Протягиваю руку. Елагин крепко пожимает ее н чуть глуховатым голосом говорит:
      - До встречи, командир.
      - Попрощаемся, Иван Иванович.
      По лицу Елагина скользнула улыбка: очевидно, мои слова и его тронули.
      - На всякий случай попрощаемся, Александр Терентьевич, идем-то не к теще на блины.
      Мы крепко обнялись.
      Рядом с лейтенантом Елагиным вытянулся с пулеметом сержант Заточный.
      - Не пожалел, сумчанин, что вызвался в первой группе идти?
      - Нет, товарищ капитан, не пожалел. Я так мыслю, тут что первый, что последний - все одинаковы. Нам даже сподручней - фрицы не ждут. А стоит немчуре очухаться, тогда держись. Да и ждать, томиться не в моем характере.
      Сержант переступил с ноги на ногу, бросил взгляд на стоявшего рядом рядового Прасова, толкнул его локтем:
      - Так-то, Василь. - И тут же обернулся ко мне: - За нас, товарищ капитан, не беспокойтесь. Не подведем.
      - Вопросы есть?
      - Какие могут быть вопросы! - Сержант Заточный приподнял ручной пулемет: - Питание для него есть, для нас сухой паек старшина выдал, но от добавки бы не отказались.
      Бойцы засмеялись. Лейтенант Александр Чикишев повел головой:
      - Ну и жаднющий же ты, сержант.
      - Запасливый, товарищ лейтенант. Отец сызмальства приучил: уходишь на день, запасайся на два. Жилка у нас такая, крестьянская: не от себя, а к себе.
      Я подошел к Чиквшеву:
      - Александр Николаевич, желаю успеха! Надеюсь на тебя, земляк!
      Чикишев был родом с Омщины. Рос и воспитывался в небольшой деревеньке Наньково. От отца с матерью унаследовал природную силу и сметку, а суровый край выработал у него выносливость. Скупой на слова, Александр Николаевич прошел крутые перевалы войны, прежде чем стать офицером. И мне особенно было приятно, что лейтенант изъявил желание идти в первой группе.
      Рядом с ним стояли младшие сержанты Иван Лунев и Василий Богомазов, свердловчанин рядовой Владимир Овсянников, другие бойцы, не раз крещенные огнем, проверенные в больших и малых боях. В каждом из них я был уверен и на каждого мог положиться как на самого себя. Но не посмотреть в их лица, не сказать слова, не пожать руку не мог. Люди уходили на опасное дело. И кто знает, придется ли увидеться вновь. Это хорошо понимал я, понимали и они. Потому лица бойцов были немного суровее обычного.
      Время между тем шло. Ранее накрапывавший дождь перешел в крупный, ядреный, какой бывает в середине лета. В это время на берегу появился майор Кулябин. Николай Афанасьевич был, как обычно, бодр.
      - От Блохина ничего не поступало? - спросил он у меня.
      - Нет, но с минуты на минуту ждем.
      Некоторое время мы стоим затаив дыхание. Но кроме шума дождя да всплеска играющей рыбы, ничего не слышно. Западный берег реки словно замер, затаился в непроглядной темноте. Нервы напряжены до предела. И вдруг мгновенный шум у самого берега. Я вздрогнул.
      - Щука зазевавшуюся рыбешку сцапала, - глухо обронил Кулябин. Аппетит у нее в любое время суток волчий.
      Наконец в темноте еле угадывавшегося противоположного берега трижды возник и тут же погас огонек.
      - Сигнал от Блохина, - доложил наблюдатель. - Противник в первой траншее не обнаружен.
      Через пару минут сигнал повторился.
      - Ну что ж, Александр Терентьевич, начнем, - произнес Кулябин и чуть тише добавил: - Не знаю, кто в других, но в нашей Брянской Краснознаменной вы первыми приступаете к форсированию. Помните, от вашего успеха зависит многое. По проторенной вами дороге завтра пойдут не только полки дивизии, но и соседи.
      Я подал команду лейтенанту Елагину:
      - Отчаливай!
      - Тронулись! - распорядился Иван Иванович.
