— Ладно, предоставьте это нам, — отозвался Раунио и что-то крикнул своему отряду.

Несколько человек выхватили из зажимов на стенах пенные бомбы. Раунио подошел к открытому люку, выпустил несколько очередей и спрыгнул на палубу. Я последовал за ним, спустившись по трапу и спрыгнув, когда до палубы «Левиафана» осталась последняя пара метров. Меткаф и Джослин просто спустились.

Из всей битвы эта сцена была единственной, что навсегда врезалась в мою память. Все вокруг окружал кристально чистый, какой-то нереальный воздух, краски казались ярче, расстояния — больше, а все непривычные предметы мне представлялись более чужими, чем следовало бы.

Как только мы покинули «Дядю Сэма», «Левиафан» вынырнул из-под слоя облаков, закрывающих солнце, и засиял в своем гордом великолепии. На корме на пятьдесят метров возвышался плавник с почерневшей вершиной, наполовину снесенной торпедами «Дяди Сэма». Обломки контрольной башни и лазерного орудия наверху плавника еще пылали. По всей палубе были рассеяны корабли финнов и гардианов — и целые, и превратившиеся в груды пылающих обломков. Оранжевое пламя казалось особенно ярким на фоне темно-серого металла. Чернильно-черный дым поднимался из обломков и лениво уплывал вверх. На высоте нескольких метров, оказавшись вне зоны защиты носовых спойлеров корабля, дым вдруг закручивался дикими вихрями, сплетался в фантастические узлы и внезапно пропадал.

Мы вышли на палубу как раз в тот момент, когда на нее опустился последний из финских кораблей и выпустил из-под себя струи азотной охлаждающей пены. Из кораблей выбирались отряды. Мы слышали лязг автоматического оружия.

Вокруг не было ничего, кроме корабля и неба. «Левиафан» летел еще слишком высоко, а его палуба была чересчур широкой, чтобы увидеть внизу землю. Облачный слой остался далеко позади. Небо вокруг сияло чистой кобальтовой голубизной с отделкой из тонких белоснежных облачных кружев. Взгляду было не за что уцепиться, кроме оранжевого пламени, черного дыма, серой палубы, синего неба и белых облаков — мира, окрашенного в цвета стихий.

В этот мир с неба постепенно спускались люди. Зависнув над палубой, авангард парашютистов сбросил клеевые бомбы на тросах — миниатюрные копии тех, которыми воспользовались «Биби».

Двадцать парашютистов достигли палубы одновременно. Из них двое не сумели правильно бросить бомбы и просто проплыли к корме корабля и начали снижаться к земле. Остальные вскоре встали на клеевые якоря над палубой. Их тросы натянулись, парашюты и стропы относило ветром, вызванным стремительным движением корабля.

Трое-четверо парашютистов погибли, так и не сумев справиться с ветром, и повисли над палубой, как мрачные украшения в небе.

Но остальные выжили, сумели справиться с мощными лебедками на концах тросов и подтянуться к палубе.

Парашютисты прибывали. Некоторые слишком спешили, и их парашюты исчезали под килем корабля. Должно быть, таких неосторожных летунов разбивало в лепешку об обшивку корабля, как жуков о ветровое стекло машины.

Те из них, кто не успел снизиться над палубой, благополучно спускались к земле. Один проплыл над горящим кормовым плавником и полетел дальше, превратившись в живой факел. Парашютист дергался от боли, пока пламя, сжигающее его, не расплавило стропы. Человек рухнул вниз, и скоростное падение сбило пламя. Прежде чем он исчез за кормой, я увидел, как раскрылся запасной парашют. Мне так и не удалось узнать, выжил ли этот человек.

Двести мужчин и женщин выводили спасательные капсулы с орбиты на палубу «Левиафана». По самым приблизительным подсчетам, примерно сотня их опустилась на палубу одновременно. Но Бог свидетель, нам была необходима эта сотня человек. Чтобы захватить корабль, нам нужен был каждый из них.

«Левиафану» потребовалось менее двух минут, чтобы проскользнуть мимо парашютистов. К тому времени Раунио и его команда приготовились потушить пламя на обломках реактивного самолета на платформе лифта и теперь подбирались ближе короткими перебежками. Отряд был уже на расстоянии десяти метров от лифта, когда откуда-то из-под палубы началась стрельба. Финны попадали. Раунио выхватил гранату и метнул в сторону лифта. Послышался глухой взрыв, из шахты вырвался серый дым, и стрельба прекратилась. Все пятеро финнов тут же вскочили и забросали пенными бомбами горящие обломки. Бомбы взорвались в жарком пламени, разбрызгивая плотную лиловую пену, в которой вскоре скрылись алые языки.

Вторая команда бросилась к лифту, волоча за собой резервуары с жидким азотом. Забросив резервуары на платформу лифта, финны прострелили в них несколько отверстий. Азот закипел на раскаленной платформе и превратился в облако пара. Я надеялся, что азот охладит платформу настолько, что на нее можно будет ступать в ботинках с толстыми подошвами. Раунио обернулся к кораблю и сделал приглашающий жест. Оставшиеся пять человек бросились через палубу «Левиафана» к покореженному лифту.

Платформа остановилась на высоте человеческого роста от главной палубы — так, что нам хватало места проникнуть в недра корабля. Раунио оставил двух человек снаружи, а остальные спрыгнули на еще теплую платформу. Кто-то притащил связку веревочных лестниц, и мы привязали их концы к покрытым пеной обломкам самолета.

