- Из этого не следует, - нетерпеливо перебил Курион, - что нужно слушать советы Оракула. Боги не всегда...
      - А вот и Квинт, - Президент резко приподнялся навстречу вошедшему в пультовую пресс-секретарю и, застонав от резкой боли в позвоночнике, повалился на подушки. Светоний подошел и протянул Сулле запечатанный пакет. Оба - Квинт и Курион - напряженно смотрели, как Президент надрывает бумагу и негнущимися пальцами вытягивает из конверта голубой листок с пророчеством. Всего несколько слов. Сулла протянул лист Куриону и с помощью Квинта поднялся на ноги.
      - Властью главнокомандующего приказываю: эвакуацию населения отменить, - неожиданно твердым голосом сказал он. - Мероприятия по поиску заряда продолжать. И дайте мне связь с Осло.
      * * *
      - А теперь отойдите от машины, - сказала Далия. - Вон туда, к обочине.
      Гидон пожал плечами и демонстративно повернулся к Далии спиной. Зеев отступил к обочине и, споткнувшись о камень, едва не упал на спину.
      - Далия, - сказал он. - Я уверен - ты не станешь в нас стрелять.
      Продолжая держать мужчин в зоне обстрела, Далия пошарила рукой под передним сидением и вытянула автомат Зеева - короткоствольный италийский "кикс", трофейное оружие, доставшееся Зееву после операции с заложниками в Челано. Теперь у нее был в правой руке пистолет, в левой - автомат, и она впервые за последние несколько часов почувствовала, что ее план может удасться. К счастью, почти полная луна стояла достаточно высоко на западе, облака рассеялись и все кругом было видно как на ладони.
      - Если будете вести себя спокойно - не стану, - согласилась Далия. - А вообще-то мне не очень хочется жить. После вчерашнего.
      - Ну? - сказал Гидон через плечо. - Может, объяснишься? Времени в обрез.
      - Что объяснять? - удивилась Далия. - Заряд не должен быть взорван, вот и все.
      - Если бы не италийцы, твой сын был бы жив, и муж тоже.
      - Аркан был глупцом, он сделал это из-за женщины. В любом случае, все это не стоит миллиона жертв. Миллиона людей.
      - Миллиона италийцев. Конечно, стоит.
      - Не надо ссориться, - примирительно сказал Зеев. Он боялся, что, выводя Далию из себя, Гидон добьется только того, что она начнет стрелять. Нужно выиграть время. Нужно говорить, ее внимание ослабнет - пусть даже пройдет час или два. Лишь бы Далия не стала искать передатчик.
      - Я не ссорюсь, - сказала Далия. - Отойдите еще дальше, мне нужно позвонить. Быстрее!
      Гидон бросил на Зеева выразительный взгляд и, вообразив, что этот взгляд был понят правильно, сделал резкий рывок вправо, мгновенно перекатившись на несколько метров и оказавшись между Далией и Зеевом прежде, чем тот сообразил, что нужно делать. Очередь из автомата прошила Зеева поперек, и он умер прежде, чем тело рухнуло на разбитый бетон.
      Конечно, Далия не могла сообразить сразу, что стрелять нужно вниз мгновение спустя она была сбита с ног и продолжала палить из обоих стволов даже после того, как Гидон навалился на нее всем весом. Наконец, ему удалось перехватить запястья, и грохот прекратился.
      Минуту спустя Далия, связанная, сидела на заднем сидении, а Гидон, опустившись перед телом Зеева на колени, бормотал ругательства. Зеев был мертв, а Гидон не умел делать то, что должен был сделать Зеев.
      Впрочем, это не имело большого значения. Гидон знал - ничто не имело большого значения, в том числе и смерть.
      - Ты ведь не умеешь пользоваться аппаратурой, - насмешливо сказала Далия. - Ты профессиональный убийца, Гидон, ты можешь меня убить, но это ведь не поможет тебе дать сигнал на взрыватель.