      В наступившей тишине слышно было, как в воду врезались лопасти весел. Первая лодка отошла от берега. Вслед за ней так же тихо отчалила и вторая во главе с лейтенантом Александром Чикишевым. Третьей лодкой командовал секретарь партийной организации батальона лейтенант Василий Малыгин. Затем четвертая, пятая...
      Некоторое время мы молча смотрели вслед исчезавшим в ночи силуэтам. Первым нарушил затянувшуюся паузу майор Кулябин:
      - Лиха беда начало, Александр Терентьевич.
      - Вроде так, - в раздумье произнес я. - Начало, на мой взгляд, неплохое.
      - Раз комбат говорит, что начало неплохое, значит, так и есть. Думаю, не будем терять времени. Кто у тебя во второй группе идет?
      - Рота старшего лейтенанта Чугунова и пулеметчики вместе со штабом батальона. Забираю с собой командира минометной роты лейтенанта Пономарева с ячейкой управления.
      - Добро, но уместитесь ли на лодках?
      - У нас же на всякий случай подготовлены плоты. Иначе не успеем начнет светать.
      Мы прошли к пулеметчикам.
      - Барсюк? - узнал я офицера.
      - Так точно, товарищ капитан, я.
      Лейтенант приложил руку к головному убору, хотел доложить, но майор Кулябин остановил его:
      - Не надо, лейтенант. Как настроение у людей?
      - Боевое, товарищ майор! На такое дело идем! Каким же ему еще быть! Быстрее бы только!
      - Ждать немного осталось, Василий Федотович. Минут через сорок пятьдесят, если все благополучно будет в первой группе, тронемся и мы.
      - Да вроде у них пока порядок, - кивнул лейтенант в сторону противоположного берега Вислы. - Молчат.
      Пока трудно сказать, что там у них. Виден был лишь костер. Если там боевое охранение, то взять бы его тихонько.
      Мы пошли дальше.
      - Товарищ капитан, - спустя минут сорок вырос передо мной посыльный, лодки возвратились. Погрузка произведена.
      Обернулся к подходящему майору Кулябину:
      - Мне пора, товарищ майор.
      - Что, вернулись лодки?
      - Да. Второй эшелон закончил погрузку.
      - Все идет по плану, - медленно произнес Кулябин. - Желаю успеха, Александр Терентьевич. Я следом за тобой.
      - Спасибо. Жду.
      Минуты через три я сидел в лодке. Капитан Бухарин оттолкнул от берега посудину. Боец взмахнул веслами, и мы двинулись к середине реки.
      Под дождевыми каплями пузырилась за бортом вода, слышно было, как рассекают ее соседние лодки, а с медленно наплывающего противоположного берега время от времени мигал зеленоватый огонек карманного фонарика. Там нас ждали.
      Наконец причалили. Спрыгнул на песок. Боец-сигнальщик меня узнал, подбежал и доложил:
      - Товарищ капитан, группа во главе с лейтенантом Елагиным ушла в сторону костра.
      - Давно убыли?
      - Сразу же, как высадились. По времени должны подходить к немцам.
      Последние слова солдата заглушил треск автоматных очередей.
      Грохот выстрелов пронесся над нами, эхом отозвался в пойме Вислы. И вновь тишина сомкнулась над нами. Все так же по листьям кустарника стучит дождь, ноги вязнут в мокром прибрежном песке. Вытираю ладонью мгновенно вспотевший лоб.
      - Никак, на боевое охранение напоролись, - роняет капитан Пресняков.
      Дождливую темень вновь вспарывают автоматные очереди, вслед за ними раздаются взрывы гранат. Жаль, но ничего не поделаешь - обнаружили себя. Теперь расчет да быстроту. Навязать противнику свою волю - в этом сейчас залог успеха. Оборачиваюсь к адъютанту старшему батальона:
      - Игорь Тарасович, бери людей - и на помощь к Елагину. Ни одному немцу не дайте уйти через старицу. Форсируйте ее. Пока фрицы будут разбираться, что к чему, нужно захватить плацдарм.
