Вот уже много веков, как могучий охотник Орион все не может догнать огромного Тельца и настороженно поднявшего голову Льва, рассказывается в греческих мифах о созвездиях и звездах. Но задолго до того, как греки взглянули на небо и стали создавать свои мифы, первобытные люди рассмотрели в мерцающих звездных узорах сцены страшных сражений, которые они вели со своим злым духом — и божеством — акулой.

В том, что для греков было Поясом Ориона, индейцы Южной Америки видели оторванную ногу Ноуи-Абасси, человека, который решил избавиться от жены и уговорил кровожадную акулу сожрать ее. Как узнали бессчетные поколения его соплеменников в грядущие века, Ноуи-Абасси убедился, что не стоит дразнить акулу... и родичей. Сестра его жены, выступившая, видимо, в роли акулы, оторвала ему ногу, и Ноуи-Абасси умер. И теперь сам он находится в одной части небосвода, а его нога — в другой.

Для одних первобытных племен акула была пусть мстительным, но божеством, для других — исполненным коварства злым духом. Часто поклонение акуле приобретало очень сложные формы: акула играла несколько ролей, человек превращался в акулу, акула в человека. На многих островах Тихого океана это вселяющее ужас божество не удовлетворялось тем, что изредка уносило в море мужчину, женщину или ребенка во время своих таинственных набегов. Оно требовало высшей дани — человеческих жертвоприношений. И вот в определенный день вождь или верховный жрец племени выходил к людям в сопровождении прислужника, несшего петлю, похожую на акулью ловушку. По знаку вождя он с силой метал ее в толпу. Человека, на которого падала эта петля, тут же на месте душили. Затем тело его согласно определенному ритуалу резали на части и бросали в морс ненасытным божествам.

На Соломоновых островах обожествленные акулы жили в священных пещерах недалеко от берега. Перед этими пещерами были воздвигнуты большие каменные алтари, на которые помещали тела жертв. После обрядовых церемоний тела бросали акулам. Некоторых акул жители Соломоновых островов считали своими перевоплотившимися в рыб предками. Это были «хорошие» акулы, которые, как полагали, помогали своим родичам. Туземцы верили, что черных акул, заплывавших к островам, можно прогнать, размахивая перед ними маленькими деревянными фигурками «своих» акул.

Вьетнамские рыбаки до сих пор называют китовую акулу Ка Онг, что значит Госпожа Рыба. На песчаных берегах Центрального и Южного Вьетнама поныне можно видеть небольшие алтари, где кладут приношения Ка Онг.

В богатый ковер гавайских легенд воткана не одна нить сказаний об акулах, сказаний, которые и сейчас передают со слов отцов и дедов, живших в те времена, когда мифы обволакивали Гавайи, как обволакивает их туман на рассвете.

— Я поведаю вам, — так начнет рассказчик, — о Камо-боа-лии, повелителе всех акул...

Камо-боа-лии, гласит предание, влюбился в девушку по имени Калеи, которую он увидел купающейся в море. Камо-боа-лии превратился в человека, женился на Калеи, иона родила ему сына. После этого он снова вернулся в море и стал акулой. Ребенок, которого звали Нанауе, был похож на любого другого ребенка, за одним исключением: на спине у него была метка его отца — пасть акулы. Камо-боа-лии предупреждал, чтобы ребенку никогда не давали мяса, но табу это было нарушено, и Нанауе открылась тайна, как превращаться в акулу. В образе акулы он пожрал многих жителей островов. Наконец его поймали, и тело его — в виде огромной акулы — было отнесено на холм возле Каиналу.

— И даже сейчас, — закончит предание рассказчик, — этот холм зовется Пуумано — Акулий холм...

Когда в начале этого века в Перл-Харбор стали строить американскую морскую базу, дноуглубительные работы разрушили то, что еще оставалось от древнего акульего «цирка». Там в незапамятные времена властители Гавайев бросали акулам живых людей и разыгрывались кровавые бои между голодными акулами и местными гладиаторами.

В точности так же, как в другом полушарии и в другие времена римские гладиаторы вступали на арену цирка, чтобы сражаться со львами для развлечения императора, гавайские воины вступали в единоборство с акулами. Единственным оружием воина был кинжал — короткий кусок дерева, из которого торчал акулий зуб. Матадор может сделать неверный выпад и остаться в живых, у противника акулы был один шанс выжить — убить акулу с первого удара. Он должен был ждать, пока акула кинется на него, и в последний момент поднырнуть под нее и распороть ей брюхо своим примитивным оружием. Возможно, и существовал эдикт властителей Гавайских островов, дозволяющий воину, ранившему акулу, покинуть арену боя... конечно, если он в состоянии это сделать. Но вряд ли единоборство кончалось в пользу человека: ведь, в конце концов, у него был всего один зуб против целой пасти.

