Клайнман. Место в плане? Мне? Что это за план?

Джон. Не беспокойтесь, вам сообщат.

Клайнман. А мой волос обязательно должен быть в конверте?

Сэм. Одевайтесь, мы подождем вас внизу. Только побыстрее, и так столько времени потеряли!

Клайнман. Хорошо, но хотя бы два слова про план!

X э к е р. Клайнман, ради Бога, пошевеливайтесь. Речь идет о жизни людей. Оденьтесь потеплее. На улице холодно.

Клайнман. Хорошо, хорошо… Но все-таки, что это за план? Зная план, я смогу его обдумать.

Они, однако, уходят, и Клайнман начинает нервно и неуклюже одеваться.

Черт, где этот проклятый рожок?… С ума сойти… разбудить человека среди ночи и наговорить таких ужасов! За что мы платим полиции? Спишь себе мирно в уютной теплой кровати, и вдруг, нате вам, заставляют ловить убийцу-маньяка, который подкрадывается сзади и…

Незаметно для Клайнмана входит со свечой сварливая супруга.

Анна. Клайнман?

Клайнман (оборачивается, до смерти перепуганный). Кто это?

Анна. Что?

Клайнман. Ради Бога, никогда больше так ко мне не подкрадывайся!

Анна. Я слышала голоса.

Клайнман. Да, туг ко мне приходили. Оказывается, я должен патрулировать улицы.

Анна. Прямо сейчас?

Клайнман. Да, до утра ждать нельзя. По городу, говорят, разгуливает убийца. Он по ночам работает.

Анна. А, этот маньяк.

Клайнман. Слушай, если ты что-то знала о нем, то почему же ни слова мне не сказала?

Анна. Потому что каждый раз, как я о нем заговариваю, ты отказываешься слушать.

Клайнман. Кто?Я?

Анна. Ты всегда или работаешь, или еще чем-нибудь занимаешься.

Клайнман. Но я не виноват, что сейчас работы по горло, самая горячая пора.

Анна. Я говорила тебе про нераскрытое убийство, про два нераскрытых убийства, про шесть, но ты всегда отмахивался: «Потом, потом».

Клайнман. Да потому что ты вечно лезешь не вовремя.

Анна. Неужели?

Клайнман. Возьмем мой день рождения. У меня прекрасное настроение, я разворачиваю подарки. Вдруг появляешься ты – с вытянутым лицом – и говоришь: «Читал газету? Про девушку, которой горло перерезали?» Другое время ты не могла выбрать? У человека в кои веки маленькая радость, а тут ты со своим загробным голосом.

Анна. А ты только приятное и слушаешь, остальное – всегда не вовремя.

Клайнман. Ладно, хватит. Где мой галстук?

Анна. Зачем тебе галстук? Ты же собрался охотиться на маньяка.

Клайнман. Ну и что?

Анна. А одеваешься как на королевскую охоту.

Клайнман. Откуда я знаю, кого встречу! Вдруг мой начальник тоже там.

Анна. Не сомневаюсь, что он одет очень просто.

Клайнман. Надо же… привлечь меня к поискам убийцы. Я же коммивояжер.

Анна. Не позволяй ему заходить за спину.

Клайнман. Хорошо, Анна, так и передам ему: мол, ты велела все время быть на виду.

Анна. Ну что ты злишься? Поймать-то его все равно надо.

Клайнман. Вот пусть полиция и ловит. А мне туда идти страшно. Темень-то какая. И холодно.

Анна. Хоть раз в жизни будь мужчиной.

Клайнман. Тебе легко говорить – ты сейчас пойдешь досыпать.

Анна. А вдруг он к нам в окно влезет!..

Клайнман. Тогда я тебе не завидую.

Анна. Если нападет, я на него перец дуну.

Клайнман. Что?!

Анна. Я возле кровати специально перец держу, если он появится – дуну прямо ему в глаза!

Клайнман. Прекрасная мысль. Поверь, Анна, если он здесь окажется, то размажет тебя по потолку вместе с твоим перцем.

Анна. У меня все двери на двойных запорах.

Клайнман. Не знаю… может, и мне взять немного перца.

Анна. Вот, возьми. (Дает ему амулет.)

Клайнман. Что это?

