Март 1982 года.

Некое государство Ближневосточного региона

 
      Парашютисты сидели тесным рядком вдоль ребристой стены фюзеляжа. Отряд был разбит на пятерки – четверо местных, что было видно по смуглым, обветренным лицам, затем парень лет двадцати восьми явно европейской наружности, снова четверо местных и снова европеец, чуть постарше первого. И так далее, всего три боевые пятерки. Полковник в который раз оглядел свою «интербригаду». Каждого бойца Олег Петрович отбирал лично, а затем натаскивал в учебном центре под Симферополем. Однако что-то не в себе Кемаль, нервно теребит пальцами шнур, тянущийся к проволоке под потолком. И Слава… Держится пацан, но мышцы лица выдают. Олег Петрович поймал взгляд лейтенанта и подмигнул. В ответ Вячеслав робко улыбнулся. Что ж, лейтенант, – первое боевое крещение, не все на ринге перчатками молотить.
      – Минутная готовность! – послышалась усиленная мегафоном команда из кабины пилота.
      Полковник поднялся первым. Под потолком салона замигала «синяя лампочка». Начали подниматься и остальные бойцы. Дверь фюзеляжа распахнулась, и «интербригада», один за другим, стала вываливаться в ночь. Олег Петрович провожал каждого из них молча, лишь Кемалю бросил пару ободряющих фраз на родном языке. Один из «аборигенов», входивших в последнюю пятерку, самый высокий и плотный, неожиданно у самого люка испуганно уперся. Идущий вслед командир пятерки, невысокий крепыш Николай, без особых трудностей приподнял его, точно тряпичную куклу, и выбросил в темноту.
      – Дети разных уродов, дери их мать, – по-русски откомментировал крепыш, оскалился в улыбке и последовал за незадачливым подчиненным.
      – Давай, Слава! – скомандовал Олег Петрович, и Телегин шагнул к люку.
      Еще мгновение, и лейтенант уже парил в черном небе, в лицо били холодные капли дождя, а при вспышке молнии он отчетливо различил силуэты своих боевых товарищей – прыгали затяжными, так незаметнее с земли, да и не разнесет далеко друг от друга. Полковник был где-то рядом, и это было для Славы самым главным.
      А еще через полчаса он уже пробирался по извилистой лесной тропе, сжимая укороченный десантный «АКС». Полковник шел впереди, а лейтенант Телегин прикрывал командира с тыла.
      Впереди послышался крик совы. Сперва одиночный, затем чуть более громкий – по два раза, с интервалом в десять секунд. Это означало, что нужно ложиться на живот и ползти. Сверху шарили лучи прожекторов, а подобраться к частоколу летнего президентского дворца надо было незаметно. По счастью, агент из числа обслуги сработал на совесть – подкоп был сделан точно в указанном месте. Подземный лаз недолог – всего метров пять под частоколом. «Вот сейчас, один за другим, окажемся на открытой, со всех сторон простреливаемой площадке… И если стража не спит, а тем более если что-то пронюхала – ослепят нас с вышек прожекторами и перебьют, как тараканов…» – этот момент был самым гнилым звеном во всем плане операции, и полковник, сколько ни сушил мозги, так и не смог найти более надежного решения, чем «авось, пронесет».
      Пронесло. Наверное, потому, что их было совсем мало, и все действовали быстро и бесшумно, недаром десятки раз проигрывался весь сценарий на макете президентского дворца, сооруженном в натуральную величину из ДСП и опалубки в одном из хорошо охраняемых уголков Подмосковья…
      Часовых сняли с помощью нейлоновых струн, в жилые апартаменты проникли через гаражное помещение. В коридоре проснувшийся дежурный офицер схватился было за кобуру, но не успел даже вскрикнуть – полковник неуловимо быстрым движением прокрутил его голову почти на полный оборот и вместе с подоспевшим Славой аккуратно уложил позади стола вдоль бархатной ковровой дорожки. Этажом выше им повстречался не то врач, не то официант – какая-то странная личность в белом. Этого отключил Кемаль, столь же быстро и грамотно.
