Итак, мы – в Африке. По счастью, система ПВО, наши же «печоры», на острове отсутствовала. По крайней мере, в районе посадки нашего вертолета. Как мы добрались до Африки? Скажу коротко. Сперва каждый из нас был снабжен билетом для вылета в одну нейтральную в данном случае страну. Причем у всех на разные рейсы. Из нейтральной страны, опять же разными рейсами, каждый вылетел в африканское государство, граничащее с тем, которое интересует нас. Там нет переворота и боевых действий, мы встретились в одной из гостиниц, вышли на площадь рядом с городским базаром, где нас уже ждал автобус с немногословным белым водителем. Он отвез нас за город, где передал столь же немногословному белому вертолетчику. Он через нашего переводчика бородача Игоря напомнил, чтобы каждый из нас проследил за личным оружием. Затворы должны быть пусты, а предохранители поставлены в положение, исключающее непроизвольный выстрел в фюзеляж. Оружие и снаряжение мы получили от водителя автобуса, как оказалось, оно ехало вместе с нами под нашими сиденьями. Вертолет был неродной, имеющий название «Пума». Честно говоря, не пойму, откуда такое название? У одних моих знакомых был скотч-терьер по имени Пума, на боевой вертолет мало похожий. Двери у «Пумы» с обеих сторон фюзеляжа, поэтому, забрасывая в него снаряжение, мы следили, чтобы брошенные с силой ранцы не вылетели с другой стороны. Сам полет занял более двух часов. Я постоянно сверялся с картой. Вроде бы летели верно. Пролетели над морем, вышли к скалистым берегам. Далее – широкая река, идущая в глубь острова, густой, мало кем хоженный лес. А вот и место вы– садки – небольшая, но вполне пригодная для приземления вертолета площадка. Рядом горы. Не Эльбрус и не Эверест, но вполне могущие стать укрытием. В соответствии с тактикой первым покинул приземлившуюся машину пулеметный расчет. За ним автоматчики, которые тут же взяли вертолет в круговую оборону. На некотором отдалении от них появились мы с Нефедовым. Командир и его заместитель должны иметь меньше шансов погибнуть, этот пункт в спецподразделениях не обсуждается. Некоторое время проводим молча. Нападать на нас никто не собирается, местность осмотрена с помощью инфракрасных биноклей и опасений не вызывает. Я подаю знак пилоту «Пумы», и вертолет взмывает в воздух. Мы же отходим в укрытие, точнее – в горы. Там, выбрав труднопростреливаемое место, разбираем снаряжение и ставим палатки. Уф, наконец-то можно и немного расслабиться, о чем я сообщаю подчиненным.
      – Валентин Денисович, – обращается ко мне по имени-отчеству Влад Дятлов. – Это не в этой ли стране десять лет назад был случай, когда аборигены съели датского посла?
      – А что, здесь датская дипмиссия есть? – переспрашивает тут же переводчик Игорь.
      Я лишь молча усмехаюсь. Владик Дятлов – любитель анекдотов и розыгрышей, пусть немного повеселит народ.
      – Посол Дании поехал на охоту, но забрался слишком далеко, – продолжил свою историю Дятлов. – Примерно в такую же глухомань, как здесь. Там его выловили местные людоеды и освежевали. Датское правительство, естественно, выразило протест. А африканские власти датчанам и отвечают: «Раз уж так с вашим послом получилось, то ничего не попишешь. Разрешаем вам съесть нашего».
      Я вторично усмехаюсь, остальные тоже. Надо сказать, с Владиком нам повезло. Люблю веселых ребят. Впрочем, они тут все не из хмурых. Но и не из шибко жизнерадостных. Майор Серега например. Чуть пониже меня, но пошире в кости. Накачанный, при этом ни одного лишнего кг. Лицо с правильными чертами, почти симпатичное, но какое-то злое. Чересчур злое. Есть такое выражение: «Смотреть волком». Так вот оно про майора Серегу. Смотрит он таким образом на всех, включая старших по званию. Окончил Тюменское инженерное, факультет ВДВ. Сапер-подрывник. А до военного училища окончил еще и медицинское по специальности «фельдшер скорой помощи». Так что свой медик в отряде имеется.
