* * * 

Из узкого окна открывался мрачный и невообразимо монотонный вид. На протяжении нескольких миль вдаль тянулся запущенный парк. Кончался он где-то у горизонта, а дальше начиналось такое же однообразное и пустынное море. И в какую сторону ни взгляни, одна и та же картина. Кругом пусто, лишь большие чёрные овцы лениво щипали серо-зеленую траву.

Посреди всего этого запустения возвышается замок Блэк Дадли — огромный серый особняк, сложенный как старинная крепость, незатейливо и уродливо. Голые его стены не покрывают, как это обычно бывает, даже самые неприхотливые вьющиеся растения, а высокие, узкие окна, занавешенные тёмными шторами, довершают его общий неприветливый вид.

Молодой человек в старомодно обставленной комнате, это была спальня, отвернулся от окна, продолжая медленно одеваться.

— Унылое, однако, местечко, — сообщил он своему отражению в зеркале.

Ловко завязав чёрный галстук, он отступил немного назад, чтобы полюбоваться собой во весь рост. Джордж Аббершоу, так звали молодого человека, был довольно известной личностью в своём кругу. Среднего роста, но достаточно крепкий, круглолицый и весь какой-то торжественный, всем своим видом он напоминал мальчика из церковного хора. Нелепые рыжие вихры придавали его облику некоторую причудливость. Одевался он изысканно и безупречно, а точность всего, что он говорил или делал, по мнению знающих его людей, свидетельствовала о внутренней организованности и упорядоченности мыслей. Не считая всего этого, ничто не выдавало в нем человека знаменитого или хотя бы в какой-то степени интересного. И тем не менее в узком кругу местных интеллектуалов и учёных доктор Аббершоу был заметной личностью. Его последняя книга по патологии, посвящённая прежде всего опыту исследования смертельных ранений и способам выявления связанных с этим криминальных обстоятельств, была расценена как выдающийся в своей области труд. В прошлом доктор не раз оказывал услуги полиции, поэтому его хорошо знали и уважали в Скотленд-Ярде.

Сейчас же он находился в отпуске, и необычное внимание, которое он уделял своему туалету, говорило о том, что доктор Аббершоу приехал в Блэк Дадли не только ради того, чтобы подышать воздухом Саффолка. К его собственному удивлению и смущению, он влюбился. Влюбился понастоящему впервые за свои тридцать лет жизни.

Он сразу же распознал свойственные этому состоянию симптомы, которые как-то незаметно, предательски поразили его существо. Однако, будучи в некотором смысле педантом, он решил, следуя своей методичной основательности, снять беспокоящие его эмоции одним из двух возможных в этом случае способов: либо полным разочарованием в своём выборе, либо неизбежной женитьбой. Поэтому, когда его близкий друг Вайетт Петри предложил провести уик-энд в своём загородном доме, Джордж согласился, заручившись предварительно обещанием, что будет приглашена Маргарет, Олифэнт — предмет его влюблённости. Вайетт сдержал своё слово, и девушка также была здесь, в Блэк Дадли.

Джордж вздохнул и принялся лениво размышлять о молодом хозяине замка и всего поместья. Чудной все же парень этот Вайетт Петри. Из Оксфорда вышло много подающих надежды людей, некоторые из них уже заняли высокое место в британском обществе. Но Вайетт был одним из лучших студентов, и оказалось большой неожиданностью для всех, что он как-то быстро иссяк, отказался от ожидавшей его блестящей государственной карьеры и замкнулся в конце концов в одиночестве в провинции. Все знавшие его находили это довольно непонятным и припомнили задним числом, что странности в определённой степени проявлялись у него и в годы учёбы, — просто по молодости и беспечности, свойственной юному возрасту, не все это замечали.

В данный же момент Джордж был более всего благодарен Петри за возможность оказаться вместе с Мегги и провести с ней в весёлой компании уик-энд. Господи, какое же у неё красивое личико, и к тому же умница. Нужно побольше пообщаться с ней, узнать её поближе, а главное — выяснить её отношение к нему, Джорджу.

За этими размышлениями его застал удар гонга, возвещавший о начале обеда, и Джордж поспешил вниз по старинной лестнице, взволнованный как никогда до сих пор.

Каким бы суровым и неприступным ни казался Блэк Дадли снаружи, его комнаты поражали роскошью и великолепием, хотя и здесь тоже, как и в парке, явственно проступали следы заброшенности. Вместе с тем какая-то величавость окутывала эти стены, обшитые тёмным деревом, картины в почерневших рамах, тяжёлую резную мебель из морёного дуба, начисто лишённую полировки. Время практически совсем не коснулось этого замка. Как ещё раньше успел заметить Аббершоу, в большом зале, как, видимо, в прежние времена, горели свечи в металлических канделябрах, в их мягком свете все предметы отбрасывали большие и странные тени, напоминавшие руки огромного привидения, взбирающегося к дубовому потолку. Многочисленные переходы, широкие галереи и каменные лестницы дополняли картину, столь знакомую по фильмам из времён рыцарства и крестовых походов.

Сбегая по лестнице, Джордж принюхался — во влажном воздухе слабо пахло мясом и жиром. Столовая представляла собой большую комнату с низким потолком, одну из стен которой полностью занимали витражи. На других стенах висели портреты, написанные в самых разных стилях, словно художниками разных эпох, но все изображённые персонажи демонстрировали любопытное сходство друг с другом — прямые носы, тонкие губы и, кроме того, какое-то воинственное выражение лица.

В большом открытом камине пылал хворост, а на длинном обеденном столе стояли восемь канделябров с зажжёнными свечами.

Когда появился Аббершоу, все уже были в сборе и громко болтали. Джордж сразу же заметил медноволосую головку на другом конце стола и мгновенно забыл и губительную сырость, и все таинственное и неприятное, что навевал этот мрачный замок Мегги Олифэнт относилась к тем молодым современным женщинам, которые следят за модой и в то же время ухитряются оставаться непохожими на других. Это была высокая, стройная девушка с чётко очерченным бледным лицом, скорее интересным, чем хорошеньким. Когда она смеялась, её темно-карие миндалевидные глаза превращались в лучистые щёлочки. Но самой большой гордостью Мегги были волосы цвета меди; она носила простую короткую стрижку с прямой густой чёлкой. Джорджу она казалась верхом изящества.

За столом их разместили рядом, и Джордж ещё раз с благодарностью посмотрел на Вайетта, как бы отдавая дань его предусмотрительности. Свет свечей на секунду озарил умное, вдумчивое лицо друга, и Джордж внезапно был поражён его сходством с портретами, висевшими на стенах. Тот же прямой и узкий нос, тонкие губы. Вайетт Петри выглядел так, как должен выглядеть молодой джентльмен нового типа. Он был образованным и утончённым человеком — и лицо, и каждая линия, и складка одежды неуловимо подчёркивали и подтверждали это.

Аббершоу продолжал рассматривать его с искренней теплотой и восхищением. Он знал, что Вайетт богат, но его вкусы отличаются простотой; к тому он много жертвовал на благотворительность. Конечно же богатство друга создавало прочную основу для независимости; Вайетт был свободен в выборе деятельности, но, как полагал Джордж, не до такой степени, чтобы отказаться от блестящей карьеры на государственной службе, которой он, вне сомнения, легко достиг бы, если принять во внимание незаурядные данные, способности и талант молодого Петри. И Джордж невольно подумал о том, чего же в конечном счёте достиг Вайетт. Всего лишь директор средней школы, хотя и признанный специалист по античной литературе и даже поэт. В общем-то не так уж много, подвёл итог Аббершоу. Да и в личной жизни ему не повезло. Многим его близким друзьям было известно, что он не сторонился женщин. Но в последнее время стал избегать их. Поговаривали, что он разочаровался в них, считая, что женщины, как правило, лживы или, по меньшей мере, неискренни. Провернув все это в памяти, Аббершоу тем не менее согласился с основной характеристикой Вайетта, которую разделял уже многие годы: Вайетт не просто славный малый, но надёжный друг и товарищ, серьёзно относящийся к жизни со всеми её проблемами и радостями.

С друга Джордж перевёл взгляд на его дядю, полковника Гордона Кумба, по просьбе которого, собственно, и собралась на уик-энд вся эта разношёрстная компания. Полковник сидел во главе стола, и Аббершоу с любопытством вглядывался в старого вояку-ветерана, который настолько любил общество молодых людей, что два или три раза в год просил племянника устраивать молодёжные вечеринки в этом мрачном особняке. Маленького роста, он сидел сгорбившись в кресле с такой высокой спинкой, словно позвоночник его уже был не в состоянии удерживать тело. Копна выцветших волос побелела и кустисто торчала над узким лбом. Но что более всего поражало в его внешности, так это пластмассовая пластинка телесного цвета, с помощью которой врачи прикрыли обезображенное многочисленными ранами лицо. Аббершоу едва мог разглядеть её, настолько мастерски она была сделана. Эта пластинка с неровными, но плавными краями представляла собой как бы одну из половинок маски и закрывала почти всю верхнюю правую часть лица. Сквозь неё серо-зеленые глаза полковника остро и заинтересованно рассматривали оживлённую компанию.

— Послушай, — Джордж обратился к Мегги, пользуясь тем, что гости заняты болтовнёй, — ты всех здесь знаешь? Я — только Вайетта и молодого Майкла Прендерби. А кто остальные?

Девушка покачала головой.

— Я сама не всех знаю, — пробормотала она. — Рядом с Вайеттом сидит Энн Эджвер. Хорошенькая, правда? Ты, должно быть, слышал о ней.

Аббершоу посмотрел через стол туда, где сидела яркая девушка с красивыми локонами. Она оживлённо разговаривала с молодым человеком, своим соседом.

— Я не совсем согласен с тем, что она уж больно хорошенькая, — весело сообщил Джордж с некоторым скрытым подтекстом. — А кто тот парень?

— Тот, черноволосый, который разговаривает с ней? Это Мартин. Фамилии его я не знаю. Думаю, что он случайный гость.

Она на минуту замолчала, оглядела стол и гостей и заговорила снова:

— Ты сказал, что знаешь Майкла. А вот маленькая, полная застенчивая девушка рядом с ним — Джин, его невеста. Может быть, ты встречал её?

— Нет, не приходилось. Сам Майкл, ты знаешь, хороший парень. Пока он всего лишь молодой медик, но я уверен, что он далеко пойдёт. А кто этот молодой человек, с виду боксёр, рядом с Джин?

Мегги уловила его взгляд, направленный на молодого гиганта.

— Не говори так, — шёпотом ответила она. — Он — гвоздь программы всей нашей вечеринки. Это Крис Кеннеди, в составе команды Кембриджа по регби он недавно стал чемпионом студенческой ассоциации. Красив, пользуется успехом у девушек, многие парни ему завидуют. Сейчас он в зените славы, хотя, на мой взгляд, авторитет его слишком раздут.

Переходя к очередному персонажу за столом, Мегги не смогла сдержать улыбку.

— Ты знаешь, Джордж, этот человек мне кажется скорее всего лунатиком. Он произвёл на меня какое-то странное впечатление. Внешне очень эксцентричен, а говорит всегда загадочно, с каким-то скрытым подтекстом и в шутливом тоне. А иногда выглядит просто глупцом. Зовут его Альберт Кэмпион. Может быть, такое впечатление о нем у меня сложилось потому, что я с ним мало общалась? Мы познакомились только сегодня.

Аббершоу поднял голову и украдкой посмотрел в сторону розовощёкого молодого человека с волосами цвета пакли. Бледно-голубые глаза глуповато смотрели сквозь очки в черепаховой оправе.

— Он приехал в машине с Энн Эджвер, — продолжала между тем Мегги, — и первое, что сделал, когда мне его представили, показал фокус с монетой. В целом производит впечатление безобидного и даже, может быть, немного глупого…

Уже плохо улавливая последние слова Мегги, Джордж поймал себя на мысли о том, что лицо Кэмпиона показалось ему знакомым; он мучительно стал вспоминать, где бы мог встречать его раньше. Больше всего Джорджа смущали в Кэмпионе необычная, слегка срезанная, форма подбородка и рот, полный белоснежных зубов.

— Альберт Кэмпион, — тихо, почти про себя, произнёс он, — Кэмпион, Кэмпион?

Но память ничего ему не подсказывала.

Джордж ещё раз оглядел стол, и его внимание вдруг привлёк мужчина, сидевший рядом со старым полковником. Какое-то время он не отрываясь рассматривал его, поняв сразу, что это иностранец. Мужчина принадлежал к числу тех, кто почему-то непроизвольно обращает на себя внимание. Волнистые, зачёсанные назад светлые, почти белые волосы контрастировали с землисто-серым насмешливым лицом. Он был маленького роста, хорошо сложен; беседуя, отчаянно жестикулировал длинными изящными руками. При этом его рот с тонкими губами то вытягивался в одну линию, то вдруг округлялся. Портрет довершали длинный тонкий нос и глубоко посаженные круглые чёрные глаза, мерцавшие из-под густых серых бровей.

Джордж тронул Мегги за руку.

— Кто это?

— Не знаю, — пробормотала девушка, — мне известно только, что зовут его Гидеон, или что-то вроде этого, и пригласил его сам полковник. Он не из нашей компании.

— Странный человек, — произнёс Аббершоу.

— По-моему, просто ужасный, — отозвалась Мегги так серьёзно и тихо, что он внимательно посмотрел на неё. Лицо её помрачнело. Заметив его внимательный взгляд, Мегги вдруг рассмеялась:

— Я просто дурочка. Прежде чем сказать эти слова, я должна была постараться оценить его внутренние качества и только потом уже говорить. Но я поспешила. Мне все время кажется, что этот человек постоянно над чем-то насмехается. Теперь я могу с уверенностью сказать, что и его компаньон, тот мужчина, сидящий напротив, тоже очень необычный, правда?

Джордж украдкой взглянул поверх стола. После того, как он ощутил на себе неприятный, изучающий взгляд полковника, Джордж старался избегать смотреть на тот край стола, где сидели старый вояка и его друзья. Но любопытство брало верх, и на месте, находящемся как раз напротив Гидеона, по другую сторону от полковника, он увидел человека, который действительно выглядел очень необычно. Внешне он также был больше похож на иностранца. Тучный, с массивной челюстью, глаза под тяжёлыми веками, широкий нос; зачёсанные назад длинные волосы оставляли открытым высокий лоб. Разглядывая его, Джордж вдруг понял, что этот мужчина как две капли воды походил на маленькие бюсты Бетховена, которые продавались в музыкальных магазинах.

— Самое странное в нем то, что он совсем неподвижен, — произнесла Мегги.

Она была права. Джордж уже несколько минут смотрел на этого человека, но крупное красное лицо гостя оставалось бесстрастным; не дрогнул ни один мускул, хотя в это время он разговаривал с полковником. Казалось, его губы шевелились независимо от всего остального, словно говорила статуя.

— Кажется, его зовут Доулиш, Бенджамин Доулиш, — сказала девушка. — Нас познакомили перед обедом.

Аббершоу кивнул, разговор постепенно перешёл на другую тему, но Джорджа не покидало чувство смутного беспокойства, которое возникло у него ещё днём, практически с того самого момента, когда он увидел этот мрачный и зловещий замок. Для него это было новое ощущение. Впервые в жизни он испытывал дурное предчувствие — неясное, необъяснимое осознание надвигающейся беды. Это состояние подсознательно, — так как никаких реальных подтверждений оно пока не получило, — связывалось им теперь почему-то с двумя личностями — Гидеоном и Доулишем.

Чтобы как-то справиться с беспричинной тревогой, Джордж подумал о том, что это, скорее всего, из-за присутствия Мегги. Он с нежностью посмотрел на девушку, думая о том, что, по-видимому, это любовь кружит ему голову и сбивает с толку.

Поэтому в следующий момент он взял себя в руки, повторяя, что не должен быть дураком. И снова ощутил радость от мягкого света свечей, весёлого разговора и смеха за обеденным столом, а главное, от присутствия рядом с ним такой хорошей девушки, как Мегги.

После обеда все перешли в гостиную — огромный зал. Вместе со столовой она занимала лучшую часть нижнего этажа замка. Это была любопытная комната, просторная как ангар, отделанная деревом, с двумя богато украшенными каминами. До блеска натёртый пол из старого дуба покрывали два или три красивых ширазских ковра.

Мебель здесь была такая же, что и в других комнатах, — из неполированного дуба, резная и очень старинная. Комнату освещали не менее двух дюжин толстых восковых свечей, закреплённых на металлической люстре в форме кольца. Люстра висела на массивной цепи, прикреплённой к центральной балке потолка. От света свечей на стенах, мебели и в уголках за каминами притаились причудливые тени. Все это вместе создавало ощущение чего-то таинственного и загадочного.

Но самое сильное впечатление в этом зале производили боевые трофеи, висящие на стене над одним из каминов. Это была целая композиция из двух или трех десятков копий, расположенных по кругу остриём к центру. Все венчал шлем с перьями и великолепное знамя с гербом рода Петри.

Центральная часть композиции приковывала наибольшее внимание. На алой пластинке, там, где наконечники копий образовывали круг, сверкал длинный кинжал очень старой работы. По преданию он был изготовлен ещё в XV веке. Его эфес был настоящим произведением искусства — украшенный изумительной гравировкой, в верхней части он был инкрустирован нешлифованными драгоценными камнями.

Но и не это поражало в первую очередь. Наиболее примечательным элементом был сам клинок кинжала. Длиной около фута, очень тонкий и изящный, он был сделан из стали с каким-то зеленоватым оттенком. И благодаря этому оттенку кинжал выглядел зловеще. Создавалось впечатление, что он как живое и злобное существо выступает из темноты.

Несмотря на сравнительно небольшие размеры, кинжал буквально царил в зале, как идол в храме, и ни один входящий сюда не мог не заметить его.

Джордж Аббершоу был поражён этим зрелищем сразу, как только вошёл в гостиную, и моментально к нему вернулось мрачное предчувствие, которое так беспокоило его весь этот день. Он машинально оглянулся, словно в поисках какой-то скрытой угрозы, а какой именно, он и сам не знал.

Вся компания, казавшаяся столь многочисленной за обеденным столом, в этом огромном зале как-то сразу потерялась, рассредоточилась. Слуга отвёл полковника Кумба в угол гостиной, куда не доходил свет от камина, и старый ветеран сидел, добродушно улыбаясь молодым людям. Гидеон и человек с невыразительным лицом разместились по обе стороны от него. Седой, болезненного вида мужчина, который, как понял Аббершоу, был доктором Уайтом Уитби, личным лекарем полковника, все время вертелся возле них. При ближайшем рассмотрении Гидеон и человек, похожий на Бетховена, показались Аббершоу ещё более непривлекательными, чем раньше, за столом. Остальные же гости веселились вовсю.

Вайетт Петри, элегантный и немного небрежно-ироничный, был в центре внимания. Его хорошо поставленный голос и смех молодых людей в ответ на его шутки и забавные истории гулко раздавались в огромной комнате.

Первой разговор о кинжале завела Энн.

— Что за отвратительная штука, Вайетт, — сказала она, указывая на кинжал. — С тех пор как я нахожусь здесь, я стараюсь не замечать его, но мой взгляд невольно тянется в его сторону.

— Ш-ш! — с некоторой торжественностью повернулся к ней Вайетт. — Ты не должна так неуважительно отзываться о кинжале Блэк Дадли. Иначе духи всех умерших Петри станут преследовать тебя.

— Извини, — произнесла Энн с усмешкой, которая выдавала скорее нервное, чем ироническое её состояние, — я не люблю, когда меня преследуют, и я не имела намерения кого-то оскорбить. Но если серьёзно, что уж такого необычного в этом кинжале?

Все столпились вокруг них и начали внимательно разглядывать трофей. Вайетт повернулся к Аббершоу:

— Джордж, что ты о нем думаешь?

— Очень любопытная вещица, и конечно же очень старой работы. Не думаю, что видел когда-либо что-то подобное. Что это, редкая вещь, фамильная реликвия?

Вайетт утвердительно кивнул, обвёл всех взглядом; глаза его светились от удовольствия держать всю компанию в напряжении, но ещё больше от непонятного возбуждения, которое вдруг охватило молодого хозяина замка. Джорджу показалось даже, что Вайетт — словно азартный картёжник, который получает определённое удовлетворение от того, что располагает какой-то тайной, и эта тайна делает его выше всех остальных, сильнее.

— Да, конечно, — медленно протянул Вайетт. — Если верить семейным преданиям, кинжал, судя по всему, дорого обошёлся моим предкам и даже стоил жизни некоторым из них.

— А-а! — Мегги придвинулась поближе. — История с привидениями?

— Не с привидениями, а просто история или, вернее, легенда.

— Так расскажи, Вайетт, — вклинился в разговор Крис Кеннеди.

— Конечно, это, возможно, всего лишь выдумки, — начал Вайетт. — Не припомню, чтобы я кому-то все это рассказывал. Да и никакая это не легенда, цельная и представляющая результат какого-то осмысливания и обобщения. Просто сумма отдельных историй и преданий, услышанных мною от различных моих родственников, членов клана Петри. По-видимому, и каждый из них в свою очередь слышал что-то по кусочкам и разрозненно. Не думаю даже, что мой дядя знает что-нибудь об этом.

Он повернулся к полковнику, но старик отрицательно покачал головой.

— Ничего не слышал по этому поводу, — пояснил Кумб. — В этот дом меня привела моя последняя жена, тётка Вайетта. Легенды ходят в семье Петри на протяжении сотен лет. Естественно, Вайетт, принадлежащий к этому роду, знает об истории замка больше, чем я. В самом деле, Вайетт, расскажи, хотелось бы послушать.

Племянник улыбнулся, затем, взобравшись на высокое дубовое кресло у камина, снял сверкающий кинжал с пластинки и протянул его окружавшим молодым людям, которые ещё теснее сжались в кольцо, поскольку каждый хотел увидеть кинжал поближе и даже потрогать.

В руках Вайетта кинжал выглядел не менее зловеще: клинок ещё сильнее отливал зелёным, а красный камень на эфесе как живой мерцал в свете свечей, то вспыхивая, то затухая.

— Полное имя кинжала — Ритуальный кинжал Блэк Дадли, — сказал Вайетт, демонстрируя оружие. Затем он продолжил тихим голосом, осторожно подбирая слова: — Не знаю, известно ли вам о том, что раньше в глухих местах, вроде этого, существовали суеверия, гласившие, что если к трупу прикоснётся убийца, то из смертельной раны заново потечёт кровь. Если же орудие преступления вновь вложить в руку убийцы, оно покроется кровью. Ты ведь слышал об этом, Джордж?

— Продолжай, — глухо произнёс тот в ответ. Вайетт некоторое время молча рассматривал клинок, а затем заговорили снова:

— Во времена Квентина Петри, примерно в XVI веке, одного знатного гостя замка нашли мёртвым с этим кинжалом в сердце.

Вайетт сделал паузу, медленно обвёл взглядом всех присутствующих. В углу у камина внимательно слушал эту историю Гидеон. Немигающие его глаза были широко раскрыты. Мужчина, похожий на Бетховена, тоже был увлечён рассказом и впялился в Вайетта, хотя его красное лицо внешне казалось по-прежнему бесстрастным. Другие гости были просто загипнотизированы и переводили взгляды поочерёдно то на говорящего, то друг на друга, словно ища ответа, правда ли все это и может ли такое вообще иметь место. Между тем Вайетт продолжал:

— Очевидно, что Квентин Петри знал об этих предрассудках и верил в них. Как бы то ни было, рассказывают, что с целью найти преступника он приказал закрыть все ворота и двери, собрал всех домашних — семью, прислугу, рабочих и пастухов, — и после этого кинжал торжественно пустили по кругу, передавая из рук в руки. Собственно, это и было началом. Обычай впоследствии укоренился, стал переходить из поколения в поколение.

— А как было в первый раз? Кровь действительно показалась на кинжале? — нетерпеливо спросила Энн Эджвер. Круглое лицо её выражало одновременно страх и любопытство.

Вайетт улыбнулся.

— Боюсь, что одного из членов нашей фамилии обезглавили за убийство, — сказал он. — В летописи сказано, что его выдал кинжал, хотя я полагаю, что в те далёкие времена в делах правосудия было много надувательств.

— Да, но в чем выражается сам ритуал? — протяжно, фальцетом спросил Альберт Кэмпион, до этого молчавший в течение всего вечера. — Звучит интригующе. Я знал, правда, одного чудака, который, когда шёл спать, раздевался, а цилиндр снимал в самую последнюю очередь. Он называл это ритуалом.

— Окончательно ритуал стал обычаем после того, как церемония с кинжалом целиком стала повторяться раз в год, — продолжал Вайетт. — Но так, конечно, было в самом начале. Позже обычай превратился во что-то среднее между прятками и эстафетными гонками. Думаю, так играли под рождество. Мой дедушка ещё застал то время. Процедура была очень простой. Все огни в доме гасили; глава семьи, Петри по имени и крови, передавал кинжал в руки первого попавшегося ему в темноте человека. По условиям игры взять его нужно было обязательно. Другой, в свою очередь, охотился за кем-нибудь ещё, чтобы передать кинжал, и так далее — каждый старался избавиться от него как можно быстрее. Затем звучал гонг и слуги зажигали свет. Человек, у которого в этот момент оказывался кинжал, выбывал из игры и платил штраф, который все время менялся: от поцелуев до серебряных монет.

Вайетт замолчал.

— Ну вот и все, — произнёс он, вертя кинжал в руках.

— Совершенно удивительная история, — Энн Эджвер повернулась к остальным, — не правда ли? И совсем в духе этого замка.

— Давайте сыграем, — предложил вдруг Альберт Кэмпион, улыбаясь своими белоснежными зубами и вызывающе оглядывая всю компанию. — На шесть пенсов, если хотите.

— А можно? — вопросительно взглянув на Вайетта, тихо произнесла Энн.

— Это было бы неплохо, дружище, — вставил Крис Кеннеди, который стремился поддерживать любое предложение, исходящее от Энн. Все остальные тоже благосклонно отнеслись к этой идее, но Вайетт, чувствовалось, колебался.

— В общем-то у меня нет причин для отказа, — сказал он и замолчал.

Что касается Аббершоу, у него внутри возникла сильная неприязнь ко всему происходящему. История ритуала с кинжалом странным образом подействовала на него. То ли любовные переживания, то ли мрачный дом действовали Джорджу на нервы, но мысль оказаться в кромешной темноте наедине со зловещим кинжалом не вызывала особого восторга. Ему показалось даже, что и Вайетту эта идея также не по душе, но, обнаружив общий энтузиазм собравшихся, он не мог не согласиться.

Вайетт вопросительно посмотрел на полковника.