      Капитан Пресняков побежал выполнять приказание. Стрельба в стороне боевого охранения врага разрасталась. Из Лесных Халуп в нашу сторону потянулись зигзаги ракет. Противник пытался уяснить, что происходит на острове. Однако за пеленой дождя мало что можно было разобрать. Тем временем лодки продолжали причаливать. С одной из них выскочил на песок старший лейтенант Николай Чугунов.
      - Быстрее, ребята, быстрее, - послышался хрипловатый басок офицера.
      Окликнул его. Николай Павлович подбежал.
      - Группу повел Пресняков, - показал я рукой в сторону боя. - Догоняйте его. Я тут сам распоряжусь. Сколько людей осталось на том берегу?
      - Третий взвод. - Чугунов, видимо, понял неконкретность своего ответа, добавил: - Восемнадцать человек.
      - Как прибудут, сразу же их направлю к вам. Задачу на месте уточнит Пресняков.
      Бойцы 6-й роты вместе с командиром исчезли в ночной темноте. Почти тут же к берегу подошел плот.
      - Ко мне, товарищи!
      - Вы, товарищ капитан? - узнал меня по голосу старший лейтенант Серпухин. С брюк и гимнастерки офицера ручьями стекала вода.
      - Перевернулись, что ли?
      - Нет. Не рассчитали нагрузки, - пояснил Петр Федорович. - Пришлось искупаться. Но добрались все, товарищ капитан.
      Пока ставил командиру взвода задачу, в песок ткнулись носами другие лодки. От кромки воды донесся говорок командира взвода противотанковых ружей лейтенанта Петра Аушева:
      - Патроны, патроны не утопите! Вскоре появились и пулеметчики.
      Здесь подразделения не задерживались. Разгружались и уходили в намеченном ранее направлении.
      Оставив на берегу капитана Бухарина, я поспешил к Преснякову. Стрельба, переместившись несколько правее, затихала. Перед нами внезапно возникли три человеческие фигуры. Впереди автоматчик, следом со связанными сзади руками пленный, за ним шагах в четырех еще наш боец. Поравнявшись со мной, автоматчик замедлил шаг:
      - Товарищ капитан, фрица взяли. Младший лейтенант приказал доставить в штаб.
      Оказывается, группа бойцов во главе с Волковым, обойдя боевое охранение противника, вышла на свободный от камыша берег старицы. И тут нос к носу столкнулась с немцем. Гитлеровец, насмотря на дождь, разложил на прибрежном валуне мыло, зубную пасту и, по пояс голый, чистил зубы. Словом, на свою беду, аккуратистом оказался.
      Остальное оказалось делом техники. Теперь бойцы, выполняя приказ командира взвода, конвоировали пленного. Так и предстал передо мной фриц в одних штанах, с полотенцем на шее и с полнейшим недоумением на физиономии. Я решил тут же его допросить.
      - Из какого полка? Какими силами обороняются Лесные Халупы?
      Фашист стал длинно и путано говорить, то и дело повторяя слова "Гитлер капут". Переводчика же не было. Выручил один из конвоиров:
      - Четыреста пятьдесят третьего пехотного полка, двести пятьдесят третьей пехотной дивизии, товарищ капитан. Вот его солдатская книжка.
      - Ведите, - махнул я рукой, - пусть капитал Бухарин переправит в штаб полка. - И заторопился к месту затихшей схватки.
      Метров через двадцать повстречал раненых. Небольшого росточка, перепачканный грязью, с перевязанной рукой .боец поддерживал грузного, на голову выше его товарища. Ординарец остановил их:
      - Что там, ребята?
      - Да фрицы драпанули.
      - Как драпанули? - вырвалось у меня.
      - Кто остался жив, товарищ капитан! - узнал меня чернявый боец. Через камыши рванули. Разве за ними угонишься!