Анна. Амулет, отвращающий зло. Я купила его у нищего калеки.

Клайнман (разглядывает без особого энтузиазма). Хорошо. Но дай-ка мне все-таки перец.

Анна. Ну что ты так разволновался? Не один же ты там будешь.

Клайнман. Это верно. И у них к тому же какой-то хитроумный план.

Анна. Какой?

Клайнман. Еще не знаю.

Анна. С чего же ты взял, что он такой хитроумный?

Клайнман. Потому что его придумали лучшие умы города. Поверь мне, они знают, что делают.

Анна. Хочется верить, раз уж ты влип в это дело.

Клайнман. Ладно, запри все двери и никому не отпирай, даже мне, если, конечно, я не заору: «Открой дверь!» В этом случае открывай немедленно.

Анна. Удачи, Клайнман.

Клайнман (смотрит в окно. Ночная тьма). Ты посмотри только… Хоть глаз выколи…

Анна. Я никого не вижу.

Клайнман. Я тоже. А ведь должно быть столько людей… у них там факелы и все такое.

Анна. Что ж, раз они говорят, что есть план…

Клайнман. Анна!

Анна. Да?

Клайнман (смотрит в ночь). Ты о смерти когда-нибудь думаешь?

Анна. С чего это вдруг я о смерти буду думать? А ты что, думаешь?

Клайнман. Не часто, но случается, и, знаешь, я представляю себе смерть совсем иначе – не оттого, что задушат или перережут горло.

Анна. Я тоже надеюсь, что этого не случится.

Клайнман. Я собираюсь умереть более достойно, Анна. Ну, знаешь, на свете столько способов умереть.

Клайнман. Например?

Анна. Например? Ты спрашиваешь, как можно умереть достойно?

Клайнман. Да.

Анна. Надо подумать.

Клайнман. Ну.

Анна. Яд.

Клайнман. Яд? Но это ужасно!

Анна. Почему?

Клайнман. Ты что, смеешься? Яд вызывает судороги.

Анна. Необязательно.

Клайнман. Ты хоть понимаешь, о чем говоришь?

Анна. Я говорю о цианистом калии.

Клайнман. О, да ты специалист! Но я не такой дурак, чтобы есть отраву. Я ее сразу чувствую, даже когда ем несвежие креветки.

Анна. Это не отрава, а пищевое отравление.

Клайнман. Все равно, кто станет глотать всякую гадость?

Анна. От чего же ты собираешься умереть?

Клайнман. От старости. Через много лет. Когда пройду свой долгий жизненный путь. В девяносто лет. Лежа в уютной постели и окруженный родственниками.

Анна. Все это мечты. На самом деле маньяк-убийца может в любой момент свернуть тебе шею или перерезать глотку, прямо сейчас, не дожидаясь, пока тебе стукнет девяносто.

Клайнман. Анна, с тобой говорить – одно удовольствие!

Анна. Я просто за тебя беспокоюсь. Посмотри в окно. Где-то там бродит убийца, в такую темную ночь он может прятаться повсюду – в переулках, под порталами или железнодорожными мостами. В темноте ты и не заметишь, где он притаился со своей удавкой.

Клайнман. Ладно, ты своего добилась – я возвращаюсь в постель.

Стук в дверь.

Голос. Клайнман! Пойдемте! Клайнман. Иду, иду! (Целует Анну.) Ну, до

скорого. Анна. Смотри в оба.

Клайнман выходит из дома. Его поджидает Ал, которого оставили присмотреть за Клайнманом.

Клайнман. Не пойму, почему так срочно

понадобился именно я? А л. Преступника ловят все. Клайнман. А повезет мне. Я его обнаружу.

Черт, перец забыл! Ал. Что?

Клайнман. Где остальные? А л. Ушли. Главное – не отступать от плана. Клайнман. Итак, что же это за план такой замечательный?

Ал. Вы все узнаете.

Клайнман. Когда? После того, как схватят убийцу?

Ал. Потерпите.

Клайнман. Послушайте, сейчас поздно, холодно. К тому же я нервничаю.

Ал. Хэкер с остальными должен был уйти, но велел передать, что очень скоро вы узнаете о своей роли в плане.

Клайнман. Хэкер так и сказал?

