На войне события и люди воспринимаются иначе, чем в мирной жизни. Подполковник Водорезов, командир отдельной роты специальной разведки ВДВ, привык к тому, что в последнее время люди в основном воспринимаются как цели. Цель бывает опасной, бывает неопасной. Может быть потенциально опасной. Четверо неторопливо выбрались из машины. В руках ничего не было, и Водорезов автоматически оценил их как неопасные цели. Хотя, не к случаю будет сказано, самые неопасные цели – это трупы. Впрочем, даже их на сегодняшний день исхитряются минировать. Такого не было ни в Африке, ни в Боснии, где он бывал в спецкомандировках. Говорят, не было и в ДРА , где тридцатишестилетний подполковник не успел побывать по возрасту... Люди, стоявшие сейчас перед Водорезовым с вытянутыми вверх руками, могли оказаться кем угодно. Стандартная разведгруппа – двое мужчин (один совсем молодой пацан лет шестнадцати), пожилая женщина и старик для прикрытия. Может, конечно, это и не разведгруппа, а мирные земплепашцы, учительница и директор школы из соседнего района. Именно так они и представились. Однако сейчас у Николая не было оснований доверять даже придорожным булыжникам. Вчера вечером Водорезов чуть не потерял своего взводного, и теперь его очень интересовало, кто организовал засаду. Поэтому он, подполковник ВДВ, выполнял сегодня функции фээсбэшников и милиции.
      Накануне случилось следующее. На часах Водорезова было около половины девятого. По сторонам от освещенной ближними фарами дороги – темная безлунная ночь. Грузовой автомобиль ехал с пустым кузовом, а в его кабине сидели сам подполковник, взводный Стас Тимофеев и водитель-контрактник Юра. Откуда они возвращались к месту дислокации своего разведподразделения, знать положено было немногим. Вооружены были пистолетами Стечкина и автоматами «АКМС» и «АКС-74У». Грузовик двигался со скоростью около тридцати километров в час. Николай допускал, что боевики охотились не конкретно за ними, а попросту имели намерение захватить или уничтожить технику ненавистных федералов. Как стало потом понятно, боевой порядок засады состоял из двух подгрупп – огневой и захвата. Гранатометчик выбрал позицию на левой стороне дороги по ходу движения объекта. Остальные бойцы огневой подгруппы расположились на средних размеров холмике справа от шоссе. Их замысел был ясен и прост: сблизиться с машиной федералов, заставить ее остановиться, подавить возможное сопротивление. А затем осуществить захват пленных и трофеев силами подгруппы захвата. Боевики оказались лихими ребятами, их было человек пять-шесть, никак не больше. Из вооружения – «АК-74» и подствольный гранатомет «ГП-25». Но одной лихости недостаточно. Гранатометчик жахнул по грузовику метров с десяти, граната пробила козырек кабины над головой водителя Юры, но не взорвалась – видимо, не встала на боевой взвод, но Юра получил касательное ранение головы, на пару секунд потерял сознание и отпустил педаль газа. Мотор заглох, автомобиль остановился. Выстрел гранатомета послужил сигналом для огневой подгруппы – те открыли фронтальный огонь. Однако в тот вечер фортуна улыбнулась Водорезову и его ребятам. Гранатометчик не сумел точно прицелиться, так как был ослеплен фарами. Ко всему прочему, он подошел слишком близко и не сумел вовремя выстрелить. Не ставшая на боевой взвод граната пробила козырек кабины над головой водителя и разрушилась от удара. Когда автомобиль остановился, Николаю не оставалось ничего иного, как первым выскочить из машины и открыть огонь по четырем силуэтам, которые он исхитрился разглядеть на кургане. Юра, несмотря на ранение, сумел последовать примеру командира и занял боевую позицию за колесом грузовика. Его целью были