Акулий «цирк» представлял собой круглый коралловый садок, площадью примерно в полтора гектара, в пределах нынешней гавани Перл-Харбор. Со стороны моря в скалах был проход, так что вода из моря могла свободно поступать на «арену». Для того чтобы привлечь туда из моря акул, в воду кидали мелкую рыбешку и приманку из человеческого мяса. Перед состязанием «ворота» в «цирк» закрывались, чтобы ни один из соперников не мог улизнуть. Недалеко от «цирка» на дне гавани обитала королева акул, которую охраняли ее верные подданные — по две акулы с каждого из островов архипелага. Королева милостиво разрешала устраивать бои гладиаторов рядом со своим королевским логовом. Но за это она требовала жертвоприношений, которые, несомненно, были человеческими, так как в старые времена на Гавайях человек стоил куда дешевле свиньи.

Как уже упоминалось, в начале нашего века стали углублять дно Перл-Харбор для постройки морской базы. Был построен сухой док, который обошелся в четыре миллиона долларов. И вдруг вода прорвала фундамент сооружения и разрушила док. Инженеры и флотские инспекторы тщетно пытались найти причину катастрофы, но туземцы прекрасно знали, что произошло. «Королева акул сердится и подняла спину горбом», — говорили они.

Вера в мифы об акулах почти не ослабевала с годами. Меньше чем сто лет назад гавайские женщины татуировали лодыжки в память о жене одного древнего вождя — ее ухватила за лодыжку акула. Так как ей удалось спастись, то, по-видимому, считалось, что эта татуировка помогает избежать зубов акулы.

В 1956 году в музей Береники Бишоп в Гонолулу, где находится уникальная коллекция примитивных орудий охоты и образцов примитивного искусства, поступил еще один экспонат, известный под именем Капаахео — Акулий камень.

Давным-давно, рассказывается в предании, девушки с Большого Острова (остров Гавайи) купались в бухте, где им было не страшно море. Однако нередко случалось, что во время купания одна из девушек исчезала и больше ее никогда не видали. И всякий раз неподалеку оказывался таинственный незнакомец. Рыбаки смотрели на него с подозрением, но они ничем не могли доказать, что он повинен в исчезновении девушки.

И вот однажды, вооружившись копьями, они пошли купаться вместе с девушками. На них напала акула, но рыбаки нанесли ей несколько ударов, и она скрылась. А вскоре на берегу был найден таинственный незнакомец — он умирал от ран, нанесенных копьем. Когда же он умер, тело его превратилось в Капаахео — большой камень, напоминающий по форме акулу.

Мифологические акулы не всегда причиняли зло людям. Часто они помогали рыбакам, потерявшим родной остров, добраться до берега и спасали пловцов от других, менее доброжелательных акул. Согласно старым легендам, береговую охрану у Таити несла Неи де Туахине — богиня в образе гигантского ската. Ее специальностью было спасать пропавших в море людей. Она сажала их на свою широкую спину и везла на берег.

На островах Кука существует легенда о Хине, капризной молодой девице, которая пожелала попасть на священный остров Моту-Тапу. У нее не было каноэ, но это ее не смутило. Она отправилась через море на рыбах, сменяя их одну за другой и на каждой оставляя следы своей жестокой руки. Одну она исхлестала так сильно, что ее тело покрылось полосами. У другой на теле от ее побоев выступили синяки. Третью она дубасила так немилосердно, что та на веки вечные осталась черной. Она с такой силой наступила на камбалу, вежливо подставившую ей спину, что та расплющилась в лепешку.

К тому времени как хина оседлала акулу, она проголодалась. Она разбила о голову акулы кокосовый орех, так что у акулы вздулась на лбу шишка, до сих пор известная под названием «шишка Хины». Однако акула оказалась менее кроткой, чем все прочие рыбы. Когда хина ударила акулу орехом по лбу, та нырнула, оставив Хину одну посреди океана, и теперь трудно с уверенностью сказать, добралась ли Хина до Моту-Тапу.