Ал. Да.

Клайнман. А что мне пока делать, раз уж я вылез из дому и оставил теплую постель?

Ал. Ждите.

Клайнман. Чего?

Ал. Указаний.

Клайнман. Каких указаний?

Ал. О вашей роли.

Клайнман. Я домой пошел.

Ал. Нет! Как вы можете? Сейчас одно неверное движение может стоить нам жизни. Думаете, я хочу отправиться на тот свет?

Клайнман. Тогда сообщите мне план.

Ал. Не могу.

Клайнман. Почему?

Ал. Мне он неизвестен.

Клайнман. Помилуйте, сейчас ночь, холодно… Ал. Понимаете, любому из нас известна лишь небольшая часть общего плана – то, что

он сам должен сейчас делать, причем рассказывать об этом другим запрещено. Это – мера предосторожности, чтобы маньяк не узнал, что мы задумали. Если каждый будет действовать как ему сказано, то и весь план завершится успехом. А до этого общий план не узнать, даже если кто-нибудь проболтается либо из него что-то вытянут принуждением или угрозами. Каждый отвечает только за свою небольшую часть плана, и даже если маньяк узнает ее, это ему все равно ничего не даст. Хитро придумано?

Клайнман. Потрясающе. Я не понимаю, что происходит, и возвращаюсь домой.

Ал. Больше ничего сказать не могу. А вдруг это вы всех убили?

Клайнман. Я?

Ал. Убийцей может оказаться любой из нас.

Клайнман. Ну уж не я. Чтобы я разгуливал по ночам и резал людей, когда у меня полно работы!

Ал. Клайнман, простите.

Клайнман. Так что все-таки мне делать? Какова моя роль?

Ал. На вашем месте я бы сделал все, что в моих силах, еще до того, как эта роль прояснится.

Клайнман. Но что я могу сделать?

Ал. Здесь трудно что-то советовать.

Клайнман. Ну, хотя бы намекнули, что ли… А то чувствую себя каким-то идиотом.

Ал. Вам может показаться, что у нас нет общего плана действий, но это неправда.

Клайнман. Вы так поспешно вытащили меня из дому! А теперь, когда я готов помочь, выясняется, что все ушли.

Ал. Мне надо идти.

Клайнман. Зачем же было меня торопить?.. Идти?! Что вы хотите сказать?

Ал. Тут я уже сделал все, что требовалось. Теперь мне надо быть в другом месте.

Клайнман. Значит, я останусь здесь, на улице, один?

Ал. Возможно.

Клайнман. Что значит «возможно»? Если сейчас нас двое и вы уйдете, то я останусь один. Арифметика простая.

Ал. Будьте осторожны.

Клайнман. Э, нет! Один я здесь не останусь! Шутите, что ли? Тут же этот псих где-то бродит! Я не умею общаться с психами. Я человек очень логичный.

Ал. По плану мы не должны быть вместе.

Клайнман. Послушайте, мы не влюбленная парочка. Мне не обязательно быть именно с вами. Меня устроят любые двенадцать сильных мужчин.

А л. Я должен идти.

Клайнман. Я не хочу оставаться один. Я серьезно говорю.

Ал. Будьте осторожны.

Клайнман. Смотрите, вы еще не ушли, а у меня уже рука дрожит. Вы уйдете, и у меня начнет дрожать все тело.

Ал. Клайнман, от вас зависят жизни других. Не подводите нас.

Клайнман. Не надо на меня рассчитывать. Я ужасно боюсь смерти! Согласен делать что угодно, только не умирать.

Ал. Счастливо оставаться.

Клайнман. А как насчет маньяка? Есть какие-нибудь новости? Его еще где-нибудь видели?

Ал. Полиция видела, как кто-то огромный и страшный прятался возле фабрики мороженого. Но точно никто ничего не знает.

Уходит. Шаги удаляются и становятся все тише и тише.

