Скорость падения девушки замедлилась, она на секунду замерла над головами пловцов и... стремительно помчалась вверх, где ее подхватили заботливые руки веселых товарищей. И почти следом за ней из воды пулей выскочил стройный юноша, с широким поясом и плоским ранцем на спине, и вспрыгнул на площадку дирижабля! - Это еще что за штука? - спросил я. - Он надел на себя спортивный реактивный двигатель... Так можно взлететь до тысячи метров, если захочешь. - Не страшно? - Гаянцы не боятся высоты. - Но с тросом - это здорово! - сказал я. - Похоже на прыжки с штрабатом в наших земных цирках... Я еще долго мог бы любоваться этой воздухо-водо-земной жизнью, но нас заметили все и кто в чем, вернее кто на чем, понеслись к нам. Рат издал недовольный возглас и, круто развернув- шись, направил машину вниз, в сторону бледно-голубой виллы, стоявшей поодаль в густой роще узких и. высоких деревьев - точь-в-точь сочинские кипарисы!
      3
      Наша резиденция имела подчеркнуто земной вид: двухэтажное здание с колоннадой, треугольным мезонином и прямоугольными окнами с переплетом. У парадного подъезда расходящиеся веером ступени, а по бокам их... Амур и Психея. "Кипарисы", кусты, подрезанные в виде шара, клумбы. Старинное дворянское гнездо и только Странно!.. Мы остановились, переминаясь с ноги на ногу, сбитые с юлку: сходство двух планет становилось необъяснимым. Дверь дома отворилась, и на пороге появился высокий, широкоплечий гаянец с седой шевелюрой, резкими чертами узкого горбоносого лица, загорелыми открытыми руками, одетый в голубую рубашку и синие свободные брюки, обутый в прозрачные босоножки. Его темно-серые глаза глянули на нас ласково, но изучающе. - Это долгожитель Ле, - почтительно представила его Юль. - Привет вам, люди! - густым, низким голосом произнес Ле, поднимая левую руку ладонью к нам. - Я прожил много дольше вас четверых, вместе взятых, но большей радости, чем видеть вас, еще не испытывал. - Приветствуем и мы тебя, уважаемый Ле, - сказал Шелест. Познакомившись с нами, Ле повернулся и, ровный, как струна, вошел в дом, как бы приглашая и нас последовать его примеру. Оставив кожаные куртки в передней на "ширпотребовской" вешалке, мы вошли в гостиную. Вошли и замерли...
      В углу стоял фикус. С потолка на простом крученом шнуре свисала люстра с подобием электролампочек, ярко светившихся. На стене в превосходной раме висела старинная пасторальная картина... Шелест подошел к тяжелому комоду и хотел пощупать кошку-копилку из многосемейной породы ба-зарно-ягуарно-пантерового подвида "терракота-халтуриус", как верхний ящик не то угрожающе, не то услужливо выдвинулся сам, а кошка-копилка выпустила из щели в спине хорошо распыленную струю ароматной жидкости. Андрей отскочил и ударился об острый угол стола. - Черт! - пробормотал он. - Кто придумал такие квадратные столы? - Квадратный?!-переспросил Глебов. Мы глянули на старинный массивный стол и обомлели: он уже становился идеально круглым! "Наверно, раздвижной", подумал я, и тотчас стол раздвинулся и принял овальную форму... Хоутон оробел и присел в кресло-качалку: мы увидели, как распахнулось окно, Боб плавно отделился от пола, перелетел на террасу, и кресло принялось так раскачивать его, что парню стало дурно. - Остановите меня, остановите! - закричал он, и кресло не только исполнило его желание, но и вернулось на место. Мы поняли, что в этом хитром доме надо держать ухо востро и удвоили осмотрительность. Легкий вазон на столе подтанцовывал, набитый живыми гаянскими цветами, вот-вот готовый взлететь, а хрустальная пепельница рядом слабо светилась, и над ней носились объемные фигурки бегунов, пловцов, гимнастов очевидно, кадры устаревшего гаянского телевидения, модного еще в те времена, когда телепатия только изучалась. Зато круглый репродуктор на стене молчал и, не-известно каким способом, наполнял комнату свежими волнами озонированного воздуха. Металлический календарь на письменном столе отсчитывал время, а круглые часы, вероятно, превратились в термометр. К швейной машине "Зингер", стоявшей в углу, я подбирался осторожно, готовый к немедленному отступлению, если она проявит агрессивность, но нрав у нее оказался кротким. Я даже рискнул нажать на ножную педаль... В один миг она покрылась голубоватым ореолом и мягко застрекотала. Едва Боб успел крикнуть нам- "Ложись!", как "Зингер" послушно раскорячилась и легла на пол. Тогда Хоутон, осмелев и ощутив в себе исследовательский зуд, обошел вокруг и скомандовал: "Встать!" -и "Зингер" встал. - Гм...