Тихий океан не единственное место на Земле, где акул обожествляют и превращают в героев мифов. Со священным ужасом и почтением взирали на акулу и индейские племена, населявшие некогда Северную Америку. Лоренс М. Клобер, выдающийся ученый, занимающийся пресмыкающимися, с удивлением обнаружил, что в некоторых индейских племенах, почти не связанных с морем, гремучих змей называют «маленькие акулы лесов». Индейцы племени Тлингит, живущие в Южной Аляске, делят племена на туе, или «акульи» вигвамы. Вождя одного из племен звали Ха-еак — индейское слово, обозначающее след, который идет в мелкой воде за быстро плывущей акулой. Те же индейцы племени Тлингит называли скатов «каноэ сухопутной выдры».

В Центральной и Южной Америке изображения акул можно увидеть на древних гончарных изделиях, а во время раскопок были найдены статуэтки — акулы, заглатывающие человека. Археологи нашли также шипы хвостокола, которые, возможно, использовались индейцами в качестве ритуальных ножей во время человеческих жертвоприношений. Даже сейчас индейские ребятишки играют в древнюю-предревнюю игру, во время которой тот из них, кому выпадает водить, ныряет в воду и «пятнает» других детей, щипая или кусая их. Это называется «играть в акулу».

В одной из древнейших японских книг — «Кодзики» — тоже есть сказание об акуле. Однажды, в давние времена, говорится в ней, белый заяц, живущий на острове Оки, окликнул плавающую подле берега акулу. «А правда, интересно сравнить, — сказал он, — сколько у тебя родичей и сколько у меня? Если ты попросишь своих родичей лечь бок о бок от этого острова до мыса Кета, я пройду по их спинам и всех их пересчитаю». Акула согласилась, и заяц принялся прыгать с акулы на акулу по направлению к тому острову, который сейчас является главным островом Японии. Когда он достиг суши, он закричал с издевкой: «Ах вы, глупые акулы! Хорошо я вас провел! Я просто хотел перебраться с Оки на этот остров». Акула, которая была ближе всех остальных к зайцу, схватила его и содрала с него шкуру.

Голый заяц лежал на берегу, плача отболи, и тут мимо прошел бог Ясоками. Ясоками посоветовал зайцу искупаться в море и лечь на вершине холма, чтобы его обсушило ветром. Так заяц и сделал, но от соли и ветра боль стала еще сильнее. Когда он лежал там, плача от боли еще горше, другой бог, Окунинуши, брат Ясоками, прошел мимо него. Он тащил вещи своего брата. Оба они направлялись к богине Яками, живущей в Инаба, в которую они были влюблены. Добрый Окунинуши посоветовал зайцу омыться речной водой и лечь на лугу с целебными травами. Заяц поправился и в благодарность предсказал, что Окунинуши, а не его брат Ясоками завоюет любовь богини. И предсказание сбылось: богиня Яками действительно вышла замуж за Окунинуши.

Для акул-богов не новость войны. На некоторых островах Тихого океана, таких, например, как Маршалловы острова, уже много веков назад племена из-за акул шли друг на друга священной войной. Войны эти были вызваны тем, что члены одного племени не желали признавать табу другого племени. Начиналось обычно с того, что кто-либо из племени, не поклоняющегося определенному виду акул или скатов, убивал одно из этих божеств. Когда о кощунстве узнавали в том племени, в котором обожествляли эту акулу или ската, в провинившееся племя отправлялась делегация. Если просьба отказаться от осквернения святыни встречала отказ, между племенами начиналась священная война.

Приход христианства на острова Тихого океана несколько изменил положение, но все же религия белого человека не смогла полностью вытеснить акул-богов с их алтарей. На Самоа, например, на большую белую акулу смотрели как на посланницу Мосо — главного божества острова. Чтобы уберечь от воров свои хлебные деревья и кокосовые пальмы, житель Самоа вырезал из дерева фигурки акул и вешал их на ветки. Тому, кто воровал с деревьев, на которых висел идол, грозила смерть от зубов большой белой акулы, как только он выходил в море. На Самоа рассказывают об одном туземце, который перешел в христианство и в знак своего презрения к предрассудкам соплеменников сунул руку в пасть акулы-идола. Вскоре после того он вышел в море, его схватила акула и откусила ему обе руки.

Точно так же, как в Индии есть заклинатели змей, на островах Тихого океана есть заклинатели акул. Если верить тому, что сообщалось в газетах, один католический священник, падре Лапланте, был свидетелем церемонии заклинания акул на островах Фиджи, где он провел десять лет, с 1928 по 1938 год, в качестве миссионера. Падре Лапланте утверждал, что туземцы усмиряют акул... поцелуем.

— Видимо, они обладают какой-то оккультной силой, сущность которой для меня неясна, — рассказывал он после возвращения с островов. — Но стоит туземцу поцеловать акулу — и она становится недвижима.