      Капитан Кравцов – увалень на вид, но мышцы стальные, грудная клетка широченная и мощная, как царь-колокол. Лицом вялый, типичный флегматик. Не слишком подвижен, но с его данными ему особо двигаться и не нужно. Здоров, ох здоров, покрупней Дятлова будет. Пробить его мышечную кольчугу непросто, а сам он, если достанет, то, пожалуй, одним ударом дело и закончит. «Рязанец», окончил то же командное десантное училище, что и я, но несколькими годами позже.
      Коля Водорезов – маленький, худенький и щупловатый на вид. В ВДВ после Коломенского артиллерийского. Внешность весьма обманчива, в рукопашной Коля бьется ногами, точно руками, и наоборот. Вовинаму, вьетнамскому боевому искусству, его обучал лично полковник Миенг, фигура легендарная. У вьетнамцев средний мужской рост метр шестьдесят, однако если он владеет вовинамом, то в рукопашной его не всякий Кравцов завалит. Американские вояки это на себе испытали. У Водорезова рост, к слову сказать, на пять сантиметров выше, чем у среднего вьетнамца, того же Миенга. Ко всему прочему, Коля, в отличие от остальных, имеет африканский опыт.
      Дятлов Владислав Викторович. Сын генерала Дятлова, между прочим, и весьма похожий на папашу. Простецкая внешность, косая сажень в плечах, гренадерский рост. Улыбчивый, таких обычно именуют балагурами. «Рязанец», но окончил не десантное командное, а факультет ВДВ училища связи. Спец по всяким хитрым прослушивающим штучкам, технарь. Боевого опыта немного, но это дело наживное.
      Нефедов Григорий Степанович. Дядя Гриша. Самый «пожилой» из нас, ему уже далеко за пятьдесят. Выглядит моложаво, фигура поджарая, крепкая. Имеет африканский опыт и единственный (!), кто лично знал «сумасшедшего вымпеловца». И даже приятельствовал с ним в былые годы. Поэтому столь немолодого отставника и включили в состав спецгруппы. Тем не менее дядя Гриша ничем не уступает более молодым. Подполковник Нефедов преподаватель спецдисциплин – армейского рукопашного боя, искусства выживания в экстремальных условиях, практической стрельбы из боевого оружия. Хоть человек он и сугубо армейский, некоторое время обучал спецдисциплинам бойцов КГБ-ФСБ, специалистов его уровня немного. Как у нас, в России, так и во всем мире. Тот же полковник Миенг из вьетнамской разведки о дяде Грише весьма уважительно отзывался.
      Толмачев Игорь, он же Толмач. Бывают же такие совпадения. По специальности Игорь – военный переводчик. Окончил в свое время ВИИЯ. Старший лейтенант, призван из запаса. Специализируется по африканскому контингенту. Внешне совсем не бойцовского вида. Длинные, но аккуратно уложенные волосы, усики, бородка. Худощав, не сказать, что сильно тренирован, но вынослив, с оружием обращается привычными движениями. Начальная спецподготовка на уровне, но не более.
      Таким образом, в отряде есть переводчик, есть бойцы, имеющие здешний боевой опыт, специалист по связи и минер-подрывник. Врача с соответствующей квалификацией Леонтьев подобрать не успел, но Сергей Млынский до поступления в училище успел закончить медицинский техникум, где получил специальность фельдшера скорой помощи. К тому же легкие ранения каждый из нас обучен залечивать самостоятельно, ну а тяжелые… Что о них говорить… Каждому, даже самому зеленому бойцу специальной разведки известно, чем лечат тяжелые ранения. Боец не имеет права становиться обузой для остальных, и этим все сказано. Есть такой термин «блаженная смерть». Ампула так одна называется. Без нее ни один спецназовец на задание не выходит.
