Звездолет пролетел около десяти миллионов километров. Приборы вели себя как-то "испуганно": окружающая среда обладала и привычными свойствами, и в ней явно происходило нечто совсем незнакомое. И... снова препятствие вторая стена. Толщина ее тоже двадцать один час на прежней скорости. Сомнений не оставалось-это струйное течение, и звездолет пересек его! Но почему войти в него и выйти оказалось так трудно? Ведь при их полете с Земли на Гаяну такого не наблюдалось? Глебов вывел из анабиоза Юль. Размер и вид опасности ясен, предстояло трудоемкое накопление фактов, осмысливание происходящего-ум и знания его жены были крайне необходимы.
      3
      Войдя снова в струйное течение и взяв курс под 45 градусов к оси его, чтобы определить направление космической струи, Юль запеленговалась и удивленно приподняла брови. - Звездолюб, - тихо сказала она. - Звездолюб... - Я тебя слушаю, Юль. - Оно... движется в обратную сторону. - Ты хочешь сказать в обратном от Гаяны направлении? - Да, Звездолюб... Ваш "Юрий Гагарин" летел к нам с Земли, подгоняемый космическим струйным течением? / - Верно, моя хорошая. - А сейчас... нас увлекает... в сторону Земли. Евгений Николаевич порывисто обнял ее и расцеловал. - Я тебя понимаю, Звездолюб... Понимаю!-мягко улыбнулась она. - Эта река пространства ведет к твоему дому... - Но давай проверим, Юль. Да, космическое струйное течение мчалось к Земле! Взяв окончательный курс, они полетели где-то вблизи оси открытой ими струи. Пеленгуясь по звездам, они определили наконец и примерную скорость своего движения относительно ядра Галактики: она в девять раз превысила скорость нашего полета с Земли! Представьте себе чувство Робинзона, истосковавшегося по своим близким, по соотечественникам и вдруг заметившего у горизонта белое семячко паруса,-и вы построите миниатюрную модель того, что переживал Евгений Николаевич. Понятно, что Гаяна не безлюдный остров, но как бы ни жилось счастливо в гостях, дома лучше. Пусть ты улетаешь навсегда, волшебный мир Неизвестного неодолимо зовет на нехоженые пути-в сердце твоем всегда будет жить твоя родина, прекрасная, любимая тобой везде! Они мчались с Юль в сторону Земли быстрее света в десятки раз: несколько месяцев отделяло их сейчас от звезды, называемой Солнцем. Не меняй курса, и ты - дома! Но это будет позорным бегством... За их спиной друзья и командир, вся Гаяна, доверившая им величайшее творение своего ума... И они взялись за наблюдения и расчеты их будущего полета с Гаяны на Землю, прокладывать трассу. Еще немного и... можно возвращаться. Их рабочий день не был нормирован-в этом Глебов расходился с Шелестом и раньше: нельзя сидеть сложа руки, заставлять себя отдыхать, если столько работы вокруг! Они накапливали наблюдения, пытаясь в редкой горсти фактов отыскать намек на закономерность, обнаружить устойчивые характеристики потока... - Материя Величайших Пространств и есть эта среда, - утверждала Юль. Чтобы обнаружить ее, нужны иные приборы: в этом полете надо решить хотя бы, какими они могут быть. Среда очень разрежена-хорошо бы увеличить собственную скорость нашего "Ри" до субсветовой и пробыть в потоке космического струйного течения как можно дольше. - Ты права, Юль, но нас так несет быстро, что просто не успеем... - Тогда, - глаза Юль вспыхнули золотистыми искрами,-тогда, Звездолюб, полетим дальше... мимо твоей Земли! Сколько сумеем-пока хватит запаса энергии, до "точки возврата". - А потом? - Будем искать то, первое космическое струйное течение и вернемся... - Но мы не знаем точно, где оно начинается. - Будем искать: если периодически использовать анабиоз - мы сможем лететь и несколько тысяч лет! Кибернетика у нас надежная: она будет накапливать факты и время от времени будить нас, когда необходимо их осмыслить. Верно? - Я слушаю тебя, моя отчаянная! - Возможно, Материя Величайших Пространств вынесет нас и за пределы Метагалактики! Мы отыщем такой народ, такую культуру, о которой и на Гаяне и на Земле даже не мечтают... А может быть... мои предки не погибли и уже достигли отдаленных миров?.. Почему бы и нам... Проект Юль захватил Глебова. Если он примет его-это уже не будет бегством с поля боя: они сообщат о своем решении на Землю, передадут все, что им удастся накопить к этому времени: все данные попадут и на Гаяну. Две планеты будут осмысливать и исследовать космические струйные течения, установив быстрое сообщение между собой, а они полетят искать третий обетованный мир. - Я решил, Юль, - сказал он. - Твой вариант будем считать резервным... вторым. А пока я предлагаю подождать еще месяц и, если лучшего не придумаем, полетим дальше... - Пусть так Звездолюб, - согласилась Юль.