-произнес Боб.-Что же у тебя внутри?. "Зингер" раскрылся, и мы увидели большой набор всевозможных деталей машин и механизмов. Боб глупо расхохотался и хлопнул себя по ляжке. - Идиот! - воскликнул он. - Это же гаянский вариант нашего детского "Механо"; у вас в России такую штуку для ребят называют "Конструктором". М-да, тут можно собрать, что угодно... Славно! Евгений Николаевич, справедливо заключив, что никто и ничто здесь не желает причинить нам неприятность, коснулся дверцы полированной тумбочки: она отскочила и из нее вырвалось морозное облачко - холодильник! Книжный бутафорский шкаф служил тамбуром коридора, ведущего в наши спальни. Но больше всего нам пришлось размышлять над иконой с лампадкой... Мы же знали, что в истории Гаяны, к счастью, не было христианства: язычество древних перешло у них в искусство. Это не тормозило прогресс; на кострах не сжигались заживо талантливые люди; попы и монахи не развращали народ. На иконе был изображен наш Георгий-Победоносец! Едва Евгений Николаевич потянул за лампадку, как за сонетку, Георгий-Победоносец пришел в движение. Мы увидели, что он уже одет в прозрачный скафандр и вооружен электрическим копьем. Началось сражение с драконом - чудовищем неведомой планеты, куда залетел на звездолете житель Земли. Комната наполнилась визгом и шипением змей, звоном позывных и рокотом летящих на подмогу вертолетов. Евгений Николаевич снова дернул лампадку икона приняла свой первоначальный вид. И тогда мы догадались, что это библиотека фантастических романов "в издании" стереофонического видеофона. - Остроумно! - одобрил Хоутон. - Против таких "икон" возразить нечего... Но курительный набор нас просто растрогал: "сигары" мы съели в тот же вечер-попробовав гаян-ский лечебный шоколад, а "папирос" хватило на месяц. Это были длинные, приятные на вкус таблетки, улучшающие пищеварение при перемене климата. Кстати, спички оказались тонизирующим средством. Оленьи же рога над входной дверью на Гаяне могли стать чем угодно... - Не иначе, как антивирусный излучатель,-предположил я, но они начали передавать последние известия! - Довольно! - вскричал я. - Пора объяснить нам: что это все означает?.. Но тут Шелест, Глебов и я поймали благодарный взгляд Юль, адресованный Хоутону. Командир посмотрел в глаза Бобу и сурово произнес: - Может быть, ты объяснишь все это?.. Бедняга смутился и отвернулся вполоборота. - Видите ли, друзья, идея не моя, честное слово... Когда Юль растолковала психологический смысл всего этого, - тихо объяснил он, - я прокрутил ей один фильм по истории мебели и интерьера в Европе... Но только внешний вид - вы как раз проснулись и помешали мне... А гаянцы хотели сюрпризом... и я тоже... Но то, как они это сделали, - неожиданность и для меня! Командир успокоенно вздохнул и промолчал. - Мы сделали все так, чтобы было похоже на то, к чему вы привыкли, подтвердила Юль. - Эту флору привозили для вас с разных концов Гаяны. Вот только цветы, похожие на ваши, отличаются тем, что их лепестки и стебли наполнены газом легче воздуха: они как бы плавают над землей... Посреди всего этого хаоса стоял Ле, прямой и торжествующий, всем своим видом показывая, что для гаянцев нет неразрешимых загадок, потому что вслед за взглядом тренированный ум без труда проникает в самую суть увиденных вещей... Приняв наше замешательство за проявление восторга, Ле тоже успокоился и сказал: - Я рад, люди, что угодил вам! Ваш звездолет цел и невредим на центральном космодроме. Сюда доставили ваше имущество и, как я полагаю, продовольствие. На первых порах разумнее вам использовать запасы своей пищи, а потом перейдем к гаянским блюдам. Юль, помоги гостям разобраться в багаже и накрыть стол... Простота, с какой было внесено это предложение- будто мы не прилетели сейчас с Земли за сто световых лет, а вернулись с небольшой прогулки, --вызвала у всех "домашнее" настроение. И я до сих пор благодарен Ле за умение незаметно снять с нас бремя свежих сильных впечатлений и подготовить к дальнейшему. Стол был накрыт в несколько минут. Впервые после стольких лет космического полета мы открыли свои запасы натуральной пищи. Все, как на Земле: икра, рыбец, сало, колбаса... - Командир, разреши?-спросил Боб, извлекая из контейнера выдержанный армянский коньяк, и с удовольствием услышал веселый ответ: - Не только разрешаю - приказываю! По такому случаю...