Цейлонские ловцы жемчуга в Индийском океане уже с давних пор полагались на помощь заклинателей акул.

Корабли европейцев, побывавшие в экзотических странах на неведомых ранее островах, где акула считалась божеством или орудием божества, привозили легенды об акулах и связанные с ними суеверия. А случалось, что белые люди использовали это жестокое божество в своих целях. Когда в начале прошлого века англичане построили в Тасмании колонии для преступников, они охранялись стражей и свирепыми собаками. И все же из одной колонии, расположенной в конце узкого полуострова, закаленные невзгодами узники умудрялись убегать. Они кидались в море, проплывали охраняемый участок и затем выходили на берег навстречу желанной свободе. Тогда губернатор приказал, чтобы в море вдоль всего полуострова каждый день вывозили отбросы. Привлеченные даровым угощением, там собрались сотни акул. После того как узники услышали доносившиеся с моря крики и узнали о своих новых стражах, прекратились всякие попытки бегства. Подобным же образом «сторожили» акулы узников, пытавшихся спастись на утлых плотах с Чертова острова, неподалеку от Французской Гвианы.

Еще и сейчас можно видеть на Иль-Ройяль — острове, соседнем с Чертовым островом, — ветхий гроб, куда клали тела узников, гильотинированных за убийство своих товарищей или стражей. Для всех них хватало одного гроба, потому что их не хоронили в земле. Гроб ставили в лодку и отплывали недалеко от берега. Там тело предавали не земле и даже не морю, а отдавали на растерзание акулам, которыми так и кишела окрашенная кровью вода.

А сколько мертвых и умирающих рабов было кинуто акулам!

«Владелец судна, идущего из Гвинеи, сообщил мне, — писал в 1776 году английский натуралист Томас Пеннант, — что среди его только что купленных рабов вспыхнула эпидемия самоубийств, вызванная тем, что эти несчастные воображали, будто после смерти они вновь окажутся на родине, со своими родными и друзьями. Чтобы убедить их в том, что если души их и возродятся, то тела во всяком случае не вернут свой облик, он приказал обвязать один из трупов за ноги веревкой и опустить в морс, и хотя его тут же вытащили обратно, акулы обглодали его целиком, оставив только обвязанные веревкой ступни».

В своей книге «Акул ловят ночью», вышедшей в Чикаго в 1959 году, Франсуа Поли приводит историю, которую и по сей день рассказывают на озере Никарагуа. Это история о жадном голландце, ловившем акул, которые пожирали тела кинутых в воду индейцев. По обычаям тех мест, после торжественной погребальной церемонии трупы, украшенные золотом и драгоценными камнями, отдавали акулам, видимо, чтобы умилостивить их, так как их людоедские привычки издавна пользовались печальной славой. Голландец, рассказывали туземцы Поли, ловил этих акул, вспарывал им брюхо и забирал священные золотые украшения, принесенные в жертву акулам. К тому времени, как туземцы узнали об этом святотатстве, он успел сколотить кругленькое состояние. Его убили, но, конечно, не кинули в озеро, он этого не заслужил. Они просто «перерезали ему глотку, — цитирует Поли рассказчика, — и подожгли его дом».

Во времена парусного флота многие гавани прославились тем, что служили пристанищем злобных акул, чьи кровавые подвиги были темой бесконечных рассказов, которыми матерые морские волки, фамильярно называвшие этих акул по имени, пугали зеленых новичков. Две из этих акул, пользовавшиеся самой незавидной репутацией, были Порт-Ройял Джек, охранявший вход в Кингстонскую гавань на Ямайке, и Шангай Билл, который нес дозор в водах Бриджтаунской гавани на Барбадосе, в Вест-Индии. Шангай Билл в свое время проглотил не одного славного моряка, а сам погиб из-за какой-то паршивой собаки. Однажды он схватил упавшую в воду овчарку. Ее длинная лохматая шерсть запуталась у него в зубах, и он задохнулся.

А еще рассказывали о двух акулах, превратившихся в остров. Имена их нам неизвестны, но это были две самые ленивые акулы, существовавшие на свете... вернее, в рассказах моряков. Моряк, от которого узнали эту историю, в прошлом плавал в Красном море. По его словам, эти две акулы, будучи еще совсем маленькими, обнаружили посредине Красного моря местечко, где всегда можно было сытно пообедать. Там водилось такое количество рыбы, что им просто надо было оставаться на одном месте, раскрыв пасть, и не мешать рыбам заплывать туда.