      4
      В свободные часы после этого разговора Евгений Николаевич больше и дольше прежнего рассказывал Юль о Земле, о своей красавице Москве, уже втайне желая, чтобы второй вариант их последующего полета стал единственным-так хотелось услышать голоса родной планеты, поговорить с землянами, узнать... какой у них год, какие изменения в их жизни. К глубоко скрытому (даже от Юль) разочарованию Глебова, первый вариант все же существовал... Приемная аппаратура звездолета уловила чьи-то позывные радиосигналы и доложила Глебовым. Евгений Николаевич услышал нечто знакомое, слегка поворошил в памяти и почти крикнул: - Позывные ксаны номер восемнадцать, Юль! Юль мгновенно оценила значение принятых сигналов. - Между нашим звездолетом и этой ксаной расположено космическое струйное течение, направленное к Гаяне: мы летели, подгоняемые именно им! Если мы развернемся и войдем в него, то скоро будем на Гаяне... - А ты так привык к другой мысли, мой Звездолюб,-тихо сказала Юль. - Твой проект, Юль, давал мне возможность только услышать Родину, а сейчас... я верю, что хотя и позже, но увижу ее! Надо гасить скорость и возвращаться. Они изменили курс и осторожно стали удаляться от оси течения. Часов семьдесят спустя приборы сигнализировали о нарастании энергетического поля впереди. - Дыхание стены, - сказал Евгений Николаевич,- но рановато... Еще через сорок часов приборы обнаружили по курсу наличие массы вещества. Глебов обменялся с Юль тревожным взглядом, включил кибернетическую копию рабочего журнала "Юрия Гагарина", и они внимательно изучили места, где были зафиксированы данные полета с Земли на Гаяну, вблизи этого района. Никакого намека на присутствие здесь вещества не было. Между тем аппараты звездолета начали принимать слабые излучения на волне 21 сантиметр. - Водород...-прошептал Глебов. - Нейтральный водород, - подтвердила Юль. Вскоре в телескопе можно было заметить впереди и слева слабое зеленоватое свечение ядрышка туманности. Температура его не достигала и 50 тысяч градусов. Спектрограф показал линии водорода, гелия и ионизированного кислорода. Сфотографировали и пришли к выводу, что крошечная туманность лежит... в месте, где оба встречных космических струйных течения, слегка изогнутые друг к другу, соприкасаются. Евгений Николаевич стал подумывать об изменении режима полета - он опасался тряски звездолета. Однако Юль, закончившая очередной навигационный сеанс, доложила о падении скорости дрейфа и непроизвольного отклонения курса от оси течения. Вибрации не было, и Глебов решил выждать Звездолет, все сильнее увлекаемый в сторону, постепенно вписывался в кривую вокруг туманности. Теперь Евгений Николаевич и Юль получили больше возможности оценить ее конфигурацию. То, что им вначале казалось шарообразной туманностью, на самом деле было расширяющимся раструбом космического смерча!.. Это сравнение, найденное Евгением Николаевичем, наиболее удачно передает внешний вид странною явления. Неделю спустя скорость звездолета упала до ста километров в секунду, перегрузки возросли до 1,2. - Юль! - горячо сказал Евгений Николаевич, рассматривая свежие фотографии туманности.