Глава третья

— Тебя опять жена спрашивала, — сообщил Виктор, когда Аркадий вернулся в офис. — Жалуется, что ты не отвечаешь на вызовы даже по категории «жизнь».

— Сегодня, — мрачно сказал Аркадий, загружая в компьютер принесенную из хостеля дискету, — я отвечаю лишь на вызовы по категории «смерть».

— И между прочим, она права, — продолжал Виктор. — Аппарат у тебя не для того, чтобы выключать его, когда тебе заблагорассудится. Другие абоненты — да, это их проблемы, но частный детектив не имеет права оставаться вне зоны прямой связи с начальством.

— Это Алена — начальство? — огрызнулся Аркадий. — Спасибо, от тебя не ожидал.

— Начальство — я, — заявил Виктор, — и если ты этого еще не усек, придется оштрафовать тебя на десяток рублей, сразу просечешь.

— Хочешь сказать, что ты меня тоже искал?

— Я звонил тебе трижды, а Алена, по ее словам, восемь раз.

Аркадий вытянул из кармашка диск телефона и произнес контрольное слово. Зашуршало, и Алена сказала раздраженно:

— Аркадий, не забудь по дороге домой заехать к Безугловым, взять у них першинги. Иначе придется мотать через весь город в пятницу, а тебе это не нравится.

— Какая забота, — пробормотал Аркадий, переключая канал.

— Аркаша, — голос жены был напряжен, будто Алена едва сдерживалась, чтобы не заплакать. — Извини, что надоедаю, но я должна тебе сказать, пока не передумала. Все-таки, — она помедлила, — все-таки я, наверное, тебя люблю. Ты понимаешь… все в этой жизни так по-дурацки… и если с тобой что-нибудь случится… Береги себя, хорошо?

Чего это она вдруг? — подумал Аркадий. — Последний раз он слышал нечто подобное от собственной жены лет пять назад, после того, как, выпив против обыкновения, он вылетел из верхнего эшелона и столкнулся с грузовиком. Упал, естественно, сломал пять ребер, кость вошла в печень, и он почти месяц провел в реанимации, пока синтезаторы отращивали ему дубликат. Алена тогда дала свой трансплант, а потом, когда он вернулся домой, их идилия продолжалась добрых полгода. Конечно, все имеет конец, а идилии заканчиваются обычно драматическим финалом, ему ли этого не знать?

Но сегодня с ним ничего не случилось, разве что… Аркадий поднял взгляд на Виктора.

— Что слу… — начал он.

— У тебя нет терпения, — буркнул начальник. — Ты еще не прослушал мои вызовы, я звонил тебе трижды.

Виктор действительно звонил три раза, и, кроме того, был еще анонимный звонок, кто-то послушал приглашение оставить информацию и отключил связь, стерев номер своего телефона из списка вызывавших абонентов.

А голос Виктора сказал:

— Аркадий, когда будешь возвращаться, заезжай в приемную МУРа, возьмешь кодопсис на мое имя. Видишь ли… Гм… Сегодня в шесть погибла группа Метальникова. Вся, целиком.

— Что? — ошеломленно выдохнул Аркадий.

— Что-что, — пробормотал Виктор. — То что слышал.

— Как такое могло случиться?

— Чтобы это узнать, я тебя и просил забрать мой кодопсис в МУРе. Это же секретная информация, запрещено передавать даже по кодированным каналам.

— А Алена откуда узнала? — продолжал недоумевать Аркадий. Ему было теперь очевидно, что неожиданный приступ любви у жены наступил сразу после того, как она услышала о гибели элитного подразделения МУРа.

— Алена? — с интересом спросил Виктор. — Почему ты думаешь, что она знает? Мне сообщил Березинский — без деталей, естественно.

— Знает, — твердо сказал Аркадий. — Она потому меня и искала все утро, что ей вдруг стало страшно.

— Спроси, — неожиданно жестко потребовал Виктор. — Сейчас же позвони и спроси, если ты, конечно, уверен в том, что правильно ее понял.