      - Почему ты думаешь, что мы перлись сюда, чтобы дать сигнал на взрыватель? - возразил Гидон.
      - Зеев говорил это. Здесь хорошее отражение радиоволн, а вам нужно именно хорошее отражение в сторону Рима, потому что взрыватель работает на радиоволнах то ли слишком коротких, то ли наоборот... Я не знаю, да это и неважно.
      - Слава Творцу, что ты сама не знаешь, что делаешь, - сказал Гидон, садясь за руль. - Не нужно было, конечно, Зееву соглашаться, чтобы ты ехала с нами...
      - Я убила бы его, если бы он не согласился.
      Гидон пожал плечами, вытянул ноги и закрыл глаза.
      - А я-то грешил на Марка, - сказал он минуту спустя. - Что ты им еще сообщила?.. А впрочем, можешь не отвечать, терпеть не могу, когда лгут. Теперь, когда ты убила Зеева, все будет еще интереснее. И если ты хочешь спросить "почему", я тебе отвечу сразу. Да, я профессиональный убийца италийцев. А Зеев был профессиональным разведчиком и замечательно владел радиоаппаратурой. Но ни он, ни я - не физики, понимаешь? Неужели ты думаешь, что нам поручили бы самое ответственное? А? Видишь ли, если мы не дадим сигнала, в действие будет введена автоматика. Только и всего. Может быть, штучка взорвется чуть позднее. Не знаю. К тому же, возможно, и нет никакой штучки...
      * * *
      Рав Рубинштейн сумел связаться только с равом Бухманом, официальным лидером движения "Ках". Он знал, что Бухман - лицо подставное, знал, что разговор не принесет пользы, но и сидеть сложа руки он не мог. Бухмана можно припугнуть, а дальше пусть разбирается сам. Если успеет. И если его послушают. И если к этой акции причастен "Ках"...
      Так и получилось. Бухман пробормотал что-то о всемирной италийской вине, призвав в свидетели несуществующих богов от Юпитера до Плутона включительно, но о заявлении Президента Суллы решительно сказал, что большей глупости не слышал за всю жизнь. Да, италийцев нужно сбросить в море, к их богу Нептуну, но еврейский Бог не может поддержать массовое убийство. Моше сказал в главе "Принеси жертву всесожжения в Храм мой"...
      Рав Рубинштейн и сам знал, что сказал Моше. Подумав, он попросил соединить его с профессором Шломо Минцем из Еврейского университета в Иерусалиме. Профессора подняли с постели, голос его был заспанным и, естественно, недовольным.
      - Неужели такая срочность, что нельзя было... - начал он.
      - Извини, - сказал рав. - Меня интересует, возможно ли в наших лабораториях, я имею в виду романские университеты в Тоскане или Ломбардии, собрать ядерное взрывное устройство и разместить его в Риме таким образом, чтобы никто об этом не узнал.
      Профессор Минц помолчал, просыпаясь.
      - Это тебя твой визави по переговорам допек? - спросил он. - У италийцев разыгралось воображение?
      - У италийцев есть надежная информация - по их словам. Время акции семь тридцать. Если это невозможно в принципе, скажи "нет", и я спокойно пошлю Калигулу к дьяволу.
      На этот раз молчание продолжалось значительно больше времени. Если бы не слабый шорох в трубке, рав решил бы, что профессор отправился спать.
      - Вот даже как, - сказал наконец Шломо Минц. - Что же... У тебя включена защита?
      - Конечно.
      - Включаю свою... Да, это возможно. Более того, около года назад я давал соответствующие рекомендации кое-кому из... Неважно. И еще: насколько я понимаю, последние таможенные скандалы с российским и французским плутонием были прикрытием передачи радиоактивных материалов, которая в это время проходила по совсем иным каналам. И если хочешь знать... Ты не слышал, вероятно, о самосводящихся боеголовках?
      - Нет.