-Это похоже... Нет, в самом деле... Я думаю, что Материя Величайших Пространств, из которой, наверное, состоят оба течения, соприкасаясь, рождает... вещество. Возможно, это и есть прототело, о котором писал наш Амбарцумян?.. Перед нами редчайший Тайник Вселенной, Юль! Наклон смерча был направлен в ту часть Галактики, где находилась туманность Ориона, точно питая ее новыми порциями вещества. Полет протекал по-прежнему спокойно, приборы не поднимали тревоги (хотя показания их все еще вызывали сомнения), однако постоянная, непрекращающаяся нагрузка утомляла космонавтов. Решили возвращаться на Гаяну. И тут они почувстовали грозное приближение опасности: круговорот материи цепко держал их в плену и не желал отпускать. Звездолет уже шел по орбитальной траектории и по существу начинал свой первый круг... Он становился маленькой планеткой зеленоватой туманности. Приборы не смогли вовремя предупредить, потому что слабо реагировали на среду... Кибернетика вынесла свой приговор: звездолет слишком близко подошел к туманности и запаса энергии не хватит, чтобы изменить курс в этих условиях- вихрь Материи Величайших Пространств сильнее! Не хотелось верить, что беда неотвратима, но счетно-решающие машины холодно и бездушно сказали: если даже и хватило бы энергии, перегрузки достигнут разрушающей величины и из Тайника Вселенной "посыпятся одни осколки". Это и был конец экспедиции...
      5
      - На этот раз, Юль, мы влипли,-так говорят шутники у нас на Земле, мрачно резюмировал Евгений Николаевич. - Безрассудно тратить время, хотя у нас его хватит на десятки поколений. - Я не поняла, Звездолюб. - У нас же нет реальной возможности вырваться из плена? - Так, Звездолюб. - Стоит ли тогда попусту предаваться отчаянию? - Разве я... - Нет, моя Юль, я не думаю, что во Вселенной есть женщина, сумевшая бы на твоем месте проявить большее мужество. - Так что же? - Вот и я считаю: нет смысла ломать голову там, где ее можно сохранить целой. - Да, Звездолюб. - Мы вызвали с тобой на поединок Его Величество Время, Юль, хотели одержать верх. Не удалось, Я не жалею... - Я тоже!-гордо вскинула голову Юль -Мы с тобой открыли еще одну важную проблему. Правда, к этому мы не подготовлены, потому что не знали, не все могли ожидать... Сюда прилетят гаянцы и земляне, подготовленные лучше, на более совершенных звездо-летах. Наш труд не пропадет, если мы и погибнем. - Ты права. Но можно и... не погибнуть, Юль. - Я слушаю, Звездолюб. - Нам не удалось победить Время... Так сделаем его своим союзником, может быть, спасителем... Юль прижалась к нему, задумалась. - Мы отправим почтовую ракету на Гаяну с итогами наших наблюдений, дневником, Юль. Ее масса меньше, и она рассчитана на перегрузки, недоступные нам. А потом ляжем в биотроны и включим аппаратуру анабиоза без задания на пробуждение. - И, видя, что Юль оценила назревавшее в нем решение, он заговорил мягко, ласково, будто уговаривая: - В анабиозе наша жизнь замедлится в тысячу раз... Значит, мы сможем подождать полмиллиона лет... - Это я смогу ожидать столько, - прервала Юль, и лицо ее побледнело. - Я и раньше мучилась тем, что земляне живут так мало, Я не хочу терять тебя, находясь сама в расцвете сил! Я надеялась, что наша наука позволит продлить жизнь и тебе, мой Звездолюб. А в анабиозе у меня не будет надежды на "равноправие". Ты состаришься через пятьдесят-шестьдесят тысяч лет. - И этого срока достаточно, - убеждал Евгений Николаевич,-для того чтобы наука созрела для нашего спасения. - Я могу согласиться, Звездолюб, - твердо сказала Юль, - при условии, что кибернетика разбудит нас, когда тебе, твоей жизни станет угрожать старость: тогда подумаем и поговорим о следующем решении. - Пусть будет по-твоему, Юль, - произнес Евгений Николаевич. - Можешь считать мои слова решением командира. Они тщательно подготовили почтовую ракету к вылету, рассчитали ее траекторию, определили точку старта и запрограммировали навигационную кибернетику посланца. Окончив работу, они выпустили его в пространство и, когда убедились, что ракета прошла сквозь пограничный слой обоих течений и легла на курс, разнося по Галактике: "Ри узй-рон",- погрузились в анабиоз.