— Почему бы и нет, мой мальчик, — ответил старик на немой вопрос, — очень интересно принять участие в том, что в прошлом было чем-то ужасным, а потом превратилось в невинную и приятную забаву.

Полковник Кумб посмотрел на своих компаньонов, и оба выразили согласие.

Как только было решено проводить обряд, к нему начали готовиться со всей тщательностью и юношеским энтузиазмом. Слугам объяснили их роль — опустить люстру и погасить свечи, а затем по сигналу снова зажечь их. Всеми приготовлениями руководил Вайетт как хозяин дома. Джорджу показалось, что его друг не получал от этого никакого удовольствия: наоборот, он был всем недоволен, а медлительность слуг вызывала у него раздражение.

Наконец дали сигнал к началу. Под звон цепей опустили люстру, потушили свечи, и огромный зал погрузился в темноту. Лишь в каминах периодически вспыхивало и затухало пламя. Гидеон и человек похожий на Бетховена, присоединились к молодёжи, собравшейся у выхода в коридор. Последнее, что увидел Джордж перед тем, как погасили свет, была высохшая фигурка полковника Кумба, сидящего в кресле в тени камина. Он улыбался гостям сквозь ужасную пластинку на своём лице. Затем полковник последовал в коляске за остальными участниками, и ритуал Блэк Дадли начался.

Таинственность и жутковатость больших каменных лестниц и коридоров старого замка вызывали чувство беспокойства и тревоги. Все время казалось, что кто-то невидимый и воздушный проносится мимо, а темнота полна неясных звуков, шорохов торопливых шагов.

Джордж был далеко не нервным человеком, и в обычной ситуации все это его просто позабавило бы. Но именно этим вечером и в этом замке, где у него появилось дурное предчувствие, Аббершоу было явно не по себе. Это состояние ещё усугубилось тем, что в суёте игры он полностью потерял из вида Мегги. Поэтому, случайно оказавшись у двери, ведуньей в сад, он вышел, тихо прикрыв за собой створку.

Его окутал аромат тёплого влажного вечера, и, хотя луны не было видно, свет уже высыпавших по всему небосводу звёзд позволял разглядеть очертания окружавших предметов. Джорджу почему-то не хотелось бродить одному вокруг этого таинственного дома; подумав вдруг, что не помнит, закрыл ли после заправки бензиновый бак своей машины, он решил это проверить.

Без особых затруднений Джордж нашёл гараж, внутри которого горели две тусклые лампы. Около дюжины машин выстроились в один ряд, и, наблюдая их всех вместе, Джорджу почему-то подумалось, что каждая из машин чем-то напоминает и характеризует своего хозяина.

Вот, например, кремового цвета «ровер» с укороченным кузовом и чёрными крыльями принадлежал несомненно Энн Эджвер. Мощный и широкий «сэлмсон» с потешным талисманом, висящим перед ветровым стеклом, конечно же был собственностью Криса Кеннеди. Гидеону больше всего подошёл бы вот этот великолепный «ланкастер». Определить владельцев других машин также не составляло труда.

В углу гаража одиноко и величаво стоял один из пионеров автомобильной промышленности. Должно быть, это хозяйская машина, подумал Джордж, собственный автомобиль полковника Кумба. Когда он подошёл ближе к автомобилю, то ещё больше утвердился в мысли, что старая колымага как нельзя лучше соответствует облику заброшенного замка.

Автомобиль наверняка изготовили в начале века. Он был чем-то похож на карету; сзади могло уместиться по крайней мере человек шесть, а впереди была расположена маленькая кабинка водителя. Аббершоу довольно хорошо разбирался в технике, поэтому он с интересом поднял капот музейного экспоната, чтобы рассмотреть его двигатель. По мере исследования деталей, узлов и механизмов любопытство и удивление все больше и больше овладевали Джорджем. Нелепый, старый кузов машины, способный выдерживать скорость едва ли больше двадцати миль в час, на самом деле скрывал ходовую часть и двигатель, не уступающие последним маркам «роллс-ройса».

Джордж начал было размышлять о возможных мотивах такой эксцентричности владельца этого гибрида, как вдруг услышал звук шагов, раздававшихся со стороны аллеи. Он машинально бросился к своей машине и едва успел в ней укрыться, как в дверном проёме появилась чья-то фигура.

— О-э-э… Привет! Решили от нечего делать присмотреть себе подходящую машину, а?

Слова, произнесённые каким-то дурацким тоном, заставили Аббершоу поднять голову, и он увидел Альберта Кэмпиона с глуповатой улыбкой на лице.

— Привет, — ответил Джордж, уязвлённый словами и тоном Кэмпиона. — Как там движется ритуал?

— О, думаю, там идёт все как надо.

Пара часов сплошных развлечений обеспечена.

— Похоже, вы их прозеваете, — многозначительно заметил Аббершоу.

Молодой человек, казалось, немного смутился. Он вдруг принялся пританцовывать, изображая что-то вроде чарльстона и пытаясь скрыть нарастающую неловкость из-за своего явно необъяснимого появления в гараже.

— Ну да, дело в том, что я сыт по горло всем этим, — сообщил он, продолжая подпрыгивать и тем самым все сильнее раздражая Джорджа. — Мне кажется, что от всей этой беготни в темноте с кинжалом мало пользы. Знаете, я вообще не люблю оружие, все становятся возбуждёнными, могут натворить все что угодно. Я ушёл, чтобы быть подальше от беды.

Аббершоу почему-то вдруг почувствовал лёгкую симпатию к этому человеку и решил оставить неприятную тему.

— Ваша машина здесь? — спросил он как бы невзначай. Этот совершенно естественный вопрос, казалось, совсем выбил Кэмпиона из колеи.

— Ну-э-э нет. Дело в том, что её здесь нет. Говоря по правде, — добавил он доверительно, — у меня её вообще нет. Хотя машины мне всегда нравились. Вы понимаете, куда хотите, туда и едете. Лучше, чем лошадь.

Аббершоу уставился на него. Ему показалось, что Кэмпион либо не в себе, либо пьян, и предложил вернуться в дом. Молодой человек без энтузиазма отнёсся к этому, но Аббершоу очень решительно потащил Кэмпиона к боковой двери.

Как только они вошли в тёмный коридор замка, стало ясно: что-то случилось. Слышался топот ног, эхом по коридорам разносились голоса, а в дальнем конце прохода мерцал слабый свет.

— Видимо, кто-то устроил скандал из-за фанта! — прозвучал над ухом Джорджа глуповатый голос Альберта Кэмпиона.

Совсем рядом прошуршали лёгкие шаги, и впереди в темноте тускло блеснуло чьё-то шёлковое платье.

— Кто здесь? — Голос принадлежал Мегги. — О, слава богу, это ты! — воскликнула она, узнав Джорджа.

Альберт Кэмпион тотчас исчез в глубине коридора, оставив их вдвоём.

— Что случилось? — тревожно спросил Джордж, чувствуя, как дрожит рука Мегги.

— Где ты был? — Девушка едва переводила дух. — Ты ещё ничего не знаешь? С полковником Кумбом случился сердечный приступ прямо посреди игры. Доктор Уитби и мистер Гидеон отнесли полковника в его комнату. Им вдвоём было очень трудно это сделать, так как не было света. Кроме того, когда ударили в гонг, слуги не явились; дверь с их половины оказалась закрытой. Слава богу, зажгли свечи.

Джордж заметил, что она все ещё не может отдышаться.

— А как дела сейчас? — спросил Джордж. — Мы можем чем-то помочь?

— Не думаю, — девушка покачала головой, — все просто стоят и разговаривают. Я слышала, как Вайетт сказал, что ничего серьёзного не случилось. Он предложил нам продолжать игру. Очевидно, у полковника часто повторяются такие приступы…

Она в нерешительности замолчала.

Аббершоу почувствовал, что девушка продолжает дрожать, и вновь непонятный страх, который он подсознательно ощущал весь вечер, дал о себе знать.

— В чем дело? — спросил он. Девушка явно нервничала.

— Нет… не здесь. Мы можем выйти? Я боюсь этого дома. Джордж взял её под руку, и они направились к аллее, обсаженной кустарником, где их нельзя было увидеть из окон.

— Ну, — мягко сказал Джордж, — что же все-таки случилось? Девушка взглянула на него, в слабом свете он увидел её тонкое лицо, узкие тёмные глаза.

— Там было ужасно, — прошептала она. — Я имею в виду, когда все это случилось с полковником Кумбом. Думаю, что доктор Уитби обнаружил его. Доктор и мистер Гидеон понесли полковника наверх, а другой человек — мужчина с невыразительным лицом — ударил в гонг. Никто точно не знал, что произошло, и нигде не было света. Затем мистер Гидеон спустился и сообщил, что у полковника сердечный приступ…

Она замолчала и испытующе взглянула на Аббершоу.

— Джордж, — вдруг пробормотала Мегги, — если я тебе что-то скажу, ты не подумаешь, что я… я сошла с ума?

— Нет, конечно, нет, — твёрдо заверил её Джордж. — Что ещё случилось?

Он заметил, что она прилагает все усилия, чтобы успокоиться, и, повинуясь внезапному чувству, Аббершоу обнял девушку за талию.

— Во время игры, — она говорила твёрдо, но словно через силу, — минут за пять до гонга кто-то дал мне кинжал. Я не знаю, кто это был… Думаю, что женщина, но я не уверена. Я стояла на каменной лестнице, которая ведёт в нижний зал, когда кто-то прошмыгнул мимо меня в темноте и вложил кинжал мне в руку. Я от неожиданности испугалась и побежала по коридору, чтобы передать его кому-нибудь ещё. Там, в коридоре, есть окно. Когда я проходила мимо, в слабом свете можно было разглядеть кинжал и… не подумай, что я сошла с ума, или, что мне это привиделось… но я увидела, что клинок покрыт чем-то тёмным. Я дотронулась до него, он был липкий. Я сразу поняла, что это кровь!

— Кровь! — До молодого человека постепенно дошёл смысл этого слова и он недоверчиво уставился на девушку.

— Да. Ты должен мне верить. — Голос её дрожал. — Сначала я думала, что вот-вот потеряю сознание. Мне захотелось закричать, но затем — совершенно внезапно и бесшумно — из темноты показалась рука и взяла нож. Я ужасно перепугалась и почувствовала, что ещё немного, и голова у меня лопнет. Но в это время ударили в гонг.

Она умолкла и что-то сунула ему в руку:

— Смотри, если не веришь. Я им вытерла руку.

Аббершоу направил свет фонарика на смятый носовой платок, маленький, тончайший клочок из батиста и кружев, и увидел на нем отчётливое красное пятно, пятно крови.

Они медленно вернулись к дому. Мегги поднялась прямо в свою комнату, а Аббершоу присоединился в зале к остальным.

Угол, где прежде сидел полковник, был пуст, кресло исчезло.

Вайетт изо всех сил старался снять у своих гостей чувство напряжённости, уверяя, что сердечные приступы у дяди были явлением довольно частым, и просил по возможности скорее забыть инцидент.

Никто не вспоминал о кинжале. Казалось, он бесследно исчез. Аббершоу колебался, думая, стоит ли заговорить о нем, но в конце концов решил, что не стоит, и присоединился к вялой беседе.

С общего согласия гости вскоре разошлись по своим комнатам. Всех охватило уныние. Незадолго до полуночи опустили люстру и зал снова погрузился в темноту.

Наверху, в своей комнате, Аббершоу снял пиджак и жилет и, облачившись в халат, сел в кресло у камина, чтобы выкурить последнюю перед сном сигарету. Мрачное предчувствие, не покидавшее его все время, похоже, начало материализовываться. Джордж безоговорочно поверил Мегги: она не принадлежала к тем людям, которые выдумывают подобные истории, и, кроме того, вся атмосфера, царившая в доме после возвращения из гаража, была какой-то таинственной и полной неясных намёков.

Что-то необычное происходило в доме, что-то, чего он до сих пор не мог понять. И снова в памяти всплыло лицо глуповатого молодого человека в роговых очках, и Джордж тщетно старался припомнить, где же мог видеть его раньше.

Его размышления были прерваны звуком приближающихся шагов, и в следующий момент в дверь осторожно постучали.

Открыв дверь, Аббершоу увидел Майкла Прендерби.

Молодой человек выглядел несколько взволнованным. Прежде чем войти в комнату, он предварительно выглянул в коридор, словно хотел убедиться, что за ним никто не следит.

— Извините за поздний визит, — начал он, — но в этом доме происходит что-то таинственно-ужасное. Майкл заметно нервничал, рука его подрагивала, а глаза выдавали беспокойство. Чтобы снять напряжение, он вынул пачку сигарет. — Не хотите сигарету? — предложил он Джорджу.

Аббершоу внимательно взглянул на него. Майкл Прендерби был хрупким светловолосым молодым человеком с совершенно необычным чувством юмора. Человеку случайному он представлялся безобидной и в целом бесцветной личностью, и только друзья знали, какой на самом деле у него твёрдый и непреклонный характер.

Аббершоу взял сигарету и предложил гостю сесть.

— Что случилось? — спросил он.

Прендерби прикурил, глубоко затянулся и стал отрывисто рассказывать:

— Во-первых, этот старый стреляный воробей наверху мёртв.

Глаза Аббершоу вспыхнули, мысль насчёт крови на кинжале, которая не давала ему покоя после разговора с Мегги в саду, мгновенно переросла в уверенность.

— Мёртв? — переспросил он. — Откуда вы знаете?

— Мне об этом только что сообщили. — Бледное лицо Майкла начало слегка розоветь. — Частный лекарь, кажется, его зовут Уитби, пришёл ко мне несколько минут назад, когда я уже собирался ложиться спать, и предложил подняться наверх и взглянуть на старика. Честно говоря, я думал, что вас, как более опытного медика, уже пригласили туда, и поэтому поспешил за Уитби. Войдя в комнату, я обнаружил, что полковник лежит на кровати, закрытый простыней. Гидеон тоже был там. Мне сказали, что нужна моя подпись как специалиста на медицинском свидетельстве для кремации.

— Для кремации? — изумился Джордж. — По-моему, они сильно спешат, не правда ли? И это наводит на кое-какие размышления.

Прендерби утвердительно кивнул.

— Так я и подумал, но Гидеон объяснил, что последней волей старика было желание, чтобы его как можно быстрее кремировали и чтобы продолжалась вечеринка. Поэтому они и не желали держать тело в доме.

— Хотел, чтобы вечеринка продолжалась? — Аббершоу был сбит с толку этим необъяснимым желанием Кумба. — Абсурд какой-то! Майкл подался немного вперёд.

— И это ещё не все. Когда я понял, чего они хотят, я напомнил им, что вы более опытный врач и что сначала следовало бы обратиться к вам. Похоже, оба были этим фактом сильно раздосадованы. Старый Уитби, который вообще сильно нервничал, даже пришёл в ярость и наговорил мне кучу всякой чепухи. Что касается иностранца, то Гидеон напомнил, что я гость в доме, и потому он считает совершенно бестактным мой отказ в такой простой просьбе. Это была чертовская наглость… И вообще, вся эта ситуация очень щекотливая… Но я все-таки решил, что вы поддержите меня, и поэтому…

Он внезапно замолчал.

— Вы подписали бумагу? — быстро спросил Аббершоу, Прендерби покачал головой.

— Нет. Мне даже не дали осмотреть тело.

— Что? — поразился Аббершоу. — Вы отказались?

— Ещё бы, — Прендерби начал злиться. — Лекарь все время находился между мною и кроватью, а когда я хотел приподнять простыню, Гидеон нарочито встал на моем пути. Тогда я вспылил и ушёл.

Майкл с выражением виноватого взглянул на Джорджа.

— Вы знаете, — произнёс он, — я ведь всего несколько месяцев назад сдал выпускные экзамены и никогда не подписывал ещё свидетельства для кремации. Мне не очень-то хотелось начинать свою карьеру с такого сомнительного дела.

— Правильно, вы все сделали правильно, — подбодрил молодого доктора Джордж. — Интересно, что они сейчас предпринимают? Прендерби усмехнулся.

— Возможно, вы это скоро узнаете, — сухо сказал он. — По-моему, они с минуты на минуту придут к вам. Первоначально они хотели для своей цели использовать меня, считая, что с молодым специалистом легко будет справиться. Но, потерпев неудачу, они теперь попробуют уговорить вас, так как их дело не терпит отлагательства. Поэтому-то я зашёл, чтобы предупредить вас.

— Все правильно, — искренне ответил Аббершоу. — Я очень благодарен вам, так как ситуация действительно очень щепетильная. А это похоже на сердечный приступ?

Прендерби пожал плечами.

— Мой дорогой друг, я не знаю. Я даже не видел лица. Если это действительно сердечный приступ, почему же они не дали мне обследовать полковника? Все это более чем подозрительно. Джордж, вы думаете, нам следует что-то предпринять?

— Нет. Не сейчас. — Лицо Аббершоу мгновенно изменилось. Губы были твёрдо и решительно сжаты, взгляд сосредоточен и полон решимости. В один миг он превратился в человека, уверенного в себе и способного разобраться ж самой невероятной и загадочной истории. — Слушайте, — сказал Джордж, — если вы только что от них, то сюда они могут прийти в любой момент. Вам лучше исчезнуть, чтобы нас не застали вместе. Не нужно поднимать шума, впутывать сюда женщин, и прочее. Кроме того, в практическом плане мы ничего не сможем сделать. Но как только я доберусь до города, сразу найду старину Дэдвуда из Скотленд-Ярда и тогда во всем можно будет разобраться без шума. Итак, если они вынудят меня подписать свидетельство, я подпишу. Если возникнет необходимость, могу и потом возбудить следствие. Вряд ли они успеют кремировать тело, прежде чем мы доберёмся до них. Рано утром я поеду в город.

— Это дело, — сказал Прендерби с энтузиазмом. — Если вы не против, я позже зайду к вам, узнать, как развиваются события. Привет.

Он замолчал и, прежде чем покинуть комнату, прислушался. Со стороны коридора донёсся шум.

— Кто-то идёт сюда по коридору, — сообщил Прендерби. — Послушайте! Если вам все равно, давайте продолжим этот театр. Я заберусь в эту штуку.

С этими словами он проскользнул в огромный гардероб и закрыл за собой резную дверцу как раз в тот момент, когда шаги в коридоре затихли и кто-то постучал в дверь.

Открыв её, Аббершоу увидел доктора Уитби. Он выглядел растерянным. Жидкие седые волосы слиплись и свисали на лоб, руки заметно подёргивались.

— Доктор Аббершоу, — начал он, — извините, что беспокою вас так поздно, но не могли бы вы помочь нам?

— Конечно. В чем дело? — Джордж был само радушие, и его собеседник тотчас же воодушевился.

— Думаю, вы знаете, — продолжал Уитби, что я являюсь личным врачом полковника Кумба. Он инвалид уже несколько лет, осмелюсь доложить вам. Дело в том, что случилось несчастье. Мы знали, что оно вот-вот произойдёт, но это не умаляет нашего горя. Этим вечером приступ у полковника оказался роковым.

Реакция Аббершоу была верхом театрального мастерства: он застыл с поднятыми в изумлении бровями и открытым ртом.

— Боже мой! Какое горе! — воскликнул он с напыщенностью, которая придаёт молодым людям такой глупый вид. — Какое горе, — повторил Джордж уже с новой интонацией, словно какая-то другая мысль внезапно пришла ему в голову. — Значит, конец вечеринке.

Доктор Уитби раздумывал.

— Ну, — промолвил наконец он, — мы думаем, что нет.

— Не конец? — воскликнул Аббершоу, изумление его было настолько сильным, что доктор поспешил объяснить.

— Покойный был очень эксцентричной личностью, — сообщил он. — Его последней волей, высказанной перед самой кончиной, было желание, чтобы вечер продолжался.

— Небольшое испытание для всех, — прокомментировал Аббершоу.

— Именно так. Вот почему я пришёл к вам. Полковник всегда настаивал на том, чтобы его немедленно кремировали после смерти. Поэтому заранее были сделаны все приготовления. Остались только формальности со свидетельством. Не могли бы вы оказать такую любезность и подписать его?

Он замолчал в нерешительности. Но Аббершоу с готовностью ответил:

— Сэр, все, что в моих силах. Пойдёмте сейчас прямо туда.

Последние следы нервозности исчезли с лица Уитби, и вздох облегчения вырвался у него, когда они с Аббершоу шли по коридору к комнате полковника.

Комната эта оказалась большой, старомодно обставленной, с высокими потолками и плохим освещением. Одна стена была обшита деревом, другая задрапирована тяжёлыми занавесями, старыми и пыльными. Совсем не такой представлялась Джорджу спальня ветерана-воина.

Огромная кровать занимала весь дальний угол, и на ней лежало что-то неподвижное, накрытое простыней. На маленьком столике возле камина было видно перо, чернила и бланк медицинского свидетельства; рядом стоял Джесс Гидеон. На фоне полированного дерева его изящная рука казалась вырезанной из слоновой кости.

Аббершоу решил, что укрепить свои подозрения или, наоборот, рассеять их можно только действуя внезапно. Поэтому, приняв официальный вид, он двинулся по комнате, потирая руки.

— Сердечный приступ? — спросил Джордж. — Возможно, лишние эмоции, тяжёлая еда, все что угодно. Какое горе, какое горе. Ещё и гости в доме.

Он прохаживался по комнате, постепенно придвигаясь к кровати.

— А сейчас посмотрим, — вдруг сказал он. — Простая формальность, конечно…

Двигаясь необычайно быстро, Джордж подошёл к кровати и отбросил край простыни с лица покойного. Реакция на эти действия была мгновенной, но запоздавшей. Уитби схватил Аббершоу за руку и оттащил его от кровати, а из тёмного угла бесшумно выступила фигура, которую Джордж вначале и не заметил. Он сразу же узнал Доулиша, человека, похожего на Бетховена. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, но во всем облике, несомненно, читалась угроза, и Джордж как-то естественноинтуитивно понял, что сейчас он непосредственно столкнулся с той реальной враждебной силой, которая до этого момента как-то неопределённо, в виде предчувствия, присутствовала в этом особняке и беспокоила его.

Как бы то ни было, в следующее же мгновение Джордж снова овладел ситуацией. Он обратился к Уитби извиняющимся тоном, нарочито подчёркивающим его простоту и неопытность.

— Чистая формальность, — повторил он. — Я все-таки хотел бы увидеть тело. Мы иногда небрежны, как мне кажется, в подобного рода делах. В конце концов кремация есть кремация. Я не из тех, кто настаивает на тщательном осмотре, но я просто хочу убедиться, что это труп.

Он проговорил это настолько спокойно, даже посмеиваясь, одновременно глядя на лицо человека на кровати, что напряжённая обстановка в комнате разрядилась. Медлительный Доулиш снова занял своё место в углу. К Гидеону вернулась его учтивость, а у доктора Уитби, стоящего рядом с Аббершоу, исчезла насторожённость.

— Я полагаю, смерть наступила именно здесь? — как бы между прочим спросил Джордж и искоса взглянул на Уитби. У того уже был наготове ответ:

— Да, сразу после того, как мы внесли его сюда.

— Вижу, — Аббершоу оглядел комнату. — Наверное, вы принесли полковника в его же кресле? Насколько же удобны эти приспособления.

Он замолчал, погрузившись в размышления. Поскольку Доулиш нетерпеливо заворчал, Гидеон поспешно вмешался.

— Уже поздно, — сообщил он неестественно мягким голосом. — Мы, видимо, не должны больше задерживать доктора Аббершоу…

— Э-э… конечно, нет, — произнёс Уитби и нервно вздрогнул. Джордж понял намёк.

— Да, уже поздно. Желаю вам доброй ночи, джентльмены, — пробормотал он и направился к двери.

В один миг возник перед ним Гидеон с ручкой в руке. Как всегда, его отличала учтивость, но в небольших сверкающих глазах под косматыми бровями таилась какая-то опасность. Аббершоу понял, что ему не позволят не подписать свидетельство. Трое мужчин были настроены решительно, и любые возражения со стороны Джорджа были бы опровергнуты силой. В сущности, это была вынужденная подпись.

— А! Я совсем запамятовал, — беря ручку, сказал он с улыбкой, словно хотел загладить оплошность. — Так, дайте взглянуть. Где расписаться? О, вижу — вот здесь. Вы, конечно, учли все детали, доктор Уитби?

— Да, да. Все в порядке.

Только глупец, которого разыгрывал Аббершоу, мог бы не заметить нервозного состояния, в котором пребывал врач. Он весь трясся и практически не владел голосом. Аббершоу замысловато расписался и вернул ручку. А когда он направился к двери, в комнате явственно прозвучал вздох облегчения.

На пороге Джордж остановился и обернулся.

— Я думаю, бедняга Петри уже знает об этом? — поинтересовался он. — Надеюсь, он не сильно страдает. Бедный парень.

— Мистера Петри, конечно, известили, — жёстко произнёс доктор Уитби. — Конечно, это для него было ударом, но, как и для всех нас, не неожиданностью. Вайетт — родственник полковника лишь благодаря вторичному замужеству тётки. Это произошло уже после войны.

— Тем не менее, — Аббершоу вернул себе прежний суетный облик, — сильный удар и большое горе, большое горе. Спокойной ночи, джентльмены.

С последними словами он вышел и затворил дверь огромной, мрачной комнаты. В коридоре суетливый, напыщенный вид и внешняя простота, которые Джордж напускал на себя, слетели с него, он моментально стал насторожённым и целеустремлённым. Многое ещё было для него загадкой, но в одном он был твёрдо уверен: полковник Гордон Кумб умер не от сердечного приступа.

Аббершоу шёл по коридору к комнате Вайетта, которую нашёл без особого труда, так как хозяин дома ещё днём показал её Джорджу.

Полоски света под дверью не было, и Аббершоу колебался немного, прежде чем постучать.

В ответ ни звука. Подождав немного, он постучал опять. По-прежнему никто не отвечал, и тогда, повинуясь какому-то внезапному чувству, Джордж машинально нажал на ручку двери и вошёл.

Он очутился в длинной, узкой комнате с высоким окном, выходящим на балкон. Комнату освещало лишь слабое лунное сияние, лившееся через окно. Он увидел Вайетта. Тот стоял у окна в домашнем халате, касаясь рамы обеими руками.

Аббершоу заговорил первым, но Вайетт не шевельнулся. Затем он резко повернулся, и на какое-то мгновение лунный свет озарил его лицо, тонкие, изящные руки.

Вайетт подошёл к другу.

— Я только что узнал, — мягко и участливо сказал Джордж. — Мне ужасно жаль. Для тебя это сильный удар. Все, что в моих силах…

Вайетт покачал головой:

— Спасибо. Но доктор Уитби ждал этого события уже несколько недель. Я думаю, все приготовления были сделаны заранее.

