– Это наш человек! Запомните его. В случае чего, выйдете на него напрямую, назвав пароль.
      Видеоизображение остановилось, зафиксировав крупный план бойца спецподразделения. Обезвредив «террористов» и вынеся на носилках раненых, офицеры отряда «А» снимали тяжелую экипировку и шлемы. Среди них был тот, кого именовали «нашим человеком». На экране демонстрировались те самые учения по освобождению заложников, оцененные четверкой с небольшим плюсом. А у экрана замерли двое – Гость, неприметный, говорящий лишь по существу мужчина, и хозяин – высокий, атлетически сложенный блондин, лет тридцати двух.
      – Вот деньги, паспорта, пропуска. Теперь вы все сотрудники частного охранного предприятия. Сопровождаете ценный коммерческий груз – партию женской обуви, – указывая на лежащий на столе «реквизит», произнес Гость. – И еще, Рольф... – Гость отмотал видеозапись на несколько кадров назад, зафиксировал крупный план другого офицера-спецназовца. – В вашей группе есть хороший снайпер?
      – Обижаете, – усмехнулся Рольф. – Целых два.
      – Если... будет возможность, постарайтесь с их помощью устранить его, – кивнул на экран Гость.
      – Кто это? – спросил Рольф, оценивающе разглядывая волевое, с крупными, не слишком правильными чертами лицо офицера. Он был, пожалуй, чуть постарше Рольфа, однако его быстрым, отточенным до автоматизма движениям мог бы позавидовать и молодой, тренированный боец. Рольф отлично знал цену таким ребятам.
      – Феоктистов, подполковник. Очень опасен. Он из тех, с кем невозможно договориться... После ухода полковника Самсонова он может возглавить «Альфу». Нам с вами этого не нужно.
      – Учтем, – кивнул Рольф.
      Проводив Гостя, Рольф позвонил на съемную квартиру, где остановились пятеро из его боевой группы. Убедившись, что там все в порядке, Рольф уселся в кресло, налил рюмку коньяка и еще раз просмотрел оставленную Гостем видеозапись. Конечно, в спецназе ФСБ крутые ребята, но ему, Рольфу, уже дважды удавалось выскальзывать из их лап. Другое дело та отмороженная девка со стальными глазами... Амулеты, рога-черепа, в это Рольф, в отличие от Хозяина, не особо верил. Эта Арбалетчица сама по себе обладала какими-то нечеловеческими, гипнотическими способностями. Рольф знал, что ему нипочем ни ФСБ, ни МВД, ни наркоконтроль. Но стоило ему вспомнить ее беспощадный взгляд... По счастью, она, скорее всего, сейчас в Сибири, выкармливает свой собачий выводок. Эта последняя мысль и вторая рюмка коньяка окончательно привели Рольфа в чувство душевного комфорта. Сегодня можно было расслабиться. До АКЦИИ оставалось всего несколько дней.

      Лена разложила перед собой несколько газетных вырезок. Все они были трех-пятилетней давности и были посвящены событиям в Чечне и участию в них тогдашнего секретаря совета миротворчества Г. А. Дранковского. Лена понимала, что черепа и клыков для проведения акции устрашения Дранковскому вряд ли хватит. У него должно быть надежное прикрытие в самых верхах властных структур. Вот Дранковский пожимает руку долговязому (чуть ли не на полторы головы выше ГАДа) нескладному господинчику с тонкими усиками и жидкой прической из прилизанных волос. Стоп! Бывший генерал-лейтенант ФСБ Альберт Борисович Муравьев. Лена немного помнила его биографию – в генералы контрразведки Муравьев шагнул из рядового, не обученного контрразведывательным премудростям комсомольского вожака. Тем не менее имел (и имеет) большое влияние в спецслужбах, главным образом из-за своих связей с большим капиталом. Тем же Дранковским... Имелись факты, что оба они проворачивали «коммерческие дела» в Чечне. Как подобраться к этому Муравьеву? Ныне он занимает пост президента благотворительной организации «Дающая рука». Название несколько позабавило Лену. Рука у Муравьева была не столько дающая, сколько длинная, липкая и волосатая. Информацию о «Дающей руке» Лена выудила уже не из вырезок, а из интернета, пощелкав клавишами своего ноутбука. С компьютером она обращалась не менее лихо, чем с арбалетом и карабином. Липкая, длинная, волосатая, шарящая рука... Как тебя ухватить? Потная, дергающая, щупающая... Стоп! Щупающая! Лена вспомнила, как несколько лет назад в какой-то дурацкой телепередаче Муравьев соревновался в юморе с Петросяном и рассказывал пошлейшие сальные анекдоты. Усики его топорщились, прилизанные волосы растрепались так, точно в телестудии дул сильный ветер. Анекдоты о... том, кто раньше всех ВСТАЁТ. Это словцо Муравьев произнес раза три, не меньше. У кого, как говорится, чего болит... Недолго думая Лена ввела в поисковую систему всего два слова – «проститутки» и «Муравьев». Информации выскочило немного, но чутье добывающего разведчика Лену не подвело. Некий «оранжевый сайт светских сплетен» сообщал об оргиях, которые устраивал по пятницам бывший генерал спецслужбы А. Муравьев. Оргии проходили в его загородном коттедже, который находился в поселке Дятлово, и в них участвовали наиболее дорогие столичные проститутки. Те, кого именуют ВИП...