      4
      Право, стоило лететь и тысячу световых лет, чтобы на чужой планете, вот так, в узком дружеском кругу, посидеть за круглым столом (в конце концов нам удалось прийти к соглашению и придать столу-автомату форму, одобренную еще рыцарями при дворе короля Артура) и поговорить по душам. Мы ожидали чего угодно, но то, что мы именно так проведем свой первый день на Гаяне, - никогда. - А это что? - с интересом спросил Ле, беря в руки коньяк. - О, дорогой Ле, это эликсир молодости и вдохновения, - загадочно произнес Боб. - Приятно слышать, - сказал Ле. -Видно, и ваши ученые заботятся о продлении жизни и добром настроении. Хотя я предпочитаю эликсиру облучение. Отведаем и мы с тобой, Юль? Наши лаборанты сделали анализы пищи землян, и можно с уверенностью сказать, что и желудки у нас родственны. - Как скажешь, так и будет, долгожитель,-кивнула Юль. Шелест пригласил всех к столу. - За благополучное прибытие и встречу! - предложил командир. Ле и Юль неумело чокнулись с нами... При первом же глотке у девушки захватило дух. Ле отпил осторожно, дегустируя, неодобрительно посмотрел на Хоутона и нахмурился. - Это не эликсир, а своеобразное диагностическое средство, - сказал он, не обращаясь ни к кому. - Вероятно, медики Земли дают эту жидкость больному, чтобы отчетливее выявить его врожденные отклонения от нормы. Здесь есть спирт, лишающий человека сознательного контроля... Юль! - повысил голос Ле.- Наши гости в свою очередь исследуют нас. Их право. Но почему они не делают этого открыто, как мы? - Дорогой Ле, - вмешался Боб. - Даю честное слово, ты ошибаешься. - Почему ты даешь честное слово? - насторожился Ле. - Разве земляне не всегда говорят правду и нуждаются в заверениях? - Нет, нет... Ну, иногда, понимаешь... мы так шутим. Вот послушай, что я имел в виду, называя коньяк эликсиром. И Хоутон прочел увлекательную лекцию о некоторых традициях землян, благоразумно умолчав для первого раза об алкоголизме и бедствиях, связанных с ним. Ле смягчился. Проглотил черную круглую таблетку, подошел к репродуктору, вдохнул порцию озона и вернулся к столу. - Спрячьте свой "эликсир", юноши. Если человек здоров - ему не нужен возбудитель. Если болен - его лечат. Если глуп - наркотики лишь отточат его тупость. Я забыл об... "эликсире", юноши! То был единственный случай на Гаяне, когда мы промахнулись и краснели за себя и "добрые" земные привычки. - Скажи, Ле,-не утерпел я,-как удалось на Гаяне так продлить жизнь человека? - Во-первых, - начал Ле,- старость наступает оттого, что мы как бы едим время, порой неразборчиво и в больших дозах. Иной в неделю съедает месяц своего будущего... А такая деликатная, с позволения сказать, "пища", как время, требует бережливого отношения... Все раздражающее человека, удручающее, лишающее его инициативы, уродующее ум - старит. Много столетий прошло, пока гаянцам удалось создать для себя нормальные условия. - И все же слова "едим время"-своеобразный гаянский образ? - настаивал Боб. - Не совсем так, хотя есть у нас пословица: "Чем больше съедаешь полезного времени-тем дольше живешь!.." Верно это, пожалуй, и буквально... Не торопитесь, юноши. Все наши органы чувств можно сравнить с механизмами и