Разговаривать в фоновом режиме Аркадий не хотел, угадывать нюансы эмоций Алены лишь по модуляциям ее голоса он, конечно, умел, но ему нужно было видеть ее лицо, когда она начнет лгать, а она будет лгать, это очевидно, потому что узнать о гибели Метальникова от любого из общих знакомых она не могла, а общественные каналы об этом не сообщали.

Виктор деликатно развернул кресло и начал копаться в сейфе, проговаривая вполголоса дополнительные распоряжения по перегруппировке информации. Аркадий вызвал номер домашнего видео, Алена откликнулась мгновенно, будто стояла у камеры. Ее изображение вспухло над поверхностью стола, цветопередача была почему-то чуть искажена, и лицо жены отдавало какой-то неестественной синевой.

— Господи, — сказала Алена, — неужели ты совсем обо мне не думаешь? Неужели не мог перезвонить сразу? Ты ждал два часа, чтобы я тут мучилась?

— Я был занят, — отрезал Аркадий, — и только что прослушал запись. А какая срочность, скажи на милость? После нашего разговора…

— Аркадий! — голос жены зазвенел подобно дамасской стали. — Ты знал, что Метальников погиб и не сказал мне ни слова!

— Во-первых, — произнес Аркадий, — я не имел этой информации. Во-вторых, откуда ты узнала о гибели Метальникова? И в-третьих, тебе-то какое до этого дело?

Алена внимательно всмотрелась в лицо мужа. Странный это был взгляд, Аркадий давно научился читать по глазам жены все ее эмоции и даже кое-какие мысли, но этот взгляд он классифицировать не мог, впрочем, может быть, это тоже следствие не очень точной цветопередачи?

— Да, — сказала Алена, — ты действительно не знаешь. Ты… Хорошо, поговорим, когда вернешься.

Виктор что-то пробурчал, не оборачиваясь, и Аркадий понял намек.

— Погоди, — сказал он. — Дома мы, конечно, поговорим, а сейчас ты скажешь, кто тебе сообщил о Метальникове.

— Какая разница? — с неожиданной тоской, рвущей сердце, произнесла Алена, и тут уж нечего было даже и думать, все стало ясно, но это не было ответом на вопрос, и Аркадий сказал:

— Я спрашиваю: кто сообщил тебе о Метальникове.

Алена посмотрела непонимающе. Она действительно не понимала вопроса.

— Никто, — сказала она. — Разве кто-то должен был мне об этом сообщить? Я просто… Просто знаю, вот и все.

Изображение вздрогнуло и скукожилось до размеров куриного яйца, сразу исказились все цвета, только звук не изменился — судорожное дыхание, всхлипы, а потом… Алена отключила связь прежде, чем Аркадий сумел точно определить — рыдания это или всего лишь помехи на линии.

— Ну, — сказал Хрусталев. — Что она сказала?

— Я дурак, — мрачно сообщил Аркадий. — Господи, какой же дурак…

— Это не обсуждается, — отмахнулся Виктор. — Она сказала, откуда знает о Метальникове?

— От него самого, — сказал Аркадий. — Она получила его некробиот.

— Что? — изумился Виктор. — Ты хочешь сказать…

— Вот именно. А я идиот.

Виктор вернулся за свой стол, переставил с места на место несколько коробочек с экспертными заключениями о каких-то прошедших делах, на Аркадия он не смотрел. Минута прошла в молчании.

— Может, ты тоже знал? — спросил Аркадий. Ему было все равно — если шеф и был в курсе отношений Алены с Метальниковым, майором спецназа «Игла», что могло измениться от этого в их будущем? А прошлое и вовсе не изменить.

— Нет, — покачал головой Виктор. — Не знал и даже не догадывался.

— Как они погибли? — спросил Аркадий.

— Я уже послал в МУР Эльдара, — сказал Виктор. — Он привезет кодопсис, посмотрим… Оставим это пока, — перебил он сам себя. — Сообщи выводы по делу Подольского.