      Лена взглянула на часы, они показывали ноль часов двенадцать минут. Это означало, что злополучная пятница уже наступила. Пальцы Лены вновь коснулись клавиш, и на экране появилась карта Московской области. А еще через секунду возникла увеличенная схема поселка Дятлово и его окрестностей. Лена изучала ее часа полтора, а потом позволила себе три с половиной часа крепкого, безмятежного сна. Ну а проснувшись, Лена первым делом достала из походной сумки бесформенный предмет, похожий на сдувшийся футбольный мяч.
      Коттеджный поселок, в котором весело коротал выходные дни Альберт Борисович, охранялся милицией. На вполне легальных условиях Муравьев и другие не менее состоятельные обитатели поселка заключили договор с местным отделом охраны. Автоматчики в бронежилетах, имеющие право на применение оружия, были куда более надежными стражами, нежели охранники частных фирм, вооруженные в лучшем случае пистолетами «Иж». Бойцы милиции дежурили на проходной у въезда в поселок, посты имелись и у нескольких построек, в том числе у Муравьева. Впрочем, охрана для плана, придуманного Леной, особым препятствием не являлась.
      Около двух часов дня Лена уже была на пляже, который находился на территории Дятлова. Это был пляж для местных жителей, он никем не охранялся, но вид тем не менее имел вполне симпатичный. Народу было немного, в основном поселковые подростки. Лена сняла легкий пляжный халат и убрала его в водонепроницаемый пакет. Надела специальные очки, позволяющие хорошо ориентироваться под водой. Затем, стараясь не привлекать внимания, достала тот самый бесформенный предмет, который после закачки в него воздуха стал и в самом деле похожим на мяч. Замаскировав в кустах сумку с верхней одеждой, Лена прижала к груди «мяч» и пакет с халатом и беззаботной походкой зашла в довольно-таки холодную воду. Купающиеся подростки не обратили на нее никакого внимания.
 
      Часы в кабинете президента «Дающей руки» показывали половину второго. Рабочий день в пятницу, как всегда, был укороченным и должен был бы уже закончиться. Однако Альберт Борисович не торопился распускать собравшихся в его кабинете подчиненных, скромных служащих благотворительности. Все они сдержанно похихикивали, так как господин президент рассказывал им анекдоты. Альберт Борисович иногда позволял себе развлекать подчиненный ему контингент своим острословием. В умной книжке какого-то американского психоаналитика Муравьев вычитал, что самое страшное для серьезного политика – отсутствие чувства юмора. С тех пор он стал постоянно шутить и улыбаться собственному остроумию. На сей раз он потчевал слушателей следующим анекдотом:
      – Девушка, кем вы работаете?
      – Дояркой.
      – И что вы делаете?
      – Даю.
      Слушатели отвечали вежливыми, дежурными улыбками. Когда начальство шутит, это скорее хорошо, нежели плохо.
      – И вот мы, благотворители, иногда даем, – произнес напоследок президент.
      Подчиненные застыли в замешательстве. Улыбаться или нет? Впрочем, это было неведомо и самому Муравьеву. Он понял, что его остроумие иссякло, и, дернув усиками, произнес долгожданную фразу, что до понедельника все свободны.