— Мой дорогой, — Аббершоу говорил торопливо, — мы все исчезнем завтра же утром. Большинство на машинах.

— О, не делайте этого, — сказал Вайетт с внезапной горячностью. — При всей странности его желания дядя очень хотел, чтобы вечер тем не менее продолжался. Правда, я был бы тебе очень обязан, если бы ты остался до понедельника и убедил других сделать то же самое. В конце концов, это не дядин дом, а мой. Он перешёл ко мне со смертью тёти. Полковник очень хотел жить здесь, и я сдал дом ему. Он не был мне близким родственником, и, насколько мне известно, у него не было больше родни. Я хочу, чтобы ты остался, Джордж.

Он замолк и добавил, видя, что Аббершоу все ещё колеблется:

— Похороны и кремация состоятся в Лондоне. Гидеон обо всем договорился; он был адвокатом дяди и очень близким другом. Останься, если можешь. А сейчас спокойной ночи. Спасибо, что зашёл.

Аббершоу медленно покинул комнату, мысленно стараясь объяснить самому себе своё поведение. Ведь сначала он намеревался рассказать Вайетту все о своих открытиях и даже сейчас не мог понять, почему он этого не сделал. Интуиция подсказывала ему быть осторожным. Джордж был убеждён, что в эту ночь в Блэк Дадли появилось тайн больше, чем когдалибо знавал старый дом. Причём это были тайны, которые, как ему казалось, могли стать потенциально опасными, если о них рассказать преждевременно.

Джорджа в его комнате дожидался Прендерби; стоящая рядом пепельница была заполнена окурками.

— Наконец-то вы вернулись, — нетерпеливо выпалил он. — Я все время опасался, не устроят ли они ваше сенсационное исчезновение. Этот дом — скопище привидений, я здесь просто не могу избавиться от страха. Чтонибудь обнаружилось?

Прежде чем ответить, Аббершоу устроился в кресле у камина.

— Я подписал свидетельство, — после некоторой паузы вымолвил он. — Меня буквально заставили. Там собралась вся компания.

Прендерби наклонился вперёд, на его бледном лице появилась насторожённость.

— Они что-то замышляют, не так ли? — спросил он.

— О, несомненно, — веско подтвердил Джордж. Я видел лицо покойного. Дело вовсе не в сердечном приступе. Его убили — ударили ножом в спину, как мне кажется.

Прендбери взглянул на него с любопытством:

— Ну конечно, мне это тоже приходило в голову. У вас есть какаянибудь идея?

Аббершоу взглянул на него:

— Ужасно странная вещь, Майкл, которую я совершенно не понимаю. Все это более таинственно, чем вы думаете. Когда я отдёрнул простыню, то в полумраке с трудом мог рассмотреть лицо мертвеца; но все же света было достаточно, чтобы разглядеть одну вещь. Из-за большой потери крови он выглядел очень бледным, а эта пластинка на верхней части лица, она исчезла, и я увидел нечто совершенно необычное.

Прендерби вопросительно посмотрел на Джорджа:

— Что-то очень неприятное, старые шрамы?

— Вовсе нет. Это и есть самое любопытное.

Аббершоу наклонился вперёд, взгляд его стал жёстким и мрачным.

— Прендерби, у этого человека не было необходимости носить пластинку. Его лицо было целым и гладким, как ваше или моё!

— Неужели! — молодой человек постепенно осознал смысл сказанного. — Тогда это просто…

Аббершоу утвердительно кивнул.

— Маска, — коротко заключил он.

Аббершоу ещё некоторое время курил после того, как ушёл Прендерби. Когда наконец он лёг в постель, то не смог сразу заснуть. Он лежал, уставившись в тёмный потолок, и размышлял.

Едва Джорджа одолела дремота и события вечера показались промелькнувшим кошмаром, как над его головой раздался тяжёлый стук. Окончательно проснувшись, Джордж сел в кровати, его нервы были натянуты как струна.

Последующие события не заставили себя ждать. Непонятные звуки над головой слышались все явственнее. Казалось, будто разъярённый гигант крошил мебель на кусочки. В промежутках между ударами Аббершоу слышал, как кто-то без передышки бранится.

Набросив халат, он выскочил в коридор, где серые краски утра уже пришли на смену ночному мраку.

В коридоре шум слышался более отчётливо.

Но он разбудил не только Аббершоу — многие из гостей и прислуга были также подняты им на ноги. Взбежав по лестнице на следующий этаж, Джордж сразу же понял, что старинный архитектор, проектируя особняк, не предусмотрел наличие комнаты непосредственно над той, которую он занимал. Вместо неё тянулась широкая закрытая галерея, из которой вниз вела вторая лестница. Глазам Джорджа представилась необычная сцена.

Слуга, которого Джордж приметил накануне вечером, дрался с кем-то, кто оказывал отчаянное сопротивление. Этот мужчина наскакивал на противника с поразительной яростью. Когда Джордж подошёл ближе, до него донеслись ругательства взбешённого лакея. Сначала Аббершоу подумал, что поймали ночного грабителя, но, когда дерущиеся в азарте схватки переместились к окну, предрассветные сумерки осветили лицо второго мужчины. Джордж замер от изумления, так как в этот момент узнал расплывчатые, инфантильные черты Альберта Кэмпиона.

Появлявшиеся постепенно гости толпились за спиной Аббершоу, среди них особенно заметён был Крис Кеннеди в своём роскошном халате.

— Эй! Драка? — спросил он чуть ли не с удовольствием и ринулся разнимать дерущихся.

Неразбериха ещё больше усилилась, Аббершоу рванулся было вперёд, но, внезапно увидев что-то, нагнулся и поднял нечто с пола неподалёку от второй лестницы. Все произошло настолько быстро, что никто этого не заметил.

Вскоре благодаря Крису Кеннеди схватка закончилась.

— Что случилось? В чем дело? — По коридору спешил Вайетт Петри.

Все посмотрели на Кэмпиона. Тот облокотился о балюстраду, светлые волосы свисали на глаза, он все ещё тяжело дышал. Внезапно до Аббершоу дошло, что Кэмпион полностью одет, но не в смокинг, в котором был накануне, — то есть успел переодеться.

Объяснение Альберта оказалось достаточно банальным.

— Поразительно, — сказал он фальцетом. — Этот парень напал на меня и ну колошматить. Я сначала подумал, что это кто-то из вас решил подшутить, но потом понял, что меня собираются убить.

Он на мгновение умолк и улыбнулся.

— Я начал отбиваться, — продолжил Кэмпион. — Но этот тип, конечно, не из слабых, и я рад, что вы подоспели. Я бы не хотел, чтобы из-за меня он превратил в щепки этот старинный особняк.

— Мне ужасно жаль, что так получилось. Его завтра же рассчитают. Я прослежу за этим. — Вайетт говорил с неподдельным участием, хотя такая развязка инцидента совсем не устраивала Аббершоу.

— Где он напал на вас? — спросил Джордж, шагнув вперёд. — Где вы были?

Кэмпион воспринял вопрос с очаровательным простодушием:

— Я как раз выходил из своей комнаты — вот эта дверь, рядом. Только я открыл её, как попал в переделку.

Он застегнул жилет, распахнувшийся в драке.

Аббершоу посмотрел на старинные часы, висевшие над лестницей. Они показывали восемь минут пятого. Кэмпион проследил его взгляд.

— Да, — сказал он, — я… всегда так рано встаю.

— На удивление, рано, — заметил Аббершоу.

— В это утро да, — согласился Кэмпион и пустился в объяснения. — Я из тех, кто не может заснуть в чужой постели. И потом, знаете ли, я так боюсь привидений. Мне, конечно, их видеть не довелось, — торопливо продолжил он, — но сам себе я сказал этой ночью, когда уже собрался ложиться: «Альберт, в этом доме пахнет привидениями», и как я ни старался, всю ночь не мог отделаться от этой мысли. Когда стало светать, я подумал, что сейчас самое время прогуляться, встал, оделся и, выйдя, попал в переплёт.

Он на некоторое время замолчал.

— Но сейчас мне уже не хочется гулять. Мне вообще ничего не хочется. Привет всем, дядя Альберт закрывается до девяти тридцати, когда, я надеюсь, подойдёт время завтрака.

С этими словами Кэмпион помахал всем рукой и исчез в своей комнате, плотно прикрыв дверь.

Возвращаясь к себе, Аббершоу увидел стройную фигуру в домашнем халате. Это была Мегги. Все ещё находясь под впечатлением инцидента, но уже гораздо мягче, он спросил:

— Кто привёз сюда Кэмпиона?

Она с удивлением посмотрела на него:

— Энн. Я уже говорила тебе. Они приехали вместе в то же время, что и я. А что? Может, я могу чем-то помочь? Аббершоу несколько колебался.

— Да, — сказал он наконец. — Она ведь твоя подруга, не так ли? Мегги кивнула.

— Хорошо. Ты не можешь попросить её спуститься в сад? Ждите меня через полчаса в той самой аллее, где мы были вчера вечером. Мне нужно задать ей пару вопросов. Ты сделаешь это для меня?

— Конечно. — Она подняла на него глаза. — Что-то случилось?

В этих узких карих глазах Аббершоу заметил испуг. Его охватило внезапное желание защитить её. Будь он не таким педантичным, не таким робким в подобного рода делах, тогда, возможно, он поцеловал бы Мегги. Но Джордж удовлетворился тем, что успокаивающе похлопал её по руке.

— Через полчаса, — прошептала Мегги и исчезла в глубине коридора.

Джордж Аббершоу стоял в своей комнате перед камином и смотрел, как быстро вспыхивают и исчезают красные огоньки на остывающей золе. Джордж колебался. Через десять минут ему нужно встретиться с Мегги и Энн Эджвер в саду. До этого он должен принять окончательное решение.

Аббершоу не принадлежал к числу тех, кто поддаётся внезапному порыву, а проблема, с которой он столкнулся сейчас, была очень необычной и требовала раздумий. Перед ним на каминной доске лежал небольшой бумажник из красной кожи с шёлковой разодранной подкладкой. Бумажник был пуст. Листки бумаги, которые Джордж держал в руке и на которые он смотрел, как заворожённая волшебной флейтой змея, некоторое время назад были им вынуты из-под подкладки и многократно прочитаны. С первого взгляда, в них шла речь о совершенно обыденных житейских делах и событиях, и лишь чрезмерное упрощение фраз, а также явно бросающиеся в глаза некоторые, хотя и немногочисленные, условные обозначения говорили в пользу того, что текст зашифрован и его смысл понять не так-то просто. Джордж мучительно думал, что бы все это могло значить? Он размышлял, напрягая свою память и выуживая из её глубин фабулы тех закрученных уголовных историй, с которыми он познакомился, сотрудничая со Скотленд-Ярдом. Ключом в таких случаях должны были быть: адресат, цель написания документа и условия его обнаружения, то есть конкретная ситуация, в которой стало известно о существовании документа.

Эти крошечные теоретические познания Аббершоу положил в основу попытки провести своё собственное расследование. Такая задача — а решал он её самостоятельно впервые в жизни — импонировала ему, он ею увлёкся.

Единственное, что его смущало, это недостаток времени — так как действовать надо было быстро — и откровенно незначительное количество исходных фактов. «Чем же я располагаю? — мысленно задавал себе вопрос Джордж. — Прежде всего — что меня настораживает в этом деле?»

И он ещё раз провернул в своей голове события вчерашнего вечера и ночи. Конечно, самым потрясающим, отметил он, была смерть полковника Кумба, причём окружённая ореолом таинственности. И самым удивительным, хотя и недостаточно крупным в масштабах происшедших событий, возможно, было отсутствие пластинки на лице Кумба, когда Аббершоу удалось обмануть бдительность доктора Уитби и приоткрыть простыню, под которой находился труп полковника.

Только сейчас, по прошествии нескольких часов, Джордж внезапно ощутил причину своего мимолётного оцепенения в тот момент, когда увидел мёртвое лицо старого вояки, — ему вдруг пришло в голову, что он уже видел это лицо. Но где? Несколько минут мучительного напряжения, и вот он — результат. Насколько удивительна память человека! Это было в одно из его первых посещений Скотленд-Ярда. После официальной консультации, где он выступал в роли эксперта по исследованию летальных ранений, Джорджу был показан альбом знаменитых преступников, о которых ходили легенды. Многие из них тогда находились в розыске, и ими занимался Интерпол. Как теперь показалось Аббершоу, лицо полковника Кумба напоминало одного из представленных в альбоме руководителей крупного международного преступного концерна. Правда, на фото в альбоме человек был моложе. Но ведь и прошло уже около десятка лет.

Хотя этот факт, связанный с Кумбом, прочно отложился в голове Аббершоу, он никак не мог связать его с документами в красном бумажнике.

Второй факт — обстоятельства его заполучения — потребовал от Джорджа гораздо меньших размышлений. Он косвенно выводил на Альберта Кэмпиона, поскольку бумажник найден на месте драки с его участием. Джорджу очень не нравился этот эксцентричный молодой человек, любитель дурацких, как думал Аббершоу, аналогий и подковырок. Да и вся манера поведения Кэмпиона вызывала у него если не отвращение, то удивление: как в наше время могут вообще рождаться такие люди?!

Хотя Аббершоу пока никак не мог соотнести смерть Кумба и бумажник, он тем не менее продумал и эту версию. Кумб против Кэмпиона? Но он тут же отверг возможность причастности последнего к смерти полковника, так как сам был свидетелем его алиби; ведь они провели большую часть времени, в течение которого и произошли трагические события, вместе, находясь в гараже. И это даже несмотря на то, что появление Альберта в гараже было для Джорджа неожиданным и никак логически не оправданным. Но это факт!

И последнее, о чем смог подумать Джордж, так как приближалось время его встречи с Энн Эджвер, — содержание самого текста. Основываясь на том же опыте, приобретённом в ходе контактов со Скотленд-Ярдом, Джордж предположил, что документ является зашифрованной инструкцией, содержащей основную идею и главные мероприятия по проведению какой-то неизвестной ему, преступной акции, результатом которой, как это уже было неоднократно на практике, явилось бы ограбление банка, либо валютная афёра, или биржевая сделка. Во всех случаях, думал он, на кону очень крупная ставка.

Если бы только можно было знать последствия того, что он задумал. Ведь, образно говоря, то, что он собирается сделать, означало уничтожение произведения искусства. А речь действительно шла о гениальном творении человеческого интеллекта, в котором нашли отражение и скрупулёзный поиск необходимой информации, и её вдумчивый, творческий анализ и, наконец, вершина всего — идея и план действий! Да — это произведение искусства, хотя конечные цели его преступны. Джордж ещё поразмышлял несколько минут и наконец решился. Он встал на колени перед почти потухшим камином, раздул пламя и, соорудив маленький костёр, бросил в него листки с зашифрованным текстом. Затем он отступил немного назад, чтобы посмотреть, как они сгорают, постепенно темнея и коробясь от жара, пока не превратятся в пепел.

Довольный проделанной работой, Аббершоу тихо спустился по широкой лестнице и вышел в сад.

Мегги ждала его. Медные волосы девушки на фоне кустарника заметны были издали. На ней было зеленое платье, и Джордж, несмотря на то что был полностью поглощён своими мыслями, отметил про себя, что платье удивительно шло Мегги.

— Энн сейчас придёт, — сказала она. — Полагаю, что ты хочешь спросить её о чем-то важном. Казалось, Джордж колебался.

— Боюсь, ещё несколько часов назад мне это и в голову не приходило, — задумчиво произнёс он. — Но сейчас это становится важным, хотя я до конца в этом не уверен.

Его загадочный и в то же время нерешительный тон заинтриговал и обеспокоил Мегги. Она придвинулась к нему почти вплотную и взяла его за руку.

— Джордж! Скажи мне откровенно, что случилось, в чем дело? Мне становится все страшнее, и я начинаю опасаться за нашу безопасность.

— Не знаю, — ответил Джордж. — Пока… Я могу тебе сказать определённо только одну вещь… Полковник Кумб мёртв. Об этом знают всего лишь несколько человек, но за завтраком новость будет объявлена всем.

У девушки перехватило дыхание, и она со страхом посмотрела на Джорджа.

— Ты же не хочешь сказать, что его?.. — Она внезапно замолчала. Аббершоу твёрдо посмотрел на неё.

— Доктор Уитби установил, что это сердечный приступ, — сказал он.

Глаза девушки расширились, а выражение лица стало испуганным.

— Тогда… тогда кинжал?.. — начала она.

— Ш-ш! — Аббершоу предупреждающе поднял руку, так как в доме скрипнула дверь; по траве к ним шла Энн Эджвер в богато расшитом китайском халате, накинутом поверх пижамы.

— Вот и я, — сказала она. — Мне пришлось выйти в этом виде. Я просто не могла заставить себя одеться в такой час, когда я обычно ложусь спать. Что все это значит?

Аббершоу кашлянул; такие девушки неизменно приводили его в замешательство.

— Очень любезно с вашей стороны появиться именно так, — неловко произнёс он. — Боюсь, то, что я собираюсь сказать, может показаться одновременно нелепым и, возможно, нахальным.

Он запнулся, нервничая, затем поспешно продолжил:

— Я думаю, что сейчас ничего не смогу объяснить, но, если вы просто ответите на один или два вопроса, а потом забудете, что я об этом спрашивал, вы окажете мне большую услугу.

Девушка рассмеялась:

— Все это так захватывающе! Похоже на детектив! У меня и костюм как раз подходит, правда? Так в чем дело? Аббершоу заговорил с некоторой осторожностью:

— Я бы хотел спросить об Альберте Кэмпионе. Я понял, что он ваш приятель. Извините, но вы давно его знаете?

— Альберт Кэмпион? — переспросила озадаченно Энн. — О, он мне совсем не приятель. Я просто подвезла его сюда на своей машине.

Аббершоу был изумлён.

— Простите. Я не совсем понимаю, — произнёс он. — Вы увидели его на станции?

— Вовсе нет. — Казалось, это забавляло девушку. — Я привезла его из Лондона. Знаете ли, — продолжала она весело, — я встретила его накануне вечером в «Козле на крыше» — это такой ночной клуб на Джермин-стрит. Я была там с друзьями, и он к нам присоединился. Думаю, кто-то из наших ребят знал его. Мы все болтали, и совершенно случайно выяснилось, что Кэмпион едет сюда на уик-энд. Он был страшно огорчён, так как в своей машине врезался в грузовик или во что-то ещё, поэтому ему не на чем было ехать. И я, вполне понятно, предложила его подвезти.

— О, естественно, — произнёс Аббершоу, который выглядел совершенно сбитым с толку. — Конечно же это Вайетт пригласил его.

Девушка в пижаме посмотрела на него, и её кукольное лицо приняло изумлённое выражение.

— Нет, — произнесла она, — я так не думаю… Я даже уверена, что это не так, потому что именно я представила их друг другу. Я просто сказала: «Привет, Вайетт, это Альберт Кэмпион» и «Альберт, это хозяин дома», — но могу поклясться, что они не были знакомы раньше. Мне кажется, он приятель полковника — кстати, как чувствует себя старик?

Ни Аббершоу, ни Мегги не ответили; сомнение явно читалось на их лицах.

Энн поёжилась.

— Я уже замерзаю, — сказала она. — Это все, что вы хотели узнать? В таком случае я пойду обратно, если вы не против. Она сказала это со смехом, и Аббершоу поблагодарил её.

— Помните, никому ни слова, — поспешно произнёс он.

— Ни намёка, — пообещала Энн и побежала по лужайке, закутавшись в китайский халат.

Убедившись, что Энн уже не может их услышать, Мегги схватила Аббершоу за руку:

— Джордж, полковник также не приглашал Альберта Кэмпиона. Он круто повернулся к ней и спросил:

— Откуда ты знаешь?

Мегги сдержанно стала рассказывать:

— Потому что полковник сам указал мне на Кэмпиона и спросил, кто это. Послушай Джордж, что же тогда получается? Выходит, никто не приглашал его!

Аббершоу утвердительно кивнул.

— Да, это меня и беспокоит сейчас, — произнёс он и погрузился в молчание.

Они медленно зашагали к дому. Мегги, притихшая и расстроенная, с прищуренными задумчивыми глазами; Аббершоу шёл, сцепив за спиной руки и опустив голову.

Он думал о том, что изучил много преступлений, повидал крупных гангстеров, но никогда в предыдущих его расследованиях обстоятельства не требовали от него столько собственной инициативы и решительных действий.

Раньше Джорджу рассказывали о происшествии, и он объяснял случившееся; перед ним ставили проблему, и он решал её. Сейчас же впервые в жизни Аббершоу должен сам ставить вопросы и сам отвечать на них. Интуиция подсказывала ему, что нужно действовать, но что именно делать — этого Джордж пока не знал.

Они почти дошли до тяжёлой, окованной железом двери, ведущей в зал, когда услышали приглушённый шум со стороны аллеи.

В следующее мгновение Джордж шагнул назад, в тень разросшегося лавра, и потянул девушку за собой.

Из гаража бесшумно выкатилась та самая старая машина, которую Аббершоу приметил ещё накануне вечером.

Слуга, участвовавший в драке с Кэмпионом час назад, сидел за рулём, и Аббершоу отметил для себя, что для человека, ещё недавно смертельно пьяного, он был невероятно свежим и собранным.

Автомобиль остановился у парадной двери особняка, в десяти шагах от того места, где стояли молодые люди, скрытые листвой. Мужчина вышел из машины и открыл дверцу. Несколько минут все было тихо, затем появился Гидеон, за ним Доулиш и доктор Уитби, которые несли какой-то тяжёлый продолговатый предмет.

Все трое были полностью одеты и очень торопились. Происходящее настолько их поглотило, что ни один не додумался взглянуть в направлении лавровых кустов, за которыми спрятались два случайных свидетеля. Уитби забрался на заднее сиденье и опустил шторки на окнах, затем Доулиш и Гидеон подняли тяжёлый, похожий на громадный свёрток, предмет и протолкнули его с помощью Уитби в заднюю часть автомобиля.

Двери быстро захлопнулись, и большая машина легко заскользила по аллее к выездным воротам. Двое, Доулиш и Гидеон, вернулись в дом.

Вся процедура заняла не более трех минут и была осуществлена чётко и бесшумно.

Мегги с испугом посмотрела на Аббершоу.

— Что это было? — спросила она.

Ярость, с которой ответил Джордж, поразила её.

— Черт бы их побрал, — взорвался он. — Единственная неопровержимая улика во всем этом тёмном деле только что испарилась. Это было тело полковника Кумба.

В это субботнее утро завтрак представлял собой сумрачную и унылую трапезу. Вайетт сдержанно сообщил всем о смерти дяди. Общее мнение гостей было таково, чтобы сегодня же тактично попрощаться и не мешкая разъехаться. Пожелания умершего в отношении продолжения вечеринки были восприняты с удивлением и отнесены на счёт преклонного возраста полковника. Однако всем было ясно, что при данных обстоятельствах об этом не могло быть и речи.

Вайетт, казалось, был удручён; все ему сочувствовали — ход событий не мог принять более скверный оборот. Он сидел в конце стола бледнее обычного, но тем не менее был как всегда элегантен и обходителен. На Вайетте был спортивного покроя костюм с цветным, ярким галстуком.

Компания молодых людей, определённо приунывшая в связи с известными событиями, тихо обсуждала Детали предстоящего отъезда.

Ни Гидеон, ни Доулиш к завтраку не появились, для них даже не были поставлены приборы. Однако некоторое время спустя дверь неожиданно открылась и оба эти человека, больше всего интересовавшие Джорджа в это утро, вошли в зал. Первым появился Доулиш; его лицо в лучах солнца выглядело ещё более застывшим и непроницаемым, чем накануне вечером. Впервые все увидели, какой это огромный человек. Он был толстым, почти тучным, но и довольно высоким, мощного телосложения. Длинные седые волосы, зачёсанные назад, спадали до плеч, а глаза, единственное, что было живого в лице, ярко горели и, казалось, пронизывали насквозь каждого, на кого он бросал взор.

Гидеон, шедший несколько позади, по сравнению с Доулишем выглядел тщедушным и незаметным. Весь его внешний облик и манеры выдавали человека очень хитрого и коварного. Войдя в зал, Гидеон оценивающим взглядом оглядел компанию молодых людей, словно прикидывал их общий силовой потенциал.

Вайетт вежливо поздоровался с вошедшими, но, ко всеобщему изумлению, те ему не ответили.

Доулиш приблизился медленно к краю стола и, сохраняя на своём лице полную невозмутимость, в течение некоторого времени внимательно изучал сидящих.

— Пусть все замолчат, — наконец произнёс он властно. Если бы не угрожающая интонация в его голосе, возможно, к этим словам отнеслись бы с должным юмором, настолько они не соответствовали ситуации.

Как бы то ни было, установилась тишина, и немец продолжил монотонным голосом, который словно пробивался сквозь каменную маску, потому что его лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций и было неподвижно.

— В этом доме кое-что пропало, — проговорил он, делая ударение на каждом слове. — Эта вещь принадлежит мне, и её необходимо вернуть. Нет нужды объяснять, что это такое. Тот, кто взял, или, скорее, украл, знает, о чем идёт речь.

При такой наглости все просто оторопели, а Вайетт выскочил из-за стола. От негодования его лицо стало мертвенно-бледным, но он все же старался держать себя в руках.

— Мистер Доулиш, — начал он, — думаю, что вы потеряли чувство меры, беспокоясь о пропаже вашей собственности. Вы должны понимать, что, находясь в моем доме в качестве гостя, вы оскорбили не только меня, но и моих друзей, высказав подозрение в отношении всех нас. Если вы зайдёте ко мне после завтрака, перед тем как уехать, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам в поисках.

Немец не шевельнулся. Он стоял во главе стола и немигающе смотрел на Вайетта.

— Пока мне не вернут эту вещь, никто из дома не выйдет, — проговорил он жёстко. Замечание Вайетта Доулиш полностью проигнорировал.

Вайетт, бледное лицо которого слегка порозовело, обернулся к остальным гостям, с откровенным изумлением переводившим взгляды с одного на другого.

— Я должен извиниться, — сдерживая гнев, сказал Вайетт. — Прошу вас простить эту безобразную выходку со стороны мистера Доулиша. Похоже, что дядина смерть как-то повлияла на этого несчастного.

Доулиш резко повернулся и посмотрел с презрением на молодого хозяина дома.

— Пусть этот человек сядет и замолчит, — с гневом произнёс он.

Ему на помощь пришёл Гидеон, который со свойственной ему дипломатической хитростью решил несколько снять напряжённость момента, неминуемо приближающегося к стадии взрыва.