также нападавшие с фронта. Самый лихой боевик сумел подбежать к автомобилю сзади и стал бросать в кузов ручные осколочные гранаты. Судя по всему, он был уверен, что кузов не пустой. Однако и здесь фортуна улыбнулась десантникам. Две гранаты отскочили от опущенного тента и разорвались на земле. Николай к тому времени повернулся к тылу, без труда обнаружил неудачливого гранатометателя и открыл по нему огонь. Третью гранату боевик бросить не успел. Лейтенант Тимофеев залег за левым передним колесом и выпустил длинную очередь по нападавшим. Ответом Стасу был огонь из автоматов и подствольного гранатомета. Стас рванулся к придорожной траншее, как к более надежному укрытию, но в это мгновение в метре от него разорвалась осколочная граната «ВОГ-25». Лейтенант не успел даже вскрикнуть. Изрешеченный многочисленными осколками, он рухнул в какой-то паре метров от спасительной траншеи. Николай, в свою очередь, бросил гранату в сторону кургана, а сам бросился к Стасу. Водорезову удалось затащить его в траншею и укрыться там самому. На некоторое время наступило затишье. До Водорезова со Стасом сумел добраться и легко раненный Юра. Все трое сумели скрытно отойти на пустырь, где оказали раненому Тимофееву посильную медпомощь. Минут через пятнадцать стало ясно, что боевики поспешно покинули место боя. Тщательно укрыв Стаса в заросшем бурьяном окопе, десантники двинулись в ближайший населенный пункт. Не прошло и четверти часа, как Тимофеев был эвакуирован подошедшим спецподразделением и доставлен в ближайший госпиталь.
      Подполковник Водорезов не очень любил, когда в него и вверенных ему бойцов стреляли, поэтому сегодня ему и пришлось лично стать старшим на блокпосту.
      – Что преподаете? – спросил Николай учительницу.
      – Литературу, – ответила та.
      – «Мой дядя самых честных правил...» – произнес Водорезов, возвращая женщине ее вроде бы не липовые документы. – Так, кажется, начинается «Евгений Онегин»?
      – Плохо литературу учили, товарищ военный, – незло и без ехидства усмехнулась женщина. – «Не мысля гордый свет забавить, вниманье дружбы возлюбя...»
      – «Хотел бы я тебе представить залог достойнее тебя», – закончил Николай вместе с женщиной.
      Глаза женщины стали грустными, да и Водорезова охватило невеселое настроение. Встреться они лет эдак восемнадцать назад – и он, возможно, был бы ее любимым учеником.
      – Ребята, подойдите сюда, пожалуйста! – обратился Николай к двум молодым мужчинам.
      Пожалуй, впервые за обе чеченские кампании подполковник произнес слово «пожалуйста». Как говорится, ай да Пушкин...
      – Закатай брючины выше колен, – уже без всякого «пожалуйста» скомандовал Николай.
      Бойцы ВДВ тут же отошли на некоторое расстояние от машины. Теперь они контролировали не только шоссе, но и близлежащий холм, на котором весьма удобно было организовать огневую точку.
      – Ты тоже, – Водорезов сделал властный жест в сторону замешкавшегося второго.
      Шестеро остальных десантников контролировали каждое движение задержанных. Те без спешки, но и без особых промедлений выполняли между тем сказанное Николаем. У того, что постарше, колени чистые, без профессиональных отметин гранатометчиков. А вот у молодого заметная ссадина. Такая, правда, может быть и от работ в огороде – упал, задел обо что-то. Быстрым движением Николай пригнул стриженую голову парня, проверив тем самым, нет ли небольших ожогов за ушами. Такие следы бывают у молодых боевиков после стрелковых упражнений. Нет, ожогов не наблюдается. Лишь тогда Водорезов принял решение отпустить учителей и ремонтников, нанятых для подготовки школы к новому учебному году. Пусть благодарят Александра Сергеевича...