      Костлявый верх и обширный низ – такова была физическая конституция Альберта Борисовича Муравьева. Он был высок ростом, но нескладен. Дорогой костюм сидел как-то криво и все время выглядел мятым. Галстук Муравьев не носил демонстративно, даже когда руководил столичной контрразведкой. И никогда не застегивал ворот рубашки. Ему казалось, что такой стиль одежды предельно демократичен. Ведь десять лет назад он стал первым либералом, возглавившим грозную спецслужбу. Подойдя к большому зеркалу, висящему посередине его кабинета, Муравьев в который раз полюбовался своим супердемократичным видом. Мастер острословия, любитель красивых женщин. Куратор (а нередко и спонсор) силовых структур. Президент международной гуманитарной организации. Именно с целью «благотворительности» Муравьев и «курировал» спецслужбы. В основном под благотворительность попадал их высший генералитет.
      Вволю налюбовавшись собой, Альберт Борисович достал из кармана мобильник с бриллиантовой инкрустацией:
      – Мои сладкие обезьянки, я жду вас ровно через сорок минут.
 
      Плыть только с помощью ног Лена прекрасно умела со времен обучения в учебном центре ВДВ. Сейчас проплыть около километра таким образом ей было и вовсе не сложно, так как прижатый к груди накачанный воздухом «мяч» поддерживал ее на плаву, точно спасательный жилет. По счастью, река на границе впадения ее в «коттеджную зону» не была перегорожена плотиной. Это была главная информация, которую Лена накануне получила с помощью компьютера. Вдали показалась возвышающаяся над сосновым перелеском водонапорная башня. Это означало, что Лена вот-вот пересечет невидимую границу. Набрав как можно больше воздуха в легкие, Лена скрылась под водой. Оказаться на максимальной глубине с «воздушным пузырем» было не так-то просто, тем не менее Лене это удалось. Прошло чуть больше минуты, Лена припала губами к «воздушному пузырю», точнее, к короткой, похожей на ниппель трубке и глотнула первую порцию кислорода. Именно такие «пузыри» использовали ловцы жемчуга, жившие на не тронутых цивилизацией островах Африки и Юго-Восточной Азии. Делалась кислородная камера из бычьего пузыря. Это было главным достижением диких племен после набедренной повязки.
 
      Муравьев не случайно называл ВИП-девок обезьянками. Этим он лишний раз подчеркивал, кто человек, а кто еще на пальме. И кто должен быть благодарен человеку за вкусные бананы. Он прибыл в коттедж, отпустил мордоворотов из личной охраны, в который раз пригладил прическу и посмотрел на часы. «Сладкие обезьянки» опаздывали на целых две с половиной минуты. Если опоздание превысит десять минут, «обезьянкам» не миновать штрафных санкций.
      После третьего глотка кислорода в «пузыре» не осталось. До пляжа, принадлежавшего жителям коттеджа, оставалось совсем немного. Если, конечно, Лена не ошиблась в расчетах. Точнее, ошибка могла быть в топографической карте, которую она скачала из интернета. «Пузырь» окончательно принял форму сдувшегося мячика. Проплыв еще немного, Лена разглядела впереди смутные очертания чьих-то голых ног. Это означало, что карта в интернете была добротной.
      Как и на «народном пляже», купающихся было немного, и это тоже в основном были подростки и молодежь. Лене не составило труда как ни в чем не бывало выйти из воды и немного посохнуть под солнечными лучами. Кругом все было будничным, словно в каком-нибудь доме отдыха советских времен. Набросив на себя пляжный халатик, Лена покинула пляж и сразу же оказалась на центральной аллее, выложенной причудливыми, узорными камнями. А навстречу Лене двигался милиционер. Без автомата и брони, но при кобуре. Что ж, на ловца и зверь бежит.
      – Привет, – точно старого знакомого, поприветствовала стража порядка Лена.
      – Привет, – отозвался тот, несколько смутившись.
      Он был совсем молодой, длинный и худощавый, с лычками младшего сержанта на погонах. Видимо, перемещался с одного поста на другой. Судя по всему, таким образом обитатели «коттеджграда» с ним разговаривали впервые.