      Какая досада! Но сделать уже ничего было нельзя. Всполошили немцев. Со стороны Лесных Халуп застучали пулеметы. Вскоре ним присоединился говор автоматов. Неподалеку от нас упало несколько осветительных мин. В кустарнике вспыхнул огонь, тускло осветив блестящие от дождя листья, мокрые лица бойцов. С запада донесся глухой рокот, и почти тут же послышался свист падающих на излете снарядов. Мы невольно пригнулись. Снаряды взорвались правее нас. С визгом над головами пролетели осколки. Второй залп угодил несколько левее и дальше. По разрывам нетрудно было догадаться: вели огонь батареи калибра 105 мм. Фашисты пока не нащупали нас, но уже забеспокоились. Опыт подсказывал, что вот-вот будем обнаружены. Стоит попасть в поле зрения немецких наблюдателей, как вражеские артиллеристы сосредоточат огонь в нужном квадрате. Профессиональной выучке немецких артиллеристов можно позавидовать.
      - Броском! - крикнул ординарцу и сопровождающим автоматчикам.
      Мы было поднялись для броска, но тут на поляну выбежала два бойца.
      - Кто такие?
      - Товарищ капитан! - подбежал запыхавшийся сержант. - Капитан Пресняков передал: первая группа форсировала старицу.
      - Ясно, товарищ сержант. Сопроводите меня к Преснякову.
      - Слушаюсь.
      Поискал глазами автоматчиков. Ближе других стоял командир отделения.
      - Младший сержант, возьмите одного из подчиненных и - к капитану Бухарину. Передайте: пусть сразу же направляет прибывших к старице, не дожидается, когда переправятся все.
      Младший сержант бросился выполнять приказания, а мы двинулись напрямик через пойменный луг. Дождь начал быстро стихать, но высокая трава хлестала по ногам, обдавая нас тучей брызг. Мокрое обмундирование липло к телу, кожу щипало. Воздух был вязким, каким-то плотным. Ракеты и костры от осветительных мин мерцали все тусклее и тусклее. Вначале я не понял, что происходит, но, когда вышли на берег старицы, увидел, что вслед за нами, со стороны Вислы, быстро ползет туман.
      - Пулемет сюда, давай пулемет, - донесся до меня приглушенный голос.
      - Товарищ капитан! - позвал сержант-связной. - Адъютант старший батальона здесь.
      Обошел разлапистый ивовый куст. Группа пулеметчиков переправлялась через старицу. Нагруженные боеприпасами, держа в руках станковые пулеметы, бойцы продирались через камыши и затем по пояс в воде двигались к тому берегу. Капитан Пресняков напутствовал командира взвода:
      - Барсюк, от Чугунова не отрывайся. Держи с ним локтевую связь. Буду переправляться следом. Дождусь только связного от комбата.
      - Чего его ждать, Игорь Тарасович, я здесь.
      Пресняков, шагнув ко мне, хотел было что-то сказать, но не успел. Послышался нарастающий визг, затем глухой удар, и визг словно захлебнулся в болотной жиже. Буквально в трех шагах от нас разорвался снаряд.
      Осколки уже давно разлетелись, а мы как плюхнулись в грязь, так и лежали, не в силах оторваться от земли. Когда наконец вскочили, то пришлось счищать с себя жидкую грязь вперемешку с тиной. Но болотный запах успел "вцепиться" в мокрые гимнастерку и брюки.
      - Фу, черт! - отплевывался рядом Пресняков. - Аж в рот дрянь попала.
      - Наверно, шальной?
      - Похоже, вроде бы фриц нас пока не засек.
      После небольшой паузы Игорь Тарасович продолжил:
      - Чуть было не сыграли в ящик. Кто-то из нас везучий.
      - Возможно, - облегченно вздохнул я и перевел разговор ни другое: Так ты говоришь, Чугунов через старицу переправился?
      - Только что. Пулеметчики переправляются.
      - Это неплохо. Аушев с ротой Ковалева вот-вот будут здесь.
      Последними форсируют минометчики. Их бы сразу дальше, но посмотрим, как сложатся дела.
      Разговор прервал стук крупнокалиберного пулемета с левого фланга. Торопливо заахала, как будто кто тяжелым молотом вбивал гвозди, сдвоенная немецкая пушка.
      - Никак, со стороны Доротки?
      - Да, оттуда, Александр Терентьевич, - ответил адъютант старший.
      - Этого еще не хватало! Кто же фрицев мог там потревожить?
