Людей просят поверить, что они должны пойти на жертву ради лучшего будущего, но у многих веры почти и не осталось. Все, что они знают, и все, о чем беспокоятся, – это недостаток роботов, и с каждым днем планета приходит во все больший упадок. Все говорят, что если даже роботов будет на Инферно в сто раз больше, чем людей, и то этого будет недостаточно.

Да сам смысл возникновения «железных» преступлений состоит попросту в том, что люди хотят вернуть роботов и согласны на все, далее на преступление, только чтобы заполучить их.

Детектор на поясе запищал, Тоц Резато взглянул на экран дисплея и поднес к глазам прибор ночного видения. Да, это они. Там, в море, в открытой лодке, и направляются сюда. Где-то позади должен находиться больший транспорт с «железками», которые ждут, пока ведущий их человек не скомандует причаливать к берегу.

«Железки». Новые роботы, считающиеся вне Закона, сбежавшие с Чистилища и стремящиеся на просторы материка к тому, что экономисты поселенцев назвали «рабством по контракту». Они будут трудиться, чтобы отработать деньги, которые пошли на то, чтобы помочь им бежать с Чистилища, а потом вкалывать за зарплату, когда (и если!) отработают долг. Вернее, они бы все это и делали, если бы тут их не поджидал Тоц.

Тоц посещал курсы переподготовки, где по идее рейнджерам разъясняли основы экономических преступлений, с которыми им придется иметь дело. Он честно отходил на все занятия, но помнил только экономистов из поселенцев и то, как они трепались о спросе и предложении и о том, что Инферно не испытывала дефицита рабочей силы уже много тысяч лет. А неограниченный свободный труд приведет к истощению сырья и ресурсов. Лектор что-то там сказал о законе спроса и предложения, типа если предложение будет неуклонно расти, то спрос – а значит, и цены – упадет до нуля.

Роботы в корне изменили систему рыночной экономики. Необходимость в деньгах почти полностью отпала.

Но теперь внезапно не стало роботов, которые бесплатно работали на производстве. И встала проблема дефицита рабочей силы и собственно товаров, которые эти рабочие производили раньше.

Впервые на памяти живущих все приобрело цену. Смысл был в том, что даже самые богатые колонисты обходились раньше без денег, они просто владели разными видами собственности. Потому им волей-неволей пришлось продавать то, что у них было, чтобы купить необходимые товары или заплатить за услуги, которые раньше обходились даром. Инферно вернулась к эпохе натурального обмена. Тоц прослушал почти всю лекцию, но понял, что лектор не берет во внимание основной момент.

Казалось, экономисты были без ума от своих расчетов, графиков и рыночных отношений, но они все время забывали, что от этого страдают люди, живые люди.

Столица Аид опустела. По крайней мере такой увидел ее Тоц во время последнего приезда. Она перестала быть яркой и оживленной. На всем лежал слой пыли, принесенной ветром из пустыни.

Без постоянно снующих по городу сверкающих роботов все вокруг казалось мрачным и унылым, будто сами дома и улицы ощущали неумолимое приближение пустыни к городу.

Когда роботы ушли, столица – где осталось лишь людское население – превратилась в город призраков. Это сравнение пришло в голову даже Тоцу, а он-то знал, что в его душе маловато поэтичности. Что еще можно сказать о городе, который будто вымер, когда из него ушли механизмы, а люди остались?

Людей охватило отчаяние. И уже подняли головы те, кто не прочь был бы направить это отчаяние в нужном для себя направлении. Торговцы поселенцев были отвратительны, они скупали произведения искусства и семейные реликвии за гроши, но по крайней мере это был законный обмен.

Но не торговля «железками». Собственно, «железная» контрабанда расцвела пышным цветом, как по мановению волшебной палочки, в тот самый момент, когда Правитель зачитал воззвание сдать «лишних» роботов для работ над проектом по изменению климата. Этот бизнес рос не по дням, а по часам, приобретая все больший размах и изощренность, пока на сегодняшний день не разросся в громадную и сложную индустрию.