      А "Ри" продолжал свой безостановочный бег по круговой орбите... Я не знаю последних слов, произнесенных Юль и Евгением Николаевичем на прощание: то ли они шутили и смеялись до конца-по гаянскому обычаю, то ли по-земному оплакивали свою неудачу. Не знаю, что было произнесено у биотронов "Ри" в ту минуту. Но верю: они закончили экспедицию как жили-не теряя разума, человеческого достоинства. Вот о чем подумал я, когда во Дворце Человека, перед членами Народного Совета демонстрировались кадры из дневника замечательных звездоходов, и я всматривался в дорогие мне лица незабвенных Юль и Евгения Николаевича Глебовых... Изучение присланных ими материалов многое при-бавило к тому, что имелось в энциклопедии о Материи Величайших Пространств, но проблема оставалась "запломбированной". Выручить Глебовых по крайней мере в ближайшие годы представлялось сомнительным: вначале предстояло разгадать само "пекло", а потом- идти в него. Совет принял три решения, в равной степени взволновавших меня, Хоутона, Шелеста и наших гостеприимных хозяев... 1. Построить звездолет для возвращения землян на родину, тем самым отметить отличное выполнение ими полетного задания. 2. Увековечить память супругов Глебовых, их выдающуюся деятельность в истории планеты. 3. Считать проблему Материи Величайших Пространств главнейшей; создать специальный институт, передать в распоряжение Совета института группу космонавтов и спроектировать три звездолета повышенной прочности и мощности, превосходящих "Ри". Конечная практическая цель - спасение Глебовых. О том, что делалось во исполнение первого распоря-жения, я расскажу в следующей главе. Исполнение третьего пункта уходит в отдаленное будущее. Второй... ... С центрального космодрома Уэл поднялась в космос ракета-носитель, выводя на орбиту необычный ме-мориальный спутник. Имея наклон к оси планеты, он двигался так, чтобы его видели жители обоих материков Гаяны. Покинув носитель, спутник вспыхнул ярким темно-вишневым пульсирующим светом. Колесо истории, как говорили у нас еще в античные времена, катилось вперед, но нам слышался в его движении сухой скрип и раздражающий скрежет. Потеряв Звездолюба и Юль, мы особенно почувствовали, как они дороги нам. Думая же о них-вспоминали Ло. Странно сложились наши судьбы: Ло ушел в Прошлое, Юль и Глебов - в Будущее, мы оказались между ними, в Настоящем...
      Глава двенадцатая
      САМАЯ НЕТЕРПЕЛИВАЯ...
      1
      Мы прожили на Гаяне меньше года, но успели полюбить чистые яркие краски ее природы, по-своему наивный, веселый и трудолюбивый народ. Наша миссия окончена. Строительство космолета "Роот" подходит к концу. Мы реже бываем в конструкторском бюро, ибо уже знаем свой корабль назубок. Пройдена и программа тренировок. Последние дни на Гаяне... Странное чувство охватывало меня: будто я превратился в книгу, в которой по ошибке сброшюрованы последние главы одного романа и начальные-другого. Однажды вечером над телепатоном торшера появилось изображение светловолосою подростка. Его грустное лицо показалось мне знакомым. "Может быть, из-за глаз, таких же голубых и умных, как у Глебова?"-подумал я. - Здравствуйте, ани,-сказал мальчик.-Вы помните меня? - Кто ты?-спросил я. - Меня зовут Оу, ани. Когда вы первый раз были у долгожителя Гана, я включился в его Телепатон... Вы обещали прилететь к нам... - Вспомнил,-кивнул Шелест.-Спасибо за приглашение. Это я заверил тебя, и мне неловко... - Я понимаю, ани,-быстро заговорил Оу.-У вас столько дела. Но сейчас у меня есть кое-что, возможно, интересное для вас. Учитель говорит: мысль новая. Генеральный Проблематор подтвердил его слова. Я хотел бы кое-что показать и поделиться предположениями. - Как быть? - обратился ко мне Шелест по-русски. - Я и Хоутон будем заняты два дня, ты же знаешь... - Не возражаю,-ответил я.-Слетаю... - Хорошо, Оу,-повернулся к Телепатону Шелест и кивнул в мою сторону. - Вот он прилетит к тебе. - Спасибо. Я жду тебя, долгожитель! Доставить меня на юг Урела взялся все тот же Рат, почти ежедневно бывавший у нас в гостях и узнавший о просьбе Оу. - Я помогу тебе, ани,-предложил он.-Я тебя высажу в интернате и отправлюсь по своим делам. А на обратном пути-прихвачу... Заодно покажу тебе новинку! Пока о ней знают лишь авиаторы. - Какую, Рат? - Самолет, ани, - скромно ответил конструктор. - Небольшой, двухместный. - Этим не удивишь! - Потом скажешь... Утром я жду тебя на аэродроме Тиунэлы, в ангаре экспериментальных машин.