приборами. Нас, как и инженеров, всегда интересует точность подгонки "деталей". Но в природе нет абсолютной точности. День за днем, взаимодействуя с постоянно изменяющейся средой, наши "приборы" и "механизмы" накапливают ошибки: вот они и приводят к физиологическому старению. Сравнение: если прибор, обладающий точностью до миллиметра, измерит пройденную гравитомо-билем тысячу километров, то он может показать на миллиметр больше или меньше. С расстоянием же ошибка растет... - Так надо усовершенствовать сам прибор, - сказал Боб. - В какой-то мере мы этого и достигаем ритмом жизни, питанием, спортом, а главное - созданием благоприятных условий каждому. Когда-то на Гаяне долго жили глупцы и люди, невозмутимые от природы. Есть такие и в наши дни, но их интеллект мало взаимодействует с обществом и средой, и потому, несмотря на равные условия, они угасают раньше возможного. Вот и все. Здесь нет особых секретов Даже то, что мы уничтожили на Гаяне болезнетворные организмы и победили арпел, играет лишь подсобную роль. Долгожителем становится тот, кто умно и интересно живет. Я рассказываю, чтобы помочь вам ориентиро- ваться в нашей этике и понять наши обычаи. Они просты, но знать их необходимо. А сейчас, юноши, я хочу поближе ознакомиться с вашими организмами.
      5
      Шелест и я, бывалые авиаторы, привыкли к зачетам и медицинским комиссиям; раздеться нам-плевое дело. А вот Хоутон разоблачался медленно, с неохотой, чем, наверное, и привлек любопытство Ле. Внимательно осмотрев его первого, Ле поощрительно улыбнулся, но, ощупав его мускулы, нахмурился. - В галактическом полете, - заметил он, - мускулы теряют эластичность и свежесть... Крепость порой остается, а неутомимости нет... Возьми таблетку, юноша. Боб проглотил коричневую, похожую на фасоль таблетку и несколько секунд спустя буквально весь засиял, излучая из всех пор своего тела голубоватый свет. - Послушайте, док, вы надолго начинили меня?- дрожа от страха, спросил он по-английски. - Я же сейчас, как ангел... Ле не понял слов, но догадался, в чем дело. - Спокойствие, юноша, - наипрекраснейшее украшение человека. Всего несколько минут ты будешь виден насквозь и - пройдет. Верхний свет погас, и мы увидели белесоватый скелет Боба, розовые мешки легких, красное сердце, отчаянно бившееся в груди, и еще всякую всячину, разобраться в которой мог только специалист. - Рентген по-гаянски! - восхищенно шепнул мне Шелест. - Держись, старик, - подбодрил я Боба, - а то твои косточки выстукивают не хуже испанских кастаньет. - Где ты нашел косточки? - жалобно протянул Боб. - Уже и их нет! Действительно, скелета уже не было видно, а отчетливо выступила светло-желтая мускулатура, будто с Хоутона содрали кожу и натерли бронзой... Еще минута - вспыхнул яркий свет, и перед нами предстал Боб в костюме Адама, с каплями пота на лбу. - Кроме микробов, ничего? - пошутил я. - Вас облучили на аэродроме, - ответил Ле. - Пока вы слушали музыку и смотрели на нашу танцовщицу... Потом голос вашего певца помог нам... Так что от опасных микробов вы, можно надеяться, избавлены. Да и в этом доме облучение продолжается. Прошу... Я проглотил волшебную фасолину и медленно стал "таять" в пространстве.