      - Полковые разведчики, - высказал догадку Пресняков. - Они туда загнули. Кому же еще там быть.
      Пушка и пулемет все били и били, рассеивая по фронту и в глубину веер пуль и снарядов. Набирала силу ружейно-пулеметная стрельба и со стороны Лесных Халуп. Но пока она была бесприцельной: фашисты палили, скорее всего, для очистки совести.
      Противник, естественно, уже знал, что мы высадились: об этом, несомненно, донесли оставшиеся в живых солдаты из боевого охранения. Но то, что мы так продвинулись, гитлеровцы вряд ли предполагали. Прибыло донесение от лейтенанта Елагина: находится в первой траншее.
      Молодец замполит! Открывает путь к дальнейшим действиям. Ведь от занятой им траншеи не так уж далеко до обрыва.
      - Людей к нему, Игорь Тарасович.
      - К кому "к нему"? - переспросил Пресняков.
      - К обрыву.
      - Александр Терентьевич, разреши и мне туда. На месте осмотрюсь, людей подтяну.
      - Это и хотел тебе предложить.
      Пресняков обернулся к связистам с телефонными катушками кабеля за плечами:
      - За мной!
      Пресняков с группой управления и охраны штаба батальона скрылся в камышах. Позади метрах в пятидесяти послышалось чавканье болота под ногами людей, приглушенный голос команды. Шла новая группа.
      Туман поднимался все выше и выше. Сырой и скользкий, неприятно холодил тело во влажной одежде. Но кажется, я никогда так не радовался плотной белесой пелене, как сейчас. Это "молоко" поможет нам скрытно преодолеть обрыв, который тревожил меня больше всего.
      В ожидании подхода 5-й роты и взвода противотанковых ружей, за которыми были посланы автоматчики, стоял я на берегу старицы. Фашисты продолжали стегать вслепую по острову пулеметными очередями, пускать ракеты. "Только бы ребята раньше времени не обнаружили себя, - подумал я о Елагине и Малыгине. Затем мысли перекинулись к Ковалеву и Аушеву: - Что они там возятся? Неужели побыстрее нельзя?" От этих мыслей на какое-то время меня отвлек приближающийся шелест мин. Через несколько секунд где-то за мной, ближе к реке, громыхнули взрывы. В это время словно из-под земли вырос командир 5-й роты.
      - Ты, Ковалев?
      - Так точно, товарищ капитан, я вместе с ротой.
      - А Аушев?
      - Аушев со мной.
      - Давайте его сюда.
      - Лейтенанта Аушева к командиру батальона! - послышались приглушенные голоса. "Аушева... батальона", - донеслось до меня.
      - Капитана Бухарина не видел?
      - Видел, - произнес Ковалев. - Хотел сюда с нами, но выгрузилась полковая рота противотанковых ружей, задержался с ней.
      - А артиллеристы?
      - Возятся пока на том берегу Вислы. Пробовали переправляться, противник накрыл огнем. Две пушки на дно пошли. Вот минометчики наши удачливее. Все переправились.
      - Хорошо. Бери своих людей, через старицу - и к обрыву. Прибыл командир минометной роты лейтенант Пономарев.
      - Василий Дмитриевич, где подобрал огневую позицию для роты?
      - Да пока тут неподалеку начали окапываться.
      Конечно, великим соблазном было при передвижении иметь минометчиков под рукой. Но тогда, и это естественно, они свяжут наши действия. А главное - как быть с боеприпасами? По паре лотков на миномет можно прихватить, но не больше, а для боя этого хватит на каких-то двадцать минут, от силы на полчаса.
      - Я рядом с вами буду, товарищ капитан, - продолжал Пономарев. - Связь с огневой налажу.
      Я глянул на часы. Скоро начнет светать.
      - Хорошо, так и действуй.
      Лейтенант Пономарев послал связного в роту с приказом ускорить оборудование огневых позиций.
      Пока я разговаривал с Пономаревым, подошел запыхавшийся - видимо, бежал - Аушев. Не теряя времени, мы двинулись через камыши. В окутавшем нас тумане благополучно перешли вброд старицу, перебрались через траншею и через полчаса были у подошвы обрыва. Вышли удачно. Как раз перед нами, хватаясь за торчащие кустики и выступы, по склону поднимались бойцы. Внизу я не нашел ни солдат из группы Елагина, ни самого замполита. Не было уже и Преснякова с его людьми.