      2
      Утром, как условились, я был на месте. В узком отсеке ангара стоял... круглый фюзеляж, длиной метров десять, с классическим самолетным хвостом и крепкими, утолщенными стойками ног шасси, без колес. Не было и крыльев. - Впервые вижу такой самолет,-смущенно улыбнулся я. - Или он еще не собран? - Нет, ани, он готов к полету хоть вокруг Гаяны. - И именно на нем мы сейчас отправимся? - Да, ани. - Со скоростью ракеты? - Нет, ани: это же самолет. Садись... Лезу в пилотскую кабину и располагаюсь правее Рата. Подлокотники кресла изогнулись под прямым углом внутрь и как бы законтрили меня без привязных ремней. Рат включил двигатель. В моторном отсеке послышалось приятное жужжание. Самолет (все-таки этот недомерок впоследствии оказался превосходным са-молетом!) чуть приподнялся. Открываю форточку и выглядываю: у ног шасси выросли прозрачные голубовато-зеленые поплавки! Рат слегка увеличил мощность, и фюзеляж вырулил из ангара-поплавки переползли порожек так, будто его и не было. - Объясни, Рат, не томи... - Хорошо?-осклабился инженер.-Это Z-поле, сформованное специальной антенной. Смотрите дальше, ани! Есть уже и крылья... Из фюзеляжа выползли телескопические лонжероны с ажурным набором тонких нервьюр: теперь я сам догадался, что это тоже антенны Z-поля, наподобие огромного зонта у "Юрия Гагарина", на котором мы прилетели с Земли. Мгновение - и стали видны прозрачные фиолетово-зеленые крылья с обычным аэродинамическим профилем. Рат вырулил на старт и пошел на взлет. В момент отрыва от земли у меня екнуло сердце: фюзеляж зрительно держался на тонких трубах и чуть ли не на проволочном каркасе-антенне крыльев. Но все было нормально, и самолет ринулся в набор. Слегка прижало к сиденью, и мне вспомнилась далекая не только во времени, но и в пространстве... моя земная юность. Как ты сейчас поживаешь, мой родной Аэрофлот? На каких крыльях летают твои пассажиры? Какие космические рейсы прибавились в расписании? Скоро мы начнем долгий путь к тебе. Кого увижу? Нет уже, наверное, знакомых бетонных полос: на их месте пластмассовые аэродромы; новые пассажиры теснятся на перронах, незнакомые летчики в кабинах ростовских самолетов Сколько же тебе лет сейчас, Аэрофлот? На какой, по счету, твой день рождения я попаду?.. Выйдя за облака, Рат перевел машину в горизонтальный полет и стал разгонять скорость. Крылья-антенны отогнулись назад, профиль стал тоньше и изменил форму на более выгодную при сверхзвуковой скорости. Взяв курс на юг, Рат включил автопилот и повернулся ко мне: - Ну как, ани? - Отлично! - И представь себе, ани, - сказал Рат, - что это лишь первая часть новой программы нашего конструкторского бюро. - Что же тогда будет... в последней?!..
      - Надо научиться формировать из Z-поля не только крылья, но и многоцелевые роботы... Не из вещества, понимаешь, а из поля! Такие роботы проникнут в самую глубь планеты без буровых скважин, будут ремонтировать шахты, подводные туннели-что угодно, без демонтажа... Сразу не предусмотришь, где они найдут применение. Пусть пять, десять лет-задача под силу нашей науке.