      Часы показывали половину четвертого утра. Пока все шло с опережением графика, без стрельбы, практически вообще без шума.
      У дверей спальной комнаты было пусто – непорядок, по протоколу тут самый важный пост. Полковник быстро огляделся, молча кивнул на дверь находящегося рядом туалета. Трое бойцов во главе с Кемалем тут же нырнули туда. Негромкая возня, и через минуту из отделанного розовым мрамором просторного «кабинета задумчивости» выволокли и уложили в «предбаннике» тело почти двухметрового бородатого негра, личного президентского телохранителя. Кемаль молча протянул полковнику автоматический пистолет Стечкина с деревянной кобурой. «Навооружали на собственную башку!» – усмехнулся Слава и еще крепче сжал свой «АКС».
      «Нет, это не дворец Тадж-бек Хафизуллы Амина, – думал полковник. – Вот там было пекло, а здесь… Как на даче у секретаря облисполкома. Только не расслабляться, иначе пойдут накладки. Они все равно пойдут, в таких делах без этого не бывает, все дело в том, чтобы реагировать на неожиданности без суеты. Главное – быстро. Минут через десять мы должны уходить…»
      …Спальня была оформлена в довольно-таки безвкусном, откровенно бутафорском псевдоготическом стиле – островерхие стулья и спинки кровати, резные наличники у высоких окон с пуленепробиваемыми стеклами. Кровать – в алькове, как положено в средневековой спальне, над кроватью балдахин. А в самом изголовье, на узорчатом настенном ковре, вместо канонического меча и кривой сабли с кинжалами висит старый знакомый – автомат Калашникова первой модели. Нет, все-таки президент не прав, так нельзя – сперва построил на деньги советского старшего брата дворец, затоварился сверх всякой меры советским оружием и техникой, советские же геологи за советские же деньги полтора года назад нашли ему большую нефть – а он возьми да запродай ее заклятым друзьям-американцам. Так порядочные президенты не поступают. За это можно и…
      – Господин президент, – полковник встал у изголовья кровати.
      Кемаль, Слава и Николай расположились полукругом. Еще двое бойцов у дверей, трое в коридоре. Господин президент вяло заворочался, открыл глаза – и быстро сел в постели, поочередно оглядывая каждого из незваных визитеров.
      – Смею сообщить вам, что вы низложены и арестованы Военно-революционным комитетом, – произнес полковник на английском, чисто и внятно.
      Господин президент еще раз обвел всю компанию ошалелым взглядом и рванулся было к Калашникову, но Николай пресек порыв в самом начале:
      – No jokes, please, Mister President!
      – Indeed, would you behave, please! – согласился с ним полковник.
      Тем временем метрах в трехстах от дворца «народные массы», вдохновляемые «Военно-революционным комитетом», вступили в бой с президентской гвардией. Будто разбуженная этим бодрящим шумом, у Олега Петровича под одеждой запиликала радиостанция. Полковник молча вытащил ее, что-то выслушал, помянул веселого Роджера и убрал назад. Все шло по плану.
      – Уходим! – по-английски скомандовал он своим и добавил, обращаясь к главе государства: – Вам придется проследовать с нами, господин Президент… В случае отказа, или при попытке к бегству, или при попытке освобождения вы будете немедленно расстреляны.
      К месту, где их должен был ждать вертолет, пробирались глухими закоулками на прихваченных в президентском гараже микроавтобусах, но их пришлось бросить перед крутым спуском к пляжу – дальше вела каменистая тропа. Президент передвигался довольно шустро, несмотря на наглухо завязанные глаза. Шедший сзади Телегин крепко держал его за плечо. Где-то сбоку и сзади слышался шум боя. Ввязываться они не имели права – свергать ненавистного диктатора должен сам восставший народ. Так, по крайней мере, об этом сообщит через сутки агентство ТАСС.
