полутора лет, и ваша жена не узнает Джулию. Подумайте, как вы сможете ей все это объяснить? Сейчас есть хороший повод сказать, что Джулию убили, я бы на вашем месте его использовал. Сами же, пожалуйста, приезжайте, когда хотите.

– Вы очень жестокий человек, Инквизитор. – Директор смотрел в одну точку.

– Генри, Генри, меня столько раз за мою жизнь обвиняли в этом, что нет уже никакой реакции на эти слова. – Строггорну принесли чай с маленькими аккуратными бутербродами, и он спокойно занимался ими. – Ваша маленькая девочка, как вы ее считаете, имеет совершенно железный характер и хорошо помогла нам. Появились, наконец, шансы зацепиться за что-то более серьезное, чем просто исполнители. Во время изнасилования, как вы знаете, она довольно неплохо поковырялась в голове насильника, но главное – удалось «увидеть» в его мозгу лицо хозяина. Это тоже промежуточный человек, но если он жив, его сейчас доставят, на этот раз удалось опознать, кто это. Да и вы должны его знать. Кличка – Врач, известная личность в определенных кругах.

– Врач? – Генри удивленно вскинул брови. – Конечно, знаю его, он был одним из наших лучших агентов, правда жесток, до крайности, и всегда быстро действует. Значит, он снова сменил хозяина?

– Похоже, что так. – Строггорн ложкой размешивал сахар в чае. – На нас он никогда не работал, но многие из тех, что теперь с нами, его знали раньше. Впечатление одно и то же – это вообще не человек.

– В каком смысле?

– Не прикидывайтесь, Генри. Не знаю, у вас или в другом месте – он же несколько раз менял хозяев, но кто-то серьезно занимался его головой. О зомбировании психики вам же известно? Ваше изобретение? Или славян? – Строггорн пристально поглядел на Генри. – Значит, ваша работа. Тогда вы должны знать, что у него несколько уровней психики и все закрытые, открываются при необходимости человеком, знающим код трансформации, несколько фраз – и перед вами другой человек – язык, привычки, походка, узнать невозможно, даже мышление меняется. Поэтому он нам совершенно не подходил как агент. В его мозг обязательно вмонтирован код подчинения и самоуничтожения, убить такого человека просто – достаточно сказать необходимый код, то же – с подчинением. Мы таких и людьми не считаем – у них полностью отсутствует свобода психики. Она настолько изуродована, что даже я не смог бы вылечить такого человека. Думаю, что мой личный робот, Стил, и то обладает большей свободой воли. Достаточно присутствия любого из Советников – и у него меняется приоритет выполнения приказов, например.

– Почему так?

– Когда-то меня очень опасались и специально ввели в его программу схему сложного подчинения, – пояснил Строггорн, поставив чашку на стол, откинувшись в кресле и положив ногу на ногу. – Вы бросили курить, Генри?

– Бросил, никакого удовольствия теперь, так, редко, больше для баловства. – Генри все равно закурил. Слуга принес его самые любимые сигареты, и он по привычке не удержался. – Сколько еще ждать? Последние двое суток я ужасно устал от ожидания.

Дверь открылась, и человек в черном вошел в зал.

– Мы нашли Врача, Инквизитор, – доложил он.

– Очень хорошо, – Строггорн встал. – Наденьте маску, Генри, у нас начинается работа.

Они спустились по лестнице вниз, в подвал, в небольшое помещение со сложной аппаратурой. Человека посадили в пси-кресло. Его руки удерживались на подлокотниках щупальцами Машины, но все равно, когда он увидел входящего Строггорна, дернулся, пытаясь встать. Свет переключился, и сейчас кресло с человеком оказалось ярко освещено, а остальное помещение утопало в темноте. Строггорн сел на парное пси-кресло, не подключаясь к нему. Он просто всматривался в глаза человеку: тот не пытался сопротивляться и закрывать глаза, а только глухо вскрикнул, когда спираль вошла в его мозг.

Через какое-то время Строггорн обнажил руку и щупальца Машины присоединились к пси-входам. Генри сидел на свободном стуле и наблюдал. За последнее время он так измучился, что с трудом воспринимал события, происходящие для него словно во сне. Он посмотрел на Врача – такая кличка была у человека, когда-то бывшего одним из лучших агентов разведки, тот совсем обмяк и, казалось, просто спал. Неожиданно все изменилось. У Врача начался припадок: его мелко трясло и тело сводило судорогой. Строггорн тут же отключился, человек в черном быстро вколол несколько уколов Врачу. Это не помогло, тогда его переложили на стол, вводя препараты прямо в нервные узлы.