На Чистилище появились тайные лавочки, где мастера своего дела совершенно свободно вынимали ограничители из корпусов Новых роботов. Откуда-то всплыли толпы брокеров, требующие космические суммы денег и заключающие кошмарные сделки с колонистами, которые были готовы купить роботов, любых роботов. Тут же под рукой были контрабандисты, согласные сделать рейс и перевезти на своем корабле Новых роботов с Чистилища либо нагрузить ими аэрокар, невзирая на риск попасться в сети воздушного контроля.

И, наконец, оставались и сами Новые роботы. Людей Тоц еще понимал, в конце концов они хоть и рисковали понести наказание, но шли на дело ради огромных прибылей. Новые роботы же были и оставались загадкой.

Во-первых, можно ли их назвать роботами? К тому же они руководствовались лишь половиной Первого Закона. Они не могли причинить вред человеку, но вполне могли, если хотели, стоять и смотреть, как убивают человека. Основного условия для защиты колониста больше не существовало. Как можно чувствовать себя в безопасности рядом с таким роботом? Опять же Новые роботы были совсем не обязаны подчиняться командам человека. Они могли «сотрудничать» с людьми. А кто может с уверенностью сказать, что для робота значит «сотрудничать»? А если сойдутся две группировки с разными мнениями? С кем они решат «сотрудничать»?

Сотрудничество означало побег, по крайней мере, для некоторых Новых роботов, и Тоц не мог понять почему. «Железки» на материке должны будут вкалывать так же тяжело, если не тяжелее, чем на прежнем месте. Некоторые Новые роботы говорят, что в этом случае у них есть надежда, что когда-либо они станут свободными, но что значит свобода для роботов? Вот сейчас он ждал приближающуюся лодку с Новыми роботами, которые рисковали жизнью ради надежды стать свободными.

Как раз в эту минуту она показалась. Лодка с беглыми роботами. Беглые роботы. Два несовместимых понятия.

Тоц наблюдал за их приближением в бинокль. Он увидел, как на лодке мигнул сигнальный фонарь. Три долгие вспышки, потом три короткие.

Тоц внезапно вспомнил, что человека в лодке зовут Норлан Фил и что он сейчас ожидает, когда его сообщница, женщина по имени Флора Винтль, подаст ему ответный сигнал. Недавно Тоц арестовал Винтль и пригрозил ей значительно более длительным заключением, чем ей хотелось бы. А стоило ему лишь заикнуться о психопробе, как она тут же выдала все, что знала о Филе и его планах на сегодняшнюю ночь. У преступников довольно слабые понятия о чести.

Тоц поднял свой фонарь и просигналил в ответ – две длинные, три короткие и четыре длинные. Присмотрелся и заметил ожидаемый ответный сигнал: еще три длинные вспышки и три короткие.

Тоц зыркнул налево-направо, безосновательно и тщетно пытаясь проверить, готовы ли его роботы. Безосновательно потому, что он и так знал, что они здесь, а тщетно – потому, что они все равно спрятались.

Лодка подошла уже так близко, что бинокль был не нужен. Сердце Тоца забилось сильнее. Вот они!

Теперь он уже мог расслышать шум мотора сквозь рев прибоя. Он разглядел роботов, смирно сидящих вдоль бортов, и фигуру человека – Фил, его зовут Фил, – который стоял у руля и правил к берегу.

«Веди себя так, будто ты его друг, – приказал себе Тоц. – Будто ты именно тот, кого он ожидал увидеть». Сержант поднял руку и помахал. Он прекрасно понимал, что его силуэт четко виден на фоне ночного неба и что у Фила прибор ночного видения, должно быть, не хуже его собственного, а бластер наверняка помощнее того, который используют полицейские и который сейчас был у самого Резато. Тоц пошел по берегу к тому месту, где должна была причалить лодка, стараясь двигаться спокойно и уверенно – а тут еще эти дурацкие шмотки! – словно все идет как надо.

Хорошо хоть этот гражданский наряд-достаточно просторен, чтобы скрыть очертания фигуры. Если повезет – да и темнота сыграет ему на руку, – то Фил и не заметит, что его встречает совсем не женщина.

Одно кольцо наручников уже было защелкнуто у Тоца на запястье, скрытое под широкими рукавами. Второе вскоре будет украшать руку Фила.

Тоц помедлил, выбирая пологий спуск к каменистому берегу. Он стал на четвереньки, повернулся спиной к морю и начал спускаться вниз, чувствуя всей кожей, что сейчас подставляет Филу незащищенную спину. Он заставил себя не думать об этом и сосредоточиться на поиске подходящих выступов, за которые можно уцепиться.