      – А знаете, у кошек есть примета, – негромко, почти шепотом заговорил Коля, двигавшийся впереди всех. – Если дорогу перебегает негр…
      – Отставить, – также вполголоса, но твердо отрезал Олег Петрович. – Вот в вертолет погрузимся, тогда нашутишься. Прибавь шагу.
      Николай пробормотал: «Слушаюсь», и прибавил шагу. Постоянно травить байки и анекдоты было для старшего лейтенанта Никитина основной жизненной потребностью, как табак для курильщика.
      Вертолет должен был ждать их именно здесь – на заброшенном пляже, возле рыбацкой хижины. Однако пляж был пуст. Хижина выглядела необитаемой, хотя там должны были находиться двое местных агентов. Справа от нее – небольшая лагуна, окаймленная таинственной чернотой мангровых зарослей, дальше – несколько пальм… Все остальное обозримое пространство – только серо-желтый песчаный пляж с хилыми метелками высохшей травы да серо-стальное, в легкой дымке море. Еле слышный шорох волн сливался с далекими раскатами затихающего боя, птиц не было слышно – лишь предрассветный ветерок шевелил подсохшую траву. Все было спокойно, но Славе вдруг до зуда в пальцах захотелось с разворота выпустить весь автоматный рожок в темнеющие низкорослые кусты.
      – Смотрите! – фонарик Николая высветил свежие, еще не успевшие запылиться следы вертолетных колес на специально расчищенном пятачке пляжа.
      – Улетел минут пятнадцать назад! – произнес Олег Петрович, снимая с плеча автомат.
      – Что будем делать? – подал голос Кемаль, повторяя движение полковника.
      Полковник молча подошел к хижине, распахнул дверь. Осветил фонариком, не торопясь заходить внутрь. В углу из-под брезента торчала пара человеческих ног… Полковник обернулся:
      – Прочесать кусты, занять оборону! Осторожно, может быть засада. Или мины… Ник, ты останься, охраняй груз…
      Груз – это господин президент. Он и вел себя, как груз, – сидел на песке не шевелясь, спина прямая, глаза прикрыты, губы сжаты, но не напряжены. Странно, подумал полковник, ни на одном из множества парадных видеоклипов, которые пришлось просмотреть при подготовке операции, лицо президента не излучало такого спокойствия и достоинства.
      Около хижины никого не оказалось. Полковник переступил порог, аккуратно приподнял брезент. Из груди убитого торчала рукоятка армейского штык-ножа. Лицо перекошено, но Олег Петрович узнал своего агента, с которым неделю назад они прогуливались вот здесь, по этому пляжу, выбирая место для посадки вертолета.
      – Тут в кустах второй, – сообщил подошедший Телегин. – Живой, еле хрипит…
      – Что случилось, друг? – полковник наклонился над парнем, – это был второй агент, Фарид, совсем молодой, грудь и шея залиты кровью, на губах – кровавая пена. Телегин опустился на колени прямо в черную липкую лужу, через рукав вколол раненому обезболивающее, затем – сильнейший стимулятор, попытался было бинтовать простреленную грудь, но полковник мягко придержал его руку, тихо сказал в самое ухо: – Не надо его шевелить, просто заклей пластырем входное и выходное отверстия, у него пневмоторакс, остались минуты… – И наклонился к умирающему: – Кто стрелял?
      – Двое… Старик… И молодой… Белые волосы… Он называл старика Отто… – Фарид проталкивал слова сквозь кровавую пену на губах, ее становилось все больше…
      – Отто? – повторил полковник. – Значит, Отто. А с ним молодой… Белые волосы… Борода и шрам клином над правой бровью?
      Фарид слабо кивнул.
      – А вертолет?..
      Фарид дернул подбородком вверх. Улетел, стало быть, вертолет. Полковник лишь выругался сквозь стиснутые зубы. Недаром ему было не по себе последние полтора часа – слишком хорошо все шло, слишком гладко… А эта парочка еще где-то здесь наверняка. Еще постарается нагадить…
      – Вы их знаете? – перепачканный в крови Телегин, стоя на коленях рядом с Фаридом, перевел взгляд на полковника.