Аркадию было трудно сосредоточиться. Слишком много всего. Гибель Влада Метальникова, одного из немногих людей на планете, которого он не просто уважал, но которому верил безгранично… И Алена, с которой он, конечно, жил в последние годы не лучшим образом, но разве мог предположить, что она… Впрочем, все женщины… Или не все? «Разве ты мужчина?» Ну да, если она сравнивала с Владом — какой он в действиях, в разговорах… в постели… Черт, черт, черт.

— По делу Подольского, — сказал Аркадий, — у меня пока нет выводов. Нужно еще раз проанализировать материалы.

— Это не обычная бытовуха? — удивился Виктор.

— По-моему, это вообще не бытовуха. Я не понимаю, почему МУР разрешил нам заняться этим делом. Это скорее по их части.

— Исключено, — отрезал Виктор. — В классификации преступлений они не ошибаются. В конце концов, это их хлеб.

— Подольского убили, — сказал Аркадий, тщетно стараясь сосредоточиться, — если вообще убили, если он умер не сам… способом, который я не смог определить. Это не грабеж. Это не сведение счетов…

Аркадий вспомнил сожженное лицо Подольского, страшную маску, надетую на мертвую кожу.

— Я уже заказал полную процедуру вскрытия, — продолжал он.

— Ты проверил его страховку? — озабоченно спросил Виктор.

— Не успел.

— Так чего же ты…

— Другого выхода просто нет, Виктор. Если мы намерены заниматься этим расследованием, без экспертизы патологоанатома не обойтись.

— Ты сказал: полная процедура. Стандартная страховка гарантирует общий анализ.

— Общий анализ ничего не даст, — сказал Аркадий. — В шесть ноль три оперативник обнаружил, что кожа на лице Подольского полностью сожжена. Я предположил, что именно этот тепловой удар и стал причиной смерти. А в десять сорок, когда я производил осмотр, лицо у трупа было совершенно чистым. Никаких следов ожога. Ни малейших. И смерть я классифицировал как результат острой сердечной недостаточности.

— Чушь, — сказал Виктор. — И ты это понимаешь.

— Да, — согласился Аркадий. — Потому и назначил полную экспертизу.

— А ну-ка, — сказал Виктор, — давай посмотрим вместе. Одна голова хорошо… Впрочем, не всегда. Сейчас твоя голова…

Он не стал продолжать, а Аркадий не подумать возразить. Ему было все равно, что случилось ночью в комнате Подольского. Как он вернется домой? Он должен будет что-то сказать Алене. Что?

Глава четвертая

— Так, — сказал Виктор, просмотрев записи утреннего и дневного расследований, — извини, но я ничего не понял. Подольский умер от лучевого поражения в лицо. В комнату никто, кроме тебя, не входил. В десять тринадцать лицо трупа было совершенно неповрежденным…

— О чем я тебе толковал с самого начала… — буркнул Аркадий.

— Из чего следует, — продолжал Виктор, не обращая внимания на реплику подчиненного, — что лучевой удар был на самом деле имитацией, маской, которая должна была ввести следствие в заблуждение.

— Да? — вяло проговорил Аркадий. — Кого она могла ввести в заблуждение? Коменданта?

— Может, убийца рассчитывал, что маска продержится до окончания экспертизы?

— И опытный эксперт не обнаружит, что это имитация? Извини, Виктор, но это чепуха.

— Конечно, чепуха, — согласился Виктор. — Я отрабатываю варианты. Давай набросаем.

Он наклонился к компьютеру и, тщательно артикулируя, чтобы быть понятым однозначно, ввел поисковую задачу. Ответ не замедлил явиться в форме трехмерной таблицы, повисшей над поверхностью стола. Одновременно компьютер выдал и распечатку, упакованную в пластик. Аркадию пришлось встать и перейти к столу Виктора. Наклонившись над таблицей, он прочитал вслух:

— Первое: наведенная голограмма, оценка вероятности ноль ноль три. Второе: психотронное воздействие, оценка вероятности ноль. Третье: маска, оценка вероятности ноль ноль два…

— Давай обсудим пути проникновения убийцы, — сказал Виктор.