      - Это новинка. У русских система называется СС-34, а у американцев одна из модернизаций "Минитмена"... Запускаются десять ракет, вполне подпадающих под мирную конвенцию. Никому в голову не приходит их сбивать. При подлете к цели происходит взаимный поиск, конструкция объединяется и уже в виде, готовом, так сказать, к употреблению, обрушивается на объект...
      - Ты хочешь сказать...
      - Я хочу сказать, что это может быть и не система из десяти ракет. Десять автомобилей, например. Или десять радиоуправляемых зондов, типа полицейских. Или даже... Ну, скажем, несколько людей-смертников.
      - Я понял тебя, - мрачно сказал рав Рубинштейн. - Кого-кого, а смертников у нас достаточно.
      - Физиков тоже, - меланхолически добавил Минц. - Италийцы действуют неосмотрительно, я бы на их месте не разрешал романцам открывать университеты на территориях.
      - Ты знаешь имена?
      - Конкретные - нет. А называть подряд... Будем считать, что не знаю.
      - Что можно сделать сейчас?
      - Сейчас? - удивился Минц. - Не имея информации? Ничего. Ждать и уповать на волю Творца.
      - Если бы Творец разговаривал со мной не через книги... - сказал рав Рубинштейн и положил трубку.
      Походив по комнате, он, наконец, принял решение и набрал номер италийского посланника Калигулы.
      * * *
      К шести уже почти совсем рассвело, и Гидон отогнал машину от дороги в глубину оливковой рощи. Тело Зеева оттащил в кювет и оставил там, присыпав землей - небольшой холмик не привлекал внимания. Далия сидела, уронив голову в ладони - то ли дремала, то ли думала о чем-то своем. Гидон вытащил из багажника два старых аккумулятора - в обоих, кроме стандартных элементов питания, находились еще и какие-то радиоприборы, но какие именно - Гидон не знал и управляться с ними не умел, его задачей было обеспечение безопасности. Обеспечил...
      Впрочем, Гидон не очень комплексовал по этому поводу. Каждому свое, как говорил Зеев. Бедняга, к примеру, не знал того, что было сказано Гидону буквально в момент отправления, когда Зеев и Далия уже сидели в машине: твой маневр - отвлекающий, твой передатчик ничего не включает, напротив, он вызывает на себя внимание италийцев, и потому - не дергайтесь там, а ждите карабинеров. А штучка... Что там в действительности со штучкой, Гидон не очень понял, да и не старался - каждому свое.
      Два италийских военных вертолета "Апачи" появились неожиданно, пролетели над самой головой и удалились на север. Гидон проводил машины равнодушным взглядом, Далия даже головы не подняла. Кроны деревьев скрывали машину, место оказалось достаточно укромным, несмотря на близость дороги.
      Гидон перетащил аккумуляторы к салону и подсоединил клеммы к автомобильному приемнику - здесь было специальное подключение, ничего сложного. Но что дальше? Может, это и неважно, но следовало бы все же выполнить задание до конца. Подать сигнал и ждать.
      Подумав, Гидон включил приемник и начал вертеть ручку настройки. Далия зашевелилась, сказала:
      - Останови на второй программе. Надо послушать новости.
      Новостей не было - все станции передавали музыку. В шесть пятнадцать три вертолета показались с севера, летели над самыми кронами и ушли на юг. Что они искали здесь - ведь сигнал еще не прошел? Это не был обычный патруль - десантные машины, в каждой наверняка по двадцать вооруженных карабинеров. Если свалятся на голову... Впрочем, почему "если"? Должны свалиться, для того и сидим.
      * * *
      Профессор Еврейского университета Шломо Минц ходил по салону от стены к стене. Вообще говоря, он уже принял решение, но, прежде чем начинать что-то делать, нужно еще и еще раз просчитать варианты.
      По римскому времени было около шести, а в Иерусалиме почти семь, когда Минц набрал номер, предварительно прослушав линию и убедившись, что лишних подсоединений нет.
      На той стороне трубку подняли сразу. Слышимость была превосходной.
      - Йоси, - сказал Минц, - я имел разговор с Рубинштейном...