      – Погоди, – полковник отошел в сторону, достал рацию, набрал вызов, переговорил, стараясь удержать рвущиеся наружу ругательства. На немой вопрос подошедшего Телегина ответил неохотно: – Через полчаса нас отсюда снимут, если, конечно, местная гвардия во главе с Отто не снимет раньше.
      – А кто этот…
      – Отто? Ну, это тот еще фрукт. Отто Штеренфрид, бывший штандартенфюрер СС, профессиональный разведчик, вот он кто. Сдался американцам, когда те высадились в Италии, и с тех пор верно им служит – по своей основной специальности. Сейчас ему хорошо за шестьдесят, но весьма активен, официально – советник здешнего американского посольства. А молодой, беловолосый, – это Кроуфорд, тоже советник их посольства. На самом деле – сотрудник ЦРУ. Их должна была сегодня на рассвете отловить и нейтрализовать одна из вспомогательных групп. Ну а они, как видишь… Пойдем осмотрим площадку и подходы с моря.
      Президент по-прежнему сидел на холодном ночном песке в позе лотоса. Он ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знал и знать не хотел, его президентская жизнь кончилась. Осталось умереть, как подобает президенту, с приличествующим достоинством. Даже если придется принять смерть от руки этого головореза, что скалит зубы в двух шагах, наставив на него автомат…
      По еле заметной тропке Олег Петрович двинулся к кромке прибоя, белеющей за грядой низких кустиков, Слава – следом за ним, поводя стволом автомата то в одну, то в другую сторону.
      …Очередь ударила неожиданно – полковник покачнулся, выронил автомат и упал головой в песок. Телегин не успел сообразить, что произошло, – ноги сами бросили тело в сторону, руки дали очередь – прямо в кустик впереди, только что взорвавшийся вспышками. И – тишина. Ни выстрела, ни стона… От срезанного огнем кустика ничего не осталось, за ним – лишь серый песок…
      – Там нет никого, – услышал он над ухом голос Никитина. – На, гляди! – Николай подал Славе бинокль ночного видения…
      Из куста торчал вкопанный прикладом и рожком в землю американский десантный автомат, для крепости привязанный к торчащему из земли корню. От спусковой скобы по тропе тянулась бечевка, присыпанная песком… Наступил – и получай подарочек. Первобытная ловушка на слона.
      Никитин и Слава бросились к полковнику.
      Олег Петрович был мертв. Он принял в грудь всю очередь, невольно заслонив собой Телегина.
      Когда прошли секунды оцепенения, Слава и Никитин оглянулись – к ним перебежками подтягивались бойцы. Кроме полковника, все были в сборе. Все? Не совсем. На кочке, где сидел президент, осталась только вмятина от его ягодиц. Первым опомнился Никитин.
      – Он где-то здесь! Кемаль, бери своих, пошарьте вон в тех пальмочках. Ребята, вы – со мной, в мангры. Телегин, ты с остальными обыщи хижину и… Все, больше ему деваться некуда. Только всем смотреть под ноги, под любым бугорком может быть какая-нибудь хреновина – педаль для самострела, вроде вот этого…
      К хижине пошли все оставшиеся – лейтенант и трое бойцов, заглянули по очереди – там все было по-прежнему. Телегин подошел к Фариду – тот лежал спокойно, лицо разгладилось, кровавая пена на губах подсохла – он умер, видимо, сразу, как перестал говорить. Телегин вернулся к телу полковника, достал из нагрудного кармана рацию, прикрыл тело своей курткой. В голове звенела какая-то странная пустота, словно он и сам был неживой. Операция провалилась на сто процентов – командир убит, президент сбежал: группы, прочесавшие мангровую рощицу и трижды обошедшие каждую пальму, возвращались обратно с пустыми руками, без «груза». Все. Как будто этот шут гороховый со своей кочки прямо на небо вознесся… Телегин бросился к хижине, сорвал брезент. Президент лежал, зажмурившись и прижавшись к трупу, как крольчонок к убитой крольчихе.