      Посыпались комья земли, и буквально к ногам скатился сверху боец. Оказалось, связной от Елагина. Елагин находился на обрыве и доносил, что наверху туман, а в окопах немецкие пехотинцы и что огонь ведут дежурные пулеметы да дзот с окраины Доротки. В дзоте несколько пулеметов, в том числе крупнокалиберные. Елагин также сообщал, что наверху находится 6-я рота и пулеметчики.
      - Товарищ капитан, - вновь отыскал меня глазами солдат, - лейтенант Елагин спрашивает, можно ли продвигаться дальше.
      - Передай Елагину - по общему сигналу.
      "Не теряется замполит!" - с теплотой подумал я о Елагине.
      Внизу больше делать было нечего, и мы поднялись на гребень обрыва. Теперь не требовалось большого труда, чтобы рассмотреть лежащее впереди жнивье, сложенные непривычным для нас образом снопы, хотя под ночным небом, в туманной дымке, все приняло несколько иные формы, потеряло четкость и резкость очертаний. Вражеские окопы, те, которые были ближе к нам, можно было еще кое-как разглядеть, а дальние лишь угадывались. Над полем возникали и исчезали огненные дуги - это вели огонь немецкие пулеметы.
      Я немного постоял, разбираясь в обстановке. Лесные Халупы теперь были впереди и несколько правее нас. С левого фланга располагалась Доротка. Это подтверждали и трассы пулеметных очередей. Начал отдавать распоряжения. Два взвода пулеметной роты придал ротам для обеспечения флангов. Полковая группа разведчиков старшины Блохина выдвигалась на правый фланг. Разведчики получили задачу наведаться в Лесные Халупы и по возможности определить, какие сюрпризы могут преподнести нам гитлеровцы с этой стороны.
      Все это время мне на глаза старался попасть лейтенант Аушев. Ему не терпелось получить команду на участие в общей атаке. Однако пришлось его разочаровать. Кто знает, как развернутся события? Да и как бы ни развернулись, фашисты обязательно постараются сделать все, чтобы сбросить нас в Вислу. Тогда-то и будет работа взводу противотанковых ружей.
      - Обожди, Петр Павлович. Побудь в моем резерве, найдется твоим истребителям дело.
      Но упрямый степняк по-прежнему топтался около меня, тяжело вздыхал.
      В эту ночь природа работала на нас. Туман, перехлестнувший край обрыва, маскировал наши приготовления. В вязком, непрозрачном воздухе глохли звуки, вызванные неосторожными действиями готовящихся к бою людей.
      Время бежало быстро. Роты и взводы заняли свои места, от командиров прибыли связные. Появился капитан Пресняков. Доложил о готовности рот к атаке.
      - Пора, Игорь Тарасович.
      Пресняков согласно кивнул. Мы вытащили ракетницы и почти одновременно нажали на спусковые крючки. Красный и зеленый огоньки вспыхнули в небе, а звук выстрелов утонул в очередях пулеметов противника. Командиры подразделений подняли людей в атаку. Общей цепи батальона нам не было видно, но, как двинулись вперед ячейки управлений рот, заметили.
      - Пошли! - Голос Преснякова выдал его волнение. - Все ли только?
      Как бы в ответ на его слова послышалась стрельба по всей ширине фронта нашей атаки. По боевому порядку батальона ударили фашистские пулеметы, а спустя минуту подали голоса артиллерийские и минометные батарей врага. Бой начал набирать силу. Меня беспокоила мысль: сумеют ли роты добежать до второй траншеи гитлеровцев? Тогда мы получали преимущество, заключающееся в том, что вражеская артиллерия, боясь зацепить своих, прекратит обстрел. К сожалению, произошло худшее: приблизительно на середине поля бойцам пришлось залечь под губительным огнем. Командиры рот просили огневой поддержки. Однако, кроме усиления огня нашей минометной роты, помочь им ничем не мог.