– Что с ним? – Генри решился на вопрос, видя, как Строггорн задумчиво смотрит в одну точку.

– Я насчитал семь уровней психики – это многовато для человека, даже и для зомби, а, возможно, есть еще. С ним работал телепат, Генри, но он каждый раз менял пси-образ, чувствуешь уровень квалификации? Единственное, что можно попробовать найти – его настоящее лицо: может быть, Врач когда-нибудь и видел его. Если это воспоминание есть – его, наверняка, пытались затереть, полно переделок, трудно разобраться. Кодов для переключения с одной личности на другую мы не знаем. Это плохо, видите, что получается? Если бы я прошел дальше – началось бы разрушение психики в соответствии со встроенным приказом на самоуничтожение. Я думаю, при глубоком зондаже мы его убьем, дай бог только, чтобы это произошло после того, как мы узнаем достаточно о его хозяине.

Строггорн приказал человеку в черном сходить за Линганом и не прошло и двадцати минут, как тот появился в дверях.

– Нужно убивать? – спокойно уточнил Линган.

– Скажем по-другому, скорее всего, я его убью при зондаже. – Строггорн вопросительно смотрел на него. – Санкционируешь?

– Это точно он? – Линган посмотрел на стол. – Похож. Давай еще кресло, большое есть? – Выдвинули еще одно кресло, и Линган, раздевшись, подключился к Машине.

Они шли по уровням психики Врача, опускаясь все ниже и ниже. Сейчас их мало волновало, что те дозы обезболивающих, которые перед этим ввели Врачу, никогда не позволят тому очнуться. Уровни скользили перед их взором. Сначала он родился, но память об этом была почти полностью стерта, настоящее имя было забыто. Потом менялись города, страны, разведки…

Яркий свет операционной, лицо врача совсем близко, он смотрит в глаза и кивает кому-то, шприц впивается в кожу.

– Вы будете работать на нас? – Голос по-русски, в ответ полубессмысленный взгляд. – Вы будете работать на нас?

– Да! – хриплый ответ и провал, содержащий инструкции, новый язык, муштру подготовки и почти никаких собственных мыслей…

Яркий свет операционной, лицо врача совсем близко, он смотрит в глаза и кивает кому-то, шприц впивается в кожу.

– Вы будете работать на нас? – Голос по-немецки, в ответ полубессмысленный взгляд. – Вы будете работать на нас?

– Да! – Хриплый ответ и провал, содержащий инструкции, новый язык, муштру подготовки и почти никаких собственных мыслей…

Яркий свет операционной, лицо врача совсем близко, он смотрит в глаза и кивает кому-то, шприц впивается в кожу.

– Вы будете работать на нас? – Голос по-английски, в ответ полубессмысленный взгляд. – Вы будете работать на нас?

– Да! – Хриплый ответ и провал, содержащий инструкции, новый язык, муштру подготовки и почти никаких собственных мыслей…

– Как ты думаешь, Строггорн, сколько раз они перевербовывали его? – спросил Линган, пробираясь во всем этом.

– Не знаю, страшно, что каждый раз изменяли психику, считая, что делают с ним это первый раз, а он уже очень давно перестал быть личностью.

… Города, страны, гипноз, курс усиленной психотерапии, сумасшествие, лечение, снова гипноз, двойная перевербовка с переделкой психики… Большой провал…

– Линган, здесь нужен психоключ, если взломаем, точно убьем!

– Другие идеи есть?

«… Не смотрите на меня так! Нет! Мне не вынести этого…» – Врач сидел, привязанный к креслу, и смотрел в совершенно нечеловеческие глаза. Кругом кто-то серый… «Не люди? Или я совсем? Не надо! Со мной столько раз поступали так! Зачем?» – Кто-то смотрит в глаза, бесконечная боль, все плывет и резкий окрик: «Сосредоточься! Это приказ! Ты же человек!» Он поднимает глаза и глядит прямо в лицо, не узнавая, не понимая, что происходит. Кто-то серый вдруг вырастает в размерах и отчетливо звучит его голос, произносящий фразу самоуничтожения.

Линган сидел, отключившись, и человек в черном беспокойно всматривался в его лицо.

– Все хорошо, Дейл. Он умер?

– Да, ничего нельзя было сделать, мы пытались – все бесполезно.