Клайнман. С меня довольно! От этой фабрики надо будет держаться подальше. (Клайнман один. Завывание ветра.) Надо же… хорошенькое развлечение… оказаться ночью на улице… Не понимаю, почему я дома не мог дождаться, пока мне дадут конкретное поручение? Что это за шум?! Ветер… Ох, не нравятся мне эти завывания. Сейчас как сдует вывеску – и на меня! Так, надо успокоиться… Как-никак, на меня рассчитывают… Буду глядеть в оба и если замечу что-то подозрительное, сразу сообщу остальным… Правда, сообщать-то некому… Надо срочно с кем-то еще познакомиться… Пройти, что

ли, пару кварталов – вдруг встречу кого-нибудь из наших… Куда они запропастились? Или это входит в план? А может быть, Хэкер не выпускает меня из поля зрения, и если что-нибудь произойдет, то все придут мне на помощь… (Нервно смеется.) Уверен, что они не могли оставить меня одного ходить по улицам. Должны же они понимать, что этого психа мне не одолеть. У маньяка хватит сил на десятерых, а мне и с обычным человеком не справиться… Разве что я у них в качестве приманки… Это не исключено… Оставили меня здесь, как барашка?.. Убийца на меня набросится, а они с криками выскочат немедленно и схватят его, правда, они могут и медленно выскочить… Мне шею свернуть – ничего не стоит. (В глубине сцены мелькнул черный силуэт.) Что это было? Может быть, лучше пойти назад?.. Я уже забрел довольно далеко… Как же они найдут меня, чтобы передать инструкции? И потом, я совсем не знаю этой части города… что же делать? Нет, лучше, по-моему, возвратиться, пока я окончательно не потерялся… (Слышит, как кто-то приближается – медленно и зловеще.) Боже… Шаги… У маньяков, наверное, тоже по две ноги… Господи, спаси…

Доктор. Это вы, Клайнман?

К л а й н м а н. Что? Кто это?

Доктор. Всего лишь доктор.

Клайнман. Вы меня напугали. Скажите, Хэкер или кто-нибудь из наших вам ничего не передавали?

Доктор. О вашей роли?

Клайнман. Да. Я тут как идиот болтаюсь по улицам и теряю время. То есть я, конечно, внимательно смотрю по сторонам, но если б знать, в чем мои функции…

Доктор. Действительно, Хэкер говорил о вас.

Клайнман. Что?

Доктор. Я не помню.

Клайнман. Прекрасно. Всеми забытый Клайнман.

Доктор. Да, мне кажется, он что-то говорил. Но я не уверен.

Клайнман. Слушайте, почему бы нам вместе не походить? Всякое ведь может случиться.

Доктор. Если желаете, пожалуйста, но только недолго. У меня другая задача.

Клайнман. Смешно как-то: встретить доктора среди ночи… Знаю я, как ваш брат любит ночные вызовы. Ха-ха-ха. (Доктор не смеется.) Ночь-то какая холодная… (Молчание.) Как вы думаете, мы его сегодня найдем? (Молчание.) Наверное, вам отвели какую-нибудь важную роль? А я вот своей до сих пор не знаю.

Доктор. У меня интерес чисто научный.

Клайнман. Да, конечно.

Доктор. Есть возможность исследовать его душевную болезнь. Узнать, почему он стал

таким. Что толкает человека на подобные антиобщественные поступки. Нет ли у него каких-нибудь других странностей. Подчас те же импульсы, что побуждают маньяка к убийству, рождают в нем высокие творческие устремления. Это весьма сложное явление. К тому же мне интересно, сумасшедший ли он от рождения, ведь это может быть и результатом болезни, несчастного случая или враждебного окружения. Надо выяснить множество обстоятельств. К примеру: почему средством самовыражения для него является убийство? Делает ли он это по своей воле или слышит чьи-то голоса? Когда-то ведь считалось, что сумасшедших вдохновляют божественные силы. Словом, все это заслуживает самого тщательного изучения.

Клайнман. Конечно, но прежде его надо поймать.

Доктор. Да, Клайнман, и если я добьюсь своего, то сам детально исследую это существо, разрежу его всего до последней хромосомы. Я изучу каждую его клеточку под микроскопом. Разберусь, из чего он состоит. Разложу его соки. Исследую кровь, препарирую мозг, пока он не будет предо мною весь как на ладони.

Клайнман. А можно ли познать человека? Понимаете, не просто узнать о нем что-то, а познать его, то есть познать до конца, когда

дальше уже познавать нечего, я имею в виду полное познание, вы понимаете, что я подразумеваю под познанием? Понять. Постигнуть. Уяснить. Уразуметь.