      Мы собрались было перекусить сухпайком, как вдруг в руках Коли Водорезова запиликал прибор обнаружения. Это, надо сказать, дорогой, но весьма необходимый для разведгруппы прибор. Генерал Леонтьев сумел снабдить нас аж двумя такими штуковинами. Реагируют они исключительно на человеческое тепло, иными словами, на испарения, которые исходят от каждого человека. Тем более в столь жаркой климатической зоне они более интенсивны. Систему сделали неглупые люди, обмануть ее невозможно. Реагирует исключительно на живой человеческий организм в пределах двадцати пяти метров. И при этом дает почти точное (с погрешностью в пять-десять метров) местопребывание живого человека. Вопрос – среагирует ли прибор на участников разведгруппы? Нет, потому как на человеческие тела в радиусе восьми метров прибор не срабатывает. Можно, правда, снизить и до одного метра, но сейчас в этом необходимости не было. Вот куда шагнула оборонная наука.
      Таким образом, получалось, что к нам подобрался некто.
      – Двадцать метров, южное направление, – считал информацию с крошечного монитора Николай. – Один человек… Ну самое большее два, – внес Николай свое замечание относительно возможной погрешности.
      Сообщение выслушали молча, никто даже головы не повернул. Получили информацию о наблюдателе, нужно не за оружие хвататься, а думать, что с этим наблюдателем делать. Увалень Кравцов кашлянул, бросив на меня вопросительный взгляд. Я едва заметно кивнул. Кравцов неторопливо поднялся, взял в руки боевое мачете «Тайга-1» и неторопливо двинулся в южном направлении. Мало ли зачем человек в лес пошел? Может, за дровами, может, по нужде… По нужде наши люди зачастую с гранатами ходят, ничего не попишешь.
      – Стоит на месте, – негромко считал информацию с монитора Коля. – Не двигается, затаился. Судя по всему, он там все же один.
      Между тем Кравцов лениво подошел к одному из деревьев, воткнул в ствол мачете, так чтобы его можно было быстро схватить за рукоятку, начал расстегивать ширинку. Я переглянулся с Сергеем. Тот быстро поднялся и стал выполнять отвлекающий маневр. Взял в руки автомат и двинулся было к Кравцову, приняв при этом курс чуть левее.
      – Задергался, – кивнул на монитор Коля. – А сейчас опять затих! Я, кажется, знаю точно, где он.
      – Может, туда лупануть? – Дятлов кивнул на оптический прицел, которым был снабжен его автомат.
      – Не торопись, – проговорил я.
      Между тем Серега остановился, передернул затвор автомата. Не слишком ли мы подставляемся? Наша «точка» труднопростреливаема, но все же грамотную огневую позицию выбрать можно. Лупанет по нам этот неизвестный абориген из гранатомета, и поминай как звали. Впрочем, информация, получаемая Колей, говорила, что это не так.
      – Затаился. Резких движений не делает, – сообщил Водорезов, наблюдая за застывшей на мониторе точкой.
      Между тем Кравцов застегнул ширинку, сделал едва заметный жест рукой. Все, наблюдатель обнаружен. Сергей стал делать малопонятные движения с автоматом, отвлекая наблюдателя на себя. Кравцов выдернул из дерева мачете, повернулся было к нам лицом и вдруг совершил молниеносный, совсем не свойственный его комплекции прыжок в соседние заросли. Не прошло и сорока секунд, как капитан приволок одетого в камуфляжную майку и трусы аборигена средних лет. Тот не сопротивлялся, Кравцов показал себя недюжинным спецом по силовому захвату.
      – Все! – кивнул Водорезов на погасшую на мониторе точку.
      Не вступая в лишние приветствия, я упер в переносицу аборигена ствол своего «стечкина». Игорь, мгновенно сориентировавшись, что-то очень жестко произнес на понятном аборигену португальском языке. Видимо, объяснил, что если тот хочет жить, то должен быстро и внятно ответить на все наши вопросы. Вопросов же у меня было не так уж и много. Я вытащил свободной рукой фотографию Андриана Никанорова и сунул ее под широкие дрожащие ноздри допрашиваемого:
      – Знаешь ли ты этого человека?
      Игорь перевел мой вопрос несколько менее властным голосом. Абориген задергался, что-то пробормотал глухим, хриплым голосом.
      – Говорит, что не хочет нам зла, – пояснил Игорь.