— Обсуждать нечего, — заявил Аркадий. — Через дверь в комнату никто не входил и никто не выходил. Разумеется, я не имею в виду коменданта, оперативника МУРа и понятых.

— Временные пределы?

— В двадцать часов восемнадцать минут Подольский вернулся в «Рябину», поднялся на этаж, открыл дверь своим ключом, вошел и заперся изнутри. Ключ остался в скважине.

— Он мог ночью открыть какому-нибудь посетителю…

— Не мог. С двадцати трех в здании «Рябины» не было посторонних. С того же времени и до пяти тридцати утра телекамеры отслеживали коридоры — никто к двери Подольского не подходил. В пять тридцать в комнату был подан звуковой сигнал, в это время Подольский обычно вставал, чтобы идти на работу, компьютер ждал подтверждения и, если его не было, спустя пять минут подавал второй сигнал. Если жилец не реагирует, программа предполагает еще два напоминания, после чего компьютер включает сенсоры в полу и кровати. Понимаешь, были случаи, когда человеку становилось плохо во сне, мало ли что…

— Понятно. Дальше.

— Все это было проделано. В пять сорок пять система обнаружила, что Подольский лежит на полу без признаков жизни. Дальше действовала стандартная процедура.

— Хорошо, — сказал Виктор. — Дверь и коридор исключаются. Окна?

— Поскольку я думал, что имел место лучевой удар, то в первую очередь проверил окна. Рост Подольского — метр семьдесят пять. Если он стоял в тот момент, когда… В общем, удар мог быть нанесен только с крыши жилого дома в полукилометре от «Рябины».

— Почему не из воздушного коридора?

— Два обстоятельства. Первое: воздушные гражданские коридоры проходят таким образом, что не видны из той точки, где должен был стоять Подольский. Если машина покидала коридор, мы бы уже имели информацию, верно? И второе: положение тела. Получив ожог, Подольский умер практически мгновенно. Он вцепился правой рукой в ножку дивана и сделал это, уже упав на пол. Это было его последнее движение, наверняка инстинктивное. Короче говоря, Подольский стоял лицом к северу, когда получил удар, а воздушные трассы находятся восточнее. Впрочем, все это не имеет значения.

— Да? — поднял брови Виктор. — Почему?

— Я исследовал стекла. Конечно, эксперт даст точный ответ, но в первом приближении я могу и сам… Ни одно из стекол не подвергалось тепловому удару.

— Луч мог быть расфокусированным, — напомнил Виктор.

— И на расстоянии двух метров сфокусировался таким образом, что по подбородку Подольского прошла четкая линия, отделившая сожженный участок от неповрежденного?

— Согласен, — сказал Виктор, подумав, — это невозможно.

— Не говоря уж о том, что три часа спустя на лице не оказалось следов лучевого поражения. А маска, голограмма и прочие психотронные штучки твой комп практически исключил.

— Что-нибудь из новинок…

— У бытовиков?

— Да, согласен, так не бывает. Но иного решения я не вижу. Могли Подольского убить в другом месте, а потом перенести тело?

— Нет, — буркнул Аркадий.

— Могли быть окна распахнуты в момент удара?

— Нет, — отрезал Аркадий. — Комендант передал мне телеметрию, можешь посмотреть сам.

— Верю на слово. Значит, что-то из новинок. Что-то, не оставляющее теплового следа в стекле и поражающее кожные покровы таким образом, что некоторое время спустя кожа восстанавливается…

— На трупе? Эксперт скажет точно, но, по моим оценкам, Подольский умер в середине ночи — часа в два, скорее всего. Он полночи там пролежал — с изуродованным лицом!