Доктор. Клайнман, вы идиот.

Клайнман. Вы понимаете, о чем я говорю?

Доктор. Делайте свое дело, а я буду делать свое.

Клайнман. Я не знаю, что мне делать.

Доктор. Тогда не надо критиковать.

Клайнман. Никто и не критикует. (Раздается чей-то вопль. Оба вздрагивают.) Что это было?

Доктор. Слышите, шаги за спиной?

Клайнман. Я их с восьмилетнего возраста слышу.

Снова вопль.

Доктор. Кто-то идет.

Клайнман. Может, ему не понравилось, что его мозг собираются препарировать?

Доктор. Клайнман, шли бы вы лучше отсюда.

Клайнман. С превеликим удовольствием.

Доктор. Сюда! Быстро!

Приближаются чьи-то тяжелые шаги.

Клайнман. Там тупик. Доктор. Я знаю, что делаю. Клайнман. Да, но нас поймают и зарежут.

Доктор. Вы что, со мной спорить будете?

Кто из нас доктор? Клайнман. Но я знаю этот переулок —

здесь тупик. Отсюда не выбраться! Доктор. До свидания, Клайнман. Делайте

что хотите!

Убегает в сторону тупика.

Клайнман (зовет Доктора). Подождите! Я извиняюсь! (Слышно, как кто-то приближается.) Надо успокоиться! Так что делать – бежать или прятаться? Побегу и спрячусь. (Бежит и сталкивается с молодой женщиной.) Ох!

Джина. Ах!

Клайнман. Кто вы?

Джина. А вы кто?

Клайнман. Клайнман. Вы слышали крики?

Джина. Конечно. Я так перепугалась. Не знаю даже, откуда они доносились.

Клайнман. Это неважно. Главное, что кто-то кричал, а это не сулит ничего хорошего.

Джина. Я боюсь.

Клайнман. Надо отсюда убираться.

Джина. Я не могу уходить слишком далеко. У меня задание.

Клайнман. Вы тоже участвуете в плане?

Джина. А вы разве нет?

Клайнман. Пока нет. Все никак не могу выяснить, что мне делать. Может, вы что-нибудь про меня слышали?

Джина. Вы Клайнман…

Клайнман. Так точно.

Джина. О Клайнмане я что-то слышала, а вот что именно – не помню.

Клайнман. Вы знаете, где Хэкер?

Джина. Хэкераубили.

Клайнман. Что?!

Джина. Кажется, это был Хэкер.

К л а й н м а н. Хэкер убит?

Джина. Я толком не поняла, про Хэкера они говорили или нет.

Клайнман. Никто ничего толком не знает! Никто понятия не имеет, что происходит. Это тоже входит в план? Нас всех перебьют как мух.

Джина. Может, это и не Хэкер был.

Клайнман. Пойдемте отсюда. Я удалился от того места, где мне предписано находиться. Возможно, меня уже ищут. Если план провалится, они еще, чего доброго, меня обвинят – я свое счастье знаю!

Джина. Не могу никак вспомнить, кого убили – то ли Хэкера, то ли Максвелла.

Клайнман. Скажу вам откровенно, патрулирование – дело нелегкое. Нечего такой молодой женщине делать на улице. Это мужская работа.

Джина. Мне не привыкать.

Клайнман. В самом деле?

Джина. Понимаете, я проститутка.

Клайнман. Что, серьезно?!! Вот это да! Я раньше никогда не встречался с… Я думал, они выше ростом.

Джина. Ничего, что я вам сказала?

Клайнман. Вообще-то, я очень старомоден.

Джина. Неужели?

Клайнман. Я… Я, например, в такое время всегда сплю. Понимаете, всегда. Сейчас же глубокая ночь. Конечно, когда я болен или что-нибудь такое… но если у меня нет сильной рвоты, я сплю как дитя.

Джина. Во всяком случае, ночь сегодня ясная.

Клайнман. Да.

Джина. Все небо в звездах.

Клайнман. Честно говоря, я очень нервничаю. Лучше было бы сейчас находиться дома в постели. Ночью все так странно. Магазины закрыты. Не видно машин. Можно переходить улицу где хочешь… Никто не остановит…

Джина. Так ведь это здорово!