Долго спускаться не пришлось. С облегчением Тоц встал на камни берега и повернулся.

Лодка была всего в тридцати метрах от него и как раз ткнулась в песчаную отмель. Тоц видел Фила, стоящего у руля, видел, что тот оглядывает побережье, а не самого Тоца. Прибор ночного видения закрывал половину головы Фила, но и так было заметно, что лицо его было озабоченным, пока он вел лодку сквозь вздыбленные волны, лавируя между рифами и валунами. Ближе, еще ближе…

Наконец мотор чихнул в последний раз. Фил направил лодку на вершину очередной волны, и она мягко опустила судно на прибрежный песок, меньше чем в двадцати метрах от того места, где стоял Тоц.

Сразу стало ясно, что роботы хорошо знают, что надо делать. Трое из них соскочили в воду и придержали нос лодки. Еще один выпрыгнул на берег с веревкой в руках. Он подбежал к большому валуну, обмотал веревку вокруг него и затянул узел. Остальные роботы начали по очереди высаживаться на берег.

Фил полностью заглушил мотор, стянул с головы прибор ночного видения и потер лицо обеими руками. Он с наслаждением потянулся, распрямляя спину. Затем одним плавным движением оперся рукой о планшир лодки и перемахнул через борт. Как моряк он совершенно не беспокоился о том, что его ноги промокнут в волнах прибоя.

Тоц улыбнулся, шагнул ему навстречу и протянул руку, чтобы помочь выбраться на сухой берег. Тоц оказался на расстоянии двух шагов от Фила, прежде чем «железячник» заподозрил неладное. Сержант ступил в холодную воду, взял преступника за руку и защелкнул на нем наручники прежде, чем тот успел дернуться.

Фил закричал и отдернул руку назад, тем самым заставив Тоца навалиться на него. Они оба полетели в воду, но Фил умудрился вывернуться и насесть на Тоца сверху. «Железячник» схватил сержанта за шею и откровенно стал топить, не давая поднять голову из-под воды.

Под водой Тоц открыл глаза, но был все равно что слепой из-за ночной темноты и мутной морской воды. Он-начал вырываться, пытаясь ударить преступника в лицо свободной правой рукой или ослабить его хватку на горле, рванув в сторону скованную руку.

Тоц отчаянно боролся за глоток воздуха, за возможность поднять голову над водой. Он сжал свободную руку в кулак и попытался достать Фила ударом в голову. Промахнулся и попал в плечо. Тоц отвел руку для нового удара.

Но внезапно все закончилось. Фил уже не налегал на него, и сильные руки подняли сержанта над водой. Тоц кашлял и отплевывался, пока робот, его робот Геральд – код ГРД, один из команды задержания, – нес его к берегу. ГРД держал Тоца, как ребенка, правая рука сержанта свисала вниз, все еще связывая их с Филом наручниками.

Другой Геральд нес Фила, не давая тому даже дернуться.

– Пусти! – орал Фил. – Я приказываю, поставь меня на землю!

Робот и не думал подчиняться, зато ответил:

– Сожалею, сэр, но и Первый Закон, и предыдущие команды не позволяют мне это сделать. Пожалуйста, не пытайтесь вырваться, поскольку это доставляет неудобства сержанту Тоцу, скованному с вами наручниками.

Невзирая на боль от ссадин, Тоц не сдержал улыбки. Роботам с Тремя Законами можно говорить все, что угодно. Они все равно будут предельно вежливы.

Кое-что о поселенцах Тоц знал, по крайней мере, о тех поселенцах, которых арестовывали полицейские. Для себя он делил их на две группы. К первой относились, так сказать, буяны, которые все напрочь отрицали, обвиняли арестовавших их офицеров в произволе, угрожали, шипели и плевались. Вторую группу составляли те, кто пытался выставить свои действия в виде безобидной шутки, такой себе игры, включающей как победителей, так и проигравших. Как только Норлана Фила благополучно доставили в тюрьму и заперли в одной из древних зарешеченных камер, где ему стало понятно, что он серьезно влип и с этим ничего не поделаешь, Фил тут же продемонстрировал свою принадлежность ко второй группе.