– Жаль. – Линган устало открыл глаза, и посмотрел на Строггорна, отрешенно глядящего перед собой. – Не смогли с тобой заблокировать приказ, одно утешение, что убили не зря. – Он встал и начал одеваться. – Сообщите в Аль-Ришад, что нас долго может не быть. Пусть Диггиррен возьмет управление страной на себя, а Лао ему поможет.

– Мне можно спросить? – Генри смотрел на них.

– Узнали, кое-что. Плохо Генри, последний раз с ним работали не люди. – Строггорн тоже одевался.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Не люди, я имею в виду не таких, как мы, а самых настоящих инопланетян. Разница понятна?

– Хорошо, первый раз вы прямым текстом сказали, что родились на Земле, – кивнул Генри.

– А ты до сих пор сомневался? – усмехнулся Линган.

– Глядя на вас, Председатель, трудно об этом догадаться. Что дальше?

– Будем искать. Строггорн, ты говорил, вытащил тогда в Многомерность инопланетянина?

– Думаешь, он?

– Похоже, но искать его придется в нормальном человеческом облике, город, где он бывал, известен, главное теперь – не спугнуть.

Они вошли в бар. Прошло больше двух недель, никто, кроме них, не искал этого человека: малейший намек, неосторожная мысль – он бы исчез навсегда. Строггорн с Линганом сами обшаривали все места, где можно было встретить его. Строггорн вспомнил, что агент, которого они искали, был хорошо замаскирован, имел семью, ребенка и мог вести самую обычную жизнь, время от времени общаясь с определенными лицами, которыми руководил.

Они вошли в зал – сигаретный дым висел в воздухе. Еще с улицы они знали, что тот, кого столько времени искали, здесь. Он только взглянул на вход, не пытаясь уйти, так как знал, что от существ Многомерности невозможно скрыться в обычном пространстве, если они нашли тебя. Линган подошел к нему и положил руку на плечо, как будто они были давними друзьями. Полная тишина застыла в зале, все сидели неподвижно – Строггорн полностью контролировал людей.

– Ну что, пошли? – Линган не собирался без необходимости уходить в Многомерность в присутствии такого количества свидетелей. Человек не сопротивлялся. Они вышли на улицу и свернули за угол, в темноту. Возник пространственный туннель, и Линган втолкнул человека внутрь.

Круглый зал Совета, как всегда, сиял чистотой. В пяти креслах сидели пять Советников, напротив них находился человек, самый обычный на вид: может быть чуть слишком пристальный взгляд серых глаз, бледное худощавое лицо, тонкое, точеное сложение, выверенные жесты длинных пальцев. Пять пар глаз сверлили его, но казалось, это нисколько не беспокоило человека.

– Вы не сможете ничего со мной сделать. – Он улыбнулся тонкими губами. Уровни его психики скользили, не позволяя проникнуть в мозг и грозя втянуть в свой чудовищный псевдомир.

– Может стукнуть его посильнее? – предложил Линган.

– Тогда вы от меня точно ничего не узнаете, – снова усмехнулся человек. – Именно поэтому, думаю, и не убьете.

Советники долго молчали, пока Креил не поднял взгляд, и человек вздрогнул от его мыслей. Человека освободили, и все прошли в операционный зал. Джон Гил настраивал аппаратуру.

– Не хочет говорить? – только уточнил он, не дожидаясь ответа.

Человека раздели и положили на операционный стол, Машина обвила его захватами, не давая пошевелится, он не сопротивлялся, только повторил:

– Зачем все это? Вам не прощупать меня.

Креил переглянулся с Джоном Гилом, и аппаратура заработала. Сфера была закрыта герметично, и Машина быстро изменяла характеристики. Креил взял пробу тканей человека на анализ, выясняя, какая атмосфера могла бы устроить такое существо.

– Он очень похож на нас. Даже Аолла сейчас имеет больше отличий, – сказал Джон Гил по результатам анализа.

Тело человека изменилось скачком, как обычно и бывало при регрессии: когда количество изменений превышало определенный уровень, оно сразу, на глазах, перестраивалось. Человек закричал, его кожа посерела, тело как-то сразу сжалось, утончились конечности, и число пальцев на руках превратилось в три. Волосы на голове почти исчезли, закрывая череп лишь легким пухом, а глаза, широко открытые, с большими, складчатыми веками, смотрели, почти не мигая. Телепатически – все то же скольжение уровней психики, даже во время болезненной трансформации существо не потеряло контроль над собой.