      – Нужно отвечать на вопрос, – подал голос Кравцов и слегка ткнул аборигена под ребра.
      Допрашиваемый при этом дернулся так, словно по его телу пропустили немалый заряд электрического тока. Между тем Сергей быстрыми движениями ощупывал худое темнокожее тело.
      – Смотрите-ка! – аж присвистнул Серега, извлекая что-то миниатюрное из-под камуфляжных трусов нашего пленника.
      На ладони Млынского лежала компактная радиостанция. Такая, пожалуй, не у каждого из отечественных подразделений имеется. Я такую только на специальной выставке видел.
      – Стало быть, успел связаться со своими, – заметил мой заместитель Нефедов.
      – Каким образом? – недоуменно отозвался Влад Дятлов, отвечающий за связь и систему РЭЗ. – Я ведь набросил лассо.
      – Ты набросил лассо, как только мы высадились из вертолета и заняли боевые точки, – пояснил я. – А он, скорее всего, к этому моменту успел нас всех пересчитать и сообщить тем, кто его послал. Успел или нет? – кивнул я Игорю.
      Тот перевел. Пленник сумел унять дрожь и произнес длинную хриплую речь, глядя при этом в землю.
      – Он повторяет, что не хочет нам зла, – медленно, с расстановкой принялся переводить Игорь. – Да, он успел передать о том, что мы десантировались в этом районе. Более того, этот человек, – Игорь кивнул на фотографию Никанорова, которую я по-прежнему держал в левой руке, – ждал нас.
      – Что?! – чуть ли не в один голос переспросили я, Нефедов и Влад.
      – Поэтому вам лучше уйти туда, откуда прибыли, – дернув шеей, продолжал Игорь, стараясь оставаться бесстрастным. – Иначе ни одному из вас не остаться в живых. Полковник Анд великодушен, но суров. Если вы захотите уйти, он не станет вас преследовать…
      Игорь сделал паузу, вытер вспотевший лоб.
      – И еще раз говорит, что не хочет нам зла, – закончил Игорь, не совладав при этом с мышцами лица.
      Я убрал оружие от переносицы допрашиваемого. Тот сказал нам немало. Стало быть – полковник Анд Никаноров весьма удачно сократил собственное имя. Великодушный, но суровый. Знал о нашем прибытии… Утечка у генерала Леонтьева? Получается, что так. В этом случае нам в самую пору подавать сигнал «Спасите наши души» и убираться отсюда как можно скорее.
      – Откуда полковник Анд знал, что мы должны здесь высадиться? – задал я довольно-таки дурацкий вопрос, ответа на который наш пленник, скорее всего, не мог дать при всем своем желании.
      – Полковник Анд знает все, – перевел ответ пленника Игорь.
      Я демонстративно сплюнул, дернул мышцами лица и влепил допрашиваемому легкую оплеуху.
      – Вот дерьмо! – только и произнес Серега.
      Я переглянулся с Нефедовым, подмигнул ему. Григорий Степанович, в свою очередь, нервно хлопнул себя по колену, затем передернул затвор автомата. В свою очередь, Кравцов саданул пленника ножищей. Того вновь пробила мелкая дрожь, и он что-то очень быстро и глухо забормотал.
      – Не хочет нам зла, – уже в который раз перевел Игорь, затем добавил, уже, видимо, от себя, – все люди братья.
      – Передай ему большое спасибо за внимание и заботу! – сплюнув на землю, зло произнес я.
      Переводчик что-то проговорил, и пленник прекратил бормотать.
      – Встать! – рявкнул я так, что абориген все понял без переводчика.
      Между тем Степаныч и Серега нервно дергались, перебрасываясь между собой злыми фразами. Я саданул пленника в ухо и дал ему пинка под зад. Тот с трудом удержал равновесие.
      – Вперед! – скомандовал я.
      Пленных, увы, ждет, как правило, одинаковая участь. Однако я всегда помню такое правило, сказанное одним очень хорошим человеком. Можешь не убивать – не убивай. Смерть этого наблюдателя ничего не давала нам. Вместе с тем, он выдал весьма неплохую информацию.