      - Знаю, - ответил Йоси Бар-Ам, полковник "Хаганы", боевой организации романских евреев, - у меня в окружении рава свои люди.
      - Хорошо, тогда не буду повторять. Нужно сделать следующий шаг по второй схеме.
      - Ты полагаешь, что италийцы подготовлены?
      - Полагаю, да. Ты успеешь изменить указания?
      - Разумеется, - удивился Бар-Ам. - Достаточно дать кодовый сигнал в общей сети. Там, правда, одно осложнение...
      - В чем дело?
      - С группой "тет" отправилась Далия Шаллон, ты ее вряд ли знаешь, она...
      - Я знаю ее, - прервал Минц. - Меня сейчас не интересует, как она там оказалась в нарушение инструкций. Схема отработана, и сейчас невозможны никакие изменения.
      - Я лишь сообщаю... Новый контрольный срок - четырнадцать часов?
      - По римскому времени, - подтвердил Минц. - Успеха.
      - С Божьей помощью, - сказал Бар-Ам и положил трубку.
      * * *
      В семь пятнадцать Курион доложил Президенту, что заряд не обнаружен. Сулла возлежал у стола в прежней позе, глаза его были закрыты, но Курион знал, что Президент не спит.
      - Ты тоже думаешь, - сказал Сулла, не открывая глаз, - что я не должен был начинать мирных переговоров в этим равом Рубинштейном, который не отвечает за своих евреев?
      Курион промолчал.
      - Я уверен, что это блеф, - сказал Президент.
      Курион молчал.
      - В семь тридцать часов тридцать одну минуту, - сказал Президент, - я объявлю нации о прекращении переговоров с евреями. Позовите мне Квинта, нужно готовить послания к главам правительств Северного Блока...
      Минутная стрелка часов повисла вертикально.
      - Половина восьмого, - сказал Курион.
      - Вот видишь...
      Пол в бункере вздрогнул.
      * * *
      Как потом говорили эксперты, заряд не был сильным - около половины килотонны, обычная ядерная мина поля боя. Погибших оказалось немного человек двадцать, в основном - водители и пассажиры машин, следовавших с севера на юг через провинцию Марке.
      Гриб был виден даже из Рима.
      * * *
      - Я уполномочен заявить, - сказал рав Рубинштейн, - что взорванное полчаса назад тактическое ядерное устройство является предупреждением. Я уполномочен заявить также, что ядерный заряд с тротиловым эквивалентом в десять килотонн буден подорван в Риме в четырнадцать часов по местному времени в том случае, если Римская республика не ответит согласием на предложение романской стороны о полной независимости территорий, принадлежащих романским евреям.
      - Ты уполномочен... - сказал посланник Калигула. - Кем?
      Рав Рубинштейн протянул через стол лист бумаги.
      - Я не понимаю по-арамейски, - сказал Калигула, бросив взгляд на лист.
      - У тебя есть переводчики, - вздохнул Рубинштейн. - Поверь мне, я и сам... Я не одобряю всего этого. Но не я сейчас определяю позицию моей делегации.
      - Ты ее и раньше не определял, - пробормотал Калигула.
      - Боюсь, - сдерживая себя, сказал рав, - что у Президента Суллы нет иного выхода. Люди, которых я сейчас представляю, доказали, что способны на все ради независимости родины.
      - Фанатики, - бросил Калигула.
      - Историю обычно делают именно фанатики, - печально сказал Рубинштейн. - Это может нравиться или нет, но это так.
      Калигула встал.
      - Президент Сулла, - сказал он, - будет ждать делегацию романских евреев в своем дворце сегодня в четырнадцать часов. Он надеется, что у делегации будут достаточные полномочия, а у нового еврейского руководства достаточно власти.
      Рав Рубинштейн опустил голову. Он не был фанатиком. Он всего лишь верил в Творца...