— Мой дорогой мистер Петри, — с неестественной улыбкой начал он вкрадчивым и заискивающим голосом, — мне кажется, вы не вполне точно оцениваете положение, в котором оказались вы и ваши друзья. Подумайте хорошенько. Дом находится в трех милях от шоссе, все слуги здесь состоят на службе у мистера Доулиша. Кроме того, из ваших машин слит бензин, и теперь вы просто-напросто беспомощны. Поэтому советую прислушаться к тому, что вам говорят.

Вайетт продолжал стоять мертвенно-бледный, едва сдерживая ярость:

— Джентльмены, эта выходка зашла слишком далеко. — Голос Петри почти дрожал. — Пожалуйста, если вы уберётесь отсюда, мы продолжим завтрак.

— Молчать! — раздался вдруг рёв Доулиша.

Вайетт вздрогнул. Он открыл рот, чтобы произнести ещё какие-то слова, но внезапно замер; глаза его расширились от страха и изумления: на него смотрело чёрное дуло пистолета.

Немец оставался флегматичным, абсолютно неподвижным, целясь из маленького револьвера, который он держал в увесистой руке.

— Здесь, — произнёс он на ломаном английском, — находится человек, у которого нужная мне вещь. Я обращаюсь к нему. Когда он вернёт мне то, что взял, вы все будете свободны. До тех пор ни один не выйдет из этого дома, ни один.

Вслед за этим наступила тишина. Все оставались неподвижны. За окнами вдруг стало отчётливо слышно пение птиц.

Вдруг Альберт Кэмпион осторожно кашлянул и передал что-то, завёрнутое в салфетку, сидящей рядом одной из девушек. Та, в свою очередь, передала неизвестный предмет дальше, пока он таким образом не пропутешествовал вдоль всего стола и не очутился перед немцем. Тот с довольным хрюканьем засунул револьвер в боковой карман и резко схватил свёрток. В следующее мгновение он издал яростное восклицание, поскольку, сорвав салфетку, увидел, что это было простое столовое яйцо, которое перед этим собирался было разбить глуповатый молодой человек.

Эффект был потрясающим. Произошла разрядка после напряжённого молчания, и весь стол содрогнулся от хохота. Немец продолжал стоять все так же одеревенело; его лицо по-прежнему ничего не выражало, а маленькие глазки стали скучными и безжизненными. Гидеон, напротив, пришёл в неистовую ярость. Он сощурил в бешенстве глаза и оскалился.

Постепенно смех затих, и, когда в комнате установилась полная тишина, Доулиш снова вытащил револьвер и заговорил.

— Вам смешно, — произнёс от тяжело. — А мне нет. И вот этой малышке тоже не смешно. Он подкинул и с величайшей нежностью поймал своей огромной рукой маленький револьвер. Через секунду лицо его разгладилось, и в сопровождении Гидеона он покинул столовую.

— Какой неприятный старик, — проговорил после общего молчания Майкл Прендерби. Хотя он произнёс эти слова беззаботно, в глазах притаилась тревога. Его невеста, которую он держал за руку, была бледна как полотно и готова вот-вот разрыдаться. Мегги и Энн также были встревожены не на шутку. Вайетта продолжало трясти от негодования.

— Конечно же он ненормальный, — лениво сказал Мартин Уэтт. — Кэмпион здорово его разозлил. Встал Джордж Аббершоу.

— Не знаю, что ты думаешь обо всем этом, Вайетт, — сказал он, — но мне кажется, нам надо серьёзно обсудить сложившуюся ситуацию. Я не верю, что есть какая-то реальная опасность, но, наверное, надо проверить все факты, о которых упомянул Гидеон, и в первую очередь про наши машины.

— Я сбегаю вниз и проверю, ладно? — с готовностью вызвался Крис Кеннеди.

Гости перешли в соседнюю комнату, которая в этот час была вся залита солнцем. Оно проникало сквозь стекла окон и отражалось ярким светом от начищенного паркета. Но не это привлекло внимание Аббершоу и заставило его несколько отступить назад с глухим восклицанием. Над дальним камином, в кольце, образованном наконечниками пик, зловещий и прекрасный, сиял кинжал Блэк Дадли. Создавалось впечатление, что никогда, в том числе и прошлой ночью, он не покидал своего почётного места.

Как только Аббершоу оправился от неожиданности, он быстро подошёл к Мегги, стоявшей в одной из групп, на которые разделилась вся компания.

— Ты входила сюда утром после того, как мы вернулись из сада? — спросил он, отводя её в сторону.

— Да, — прошептала она, — и… и он уже был здесь, висел там же, где и сейчас. Я… я ничего не могла с собой поделать, меня так и тянуло в этот зал посмотреть. Должно быть, кто-то ночью вернул его на прежнее место.

Девушка немного дрожала, и Джордж нежно дотронулся до её руки.

— Испугалась?

— Я рада, что ты тоже здесь, — просто ответила Мегги, прижимаясь к нему.

Аббершоу захлестнула радость, он залился краской, но ничего не сказал. Джордж был самым старшим в компании молодых, поэтому осознавал реальность опасности положения, в котором они оказались. Кроме того, он знал больше кого бы то ни было в этой комнате о событиях последних двенадцати часов. Интуиция подсказывала ему, что большинство фактов свидетельствует против Доулиша и его людей. Джордж понимал, насколько неординарной личностью был Бенджамин Доулиш, как он сам себя называл, и какую опасность он представлял.

Сейчас, считал Джордж, основной задачей было выбраться отсюда любой ценой. В то же время он полагал, что необычные друзья полковника Кумба вряд ли осмелятся прибегнуть к крайним мерам, но, уж если они однажды угрожали, не надо быть дураками, чтобы надеяться, что они согласятся на поражение.

Ускользнув из дома, Джордж смог бы немедленно добиться того, чтобы соответствующие власти возбудили следствие. Если бы у него была возможность известить полицию, не привлекая внимания Доулиша и его людей, это был бы лучший вариант. Но на первом месте все же была проблема побега, а осуществить его при сложившихся обстоятельствах было далеко не лёгким делом.

Существовал, конечно, ещё один способ получить свободу: Джордж постоянно в течение утра ощущал в своём кармане красный бумажник. Но отдать бумажник — означало упустить главаря одной из самых хитроумных преступных организаций. До сих пор Джордж действовал как бы в темноте, и если сейчас он сдастся, то темнота никогда не рассеется. Тайна навсегда останется тайной.

Джордж взглянул на Мегги.

— Мы их ещё одолеем. Я это чувствую.

— Или погибнем в борьбе, — смеясь, ответила она.

В этот момент Кэмпион произнёс вслух одну из своих как всегда необычных и прямо не относящихся к происходящему мыслей. Как ни странно, она инициировала общий разговор компании, доселе разделённой на мелкие группки.

— Конечно, — мягко начал он, — я предполагаю, что никто ничего вообще не крал.

— У меня в комнате два куска мыла, — неуклюже пробормотал Прендерби, — но я не думаю, что именно за одним из них охотится эта старая каналья. Послушай, Вайетт, здесь есть ещё кое-что чертовски странное! Думаю, ты знаешь…

Он не успел договорить фразу, как Аббершоу поспешно вмешался в разговор.

— Здесь в целом очень много странных вещей, Майкл, — заметил он, сверля юношу глазами. Прендерби понял намёк. В этот момент заговорил Вайетт:

— Я даже не извиняюсь за происшедшее. Все это мне абсолютно непонятно. Дядя попросил меня пригласить друзей на уик-энд, как он это делал и раньше. Я прежде уже встречал в нашем доме Гидеона, но не перекинулся с ним и полудюжиной фраз. Что касается этого немца, Доулиша, он мне совершенно не знаком.

Наступила пауза. Она была прервана внезапным возвращением Криса Кеннеди. Он был возбуждён.

— Они сделали своё чёрное дело, негодяи! — произнёс он, врезаясь в центр группы. — Ни капли бензина ни в одной из машин. А в целом все машины в порядке. Кстати, этот антикварный экспонат, дедушка автомобилестроения, исчез, испарился. А сейчас мне хочется чего-нибудь выпить. Вайетт, у тебя не найдётся имбирного пива?

— Здесь ты найдёшь все, что хочешь, — сказал Петри, подводя Криса к шкафу, встроенному в панель камина.

— Две бутылки виски, — вскрикнул Крис, засунув голову в шкаф. — Ура. Это, конечно, кощунство, но иного выхода нет. Придётся влить в баки содержимое этих бутылок. Неплохая идея не правда ли?

И он выбежал из зала. Все остальные подошли к окну. Несколько минут ничего не происходило, и Мартин Уэтт уже высказал сомнение в отношении гениальности идеи Криса, как в гараже что-то бабахнуло. Потом один хлопок донёсся до наблюдателей, и в следующую секунду в облаке голубого дыма появилась маленькая машина, за рулём которой сидел Крис. Автомобиль двигался медленно, но уверенно и торжественно, периодически постреливая выхлопной трубой.

Кеннеди помахал всем рукой, его лицо светилось как у ребёнка, увлечённого любимой игрой.

— Мы им покажем! — хихикнул Прендерби в момент, когда Крис переключил передачу и машина резво покатилась по аллее к выходу.

— Ну и дураками будут они выглядеть, — заметил кто-то.

В этот момент Крис с рёвом включил четвёртую передачу, и машина стала издавать хлопки более часто. Почти одновременно с этим раздался одиночный, более резкий по тону, хлопок, а за ним сразу — второй. Всем показалось, что эти звуки исходят из окна, расположенного над их головами. Тотчас машину Криса резко занесло в сторону, и она, вылетев на газон, врезалась в дерево.

— Это Доулиш, — раздался голос Уэтта. — Он попал в машину. Как видите, немец реализует свои угрозы. Надо помочь Крису.

Он рывком открыл окно и выпрыгнул на газон. За ним последовали Майкл и Аббершоу. Когда они приблизились, Крис уже вышел из машины. Он был очень бледен и левой рукой прижимал запястье правой, на которой была царапина, сочащаяся кровью.

Когда молодые люди возвращались в дом, Аббершоу показалось, что в окне на втором этаже стоит немец, — его тяжёлое лицо на мгновение показалось из-за тёмных штор. Через несколько минут в дверь вежливо постучали, и слуга внёс на подносе записку.

— От мистера Гидеона, — угрюмо произнёс он и удалился. Вайетт развернул бумагу и прочитал ровным голосом:

— »Мы не шутим. Ни один из вас не покинет дом, пока мы не получим то, что хотим». Без подписи, — добавил он и передал записку Прендерби, который с любопытством перечитал её.

— Похоже, они действительно что-то потеряли, — произнёс Майкл, обводя всех взглядом. — Что же это, черт возьми? Не зная этого, мы и впрямь не сможем им помочь.

— Да, все правильно, — сказал Мартин Уэтт, — единственное, что нам известно, что это не яйцо.

Раздался слабый смех, который, однако, быстро смолк, так как каждый сознавал серьёзность положения.

— Должно быть, что-то очень пикантное и сомнительное, — проговорил все ещё бледный Крис Кеннеди, которому Джордж перевязывал руку. — Иначе почему бы им не назвать эту вещь. Послушайте, пойдёмте к ним и скажем, что мы готовы на поиски, но не знаем, что искать. В конце концов они могут обыскать нас, если им так хочется, и убедиться, что у нас ничего нет, и нас отпустят.

— Я думаю, что это будет бесполезно, — заметил Аббершоу. — Наши друзья наверху настроены решительно, и они не хотят возможного появления здесь полиции до того, пока не заполучат желаемое.

Мартин Уэтт поднял руку:

— Подождите минуту. Давайте поразмышляем. То, что потерял тот джентльмен с плохими манерами, должно быть небольшого размера. «Почему, дорогой Шерлок?» — спросите вы. Да потому, милый Ватсон, что, когда наш затейливый друг Кэмпион предложил им яйцо в салфетке, они не отвергли этого и даже, видимо, подумали, что наконец-то прижали нас. Я надеюсь, Петри, это не бриллианты Блэк Дадли?

— Никаких бриллиантов нет, — коротко ответил Вайетт. — Черт возьми, я никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным.

Наступила небольшая пауза.

— Если бы у нас было хотя бы несколько пистолетов, — мрачно заметил Крис, — тогда можно было бы напасть на них.

— Ну, для тебя это даже лучше, старина, — сказал Джордж, завершив перевязку. — Ты и так потерял много крови, и на твоём месте я постарался бы заснуть.

На некоторое время все обступили раненого, стали его уговаривать отдохнуть, давали разные советы. Внимание было сосредоточено исключительно на Крисе, поэтому все вздрогнули от пронзительного и неожиданного восклицания Энн Эджвер.

— Он исчез, — выкрикнула она; глаза расширились от страха, а утончённых аристократических манер не было и в помине. — Он стоял вот здесь, рядом со мной, и разговаривал. Пройти к двери мимо меня он не мог, так как я загораживала ему дорогу. Он просто исчез… О боже, я схожу с ума!

Аббершоу быстро подошёл к ней.

— Что случилось? Кто исчез? Девушка изумлённо взглянула на него.

— Он словно растворился в воздухе, — повторила она. — Я только что говорила с ним. Стоило на секунду отвернуться, чтобы взглянуть на Криса, как я услышала глухой стук, а когда обернулась, его не было.

— Да, но кого? — нетерпеливо спросил Вайетт Петри готовую расплакаться Энн. — Кто исчез?

— Альберт, конечно! — воскликнула она и заплакала. — Альберт Кэмпион. Они схватили его, потому что он посмеялся над ними.

Элементарное расследование подтвердило, что Кэмпион действительно исчез, и это вконец сломило дух молодой компании. Каждый по-своему переживал эти события, но было заметно, что всеобщее уныние усиливалось.

Неожиданно в дальнем зале раздался гонг, возвещавший о начале обеда. Он прозвучал настолько обыденно, как будто ничего особенного и не произошло, что некоторое время компания даже не двигалась с места.

Обед прошёл спокойно. Никто не был расположен к пустой болтовне, а Альберт Кэмпион с его постоянными шуточками отсутствовал. Все, правда, опасались, как бы не повторился утренний эпизод и снова не появился мистер Доулиш. Поэтому они вздохнули с некоторым облегчением, когда обед закончился.

Неприятности возникли примерно десять минут спустя. Мартин Уэтт, отправившийся в свою комнату за сигаретами, стремительно ворвался в зал и сообщил с негодованием, что в его вещах рылись и вся комната подверглась обыску.

— Мне кажется, — закончил он, — это все сделал немец. Такое впечатление, что по комнате бегал обезумевший слон.

Это сообщение привело всех в движение. Вайетт, считавший себя хозяином дома и устроителем вечеринки, кипел от бессильной злости. Все покинули зал.

Оказавшись у себя, Джордж Аббершоу обнаружил, что в его вещах также рылись. Тщательно упакованный им чемодан был раскрыт, а содержимое разбросано по всей комнате. Резная дверка дубового шкафа была распахнута, и многие вещи валялись на полу.

Джорджа захлестнула внезапная ярость. Он всегда считал себя аккуратным и теперь принялся приводить комнату в порядок. Тем не менее он не потерял голову и продолжал анализировать ситуацию. Главное, считал Джордж, в данный момент необходимо проявлять максимальную осторожность, так как противник продолжает непрерывно действовать. Сложившаяся ситуация могла бы оставаться стабильной лишь на короткое время. Следующий шаг должен быть опять сделан Доулишем, поскольку уже в понедельник в Блэк Дадли могут появиться посторонние люди и заподозрить неладное. У него остаётся мало времени, чтобы уладить свои дела, и поэтому он должен спешить. Доулиш может начать действовать в самое ближайшее время. Так рассуждал доктор Джордж Аббершоу.

Джордж всегда рассматривал себя как человека мышления, анализа, но не действия. Однако сейчас впервые в жизни он был поставлен в ситуацию, когда от него требовались именно быстрые решения и немедленные действия. Вдруг он осознал, что до сих пор слишком запаздывал с оценкой значимости каждой мелочи, каждого факта. Это открытие ужаснуло его, и в этот момент доктор Аббершоу, холодный и дотошный теоретик, отступил на второй план, а на передний вышел совершенно другой Аббершоу — импульсивный и энергичный.

Джордж медленно вышел из комнаты, прошёл по коридору к лестнице и остановился у спальни Мегги. Он тихо постучал.

— Это я, Мегги, открой, — быстро произнёс он.

Когда дверь открылась, Джордж заметил следы слез на её глазах.

— Я не хочу видеть, как ты плачешь, — стараясь быть как можно мягче, произнёс он и поцеловал её. — Не бойся ничего, мы уедем отсюда завтра утром, если не сегодня вечером, и все будет замечательно. А потом ты выйдешь за меня замуж, потому что я люблю тебя.

— Джордж, ты просто прелесть, — нежно ответила девушка. — Я до смешного люблю тебя, дорогой мой.

Он снова поцеловал Мегги, а она положила голову ему на грудь, счастливая, но все ещё немного встревоженная. Джордж ощутил, как на него накатила волна тепла, и почувствовал себя могучим гигантом, которому не сможет противостоять никакая сила.

Вечером того же дня, когда был подан чай, в столовой ощущалась тревожная тишина. Майкл Прендерби с чашкой в руках пересёк комнату и тихо заговорил с Аббершоу. Казалось, он чувствовал себя явно неловко.

— Послушайте, доктор, — начал он доверительно, — бедняжка Джин ужасно напугана. Как вы думаете, есть ли у нас хотя бы малейший шанс выбраться отсюда? Может, придумаем какой-нибудь план? Между нами говоря, я в отчаянии.

Аббершоу нахмурился.

— Боюсь, мы мало что можем предпринять, — медленно проговорил он, но, увидев, как вытянулось лицо молодого человека, добавил: — Знаете, пойдёмте ко мне, выкурим по сигарете и все обговорим.

Покинув общество, они направились наверх. Насколько было известно, штаб Доулиша и его людей размещался в трех комнатах: бывшей спальне полковника Кумба, а также комнатах, располагавшихся над ней. Даже Вайетт не был в состоянии дать их точное описание. Сначала в Блэк Дадли находился монастырь, затем его стали использовать как фермерскую хозяйственную постройку и, наконец, как жилой дом. При этом каждый раз здание перестраивалось. Вайетт появился здесь впервые незадолго до смерти тётушки, да и после этого его визиты в замок были эпизодическими, поэтому у него так и не нашлось времени, чтобы детально ознакомиться с расположением комнат, бесчисленными переходами, галереями и лестницами.

Прендерби нервничал; на него сильно подействовали переживания невесты, и к тому же он гораздо лучше остальных знал и оценивал реальную ситуацию. За исключением Аббершоу, конечно.

— Все, что было утром, кажется всего лишь шуткой, — раздражённо произнёс по пути Майкл. — Этот немец устроил целое представление, но не могу не признать, что я испугался. Мы здесь так же далеки от цивилизованного мира, как если бы жили в семнадцатом веке.

— Возможно, — сдержанно произнёс Аббершоу. — Но, по-моему, ещё рано делать окончательные выводы. В течение ближайших двенадцати часов обстоятельства могут резко измениться, и, я думаю, мы увидим наших двух беспокойных друзей за решёткой, прежде чем они с нами расправятся.

Прендерби быстро бросил взгляд на Джорджа.

— Вы большой оптимист, не правда ли? — спросил он. — Вы рассуждаете так, словно появилась какая-то отдалённая надежда. Ведь так?

Аббершоу кашлянул.

— В некотором смысле — да.

Они уже подошли к комнате Джорджа, когда услышали за дверью необычные звуки: приглушённое ворчанье вперемежку со стонами, проклятиями и шорохами.

Джордж ухватился за ручку двери и хотел было её повернуть, но Прендерби резко остановил его.

— Осторожно, — быстро произнёс Майкл. — Нам не следует входить, пока мы не разберёмся, в чем дело. Помните, наши противники вооружены.

Аббершоу молча кивнул в ответ и медленно приоткрыл дверь. Прендерби следовал за ним; оба были насторожены. Шум и шорохи продолжались; теперь, в комнате, они слышались более отчётливо.

— Что за чертовщина, — произнёс Джордж, оглядываясь на Майкла, — в комнате никого нет, она пуста.

Постепенно выяснилось, что странные звуки доносятся из огромного дубового шкафа, который Джордж сам закрыл около двух часов назад, и ключ все это время находился в его кармане.

— Закройте дверь, — сказал он Майклу, — заприте и вытащите ключ.

После этого Аббершоу подошёл к шкафу, вставил в замок большой ключ, повернул его и, отскочив назад, распахнул дверцу. Шум мгновенно прекратился. Оба мужчины заглянули внутрь шкафа и отступили в изумлении — на массивной полке, согнувшись в три погибели, полулежал Альберт Кэмпион. Одежда его была растерзана, спутанные волосы падали на глаза; его с трудом можно было узнать.

Несколько секунд он не двигался, подслеповато щурясь из-под мешавших глазам прядей жёлтых волос. И тут Аббершоу внезапно вспомнил, где он видел раньше это бессмысленное на первый взгляд выражение лица. Тем не менее он ничего не произнёс, поскольку в этот момент Кэмпион пошевелился и кое-как выкарабкался из шкафа.

— Никакого жульничества, леди и джентльмены, — начал Альберт, пытаясь все свести к шутке. — Все это моя работа.

— Как, черт побери, вы забрались туда? — спросил Прендерби, выходя вперёд и с детским изумлением рассматривая Кэмпиона.

— О, в основном с помощью дьявола, — ответил Альберт и рухнул в кресло.

Было видно, что силы почти оставили его. Очевидно, с ним плохо обошлись: на запястьях остались красные отметины, рубашка под пиджаком была вся изорвана.

— Это дело рук Доулиша, конечно? — спросил Аббершоу необычно жёстким тоном.

Кэмпион кивнул утвердительно.

— Они вас обыскали? — продолжал Джордж.

— Обыскали? — саркастически переспросил Альберт. Выцветшие глаза за очками с большими стёклами несколько прищурились. — Дорогой сэр, они просто содрали с меня кожу. Этот немец выражается и действует как палач. Он чуть не убил меня. Альберт снял пиджак и, задрав рубашку, показал многочисленные кровоподтёки на спине.

— Боже мой! — воскликнул Аббершоу. — Вас били! Моментально исчез его прокурорский тон и он превратился в профессионала-врача. — Майкл, — обратился Джордж к молодому человеку, — среди моих вещей в шкафу найдите белую рубашку, а на умывальнике стакан с водой и борную кислоту. Надо перевязать беднягу. Альберт, что же все-таки произошло?

— Насколько я помню, — начал слабым голосом Кэмпион, — я стоял у камина и разговаривал с Энн. Вдруг панель, на которую я облокотился, откинулась и я очутился в кромешной темноте с куском противной мешковины во рту. Это было начало. Затем я предстал перед этим крикливым немцем. Я не смог убедить его в том, что не брал его любовных писем, или что ещё там он ищет, из-за чего вся эта шумиха. Я никогда не встречал типа, более изощрённого в том, что касается допросов.

— И я так думаю, — вставил Прендерби, который закончил перевязку Альберта.

— Когда они убедились, что я невиновен как младенец, — продолжал Кэмпион, но уже почти с прежней жизнерадостностью, — они перестали задавать мне вопросы и заперли в какой-то комнате.

Подыскивая себе наиболее подходящее место для ночлега, я наткнулся на сундук и решил, что там можно найти какую-нибудь старую одежду и соорудить постель. Однако все, что я там нашёл, — это часть допотопного велосипеда. Я был так раздосадован, что со злостью взобрался на него и надавил на педаль. Тотчас же нижняя створка сундука отодвинулась, и я провалился под пол. Придя в себя, я обнаружил, что стою на верхней ступеньке лестницы, причём голова ещё наполовину оставалась в сундуке. Я полагаю, что это часть старинной системы потайных ходов. Итак, я закрыл крышку сундука и, освещая себе путь спичкой, заковылял вниз по лестнице.

Кэмпион замолчал; молодые люди внимательно его слушали.

— И тем не менее я не понимаю, как вы залезли в шкаф, — заметил Прендерби.

— Честно говоря, я тоже, — сказал Кэмпион. — Вскоре лестница привела меня в туннель, наполненный крысами, и далее по нему я наконец добрался до двери, открыв которую, я и оказался в этом шкафу. Вот и все.

Аббершоу, пристально наблюдавший за Альбертом все это время, медленно прошёлся по комнате и остановился прямо перед Кэмпионом, глядя ему в глаза.

— Ужасно неприятно все, что с вами произошло, — произнёс он и затем добавил с нарочито отчётливой интонацией: — Однако нет больше смысла продолжать в этом ключе нашу занимательную беседу, мистер Морнингтон Додд.

Некоторое время Кэмпион растерянно сверлил Джорджа своими выцветшими глазами, затем слегка вздрогнул, как бы приходя в себя, и лицо его расплылось в улыбке.

— Итак, вы узнали меня, — сказал он. — Однако, Джордж, вы глубоко ошибаетесь, думая, что моё оригинальное или может быть, дурацкое поведение все эти дни — простая маска. Должен вам заметить, что и в обычной жизни я почти такой же. Мои друзья могут подтвердить это. Такую манеру поведения я вырабатывал многие годы, и она помогает мне не только успешно действовать в профессиональном плане, поскольку моя работа требует частой трансформации внешности, но и в обыденной жизни, ибо нечестные и преступные элементы не сразу попадают в поле интересов полиции и детективов. До поры до времени они остаются в обычной толпе, и вы можете встретиться с представителями такого мира, не имея ни малейшего представления о том, что у него за душой на самом деле.

Это заявление выбило почву из-под ног Аббершоу, он явно не ожидал такого поворота событий. Кэмпиона трудно было принимать всерьёз, трудно было определить, когда он говорит правду, а когда лжёт.

Прендерби, который терялся в догадках и никак не мог понять смысл происходящего, но которого донимало любопытство, наконец-то смог вмешаться в разговор.

— Послушайте, я никак не пойму, — сказал он. — Кто это — мистер Морнингтон Додд?

Аббершоу указал на Альберта Кэмпиона:

— Вот этот джентльмен и есть Морнингтон Додд.

Кэмпион скромно улыбнулся. Несмотря на продолжающуюся боль, он все более и более приближался к своему обычному состоянию — шутника и заводилы.

— И да, и нет, — проговорил он, не отрывая глаз от Аббершоу. — Морнингтон Додд — это одно из моих имён.

— Кэмпион, это не шутки, — сурово прервал его Аббершоу. — Как бы ни были многочисленны ваши прозвища, сейчас не время хвалиться этим. Мы столкнулись с очень серьёзным делом, и надо прежде всего решать его.