      Фарида и второго агента наскоро похоронили в неглубоких ямах, вырытых в песке, а спустя двадцать минут вместо ожидаемого вертолета подошел скоростной вельбот с советского «торгового» сухогруза, вторую неделю стоявшего на рейде столичного порта и, конечно же, всем своим видом показывавшего, что абсолютно никакого отношения к спецразведке ВМФ он не имеет. Помимо низложенного президента, на борт был загружен черный, наглухо застегнутый мешок с телом Олега Петровича…
      Господин президент через какое-то время предстал перед судом народа, который вынес вполне заслуженный приговор, приведенный в исполнение без всякой волокиты.
      Полковник госбезопасности Олег Петрович Шугалий был посмертно награжден орденом Ленина и Звездой Героя Советского Союза. Без права разглашения и публикаций в печати. Телегин, Никитин и остальные участники операции получили по Красной Звезде и внеочередному отпуску. Американской военной базы и ракетных шахт на острове не будет еще много лет.

Начало XXI века.

Москва, микрорайон Ясенево, объект «Санаторий»…

 
      – Телегин Вячеслав Денисович? Проходите.
      Секретарь-адъютант вытянулся по-военному, несмотря на гражданский костюм. Телегин аккуратно закрыл за собой тяжелую, отделанную красным деревом дверь и оказался один на один с директором Службы внешней разведки. Генерал сдержанно ответил на приветствие и некоторое время молча изучал взглядом прибывшего офицера.
      Благодаря худощавой, гибкой фигуре выглядел подполковник молодо, лет на тридцать с небольшим. Даже седина в темно-русых густых волосах не старила его, а перебитый в боксерских поединках нос и живой блеск голубых глаз и вовсе выдавали в Телегине что-то мальчишеское, отчаянное. Генерал, напротив, выглядел старше своих лет – почти совсем лысый, с крупным, морщинистым лбом и седеющими бровями. Единственное, что роднило их обоих, – это перебитые, боксерские носы.
      – Ну что ж, подполковник, о здоровье и о твоих ребятах из учебного центра спрашивать не буду. Здесь об этом сказано достаточно, – генерал хлопнул ладонью по лежащей перед ним папке с личным делом. – Разговор серьезный, Вячеслав.
      Генерал выдержал паузу. Молчал и Телегин. Последний (и он же первый!) раз в этом кабинете Слава был в 82-м, после успешного завершения ближневосточной операции. Погоны старшего лейтенанта и орден Красной Звезды вручал Телегину лично начальник разведки Крючков.
      – Регион знаком? – генерал кивнул на экран огромного дисплея, стоявшего чуть поодаль.
      – Запад. Бывшая провинция прежней Ю… – Телегин подошел чуть поближе к экрану, на котором была высвечена среднемасштабная топокарта с множеством синих, черных и красных точек и пунктиров. – Мне лично приходилось бывать вот здесь. – Подполковник с помощью курсора выделил на карте небольшой квадратик. – В 92-м.
      – Да, я помню. Сейчас там жарко, – генерал пригладил остатки волос на затылке. – Куда жарче, чем в 92-м.
      – Я знаю, – произнес Телегин.
      – Тогда ведь без стрельбы обошлось, а? В 92-м? – генерал пристально, не мигая, смотрел на Телегина.
      – Так точно! – официально отреагировал Вячеслав.
      – И в этот раз должно обойтись. Без стрельбы… Ты присаживайся, – глаза генерала впервые потеплели. – Вот здесь, рядом с озером, наши заокеанские коллеги испытывают одну интересную вещь… – Генерал выжидательно смотрел на Телегина.
      – Мне следует знать, в чем ее суть? – осторожно поинтересовался Вячеслав.
      – Компактная термобарическая бомба. Умещается в чемодане.