      * * *
      - У меня прошла антивирусная программа, - сказал Моше Рувинский, директор Штейнберговского института альтернативной истории, - и в результате появилось это... И мы пока не знаем, является ли то, что ты видел, альтернативной реальностью, или это некий виртуальный мир, созданный больной фантазией нашего компьютера...
      - Послушай, - сказал я. - Все просто. Запусти меня в эту альтернативу, и я тебе точно скажу, что это - вывих сознания у компьютера или физическая реальность, данная нам в ощущениях.
      - Ни за что! - воскликнул Рувинский. - И не изображай из себя идиота. Ты прекрасно знаешь, что я смогу позволить тебе надеть шлем только в том случае, если ты точно укажешь мне точку возникновения альтернативы и нахождение в этой точке твоих предков.
      - Точка очевидна. Тит не сумел взять Иерусалим и разрушить Храм. За этим последовал разгром его легионов, бегство римлян, и этот еврейский полководец... как его... Бен-Дор... гнал римлян до их исторической родины и еще дальше. И похоже, что даже разрушил Храм Юпитера, чего я лично не одобряю.
      - Это не точка, это следствие, а момент создания альтернативы неизвестен.
      - Запусти меня для начала в виртуальную реальность компьютера, и я разберусь...
      - Ни за что! Нет у меня уверенности, что антивирусная программа сработала нормально. Не хочу, чтобы ты помер на моих глазах.
      - Не понимаю, - сказал я, - почему директором Штейнберговского института назначили человека нерешительного и безынициативного.
      - Только без рук, Павел! Если не можешь разобраться в проблеме, так и скажи.
      - Почему же? Разобраться несложно. По-моему, это результат антивирусной программы. Неужели ты думаешь, что может реально существовать мир, в котором евреи поступают с римлянами так же, как не так давно арабы поступали с евреями? Террор, бомбы...
      - Бытие, знаешь ли, определяет сознание, - возразил Рувинский. - И я не убежден, что...
      - Глупости! - воскликнул я.
      ... Когда разговор закончился (безрезультатно, как и следовало ожидать), я подумал, что погорячился зря. Чем-то симпатичны были мне и бедняга Зеев, и рав Рубинштейн, и даже фанатичная Далия Шаллон. А римляне, при всей их исторической правоте, казались мне чужими - врагами, пришедшими и отобравшими у нас, евреев, землю Рима, Тосканы, Ломбардии, землю, на которой мы жили две тысячи лет...
      Трудно судить себя, даже если неправ. Неправ ли - вот вопрос.
      Глава 16
      НАЗОВИТЕ ЕГО МОШЕ
      Читатели моей "Истории Израиля" часто спрашивают, что означают намеки на некоторые события, изредка появляющиеся в той или иной главе. Намеки есть, а о событиях не сказано ни слова. Читатели полагают, что для исторического труда подобный подход неприемлем, и я с ними полностью согласен. Но о некоторых событиях я не мог до самого последнего времени поведать читателям по очень простой причине: в Израиле до сих пор существует цензура. Есть сведения, разглашать которые запрещено под страхом пятнадцатилетнего тюремного заключения. Можно, конечно, намекнуть в надежде, что читатели намек поймут, а цензоры - нет. Сами понимаете, насколько это маловероятно. Вот мне и приходилось ловчить, приводя читателя в недоумение.
      На прошлой неделе все изменилось.
      Мне позвонил Моше Рувинский, директор Института альтернативной истории, и сказал:
      - Совещание по литере "А" ровно в полдень. Не опаздывай.
      Я и не думал опаздывать, потому что литеру "А" собирали до этого всего раз, и вот тогда-то с каждого присутствовавшего взяли подписку о неразглашении информации.