      – Слушай, где тут у вас этот... Муравьев обитает? – поинтересовалась Лена. – С усиками такой, знаешь?
      – Тебе... простите, вам зачем? – спросил милиционер, сохраняя солидность.
      Он оглядел Лену от еще не высохших волос до испачканных песком голых пяток. Молодая женщина в легком халате, со стройными ножками, в ультрамодных светозащитных очках, скрывающих глаза.
      – Ой, какой ты культурный, надо же, на «вы» обращаешься, – усмехнулась, не снимая очков, Лена. – Если найдешь где-нибудь двести баксов, завтра можем встретиться.
      – Чего? – нахмурил короткие рыжеватые бровки сержант.
      – Для тебя скидка, потому как вежливый, – продолжая ехидно улыбаться, пояснила Лена. – А вообще минимальная цена восемьсот... Так где этот, с усиками, обитает?
      Юный милиционер нервно сглотнул, не сообразив, что противопоставить такому напору. Между тем Лена небрежным движением поправила халат на груди. Сержант уже ничего не мог сказать про «этого с усиками», так как представшие его взору округлые груди заставили позабыть обо всем на свете.
      – Очнись, пацан, – неожиданно усталым, снисходительным голосом произнесла Лена. – Меня этот Муравьев сюда вместе с напарницей вызвал. Сегодня же пятница.
      Сержант сглотнул второй раз и понимающе кивнул головой. О «муравьевских пятницах» он был наслышан.
      – Я искупаться пошла. А теперь вот... заблудилась. – Последнее слово Лена произнесла громко и отчетливо, почти по складам, чтобы вывести стража территории из ступора. – Где коттедж?
      – Вон до того фонтана дойдешь, – милиционер вытянул вперед длинную жилистую руку, – оттуда налево. Строение четырнадцать, на крыше флюгер в виде этого... с рогами.
      Уточнять, кто может быть с рогами, Лена не стала.
      – Слушай, а ты это... Правда, можешь за двести? – спросил младший сержант у двинувшейся к фонтану Лены.
      – Когда на «вы» называл, могла, – вновь едко усмехнувшись, ответила Лена, сняв очки и пронзив милиционера снисходительным взглядом голубовато-серых глаз. – Теперь фиг тебе! Восемьсот пятьдесят и баста.
      – Пятьдесят-то откуда? – искренне удивился сержант.
      – За разочарование... в сотрудниках МВД, – перестав улыбаться, проговорила Лена, возвращая очки на прежнее место.
      Сержант ничего не ответил, лишь махнул рукой. Связываться со шлюхами ВИП-класса, которые постоянно ошивались в «коттеджграде», было себе дороже. Несмотря на молодость, сержант отлично знал это.
      «Этот, с рогами» оказался не кем иным, как средневековым рыцарем-крестоносцем в устрашающем рогатом шлеме. Выполнен флюгер был несколько гротескно, направление ветра показывали не только рога, но и вынутый из ножен меч. Лена остановилась метрах в тридцати от высоченного глухого забора. Самостоятельно сюда проникнуть не просто, к тому же на этот случай наверняка имеется сигнализация. Поэтому Альберт Борисович сам должен впустить ее в свой «рыцарский замок». Разумеется, с девками Муравьев развлекается не в присутствии охраны. Хотя неизвестно, каковы его пристрастия и вкусы. Изучить их досконально у Лены не было ни времени, ни возможности... Нет, скорее всего охрану Муравьев отпустит, у него же останется лишь брелок-сигнализация. Такие сейчас есть у многих. Вот его-то и надо будет изъять в первую очередь. Лена быстрым шагом прошла мимо строения, слегка подняла голову, точно рассматривала рогатого крестоносца. Сколько она отпустит себе времени? Ходить взад-вперед не годилось. Местные охраннички могли обратить на нее внимание, к тому же в разных концах улиц наверняка имелись скрытые видеокамеры. Еще пять минут раздумий и гуляний, и время будет катастрофически упущено. Поэтому Лена твердым шагом поднялась по ступенькам крыльца и нажала зеленую кнопку звонка.