— Дорогой мой, — отозвался Кэмпион, — разве я не знаю… Даже лучше вас, как мне кажется.

— Что вы знаете, мистер Кэмпион, если… если это ваша настоящая фамилия? — несколько раздражённо спросил Аббершоу. Его стала возмущать такая манера разговора.

— Ну… нет, — ответил неугомонный молодой человек, — моё собственное имя звучит довольно аристократично, и я его никогда не использую на службе. По-моему, «мистер Кэмпион» звучит очень недурно.

Аббершоу невольно улыбнулся:

— Ну, мистер Кэмпион, очень хорошо. Вы обмолвились, будто что-то знаете об этом деле. Не так ли? Имейте в виду, что мы все в одной лодке, поэтому вы все нам расскажете здесь и сейчас. Я также полагаю, что, как и все остальные, вы хотите выбраться отсюда, а также заинтересованы в том, чтобы Доулиш и его сообщники предстали перед судом. Я сейчас не занимаюсь другими преступлениями, я не полицейский.

Альберт Кэмпион просиял.

— Это действительно так? — спросил он.

— Да, — ответил Аббершоу. — Я консультант лишь настолько, насколько в этом заинтересован Скотленд-Ярд.

Было похоже, что Кэмпион испытал определённое облегчение, услышав эти слова.

— Вы можете мне не поверить, но даже сейчас я не понимаю, куда они клонят. Одно могу сказать, что затевается что-то серьёзное.

Хотя Альберт говорил, видимо, чистую правду, Джорджа это заявление совсем не удовлетворило.

— Во всяком случае, уж одно-то вы знаете точно, — резко, с нетерпением сказал он. — Почему вы здесь? Вы только что признались, что находитесь тут по долгу службы.

— Да, так оно и было, — согласился загадочно Альберт, — но это не моя работа. Сейчас объясню.

— Ради бога, объясните, — взмолился Прендерби, окончательно сбитый с толку.

— Наверное, нужно немного рассказать о моей профессии, — начал Кэмпион; лицо его стало более серьёзным, и весь он подался вперёд. — Я живу, как все разумные люди, своим умом, и, хотя некоторыми необдуманными поступками часто огорчал мою мать, я запомнил её прощальные слова и никогда не был пошлым. Короче, я поступаю в пределах разумного, но никогда не подло или грубо.

Он взглянул на Аббершоу, тот кивнул, и Кэмпион продолжал:

— В данном случае на прошлой неделе в Лондоне ко мне подошёл мужчина и предложил порядочную сумму за то, чтобы я ненавязчиво и естественно оказался в числе приглашённых на эту вечеринку в Блэк Дадли, а потом воспользовался первой же возможностью, чтобы войти в тайный контакт с хозяином замка, полковником. Убедившись, что мы наедине, я должен был назвать ему пароль и получить свёрток, который следовало немедленно отвезти в Лондон. Меня также предупредили, что я буду действовать против людей, которые легко пойдут даже на убийство, если заподозрят что-либо неладное. В тот момент я и понятия не имел, кто эти люди. Иначе бы я не согласился ни за какие деньги. Когда я увидел их в первый же вечер за обедом, я едва не свернул все дело и не сбежал обратно в город.

— Почему? Кто они? — резко спросил Аббершоу.

— Господи, а вы как будто и не знаете? — заметил загадочно Кэмпион. — И даже малышка Джордж из Скотленд-Ярда тоже? Ну, в общем, так. Джесс Гидеон, называющий себя адвокатом, действительно довольно умный и опытный человек. А немец — не кто иной, как Эберхард фон Фабер собственной персоной.

Прендерби никак не мог схватить суть происходящего, а Аббершоу, услышав эту фамилию, вздрогнул.

— Человек из преступной группы «Три страны»? — быстро бросил он.

— Не только. Он связан и с «Чёрным союзом», и с «Чикаго-юнкер», и с «0072».

— Черт побери, — простонал Прендерби, — мне это ни о чем не говорит.

Кэмпион хотел было что-то сказать, но его опередил Аббершоу.

— Это значит, Майкл, — сказал он, — что этот человек контролирует организованные банды мошенников, своеобразный преступный концерн, действующий в Европе и в Америке. У него репутация человека безжалостного и дьявольски умного. Это значит, что мы столкнулись с едва ли не самым опасным и жестоким преступником нашего времени.

После короткой паузы, последовавшей за объяснением Джорджа, Майкл обрёл дар речи.

— А что в том таинственном свёртке, который они потеряли? — спросил он.

— Может быть, вы ответите нам, Кэмпион? — многозначительно произнёс Аббершоу.

Простоватое лицо Альберта Кэмпиона приобрело ещё более бессмысленное выражение.

— Я почти ничего не знаю об этом, — ответил он. — Мой клиент не вдавался в подробности, а вскрывать его мне запретили строго-настрого. Но все же кое-что могу сказать — это нечто зашитое под подкладку красного кожаного бумажника. На ощупь мне показалось, что это бумага, возможно, денежные купюры, но я до конца не уверен.

— Как все это произошло, Альберт? — нахмурившись, спросил Аббершоу.

— Как только я увидел за столом старого дядю Бена со своими друзьями, я решил как можно быстрее заполучить эту вещь и тут же удрать, чего бы это ни стоило. Поэтому, когда завели разговор о чёртовом ритуале, я сразу же сообразил, что вся эта история как нельзя более кстати, и предложил игру. Потом, когда вы все посходили с ума с этим фамильным кинжалом, я незаметно подкрался к полковнику, шепнул ему на ухо: «Инки-пинки», получил бумажник и помчался в гараж. И я бы удрал, если бы не один автомобильный энтузиаст.

Кэмпион замолчал и вздохнул.

— Единственное, что меня беспокоило, — продолжил он неторопливо, — что игра закончится раньше, чем я скроюсь. Поэтому я запер дверь, ведущую в служебные помещения, чтобы по сигналу свет могли зажечь не сразу. Когда я в гараже неожиданно наткнулся на Джорджа, я стал лихорадочно раздумывать, как мне поступить. У меня даже появилась мысль — не стукнуть ли его по голове? Потом я решил быстро проскочить мимо него, сесть в машину и уехать. Но не стал рисковать, так как понял, что мне не избежать погони.

— И вы, Альберт, вернулись вместе со мной в дом, чтобы ускользнуть позже? — спросил Аббершоу.

— Вы совершенно правы, — быстро произнёс Кэмпион. — И, конечно, я бы удрал, если бы эта Энн Эджбер не решила, что я как раз тот безвредный остолоп, с помощью которого можно вызвать ревность Криса Кеннеди. Она вцепилась в меня и следовала за мной повсюду. Мне нужно было ждать ночи, пока все заснут. Но как раз в тот момент, когда я осторожно выскользнул из своей комнаты, на меня с пистолетом напал один из людей Доулиша. Я выбил пистолет, и мы схватились в рукопашной. Я полагаю, что к этому моменту они выяснили, что старый вояка Кумб уже избавился от пакета, и стали следить за каждым из нас, чтобы предотвратить его исчезновение.

Кэмпион опять сделал паузу, слегка озадаченное выражение появилось на его лице.

— Я мог бы поклясться, что этот негодяй, изображающий слугу, забрал бумажник; во всяком случае, во время драки я потерял его. И единственное, что меня больше всего сейчас беспокоит, это то, что случилось с бумажником. Если Доулиш не получит его, нам всем здорово достанется. Я полагаю, что сам бумажник не представляет особой ценности, однако содержимое очень важно как для Доулиша, так и для моего клиента. И чтобы заполучить его, они не остановятся ни перед чем.

— Что же это может быть такое? — удивлённый всем услышанным, произнёс Прендерби.

— Не знаю, — просто ответил Кэмпион, — может быть, это карта спрятанных сокровищ.

Аббершоу поднялся из кресла и медленно прошёлся по комнате.

— Кэмпион, — внезапно обратился он к молодому человеку, — вы информированы, конечно, что полковник Кумб умер прошлой ночью. Вы знаете, как это произошло?

Альберт Кэмпион выглядел несколько удивлённым таким вопросом.

— Сердце, не так ли? — начал он. — Я думаю, что старый воробей уже давно одной ногой стоял в могиле.

Пристально глядя в лицо Альберту и внимательно следя за его выражением, Аббершоу размеренно произнёс:

— О, если это все, что вы знаете, то наверное очень удивитесь, узнав, что его убили. Во время ритуала с кинжалом.

— Убили!

На лице Альберта не осталось и следа присущего ему шутливоиронического выражения. Без сомнения, известие навеяло на него ужас.

— Убили? — переспросил он. — Как вы узнали?

— Я видел его, — обыденным тоном сказал Джордж. — Им нужна была подпись врача на свидетельстве для кремации. Мне не разрешили осмотреть тело, но я видел лицо.

Джордж говорил, не отрывая глаз от Кэмпиона.

— И потом, — продолжил он, — сам кинжал. На нем остались следы крови, так же как и на коляске полковника. Возможно, вы знаете, что моя профессия как раз и заключается в том, чтобы определять истинные причины смерти человека. Как только я увидел его серое, обескровленное лицо, я уже понял, что он умер от раны, из которой хлестала кровь. Предполагаю, что это был удар в спину.

Перемена в выражении лица Кэмпиона была разительной, лишь большим усилием воли он взял себя в руки.

— Это ужасно, — вымолвил он. — Я полагаю, что они убили его, как только обнаружили, что у него уже нет бумажника. Что ж, мгновенная реакция. Я только удивляюсь, как быстро они это определили. Ясно, что они будут действовать подобным образом и дальше. Интересно, каким будет следующий шаг?

— Доулиш приказал обыскать все наши комнаты, — сообщил Аббершоу, — но так ничего и не нашёл. Обыскать весь замок не в его силах. Я думаю, он понимает, что единственный шанс получить желаемое — это терроризировать нас до тех пор, пока кто-нибудь сам не отдаст эту вещь.

Кэмпион кивнул, соглашаясь, и осторожно присел на край кровати.

— По-моему, — сказал он, — Доулиш будет допрашивать нас по одному и запугивать, пока не добьётся своего. Вы, друзья, должны понять, что это типичный образчик немецкой культуры, порядка и ума. Он не привык к мелким деталям. Он просто подбирает себе людей и говорит: «Ты сделаешь это». И они делают. Он не бегает по стране, не вскрывает сейфы с драгоценностями. Я даже думаю, что не он разрабатывает планы преступлений. Он покупает талантливых людей, организует их работу, обеспечивает финансовую поддержку всех операций и получает огромные барыши. Поэтому факт его нахождения в замке свидетельствует о том, что затевается что-то грандиозное. Черт возьми, мы оказались поперёк дороги этого монстра!

Первым после этой тирады заговорил Майкл.

— Интересно, с кого он начнёт, — задумчиво проговорил он. Кэмпион моргнул выцветшими глазами.

— Думаю, я могу сказать. Когда они ничего от меня не добились и стали разговаривать между собой, я понял, что они уже составили список нашей компании и обсудили каждого с точки зрения вероятности нахождения у него потерянной вещи и стойкости характера. Гидеон явно изучил всех нас за это время. В списке первым был я, а следующей значилась девушка.

— Кто, кто она? — произнёс Аббершоу, как заворожённый глядя на говорящего; взгляд его потяжелел. От внезапной догадки кровь прилила к его лицу. Кэмпион с удивлением посмотрел на Джорджа.

— Это рыжеволосая девушка, с которой мы столкнулись в коридоре, возвращаясь из гаража. Как же её имя? Олифэнт, Мегги Олифэнт.

Спустя десять минут Прендерби наткнулся на Аббершоу, стоящего у комнаты Мегги.

— Боже мой, Аббершоу, он был прав! Эти негодяи схватили её, — почти отчаянно прокричал Майкл. — Я обшарил весь дом. И её нигде нет.

Аббершоу молчал. За последние несколько минут с его лица окончательно сошло выражение безмятежного спокойствия. Сейчас он был ужасно, невообразимо зол.

Прендерби с удивлением наблюдал, как исчезают последние черты осторожного, методичного исследователя, а вместо него появляется готовый к самому решительному действию воин.

— Майкл, — резко произнёс Аббершоу, — не упускайте из вида Кэмпиона. Может быть, его история и правдива, но мы не можем рисковать. Держите его в моей комнате. Подбодрите остальных, если сможете.

Прендерби с беспокойством посмотрел на него.

— Что вы собираетесь делать? — спросил он. Аббершоу стиснул зубы.

— Я пойду к ним, — произнёс он. — Хватит играть в прятки. Нужен же какой-то контакт. Все к черту! Они захватили мою девушку!

Повернувшись на каблуках, он зашагал по коридору. Обтянутая зелёным сукном дверь отделяла ту часть замка, где Доулиш устроил свой штаб. Джордж беспрепятственно проник через неё и подошёл к комнате, которая раньше служила спальней полковника Кумба.

Он громко постучал в дверь, которую мгновенно открыл незнакомый огромного роста парень, по-видимому, один из слуг.

— Что вы хотите? — подозрительно глядя на Аббершоу, спросил он.

— Мистера Доулиша, — ответил Джордж и попытался пройти в комнату.

— Сюда нельзя входить, — строго произнёс слуга. — Мистер Доулиш в течение ближайшего часа никого не примет.

— Послушайте, — настаивал на своём Джордж, — это очень важно. Я должен увидеть мистера Доулиша. Это вас интересует?

Он вытащил из кармана бумажник. Парень подошёл вплотную к Аббершоу, глядя на него сверху вниз, его тяжёлое красное лицо потемнело от гнева. Вдруг, протянув руку, он стиснул как стальным обручем горло Аббершоу.

— Ты и все ваши просто не понимаете, в какую игру играете, — произнёс он. — Это вам не воскресная школа. Нас здесь девять человек, и все вооружены. А хозяин шутить не любит. Вы скоро это увидите сами. Сейчас он занят, разговаривает с леди. Когда он кончит, я передам ему твою просьбу. А теперь убирайся.

Парень отшвырнул Джорджа как маленькую собачонку и с шумом захлопнул за собой дверь. Поднявшись на ноги, Аббершоу в приступе ярости бросился на дверь и в отчаянии остановился — прочный дуб мог выдержать и не такой таран.

Вдруг из-за двери до него долетел сдавленный крик. Эффект был поразительным. Бессилие Джорджа как рукой сняло, он снова стал собранным и хладнокровным. Для спасения Мегги должен быть другой путь. Надо попытаться каким-то образом проникнуть в комнату Доулиша, рассказать ему о красном бумажнике и, несмотря на неизбежную месть немца, освободить девушку.

Джордж мгновенно вспомнил о Кэмпионе и его истории с потайным ходом. Очевидно, этот ход ведёт в комнату, соседнюю со спальней полковника, где сейчас находятся Доулиш и Мегги. От мысли, что, возможно, в это самое время немец собирается применить к ней тот же метод допроса, что и в случае с Кэмпионом, ему стало даже дурно. Нельзя терять ни одной минуты. И Джордж помчался к себе.

Оттолкнув изумлённого Кэмпиона, он открыл дверцу шкафа и с силой нажал на его заднюю створку. Она поддалась и сдвинулась в сторону, за ней зияла чёрная пустота. Взяв карманный фонарик, Джордж направил свет прямо перед собой. Коридор был очень пыльным и грязным. Чувствовалось, что до Кэмпиона по нему не ходили многие годы. Не раздумывая, он пустился в путь. Карабкаясь по узкому проходу, Джордж то и дело натыкался на крыс; было душно, дышалось тяжело. Наконец он увидел ступеньки, о которых говорил Кэмпион. Аббершоу осторожно поднялся по лестнице и обнаружил, что дальнейший путь ему преграждает мощное перекрытие. Найдя задвижку, Джордж потянул её, и перекрытие медленно опустилось. Устройство, которое Кэмпиону показалось частью старого велосипеда, на самом деле было ловушкой-западнёй. Этот старинный механизм управлялся педалью, с помощью которой ловушка открывалась. Чтобы не попасться в неё, Джорджу пришлось сначала немного спуститься по лестнице, а потом уже подниматься вверх. Джордж уже знал, что замкнутое пространство, в котором он оказался, — старый сундук. Он некоторое время прислушивался, затаив дыхание, но не уловил никаких звуков. Тогда, подняв осторожно руки и уперевшись в крышку сундука, он приоткрыл её и выглянул наружу.

Перед ним была продолговатая комната со сводчатым потолком и голыми каменными стенами и совершенно пустая. Рядом с камином Аббершоу нашёл дверь. Она была маленькой, но обитой железом и очень тяжёлой. К радости Джорджа, дверь оказалась незапертой. Из этого он сделал вывод, что об исчезновении Кэмпиона компании Доулиша известно.

Дверь вывела его на небольшую каменную площадку, где было ещё две двери. Крутая спиральная лестница вела вниз. Джордж прислушался — не было слышно ни звука. Решив, что вряд ли резиденция Доулиша находится на этом этаже, Аббершоу начал медленно спускаться по лестнице, держась за стены. Пройдя первый виток спирали, он замер, услышав где-то рядом приглушённые голоса. Джордж пошёл быстрее. Лестница неожиданно кончилась у дубовой двери. За дверью отчётливо слышался угрожающий голос Доулиша. Аббершоу набрал воздуха и, нажав на щеколду, осторожно открыл дверь.

Доулиш восседал в центре за тяжёлым дубовым столом и, словно дирижёр, управлял своей немногочисленной командой. Лицо немца являло собой безжизненную гипсовую маску, а огромные ручищи, как стальные клещи, грузно располагались поверх разложенных, словно пасьянс, бумаг. Рядом стоял и Джесс Гидеон, изогнувшись перед своим хозяином в подобострастной позе. Фигура третьего, неизвестного Аббершоу мужчины угрожающим вопросительным знаком зависла над смятенной Мегги.

За мгновение до внезапного появления Джорджа в кабинете Доулиш произнёс своим лающим голосом:

— Без фокусов, цыпка! Выкладывай как на духу все, что тебе известно.

Страсти допроса, видимо, достигали своего апогея. Однако вторжение Джорджа было настолько внезапным, что все потеряли дар речи и замерли как вкопанные. Прежде чем кто-либо из растерявшейся компании успел сказать хоть слово, заговорил Джордж:

— Совершенно бессмысленно терроризировать ни в чем не повинную девушку. Вы сами ставите себя в дурацкое положение.

Ни один мускул не дрогнул на физиономии немца, уставившегося на Джорджа немигающим взглядом.

— Гидеон, — проскрипел, раздвигая свои стальные челюсти Доулиш. — Будь так любезен, скажи, с кем мы имеем дело в лице этого желторотого и самонадеянного юнца?

— Джордж Аббершоу, доктор медицинских наук, патолог и эксперт, — раболепно подаваясь вперёд, зашелестел губами безликий Гидеон. — Специалист по ранениям, в этом качестве нередко выступающий в роли консультанта Скотленд-Ярда. Он университетский друг Вайетта Петри.

— Итак, — заскрежетал Доулиш, — перед нами типичный образчик ветреника, чьи собратья в настоящее время обитают на нижнем этаже замка. Подобно остальным повесам, приняв позу героя перед юной дамой, он, очевидно, вообразил, что старинный замок — идеальная сцена для любовных игрищ. Однако до сих пор я заказываю музыку и являюсь главным действующим лицом, определяющим ход и направление разыгрываемого здесь спектакля. И моё намерение получить обратно свою собственность будет достигнуто любой ценой. Подчёркиваю, любой ценой!

— Ваш бумажник был в моем распоряжении, герр Эберхард фон Фабер, — ринулся ва-банк Аббершоу. При этом он уловил едва заметную перемену в скучающем взгляде немца. — Я уничтожил содержавшиеся в нем документы в то самое утро, когда вы имели дерзость лишить нас всех свободы передвижения.

Произнеся это, Джордж с облегчением перевёл дыхание. Отныне его судьба больше уже не находилась в собственных руках, и преступники вольны были обрушить на него весь свой гнев.

Пошарив в кармане, Аббершоу выставил на всеобщее обозрение свой главный козырь — красный бумажник.

— Разыскиваемые вами бумаги были спрятаны за подкладкой данного кошелька.

Однако, к своему изумлению, он услышал не поток разящей ругани, а слова, за которыми стояло или непонимание смысла сказанного, или какой-то скрытый ход немца.

— Нимало не сомневаясь в лживости прозвучавшего здесь заявления этого самоуверенного человека, я вынужден задержать эту парочку вплоть до возвращения доктора Уитби, который один только сможет опознать портмоне.

— Ваш поступок по меньшей мере эксцентричен, мистер Аббершоу, — зловеще осклабился Гидеон. — Логично предположить, что и обстоятельства получения вами этого бумажника столь же неординарны. Уверяю вас, что в ваших же интересах поделиться с нами информацией на этот счёт.

Мгновение Аббершоу терзался безысходностью своего положения. Сказать правду значило предать Кэмпиона.

— Это была всего лишь случайная находка, — наконец выдавил из себя Джордж.

Гидеон передёрнул плечами, что, должно быть, означало, что он не удовлетворён объяснением.

— Хорошо, — сказал он сухо. — Запереть эту парочку под замок в соседней комнате. Да не в той, откуда удрал тот невменяемый тип, которого мы допрашивали первым.

Подталкиваемые в спину, молодые люди уже переступали порог кабинета, когда вновь властно зазвучал голос тевтонца:

— Доктор Аббершоу, пожалуй, попрошу вас немного задержаться. Скупым, неподвижным взглядом Доулиш наблюдал за неохотно возвращающимся к столу Джорджем.

— Немало наслышан о вашей персоне, — несколько необычным для него тоном начал Доулиш. — Кажется, в вашем послужном списке экспертиза, предрешившая обвинительные приговоры по делам Уотерсайда, Бирбека и Стёрджеса.

Аббершоу с достоинством утвердительно кивнул.

— И, как принято считать в кругах профессионалов, если бы не высокий уровень вашей квалификации, то Ньюмен избежал бы петли?

— Вполне возможно.

Массивная голова немца постепенно наливалась кровью от распиравшего его гнева. Казалось, вулкан вот-вот разразится лавой злости и ругательств и все это обрушится на злосчастного Джорджа. Но Доулиш сделал усилие и сдержал себя.

— Это были самые лучшие люди, — произнёс он. — Рад был с вами познакомиться, доктор Аббершоу. Как только у меня выдастся свободная минута, я вновь повидаюсь с вами.

Комнатушка, в которую в полуночный час были бесцеремонно заперты Мегги и Джордж, оказалась практически пустой. В ней была вторая дверь — также запертая, а высоко расположенные окна перекрыты железной решёткой. Тщательное обследование места заточения при помощи фонарика приводило к единственному выводу — побег исключён. Ослабевшие от пережитого нервного напряжения, молодые люди расположились на рулонах старинных гобеленов, лежавших прямо на полу. Наступило гнетущее молчаливое ожидание утра.

Прошло несколько часов. Через окошко было видно, как начало светлеть чернильное небо, как в его разрывах появились серые пятна, которые, разливаясь все шире и шире, постепенно заполняли все видимое пространство.

Прикрыв лицо руками, Аббершоу мысленно восстанавливал всю цепочку событий последних двух дней. В какой-то момент от досады Джордж сжал до боли зубы. С превеликим удовольствием он сам себя обругал чурбаном. Уничтожение бумаг Кумба — свидетельство глупости и мальчишеской безответственности. Как он мог допустить такое? «Всему виной, — думал Джордж, — то, что я совершенно неверно нарисовал в своём воображений и смысл этого документа, и характер, и намерения лиц, для которых он предназначался. Отсюда и неправильный результат — его уничтожение».

В этот момент его мысли были прерваны Мегги, которая, как оказалось, также Молча анализировала происшедшие события.

— Джордж, — спросила она мягко, — я думаю, что теперь — ты в состоянии рассказать мне о том, что с нами произошло и происходит. Кому же мы все-таки противостоим?

Аббершоу уже давно хотел привести в строгий, логический порядок отдельные факты, свидетелем которых он стал, и те обрывочные мысли, которые беспорядочно крутились в его голове.

— Как только я пришёл к выводу, что смерть полковника насильственная, а в том, что это было убийство, у меня не было ни малейшего сомнения, я стал внимательно всматриваться в лицо убитого. Во-первых, меня просто ошарашило отсутствие пластинки, которая, как известно, закрывала часть его щеки. Кроме того, его лицо показалось мне знакомым, и я вспомнил, что видел его фотографию в делах СкотлендЯрда, касающихся международного гангстеризма. Эти подозрения ещё больше усилились, когда в мои руки попали записки, находившиеся в бумажнике. Как я считаю, в них был схематично изображён и описан с помощью зашифрованного текста мастерски отработанный план преступной акции, скорее всего — ограбление банка.

На хорошеньком личике Мегги отразились сразу и удивление, и испуг, и недоумение.

— Но почему план хранился в письменном виде? — сказала она. — Неужели преступник, тем более гениальный, мог пойти на такой риск?

— Вообрази человека, представляющего интеллект всей шайки, своего рода гения с характерной извилиной в мозгу, которая одна-единственная делает из него уголовника. Недосягаемость такого человека для полиции равносильна обеспечению безопасности всего преступного концерна. Отсюда — необходимость соблюдения дистанции между ним и остальными членами банды. В этом случае почему бы не избрать местом его проживания особняк в забытом богом уголке провинции, где он мог бы поселиться под благообразной личиной престарелого вояки-инвалида? Время от времени «калека» совершает на полуразвалившемся автомобиле оздоровительные или деловые поездки. По дороге он кардинально меняет свою внешность: это может быть почтённый домовладелец из пригорода, якобы жаждущий открыть счёт в банке, а на деле изучающий обстановку в офисе управляющего; страховой агент, в непринуждённой беседе выясняющий служебные обязанности охранника того же банка, или просто обыватель с жизнерадостной натурой и очень любознательный. Как только его миссия окончена, он как бы растворяется в воздухе, никто его не запомнил и ничего не может сказать о нем. А он снова превратился в тишайшего, добрейшего и непорочного инвалида.

— Полковник, — прошептала цепенеющая от ужаса Мегги.

— Несомненно. Именно Кумб был изобретательным автором проектов преступных акций, а Доулиш — их коварным и блистательным организатором. То, что полковник поставлял свою конечную продукцию в письменном виде, отражало стремление руководства гангстерского синдиката ограничить его общение с остальными членами организации. Более того, беру на себя смелость утверждать, что Кумб содержался в Блэк Дадли фактически в заточении. Передача готовых схем осуществлялась через Гидеона и, вероятно, ещё через одного из преступников. Встречи со своими боссами Кумб устраивал под видом вечеринок молодёжи, приглашаемой его племянником Вайеттом Петри. Предпринимавшиеся Доулишем меры по строгой изоляции полковника, помимо ^прочего, представляли и своеобразную подстраховку от возможной двойной игры Кумба, поскольку схемы интеллектуального гения, каковым он был, имеют в преступном мире огромную стоимость.