      Оборона врага оказалась достаточно насыщенной огневыми средствами.
      От командира полка прибыл связной. Майор Павлюк находился на острове с группой разведчиков и автоматчиков. Меня известие обрадовало. Отправил Валентину Евстафьевичу донесение о результате форсирования. Пока связисты тянули с НП в роты кабель, пошел в роту Ковалева.
      Полную картину закончившейся схватки составить было трудно. Пелена тумана, затягивая землю, скрывала стерню, разбросанные взрывами снопы; на месте воронок туман казался более темным, темными буграми выделялись и тела погибших.
      Хорошо разглядел я лишь одного немецкого офицера. Быть может, потому, что чуть не наступил на него, огибая обрушенные снопы (не позволяла крестьянская жилка топтать хлеб!). С зажатым в руке пистолетом скорчился он у окопа, из рваной раны еще сочилась кровь.
      - Ляхова работа, - кивнул в сторону убитого подошедший Ковалев. - Лях впереди меня бежал. Немецкий станковый пулемет как врежет вон оттуда! Ковалев показал вдоль окопа. - Слышу, кто-то из наших со стоном упал. Подкосил. "Ах ты, зануда!" - выхватил из-за пояса гранату Лях. Тут я обогнал его. Вижу ход сообщения, окоп. Фриц из пистолета целится в меня. Хочу остановиться, а не могу, бегу по инерции. "Вот твой и конец, Иван!" подумал. Но кто-то свалился на немца, всадил ему штык между лопаток. Гляжу и глазам не верю: опять Лях.
      - Представить к награде и за пулемет, и за спасение командира.
      - Слушаюсь, представить.
      Наших бойцов среди погибших, даже несмотря на артиллерийский и минометный обстрел, было мало. Этому способствовало то, что роте удалось сохранить внезапность при атаке.
      Хотя немцы и заставили нас залечь, по чувствовали себя теперь неуверенно. Это было видно по излишней нервозности, с какой они на протяжении первого часа несколько раз и совсем без надобности открывали ружейно-пулеметный и артиллерийский огонь. Этот бессистемный огонь был платой за страх, за то, что дали нам возможность зацепиться за берег Вислы.
      Понимая, что враг вот-вот обрушится на нас, мы готовились к обороне. Станковые и ручные пулеметы, противотанковые ружья ставили с таким расчетом, чтобы они огнем по возможности перекрывали друг друга. Наконец нашлось дело и для нетерпеливого командира взвода противотанковых ружей. Большую часть истребителей танков пришлось выдвинуть на танкоопасное направление - идущую из Лесных Халуп дорогу. Сведения о возможности появления танков принесли вернувшиеся от Лесных Халуп разведчики Блохина. Тут же полковые саперы Отпущенникова ставили мины. Пригодились нам и заранее подготовленные нештатные саперные отделения рот. Бойцы готовили основные и запасные огневые позиции. Связисты с группой солдат отрывали укрытие под батальонный наблюдательный пункт.
      Мы торопились. Пока держался туман, он нас спасал. Немцы, видимо еще толком не разобравшись в обстановке, продолжали вымещать злобу на прибрежных камышах.
      Так продолжалось часов до четырех. Начинался рассвет. Прибежал связной.
      - Товарищ капитан, немцы накапливаются на восточной окраине Лесных Халуп.
      В это время со стороны противника донесся звук орудийных залпов. Пролетевшие над нами снаряды вспороли землю где-то под обрывом. Второй залп лег ближе, третий накрыл участок траншеи. Зацепило кого или нет? Взрывом снаряда порвало кабель, повредило аппараты. А как необходима сейчас была связь с ротами! Связисты возились с аппаратом, но у них пока не ладилось. Я от нетерпения и тревоги не находил себе места. Наконец кто-то радостно закричал: "Есть связь!" Меня соединили с Ковалевым.
      - Как там у тебя?
      - Пока нормально, жду "гостей". Вот-вот пожалуют. Встречу как подобает.
      - Подпускай ближе, заранее себя не обнаруживай. Понял меня?
      - Так точно, понял. Подпустить и кинжальным огнем уничтожить.