      Не прошло и пятнадцати минут, как около десантного блокпоста затормозила «таблетка» . Бойцы тут же взяли ее в плотное кольцо. Однако появившийся из нее круглолицый улыбчивый офицер дал Водорезову право скомандовать «вольно».
      – Не ждал? Ну, здорово! – протянул Николаю ладонь круглолицый.
      – Привет, Дима! – отозвался Водорезов. – В самом деле, не ждал. Ты ведь в Москве, в центральном аппарате? Здесь, разумеется, не на отдыхе?
      – Стреляли, – в духе Саида-Мишулина из «Белого солнца» ответил Дима. – Между прочим, можешь кончать свою самодеятельность, – кивнув на блокпост, продолжил Дима. – Взяли тех, кто вчера обстрелял вас.
      – И кто же?
      – Пацаны. Самому старшему двадцать один, самому младшему пятнадцать.
      «М-да. Не знаешь, что и ответить, – невесело усмехнулся про себя Водорезов. – Героически отбили нападение птенчиков. Птенчики те, правда, не в соловьев и не в соек вырастут, а как минимум в ястребов. Впрочем, не все. Троих уложили навечно...»
      – Если бы по кабине открыли синхронный залповый огонь из автоматов, то мы бы сейчас не беседовали, – произнес Николай.
      В самом деле – благодаря такой оплошности Водорезов и его бойцы сумели вовремя покинуть кабину и открыть огонь. Тот же, что с тыла, оказался излишне лихим. Действовал в одиночку, без прикрытия. Выскочив из арыка, он тут же попал в зону огня, который вел Николай, и был убит... «Евгения Онегина» он вряд ли читал и уже никогда не прочитает.
      – Я ведь по другому вопросу к тебе, Коля, – чуть понизив голос, произнес Дмитрий. – Поедем со мной, разговор серьезный.
      Дима Шумилов – майор ФСБ, старший оперуполномоченный военной контрразведки. Водорезова с ним связывала давняя, проверенная годами дружба. А познакомились они в Рязанском училище ВДВ, у дверей приемной комиссии. Обоим в категоричной форме было отказано в зачислении. Николая забраковали из-за роста (у гвардейца-десантника он должен был быть никак не ниже 175 см), а у Димы обнаружились какие-то незначительные хрипы в легких. Тем не менее полковник из приемной комиссии порекомендовал им обоим поступить в Коломенское артиллерийское училище, где имелся собственный факультет ВДВ, но ограничения там были не столь суровыми. По окончании училища Николай попал в спецразведку ВДВ, а Дима наоборот – на курсы армейских контрразведчиков. Фамилии своей Шумилов никак не соответствовал – голос у него тихий и вежливый, и вообще Дима был не слишком приметен и словоохотлив, как и подобает офицеру контрразведки.
      ..."Таблетка» подъехала к охраняемому тройным кольцом, без вывески, двухэтажному особняку. Николай и Дима вдвоем, без сопровождающих, поднялись на второй этаж. Шумилов запер дверь на ключ и положил перед Водорезовым средних размеров цветной фотопортрет.
      – Знаком?
      Подполковник кивнул. Парень на фотографии был не кем иным, как Сашей Гридневым. Вместе с ним Николай топтал просторы Африки, Югославии и Таджикистана. Иной раз Водорезов без него был как без рук. Саша был штатным переводчиком в подразделении.
      – Уволился из войск по ранению, работал переводчиком с восточных языков в одной фирме, – спокойным размеренным тоном заговорил Дима. – Вчера... был арестован по обвинению в убийстве журналиста Нечаева и полковника Рудакова из главного штаба ВДВ.
      – Что?! – чуть ли не воскликнул Николай.
      – Убил якобы на почве неприязненных отношений, – внес последнее пояснение Шумилов.