– Ну вот, хоть посмотрим, с кем имеем дело, лично я все равно не знаю, кто это. – Линган всматривался в существо под куполом. – Ладно, давайте земную атмосферу, то, что вы ему подсунули, явно его не устраивает, еще задохнется.

Машина вернула условия под сферой к земным, и тело существа снова стало человеческим. Щупальца отпустили его, он сел и несколько раз тряхнул головой, откашливаясь.

– Ну, у вас и методы, Советники! Две регрессии за десять минут, я что, испытательный полигон? Чуть не отравили черт знает какой атмосферой!

– Сколько вы времени на Земле? – спросил Линган.

– А что? – Человек только поднял взгляд, но не ответил.

– Думаю, сколько нужно прожить на чужой планете, чтобы так здорово научиться ругаться.

Они снова вернулись в зал Совета. Перед дверью человек несколько замешкался, уловив: Женщину в красном.

– Разве Аолла Вандерлит на Земле? – тут же спросил он, но ему никто не ответил, а Линган слегка подтолкнул его внутрь. Аолла сидела за столом и невозмутимо расправлялась с очередной тарелкой. Стил подошел и аккуратно собрал стопочкой посуду, Линган насчитал семь тарелок и с трудом сдержал улыбку. Человека снова усадили в пси-кресло и привязали.

– Так что ты делаешь на Земле, Ти-иль-иль? – спросила Аолла, приступая к следующей порции.

– Ты его знаешь? – Советники спросили это почти одновременно, и Аолла поморщилась.

– Ой, говорите по очереди. Кажется, я задала тебе вопрос, Ти-иль-иль?

– Такая красивая женщина, а занимается допросами. И охота вам тратить на это время? Вы ведь всего на две недели?

– Противное ты существо, вечно никаких ответов от тебя не дождешься.

– Конечно. – Положил ногу на ногу Ти-иль-иль. – Давайте, вы не будете меня допрашивать и пойдете с Советником Строггорном займетесь чем-нибудь поприятнее? Они потом и без вас разберутся.

– Опять лезешь в мою жизнь? Мало секретов с Уш-ш-шем?

– Он бывал на Дорне? – Линган нахмурился.

– Бывал, в скафандре, конечно, у него же тоже тело трехмерное, – пояснила Аолла. – В нашей Галактике всего одиннадцать трехмерных цивилизаций, но им не повезло, у них два солнца в системе оказалось, одно – трех-, а другое – четырехмерное и, может быть, из-за этого развились две параллельные цивилизации. С одной, четырехмерной, Дорн тесно общается, родственные, а с этой – постольку-поскольку, одна система, никуда от них не деться.

– Оказывается, вы очень хорошо о нас осведомлены, – сказал Ти-иль-иль.

– Не один же ты любишь совать нос в чужие дела, – усмехнулась Аолла. – Теперь расскажешь?

– Теперь тем более ничего не скажу.

– Они такие. Им было обещано заселение Земли после гибели. Дорн мне говорил, решение выносилось на Галактическом Совете. Потом оно было отменено Векторатом Времени.

– Это неправда. Сначала Векторат Времени нам твердо обещал, что можно будет переселиться. Мы уже почти тысячелетие за Землей наблюдаем, потрачено сколько сил! Это же несправедливо, что вас таким способом спасает эта девчонка!

– Это кто вам обещал?

– Векторат Времени, – пояснил Ти-иль-иль. – Отец Странницы, он же до нее занимал эту должность. Когда увидели этого младенца – Странницу, никому в голову не пришло, что она такого наворочает. Убедить ее пытались – бесполезно. На редкость наглое, самоуверенное создание оказалось, Стайол, одним словом!

– Наконец-то разговорился, – заметил Линган.

– Он же не по существу. Я это и так все знаю, поэтому и говорит, а иначе – тоже бы молчал. Ведь так? – прокомментировала Аолла.

– Так, – усмехнулся Ти-иль-иль. – Зачем давать лишнюю информацию? Сначала, когда посмотрели еще раз линию Земли, решили, что ее спасти нельзя. Для этого нужно было собрать вместе как минимум шесть существ Многомерности не ниже третьего уровня развития да еще в одном месте в одно время, а это совершенно нереально – они так часто просто не рождаются, да и продолжительность жизни на Земле не позволяет развиться до такого уровня сложности. – Ти-иль-иль спокойно наблюдал, как Советники переглянулись. – Так что у нас есть серьезное подозрение, что некоторых из вас вытащили из прошлого. Так?

– Не вздумайте ему отвечать, – вмешалась Аолла. – Он только для того и рассказывает, чтобы еще что-нибудь узнать.