Клайнман. Знаете, у меня такое забавное чувство. Никаких следов цивилизации… Я мог бы снять брюки и носиться нагишом по главной улице.

Джина. Красота!

Клайнман. Я, конечно, не буду. Но мог бы.

Джина. А мне ночной город кажется таким холодным и темным, таким пустым. Точь-в-точь, наверное, как в космосе.

Клайнман. Я никогда не думал о космосе.

Джина. Но ведь вы в космосе. Мы плаваем в пространстве на этом огромном круглом шаре… вы даже не можете определить, где верх.

Клайнман. И это, по-вашему, хорошо? Я люблю точно знать, где верх, где низ и где моя ванна.

Джина. А как вы думаете, есть там жизнь, хотя бы на одной из миллионов звезд?

Клайнман. Лично я не знаю. Вообще-то я слыхал, что на Марсе, может, и есть жизнь, но мне это рассказывал парень, который торгует трикотажем.

Джина. И все это пребудет вечно.

Клайнман. Как это вечно? Рано или поздно должен наступить конец. Верно? Я хочу сказать, что должен же быть когда-нибудь конец, за которым… ну, какая-нибудь там стена или что-то такое… надо быть логичным.

Джина. Вы хотите сказать, что Вселенная конечна?

Клайнман. Я ничего не хочу сказать. Я не собираюсь ни во что вмешиваться. Я хочу только знать, что я должен делать.

Джина (показывает). Посмотрите… Близнецы… два брата. А вон охотник Орион.

Клайнман. Где вы увидели Близнецов? Они совсем не похожи.

Джина. Посмотрите на ту крошечную звездочку… такую одинокую. Она едва видна.

Клайнман. Вы знаете, сколько до нее? Даже говорить не хочется.

Джина. Свет, который мы видим, покинул эту звезду миллионы лет назад. И только сейчас долетел до нас.

Клайнман. Я вас понимаю.

Джина. Вы понимаете, что свет летит со скоростью триста тысяч километров в секунду?

Клайнман. Если вы меня спросите, я скажу, что это очень быстро. Никакого удовольствия. Где теперь вообще найдешь комфорт?

Джина. Известно, что эта звезда исчезла миллионы лет назад и свету, который летит со скоростью триста тысяч километров в секунду, понадобились миллионы лет, чтобы достичь Земли.

Клайнман. Вы хотите сказать, что этой звезды там, возможно, и нет?

Джина. Совершенно верно.

Клайнман. Хотя я вижу ее собственными глазами?

Джина. Совершенно верно.

Клайнман. Но ведь это ужасно, потому что когда я вижу нечто своими глазами, то хотелось бы думать, что так оно и есть. А если вы правы, получается, что и остальные

звезды могут быть такими вот потухшими, а мы, значит, просто узнаём об этом последними…

Джина. Клайнман, кто знает, что есть реальность? Клайнман. Реальность – то, что вы можете

потрогать руками.

Джина. Ах! (Клайнман целует Джину. Она страстно отвечает ему.) С вас шесть долларов.

Клайнман. За что? Джина. Как? Вы же чуть-чуть пошалили… Клайнман. Ну да… чуть-чуть… Джина. А я, между прочим, на работе. Клайнман. Я понимаю, однако шесть долларов за короткий поцелуй… За шесть долларов я могу купить кашне… Джина. Ладно, давайте пять. Клайнман. А просто так вы никогда не целуетесь?

Джина. Клайнман, это бизнес. А для удовольствия я целуюсь с женщинами. Клайнман. С женщинами? Какое совпадение… я тоже… Джина. Мне надо идти. Клайнман. Я не хотел вас обидеть… Джина. А вы и не обидели. Просто мне пора

уходить.

Клайнман. С вами ничего не случится? Джина. Мне надо выполнять задание. Надеюсь, и вы узнаете свое. Счастливо.