      Рудаков, полковник. Высокий, болезненно худой язвенник. Водорезов помнил его. Как и они с Дмитрием, тот закончил Коломенское артиллерийское, факультет ВДВ. Только на три года раньше. Затем служил в техническом батальоне. Помнил Николай и Нечаева. Кажется, Ромой его зовут, точнее, звали... Много писал на армейскую тематику, за дешевыми сенсациями не гнался. Войсковых ребят зазря не порочил, но материалы всегда делал интересные и, в общем, правдивые... Ничего конкретного более не вспоминалось.
      – Нечаев вел журналистское расследование, – продолжил Дмитрий, – о коррупции среди высшего генералитета и незаконной торговле оружием. У него был свой информатор в штабе наших родных войск.
      – Рудаков? – переспросил Водорезов.
      – Да... Но самое интересное, что параллельное расследование вела оперативная группа ФСБ под моим руководством. И наши данные во многом совпадали с нечаевскими.
      – А что Гриднев?
      – Гриднев схвачен на месте преступления. Милиция иногда работает весьма оперативно.
      – Что же, выходит, Сашка их обоих, средь бела дня?!
      – У ментов выходит именно так. История запутанная. – Дима отвернулся к занавешенному окну, выдержал паузу. – Очень запутанная, – повторил он. – И мне нужна твоя помощь.
      За помощью к подполковнику спецразведки ВДВ Дима обращался крайне редко. Сегодня второй раз.
      – В Москву придется ехать? – спросил, чуть помолчав, Водорезов.
      – Так точно. С твоим командованием вопрос будет решен. – Дима, в свою очередь, выждал паузу, потом добавил: – Помню, как ты еще во время первой чеченской произнес: – «Хотел бы я знать, откуда у „духов“ новые, точно только с завода, гранатометы, инфракрасные бинокли, не говоря уж об „АКСах“...» Теперь узнаешь.
      – Когда в Москву?
      – Сегодня. Вот билет!
      Что ни говори, Димкина контора работала оперативно.
      По дороге в аэропорт Николай вспоминал, как два года назад, когда он служил в Грозненской комендатуре, один добрый дедушка, торгующий на базаре, негромко прошептал ему:
      – Один на базар не ходи. А лучше вообще уезжай отсюда. Большие деньги за твою голову дают.
      Тогда Водорезов лишь вздохнул и также вполголоса поблагодарил старика. С того момента целых два года «духи» безуспешно гонялись за головой Николая. Интересно, что ждет подполковника в Москве? Как зона боевых действий столица для Водорезова непривычна. Да и не будет их, действий боевых. Того же Сашку Гриднева не в бою в плен взяли... Но противник в столице не менее опасный, чем в Чечне. Если не более. Между тем в голове у Николая сейчас вертелось начало первой онегинской главы. Главы, а не пролога, который ему процитировала чеченская учительница. «Мой дядя самых честных правил...» Самых честных. Знал Николай еще одного дядю, который самых честных не только правил, но еще и увольнял со службы. А еще один дядя не только увольнял, но и сажал лет эдак на восемь с конфискацией. Некоторое время тому назад существовал дяденька, который расстреливал или высылал без права переписки. Самых честных.
      Будем надеяться, что разведчиков ВДВ нашему «дяде» «подправить» будет не так то просто.
 
       Николай Водорезов.