      - Соседей тоже предупреди, особенно пулеметчиков. С ними и с Чугуновым пока связи нет.
      - Сейчас предупрежу.
      - Давай, Иван Архипович, действуй!
      Но как ни ожидали противника, он все же появился как-то внезапно. В сереющем воздухе обрисовалась плотная цепь. Бойцы в первое мгновение даже растерялись: так близко оказался враг, - но приказ помнили твердо, без общей команды огня не открывали. Немцы приблизились. Тогда и резанули длинные очереди пулеметов и автоматов, брызнули огнем винтовки. Хлесткий прицельный огонь разрубил немецкую цепь на куски, но не остановил ее. Фашисты продолжали бежать навстречу ливню пуль, петляли, падали, словно натыкались на невидимые препятствия. И только перед самой траншеей начали поворачивать, отходить. Однако мало кому удалось уйти; разве что раненые сумели уползти под покровом тумана.
      Подошел лейтенант Елагин:
      - Почин сделан, Александр Терентьевич.
      - И неплохой, по-моему, почин-то!
      - Куда уж лучше, - кивнул Иван Иванович в сторону, откуда перед этим появилась немецкая цепь.
      Туман на глазах рассеивался, и сквозь истончающуюся белесую пелену вся яснее проступали темные пятна. Гуще всего усеивали они землю перед участком 5-й роты, куда было нацелено острие контратаки противника. Постепенно пятна принимали очертания человеческих фигур.
      - Порядком положили, - вздохнул Иван Иванович.
      Елагин любил жизнь и всем сердцем ненавидел смерть, как только может ее ненавидеть здоровый и добрый человек.
      - Вот и пришли, - послышался чей-то голос.
      Мы оглянулись. К нам спешили майор Кулябин и командир роты связи старший лейтенант Ландаков. Рядом с ним бежал с катушками за плечами сержант, а немного левее - еще два бойца.
      - Откуда, Михаил Григорьевич? - спросил я Ландакова.
      - Все мы оттуда, товарищ капитан, - улыбчиво ответил Лайдаков. Теперь уже с левого берега. Майор Модин говорит: не возвращайся, пока не будет проводной связи Алтунина с командиром полка.
      Майор Павлюк с разведчиками, саперным взводом и ротой ПТР полка после переправы перебрался к подножию обрыва. Ландаков повернулся к сержанту:
      - Дыжин, установить аппарат комбату!
      Оказалось, Ландаков установил связь с командиром полка и прямо от него прибыл к нам.
      - Как там, у Павлюка? - не удержался я от вопроса.
      - Нормально, - еще больше заулыбался Ландаков. - Остальные батальоны вот-вот должны подойти. Вот вы тут кашу заварили, это да! Только и слышно по телефонам: Алтунин, Алтунин, Алтунин... Интересуется дивизия, корпус, армия. Дела-а-а! Начальник штаба не знает, как от звонков отбиться. Ночью донесли: плацдарм захвачен, а что дальше, продвинулись или отошли?! Нам не видно. Связи нет. Начальство торопит.
      - Товарищ капитан, - прервал наш разговор сержант Дыжин, - вас к телефону.
      - Кто?
      - Незнакомый девичий голос. Требует вас лично. Я взял трубку:
      - Слушаю, Алтунин.
      - Будете говорить с Первым.
      - Алтунин? - спросил далекий глуховатый голос.
      - Да, я слушаю вас.
      - Говорит Донсков. Где находишься?
      - За "Синенькой". (Такое кодовое название имела Висла.)
      - Повтори.
      - За "Синенькой".
      - Давно?
      - С ночи.
      - Спасибо тебе, капитан. Держись. Жарко сегодня придется. Выдюжи. Во что бы то ни стало выдюжи, Алтунин. Мы здесь все сделаем, чтобы тебя поддержать.
      Командир корпуса помолчал и тепло продолжил:
      - Молодец! Передай людям мою благодарность. Продержитесь нынче будете героями. Верю в тебя и твоих ребят. Так людям и передай. Надеюсь на вас, брянцы. Порадовали сегодня меня. До встречи за "Синенькой".