К тому времени как роботы системы ГРД подали Филу через прутья решетки сухую одежду, вся его агрессивность, казалось, куда-то испарилась. Сам Фил был крупным и сильным мужчиной средних лет, пышущим здоровьем, как то свойственно людям, ведущим активный образ жизни. Круглолицый, темнокожий, с огромной плешью, окаймленной тонким венчиком снежно-белых волос. Казалось, его совершенно не смущает тот факт, что он пребывает под арестом и около его камеры стоят наготове три сторожевых робота, следящие за каждым его движением.

Фил присел на узкую тюремную койку и принялся натягивать сухую одежду, предназначенную для таких, как он, заключенных.

– Интересно, – сказал он, – как же вы все-таки меня выцепили, а?

Тоц был не в духе. У него раскалывалась голова, и он мрачно думал о том, что наверняка к утру под глазом проступит синяк и разгуляется ревматизм.

– Могу лишь сказать, что вы доверяли не тем, кому следовало, – ответил он, не собираясь выкладывать все, что знал. Он сел за письменный стол, лицом к заключенному, и сделал вид, что занялся неотложным делом. На самом деле он чувствовал себя не в том состоянии, чтобы писать рапорт.

– Даже так? – удивился Фил. – Наверное, я должен был узнать Флору Винтль получше, прежде чем довериться ей.

Все это он выдал спокойно, словно разговаривая с давним приятелем, и так же спокойно всунул ноги в тюремные тапочки.

– Гм, подходят, – добавил он, вставая и делая пару шагов по камере.

– Я рад, что вы довольны, – сказал Тоц, чувствуя себя несколько уязвленным, что задержанный угадал причину с первой же попытки. – Но я не ответил вам, кто вас выдал.

Фил посмотрел на сержанта и усмехнулся.

– О, ну конечно же, Флора. У нее слишком длинный язык, чтобы она могла держать его за зубами. Я мог бы догадаться еще раньше, что она проболтается. Кстати, не могли бы вы мне сказать, что сталось с моими роботами? Из них хоть кто-нибудь смог удрать?

– Почти половина из тех, что были в лодке, – ответил Тоц. – Остальных мои роботы похватали на берегу. Утром мы заберем всех, кто остался ждать на корабле.

– И не рассчитывайте! – заверил его Фил. – Эти роботы не такие уж дураки. Раз я не вернулся обратно на корабль, они обязательно будут держать ухо востро. Приплывут те, кто остался в лодке, и они попробуют высадиться где-нибудь в другом месте.

– Вы так думаете? – несколько озадаченно спросил Тоц. Если Фил так хитер, то почему он попался? – Они же просто роботы. Они будут сидеть на месте, пока мы их не заберем.

– Если вы собираетесь биться об заклад, то флаг вам в руки, – заявил Фил. – Это же Новые роботы! Да у любого из них больше инициативы, чем у целой когорты Трехзаконных балбесов. Уж поверьте мне, эти молодчики поймут, что пора убираться подальше. Вы знаете, что ждет Нового робота, если его поймают при попытке побега?

Тоц пожал плечами:

– Нет.

Фил как-то странно посмотрел на него.

– Для полицейского вы не слишком-то любопытны. При попытке к бегству Новый робот подлежит уничтожению. Выстрел в голову из бластера. Раз уж они отважились бежать, они чертовски хорошо понимают, что останавливаться нельзя ни в коем случае. Мосты сожжены.

– Но они же не соображают, как управлять вашим кораблем, – возразил Тоц.

– Они умненькие, и притом понимают, что их ждет, если они попадутся. Когда жизнь в опасности, научишься чему угодно, – ответил Фил. – Если они решат, что не смогут справиться с кораблем, они попрыгают за борт и пойдут к берегу по дну. Хотя это вряд ли. Их не делали водонепроницаемыми специально, чтоб они не сбежали с Чистилища. Кроме того, даже робот едва ли сможет сориентироваться здесь под водой. Плохая видимость, сильные течения, неизвестный рельеф дна. Но это уже ваши проблемы.

Фил растянулся на койке и усмехнулся.

– Что-то в этом есть, – сказал он. – По меньшей мере мне не нужно думать, куда деть полный трюм Новых зазнаек. Теперь уже вам придется ломать над этим голову. Но я все-таки доволен, что хотя бы нескольким из них удалось смыться.