      Как и пять лет назад, в кабинете Рувинского нас собралось семеро. Кроме меня и Моше присутствовали: 1. руководитель сектора теоретической физики Тель-Авивского университета Игаль Фрайман (пять лет назад он был подающим надежды молодым доктором), 2. руководитель лаборатории альтернативных исследований Техниона Шай Бельский (пять лет назад это был юный вундеркинд без третьей степени), 3. министр по делам религий Рафаэль Кушнер (пять лет назад на его месте сидел другой человек, что не меняло существа дела), 4. писатель-романист Эльягу Моцкин (за пять лет постаревший ровно на пять лет и четыре новых романа), 5. космонавт-испытатель Рон Шехтель (который и пять лет назад был испытателем, хотя и не имел к космосу никакого отношения).
      Ровно в полдень мы заняли места на диванах в кабинете директора Рувинского (он воображал, что отсутствие стола для заседаний создает непринужденную обстановку), и Моше сказал:
      - Без преамбулы. Вчера вечером комиссия кнессета единогласно утвердила наш отчет по операции "Моше рабейну". Операция завершена, гриф секретности снят. Ваши соображения?
      - Слава Богу, - сказал Игаль Фрайман. - Я никогда не понимал, почему подобную операцию нужно было держать в секрете.
      - Кошмар, - сказал Шай Бельский. - Теперь мне не дадут работать - все начнут приставать с расспросами.
      - Этого нельзя было делать, - согласился Рафаэль Кушнер, - ибо вся операция была кощунством и надругательством над Его заповедями.
      - Замечательно! - воскликнул Эльягу Моцкин. - Наконец-то я смогу опубликовать свой роман "Мессия, которого мы ждали".
      Рон Шехтель промолчал, как молчал он и пять лет назад, - этот человек предпочитал действия, и за пять лет совершил их более чем достаточно.
      - А ты, Павел, что скажешь? - обратился Рувинский ко мне.
      - У меня двойственное чувство, - сказал я с сомнением. - С одной стороны, я смогу теперь опубликовать главы из "Истории Израиля", которые раньше были недоступны для читателей. С другой стороны, я вовсе не уверен, что читателям знание правды об операции "Моше рабейну" прибавит душевного спокойствия.
      - Это твои проблемы, - заявил директор. - Если ты хочешь, чтобы тебя обскакал какой-нибудь репортер из "Новостей" или Эльягу со своим романом, можешь держать свои записи в секретных файлах.
      Я не хотел, чтобы меня кто-то обскакал, и потому предлагаю истинную правду об операции "Моше рабейну" на суд читателей..
      * * *
      Пять лет назад (а точнее - 12 ноября 2026 года), в дождливый, но теплый полдень директор Рувинский сказал мне по видео:
      - Павел, один мальчик из Техниона имеет идею по нашей части и хочет доложить небольшому кругу. По-моему, идея любопытная. Желаешь присоединиться?
      Час спустя мы собрались всемером в кабинете Рувинского - в том же составе, что сейчас, только вместо Рафаэля Кушнера (от Ликуда) присутствовал Эли Бен-Натан (от Аводы, которой тогда принадлежало большинство в кнессете). Шай Бельский ("мальчик из Техниона") рассказал о своей работе, представленной на вторую степень и отклоненной советом профессоров по причине несоответствия современным положениям науки.
      - Видите ли, господа, - говорил Шай своим тихим голосом, - я вовсе не собираюсь опровергать теорию альтернативных миров, тем более в стенах этого института, где каждый может увидеть любой альтернативный мир или убедиться, по крайней мере, что такие миры существуют. Но, господа, природа гораздо сложнее, чем мы порой о ней думаем. Или проще - в зависимости от ваших взглядов на мир. Вот Павел Амнуэль любит приводить пример того, как обычно создаются альтернативные миры: у вас спрашивают, что вы предпочитаете - чай или кофе, вы выбираете кофе, и тут же возникает альтернативная вселенная, в которой вы выбрали чай. Я не исказил твой пример, Павел? Но, господа, все гораздо сложнее. Где-то на какой-нибудь планете в системе какой-нибудь альфы Волопаса сидит сейчас покрытый чешуей абориген и тоже выбирает съесть ему лупоглазого рукокрыла или лучше соснуть часок. Он решает позавтракать, и тут же возникает альтернативный мир, в котором он отправляется спать. Верно?