      6
      Судя по всему, Ле остался доволен осмотром. - Много одежды... - заметил он, когда мы одевались. - К чему? Не только мозг, но и тело должно чувствовать свободу. Наша одежда проще. Завтра вам привезут ее. Ну что ж, полюбуемся на природу перед сном?.. На открытой веранде мы нарушили беседу Юль и Звездолюба. Отсюда открывался чудесный вид на ночной курорт. Чужое звездное небо напоминало о нашем, родном полосой Млечного пути. Одна "луна" взобралась высоко, и ее ровное, как меч, отражение плавало на поверхности озера, а вторая прижалась к горизонту, и непонятно было, поднимается она или заходит. Ее отражение перехлестнулось с серебристым отражением первой, отчего она стала похожей на матросскую бескозырку с ленточками. На противоположном берегу в темно-синем воздухе точно висела густая гирлянда елочных огней, отразившихся в лакированной воде. Слева светились скалы, сложенные из фосфоресцирующих минералов, придавая пейзажу сказочный вид. Чуть слышалась издали мелодия, напоминавшая вальс. Совсем по-российски стрекотали кузнечики и верещали птицы. Но звуки были нежные, слабые, лишь подчеркивающие власть тишины. Возле крутого берега, в прозрачной глубине, медленно двигалась ярко освещенная подводная лодка. Незнакомые тонкие ароматы окружили нас, будто каждый цветок, повисший во мраке над землей Гаяны, стремился доставить удовольствие пришельцам с далекой планеты. Ласковая ночь опустилась над миром, все погрузилось в величественное спокойствие, отдыхало от жаркого дня. На горизонте светлая полоса синевы... И только там небесной вуалью повисли тающие белесые облака... Только там воздух был виден и казался занавесью, отделяющей этот добрый мир от холодной, бескрайней Вселенной. Там, над горизонтом, тепло мерцала крохотная искорка, самая дорогая нашему сердцу. К ней были устремлены наши взоры, к ней тянулась душа...
      Шелест обнял меня и Хоутона за плечи и негромко запел: Не слышны в саду даже шорохи, Все... там замерло до утра... И мы-Боб, я и Евгений Николаевич-подхватили слова, знакомые и понятные каждому землянину, но вдруг прозвучавшие совсем по-иному здесь, на Гяяне: Если б знали вы, как нам дороги Подмосковные вечера!
      Глава седьмая
      ТАЙНА "ФЕИ АМАЗОНКИ"....
      1
      Я уже не помню, то ли у Хоутона не нашлось под рукой подходящих кинолент, то ли.. но спальни в нашей вилле выглядели по-гаянски. Опишу свою... Комната в двадцать квадратных метров из пластмассы (как многие дома и квартиры на Гаяне). Широкая кровать с голубым синтетическим матрацем возвышается над синим пластмассовым полом сантиметров на тридцать. Одна стена-сплошь из стекла. В углу шезлонги и высокий торшер, с золотистой тумбочкой и черно-белой панелью управления кибернетикой, видеофон и верньер всепланетного телевидения. Общее освещение-настоящий световой душ-давал весь потолок, но имелось еще и ночное, в нише у кровати. Ложусь - и матрац принимает удобную форму, изголовье приподнимается. Хорошо! Только непривычно без одеяла, - на Гаяне их нет. Верхний свет постепенно угасает, и надо мной вспыхивает звездное небо, как в планетарии, а в стеклянной стене появляется стереоскопический ночной пейзаж: океанский берег, причудливые растения, над горизонтом - "луна"! Беру в нише книгу, но читать не могу - буквенные знаки незнакомые. "Жаль, нет рядом Ле - спросил бы у него",-думаю я, и в нише над матовым черным шариком телепатона тотчас возникает объемное изображение долгожителя... Он улыбается и негромко говорит: - Я еще не сплю... - Да вот, - объясняю я, справившись с неожиданностью, - хотел почитать, не получилось. - Мы печатаем книги стенографическими знаками-так экономнее. Я не учел, что ты не знаешь их. Завтра привезут старые книги. - Спасибо. Спокойной ночи... - Спокойной?!-встревожился Ле.-Неважно себя чувствуешь, ани? - Нет, хорошо. Так принято говорить у нас на Земле перед сном. Лицо Ле становится задумчивым, его изображение тускнеет и выключается. "Отличная связь, - размышляю я.