 
      Внутри его трехэтажного «рыцарского коттеджа» охрана Муравьеву не шибко и требовалась. У него и в самом деле имелся брелок-сигнализация, но это было не главное. Коттедж охранялся Фридрихом, в просторечии Фрицем. У Фрица был широкий, точно из чугуна отлитый, череп, слегка приподнятые чуткие уши и могучая грудная клетка. Он был чистокровным стаффордширским бультерьером, зверем свирепым, но понятливым. Муравьеву в свое время хватило ума нанять для воспитания Фрица специального инструктора-кинолога. Понятие «свой» означало, что можно дрыхнуть на своем лежаке, не поводя и бровью. Но если произносилось слово «чужой»... В этом случае тот, кого хозяин именовал таким словом, был обречен на страшную, но быструю гибель. Чугунный череп с мощными челюстями и состоящее из сильных мышц тело трудно было остановить даже пулей. Разве что точным выстрелом из гранатомета.
      «Обезьянки» задерживались. Муравьев мысленно прокручивал в голове, какие именно штрафные санкции можно будет применить к опоздавшим. Его фантазия зашла довольно далеко, когда раздался мелодичный звонок. Девица, представшая взору Альберта Борисовича, была ему не знакома. Однако она была так пикантно одета... Точнее, наоборот. Легкий светло-синий халатик изящно облегал ее милую фигурку с заметной талией, округлыми бедрами и крепкими, сильными, но при этом красивой формы ногами. И еще она была почему-то босиком, что развеселило Муравьева.
      – Ты кто такая? – спросил он, впустив босоногую незнакомку на порог.
      – Меня к вам прислали, – ответила она, сняв темные очки. – Вы ведь Альберт Бори...
      – Я-то Альберт, – не очень вежливо перебил гостью Муравьев, – но разве я заказывал тебя?
      Нельзя сказать, что девица была в его вкусе, однако отсылать ее обратно не хотелось. Ее сложно было назвать «обезьянкой» и... Пожалуй, именно это и привлекло в ней Альберта Борисовича. В конце концов, надо отдохнуть от «обезьянок», поменять их на... Как же ее можно обозвать?
      – Меня к вам прислали, – повторила девица. – Что-нибудь не так?
      – Ты под дождь попала? – спросил Муравьев, кивнув на ее не до конца высохшие волосы.
      – Мне уехать? – вопросом на вопрос ответила заметно погрустневшая гостья.
      – Оставайся, – махнув рукой, смилостивился Муравьев. – Но для начала я представлю тебя Фрицу.
      Он пропустил девицу в дом, положил руки на ее талию и начал жадно мять упругое, знакомое со спортом женское тело. Брелка-сигнализации нигде не наблюдалось. Тут бы Лена без труда могла отключить Муравьева, но... На нее в упор смотрели два темных, непроницаемых глаза. Стаффордшир глядел на Лену, широко расставив лапы и чуть опустив короткий хвост. М-да, хорош Фриц, ничего не скажешь.
      «Здравствуй, зверь, – мысленно произнесла Лена, оглядывая мощные лапы и корпус пса. – Я не хочу тебе зла, поэтому нисколько не боюсь тебя. Ты грозен, но мне ты не страшен. Потому что в схватке со мной шансов у тебя не будет. Меня не остановят твои зубы... Не лучше ли разойтись миром?»
      При этих последних мысленных словах пес опустил хвост и важной, неторопливой походкой отправился восвояси.
      – Что ты умеешь? – спросил Муравьев, все сильнее сдавливая талию Лены.
      – Ты имеешь в виду, во что мы будем играть? – Лена сумела изобразить улыбку.
      – Разумеется, – он быстро и тяжело задышал, а в углах его тонкогубого щелевидного рта появились пузыри.
      – В свинарник, – ответила Лена первое, что пришло в голову.
      – Во что? – не понял Альберт Борисович.
      «Левша он или правша? – пыталась сообразить Лена. – В каком кармане может быть брелок?»
      – Ну, это когда хрюкают, трутся носами и все такое, – пояснила она как могла.
      – Нет, – проговорил, скорчив недовольную гримасу, Муравьев, – в это мы играть не будем. Мы будем играть в Парк Горького...
      Однако объяснить правила этой увлекательной веселой игры Альберту Борисовичу не позволил удар в сонную артерию. Длинное нескладное тело растянулось аккурат поперек дивана. Лена тут же сунула руку в его правый карман и извлекла из него брелок. Все-таки правша.