      Возражений не последовало - к чему спорить с очевидным?
      - А вы принимаете во внимание, - продолжал вундеркинд, - что в миллионах (или миллиардах?) планетных систем наступает момент выбора, главный для каждой цивилизации? На планете в системе альфы Волопаса или где-то в ином месте Вселенной разумное существо спрашивает себя - есть ли Бог. И отвечает: да. Или - нет. И, соответственно, возникают миры, в которых Бог есть. И миры, в которых Бога нет, потому что никто в него не верит.
      - Творец существует независимо от того, верит ли в него каракатица с твоей альфы, - сухо сказал Эли Бен-Натан, министр по делам религий.
      - Не хочу с тобой спорить, - примирительно сказало юное дарование, ибо проблема в другом. В истории каждой цивилизации наступает момент, когда ей должны быть даны заповеди. Если сделан выбор в пользу единого Бога, то, согласитесь, этот Бог должен взять на себя ответственность за моральный облик аборигенов. Вы понимаете, куда я клоню?
      - Мой молодой коллега, - вмешался доктор Игаль Фрайман, который был старше вундеркинда на пять лет, - хочет сказать, что в истории любой цивилизации во Вселенной должен существовать народ, которому Творец дал или даст заповеди. Или вы думаете, что разумная жизнь существует только на Земле?
      Никто так не думал, даже министр по делам религий.
      - Значит, в истории каждой цивилизации должны существовать свои евреи, - заключил Фрайман. - Народ Книги. Избранный народ. Вы согласны?
      Мы переглянулись. Эли Бен-Натан готов был возмутиться, но решил подождать развития событий.
      - Это логично, - сказал я. - Я вполне могу представить каракатиц с Альтаира, которые став разумными, поверили в единого Бога. Тогда Бог, создавший Вселенную и, в том числе, разумных каракатиц с Альтаира, должен был позаботиться о том, чтобы дать заповеди всем избранным народам, а не только нам, евреям, живущим на Земле. Жаль, что мы не узнаем, так ли это.
      - Почему? - быстро спросил вундеркинд Шай Бельский. - Почему мы этого не узнаем?
      - Потому что мы не можем летать к звездам, - терпеливо объяснил я. Эти юные дарования порой ужасно однобоки и не понимают очевидных вещей.
      - А зачем нам летать к звездам? - удивился Бельский. - Я же только что сказал: когда аборигены Альтаира доходят в своем развитии до выбора верить во множество богов или в единственного и неповторимого Создателя, сразу же и возникает альтернативная реальность, а стратификаторы, которые стоят в институте Моше Рувинского, могут, как известно, отобрать из альтернативы любую точку и любое время, в котором...
      - Эй! - вскричал я, не очень вежливо прервав оратора. - Не хочешь ли ты сказать...
      Я повернулся к Моше Рувинскому, и тот кивнул головой.
      - Да, - сказал он. - Мы изучаем альтернативные реальности, созданные нами самими, но по теории это совершенно необязательно. Неважно, кто создал альтернативу - Хаим из Петах-Тиквы или каракатица с Денеба.
      - Но послушай! - продолжал я, приходя все в большее возбуждение. Чтобы попасть в альтернативный мир, созданный каракатицей с Денеба, ты должен посадить эту каракатицу перед пультом стратификатора! Значит, тебе придется слетать на Денеб, захватив с собой свои приборы! А мы не можем летать к звездам! Круг замыкается, или я не прав?
      - Или ты неправ, - сказал доктор Фрайман. - Для теории неважно, где находится личность, создающая альтернативный мир. У аппарата должен находиться оператор. Можно подумать, Павел, что ты никогда не погружался в альтернативы, созданные другими. Не далее как на прошлой неделе разве не ты извлек из какой-то альтернативной реальности какого-то Ицхака Моргана, который отправился туда, чтобы покончить с любимой тещей?
      - Да, - сказал я в растерянности, - но этот Ицхак ушел в альтернативный мир именно здесь, в институте, с помощью серийного стратификатора!