— Так отчего же цепочка не сработала в этот раз? — нетерпеливо прервала этот рассказ Мегги. — Почему полковник не передал документы своим визитёрам?

— Похоже на то, что наихудшие подозрения Доулиша сбылись: Кумб повёл двойную игру и, обведя вокруг пальца своего персонального сторожа — доктора Уитби, вступил в сделку с соперничающим кланом, с Симистерами. Они, в свою очередь, для получения и передачи документов наняли нашего нового приятеля, Альберта Кэмпиона, в задачу которого входило проникновение в замок под видом гостя, приглашённого Вайеттом Петри. Как ты уже знаешь, Петри его вовсе не приглашал.

— Кое-что прояснилось, Джордж. Но кто же тогда убийца полковника Кумба?

— По всей видимости, это дело рук человека, подосланного Доулишем, чтобы покарать инвалида за измену.

— Сомневаюсь, — мгновенно ответила Мегги, включаясь в разгадывание этой ужасной головоломки фактов и обстоятельств; лицо её раскраснелось, а глаза ещё больше заблестели от желания посоревноваться с Джорджем в умении мыслить логически. — Сомневаюсь. Для того чтобы твоя версия работала, они должны были действовать очень оперативно. Убийство было совершено во время ритуала с кинжалом. Вряд ли в кромешной тьме люди Доулиша смогли бы заметить, как полковник распрощался со своими бумагами. Но, даже если бы это было и так, гораздо логичнее было бы тут же на месте схватить Кэмпиона, а не убивать столь ценимого интеллектуала банды.

Повергнутый этим доводом в замешательство, Аббершоу молчал. Высказанные ею соображения ранее не приходили ему в голову. Теперь же ему необходимо переварить это, найти ответ, тем более что одновременно с тем, что говорила Мегги, он вдруг вспомнил о полном неведении Доулиша относительно роли Альберта в истории с документами.

Поэтому он продолжал молчать, напряжённо думая над разгадкой. Приняв эту паузу за признак того, что логика Джорджа завела его в тупик, Мегги совершенно неожиданно для него сделала своё собственное заключение.

— Следовательно, — с победоносным видом произнесла она, — убийца — не кто иной, как сам Кэмпион. Джордж возразил категорически.

— Голову даю на отсечение, что это не так! — с горячностью воскликнул он. — На мой взгляд, отрицая причастность к убийству сообщников фон Фабера, невозможно объяснить смысл настойчивых усилий этого господина по всяческому сокрытию преступления. Если хочешь знать, Мегги, иррационально поведение лишь одного участника этих кошмарных событий — небезызвестного тебе Джорджа Аббершоу, который по своей ослиной глупости сжёг документы, тем самым подвергая всех нас смертельной опасности.

— Чем же ты при этом руководствовался, Джордж? — поинтересовалась Мегги.

— Прежде всего я должен был сорвать готовившееся преступление. В складывавшихся обстоятельствах мой поступок казался мне единственным выходом из лабиринта. Ведь у меня же не было возможности расшифровать бумаги полковника ни тем более доставить в Скотленд-Ярд. Кроме того, рассуждал я, с нашей стороны исключено и адекватное противодействие бандитам в случае, если они попытаются завладеть документами силой, а это очень и очень вероятно. Теперь-то я понимаю, что, срывая одну преступную акцию, я непроизвольно создал предпосылки для другой, не менее зловещей, поскольку объектами её являемся все мы. Нам теперь только и остаётся ждать мести этого невменяемого тевтонца.

— Давай-ка, по крайней мере, не устраивать себе преждевременные похороны, — попыталась подбодрить его Мегги. — Что, если в эту самую минуту к замку приближается наш спаситель — почтальон, молочник или ещё кто-нибудь?

— Сознаюсь, что и мне иногда хочется тешить себя подобного рода мыслями. Но сегодня — воскресенье, и рассчитывать на такую удачу не приходится. Вот через пару дней о ком-то из нас могут начать наводить справки. Странно, что подобные мысли не озаряют светлую голову Доулиша. Но меня как раз волнует то, что он намерен предпринять именно в ближайшие сутки.

Но под воздействием безвыходности положения и практически бессонной ночи разговор понемногу затухал и наконец окончательно растворился в зловещей тишине комнаты. Мегги сонно моргала глазами, пока, пристроившись на руке Джорджа, полностью не сомкнула их. Джордж ещё несколько минут сопротивлялся одолевающему его сну, но и он последовал примеру девушки.

Сквозь сон до Джорджа донеслись какие-то странные монотонные звуки. Просыпаясь, он понял, что звуки явно доходят из соседней комнаты с запертой дверью. По всей видимости, это было какое-то религиозное песнопение, исполняемое с фанатичной страстностью. Голос был женский.

— Бог ты мой, что бы это могло быть? — широко распахнув глаза, прошептала Мегги, тоже выходящая из сонного забытья. Джордж вскочил на ноги и энергично постучал в дверь.

— Кто там? Кто вы такая? Будьте любезны, откликнитесь!

— Добродетель восторжествует, а зло будет наказано! — раздался визгливый старческий голос. — Земля разверзнется и поглотит негодяев! И сколько бы вы ни стучали, вам ни за что не проникнуть ко мне. Я заперла эту дверь на засов,

— Бедняжка, она, по-видимому, не в своём уме, — прошептала Мегги.

— Пусть так, и все же с ней нужно поговорить, — сказал Аббершоу, — возможно, мы получим какие-то сведения, которые нам помогут выбраться отсюда.

Он ещё раз постучал в дверь.

— Будьте добры, представьтесь нам. Кто вы такая?

— Что мне за нужда скрывать от вас моё имя, — раздался все тот же злобный голос за дверью, — меня зовут Дэйзи Мей Мид. И я горжусь своим именем, как и всякая другая порядочная замужняя прихожанка, которая исправно посещает святой храм!

— С вами говорят пленники мистера Доулиша, — как можно проникновеннее начал Аббершоу. — Мы заперты в соседней комнате и хотели бы выбраться отсюда.

После короткой паузы, в течение которой невидимая женщина, очевидно, соображала, как ей поступить, с той стороны двери последовал ответ:

— Пожалуй, я на минуту приоткрою дверь и погляжу на вас. Интересно знать, что за птицы угодили в клетку старого Доулиша.

— Как, — удивлённо воскликнул Джордж, — вы хотите сказать, что можете запирать и отпирать эту дверь когда вам это заблагорассудится?

— Само собой разумеется, молодой человек, а как же иначе?

Вслед за этим за дверью раздалась целая гамма звуков: звякнула цепочка, заскрежетали металлические задвижки, послышался шум отодвигаемой мебели. Через некоторое время в дверном проёме образовалась узкая щель, в которой засверкал чернющий глаз пожилой женщины. Минуту-другую спустя, очевидно, удовлетворённая результатами изучения своих соседей, миссис Мид распахнула дверь настежь и появилась на пороге во всем своём великолепии: гвардейского роста, жилистая и сухопарая. С её морщинистого лица, из глубоких глазных впадин птичьим взором зыркали по сторонам две чёрные бусины, в которых отражалось глубокое осознание того, что час кары всевышнего грешникам неотвратимо приближается.

— Вы, без сомнения, гости, угодившие в вертеп к самому сатане! Уж без его покровительства нечистой силе, правящей бал в этом доме, тут не обошлось. — Её так и распирало от желания излить свою душу случайно отыскавшимся безропотным слушателям. — Я живу в деревне за три мили отсюда. Вообще-то я не числюсь в штате здешней прислуги, так как не отношусь к лицам нуждающимся. Хозяева замка приглашают меня лишь на время приёмов, устраиваемых время от времени. Всегда все было нормально, и только в этот раз разверзлись небеса. Но наступит час отмщения.

Мой сын, который ждёт моего возвращения сегодня к обеду, явится сюда непременно. Он не потерпит грязных выходок этого немца, на совести которого убийство, и задаст ему хорошенькую взбучку. А уж по этой части, поверьте мне, мой сынок большой мастер!

— Убийство! — быстро повторил Аббершоу, потрясённый осведомлённостью прислуги. — Неужели вам что-нибудь известно об этом?

Вновь бесовский огонёк высокомерия заискрился в чёрных глазках собеседницы. Тяга к словесным излияниям пересилила все ещё таившуюся в ней отчуждённость и недоверие к этим людям, и пожилая женщина не удержалась от соблазна.

— Это случилось вечером в пятницу, — приступила к доверительному повествованию миссис Мид. — После того как мы накрыли на стол, миссис Браунинг, экономка, послала меня наверх проверить камины. Поднявшись, я почувствовала головокружение и решила, что мне надо принять чтонибудь тонизирующее. Тут-то мне и припомнилось, что полковник имел привычку держать в своём кабинете виски. В небольшом стенном шкафчике, за ширмой. Кое-как собравшись с силами, я и направилась туда. Но едва я налила себе самую капелюсечку, как послышались голоса и в комнату вошли мистер Доулиш и Гидеон, а также доктор Уитби. Я замерла на месте; не могла же я в самом деле допустить, чтобы меня обнаружили в темноте и с чужой бутылкой в руках.

Миссис Мид на мгновенье замолчала, чтобы перевести дух, и затем продолжила с прежним энтузиазмом.

— Как мне показалось, пришедшие находились в состоянии величайшего возбуждения, а как только доктор раскрыл рот, я сразу уловила, что на уме этой троицы что-то нечистое. «У нас хороший шанс, — заговорил доктор, — Кумб в течение всей этой дурацкой затеи с кинжалом будет прикован к одному месту, и его появление здесь совершенно исключено». Затем заговорил Доулиш: «Хорошо. Где он хранит свои материалы?» Уитби указал на ящик в шкафу, который, судя по всему, они и вскрыли. Сразу же последовал такой сильный поток ругательств, что я готова была провалиться сквозь землю. «Бумаги исчезли», — произнёс Гидеон, а Уитби застонал как сумасшедший. Тогда мистер Доулиш, гореть ему вечно в адском пламени, взорвался от бешенства: «Довольно! Вы долго ломали комедию. Извольте быстро доставить сюда полковника. Пора призвать его к ответу! Похоже, этот трюкач водит всех нас за нос!»

Миссис Мид ещё раз перевела дыхание.

— Доктор Уитби весьма строптивый джентльмен, но, к моему удивлению, он беспрекословно бросился выполнять распоряжение немца. Я едва стояла на затёкших от неподвижности ногах за этой дурацкой ширмой.

Она явно оттягивала удовольствие увидеть эффект, который произведёт на молодых людей самая соль её рассказа. Постоянно вглядываясь в лица собеседников, миссис Мид чувствовала по их реакции степень воздействия каждого элемента её рассказа, тона, которым произносились отдельные фразы; она напрягалась из последних сил, выискивая в своей памяти, как ей казалось, самые подходящие для этого слова.

— И вот дверь с шумом отворилась, в комнату ввалился запыхавшийся, с высунутым языком и обезумевшими глазами — словно его укусила бешеная дворняга — доктор Уитби. «Шеф, Гидеон, — не владея собой, заорал он. — Кумб убит кинжалом в спину!»

— Ну и что они? — непроизвольно вырвалось у Аббершоу.

— Терпение, молодой человек, терпение, — не без гонора, суховато отрезала миссис Мид. — Обо всем узнаете в своё время. Так вот что я вам скажу, они были сражены наповал, уверяю вас. Немец очухался первым. «Симистеры?» — с вопросительной интонацией простонал он.

Джордж и Мегги обменялись многозначительными взглядами.

Старая служанка между тем продолжала свой рассказ.

— »А как же бумаги? Были ли при нем бумаги?» — набросился немец на изрядно струхнувшего доктора. Очевидно, Уитби отрицательно покачал головой, поскольку Доулиш приказал немедленно принести труп полковника. Я даже помню, как он сказал: «Организуйте дело так, чтобы ни один человек не покинул особняк до тех пор, пока документы не будут найдены». Что касается полковника, всячески скрывайте факт его смерти, ограничиваясь сообщениями, что у него сердечный приступ». Гидеон сказал, что надо уничтожить все следы, указывающие на убийство, и напомнил, что у них мало времени до того, как зажгут свечи, поэтому надо поторапливаться. Тут уж моё ангельское терпение лопнуло; ну подумайте, не могла же я попустительствовать козням этой шайки. Не колеблясь, я выступила из-за ширмы и сказала, что им не уйти от возмездия и что они предстанут перед судом!

— Что же произошло дальше? — не могла удержаться от вопроса взволнованная Мегги.

— Немец с остервенением набросился на меня, посылая сквозь зубы самые сильные ругательства. Потом эта немецкая образина спросила Гидеона, как много я могла услышать из их разговора. Тогда я ответила: «Достаточно, чтобы предать вас в руки правосудия». Эти слова предрешили мою участь. Гидеон с Уитби зажали мне рот ладонью, заломили руки и бросили в эту комнату. Сначала меня заперли снаружи, а потом я и сама закрылась на засов изнутри, и этим негодяям ни за что не ворваться сюда.

Согласно рассказу миссис Мид, выходило, что Доулиш и его сподручные непричастны к убийству полковника Кумба. Это открытие не могло не удивить и одновременно не озадачить Джорджа и Мегги. Ведь в этом случае, логично рассуждая, из круга подозреваемых следовало исключить также и прислугу. И он, этот круг, сузился до предела, оставив лишь… гостей Вайетта Петри.

Итак, вместо того чтобы расставить все точки над «и», повествование миссис Мид только ещё сильнее запутало клубок загадок вокруг убийства полковника. «И все же, — подумалось Аббершоу, — новое случайное знакомство небесполезно для нашего освобождения из заточения».

— Послушайте, уважаемая миссис Мид, — обратился он к старой служанке. — Как вы смотрите на то, чтобы, используя вашу комнату, мы смогли бы устроить побег отсюда?

— Поверьте мне, молодой человек, единственный выход из этого тупика — положиться на волю божию и дожидаться моего сына, когда он явится сюда и раз и навсегда расквитается с этой нечистью в человеческом обличье!

— Но неужели люди Доулиша посмели оставить вас без пищи? — не сдавался Джордж, у которого уже начал созревать определённый план.

— О, безусловно. Господь не мог оставить свою верную рабу без хлеба насущного, — поспешила ответить старая женщина. — Полоумная Лиззи Тидди, что здесь в служанках, приносит мне поднос с провизией два раза в день: около 8 утра и в 8 вечера. Лиззи ставит поднос на пол и начинает звенеть связкой ключей. А пока она отпирает снаружи, я отодвигаю засов.

— Значит, Лиззи будет здесь с минуты на минуту? — спросил Аббершоу, понимая, что глупая деревенская девушка вряд ли сможет оказать сопротивление, если они попробуют прорваться.

— Именно так, молодой человек. Посему я сейчас же запираю свой засов, так как думаю, что мы все не заинтересованы, чтобы о нашей встрече стало известно.

Оказавшись снова в своей комнате, Джордж и Мегги ещё некоторое время обсуждали результаты переговоров со старушкой. Возможность побега в момент очередного появления Лиззи с едой была вполне реальной. Но прежде надо было уговорить миссис Мид, чтобы она впустила их к себе. Обсуждая различные варианты своего плана, они услышали шарканье ног по ступеням, дребезжание посуды, а потом и звук ключей на связке.

— Лиззи Тидди. — Рука Джорджа машинально сжала запястье Мегги. — Держись за моей спиной и при первой же возможности бегом следуй в комнату налево, а там — внутрь громадного комода, того, что в углу, я тебе рассказывал…

Мегги торопливо кивнула.

В замочной скважине раздался щелчок, дверь немного приоткрылась и… надежды Аббершоу рассеялись в прах: в дверном проёме показалась физиономия одного из слуг, Уэндона, с пистолетом в руке. В другой руке он держал маленький поднос с едой.

— Попрошу без фокусов, — поспешил предупредить Уэндон, — иначе получите из этого пистолета, таков приказ босса.

Ещё минута, дверь захлопнулась, и двое узников вновь оказались взаперти. Как только смолк шум шагов, Аббершоу метнулся к противоположной двери и надавил на неё плечом. Дверь не поддавалась.

— Заперта, — расстроенно проговорил Джордж. — А кроме того, сейчас уже слишком поздно. Лиззи нанесёт свой очередной визит только вечером.

— Возможно, нам удастся устроить побег из комнаты миссис Мид. Джордж, не стоит так расстраиваться, — поспешила успокоить его Мегги.

Бесконечно долгий день мучительно тянулся, словно не желая вообще подходить к концу. Да и старая служанка не подавала признаков жизни. Видимо, она также не была расположена к продолжению разговора с молодыми людьми.

Джордж и Мегги сидели молча, хотя каждый напряжённо продолжал искать выход из создавшегося положения. Как это ни показалось бы странным, оба они думали примерно об одном и том же: близится возвращение в замок доктора Уитби, и бумажник из красной кожи будет опознан. А это не что иное, как сигнал, что время ожиданий и игры на выдержку нервов окончились и наступает период решительных действий.

Уже смеркалось, когда со стороны комнаты, превращённой миссис Мид в неприступный каземат, раздался металлический скрежет, затем раздражённые возгласы. Один из голосов, протестующий и елейный, принадлежал самой миссис Мид; другой — фальцет — был также знаком обоим молодым людям. Без сомнения, это голос Кэмпиона.

Джордж, приблизившись быстро к двери, негромко позвал:

— Кэмпион! Мы здесь, по соседству…

— Старина, все в порядке. Сей же миг буду с вами, хотя здесь есть одно маленькое затруднение: весьма строптивая дама считает, что я — персона не её круга. Слово за вами, Джордж!

— Миссис Мид! — громче произнёс Аббершоу. — Мистер Кэмпион — наш друг. Будьте так любезны, откройте свою дверь и впустите его к нам.

— Скажу вам, молодой человек, что вы поддерживаете весьма сомнительные знакомства, — раздражённо пробурчала в ответ их соседка. — На вашем месте я вряд ли бы водила дружбу с человеком, который ни с того ни с сего сваливается к вам на голову через дымоход.

Затем из-за двери последовали нелепые увещевания, свойственные манере разговора Альберта Кэмпиона:

— Уж поверьте мне, моя дражайшая, приход сюда вашего сына и наше общее освобождение из плена не является достаточно серьёзным основанием, чтобы убедить меня отложить до этого счастливого момента мою встречу с друзьями. Смею заверить, что ваши волнения, мадам, излишни. Я хоть и не из вашей компании, но и у меня, в конце концов, тоже есть мама!

Весомость именно последнего «аргумента произвела, видимо, на пожилую женщину магическое действие. Что-то пробурчав себе под нос, она отворила дверь, и на вороге с победоносной улыбкой появился Альберт Кэмпион.

— Ни в коем случае не переступать порог, — шёпотом произнёс он, — иначе старуха запрет нас всех в этой клетушке. Нам следует покинуть её как можно быстрее, не теряя ни минуты. Я пробыл здесь ничтожно мало, но шестое чувство подсказывает мне, что место, где вы находитесь, — гнилое, пагубно влияющее на всех двуногих.

Слушая эти слова, миссис Мид подозрительно впилась взглядом в Альберта, который, по её мнению, бесцеремонно вторгся в чужие владения.

— Что это вы такое замыслили? — замогильным тоном произнесла она. — Я отнюдь не убеждена, что располагаю моральным правом выпустить вас отсюда!

— А разве вы не желаете присоединиться к нам? — максимально радушным тоном проговорила Мегги, стремясь, по крайней мере, нейтрализовать миссис Мид. — Разве не было вашим заветным желанием вырваться из когтей этих нечистоплотных субъектов?

— Упустить шанс увидеть, как мой сын расправляется со слугами сатаны? Ни за что! — возмутилась служанка. — Кроме того, я сомневаюсь, что буду находиться в большей безопасности, карабкаясь по дымоходу.

В этот же момент Альберт, не обращая внимания на слова старухи, подвёл всех к камину.

— Господа, внимание, — не без чувства гордости произнёс он, — демонстрирую своё открытие! Один и тот же дымоход служит для работы двух каминов — вот этого и того, что расположен в комнате рядом, из которой ваш покорный слуга уже совершал однажды побег.

Миссис Мид не успела толком сообразить до конца, что происходит, как бесшабашная компания молодых людей буквально исчезла — всех троих поглотило зияющее чернотой нутро дымохода.

Когда ведомые Альбертом беглецы пролезли из потайного хода в шкаф и затем в комнату Джорджа, перед ними предстали все остальные заложники Доулиша. Растроганные встречей, Энн и Джин душили в своих объятиях Мегги, а Мартин Уэтт тем временем кратко обрисовывал сложившуюся ситуацию.

Как выяснилось, обыску подверглись не только гости, но и сам хозяин замка. Убедившись вскоре в бесплодности этих мер, Доулиш и Гидеон перешли к психологической обработке и откровенному шантажу. Как неоднократно подчёркивал Гидеон, Доулиш лишён добродетели и чувства сдержанности, поэтому заложникам лучше подчиниться требованиям его шефа.

— Короче говоря, вырваться отсюда любыми способами и как можно скорее — это вопрос жизни и смерти, — подытожил Аббершоу. — Кроме того, я должен сделать вам признание. Дело в том, что в первое же утро нашего пребывания в замке те бумаги, цена которых для Доулиша выше стоимости человеческой жизни и получения которых он всячески добивается, эти бумаги были у меня в руках.

И Аббершоу поведал молодым людям всю историю: о документах Кумба, их предположительном содержании и решении уничтожить их.

— Когда Доулиш получит подтверждение доктора Уитби об истинности моих вчерашних показаний, он наверняка выйдет из себя. И кто знает, каковы будут пределы мести этого заправилы преступного мира, — завершил Джордж, чувствуя свою вину перед остальными заложниками Доулиша.

К его удивлению и облегчению, уничтожение документов было единодушно признано наиболее разумным выходом.

— Господа! — вмешался в разговор Крис Кеннеди. — Позвольте заметить, что при нынешнем дефиците времени пустые разглагольствования на тему морали — непозволительная роскошь. Нужно действовать. На мой взгляд, молниеносная победа над людьми Доулиша в открытой схватке — вот что должно быть нашей целью. Во время еды нас обслуживают двое, само собой разумеется, вооружённых. Наша задача — завладеть их оружием, а затем наброситься на остальных. Но первую операцию нам надо осуществить, не производя ни малейшего шума, иначе против нас окажутся все члены банды.

После некоторых споров и колебаний план Криса был одобрен. Дополненный деталями, он предусматривал создание двух групп, каждая из которых будет действовать против своей жертвы. Все должно будет начаться по особому сигналу.

С ударом гонга, приглашавшего на обед гостей Блэк Дадли, компания молодых людей с некоторым волнением двинулась в направлении столовой. В большой комнате, сверкая серебром и хрусталём, стоял стол, сервированный на девять персон.

Если бы не постоянно проявляемый энтузиазм, ирония и неисчерпаемый фонтан слов, изливаемых Кэмпионом, в последовавшие затем минуты в столовой, вероятнее всего, установилось бы гробовое молчание.

Начал он со своеобразного монолога о пище.

— Многое, ой как многое в жизни зависит от того, какую роль вы отводите питанию, — сверкая глазами из-под роговых очков, вещал Альберт. — Я отнюдь не исповедую необходимость обжорства, но и не принадлежу к стану борцов с ним. В правомерности моей позиции меня убедил пример одной моей знакомой. Бедняжка категорически отказывалась верить в благоприятную роль пищи. И вот вам плачевный результат — за дистрофией последовала бесплотность. Подумать только, она лишилась своей плоти, попросту растворилась в окружающем пространстве. Немудрёно, что друзья, прислуга перестали её замечать. Ну а супруг? Вначале тосковал, затем уединился, и в конце концов — развод. О-о, что до меня, так я принадлежу к лагерю приверженцев хорошей пищи.

Затем он перешёл к другой теме — фокусам.

— Да, кстати, — после некоторой паузы снова начал Кэмпион, — я, кажется, ещё не имел удовольствия продемонстрировать вам свой новый фокус — с солонкой и салфеткой.

При этих словах он суетливо накрыл солонку салфеткой, несколько раз провёл сверху руками, а потом, сдёрнув в мгновенье ока белое покрывало, представил изумлённым зрителям чистую поверхность отполированного дубового стола.

Впрочем, как тут же выяснилось, фокус Кэмпиона на этом не кончился. Несколько колдовских движений руками, и солонка была обнаружена за жилетом слуги, прислуживающего Альберту.

— То-то же! — лукаво подняв глаза на здорового верзилу, заключил Альберт. — В основе этого трюка искусное применение законов астрологии. Для демонстрации следующего фокуса мне понадобятся два помощника, а также одна живая рыба, четыре листа папоротника и маленький пакетик золотого песка.

Произнося эту чепуху, он отвешивал во все стороны неуклюжие поклоны, все время улыбаясь и двигая руками, пока в конце концов не задел хрустальный бокал сидевшей рядом Мегги. Докатившись до края стола, тот упал и со звоном разлетелся вдребезги.

На мгновение в столовой установилась мёртвая тишина, а затем Кэмпион с грохотом отодвинул свой стул и полез под стол, попутно неся всякую околесицу:

— Редкостный болван! Мисс Олифэнт, не залил ли я ваше платье? Подумать только, насвинячить по всему полу! Молодой человек, будьте так любезны, принесите мне метлу и совок.

Альберт поднял такой галдёж и суету, что все внимание было сосредоточено на нем, и никто не заметил, как Крис Кеннеди и Мартин Уэтт мгновенно оказались рядом с молодчиком, бившим баклуши у бокового столика. В следующую секунду они набросились на него и завернули ему руки назад. Почти одновременно

Кэмпион мёртвой хваткой обнял второго слугу. Аббершоу и Прендерби бросились ему на помощь.

Захватив пистолеты и связав пленников, они разделились: команда Криса Кеннеди в полном составе двинулась в направлении помещения для слуг, а Джордж и Альберт сопровождали трех девушек в безопасное место.

На первой же лестничной площадке они встретили Гидеона в сопровождении одного из людей, очевидно телохранителя.

Направив пристальный взгляд на Мегги, Гидеон заговорил вкрадчиво:

— Неужели так быстро отобедали? Это наводит на мысль о некоей новой дурацкой выходке. Впрочем, возможно, это очередной раунд вашей любимой игры в прятки. Тут я вынужден отдать вам должное: в искусстве прятаться вам нет равных.