      «С тобой мы поиграем в сельскую больницу, – мысленно усмехнулась Лена. – Или в гестапо...» Однако она не успела додумать, как выполнить дальнейшие, соответствующие обстановке действия. В коридоре послышался мелодичный, похожий на звуки флейты-пиколло звонок. Понимая, что раньше, чем через две минуты, ВИП-клиенту не очнуться, Лена рванулась к дверям. На видеодисплее, укрепленном справа от входа, были отчетливо видны два девичьих силуэта. Высокие, фигуристые, но излишне вычурно наряжены... Что теперь делать? Конечно, всего предусмотреть невозможно, но тут она сильно дала маху. К Муравьеву прибыли не кто иные, как настоящие проститутки. Не пускать их? Рискованно. Вдруг что-то заподозрят, вызовут охрану? Значит, придется пустить.

      Силуэт противника возник совершенно неожиданно. Двое бойцов, подчиненных Ротмистру, оказались у него за спиной. Феоктистову сложно было вести огонь и не задеть при этом своих. Подполковнику ничего другого не оставалось, как мгновенно изменить угол стрельбы. Одним прыжком Ротмистр вскочил на пустующую деревянную скамейку. Теперь Валерий вел огонь сверху вниз. Если пули и не попадали в движущийся вражеский силуэт, то уходили в землю. Ротмистр дважды выстрелил из своего «стечкина», и силуэт рухнул. Валерий спрыгнул на землю, вытащил опустевшую обойму, но перезарядить оружие не успел. Невесть откуда выскочивший, почти двухметровый громила в черном камуфляже «ночь» ногой выбил у Ротмистра пистолет, правой рукой нанес удар штык-ножом. Несмотря на внезапность, Валерий выполнил уход в сторону, затем ударил нападающего ногой под колено. Противник начал терять равновесие, и тут Ротмистр произвел решающий захват за горло. Еще полсекунды, завершающее быстрое движение, и шейные позвонки громилы непременно хрустнут.
      Однако этого не произошло.
      – В нормативы, Валерий Викторович, уложились, – сверившись с данными секундомера, проговорил полковник Самсонов.
      Увидев вышедших на стрельбище-полигон командира, его зама по боевой – полковника Шарманкина и начальника штаба подполковника Елизаветина, Ротмистр ослабил захват, отпустив громилу, который в «мирное время» именовался прапорщиком Хорошиловым.
      – Существенных замечаний нет, – кивнул Юра Шарманкин, с которым Валерий был дружен с давних времен.
      – Что скажет начштаба? – спросил Самсонов третьего офицера.
      Елизаветин криво усмехнулся. Он был единственным офицером «Альфы», полностью освобожденным от сдачи нормативов по физ– и спецподготовке. Это было связано с позапрошлогодним ранением. Несмотря на его тяжесть, Елизаветин в короткий срок сумел восстановить двигательные функции. Но службу теперь нес в кабинете с бумагами. Ранение отразилось и на его характере. Елизаветин стал нелюдимым, невосприимчивым к юмору, но при этом желчным, все время чем-то недовольным.
      – Ну, а если не окажется рядом скамейки? – спросил Елизаветин. – Вообще никакого возвышения?
      – Мишени на исходную, скамейку и прочие возвышения убрать! – распорядился подполковник Феоктистов.
      Вновь выросли силуэты в шлемах, изображающие бойцов группы «А», а через секунды показался и силуэт террориста. Опять надо было менять угол огня, чтобы не задеть своих. На сей раз Ротмистр присел на корточки. Присел очень резко, одним рывком, точно штангист, приседающий перед тем, как оторвать штангу от помоста. Теперь угол стрельбы менялся следующим образом: прямая прицеливания переместилась из горизонтальной плоскости в плоскость, расположенную под углом к горизонту. Если пули не попадали в силуэт, то уходили вверх. Ротмистр произвел всего один выстрел, силуэт рухнул, а Феоктистов вернулся в исходное положение.
      – Неплохо, – сухо произнес Елизаветин. – Но приседание лучше комбинировать с предшествующим уходом в сторону.
      – Теряем полсекунды, – покачал головой Шарманкин, – и дарим их противнику.