-Интересно, что сейчас делает... Юль?" - Я раздеваюсь, - слышу я ее голос, смущаюсь и все же украдкой гляжу в нишу: изображения нет... "Тогда еще полбеды,-ободрился я,-телепатоны гаянцев имеют "профилактические" устройства",-и смелее смотрю в нишу, где вскоре появляется изображение Юль. Девушка на такой же кровати, как и у нас. Она в легком халате, положила голову на руку безукоризненных очертаний. Лицо ее прекрасно, золотистые глаза искрятся радостью. - Я, кажется, влюбилась, - наивно сказала Юль. - В кого же? - еще более наивно спросил я. - В тебя тоже, в Боба и в Шелеста,-с покоряющей откровенностью ответила она. - Но в Звездолюба - совсем сильно... - Гм... Так сразу? - Да, знаешь, сразу,-призналась девушка.-И на Земле так бывает? - Сколько угодно. Только важно проверить себя, чтобы потом не жалеть. - Что значит "потом"? - Как тебе сказать?.. Случается, что вот так сразу сойдутся двое... - А что значит "сойдутся"? - Ну, станут мужем и женой... - Понятно. Причем же тут "сойдутся", "сбегутся", "съедутся"? - Не знаю... Привыкли к этому слову. - У нас говорят: куар-эла-бар... - То есть "зажигать звезды вдвоем"? - Да. Это из старинной народной сказки . Ну, а если выяснится, что они не подходят друг к другу? - Тогда все стараются сделать так, чтобы они все-таки продолжали жить вместе,-объяснил я.-Ругают его... - Бедные!-ужаснулась Юль.-Так ведь они не хотят. - Все равно. Зато остальные хотят... - Для чего? - Чтобы не оставлять детей без отца. - Их воспитывают дома? - В основном... Пока не окончат школу и не станут взрослыми - Но детей надо убрать от таких родителей, чтобы они не видели их мучений - если нет взаимной любви, может появиться ложь, принуждение... Конечно, жаль, что родители разлюбили друг друга, но они могут во втором или третьем браке оказаться более счастливыми. А дети принадлежат обществу... - Расскажи о себе, Юль, - прошу я, не уверенный, что смогу находить убедительные доводы в развивающемся споре - С удовольствием, - соглашается Юль. - Я родилась в Тиунэле. Мои родители тоже полюбили друг друга сразу, как...-Она, вероятно, хотела сказать "как я", но раздумала.-Полюбили крепко и навсегда... В ту ночь мы уснули не скоро. Юль много рассказывала о своей жизни, почему-то умолчав о друге детства Ло. Но это ее дело.
      2
      Через несколько дней в принципе стало ясно, что пребывание на Гаяне нам не противопоказано. Мы. уже спускались к озеру, но пока купались и загорали в стороне от общего пляжа. Жизнь в обществе Ле и Юль незаметно приобщала нас к обычаям Гаянцев, а друзья наши старались, чтобы при встречах с остальными мы возможно менее казались бы странными. Собственно, быт Гаянцев, привычки, даже их характеры оказались понятнее нам, нежели думалось - Я и раньше утверждал, - напомнил Евгений Николаевич, - что при высокой цивилизации коренные изменения быта происходят медленнее и должны иметь много родственного на сходных планетах... Привыкли мы и к гаянскому "самообслуживанию". Я беру это слово в кавычки, потому что автоматика делала за нас почти все. Юль подарила нам роскошное издание "Писем к желудку", то есть поваренную книгу. Составив меню, мы набирали на клавиатуре торшера цифры кода, и через пять-десять минут, в течение которых мы - вручную! - сервировали стол, автоматика исполняла заказ. С приятным звоном в стене над столом открывалась дверка, мы забирали завтрак, обед или ужин. После еды тем же путем отправляли грязную посуду. Удобно и с одеждой. Каждому из нас подарили многоцветный набор брюк, рубашек, курточек, беретов, шляпы различных форм, сандалеты, туфли, какую-то обувь, напоминающую не то мягкие сапоги, не то плотные чулки; два-три плаща, столько же пальто. Из всего этого, как из детских кубиков, мы, как хотели, составляли свой туалет. Модной на Гаяне была та одежда, какая сегодня пришлась тебе по душе. Одежда не мялась, не рвалась, не знала сноса, все было двухцветное и двустороннее - надеть можно и так, и наизнанку. Зимняя одежда и обувь содержали в себе тончайшие обогревательные элементы, оберегающие тело от морозов.