Аркадий сорвался на крик, его раздражало упрямство Виктора. Это дело им не по силам. Нужно все бросить и мчаться домой, потому что Подольский мертв, а Алена жива, и, если он сейчас не будет с ней, то все между ними кончено, пусть этот подонок Влад был ее любовником, но теперь его уже нет, и это нужно пережить — им обоим.

— Аркадий, — строго сказал Виктор. — Ты на работе, уймись.

— Прости, — пробормотал Аркадий. — Я просто подумал…

— А ей сейчас полезнее побыть одной… Хорошо, — оборвал он себя, — мы не смогли ответить на вопрос о том, как это сделано. Подойдем с другого конца: кто и зачем? Что у тебя в этом направлении?

— Мало, — сказал Аркадий. — Только информация из регистрационного компьютера «Рябины».

— Хочешь, чтобы я смотрел сам?

— Нет… Подольский Генрих Натанович, год рождения 2034. Родился в Киеве. В 2045 году родители переехали в Россию и поселились в гостевой зоне Москвы, поселок Тула-3.

— Это, как я понял, после тех киевских разборок? — вставил Виктор, демонстрируя осведомленность.

— Видимо, — пожал плечами Аркадий. Информации в деле не было, а давать волю фантазии на этапе ознакомления с биографией жертвы он не хотел. — Дальше. Генрих учился в государственной школе. Аттестат получил в пятьдесят втором. Армейский срок мотал на Курилах, участвовал в боевых действиях пятьдесят третьего в Северной Японии, на Хонсю и Хоккайдо. Наград не имеет. Ранений тоже. (Видимо, отсиживался в штабе, — подумал Аркадий, но не стал произносить вслух.) В пятьдесят шестом демобилизовался, вернулся в Москву, поступил в Университет технических экспериментов, закончил в шестьдесят втором. Родители тем временем умерли…

Виктор ничего не сказал, но вопросительно поднял брови, и Аркадий поспешил добавить:

— Да, ты правильно догадался, эпидемия СПИД-б в пятьдесят девятом… Генрих был выселен из поселка Тула-3, поскольку помещение было ведомственным, а собственную жилплощадь Подольские не купили. Несколько месяцев он жил у знакомых, а потом ему дали комнату в «Рябине», поскольку жалование, которое он получал в фирме «КИМЕКС Иона лимитед», было недостаточным для приобретения чего-либо на свободном рынке. Да, я вижу, что ты хочешь сказать: никто не живет на одну зарплату в научно-техническом секторе. Однако данных о дополнительных заработках Подольского нет. Возможно, скрывал от налоговой инспекции. В таком случае, Генрих Натанович действовал очень ловко, потому что ни разу не попался. А поскольку не попался, то и не декларировал ни копейки. И потому квартиру мог купить только на те деньги, что зарабатывал в КИМЕКСе, а их… Ну понятно.

Аркадий перещелкнул страницу в дневнике, куда переписал с компьютера «Рябины» биографический файл, и продолжил перечисление:

— Не женат и не был женат. Женщин в «Рябину» не приводил ни разу. Публичные дома не посещал — во всяком случае, дома с официальной регистрацией клиентов.

— Импотент, что ли? — не выдержал Виктор.

— Н-не думаю… Фирма КИМЕКС занимается разработкой новой технологии в области информационных пространств. Небольшая компания, сорок три сотрудника, заказы поступают преимущественно от полувоенных организаций типа «Братьев-лицеистов».

— КИМЕКС… — начал Виктор.

— Да, — сказал Аркадий, — я тоже обратил внимание. КИМЕКС — это не химия, а всего лишь аббревиатура типа «контрольно-измерительные мини-электронные» и что-то там еще… А Иона — фамилия хозяина. Я прошелся по связям, насколько они фиксированы в данных «Рябины» и бюро МВД по регистрации граждан. Ничего предосудительного. То есть, ничего такого, что могло бы перевести убийство в категорию заказных, подпадающих под компетенцию МУРа. Нет, Виктор, этот висяк — наш и денег нам больших не видать. Обычная страховая сумма, хватит, чтобы ты заплатил мне зарплату за следующий месяц.