      Между тем командир подразделения Самсонов молча подписал зачетный лист.
      Подразделение «А» седьмого управления КГБ было создано в 1974 году по личному указанию Юрия Владимировича Андропова. Главная задача – борьба с террором и террористами. В подразделении никогда не было рядовых, девяносто процентов – офицеры с высшим образованием. Уровень подготовки каждого бойца на порядок выше, чем в любом другом воинском подразделении. Офицеры «Альфы» в совершенстве владели всеми видами огнестрельного и холодного оружия, водили все виды боевой техники. В арсенале отряда «А» имелось и специальное оружие, в том числе средства психотропного воздействия на противника. При том что подавляющее число бойцов «Альфы» были разрядниками, а то и мастерами спорта по нескольким видам, каждый из них имел и «наличие головы». Именно так именовал первый командир отряда Виталий Бубенин умение оперативно мыслить, принимать безошибочные решения, не подвергать себя и других неоправданному риску. Каждый боец подразделения ежемесячно сдавал зачет, проверяющий его пригодность к участию в боевых операциях.
      Спустя минут двадцать, приняв душ, Валерий сидел в комнате отдыха и пил чай из самовара с бойцами своего боевого отделения. Сегодня все они сдавали ежемесячные нормативы и выполнили их успешно. Поначалу выслушали пару анекдотов от капитана Данилина, затем символически подняли чаши за будущие успехи прапорщика Хорошилова (пока только стажера, не зачисленного в постоянный штатный состав). Феоктистов улыбался и шутил, но в душе его были тревога и грусть. «Кто-то из вашего подразделения...» Да, именно так сказала женщина по имени Лена. Почему Ротмистр верил ей?! Во всем сказанном ею не наблюдалось ни малейшего намека на корысть или коварство. И глаза были неподдельно печальны, с такими глазами не лгут. «Потом я уйду...» Куда? Но самое главное, она была явно в курсе операции по захвату ГАДа, сорвавшейся две с половиной недели назад. «Крот», «крыса»... Феоктистов взялся помочь в поиске этого «крота» и свое слово сдержит. Посмеявшись очередному анекдоту Славы Данилина, Ротмистр как ни в чем не бывало, не переставая улыбаться, произнес следующее:
      – Болтают, что господин Дранковский сформировал собственную гвардию из бойцов нашего отряда.
      Его подчиненные улыбаться перестали. Такого от своего командира они никак не ожидали.
      – Вранье, конечно, – продолжил Феоктистов. – Интересно только, где журналюги это откопали?
      – А что за газета? – спросил майор Гена Григорьев, самый высокий, почти двухметровый боец отделения.
      – Не помню. Я ее сгоряча выбросил... А может, и в самом деле?
      – Шутки у вас, подполковник, – только и произнес капитан Данилин.
      – Не все тебе шутить... Хотя признаю, Слава, у тебя это получается удачней. Извините, ребята, глупости читаю, а потом пересказываю.
      Шутки шутками, дело делом. Хоть ребята в «Альфе» и не из болтливых, но Валерий был уверен, что информация дойдет до «крота» в самое ближайшее время. Если уже не дошла. Впрочем, мысль о том, что «крот» – один из его сослуживцев, с которыми (кроме Хорошилова) под автоматные и пулеметные шквалы ходили, Ротмистр старался отмести. Если до «крота» дойдет информация, он первым делом попытается найти «желтое издание», полезет в интернет. Ничего нигде не обнаружив, захочет САМ ВЫЯСНИТЬ у Феоктистова, что значат подобные шутки...
      Шутить больше никому не хотелось. Бойцы допили чай и стали собираться по домам.

      «А если рискнуть? А если пустить? То выпустить ли обратно?! Вопрос посложней, чем быть иль не быть...» – вспомнились Лене строчки Владимира Высоцкого. Две ВИП-леди продолжали топтаться у входа. Терять время Лена не могла.
      – Здравствуйте, вы к кому? – Лена загородила собой вход, точно являлась хозяйкой коттеджа.
      – Подруга, ты откуда? – вопросом на вопрос ответила одна из ВИП.
      Несмотря на худобу, детские (почти младенческие) глаза и тоненькую шейку, у нее оказался низкий трубный голос.