– Зачем вы только прилетели на Землю, Аолла? Неужели вам так плохо на Дорне? Другое бы существо уже и забыло, что родилось на другой планете. – Ти-иль-иль некоторое время молчал. – Мы подняли свои архивы, но такого государства или княжества, как Аль-Ришад, никогда не существовало ни в этом месте, ни в каком другом месте Земли. Наверное, изменили название. Ваше государство существует исключительно в будущем, хотя и непонятно, как это получилось. Линган, а вы не назовете ваше настоящее имя? Вы ведь действительно потомственный князь, только нам никак не удалось вас вычислить в прошлом. Сознайтесь, ведь вы-то точно из прошлого?

– Зачем вам это знать? – Линган спокойно выдержал взгляд Ти-иль-иля. Тот попытался пробраться к нему в мозг, и Линган с изумлением понял, что ему это частично удалось.

– Правильно, так и есть, – удовлетворенно сказал Ти-иль-иль. – Жаль, что такая сложная Вард-Структура, не добраться до зон памяти и не выяснить ваше настоящее имя. – Он рассмеялся на возникшее в мозгу Лингана желание его убить. – Ну нет, этого вы ни за что не сделаете. С Креилом более или менее ясно, его родители давно погибли, имя тоже сменено, повлиять на такого человека просто нечем – Линган и Лао ему, как родители, плюс абсолютная преданность государству. Просто нам не повезло, что в начале двадцать первого века родился человек таких выдающихся, универсальных способностей, да еще и выжил при этом. Я так понимаю, Странница помогла? Вы же не должны были жить, Креил ван Рейн? Так? – Ти-иль-иль уставился на Креила, но тот быстро опустил глаза, затрудняя прослушивание мозга. – Прячетесь? Понятно, после того, что делали с вашей головой… Кстати, это правда, что на Дирренге вы всего за год изменили социальную систему планеты? – спросил Ти-иль-иль, но Креил не ответил. – Какое счастье для нас, что вы, с вашими способностями, так плохо переносите регрессии. Но если вам когда-нибудь надоест жить на Земле, мы с удовольствием примем вас на нашей планете. Можете выбрать любую должность, какая вам понравится, кроме Президента.

– Вы хотите меня купить? – Креил усмехнулся.

– Конечно. Особенно, если Земля все-таки погибнет. Где-то вам нужно будет жить? С Аоллой понятно, она в этом случае навсегда останется на Дорне.

– Это вы с Уш-ш-шем решили? – Аолла зло сверкнула глазами. – А я ломаю голову, какие у них общие интересы? Дорнцы терпеть не могут Трехмерность, а тут такая дружба!

– Это же логично. Мы помогаем ему на Земле, он нам – на Дорне…

– И я остаюсь с ним. С чего это он взял? – Аолла посмотрела на Ти-иль-иля. – Может, я себе еще кого-нибудь найду?

– После того, как узнали, что делает мужчина с головой женщины на Дорне? – Ти-иль-иль снова расхохотался. – Или это будет Уш-ш-ш, – а у него будет уйма времени, чтобы вернуть вас, – или никто. Согласитесь, при вашей прошлой жизни, кроме как силой, вас вообще нельзя получить. Жаль, что вы о себе, кроме имени – Анна, вообще ничего не помните, даже в каком году родились. Я думаю в глубине души, что вам вообще мужчины не нужны. Так? – Ти-иль-иль воспринял ненависть в мозгу Строггорна и первый раз испугался.

– Аолла, а зачем мы позволяем себя оскорблять? – Строггорн холодно смотрел в глаза Ти-иль-иля. Это напоминало настоящую дуэль, так быстро скользили мыслеблоки защиты у Строггорна и уровни психики у Ти-иль-иля. Первым сдался Ти-иль-иль и сразу опустил глаза.

– У вас очень высокая скорость мыслепередачи, Советник, но все равно вы еще не достигли третьего уровня развития существ Многомерности.

– Не расскажете, чем они отличаются? – спросил Строггорн.

– А вы не знаете? Возможностями, конечно.

– Крайне содержательный ответ, – прокомментировал Строггорн. – Еще что-нибудь добавите?

– Это зачем? – Ти-иль-иль снова улыбался. – Самое мерзкое, как эта противная девчонка, я имею в виду Странницу, решилась собрать вместе столько убийц? Она же, наверняка, вынуждена была всем вам корректировать психику, иначе, собравшись вместе, вы бы давно поубивали друг друга.