       (пара штрихов к портрету)
      По-разному расшифровываются три буквы, обозначающие войска, с которыми связал свою жизнь Николай. Например – Возможны Двести Вариантов. Или – Войска Дяди Васи, в честь основателя десантных войск в их нынешнем виде, генерала Василия Маргелова. Но самая точная расшифровка – Войска Для Войны. Где только русские десантники не отметились? Афганистан, та же Африка, кое-кто во Вьетнаме инструктором успел побывать, далее по нарастающей – Приднестровье, Югославия, Абхазия, Чечня... Среди офицеров и прапорщиков есть такие, кто все «точки» прошел. Николая обошли Приднестровье и Абхазия. А вот в Афганистане сумел побывать уже после официального вывода наших войск. Еще до Африки. Это был август 92-го, и его первая боевая операция. Обычный будничный день, боевая учеба, стрельбы. Вдруг приказ: «Приготовиться к вылету!» Сперва все думали, обычный учебный вылет с десантированием. Но уже в воздухе стало ясно – вылет отнюдь не учебный. Николай Водорезов – новоиспеченный старший лейтенант, комвзвода. У его подчиненных боевого опыта не больше, чем у взводного. Однако держались все боевито. Между тем три «Ила-76» берут курс на Кабул. Целью полета, как объяснил, с трудом перекрывая шум авиадвигателей, замполит, была эвакуация российского посольства из столицы Афганистана, находившейся в кольце войск оппозиции. Тот же замполит и успокоил – на время эвакуации заключено перемирие, особых сложностей не предвидится. Когда «Ил» приземлился на расположенном среди гор аэродроме, Водорезова (как и многих других ребят) поразили две вещи – красота и тишина. Однако времени на созерцание восточных красот десантникам отпущено не было. В сопровождении двух взводов, верных осажденному афганскому правительству, к прибывшим самолетам подошел транспорт с работниками посольства, членами их семей, а также контейнеры с имуществом. Казалось бы, всего делов – загрузить посольских в российские «Илы» и взлететь. На все про все минут десять, от силы двенадцать. Но не прошло и этих злосчастных десяти минут, как восточная красота ощерилась, а тишина взорвалась автоматными очередями. Потом всем стало ясно, что оппозиция никак не могла себе позволить упустить последнюю возможность отомстить ненавистным «шурави», то есть русским десантникам. И на перемирие они, как говорится... Так Водорезов и его взвод приняли боевое крещение. Моджахеды готовились к этой акции, ко всему прочему, они хорошо знали здешние места, а территория аэродрома была ими заранее пристреляна. Бойцам же спецназа ВДВ пришлось не только вести оборону, но и производить погрузку. Перепуганные «гражданские», дипломаты были скорее помехой, чем подмогой. В первую очередь моджахеды (ох, не дураками они оказались!) пытались вывести из строя десантную авиацию. После попадания снаряда в бензобак один из «Илов» сгорел за считаные минуты...
      Как проходил бой, сегодня Водорезов вспоминал с трудом. Он помнил, как вытаскивал раненого сержанта, своего заместителя, помнил, как с тремя солдатами прикрывал женщину и трех «посольских» пацанов, которые отбились от взрослых в горячке боя. Помнил летящие над самой головой осколки и дымовую завесу от догорающего «Ила». Так или иначе, но после всего этого десантникам-спецназовцам было сказано, что они не спасовали. Действовали так, будто этот бой был не первым и подобные передряги дело вполне привычное. Наверное, Павел Сергеевич Грачев, тогдашний министр обороны и бывший главком ВДВ, сказавший им эти слова, был прав. Все попытки моджахедов пробиться к уцелевшим самолетам были отбиты. На некоторое время моджахеды затаились, и бойцам вполне хватило этого затишья, чтобы завершить погрузку. Самолеты поднялись в воздух. Было ли молодому взводному тогда страшно? Сложный вопрос. Командир на такие чувства в боевых условиях не имеет права... Если по совести, во время боя было не до того, а вот во время взлета, когда громадные, но беспомощные перед душманскими «Стингерами» «Илы» взмыли в воздух и стали замечательными мишенями... пробивала дрожь, пробивала... В этом Водорезов честно признался потом самому себе. Один выстрел – и братская могила, до которой близким не добраться. И еще один раз дрожь пробила – уже после приземления в Термезе. Оказалось, что «Ил», в котором находился он с бойцами взвода, сел не на шасси, а на брюхо. Шасси душманы покалечили основательно. Как их «Ил» не развалился при посадке, Николай удивлялся до сих пор!
      Тогда Водорезов (как и все участники операции) был представлен к правительственной награде. Потом была Африка, Югославия, Чечня, Таджикистан, опять Чечня...