      – Пусть убирается отсюда как можно быстрее! – кивнул я Игорю и тот в столь же грозной форме перевел мою команду.
      Пленник ждать себя не заставил, рванул быстрее лани. За ним ненавязчиво устремились Водорезов с прибором обнаружения и Серега.
      – А техника у них на уровне, – изучая конфис– кованную минирацию, произнес Дятлов. – Что же теперь делать, Валентин Денисович? – спросил он, подняв на меня свои круглые васильковые глаза.
      – Сейчас вернутся, скажу, – ответил я, кивнув в сторону удалившихся Водорезова и Млынского.
      – Отпустили-то зачем? – спросил Кравцов.
      – Не пройдет и трех часов, как полковник Анд узнает, что десантники, прибывшие по его душу, сильно занервничали, сворачивают шмотки, да еще и… передают большое спасибо. Ты точно перевел? – кивнул я Игорю.
      – Дословно, – ответил тот.
      – Будем менять позицию? – спросил Кравцов.
      – Сейчас… – я повернулся к возвращающимся Коле и Сергею.
      – Дернул, точно олимпийский марафонец, – проговорил Николай, демонстрируя минимонитор прибора обнаружения. – Как видите, больше никого в обозримом радиусе нет.
      – Значит так… – произнес я. – Легче всего подать сигнал бедствия и бежать отсюда. Но мы спецназ ВДВ и существуем не для того, чтобы… Вопросы есть?
      Мои подчиненные молчали. Ведь в самом деле, спецназ ВДВ существует не для отступления и воп– лей о помощи.
      Да, каким-то образом полковник Анд узнал о нашем десанте и о его целях. Но не более того. Сейчас мы поменяем место дислокации, уйдем чуть повыше в горы. Ну а потом… Потом будем действовать по экстренному варианту. Да, мы не сможем незаметно подобраться к лагерю полковника Анда. Теперь мы сделаем так, что Великодушный-но-Суровый сам придет к нам. Ведь что такое ВДВ? Как расшифровывается эта аббревиатура? Разумеется, как воздушно-десантные войска. Но не только. Во-первых, войска дядя Васи, поскольку создателем ВДВ был генерал Василий Маргелов. Во-вторых, войска для войны, тут комментарии излишни. И, наконец, – Возможны Двести Вариантов. Двести не двести, но три-четыре варианта у меня в запасе имелись…
      Ко всему прочему лично мне очень не хотелось возвращаться. Вдруг официантка, научившаяся метать ножи, не успокоилась? Да и поставленную задачу я привык доводить до конца. Тем более, достаточно выполнимую. Похоже, мои подчиненные считали так же. Команду генерал Леонтьев подобрал мне на совесть.
      – Ни-ко-го! – по слогам произнес Коля, глядя на монитор прибора обнаружения.
      Мы поднялись в горы, при этом хоть и несколько отдалились от поставленной цели, но зато теперь имели хороший обзор сверху.
      – Отбой, ребята, – отдал я столь долгожданную для всех команду.

      Временный лагерь был оборудован нами быстро и на совесть. Проснувшись утром, я первым делом сменил всю ночь карауливших наш сон Водорезова и Кравцова. Сделав пару-другую специальных упражнений, решил побриться. Настроение было лучше не придумаешь. Все вновь четко и ясно. «Вон в том направлении война! Мы туда идем и по мере возможности воюем!» Полковник Анд ждет нас?! Очень хорошо, мы к таким вещам привычны. Ждет-ждет Андриан Куприянович, потом не выдержит и сам к нам придет. Мы же за это время подготовим угощение… Я уже ясно представлял намеченный мною план действий, взялся за бритву, хотел было достать крем-пену для лица, как вдруг…
      На моей ладони сам собой очутился черный, до отвращения знакомый кружок из плотной бумаги.
      ЧЕРНАЯ МЕТКА.