Оставляя сарказм Гидеона без внимания, компания молодых людей попыталась продолжить свой путь наверх, когда внезапно откуда-то с нижнего этажа донёсся звук выстрела. Самодовольно-издевательская гримаса на лице Гидеона сменилась выражением мстительной злобы.

— Итак, это все-таки вылазка, — произнёс быстро он. — Немедленно извольте объясниться, господа!

Джордж даже растерялся, не зная, как ему на сей раз ответить. Неожиданно из-за его спины выдвинулся вперёд Альберт, держащий в руке тяжеловесный пистолет.

— Прошу поднять руки вверх, — категорично проговорил он. — А ты, Джордж, обыщи их и возьми оружие.

Гидеон и его телохранитель атлетического телосложения безоговорочно повиновались; Аббершоу изъял из кармана Гидеона миниатюрный пистолетик, а у головореза — увесистый револьвер.

— Будь добр, Джордж, проводи девушек в их комнату и быстро возвращайся.

На полдороге Джордж протянул Мегги маленький пистолет, который она крепко схватила своей изящной, но твёрдой рукой.

— Милый Джордж, не беспокойся за нас, все будет в порядке, — тихо с улыбкой произнесла Мегги и пожала ему руку. — Сейчас ты больше всего нужен Альберту.

Аббершоу быстро нагнал Кэмпиона, и они вдвоём препроводили субъектов в дальнюю комнату в коридоре, которая была свободной.

Альберт, сорвав с кровати покрывало, начал рвать простыни на длинные полосы. Затем этими бинтами он крепко привязал обоих пленников к спинкам кроватей. Похоже, что Кэмпион производил эти действия с мастерством профессионала. Этот факт, а также оказавшийся у него вдруг пистолет заставили Джорджа напрячь свой мозг, но объяснения он так и не нашёл.

— Послушай, Кэмпион, — на ходу обронил Джордж, когда они, заперев дверь с узниками, шли по длинному коридору, — откуда, черт возьми, у тебя этот пистолет?

Физиономия Кэмпиона, едва различимая в полутьме за огромными, похожими на совиные глаза, стёклами очков в роговой оправе, расплылась в самодовольной улыбке.

— А-а, так ты вот о чем, — стараясь говорить как можно более безразлично, произнёс Альберт; на самом же деле его распирала гордость за совершённый, как он считал, геройский поступок. Причём сам он оценил в нем прежде всего не своё мужество, а остроту ума и дар предвидения. — Предчувствие подсказывало мне, что операция по разоружению слуг в столовой, предложенная Крисом, смелая по замыслу, тем не менее очень опасна в практической реализации. Я не мог доверить её выполнение дилетантам… Ты извини меня, Джордж. Я не исключал, что мы могли попасть в переделку, если что-то вдруг сорвётся. Отсюда моя первейшая забота о том, чтобы один из пистолетов попал в руки человека, умеющего хорошо пользоваться этой безделушкой. Поэтому я постарался освободить от пистолета одного из пареньков, прислуживавших нам за столом, применив для отвлечения внимания мой излюбленный фокус с солонкой.

Когда Аббершоу и Кэмпион, непроизвольно съёжившись и сжавшись, как бы стремясь уменьшится в размере и тем самым избежать внезапной опасности, бесшумно скользили вдоль коридора, а потом вниз по лестнице, в замке царила неестественная, наполненная потаённой угрозой тишина.

В какой-то момент неожиданно, откуда-то слева, где было помещение для слуг, до них донёсся грохот, затем грянул выстрел и вслед за ним раздался раздирающий душу вопль. Определённо это были звуки сражения. Подойдя ближе к двери, Кэмпион приподнял задвижку и тотчас же вынужден был отпрянуть в сторону, так как, едва дверь раскрылась, под ноги им рухнул мужчина. Это был Уэндом, один из слуг Доулиша. Поднявшись с некоторым усилием на ноги, Уэндон бросился на Кэмпиона, стараясь выхватить у него пистолет. Однако Альберт с необычайным проворством, которого от него не ожидал Аббершоу, вывернулся из клешнеобразных объятий нападавшего и, в свою очередь, захватил руки Уэндона. К удивлению Джорджа, буквально на глазах здоровенный детина обмяк, качнулся немного вперёд и безжизненно всей своей махиной рухнул на пол.

Джордж и Альберт переступили порог старинного сводчатого помещения, судя по всему, служившего в разные времена то судомойней, то пивоварней. В полумраке они различили участников рукопашной схватки: трём их товарищам противостояли примерно четверо-пятеро слуг Доулиша.

— Руки вверх! — неожиданно для всех рявкнул Альберт, наводя свой пистолет поочерёдно то на одного, то на другого доулишевского приспешника. — Малейшее движение, и я стреляю без предупреждения.

И в подтверждение серьёзности своих намерений он нажал курок. Пуля со свистом прожужжала над головой одного из молодчиков и, отскочив от каменного потолка, со звоном упала среди штабелей металлической посуды. Эффект выстрела был мгновенным. Звуки ударов и выкрики стихли, и четвёрка людей Доулиша неохотно потянула руки вверх.

— Полагаю, что теперь наш путь из Блэк Дадли расчищен, — победоносно произнёс Мартин. — Ведь Гидеон со своим телохранителем, по вашим словам, надёжно заперты наверху, этих четверых голубчиков мы только что нейтрализовали, ещё один валяется бездыханным за дверью. Итого — семеро. Доктор Уитби с шофёром по-прежнему в отъезде. На свободе разгуливает лишь сам Доулиш. Таким образом, Блэк Дадли находится в наших руках!

— Терпение, старина, терпение! Не стоит забегать так далеко вперёд, — попытался охладить пыл Мартина Аббершоу. — По моим данным, из Доулиша песок ещё не сыплется и он далеко не так прост. Нам следует действовать очень осторожно. А теперь, Мартин, отправляйся за дамами, а Вайетт и Альберт пусть осмотрят дом.

Спустя несколько минут Мартин вернулся, приведя с собой ещё одного раненого — Криса. Пользуясь отсутствием Альберта, Мартин откровенно поделился своими впечатлениями.

— Ты знаешь, Джордж, вначале этот парень казался мне страдающим врождённым кретинизмом. Даже и сейчас я отнюдь не уверен, что это не так… Хотя, если бы не он, нам бы ни за что не удалось выпутаться из этой западни.

В этот момент появились Петри и Альберт, и разговор прекратился.

— Я прочесал весь дом, — доложил Кэмпион, — нигде ни души. Я явно переоценил возможности Доулиша, приняв его за птицу более высокого полёта. А он, похоже, озабочен только тем, чтобы унести ноги. Тем более что совсем недавно мне показалось, что я слышал шум автомобильного мотора… Ну как, готовы?

— Мы-то да. А где же девушки? — спохватился Аббершоу.

— Они через минуту-другую будут здесь, — ответил Вайетт, очевидно, довольный тем, что вся эта неприятная история подошла к концу.

Альберт, переполненный восторгом и энтузиазмом, продолжал отдавать распоряжения своим товарищам. Он поручил Мартину сопровождать раненого и ещё не до конца пришедшего в себя Майкла Прендерби, а Джорджу и Вайетту велел позаботиться о Крисе Кеннеди. Затем расположил всю группу в определённом порядке, так что женщины оказались внутри группы вооружённых мужчин. Все двинулись к боковой двери, ближайшей к гаражу. Предвкушая скорую свободу, которая как никогда манила каждого из бывших заложников после трех последних дней, полных страхов, испытаний и переживаний, Альберт Кэмпион позволил себе немного расслабиться и снова, как в начале вечеринки, надел на себя маску шутника и вообще бесшабашного молодого человека.

— А теперь, господа, внимание! — торжественно произнёс он, открывая многочисленные запоры на двери. — Напрягите слух! В эту самую минуту, когда перед нами открываются двери свободы, на дворе, сначала тихотихо, но затем все громче, начинает играть оркестр, а встречающая нас публика в знак приветствия снимает шляпы.

Петли тяжёлой двери издали слабый, жалобный стон, и она распахнулась. На дворе была кромешная тьма, но приподнятое настроение у всех одержало вверх: эта ночь воспринималась ими как самая тёплая и ласковая из всех доселе пережитых.

Однако почти в тот же самый миг, всмотревшись в мрак, они различили неясные контуры гигантского автомобиля.

— Боже правый! — с отчаянием успел вскрикнуть Кэмпион, и через мгновенье в глаза всем ударил свет мощных фар. Узники Блэк Дадли невольно застыли, словно спутанные невидимыми сетями.

Из глубины сияния раздался голос с немецким акцентом, жуткий и леденящий:

— На прицеле моего пистолета рыженькая леди, а у моего помощника — стоящая слева от неё. Малейшее движение, кроме как по моей команде, — и я стреляю. Будьте благоразумны. Всем заложить руки за головы.

Мгновение, и все было кончено: свобода и все, что с ней связано, будто испарились…

Проверить правдивость заявления немца, что он не один, а с сообщником, разумеется, не представлялось возможным. Теперь правила игры диктовались новым хозяином положения — Доулишем. И маленькая компания замерла на месте с поднятыми вверх руками.

Доулиш врал, когда упоминал о присутствии своего слуги. Целью его, очевидно, было создать впечатление о наличии достаточных огневых сил, чтобы удержать группу от попыток предпринять какие-либо действия. На самом деле он послал единственного из находившихся с ним человека в дом, чтобы освободить остальных.

Вскоре по каменному коридору раздались звуки торопливых шагов, и вся компания была окружена сообщниками Доулиша.

— Мои люди проводят вас к месту вашего заключения, — строго сказал немец. — Любые попытки к бегству будут без предупреждения пресекаться выстрелами.

Очутившись в узком и длинном пустом помещении, группка совершенно пала духом. Зная теперь о наличии в замке множества потайных ходов, Джордж сразу же исследовал тёмную комнату. На этот раз их ожидало полное разочарование — никаких возможностей для побега. Очаг отсутствовал, единственное окно было забрано металлической решёткой, а дубовая толстая дверь обита железом. По некоторым признакам можно было догадаться, что здесь некогда располагалась домашняя часовня.

Некоторое время спустя перед погруженными в тягостное молчание пленниками предстали Бенджамин Доулиш в сопровождении Гидеона и двоих из его команды. Немец пристально всматривался в лицо каждого, будто взвешивая на своих внутренних весах способность сопротивления угрозам.

— Итак, — начал он, — не перестаю удивляться вашей безграничной глупости, хотя и оправдываю её молодостью, отсутствием жизненного опыта и бессмысленным геройством.

— Сударь! Если вы явились сюда только для того, чтобы оскорбить нас… — воскликнул Вайетт Петри, но Доулиш перебил его своим громовым и одновременно бесстрастным голосом:

— Прежде чем я объявлю вашу участь, вам будут представлены мотивы, которыми я руководствовался при принятии данного решения. Вернёмся, однако, к началу наших взаимоотношений. В пятницу вечером, в то время как вы забавлялись в темноте дурацкой игрой с кинжалом, в этом замке был умертвлен полковник Кумб. Кстати, кинжал и послужил орудием убийства.

Для части присутствовавших это сообщение немца явилось новостью, поэтому некоторые из молодых людей удивлённо переглянулись. Очевидно, Доулиш рассчитывал на такой эффект, потому что он торопливо старался уловить взгляд каждого.

— Мною и моими компаньонами были предприняты определённые действия к тому, чтобы сохранить факт убийства в тайне, так как ведение официального дознания по делу состоявшего у меня на службе Кумба было бы крайне нежелательно. Признаться честно, я не люблю постороннего вмешательства в мои дела. Само же по себе установление личности преступника меня также не очень занимало, поскольку, как выяснилось, полковник предал меня. Меня интересовало и продолжает интересовать лишь следующее: либо убийца, либо кто-то из вас похитил находившиеся у полковника документы. Между тем эти бумаги являются моей неотъемлемой собственностью, а их стоимость исчисляется суммой около полумиллиона фунтов. Во всем мире есть один-единственный человек, для которого эти бумаги представляют такую же ценность. Логично предположить, что один из вас состоит на службе у этого господина. — Тут Доулиш вновь сделал паузу, в течение которой его маленькие глазки буквально сверлили лица присутствовавших. — Будучи объективными, вы несомненно должны признать, что я сделал все от меня зависящее, чтобы получить свою собственность обратно, не причинив никому из вас серьёзного вреда. Однако пока желательных результатов я не имею. Тем не менее я предоставляю вам ещё один, но уже последний шанс. Завтра в 11 часов утра я вместе со своими людьми покидаю этот замок. Если до этого вы возвратите мне документы, я приму все меры к тому, чтобы вы без осложнений смогли выбраться отсюда. В противном случае мы подожжём особняк.

На мгновенье установилась мёртвая тишина, а затем вперёд выдвинулся с бледным лицом Джордж.

— Мистер Доулиш, — как можно более официально произнёс он, хотя его трясло от гнева и беспомощности одновременно, — я уже ставил вас в известность относительно участи разыскиваемых вами бумаг.

Из груди немца вырвалось полурычание-полустон, и на секунду все стали свидетелями того, как железное, непотопляемое самообладание тевтонца дало течь. Словно вырубленные из гранита неподвижные черты лица перекосились от злорадства.

— Доктор Аббершоу, если бы я поверил в то, что вы настолько глупы, чтобы уничтожить документы, ценность которых вы наверняка представляли, я бы посчитал, что вы более чем кто-либо заслуживаете тот особенно неприятный способ расставания с жизнью, который уготован вам и вашим приятелям завтра в 11 часов.

— Девять часов утра, — объявил Кэмпион.

И каким бы разным доселе ни было отношение заложников Блэк Дадли к угрозе расправы, теперь каждый из них во всей полноте ощутил опасность своего положения.

Через несколько минут Мартин, сидевший у окна, сдавленным голосом произнёс:

— Негодяй. Немец появился из гаража с канистрами в руках и направляется к дому. Похоже, что этот садист действительно собирается поджечь нас.

Джин, которую в очередной раз едва-едва успокоила Мегги, вновь содрогнулась тоненьким, как тростиночка, телом; её осунувшееся личико мучительно сморщилось, и она разразилась громким, истерическим плачем. Ей начала вторить и Энн. Атмосфера в комнате накалилась до предела.

Около половины одиннадцатого за дверью послышались шаги, а затем — голос Джесса Гидеона.

— Я, собственно, попрощаться. Через минуту мы покидаем замок. Об остальном вы уже поставлены в известность. Так что прикажете передать мистеру Доулишу?

— Пусть катится к черту! — в отчаянии выкрикнул Вайетт. Вновь воцарилась тишина, видимо, каждый молча обдумывал свою судьбу.

А затем, спустя какое-то время, определить которое было трудно, внезапно откуда-то издалека, с глади раскинувшихся перед замком полей, донёсся бодрящий, празднично-приподнятый звук. Звук, сразу узнанный всеми пленниками, заставивший вновь вскочить их на ноги и с разгоравшейся во взорах надеждой сгрудиться у узкого окна. Это был призывно певший охотничий рожок.

— Группа охотников, ниспосланная нам на помощь самим провидением! — радостно сообщил просунувший свою голову между железными прутьями решётки Мартин. — Из парка в нашем направлении движутся всадники. Давайте крикнем им все вместе, иначе они через минуту-другую проскачут мимо Блэк Дадли.

Когда ветер отнёс от окна чудовищный крик, в который девятью людьми была вложена вся сила их лёгких и жажда жизни, в комнате воцарилось гробовое молчание.

— Нас услышали, — произнёс наконец заплетающимся от волнения языком Мартин. — Они повернули прямо к замку.

— Ори что есть мочи, что мы в плену у преступников, — с готовностью подсказал Крис.

Мартин снова высунул голову и громко крикнул.

— Черт побери, они не услышали меня, хотя приближаются к дому.

С усилием Мартин протиснул плечи между прутьями решётки и высунулся из окна как можно дальше.

— Их перехватил Доулиш, — упавшим голосом неожиданно сообщил он. — Этот негодяй спустился вниз и как ни в чем не бывало ведёт с ними беседу…

Вскоре голоса услышали и все остальные. Разговор вёлся в повышенном тоне.

— Да я же говорю вам, что я доктор, а эти несчастные люди, что кричат сверху, мои подопечные, — раздражённо уверял всадников Доулиш. — Бедняги страдают тяжёлой формой слабоумия. Своим появлением вы взбудоражили их. Подпустить вас ближе я попросту не имею права…

— Ваш собеседник — не тот человек, за которого выдаёт себя, — раздался вдруг звонкий голос Мегги, чёткость и ясность которого наверняка донеслась до охотников. — Это преступник, которого надо во что бы то ни было задержать.

— Они услышали тебя, Мегги, — комментировал обстановку внизу Мартин. — И смотрят вверх, хотя не могут понять, где мы находимся.

— Уважаемый сэр, — прозвучал незнакомый голос, — у вас, насколько создаётся впечатление, содержится на положении пленников группа людей. Извольте объясниться!

Вдруг внизу поднялась ужасная кутерьма. Несколько человек, спешившись, быстро вошли в замок. И вскоре топот ног раздавался уже где-то рядом за дверью. Затем она резко распахнулась.

— Что у вас здесь происходит, молодые люди? — спросил один из охотников. — В коридоре лужи керосина, на лестнице — вязанки хвороста?!

— Объяснения потом, — на ходу произнёс Джордж. — Прежде всего нужно воспрепятствовать бегству одного человека.

— Не кажется ли тебе странным, Джордж, столь продолжительное отсутствие в поле нашего зрения многочисленных ребятишек из шайки папаши Доулиша? — поинтересовался у Аббершоу Альберт, когда они спускались по лестнице. — Ночью мне показалось, что я уловил шум отъезжавших автомобилей.

— Не хочешь ли ты сказать, что Доулиш рискнул остаться здесь совсем один? — бросил в ответ Джордж. — Конечно, подозрительным выглядит тот факт, что никто сейчас не пришёл ему на помощь. Но я не сомневаюсь, что где-то поблизости околачивается Гидеон. Ведь заходил же он утром в нашу комнату.

— Согласен, — произнёс Альберт. — Будучи очень осторожным и предусмотрительным, как все крупные уголовники, Доулиш, конечно, заранее удалил часть своей шайки. Иначе кортеж машин, отъезжающих от горящего замка, — слишком явная улика, и старый лис фон Фабер не мог не учитывать этого.

Их выход из замка практически совпал с отзвуками раздавшихся выстрелов; они увидели взвившихся на дыбы от испуга лошадей, рванувшихся вместе с всадниками прочь. Воспользовавшись образовавшейся в кольце окружения брешью, Доулиш, с развевающимися по ветру длинными седыми волосами, стремглав ринулся в направлении гаража.

Явно запоздав, Аббершоу и Кэмпион подбежали к месту событий, когда ворота гаража под напором наехавшего на них изнутри автомобиля сначала дрогнули, а затем распахнулись. В стремительно промелькнувшем мимо них лимузине они разглядели троих: водителя, Доулиша и Гидеона.

Несколько всадников пустились вдогонку за удалявшейся машиной. Кэмпион попытался их удержать, закричав вслед, но его не услышали. Альберт не был уверен, что молодые и горячие охотники будут действовать разумно, имея дело с таким хитрецом, как Доулиш.

Издали было видно, как всадники, сокращая путь и несясь по полю наперерез машине, опередили её и выстроили заслон на дороге — прямо на пути неумолимо мчавшегося на них автомобиля. Однако в самый последний момент у животных сработал инстинкт самосохранения, и лошади, выйдя из повиновения и встав на дыбы, отскочили на обочину. Но когда машина поравнялась с охотниками, кто-то из них вскинул ружьё, раздались выстрелы.

Машина, вильнув на большой скорости, потеряла управление и устремилась в придорожную канаву, где с ужасающим скрежетом сначала перевернулась, а потом застыла неподвижно.

— Простите, что вынужден побеспокоить вас, господа.

Инспектор местного отделения полиции Пиллоу перелистал испещрённый записями блокнот и, немного поёрзав, поудобнее устроился на деревянном стуле.

— У меня всего лишь один-единственный вопрос к вам, мистер Аббершоу. В показаниях других свидетелей прослеживаются кое-какие логические нестыковки. Я имею в виду этот эпизод с убийством, сэр. Согласно заявлениям некоторых ваших друзей, преступник, действовавший под именем Бенджамина Доулиша, не далее как вчера вечером обвинил в убийстве одного из вас.

Он сделал многозначительную паузу и выжидательно уставился на Аббершоу, но тот, однако, не проронил ни слова.

— Насколько я понимаю, сэр, — снова начал инспектор, — это был манёвр, прежде всего имевший целью шантаж слабонервных. Возможно, здесь присутствовал элемент демагогии — преступник намеревался морально оправдать свои действия, уже совершённые и, возможно, последующие перед самим собой, и главное, в глазах своих будущих жертв. Психология преступника для нас, слуг закона, — извечная загадка, которая с необычайной силой манит каждый раз при раскрытии преступления. Мистер Аббершоу, насколько моя точка зрения на это дело кажется вам правомерной?

— Да-да, вероятно, вы на пути к истине, инспектор, — увиливая от прямого ответа, отозвался Джордж. Он старался сократить время предварительного допроса, так как ещё раньше решил обсудить все обстоятельства убийства полковника Кумба с более профессиональными специалистами в Скотленд-Ярде.

Инспектор Пиллоу, противившийся в глубине души любому осложнению и без того запутанного дела, с облегчением вздохнул. В свою очередь, Аббершоу также задал вопрос полицейскому:

— Ходят слухи, что к событиям, разыгравшимся в Блэк Дадли, проявляет интерес Скотленд-Ярд. Так ли это, инспектор?

— Не удивлюсь, если дело примет именно такой оборот, — проговорил Пиллоу. — Хотя, если они не поторопятся, им, возможно, придётся присутствовать только на вскрытии тел. Водитель отделался довольно легко, а вот Гидеон представляет груду переломанных костей. Что касается Доулиша, если ему и удастся выкарабкаться из когтей смерти, навряд ли он будет полноценным человеком.

Пожелав Аббершоу счастливого пути, инспектор покинул помещение.

— Ты так и не сообщил ему известные нам обстоятельства убийства Кумба, отчего? — вопросительно поглядел на Джорджа находившийся все это время в комнате Майкл Прендерби.

— Доулиш не убивал полковника, — заговорил Джордж. — Подтверждением этому служит и вчерашнее обращение к нам Доулиша, которое ты, возможно, и не слышал, будучи без сознания, и история, рассказанная нам — мне и Мегги — старой служанкой по имени миссис Мид.

— Так что же получается, выходит, что убийство совершила Энн или этот тип Кэмпион, который оказался совершенно другим человеком, чем я думал сначала. Кроме того, он неплохо зарекомендовал себя, когда дела принимали крутой оборот.

Озадаченный Майкл открыл было рот для нового вопроса, но в это время в комнату вошли Мегги и Джин.

— Джордж, я думаю, что мы наконец сможем покинуть этот коварный замок, — сказала Мегги. — Я возьму с собой Майкла и Джин, а ты прихватишь Кэмпиона. Остальные поедут с Мартином.

— А как же Петри? — забеспокоился вдруг Майкл. В разговор встряла Джин.

— Вайетт сказал мне, что планирует задержаться в доме до вечера, — сообщила она. — Джордж, вы бы попытались отговорить его от этой затеи, ведь он, как и все мы, едва держится на ногах. На него, как на хозяина замка, вся эта печальная история оказала сильное воздействие, и он буквально истощён морально и физически.

Аббершоу кивнул. Унести как можно скорее ноги из этого проклятого места было его первейшим желанием, однако он не мог не прислушаться к просьбе Джин; ну хотя бы в знак благодарности Вайетту за гостеприимство, если можно было так считать проведённые дни в Блэк Дадли, за участие во всех тех переделках, которые выпали им всем на долю.

Мегги нежно взяла Джорджа под руку.

— Дорогой, непременно разыщи Вайетта и передай ему наши добрые пожелания. По возвращении в Лондон сразу дай о себе знать.

Джордж, отметив, что Майкл и Джин целиком поглощены друг другом, порывисто наклонился к Мегги и поцеловал её.

Некоторое время спустя он нашёл Вайетта в холле. Тот стоял у камина, прижавшись спиной к ещё не остывшей его стенке. Вайетт задумчиво смотрел в окно и~ казалось, был целиком погружён в свои мысли. Во всяком случае он вздрогнул от шагов Джорджа и как бы проснулся.

Неторопливо, постепенно возвращаясь в реальный мир, он произнёс:

— Ты знаешь, Джордж, я, пожалуй, останусь на некоторое время здесь. Мне необходимо уладить кое-какие дела, договориться о присмотре за домом и разобраться в дядиных бумагах. Впрочем, похоже, что большую часть их уничтожил Доулиш.

— Вайетт, — неожиданно для самого себя вдруг вырвалось у Джорджа, — как много тебе известно о полковнике Кумбе, твоём дяде?

— А что ты, собственно, имеешь в виду? — хмуро, исподлобья взглянул на него молодой Петри.

— Да ничего особенного, — несколько сконфуженно и ища оправдание своему вопросу буркнул Джордж. — Мысль спросить тебя об этом пришла мне совершенно случайно, вероятно, по причине чудовищного перенапряжения, которое все ещё не оставило многих из нас…

Джордж почувствовал, что это объяснение немало не удовлетворяет Вайетта, хотя тот и не подал вида. Ощутив желание хозяина Блэк Дадли как можно скорее оказаться наедине и тщетность своих усилий в предложении помощи, Аббершоу распрощался с ним и пошёл искать Кэмпиона, которого должен был подвезти на своей машине.

По дороге в Лондон все больше молчали, и Джордж имел возможность ещё раз обдумать свой последний разговор с Вайеттом. Этот разговор лишь усилил недавно возникшее у Джорджа ощущение какого-то недоверия к молодому Петри, чувство какого-то странного внутреннего беспокойства, связанного с так и не разгаданной историей убийства Кумба. Мысли об этом так бередили душу Джорджа, что он наконец сдался и уже на подъезде к окраинам Лондона обратился к Кэмпиону.

— Послушай, Альберт, — небрежно, как бы вскользь, обронил он, — что ты думаешь обо всем этом деле?

— Меня прежде всего интересует участь папаши Кумба — я имею в виду, на самом деле. С инспектором я не перекинулся ни словечком, не имел права. Ведь о том, что Кумб сошёл в могилу не без посторонней помощи, мне было известно лишь с чужих слов — твоих, Майкла и, разумеется, Доулиша. Относительно кристальной честности последнего, пожалуй, допустимы какие-то сомнения. Так что во время допроса этот интригующий эпизод» с убийством Майкл замолчал — вполне понятно, если вспомнить, что из-за своего плачевного состояния он не давал показаний вообще. Но твоя скрытность, Джордж, поставила меня в тупик. И я могу только надеяться, что в азарте этой дурацкой игры с кинжалом ты не потерял контроля над собой и не продырявил старика Кумба.