      – Наслышан. – Телегин своими глазами видел последствия применения этой новой игрушки взрослых. Термобарическая бомба… При взрыве объемно-детонирующий заряд образует аэрозольное облако, в доли секунды заполняющее жилые помещения, убежища, пещеры и тоннели. А затем это облако воспламеняется – вернее, взрывается – и образует высокотемпературное поле. Оно, в свою очередь, генерирует мощную ударную волну… Короче, почти как при взрыве атомной бомбы, только в этом случае нет ядерного заражения – но зато и нет никаких экранов, за которыми можно спастись: аэрозольное облако заполняет самые извилистые лабиринты, проникает в самые узкие щели…
      И от людей в результате остаются лишь тени, в какой бы закоулок они ни спрятались.
      – Но термобарическая бомба – это громоздкая штука, она сбрасывается с самолета, и стоит больших трудов засадить ее в небольшую пещеру или узкий тоннель… По крайней мере, так выглядел опытный образец, разработанный лет шесть-семь назад в МФТИ. Американцы работали параллельно?
      – Да. А потом сманили к себе нашу молодежь и… Но речь не об этом. Короче, то, что состоит у них на вооружении, действительно сбрасывается с самолетов. А вот сейчас будут испытывать портативный, компактный аналог такой авиабомбы. Принцип и механизм действия тот же, а химический состав заряда другой. В этом весь фокус, в новом химсоставе… За этим ты туда и отправишься…
      – А почему испытания происходят на территории иностранного государства, да еще в столь неспокойном регионе? – вопросов у Телегина было много, но он знал – задавать можно только те, на которые никто, кроме генерала, не ответит. А на некоторые не ответит и генерал – на то он и генерал, чтобы решать, что положено знать подполковнику, которого посылают, возможно, на безвестную гибель.
      – Видишь ли… – генерал хмыкнул. – Испытания проходят нелегально. Правительство и Минобороны США, конечно, в курсе, но делают вид, что ни о чем таком и знать не знают, и вообще, такого не может быть – вот их позиция. Основной заказчик – крупнейший военно-промышленный концерн, которому принадлежит патент на данное изобретение. Это серьезный бизнес… Предварительные испытания изделие уже прошло. Дома, конечно. В Штатах, на полигоне в Неваде. Но там нет возможности опробовать это дело на живом материале. Даже на животных – там, если об этом СМИ пронюхают, концерну-разработчику мало не покажется. А в «горячем» регионе, где каждый день стычки-перестрелки, трупы и пропавшие без вести и где время от времени обнаруживают массовые захоронения с десятками неопознанных мертвецов, это вполне может сойти с рук.
      – Стало быть, если предать все это гласности – неизбежен большой международный скандал, – задумчиво произнес Телегин. – Разумеется, если сенсация будет подтверждена бесспорными фактами.
      – Да, это конечно, – генерал поморщился. – Только скандал, Вячеслав Денисович, нам не нужен. – Он выждал паузу, в упор глядя на подполковника. – Нам нужен сущий пустячок – химический состав активного вещества заряда. Для этого достаточно взять пробу почвы, воздуха или воды вблизи очага поражения. Специалисты говорят, что вода – лучше всего. Короче, нужна фляга воды вот из этого озерца! – Генерал обозначил курсором голубой овал на карте. – Всего лишь. Разумеется, после испытаний. Причем не ранее чем через двое суток, иначе зараженные почвенные воды просто не достигнут этого озерца, ведь взрыв будет не в нем, а в полусотне метров. И не позднее чем через четверо суток – иначе следов просто не останется. И лучше всего пробу брать у самого берега.
      – Понятно. А кто еще будет со мной?
      – Ты можешь сам подобрать себе напарника. Конечно, из очень ограниченного круга. Одного, не более. Он должен хорошо знать местность, язык, ну и иметь соответствующую боевую подготовку. Вот личные дела кандидатов, ознакомься. Да ты их практически всех знаешь лично…
      Телегин взял протянутую генералом папку с личными делами офицеров спецразведки СВР и уже было раскрыл ее, но после минутного колебания поднял на генерала прищуренные голубые глаза.