      Он вывалился из пакета с бритвенными принадлежностями, который я накануне упаковывал лично. Стараясь ничем не выдать волнения, я осторожно огляделся. Никто из бойцов не наблюдал за мной. Коля и капитан Кравцов легли отдыхать, их сменили Дятлов и Серега. Степаныч брился, переводчик Игорь готовился к завтраку… Перевернув кружок, я обнаружил два слова, написанных большими печатными буквами: «СМЕРТЬ УПЫРЮ». Вот тебе и длинноногая официантка… Что теперь думать и, главное, ЧТО ДЕЛАТЬ? Чертовщина какая-то. Однако «черную метку» я получил от кого-то из своих. Да, да, ее подложил мне кто-то из вверенных мне офицеров… Что делать? Спросить в открытую? Поднимут на смех, да и «охотничек» мой, конечно же, не сознается. Не для того он это все затеял… А для чего?
      Ответа на этот вопрос у меня не было. Кто Упырь? Если Упырь в его понимании я, то меня легче было грохнуть в Москве. У «охотника» такая возможность была. Или здесь, но без этого дурацкого предупреждения…
      А ведь он не хочет убивать меня!
      Но он хочет вымотать мне нервы и спровоцировать. Да, спровоцировать на что-то… Провоцируют – не провоцируйся, так меня учил тренер по боксу в областной спортшколе. Поэтому буду вести себя как ни в чем не бывало. А вот за остальными своими бойцами послежу повнимательней… Намылив физиономию, я начал неторопливо бриться. Затем вместе со Степанычем и Игорем мы углубились в изучение карты местности, чем и прозанимались вплоть до самого обеда. Коля и Кравцов к этому времени выспались, и вот около двух часов дня по местному времени весь личный состав моей боевой группы собрался за походным обеденным столом. Трапеза проходила молча. То ли мое тревожное настроение передалось подчиненным, то ли у бойцов шел процесс африканской акклиматизации, но мои подчиненные были сейчас какими-то хмурыми.
      – Старший лейтенант Дятлов! – с напускной строгостью окликнул я Владислава.
      – Слушаю, Валентин Денисович! – дернувшись, точно чего-то испугавшись, отозвался Влад.
      – Приказываю вам рассказать анекдот, – с той же напускной строгостью продолжил я. – Про Африку и ее обитателей.
      – Слушаюсь, – как-то натужно улыбнувшись, проговорил Дятлов. – Поймали людоеды трех белых – русского, американца и француза, привели к своему вождю. Вождь говорит, что если они назовут число, которое он не знает, то им сохранят жизнь. Американец говорит:
      – Триллион.
      – Это я знаю, – говорит вождь. – Сожрать!
      Француз говорит:
      – Секстиллион.
      – Это я тоже знаю. Сожрать!
      Приходит очередь русского.
      – До х. я, – говорит русский.
      Вождь отзывает его в сторонку и тихонько говорит:
      – Скажи мне, чтобы мои не слышали, сколько же это будет – «до х. я»?
      – Ровно в семь раз больше, чем до еб…й матери.
      Я рассмеялся, остальные выдавили из себя какие-то кислые ухмылки. Как-то не смешно получился у Дятлова анекдот. Как были мои бойцы хмурыми, так и остались.
      – Мужики, давайте в открытую! – проговорил, нарушив затянувшуюся мрачную паузу, Григорий Степанович. – Чья это работа?
      С этими словами Нефедов раскрыл свою широкую ладонь, на которой лежал черный бумажный кружок размером с олимпийский рубль.
      – Еее… – только и произнесли остальные, включая меня.
      – Любуйтесь, – зло, по волчьи, рыкнул Серега, протянув дяде Грише точно такой же черный кружок.
      Молча представил обозрению свою черную метку Коля Водорезов. Усмехнувшись, подбрасывая кружок на ладони, продемонстрировал нам его Дятлов. Сплюнув и добавив еще одно «ё», предъявил черную метку Кравцов. Лишь один Игорь ничего не продемонстрировал и не произнес.
      – Командир? – вопросительно уставился на меня своим нелюбезным взглядом Серега.
      – То же самое, – проговорил я, вытащив из кармана свою метку. – А теперь не задаем лишних вопросов, а отвечаем. Эти метки каждый из вас получал в течение нескольких дней до получения приказа, так?
      – Так точно, – ответил за всех Кравцов, остальные закивали.