      3
      Меня встретил Гар-руководитель интерната, не-высокий (не в пример большинству Гаянцев!), моложавый. В центре площади было несколько нарядных учебных корпусов, похожих на оранжереи, вокруг-одноэтажные домики ярких расцветок: жилье преподавателей и учеников. - У нас каникулы, ани,-сказал Гар,-тебе не удастся побеседовать со всеми: я отвезу тебя прямо к Оу. Он никуда не уехал, во всяком случае, пока... Познакомив меня с Оу, Гар покинул нас, а мы прошли к озеру. За высоким сетчатым забором, на крутом берегу- вольер. В клетках без дверок, в домиках, в норах живут сотни зверьков, птиц, змей, даже насекомых. В прозрачной воде "на участке Оу" скользят рыбы с щупальцами, лениво посапывают у поверхности крупные морские животные, напоминающие дельфинов, ползают по камням прозрачные, как медузы, крабы. И вся эта живность узнавала Оу, несомненно, слушалась его, по-своему выражала радость при его появлении. Мы присели на гладкий, точно отполированный, черный ствол старого дерева, и я по-настоящему узнал маленького гаянского Дурова. - Ты дрессировщик, Оу? - Не совсем, долгожитель, - ответил мальчик, хотя и понимавший, что с точки зрения Гаянцев я молод, но из-за моей предательской седины настойчиво обращавшийся ко мне так уважительно. - Как и все остальные юннаты, я использую аппаратуру... Ее лучи могут вызывать у животных ярость или испуг, возбуждать либо угнетать, могут усиливать инстинкты. Очень важно точно и вовремя дозировать облучение и знать повадки своих животных. Каждое по-разному реагирует на облучение. Я разыскиваю подходящих чуть не на всей Гаяне. - Устраиваешь экспедиции? - Да, долгожитель. Иногда-всей нашей командой, а когда и сам... Как-то на Уэле, возле космодрома, я отобрал несколько ваалов... Показать? - Пожалуй... Оу расстегнул курточку, и я увидел на нем широкий пояс, толщиной в палец, с миниатюрным пультом управления. Он нажал одну из кнопок и стал подкручивать верньер. Я вдруг похолодел от испуга: на прочной паутиновой нити на уровне моих глаз повис мохнатый паук с черными рачьими глазами навыкате, ярко раскрашенной спиной. Шустро перебирая длинными многосуставчатыми лапами, ваал (я уже понял, кто это!), опускался с дерева к ногам мальчика. - Не бойся, долгожитель, - поспешно успокоил меня Оу. - Они добрые... Они?!. Я быстро огляделся и увидел, что меня окружили эти существа. Впрочем, буду справедливым: стоило немного привыкнуть, и я уже начал находить в них даже что-то симпатичное (да-да!), мне показалось, что я уже могу отличить один экземпляр от другого, и отважился подставить ладони самому крупному, пестрому, как павлиний хвост, ваалу... Оу начал бегать пальцами по пульту, и паучок послушно замирал, переворачивался на спину или вальсировал, будто желал показать себя со всех сторон. - Жду продолжения рассказа, Оу,-напоминаю я. - Долгожитель,-волнуясь, проговорил мальчик,- точно в то время, когда звездолет Глебовых "Ри" трижды пробивал стену струйного течения, почти все мои ваалы были до крайности возбуждены и вели себя очень странно... Я внимательно всмотрелся в юного первооткрывателя. "Неужели у всех необыкновенных такие же глаза, как у него и нашего Звездолюба?-почему-то подумалось мне.-Пусть мальчик ошибается, но такая смелость мысли делает ему честь". - Как доказать, что это совпадает во времени? - Я запросил Генеральный Проблематор: он произвел расчеты. - И что же? - Сигналы дошли до моих ваалов со скоростями, равными полету "Ри" в космических струйных течениях! А это уже, по словам Боба, кое-что. - Но... - Извини, долгожитель: возможно, космические струйные течения иногда могут излучать Материю Величайших Пространств, но очень слабо, и никто на Гаяне не обнаружил ее, кроме ваалов. - Ты сказал, Оу, почти все твои ваалы?.. - Да, долгожитель. Я имел в виду, что бурно