      – Я знаю, кто подошел бы лучше всего… Включая языки, знание местности и обычаи.
      – Вот как? И кто же это? Хотя я, пожалуй, догадываюсь, – генерал испытующе посмотрел на подчиненного. – Майор Шугалий? Угадал? Да, пожалуй, эта кандидатура объективно предпочтительна… Что ж, я рад, что ты сделал такой выбор, подполковник. Идем дальше. Когда вы прибудете на место, посильную помощь вам окажет наш агент Ярим. Он работает на местном рынке, мелкий скупщик, часто разъезжает по окрестностям на своем микроавтобусе.
      Генерал на некоторое время замолчал, затем произнес:
      – И еще. В случае провала… Мы откажемся от вас. Это закон нелегальной разведки, ты знаешь.
      – Знаю. Мы действуем как частные лица, так?
      – Совершенно верно, Вячеслав Денисович. Приказ о твоем увольнении из СВР будет подписан сегодня же, во второй половине дня.
      …И, разумеется, по состоянию здоровья, с выплатой пенсии по последнему воинскому званию… Подполковник удержался от усмешки, но не удержался от вопроса:
      – Скажите, господин генерал, известно ли, что за команда проводит испытания этой штуки, кто ими руководит на месте?
      – Команда небольшая, непосредственно в испытаниях участвует десять-двенадцать человек, американцы и канадцы, половина из них – эксперты корпорации-разработчика, вторая половина – спецслужбы, конкретно – ЦРУ. Руководитель – бывший офицер спецназа и кадровый сотрудник ЦРУ. – Генерал щелкнул клавишей, и на экране возникло улыбающееся лицо еще не старого мужчины. Симпатичное, загорелое, волевое лицо, украшенное небольшой бородкой. Вот только волосы – то ли седые, то ли белые от природы…
      – Узнаешь? Твой старый знакомый – Джеймс Кроуфорд.
      – Почти не изменился, надо же… А он находится там тоже как… частное лицо?
      – Если вы, не дай бог, встретитесь там с Кроуфордом – то, разумеется, как с частным лицом, – генерал недовольно поджал губы.
      Дурацкий вопрос, подумал подполковник, свою основную службу ребята этого сорта всегда исполняют как частные лица…
 

Чеченская республика. 200… год.

База временной группировки войск Минобороны и ФСБ

 
      – Я ищу майора Шугалий, – Телегин протянул дежурному офицеру удостоверение.
      Старлей долго молча изучал его. Он был молодым, лет двадцати пяти, невысоким, но очень широким в плечах. Рядом сидела такая же молчаливая, широкая в кости собака – ротвейлер. Изучив документ, старлей поднес его к морде ротвейлера, поводил перед носом. Телегин промолчал – прикол так себе, не очень впечатляет, но когда люди через сутки ходят на боевые…
      – Мы с Магдой претензий не имеем, – кивая на ротвейлера, старший лейтенант вернул документ. – А майор Шугалий на спортивно-тактических занятиях. Полигон рядом с палаточным лагерем мотострелковой бригады. Отсюда направо.
      Магда утвердительно чихнула.