— Значит, до конца месяца ты должен этот висяк опустить, — резонно заметил Виктор.

— Сегодня семнадцатое число, — сухо констатировал Аркадий.

— Впереди почти две недели, — сказал Хрусталев. — Оставь остальные дела, я тебе выплачу по ним проценты.

Этот вариант Аркадия устраивал. Ему не улыбалось работать по Подольскому, зная, что еще три дела ждут расчистки.

— Хорошо, — сказал Аркадий. — Но учти — может так получиться, что мы превысим сумму страховки. Полное патологоанатомическое исследование, к примеру…

— Которое ты все равно уже заказал, — пробурчал Виктор. — Выясни, какой суммой мы располагаем, и действуй, не превышая ни на копейку.

— Лови зверя в лесу, сидя в клетке на поляне…

— Ни на копейку, — повторил Виктор. — Или найди богатого клиента, у которого убили любимую маму.

— Будешь слушать дальше? — с досадой сказал Аркадий.

— Я слушаю. Давай по кругу знакомств.

— В разработке семь человек, с которыми Подольский общался на работе и вне ее. Это сведения из компьютера КИМЕКСа, выданы службой информации фирмы. Номер первый — Сергей Сергеевич Пастухов, руководитель отдела технологий метаинформационных структур. Подольский общался с ним на предмет… ну, в общем, они по пятницам играли в шрайк. Не вдвоем, конечно, а в компании с Чингизом Панах-оглы Азизовым, представителем азербайджанской фирмы, имевшей с КИМЕКСом долгосрочный контракт… Номер третий в круге общения Генриха Натановича — Подольский Лев Николаевич, далеко не граф, это дальний родственник убитого, точнее — троюродный брат по отцовской линии. Врач-эпидемиолог. Именно этот Лев Николаевич первым заподозрил в свое время, что родители Генриха подхватили заразу, и потому ему удалось отсрочить конец — месяца на три, кажется. Если бы не Лев… Ну, ты знаешь, СПИД-б был быстротечным, как отравление стрихнином.

— Они ладили? — спросил Хрусталев.

— Вполне. Если ты имеешь в виду мотив со стороны Льва Подольского, то — никакого. Дальше номер четвертый: Хельмут Хойзингер, инженер из Германии. В Москве живет третий год. Время от вмени Хельмут приглашал Генриха в ресторан или на стрип-шоу, ужин при свечах, танцы…

— А, — понимающе кивнул Виктор. — Потому наш клиент и не женился.

— В том-то и дело, что нет, — хмыкнул Аркадий. — Относительно Хельмута никаких сомнений, он голубой. Но Генриха совращать не пытался, а если пытался, то получил полный афронт… Короче, голубые тусовки Генрих посещал то ли из любопытства, то ли просто за компанию с приятелем. Смотрел со стороны.

— Ты пробовал смотреть на голубые тусовки со стороны? — ехидно спросил Виктор.

— Пробовал, — отрезал Аркадий. — Три года назад, дело Андреева. И ничего, как видишь, живой и физически целый… Как бы то ни было, в разработку Хойзингера включать не имеет смысла, мотивов — нуль, как, между прочим, и у этого азербайджанца. Номер пятый: Пинхас Рувимович Чухновский, раввин хоральной синагоги Замоскворецкого района.

— Он что, верующим был, этот Генрих? — удивился Виктор.

— Нет. Чухновский дважды бывал в «Рябине», и в компьютере хостеля сохранились записи бесед — так всегда делают в отделе безопасности. Рассуждения о смысле бытия, об иудаизме… В общем, чепуха. Мотивов для убийства и здесь — нуль.