      - Здесь или в Штатах - какая разница? - пожал плечами Фрайман. - Он мог это сделать и в американском институте Альтер-Эго, верно?
      - Да, но...
      - Из этого следует, - перебил меня Фрайман, - что он мог находиться и в системе беты Козерога, для теории это не имеет никакого значения.
      - А для практики? - спросил я, потому что больше спрашивать было нечего.
      - Вот потому мы здесь и собрались, - подал голос директор Рувинский, чтобы подойти к проблеме практически. Наши молодые друзья Фрайман и Бельский утверждают, что могут настроить стратификаторы таким образом, чтобы попасть в моменты выбора, которые должны существовать, как мы сейчас выяснили, в истории любой цивилизации.
      - В истории каждой цивилизации, - подал голос молчавший до сих пор писатель-романист Эльягу Моцкин, - должны были быть свои евреи, и свой фараон, и свой Синай?
      - И свой Моше рабейну, - подхватил доктор Фрайман. - Именно об этом и идет речь.
      - Фу! - сказал министр по делам религий и проголосовал против, когда мы решали вопрос о вмешательстве в альтернативы. Для него Моше рабейну мог существовать лишь в единственном числе.
      Со счетом 6: 1 победил научный, а не религиозный подход. Я понимаю, что, если бы проблемой занимался Совет мудрецов Торы, счет был бы противоположным.
      Операция "Моше рабейну" началась.
      * * *
      Прежде всего директор Рувинский потребовал, чтобы мы сохраняли полную секретность. Пришлось согласиться, поскольку на самом деле требование исходило от руководства ШАБАКа.
      Затем мы лишились общества господина Бен-Натана, чувствительная душа которого не могла вынести употребления всуе имени великого Моше. Честно говоря, после его ухода мы вздохнули свободно, поскольку могли не выбирать выражений, обсуждая детали операции.
      - В подборе миров, - сказал доктор Фрайман, - будут участвовать Павел Амнуэль и Эльягу Моцкин, поскольку здесь нужен не столько рационалистический подход физика, сколько эмоциональный взгляд писателя. А затем наступит очередь Рона Шехтеля, который уже семь лет работает оператором в институте у Рувинского и съел на просмотрах альтернатив не один десяток собак.
      - Я тоже немало собак съел, - возразил я. - И для моей "Истории Израиля" совершенно необходимо, чтобы лично я...
      - Обсудим потом, - прекратил прения директор Рувинский. - Когда вы сможете приступить к отбору миров?
      - Сейчас же, - заявил Рон Шехтель, и это была первая фраза, произнесенная им в тот день.
      - Конечно, зачем ждать? - согласился я.
      - Давайте сначала пообедаем, - предложил Эльягу Моцкин. - А то неизвестно, когда еще нам придется поужинать...
      С желудком не поспоришь. Мы вошли в главную операторскую института спустя час.
      * * *
      Вы понимаете, надеюсь, что я раскрываю сейчас одну из самых секретных операций в истории Израиля? Поэтому не нужно обижаться и писать разгневанные письма в редакцию, если окажется, что я скрыл кое-какие детали. Не обо всем еще можно поведать миру - например, вам придется поверить мне на слово: стратификаторы, установленные в Институте альтернативной истории, действительно, способны отбирать любую точку в любой альтернативе, где бы эта точка ни находилась - в галактике Андромеды или на Брайтон-Бич. Время тоже значения не имеет - лишь бы именно в это время кто-то где-то сделал какой-то решительный выбор (выбор "чай или кофе" на крайний случай годится тоже). Если вы полагаете, что Эйнштейн от таких утверждений переворачивается в гробу, то вам тоже предлагается на выбор альтернатива: либо поверить, что теория относительности здесь ни при чем, либо обратиться за разъяснениями к доктору Фрайману, и он угостит вас такой порцией высшей математики вперемежку с теорией физики единых полей, что вы пожалеете о своих сомнениях.