      3
      На третий день за мной прилетел Рат. - Не передумал, ани? - спросил он. - Нет. - Может, и остальные захотят посмотреть завод? - Да, конечно, - ответил за всех Евгений Николаевич. Летели курсом на Тиунэлу недолго, хотя и медленно. На дне глубокого каньона, у берега треугольного водохранилища, показался серебристый шар из пластмассы, металла и стекла. К нему примыкают длинные фермы, толстые трубы и черный шар поменьше, прилепившийся к желтому песчаному карьеру на скате горы. Издали похоже, что упрямый жук силится выкатить задними лапами тяжелый ком...
      - Он? - спросил я. - Да, ани,-ответил Рат и подвел гравитомо-биль к скалистой площадке у входа в завод-шар. - Заходите, - пригласил Рат. - Здесь изготовляются различные опытные машины средних габаритов, а сегодня будет выпущена серия моих гравитомобилей... Входим в широкий кольцевой коридор, отделенный от самого завода толстой прозрачной оболочкой. - Пожалуйста! - пошутил Хоутон. - И на работу не пройдешь! - Тут идеальная стандартизация и высокая точность,-пояснил Рат.-Машины работают в постоянном микроклимате. В центре шара, вон там, - он указал на сложный стенд, - сборка. У меня есть программа. Вот она, в этой капсуле... Рат извлек из кармана бледно-синий алмаз чистой воды величиной с куриное яйцо - додекаэдроид. В одном его конце было рубиновое вкрапление в виде крохотного одуванчика. Едва он вставил его в задающее устройство универсального кибернетического завода-автомата, как Боб Хоутон взволнованно вскрикнул: - "Фея Амазонки"! Рат вопросительно глянул на него. - Понимаешь, ани, - сказал Боб, - я видел такой алмаз у нас на Земле... и повернулся ко мне: - Помнишь, когда ты собирал материал для книги "Тайна Пито-Као", я рассказывал тебе о Джексоне... Ну, том самом, что имел парфюмерную фирму? - Что купил у Бергоффа алмаз, найденный в районе Амазонки? - Да, да! - Вспомнил. - Не горячись, ани, - вмешался Рат, начинавший приблизительно разбираться в происходящем. - Здесь алмазная только оболочка - корпус задающего программирующего устройства. В таком "яйце", какое я вам показал, содержатся тысячи "рабочих чертежей"... - Будет тебе, Боб, - сказал Шелест. - Просто похоже - и все. - Может и так, командир, - согласился Хоутон.- Но уж больно поразительно. Только в "Фее Амазонки" рубиновое, вкрапление имеет форму короны с тремя лучиками, а в том, что у Рата, - похоже скорей на одуванчик. - Нарисуй, пожалуйста, ани, - попросил Рат. Боб исполнил просьбу. Рат внимательно всмотрел-ся в рисунок, явно удивился и на несколько минут покинул нас. Вернувшись, он, словно забыв разговор о "Фее Амазонки", продолжил объяснения; - Вокруг сборочного стенда, ани, - склады стандартных деталей и цехи-автоматы, изготовляющие части новой машины, не предусмотренные прежними стандартами... В данном случае-проще: завод выпустит серию гравитомобилей старой конструкции, только с новым телепатическим оборудованием, да и оно уже знакомо заводу, потому что он изготовил опытный экземпляр, на котором мы прилетели. Ну, давайте наблюдать... На стенде появлялось шасси будущего гравитомо-биля, и со всех сторон, по радиальным каналам, к не-му устремились, в определенной последовательности, мотор, агрегаты и крупные детали. Они прикреплялись к своим местам и друг к другу не болтами или заклепками, а намертво приклеивались либо вставлялись в особые пазы. Буквально на глазах растет "горяченький" гравито-мобиль и проваливается в шахту лифта готовой продукции. - Все идет, как надо, - с удовлетворением сказал Рат, отходя от контрольного щитка.-Можем возвращаться, если надоело, ани. Но пока все сто гравитомобилей не были изготовлены, нам не хотелось покидать "волшебный шар", как назвал его Евгений Николаевич. - Ввиду того, что завод экспериментальный,-сказал Рат, - здесь работа идет медленно.. - Ты считаешь это "медленно"?-спросил я. - На серийном заводе можно выпустить сто гравитомобилей за одну минуту. Даже скорее, если есть надобность! - Сколько людей работает здесь? - спросил Шелест. - Ни одного. Подобно единой энергетической системе, предприятия Гаяны объединены в автоматизированные системы.. - Все? - прервал Глебов. - Да. Но видишь как: машиностроительные объединены в одну сеть, связь-в другую, воздушный транспорт - в третью, коммунальное хозяйство - в четвертую и так далее Экспериментальные же заводы, как этот, автономные. - А люди? - поинтересовался Боб. - Они работают в конструкторских бюро, на Южном полюсе... Там вы встретите и ручной труд! Да еще на заводах звездолетов и в диспетчерских пунктах. - Кто планирует промышленность? - Машины. Народный Совет составил программу, в основе которой интересная мысль, шутливо выраженная им так: "Мертвая материя должна взять на полное иждивение живую!.." То есть, человека. - Отличная мысль! - В ближайшие годы, после окончания строительства на Южном полюсе, эта программа будет выполнена, - с гордостью закончил Рат.