— Шестой номер, — продолжал Аркадий, — это исполнительный директор КИМЕКСа Ушаков Геннадий Павлович. Общался с Подольским по долгу службы, в список попал только потому, что время общения на три сигма превышало среднестатистическое значение по фирме. Правда, беседы велись на сугубо производственные темы. Никогда ничего… Но зато — много. Что-то их обоих интересовало — я имею в виду что-то, связанное с информационными структурами. Я ничего не понял из распечатки, придется обращаться к экспертам, а это деньги, я пока задержал заказ, так что, если ты не согласен…

— Согласен, не согласен, — вздохнул Виктор. — Пока я вижу полный вакуум. Возможно, именно в этих… э-э… информационных структурах что-то есть… Они там открытие вдвоем сделали, а потом Подольский слинял. А? Может такое быть? Хорошо, — решился Хрусталев. — Посылай на экспертизу, я оплачу из страховки Малининой, все равно там излишек. Правда, я хотел пустить его на премиальные, но раз ты настаиваешь…

— Я не настаиваю, — разозлился Аркадий. Премия ему не помешала бы, черт побери. Знал бы, не полез с предложением. Но, с другой стороны, экспертиза тоже нужна, без нее дела не сдвинуть и, следовательно, не только премии не получить, но даже и заработной платы. Ситуация буриданова осла. Ну и ладно, как идет, так пусть и идет.

— Я не настаиваю, — повторил Аркадий. — Но если экспертиза ничего не даст, мы зависнем, потому что номер седьмой вообще пуст. Это Наталья Леонидовна Раскина, технолог из КИМЕКСа. Работала вместе с Генрихом. Не замужем. Тридцать лет.

— Шерше ля фам! — патетически воскликнул Виктор. — Я уж решил, что Подольский был патологическим типом.

— Не было в нем никаких патологий, — устало сказал Аркадий. — В нем вообще ничего не было, из-за чего его стоило убивать таким сложным способом.

— Покажи-ка еще раз оба кадра, — попросил Виктор. — Я имею в виду — оба лица: утреннее, сожженное, и то, которое увидел ты. Мне показалось…

Смотреть еще раз на обезображенное лицо Подольского у Аркадия не было желания. Он подключил свой блокнот к компу Хрусталева и отошел к окну. Тело Подольского возникло в кабинете подобно материализовавшемуся призраку. Труп лежал ничком, ухватившись правой рукой за ножку невидимого, не попавшего в кадр, дивана. В воздухе возникла рука муровского оперативника и перевернула тело. Аркадий отвернулся.

— Нет, ты смотри, — сказал Виктор, и в его голосе Аркадию почудилось неожиданное напряжение. — Почему ты не отметил это в своем протоколе?

Аркадий подошел ближе. О Господи… Провалившиеся глаза, отваливающаяся лоскутами сожженная кожа…

— Не туда смотришь, — сказал Виктор. — Вот, на лбу и к ушам. Не понимаешь? Дай руку.

Он взял ладонь Аркадия и, преодолевая инстинктивное сопротивление сотрудника, приложил ее к голограмме.

— Черт! — вскричал Аркадий.

Черная маска на лице Подольского в точности повторяла контуры ладони.

Глава пятая

Машина зависла во втором эшелоне. Вверху, в третьем, с грозным рыком шли один за другим грузовики, и соваться туда было бы самоубийством (да и кто его в грузовой эшелон пустит?). Внизу, в первом эшелоне, создали пробку малолитражки, которые, возможно, и рады были бы спуститься на землю, но в районе Большого Внутреннего кольца опять кого-то взорвали, и движение было прервано. Рядом ждали своей очереди двигаться такие же бедолаги, как Аркадий, попавшие в неожиданную пробку, как кур в ощип. Справа висел синий «феррари», водитель которого, передав управление на автопилот, читал какой-то детектив — перед его лицом мелькали в воздухе кабины маленькие фугурки героев и, кажется, проливались реки крови. А слева меланхолично шевелил воздушными плавниками новенький «антро», сингапурская игрушка для девочек, и хозяйка напряженно вцепилась в рулевой полумесяц, глядя вдаль, как мартос Колумба, так и не разглядевший земли.