реагировали только ваалы с острова Уэл, пойманные возле вашего звездолета "Юрий Гагарин". Остальные почему-то нет... Дальше моя голова, что называется, загудела от мыслей, как печка, в которую подбросили дров. Я тут же связался с Шелестом и Хоутоном. Пока мы советовались, Оу молчал и сиял от счастья. С того дня машина закрутилась... Целый отряд ученых взялся проверять открытие юнната Оу. Собственно, проверить его можно было только в нашем полете на Землю. Зато удалось определенно установить, что микроорганизмы, паразитирующие в теле ваалов с острова Уэл, несколько отличались... Получив в чистом виде обе культуры, микробиологи начинили ими капсулы приборы для обнаружения и, возможно, измерения поля космического струйного течения. Капсулы мы назвали оутронами. Кроме них, мы возьмем несколько ваалов. - Как это ты смекнул? - спросил меня Шелест. - После того как Оу сказал, что реагировали ваалы, пойманные им на космодроме, неподалеку от нашего звездолета, мне ничего не оставалось, как предположить, что это - влияние его корпуса, "пропитанного" космическим струйным течением. - А это уже кое-что! - весело резюмировал Хоутон.
      4
      Незадолго до расставания нас проведали Эла и Ган. Пообедали вместе и еще раз обсудили предстоящий вылет. Звездолет оборудовали новейшей аппаратурой; Ган очень рассчитывал на оутроны. Наблюдений предстоит выполнить много, но даже если их предполагаемый объем увеличится втрое- микрозаписи уместятся в монокристалле, размером со" спичечный коробок. Таких кристаллов будет несколько копий: мы возьмем их по одной. В анабиозе мы будем находиться лишь при старте, разгонах скоростей и торможении, остальное время- бодрствовать: изучать среду, вести счисление пути- кибернетика не сумеет без нас освоиться полностью с полетом в космическом струйном течении. - Ани, - сказала Эла, - многие советуют установить возле вашего дома художественную скульптуру... Нет ли у вас предложения? Мы переглянулись, и Шелест ответил: - Решайте сами. - Тем лучше, - быстро согласилась Эла. - Признаюсь вам, ани, скульптура готова: по моему проекту...
      5
      Утро третьего дня... до старта. Поднимаемся рано: сегодня улетим на Уэл. У нас гостят Эла, Ган, Рат и, конечно, Ле. После завтрака, едва успели выйти на крыльцо,- Эла, улыбаясь, говорит: - Скульптура установлена, ани. Можно взглянуть. Шелест махнул нам рукой и побежал к берегу... Метрах в пятидесяти от дома синеватая вода озера незаметно переходила в крутую пластмассовую волну с белой застывшей пеной на верхушке, окутанной туманом живых брызг. Едва касаясь волны маленькой ножкой в золотой туфельке, застыло серебристо-прозрачное изваяние очаровательной девушки. Она откинула руки назад в беге, устремив взгляд к небу. Кружевное платье оттенка слоновой кости развевается на ветру. При взгляде на нее мне вспоминаются с юности знакомые слова: "Правильное, почти круглое лицо с красивой, нежной улыбкой... в ее... глазах стояла неподвижная точка... В ее черных волосах блестел жемчуг гребней..." А вслед за тем, мне почудилось, будто я слышу далекий голос с моря:
      "Добрый вечер, друзья! Не скучно ли на темной дороге? Я тороплюсь, я бегу..." - Фрези Грант?!.- воскликнул я. - Да,- подтвердила Эла. - "Бегущая по волнам..." Я знал, что первой русской книгой, которую перевела Эла с моей помощью,был однотомник Александра Грина. Знал, что книга имела успех. Рассказы Грина, его "Алые паруса", "Бегущая по волнам" - почти в каждом доме. Сердца Гаянцев покорили Пушкин, "все Толстые", Чехов, Маяковский, Шолохов и многие-многие другие, раскрывая шире мир Земли и доставляя эстетическое наслаждение. Но Грину особенно повезло: его первого прочитали на Гаяне. - Эла, - сказал Шелест, не отрывая взгляда от скульптуры, - ты доставила нам радость. Но почему именно "Бегущая"? - У