– Вам-то что с того? – поинтересовался Тоц. В любом случае пострадал именно Фил. Но он вел себя совсем не так, как человек, которого арестовали и у которого забот полон рот.

– О, не поймите меня неправильно. Я пошел на это ради денег. Но все же мне по душе, когда кому-то удается унести от вас ноги. Даже если это всего-навсего горстка роботов. – Фил ухмыльнулся и подмигнул Тоцу, чтобы до того дошел весь сарказм сказанного.

– Пожалуй, хватит цацкаться с тобой, поселенец, – проговорил Тоц.

– Почему же хватит? – спросил Фил, нисколько не испугавшись.

– Раскрой глаза получше. Ты – в тюрьме, и тебе предъявлены очень серьезные обвинения. Суперсерьезные.

– И то так, – согласился Фил. – Вернее, почти что так. Потому что ты, фараон, уже начинаешь торговаться.

– Торговаться о чем?

– Нет, торговаться за что? Вот об этом мы и поговорим. Поговорим суперсерьезно. Я скажу тебе одно имя, которое может тебе понравиться, а может и наоборот. А ты выпишешь мне билет домой из этой колонистской крысиной дыры и вернешь к нормальной жизни.

Тоц внимательно оглядел заключенного. Фил был серьезен, и Тоц внезапно понял, что это не тот человек, который легко идет на уступки.

– Это, должно быть, очень важное имя, чтобы так дорого за него платить, – сказал Тоц. – Кто-то из вышестоящих?

– Да, из вышестоящих. Но потому тебе будет интересно его услышать. Это имя связано и с тобой. И с воротилами «железа».

Неожиданно у Тоца перехватило горло. Он понял. Рейнджер. Один из рейнджеров занимался «железным» бизнесом. Он нажал кнопку на столе.

– Геральд Четвертый.

Из интеркома донесся металлический голос.

– Да, сэр?

– Принеси два пустых свидетельских блока.

– Одну минуту.

В комнате наступила тишина, и Тоц осознал, что они с Филом смотрят в глаза друг другу. Весь бесшабашный смех покинул поселенца, и теперь Тоц увидел то напряжение и страх, которые скрывались под его напускной веселостью.

В комнату вошел Геральд Четвертый, неся два небольших запечатанных контейнера. Тоц взял у робота коробочки, распечатал и открыл. Внутри коробок оказались два маленьких черных куба, не больше трех сантиметров. На каждом виднелась одна-единственная кнопка. Стоит нажать на кнопку, и куб начнет записывать все, что слышит, в течение часа, и нет никакой возможности остановить запись, перекрутить на начало или стереть записанное. Если нажать на кнопку снова, куб выдаст все, что успел записать, – ни стереть, ни остановить.

Тоц вынул оба куба из коробочек. Подержал один из них в руке, какое-то мгновение смерил их взглядом, а потом выставил на свой письменный стол. Нажал на обе кнопки, посмотрел на Фила и произнес:

– Говорит сержант Тоц Резато. Поселенец Норлан Фил, заключенный, был задержан мной этой ночью по обвинению в связях с «железным» бизнесом. Он предложил назвать имя офицера рейнджера Правителя, связанного с «железной» торговлей, в обмен на то, что с него снимут обвинения и отправят домой. Я принял его предложение, уверенный, что это важная информация.

Тоц протянул свидетельские блоки роботу.

– Передай их ему.

Геральд Четвертый отнес кубы к камере и отдал Филу сквозь прутья решетки.

– Один куб останется у тебя, второй заберу я, – сказал Тоц. – Это гарантия для нас обоих. А теперь говори.

Фил взял по кубу в каждую руку и поднял глаза на Тоца. Поселенец шумно сглотнул, и Тоц заметил капельки пота, выступившие у него на лбу. Игры закончились. Вернее, стали реальностью.

– Это лейтенант, – сказал он. – Лейтенант, который всегда смотрит сквозь пальцы на перевозку «железяк». Он предупреждает торговцев, если где-то полицейские готовят облаву.

Двигаясь очень осторожно, Фил поставил кубы на тюремный стол. Обошел стол кругом и сел на койку, лицом к Тоцу.

– Это лейтенант, – повторил он. – И его зовут Эмох Хатвиц.