      – Вы также получали записки, в которых вас именовали Упырями, – продолжал я, стараясь не сбавлять темпа. – Как только мы получили приказ, записок и меток никто больше не получал. До сегодняшнего утра. Все молчали, потому что не хотели привлекать лишнего внимания, рассчитывали самостоятельно вычислить автора. Что скажешь, Григорий Степанович? – повернулся я к Нефедову.
      – Стар я в пряталки играть, – ответил Степаныч. – И главное про себя знаю, я – не Упырь.
      – Кто-нибудь себя назовет Упырем? – тут же спросил я.
      Молчание. Точно окаменели мои бойцы. Кто же себя такой тварью назовет?
      – А охотником на Упырей? – задал я следующий вопрос.
      Вновь молчание.
      – Нервы у меня вообще-то крепкие, – первым прервал затянувшуюся паузу Степаныч. – Но сейчас хочется устроить допрос с пристрастием.
      – Кому? – спросил я, обведя взглядом молчавших подчиненных.
      Ответа ни у кого не было.
      – А ты, Игорь, что молчишь? – повернулся я к растерявшемуся Толмачу.
      – Что говорить? – передернул тот худыми плечами. – Даже неудобно как-то. Вас всех пометили, а меня нет…
      И вновь весь вверенный мне отряд погрузился в недоброе молчание.
      – Будем считать дурацким розыгрышем. «Черная метка» не должна помешать нам в выполнении задачи, – произнес я с подчеркнутым хладнокровием.
      Как командир, я сейчас был обязан взять ситуацию под контроль, обуздать пока неизвестного мне «охотника на упырей».
      – Предлагаю «охотнику» прекратить свои поиски. Временно прекратить. В противном случае… – я обвел взглядом всех бойцов моего отряда. – Мне придется оставить командование и вообще покинуть вас, господа офицеры.
      – Дезертировать хочешь, командир? – первым откликнулся Коля Водорезов.
      – Повторяю еще раз – «охотник» должен прекратить свои поиски до конца акции, – произнес я. – Иначе нам всем есть смысл разбежаться в разные стороны.
      Мне никто не ответил. В самом деле – о каком выполнении боевой задачи может идти речь, если каждый боец ждет пулю в спину от своего же товарища?! Если один подозревает второго, тот третьего и так далее?! Что еще может сказать командир.
      – Если охотник согласен, то как ему дать знать об этом? – первым нарушил молчание Сергей.
      – Очень просто. Каждый из нас сейчас произнесет клятву. Я, офицер ВДВ такой-то, будучи охотником или его мишенью, клянусь! Клянусь матерью-отцом-женой-детьми! Клянусь Родиной и погибшими боевыми друзьями! Клянусь, что прекращаю свою охоту до окончания выполнения боевой задачи. Ни одной черной метки никому не пошлю! Клянусь! – я перевел дух, наблюдая за реакцией подчиненных.
      Те слушали молча, сохраняя приличествующее офицеру разведки ВДВ хладнокровие.
      – И еще я клянусь, что найду Упыря! – произнес я, заканчивая таким образом сочиненную на ходу клятву. – После выполнения боевой задачи. Найду и воздам Упырю по заслугам…
      Таким образом, я стал первым принявшим столь странную клятву. На пару секунд я, закрыв глаза, обхватил руками затылок.
      – Я, офицер ВДВ Нефедов Григорий Степанович, – послышался голос Степаныча, – будучи охотником или его мишенью, клянусь…
      Мой заместитель не отказал мне в поддержке. Кажется, я сумел найти нужные слова. Не будут, ну никак не будут такие ребята впустую отцом и матерью клясться… Личные дела подчиненных я просматривал досконально. Детдомовцев среди них не было, почти все имели жен и детей. Ко всему прочему – охоту на Упыря я не отменил. И «охотник», если он не совсем сумасшедший (а сумасшедших в моем отряде не было, опять же в личных делах есть подпись армейского психиатра и психолога), должен понимать – отряд, в котором каждый подозревает другого, должен быть немедленно распущен. Это значит, что Упырь уйдет, а ведь «охотник», судя по его логике, подобрался к этой твари совсем близко! Но он не знает кто… Кто из нас эта самая тварь!