Застигнутый врасплох подобным предположением, хотя и высказанным в шутливой форме, Аббершоу на секунду было ощетинился, но тут же и обмяк.

— Моя осведомлённость о личности убийцы Кумба ни на йоту не превосходит твою, Альберт. И учти: сомнению не подлежит лишь один факт — непричастность к этому убийству людей Доулиша. Что касается остальных… разделаться с ним мог каждый из нас, гостей Петри. У каждого из нас были для этого равные возможности, в том числе, черт побери, и у тебя самого…

Нисколько не смущаясь, Кэмпион передёрнул плечами.

— Боюсь, старина, что твоё представление обо мне — превратно. Пусть у меня и извращённые стиль и вкусы, но не настолько же, чтобы укокошить всеми почитаемого, убелённого сединами ветерана, да ещё в его же доме! Кроме того, моя заработная плата не позволяет мне рисковать ею ради минутной слабости. Поэтому я категорически против того, чтобы мне приписывались подобные преступления.

Кэмпион, произнеся эту тираду, просиял и попросил Джорджа остановить машину — они находились уже в самом центре города, на Пикадилли-сквер.

Дружески пожимая на прощание Кэмпиону руку, Аббершоу все же не удержался и задал вертевшийся у него на языке вопрос:

— Альберт, черт тебя подери, так кто же ты такой на самом деле?

— Так и быть, удостою тебя если и не прямого, то хотя бы косвенного ответа. — Глаза Кэмпиона за несуразно большими очками искрились плутовским взглядом. — Осчастливлю тебя, назову имя моей достопочтенной матушки.

Кэмпион наклонился близко к Аббершоу и со снисходительной миной произнёс имя столь широко известное, что Аббершоу на момент потерял дар речи.

— Боже мой! — наконец выдавил из себя Джордж. — Это чистая правда, да?

— Конечно же нет, — легкомысленно ответил Альберт и, удаляясь от машины, походкой щёголя из высшего общества зашагал, к большому удивлению Аббершоу, прямёхонько к подъезду одного из самых престижных клубов Лондона.

Неделю спустя тихим летним вечером Джордж Аббершоу, блаженно развалившись в мягком кресле после изысканного ужина у Мегги и не отрывая взгляда от очаровательной хозяйки дома, вынужден был сделать самому себе неожиданное признание — предстоящая их свадьба почти совершенно притупила его интерес к убийству в Блэк Дадли.

К этому моменту дело фон Фабера, все ещё не оправившегося от последствий автомобильной аварии, и его приспешников находилось в ведении Скотленд-Ярда. Однако, насколько было известно Джорджу, следы Уитби и его компаньона так и не отыскались.

Не получило хода и дознание по делу об убийстве полковника Кумба. Таким образом, убийца все ещё разгуливал на свободе.

Размышляя об этой загадочной истории, но уже без прежнего азарта, Аббершоу не сразу заметил приход Мартина Уэтта. Он один из первых, за исключением, конечно, самого Джорджа, был приглашён на вечеринку. Но этот сбор преследовал и другую, более важную цель. Приятели решили организовать самостоятельное расследование дела Кумба.

В противоположность умиротворённому, немного похожему на сытого кота Джорджу, Мартин был весь воплощение охотничьего азарта.

— А где же остальные? — с нетерпением спросил он, входя в гостиную.

— С минуты на минуту должен подойти Майкл Прендерби, — ответил Джордж. — Кэмпион, как настоящий фокусник, словно растворился в воздухе. Энн восстанавливает свои пошатнувшиеся нервы на юге Франции. Не удивлюсь, если где-то рядом с ней будет обнаружен и Крис. Джин и слышать ничего не хочет о событиях в Блэк Дадли. Остаётся только Петри, но в этот момент, когда на его долю выпало столько хлопот, мы посчитали бестактным приглашать его сюда…

— Ну так что, ребята, каковы ваши соображения по поводу личности убийцы? — наэлектризовывая атмосферу своим возбуждением, встрепенулся Мартин и весь обратился в слух. Однако, не дожидаясь ответа, скороговоркой продолжал: — У меня практически нет никаких сомнений. Провалиться мне на этом самом месте, если это не дело рук доктора Уитби!

Мегги с загоревшимися глазами вскочила на ноги.

— Джордж! Кажется, Мартин угодил в самое яблочко. Ведь рассказывала же нам миссис Мид, что не кто иной, как доктор, первым принёс известие о смерти полковника!

— Отбросив столь идущую мне скромность, я должен признаться, что моя гипотеза полностью укладывается в пёструю мозаику известных нам фактов, — излучая улыбку триумфатора, доложил Мартин. — Пропустите через свои мозговые центры следующую ситуацию. Уитби подводит своего шефа Доулиша к шкафчику с секретными документами. Но заветный ящичек оказывается пуст! «Это ухищрения продажного Кумба», — в зверином бешенстве взрывается немец. «Негодяй вёл двойную игру!» — угодливо поддакивает ему доктор, чувствуя, что сейчас весь гнев обрушится на него. Ведь именно он, Уитби, ответствен перед всем синдикатом и лично перед фон Фабером за абсолютную надёжность Кумба, равно как и за его безопасность. С трепетом ожидая расплаты за своё упущение, доктор отправляется по приказу шефа за полковником и думает, как ему выпутаться из этой неприятной ситуации. Оказавшись в тёмном зале, где происходит ритуальная игра, Уитби вдруг ощущает, что кто-то вложил ему в руку кинжал, и тотчас его осеняет бредовая идея. Подойдя в полутьме к старому ветерану, он просит вернуть бумаги. В ответ Кумб говорит, что их у него нет. Тогда Уитби, ослеплённый гневом при мысли о неотвратимости мести фон Фабера, ударяет своего подопечного кинжалом в спину. Обыск убитого, как и ожидал доктор, ничего не дал, что подтверждало версию о вероломстве. Вытащив оружие убийства из тела полковника, он тут же всовывает его в руки первого встречного и опрометью бросается наверх с новостями.

Мартин остановился и внимательно вгляделся в лица Мегги и Джорджа, словно пытаясь уловить их реакцию на свою гипотезу. Видимо удовлетворённый произведённым впечатлением, он продолжил:

— Именно наличие мотива убийства — решающая улика против Уитби. Попытка приписать это преступление любому другому из обитателей и гостей замка Блэк Дадли неминуемо приведёт нас в тупик отсутствие побудительного мотива.

С некоторым колебанием и Джордж, и Мегги признали нарисованный Мартином сценарий убийства полковника Кумба вполне реальным и достаточно вероятным.

— Отныне, когда нам уже известна личность преступника, главное состоит в том, чтобы разыскать его и вырвать признание, — энергично жестикулируя и ходя взад-вперёд по комнате, подчиняясь охватившему его азарту сыщика, заключил Мартин.

В гостиной все ещё продолжались бурные дебаты, когда на пороге неожиданно появился Прендерби.

Его обычно бледное лицо на этот раз раскраснелось от возбуждения.

— Простите великодушно за опоздание, но по дороге у меня произошло небольшое приключение, — начал Майкл. — Попрошу всех минуточку внимания! Так вот, на улице Ли Бридж мой взгляд ненароком упал на ворота платного гаража, и я буквально оторопел… Автомобиль. Невероятно древний и громоздкий, прямо-таки музейный экземпляр. Короче — та самая машина, на которой уважаемый доктор Уитби транспортировал в крематорий труп бедолаги полковника.

Он перевёл дыхание и продолжил:

— На всякий случай я сказал владельцу гаража, что собираю старые машины и готов поговорить с хозяином на предмет возможной продажи автомобиля для своей коллекции. По его словам, за машиной должны прийти сегодня.

— Немедленно выезжаем на место, — оборвал Майкла рвущийся в бой Мартин.

Трое молодых мужчин с трудом втиснулись в миниатюрный автомобиль Майкла. Часы показывали начало одиннадцатого вечера, и поток машин был небольшим.

Вскоре они остановились у здания гаража, и как только смолк двигатель, к ним подбежал щуплый парень в рабочем комбинезоне и фетровой шляпе.

— Автомобиль, вызвавший ваш интерес, сэр, не продаётся, — быстро произнёс он.

Друзья были разочарованы такой встречей. Видимо, решили они, владельцу гаража было приказано держать язык за зубами.

— Моему огорчению нет предела, — нашёлся в этой ситуации Мартин, который с обезоруживающей улыбкой вступил в разговор. — Я коллекционирую раритеты, подобные этой машине. По описанию моего друга, образец, находящийся у вас в гараже, уникален. Уверен, что вы хотя бы позволите взглянуть на неё. Само собой, за определённое вознаграждение. — И Мартин протянул парню банкноту.

Некоторое время владелец гаража колебался, принять ли ему деньги. Но и без слов было видно, что его непреклонность существенно поуменьшилась.

— Бизнес есть бизнес. Каждый должен заниматься своим делом и не совать нос в чужое. Но поторопитесь, так как хозяева могут вернуться с минуты на минуту.

Удостоверившись в том, что машина действительно принадлежит Уитби, приятели покинули гараж и, сидя в машине, стали поджидать доктора. Потянулись томительные минуты. Наконец Мартин легонько ткнул Джорджа локтем в бок: в полосе света, отбрасываемой лампами гаража, появился верзила в надвинутой на глаза кепке.

— Лакей, — оживился Майкл. Он узнал в нем одного из людей Доулиша.

Ещё миг — и из темноты вынырнула фигура Уитби. Передвигаясь нервозной походкой, доктор быстро исчез в гараже вслед за верзилой. Затем послышался шум заводимого мотора, шуршание колёс, «динозавр» плавно выкатился из ворот и, стремительно набирая скорость, стал удаляться. Грациозная по сравнению с ним машина Майкла, вынырнув из скрывавшей её темноты, ринулась в погоню. На протяжении нескольких миль, пока они двигались в потоке машин в черте города, Майклу удавалось держаться вблизи автомобиля преступников. Когда же машины въехали в пригород, «динозавр» стал резко уходить. Было очевидно, что преступники или заметили погоню, или куда-то торопятся.

— На твоём месте я сидел бы у них прямо на хвосте, — посоветовал Майклу Мартин.

Неуклонно машина преследователей начала приближаться к «динозавру». Он уже двигался в лучах её фар, прижимаясь к обочине, и как бы приглашая их к обгону. Когда же Майкл не воспользовался этим приглашением, Уитби и его компаньон резко замедлили скорость своего автомобиля, очевидно, решив окончательно убедиться в том, что их преследуют. Разумеется, и на сей раз Майкл не пошёл на обгон. После этого «динозавр» снова увеличил скорость. Когда же в ходе изнурительного преследования расстояние между машинами снова сократилось, «динозавр» внезапно свернул вправо на неасфальтированную просёлочную дорогу. Вскоре вспаханные и ухоженные поля, маленькие деревушки с куполами небольших церквей остались позади. Расступившаяся чернота позволяла более чётко различать рисунок дороги и обочин. С обеих сторон тянулись однообразные полосы солончаков, обрамлённые ленточками полузасохших ручейков. Мартин потянул носом воздух.

— Море, — сообщил уверенно он. — У меня дурное предчувствие. Будет очень жаль, если после стольких мытарств, когда мы почти находимся у цели, наша погоня потерпит фиаско всего лишь из-за того, что доктора на берегу поджидает катер, заботливо присланный его друзьями. Кажется, так оно и есть! «Динозавр» остановился, и они из него вышли. Приготовьте на всякий случай оружие.

Мартин был прав, напоминая об осторожности. Едва они вышли из машины, как над ними прожужжала пуля. В ответ выстрелил и Мартин. К великому их изумлению, после этой дуэли из-за корпуса «динозавра» появился доктор Уитби, выпрямился во весь рост и решительно зашагал по направлению к молодым людям. В руках он держал большой белый носовой платок, которым демонстративно помахивал над своей головой. Значение этого жеста не вызывало ни малейшего сомнения.

— Поскольку обе стороны не испытывают недостатка в оружии и умении владеть им, то не лучше ли уладить дело миром, без пальбы? — произнёс подошедший Уитби. — Я готов выслушать ваши претензии.

— Мы не задержим вас долго, доктор, — сказал Джордж, — у нас, быть может, всего пара вопросов.

— Что ж, я приложу максимум стараний к тому, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Однако боюсь разочаровать вас. Проделанный вами тяжкий путь неизмеримо велик по сравнению с той скудной информацией, которую я могу сообщить вам, доктор Аббершоу.

— Мы хотели бы получить от вас разъяснения относительно некоторых подробностей убийства полковника Кумба, — не поддаваясь на провокационный тон Уитби, сказал Джордж.

— Ответ на этот вопрос, молодой человек, представляет интерес не только для вас. Сознаюсь, при воспоминании о трагической кончине Кумба меня самого передёргивает от ужаса, хотя одновременно терзает и чисто человеческое любопытство, — отозвался Уитби, нервозность которого после того, как он узнал о предмете разговора, резко пошла на убыль. — В общих чертах подоплёка этого дела достаточно ясна. По всей видимости, среди приглашённых молодым Петри гостей находился член американской преступной группы Симистеров. Воспользовавшись стремлением полковника установить связь с этой мощной организацией, человек Симистеров сумел получить от Кумба план организации и исполнения дерзкого и гениального в то же время ограбления одного из крупнейших банков, а заодно и умертвил этого несчастного…

Разумеется, подобное объяснение доктором Уитби убийства полковника не произвело на молодых людей ни малейшего впечатления.

— Откровенно говоря, мы убеждены, что убийство Кумба — дело рук одного из людей фон Фабера, — испытующе глядя на Уитби, проговорил Аббершоу.

Лицо доктора покрылось пунцовым румянцем, но это была скорее вспышка выведенного из терпения человека, а не реакция убийцы, уличённого в совершении преступления.

— Ваша простота, если говорить мягко, становится порой невыносимой, — резко произнёс Уитби. — Да имеете ли вы хотя бы смутное представление о том, насколько бесценными были для нас услуги этого человека? Только за составление схемы планируемой нами акции, той самой, которая была сорвана по вашей вине, ему было выплачено 20 тысяч фунтов стерлингов. Не удивлюсь, если Симистеры предложили ему ещё большую сумму.

Уитби на минуту смолк, чтобы перевести дыхание, и затем продолжал:

— Я просто поражён неквалифицированными действиями человека Симистеров. Интеллект полковника Кумба представлял бесценный капитал для всех нас, в том числе, конечно, и для этой могущественной группы и основного нашего конкурента из-за океана. Их человек, вероятнее всего, вёл двойную игру — он надувал своих хозяев и стремился воспользоваться этой схемой сам или продать её третьему покупателю.

Выслушав эту тираду, даже сам Мартин засомневался в правдоподобности выдвинутой им версии преступления, настолько искренне прозвучала она из уст Уитби. Однако Джордж не сдавался.

— Мне представляется, доктор, что вы откровенны с нами, но не до конца, — мягким, но настойчивым тоном произнёс он. — Вы чего-то не договариваете. Задумайтесь, например, о том, какова в упомянутых событиях может быть ваша собственная роль.

Проступившее на физиономии Уитби выражение некоторого изумления мгновенно сменилось снисходительной улыбкой, которая завершилась приступом искреннего и бурного смеха.

— Неужели передо мной не кто иной, как детективы-любители? — с сарказмом произнёс он. — Жаль, очень жаль разочаровывать вас. И все же разрешите полюбопытствовать, какими мотива 282 ми, по вашему разумению, руководствовался в своём кровавом злодеянии этот маньяк — доктор Уитби?

— После того как вскрылось двурушничество Кумба и, следовательно, обнаружилась погрешность в вашей бдительности, ваше положение, доктор, стало весьма уязвимым, — сухо отрезал Мартин. — Тогда-то, думаю, вам было наверняка не до смеха.

Уитби некоторое время молчал в задумчивости.

— Не настолько плохо, господа, как я предполагал, — снисходительно оценил он выпад Мартина. — Но, как ни прискорбно, ваша версия неверна. Я не был заинтересован в смерти Кумба. Ведь если бы он остался жив, то понёс бы всю ответственность за предательство. К тому же в контакт с человеком от Симистеров Кумб вступил во время игры с кинжалом, согласие на которую дал сам шеф. И он же — Доулиш — позвал меня наверх, тем самым оставив без присмотра моего клиента.

Логичные аргументы Уитби, да и спокойный тон, которым они были высказаны, поставили троих приятелей в тупик, поскольку разрушали построения, на которых базировалась их версия.

Между тем внимание приятелей привлёк нараставший гул. В следующее мгновение они увидели вертолёт, который, пролетев буквально в метре над их головами, коснулся земли и затих, отражая свет все ещё включённых фар машины Уитби.

— Всегда ценил немцев за их предусмотрительность и пунктуальность, господа, — как бы между прочим произнёс доктор. — К вашему сведению, на борту имеется вооружение, поэтому бессмысленно с вашей стороны испытывать терпение пилота. Мой вам добрый совет: возвращайтесь по своим домам и постарайтесь забыть эту печальную историю. Да, не откажите в любезности, потушите фары моего автомобиля, а если он вам сколько-нибудь приглянулся, — можете прихватить его с собой. До свидания, и прошу без глупостей. Поверьте, мне вовсе не по душе перспектива ещё одной перестрелки.

Троица в молчании следила за удалявшейся фигурой Уитби. В бессильной ярости Мартин выхватил пистолет и прицелился в доктора.

— Без цирковых трюков, старина, — урезонил его Аббершоу. — Если он убил раз, не понуждай его сделать это снова. А если убийца не он, — тем более не стоит его провоцировать.

Ещё некоторое время они наблюдали за стоившим на земле вертолётом, пока он, быстро поднявшись, не исчез в темноте наступившей ночи. Молодые люди повернулись и молча зашагали к своей машине.

Прошло уже почти два месяца с момента трагических событий в Блэк Дадли, однако Джордж все ещё не мог угомониться и частенько вспоминал полковника Кумба. Вместе с тем он так и не поведал всю эту странную и запутанную историю своему другу из Скотленд-Ярда, инспектору Дедвуду. Причина этого молчания не была вполне ясна и самому Джорджу. В его голове то и дело зарождались кое-какие догадки относительно личности убийцы. Но именно сама эта догадка вопреки всякому здравому смыслу заставляла Джорджа каждый раз отказываться от его подозрений. Он гнал их от себя, но они тем не менее преследовали его денно и нощно.

В конце концов он сдался и решил приступить к проверке своей концепции.

Казалось, в его последующих действиях не прослеживалось никакой закономерности. То он днями просиживал в архиве Британского музея, то на длительные периоды закрывался в собственной библиотеке. В промежутках он совершал набеги на окрестные лавки букинистов, ища старые публикации и документы.

Наконец в один из погожих вечеров Джордж Аббершоу подрулил на своей машине к старинному замку, знаменитому тем, что, согласно преданию, в нем некогда обитала сама королева Англии Анна, а позже размещался монастырь. Через пару минут он уже сидел в кресле перед камином в библиотеке Вайетта Петри. Джорджу показалось, что его друг очень рад его визиту. Он предложил Джорджу сигару, а сам занял место в удобном кресле, стоявшем по другую сторону камина.

— Послушай, Вайетт, — повёл разговор Аббершоу, — мы знакомы много лет. И искренность нашей дружбы всегда была дорога мне, как, впрочем, и теперь, когда я задаю тебе этот неожиданный и трудный для тебя вопрос: почему ты убил своего дядю, полковника Кумба?

На испитом, мертвенно-бледном лице приятеля не дрогнул ни один мускул. Казалось, он уже давно был готов к этому вопросу и просто ждал, когда Джордж задаст его. Однако вместо ответа он молча поднялся с места, пересёк комнату и вытащил из ящичка секретера какой-то предмет.

— Сейчас ты поймёшь все, — горестно выговорил Вайетт, протягивая ему папку.

К удивлению Джорджа, это была всего-навсего фотография юной девушки с детски округлым овалом лица. Весь её облик излучал ту особую свежесть, которая присуща определённому типу блондинок — прелестных в пору мимолётной юности, но быстро отцветающих и увядающих в зрелые годы. На фотографии девушка была просто очаровательна, хотя её черты свидетельствовали и об определённой степени простоты характера, и о недалёкости.

Джордж подумал о том, что, несмотря на длительность их дружбы, он совсем не знает Вайетта. По его прежним представлениям, Вайетт с его возвышенными чувствами и высокими интеллектуальными запросами вряд ли мог обратить внимание на девушку подобного рода. Он перевернул фотографию и понял, что это была достаточно дешёвая открытка из числа тех, что изображают популярных актёров и актрис.

— Её сценический псевдоним — Джой Лав, — пришёл на помощь Вайетт. — А настоящее имя — Долли Лорд. На этой фотографии ей всего 17 лет. И я любил её тогда, впрочем, как и сейчас, горячо и нежно. Никогда в жизни меня так не влекла к себе ни одна другая женщина. Я впервые увидел её в опере, на сцене театра «Виктор Гордон Артс» в Найтсбридже. Она была божественна. Приложив немало усилий, я выяснил многие обстоятельства её жизни, но к этому моменту я уже погиб — я не мог и дня прожить, чтобы не видеть её или не думать о ней. Я обожал её лицо, её тело, её движения и манеру держаться. Короче, я решил жениться на ней.

Он бросил на Джорджа испытующий взгляд, но, не дождавшись ответной реакции, возобновил свою историю.

— По роду своих занятий она была хореографом и танцовщицей в одном из ночных клубов на Шефтсбери-авеню. Я ликовал: всего за полкроны и небольшую дополнительную плату хозяину я получил возможность встречаться с ней.

Он стушевался на мгновение, но затем продолжил исповедь:

— Как тебе известно, я далеко не знаток женщин. Раньше они как-то выпадали из моей жизни. Видимо, поэтому меня и потянуло к Джой с невиданной силой. То, что она принадлежала к совершенно иному кругу людей, меня нисколько не смущало. Меня подкупала её искренность, хотя теперь понимаю, что принимал за душевную простоту её примитивную наивность. Да-да, именно эти её качества — наивность и безграничное невежество — в конечном счёте и надломили меня. Её мозг был подобен белому листу бумаги, на котором можно было начертать любую линию поведения и действий. Вместе с тем, как выяснилось, её пониманию недоступны были какие-либо морально-этические нормы. Она стала мне просто отвратительна.

Джордж с душевным стеснением воспринимал историю о выпавших на долю его друга разочарованиях. Историю, которую Петри мог бы безболезненно перенести в раннем юношеском возрасте, но которая оказалась непосильной для уже сложившегося молодого человека.

— Я решил проанализировать путь становления её личности, — продолжал между тем Вайетт. — Я полагал вначале, что её психологический и умственный склад — следствие неправильного воспитания в детстве. Но я глубоко ошибся. Все доказывало другую причину. Деформации её личности были преднамеренными и целенаправленными.

Аббершоу непонимающе уставился на Вайетта.

— Эту девочку воспитывали особым образом с самого детства. Она совершённый, но страшный продукт целой дьявольской системы. Системы, которая поставила на поток взращивание юных куртизанок для целей преступного мира. Роль дипломированной обольстительницы, не достигшей и совершеннолетия, состояла в привлечении к себе мужчин и выуживании из них нужной информации. Похоже, Джордж, что выяснение всех этих обстоятельств обошлось мне слишком дорого — я всерьёз начал опасаться за свой рассудок.

Судорожно схватившись за голову, Петри замолчал. Аббершоу поднялся с кресла, но друг ухватил его за руку.

— Джордж, прошу тебя, не оставляй меня одного… По крайней мере сейчас… Выслушай до конца, прежде чем уйти… Я провёл своё расследование и обнаружил, что всем этим управляет некий интеллектуал. Именно его я выбрал объектом своей мести. Но просто заявить в полицию было бы наивно. Я должен был вершить суд сам. Около года у меня ушло, чтобы выследить этого человека. И каково же было моё изумление, когда я обнаружил его в собственном доме! Это был муж моей тётки — полковник Гордон Кумб.

Аббершоу был поражён этим сообщением — оно проливало дополнительный свет на личность полковника Кумба. А ведь ему казалось, что он уже знает о полковнике практически все. Но представить такое…

— В конечном счёте я решился на убийство. Проводя встречи со своими сообщниками, дядя обычно обращался ко мне с просьбой устроить шумную молодёжную вечеринку — конечно, для прикрытия своих дел. В последний раз накануне твоего визита в Блэк Дадли я подбирал кандидатуры каждого из моих гостей с особой тщательностью. Основным критерием служила чистейшая, как прозрачный кристалл, репутация, чтобы подозрения в убийстве неизбежно пали на одного из гостей полковника. Что до меня лично — я ничего не выигрывал от смерти Кумба, так как сам был благотворителем дядюшки, а не наоборот. Однако события в Блэк Дадли вышли из-под моего контроля…

Последовало тягостное молчание. Аббершоу уставился на огонь, а Вайетт с закрытыми глазами откинулся на спинку кресла. Джордж испытывал сострадание к другу, но вместе с тем он был потрясён наглядным подтверждением известной закономерности: зло способно порождать только зло.

— Это было совершённое с точки зрения замысла и организации убийство. Как тебе удалось выйти на меня, Джордж? — отрешаясь от задумчивости, неожиданно спросил Вайетт.

— Да, преступление было чересчур совершённым, — медленно произнёс Аббершоу. — Первые подозрения, ощущение чего-то загадочного, что скрыто в самом факте убийства полковника, возникли у меня в момент, когда, увидев труп, я не обнаружил маски на его лице. Более того, я узнал в нем известного полиции и разыскиваемого ею одного из руководителей преступного мира. Полиция получила много косвенных улик, говорящих о его криминальной деятельности, но за руку его схватить никак не удавалось. Моё подозрение пало на Доулиша, но события показали, что это не его рук дело. Как ты правильно сказал сам, твои гости — люди идеальной честности. Что же оставалось думать в таком случае? Предположить в качестве убийцы тебя, Вайетт. И в течение этой удивительной и трагической истории много раз, наблюдая в том числе и твои самые обычные и естественные действия, я почему-то каждый раз интуитивно приходил к выводу, что именно ты убил своего дядю. Но нужны были доказательства. И потому последнюю неделю я провёл в поисках документов о твоей родословной. Как выяснилось, с 1100 по 1603 год Блэк Дадли был монастырём и не относился к вашим фамильным владениям, а старинный кинжал — орудие убийства — изготовлен не ранее 1650 года. Так что рассказанная тобой история о древнем ритуале в родовом гнезде оказалась выдумкой, но выдумкой, имеющей определённую цель, направленность… А что до остального, то ты прав: это было совершённое с точки зрения замысла убийство.