      4
      Дома - сюрприз: прилетел председатель Народного Совета долгожитель Ган, самое значительное лицо на планете. Высокий, сухощавый, с типично гаянским удлиненным лицом, длинноухий, с густыми, длинными, как у некоторых наших поэтов и художников, серебристыми волосами, откинутыми назад. Открытый лоб с двумя поперечными морщинами над переносьем, впалые щеки, умные глаза смотрят из-под лохматых иссиня-черных бровей дружелюбно и весело Одет он в серебристую курточку и такие же брюки, в тон его седине и светло-серым глазам. Ноги обуты в сандалии темно-стального цвета. На шее дымчатый шарф, несмотря на теплый летний день. - У меня отклонения в работе (он так и сказал: в работе) щитовидной железы, ани... Ле посоветовал носить лечебный шарф. Как вам здесь? - он обвел руками вокруг. - Спасибо за дружеский прием, - ответил Шелест. - Мы рассчитывали на него, но "воздух полезнее мыслей о нем"... - О! - воскликнул Ган. - Ты уже используешь наши поговорки. - Мы знали вас еще до того, как увидели, - напомнил Боб. - Если вы не устали, ани, то... моя жена Эла и я приглашаем вас к себе. - С удовольствием, - разом ответили Шелест, Боб и я. - А как Звездолюб? Феноменально молчаливый Евгений Николаевич встрепенулся: - Конечно, долгожитель. Заняв места в Гравитомобиле Гана, мы взлетели, и вскоре под нами показалась Тиунэла Ган сделал круг над столицей. - Тиунэла - на древнем гаянском языке означает "пять гор",-объяснил долгожитель, разглядывая свой город... - Пятигорск! - вырвалось у меня, и мне стало радостно при воспоминании о городе на Северном Кавказе, где я провел не один год. В центре столицы высилась коническая полукилометровая лесистая гора Шу, опоясанная аллеями с площадками для отдыха С десяток крытых галерей вели от подножия к вершине: они как бы лежали на склонах. - Эскалаторы, - пояснил Ган. А на вершине Шу стоит трехсотпятидесятиметро-вый Дворец Человека из белого полированного камня, круглый, ступенчатый, с ленточными окнами по периметру и с балконами! Внизу здание имеет несколько входов и обширную площадку с пестрым орнаментом цветников, замкнутых широким кольцом дендрария Почти на равном расстоянии (семь-восемь километров) от Шу природа установила еще четыре горы поменьше Они соединялись кольцевой воздушной дорогой: в прозрачных цилиндрических туннелях мчались вереницы поездов. Кроме того, эти горы соединялись с Шу радиальными туннелями, покоящимися на высоких пластмассовых основаниях. Все это вместе составляло сеть воздушных поездов столицы, а когда мы рассмотрели ее вблизи, то увидели, что туннели двухэтажные - имелась еще лента автомобильной дороги и пешеходная дорожка. В фермах-основаниях вмонтированы эскалаторы для пассажиров. Над гигантским "колесом" воздушной дороги располагалась зона летательных аппаратов городского транспорта. Ниже прозрачного "колеса" полеты запрещались, можно только взлетать и снижаться, да и то по специальным воздушным коридорам, ограниченным радиолучами.