нас есть легенда, ани, чем-то родственная той, что придумал Александр Грин. - Расскажи, пожалуйста, Эла. - В галактическом полете звездолет "Ар" отсутствовал двести лет. Вернулся домой один маленький Ло... В звездолете нашли дневник экспедиции. Штурман Нэт уверял в своих записях, что видел своими глазами светящееся объемное изображение человекоподобного существа, летевшее некоторое время за бортом звездолета... Оно почти прозрачно, но его можно было рассмотреть и увидеть даже взмах руки, якобы указавшей направление на ядро Галактики... - Дальше, Эла, дальше! - Загадочное свечение свободно проникло сквозь обшивку корабля, а потом исчезло. "Зовущий к Ядру"-так назвал это явление Нэт. - А кто-нибудь еще?..-заинтересованно спросил Шелест. - Нет, ани. Кроме Нэта, никто не встречал в космосе "Зовущего к Ядру". Пусть лучше продолжит Ган. - Твердого мнения у меня нет, - засмеялся Ган. - Но меня увлекло это явление. А Эла даже написала фантастический рассказ. Сюжет таков: на планете, вблизи галактического ядра, по какой-то причине погибло все население... Осталась техника. Она и посылала в космос "Зовущих к Ядру"-сгусток неизвестной нам энергии - в поисках разумных существ. Планету нужно было вновь заселить живыми людьми, без них техника, так сказать, потеряла цель, смысл... Рассказ читался год-два, а потом о нем забыли: вероятно, картина вымершей планеты оказалась мрачноватой... - А рассказ Нэта, - закончила Эла, - превратился в легенду о "Зовущем к Ядру". - Галлюцинация?- предположил Шелест, повернувшись к Ле. - Возникновение зрительных образов в условиях галактического полета возможно, - уклончиво ответил Ле.
      6
      Далеко внизу показался знакомый Уэл. С высоты остров похож на след человека, оставленный в океане. Там, где находится "пятка",-город и Космический Центр. А за холмистым валом, на всем остальном просторе стартовые площадки. На одной из них заканчивали снаряжение "Роота". Мы хотели в тот. же день съездить туда, но Ле отсоветовал: - Основное сейчас - отдых, юноши, - сказал он.- Лучше пообедаем и - на стадион: предстоит дружеская встреча футбольных команд Космического Центра и Тиунэлы. - Это уже кое-что!-г обрадовался Хоутон. К нашему приходу небольшой стадион полон "поземному", но трибуна для отлетающих свободна, и мы по праву занимаем ее. ... Настала пора описать гаянский футбол. Судьи не было. Его обязанности выполняли всевозможные датчики, встроенные в пушистое пластмассо-вое поле, и автоматические телевизионные наблюдатели, подчиненные анализирующей машине. Самый же мяч, таких же размеров и веса как у нас, гаянцы начинили маленькими механизмами-киберами и антигравитационным устройством. Если кто-то сыграл не по правилам или переговаривался с игроками-со всех динамиков стадиона несся судейский свист, а мяч мгновенно выходил из игры сам и занимал ту точку, с которой надлежало бить по нему вновь. Если по ошибке его хотел ввести в игру футболист не той команды-мяч ловко избегал удара и, как ни в чем не бывало, становился на место. Как-то Шелест шутя внес предложение, рассмешившее нас до слез. Никто, разумеется, не принял его всерьез. Никто, я хотел сказать, кроме Хоутона и... самих Гаянцев-величайших шутников из всех, каких я только встречал. Шальная мысль командира могла найти сторонни-ков только на Гаяне. Случись это на Земле - ее тотчас предали бы анафеме футболисты и болельщики, чьи нервы и страсти и без того накалены самой игрой. Короче говоря, гаянцы превратили мяч из средства игры в ее радиокомментатора. Внутрь впихнули легонький кристалл, и теперь, если мяч в благоприятных для гола условиях пролетал над штангой ворот, он (мяч!) принимался весело орать: "Мазила!..", "Сапожник!" и другие слова, подчас совсем безобидные. Но в таких обстоятельствах эти слова приводили в ярость неудачника.