Клайнман (кричит вслед). Я не хотел вести себя как животное, я вообще-то один из лучших людей, которых только знаю. (Ее шаги затихают, и он остается один.) Нет, дело зашло слишком далеко. Хватит, я возвращаюсь домой. Правда, завтра они могут прийти и спросить, где я был. Мол, план провалился, Клайнман, и по вашей вине. Как это по моей вине?! Нет, все равно они что-нибудь придумают. Им же понадобится козел отпущения. Может, в этом и состоит моя роль. Когда что-то не получается, виноват всегда я. Я… (Слышит стон.) Что такое? Кто здесь?

Доктор (смертельно раненный вползает на сцену). Клайнман…

Клайнман. Доктор!

Доктор. Я умираю.

Клайнман. Я позову доктора.

Доктор. Я доктор.

Клайнман. Да, но вы – умирающий доктор.

Доктор. Слишком поздно… он меня поймал… о-о-ох. Бежать было некуда.

Клайнман. На помощь! На помощь! Эй, сюда!

Доктор. Перестаньте орать, Клайнман… Если не хотите, чтобы убийца и вас нашел.

Клайнман. Теперь мне уже все равно! На помощь! (Подумав, что убийца все-таки может услышать крик, понижает голос.) На помощь… Кто он? Вы его рассмотрели?

Доктор. Нет… внезапно… нож в спину… Клайнман. Жаль, что не в грудь. Вы бы его

рассмотрели.

Доктор. Клайнман, я умираю… Клайнман. Главное, не принимать это

близко к сердцу.

Доктор. Что за чушь вы несете? Клайнман. А что я могу сказать? Просто

пытаюсь поддержать разговор…

Вбегает Мужчина.

Мужчина. Что случилось? Кто звал на помощь?

Клайнман. Доктор умирает… помогите… Одну минутку, вы что-нибудь обо мне слышали?

Мужчина. А вы кто?

Клайнман. Клайнман.

Мужчина. Клайнман… Клайнман… Что-то знакомое… Ах да, вас же разыскивают… Что-то важное…

Клайнман. Кто разыскивает?

Мужчина. По поводу вашей роли в плане.

Клайнман. Наконец-то.

Мужчина. Я скажу, что видел вас.

Убегает.

Доктор. Клайнман, вы верите в реинкарнацию?

Клайнман. Во что? Доктор. В переселение душ, когда душа

умершего продолжает жить в иной оболочке?

Клайнман. В какой, например?

Доктор. Э… ну, в другом живом существе…

Клайнман. В чем? В животном, что ли?

Доктор. Да.

Клайнман. Вы хотите сказать, что, возможно, проживете следующую жизнь лягушкой?

Доктор. Забудьте об этом, Клайнман, я вам ничего не говорил.

Клайнман. Знаете, в жизни, конечно, всякое случается, но трудно поверить, что в этой жизни вы президент большой корпорации, а в загробной – бурундук.

Доктор. В глазах темнеет.

Клайнман. Послушайте, почему бы вам не рассказать мне о своей роли в плане? Вы же все равно выходите из игры, и я мог бы занять ваше место, ведь я до сих пор так и не выяснил, что мне надо делать.

Доктор. Вам это ничего не даст. Это задание мог выполнить лишь я один.

Клайнман. О, Господи! Никак не пойму, то ли это какой-то гениальный план, то ли его вообще не существует.

Доктор. Не предавайте нас, Клайнман. Вы нам нужны.

Умирает.

Клайнман. Доктор! Доктор! О, Боже! Что делать? К чертям! Отправляюсь домой!

Пусть они сами носятся по ночам как сумасшедшие. У меня работы по горло. Никто слова не скажет. Просто не хочу, чтобы меня потом во всем обвиняли. А с другой стороны, с чего это они меня будут обвинять? Я же пришел на помощь, когда меня позвали. Просто оказалось, что мне нечего делать.

Входят Полицейский и Мужчина, побежавший за помощью.

Мужчина. Здесь человек умирает? К л а й н м а н. Да, это я. Мужчина. Вы? А как же он? Клайнман. Он уже умер. Полицейский. Вы были его другом? Клайнман. Он у меня гланды вырезал.

Полицейский опускается на колени и осматривает тело.

Мужчина. Я однажды тоже умер.

Клайнман. Простите?