      Полигон, разумеется, был самодеятельным. Автомобильные камеры, подвешенные к перекладинам, турники из обрезков труб… Народу было немного – всего двое, да и те в разных концах площадки: фээсбэшники – народ не публичный. Около деревянной бочки высокий парень в тенниске и камуфляжных брюках отрабатывал ката из комплекса кунг-фу, школа стрекозы. А около фанерного щита в другом углу полигона…
      Нож точно вошел в шею черного человека, изображенного на фанерной мишени. Ему уже крепко досталось. Все тело было истыкано, и несколько ножей продолжали торчать – под ключицей, еще один – против сердца, еще один – в бедре. Очередной нож прокувыркался в воздухе и вошел бедняге в печень. В полете ножи не свистели – короткий, злобный шелест, негромкий стук, пауза, и снова – шелест, стук, пауза… Нож назывался «оборотень», а метала его крепкая, тренированная рука. Рука молодой, коротко подстриженной женщины. Камуфляжная куртка лежала рядом, на пустом фанерном ящике, на куртке оставалось еще несколько ножей. Телегин секунд двадцать любовался ее сильным и одновременно по-женски красивым телом. Длинные ноги, крепкие, нехуденькие бедра, не слишком тонкая талия. Загорелые, сильные руки и плечи. Линялая синяя майка, камуфляжные брюки и берцовые спецназовские ботинки…
      Женщина и была майором Шугалий Натальей Олеговной. Натахой… Какого цвета были глаза у нее? Телегину они казались то серыми, то голубыми. Сейчас они, наверное, просто-таки стальные… Генералы между собой договорятся, но согласится ли она сама?
      – Сумел подобраться. Аплодирую, – серые Наташкины глаза сверкнули голубизной.
      – Могу научить, – проговорил Телегин.
      Натаха не ответила, скептически усмехнулась, и глаза ее опять стали серыми, будничными. Вот так вот, скрытно, вырасти за ее спиной было немалым достижением. Врожденная интуиция, долгие годы тренировок и боевая практика плюс еще абсолютный музыкальный слух… И вот нате, подставилась. И переживает. Самую малость, но переживает.
      – К нам на усиление? – перешла к делу Натаха.
      – Нет, за тобой, – ходить вокруг да около Вячеслав не собирался.
      Наташа покачала головой, ничего не ответив. Ловко вертела своим «оборотнем», затем перебросила его в левую руку и вновь отправила в цель.
      – Напрасно ехал, Телегин, – наконец произнесла Наталья. – У меня здесь, как видишь, хозяйство. Можно сказать – семья на руках. – Из нагрудного карманчика она извлекла миниатюрный многофункциональный нож «Сталкер», повернулась к Телегину спиной, вновь изготовилась к броску.
      Он, в свою очередь, переместился к мишени, встав так, что рукоятка только что всаженного в мишень «оборотня» оказалась впритык с его правым ухом.
      – Отойди, пожалуйста, – сказала Наталья.
      – Тебя так здесь ценят? – спросил Телегин, не сходя с места.
      – Вот именно… Особенно там, – Натаха кивнула в сторону гор, за проволочные ограждения. – Восемь тысяч долларов. За мою холодную башку. – Она усмехнулась.
      – Да-а… Это, конечно, приятно. – Телегин по-прежнему загораживал собой мишень. – Но…
      Договорить подполковник не успел – в воздухе вновь послышалась короткая песнь ножа, и рукоятка «сталкера» задрожала рядом с левым телегинским ухом.
      – Могли бы накинуть еще штук восемь, – голос у подполковника не изменился, но шея взмокла.
      – Говори, Телегин… – произнесла Наташа, опустив уже было занесенную для броска руку с кинжалом. На сей раз искривленным, так называемым «моджахедским».
      – Надо добыть поллитра грязной водицы из одного хорошо охраняемого водоема, – Телегин один за другим вытащил из черного силуэта страдальца торчащие ножи и направился к Наталье. – В нужном месте и в нужное время. Добыть и доставить в Ясенево… У тебя полчаса на сборы.
      – Ох, и надоел ты мне, Телегин. Ну все время, как банный лист к заднице… – Наташкина манера легкого флирта была по меньшей мере своеобразной. Не все ведь обязаны знать, что с банными листьями у нее связаны самые нежные ассоциации – в русской бане с вениками она знала толк.
      Приняв ножи из рук подполковника, она вновь расположила их на своей куртке, выбрала одного из «оборотней» и удобно уложила на ладонь, готовясь к броску, но Телегин удержал ее руку.
      – Слушай, давай врубайся побыстрее, дело ведь серьезное!
      – А при чем здесь я? Какой водоем, о чем речь-то? – Наталья начала злиться – что за манера у мужиков, вечно лезут в женские дела, давать советы и указания…