Мужчина. Умер, говорю. Мертвым был. Во время войны. Ранили меня. Положили на операционный стол. Хирурги стали пыхтеть, спасать. И вдруг – хлоп – и пульс остановился. Все кончилось. Говорят, у одного из них хватило ума сделать мне массаж сердца. Оно снова стало биться, и я ожил, но на какой-то миг я официально считался покойником… Да, мою смерть и наука подтвердила… Такая вот была история.

Я поэтому, когда трупешник вижу, всегда сочувствую.

Клайнман. Ну и как?

Мужчина. Что?

Клайнман. Когда умираешь. Видели что-нибудь?

Мужчина. Нет. Просто… полная пустота.

Клайнман. И что, никаких загробных воспоминаний?

Мужчина. Нет.

Клайнман. Мое имя не упоминалось?

Мужчина. Нет. Там ничего нет. Ничего нет после смерти, Клайнман. Ни-че-го.

Клайнман. Не хочу умирать. Еще рано. Не сейчас. Не хочу, чтобы со мной случилось то же, что с ним. В переулке… ножом… других задушил… даже Хэкера… маньяк.

Мужчина. Хэкера убил не маньяк.

К л а й н м а н. А кто?

Мужчина. Хэкер пал жертвой заговорщиков.

Клайнман. Заговорщиков?

Мужчина. Да, из другой группировки.

Клайнман. Какой еще другой группировки?

Мужчина. Вы что – не знаете про другую группировку?

Клайнман. Ничего я не знаю! Я блуждаю один.

Мужчина. Есть одна парочка. Шеферд и Уиллис. Они всегда возражали против плана Хэкера.

Клайнман. Что?

Мужчина. Видите ли, Хэкер не добился особых результатов.

Клайнман. Да и полиция тоже.

Полицейский (поднимается). Но мы добьемся. Если гражданские идиоты не будут путаться под ногами.

Клайнман. Я думал, вам нужна помощь.

Полицейский. Помощь – да. Но не беспорядок и паника. Не беспокойтесь, у нас есть уже пара улик, и мы вовсю используем компьютеры. У этих железяк превосходные мозги. Никогда не ошибаются. Посмотрим, сколько он против них продержится.

Опускается на колени.

Клайнман. Так кто же убил Хэкера?

Полицейский. Есть фракция, которая не разделяет его взглядов.

Клайнман. Кто? Шеферд и Уиллис?

Полицейский. Многие переметнулись на их сторону, поверьте. Я даже слышал, что от их группы откололась еще одна.

Клайнман. Как, еще одна фракция?

Полицейский. Да, у них есть свежие идеи, как поймать убийцу. Это как раз то, что нужно. Разные идеи. Если не удается один план, возникает другой. Все естественно. Или вы против новых идей?

Клайнман. Я? Нет… Но они убили Хэкера…

Полицейский. Потому что он тормозил все дело. Потому что с ослиным упрямством доказывал, что его идиотский план единственно верный. Несмотря на то, что ничего не получалось.

Клайнман. Значит, теперь у нас несколько планов или как?

Мужчина. Точно. И надеюсь, вы не приверженец хэкеровского? Хотя многие, надо сказать, еще верят в него.

Клайнман. Я понятия не имею о хэкеровском плане.

Мужчина. Это хорошо. Тогда, возможно, вы будете для нас полезны.

Клайнман. Для кого «для нас»?

Мужчина. Не прикидывайтесь!

Клайнман. Да я и не прикидываюсь!

Мужчина. Пойдемте.

Клайнман. Никуда я не пойду! Я понятия не имею, что происходит.

Мужчина (угрожает Клайнману ножом). Мразь вонючая… жизнь или Смерть… выбирай!

Клайнман. Полиция!.. Констебль…

Полицейский. Ага, зовете на помощь, а на прошлой неделе еще называли нас кретинами, которые не могут поймать убийцу.

Клайнман. Это не я говорил.

Мужчина. Давай выбирай, ублюдок, на чьей ты стороне!

Полицейский. Всем наплевать, что мы работаем круглые сутки. Разные идиоты морочат нам голову. Куча психов утверждают, что они и есть убийцы, и умоляют, чтобы их наказали.

Мужчина. Долго еще будешь раздумывать? Может, тебе лучше глотку перерезать?

Клайнман. Нет-нет, я готов помочь, скажите только, что надо делать.

Мужчина. Так ты с Хэкером или с нами?