Лестницы имели длину около десятка метров — как раз достаточно, чтобы добраться до нижней палубы. Мы полезли вниз. Неподалеку я заметил снайпера гардианов, слегка помятого гранатой Раунио.

При взрыве самолета пострадала и нижняя палуба вокруг лифта — она была покорежена и оплавлена. Еще пять истребителей с повреждениями различной степени стояли в своих загонах, как пучеглазые чудовища, опаленные и почерневшие. Я уловил запах паленого мяса, и меня чуть не вырвало. Должно быть, пилоты успели заметить лишь ослепительно белую вспышку водородного топлива. Снайпер появился уже потом. Никто из людей, бывших здесь в момент взрыва, не уцелел и не мог уцелеть.

Мы проникли под кожу огромного животного. Оставив одного из финнов охранять выход, мы направились дальше и оказались у левого борта корабля, почти на полпути к крылу. Нашей команде предстояло проверить наиболее вероятные места расположения центра управления ракетной системой — вдоль осевой линии корабля, под большим вертикальным стабилизатором и плавником.

Мы не теряли времени. Я отправил Раунио вместе с остальными вперед, а сам с Джослин, Меткафом и еще несколькими финнами занял позицию в арьергарде.

Нам понадобилось две минуты, чтобы найти выход из мрачного помещения, но затем вспышка фонарика высветила его. Люк был закрыт.

Раунио встал перед ним и жестом приказал одному из своих людей открыть люк. Люк медленно распахнулся. Раунио вскинул автомат.

За порогом было пусто.

Пригнувшись, Раунио бросился в-коридор, подал остальным знак ждать его у люка и проверил ближайший поворот. Вскоре он вернулся.

Он подал сигнал, и мы тихо вошли в недра корабля.

Мы направились по коридору, ведущему к правому борту и центральной оси корабля. Двигаться приходилось осторожно, проверяя каждую развилку коридоров. Эта часть корабля казалась пустынной. Но даже в этой пустоте было что-то раздражающее, что заставляло нас шагать все быстрее, под конец мы почти бежали по коридору. Ярко освещенные коридоры казались настороженными, ждущими. Мы слышали приглушенные удары и скрежет, далекие звуки аварийных сирен и стрельбы. Почему-то этот доносящийся издалека шум лишь прибавлял нам беспокойства в пустом и тихом коридоре.

Мы торопились, иногда из осторожности замедляя шаги, иногда срываясь с места.

Каждый перекресток коридоров был обозначен нанесенными через трафарет символами. Судя по этим указателям, мы находились на палубе В, в тридцать шестом коридоре. Перекрестки были обозначены Р—16, Р—15, Р—14 и так далее. Очевидно, цифры указывали номер коридора, считая от центральной линии корабля.

Внезапный, резкий и оглушительный взрыв где-то поблизости ошеломил нас. Я чуть не наткнулся на Раунио, который упал ничком и указал вперед, на следующий перекресток. Он выстрелил, послышался еще один взрыв — уже дальше, и Раунио вскочил на ноги.

Мы вновь бросились по коридору, спеша достичь правого борта и кормы.

— Сзади! — послышался вопль Меткафа, и коридор, сквозь который мы только что прошли, утонул в вихре пламени и дыма.

Рухнув на пол, мы начали отстреливаться — до тех пор пока те, кто отвечал нам, не прекратили стрельбу. Мы потеряли двоих, но снова могли двигаться к цели.

Вскоре нам вновь пришлось открывать огонь — на этот раз противник оказался спереди. Я понял, что стрельбу ведут из главного коридора, проходящего вдоль центральной линии корабля. Именно там гардианы подстерегали абордажные войска.

Я вытащил из рюкзака гранатомет и зарядил его зажигательными снарядами. Целясь наугад, я выпустил сразу три этих маленьких, но эффективных снаряда. Спустя секунду из коридора впереди вырвалось пламя, а затем снова наступила тишина. Свет погас. Кто-то из-за моей спины швырнул дымовую гранату в темноту.

Дым долго висел в воздухе. Мы вышли в главный коридор, слыша приглушенные звуки далеких перестрелок.

Джослин ткнула меня в бок и указала направо. Там оказался широкий трап, ведущий на нижние палубы. Жестами отозвав весь отряд, мы двинулись глубже в брюхо корабля. На палубе С было тихо. Раунио оставил у трапа двоих охранников. Спускаясь в противоестественную тишину палуб D, E и F, мы на каждом уровне лишались двух человек. Раунио это явно не нравилось, но по крайней мере такое решение гарантировало нам возвращение по тому же пути.

У трапа на палубу G мы помедлили, и я взглянул на шкалу устройства поиска центра управления ракетной системой. Вертикальный индикатор по-прежнему указывал вниз — значит, требовалось спуститься по меньшей мере еще на одну палубу.

В воздухе пахло порохом, дымом, горелой резиной и изоляцией. Издалека по-прежнему доносились звуки выстрелов, иногда по кораблю прокатывалась дрожь мощного взрыва. Но здесь, вокруг нас, все было спокойно — словно в ловушке, перед тем как она захлопнется.

Раунио подполз к трапу на палубу G и бросил вниз дымовую гранату. Из шахты трапа вырвался дым и окутал нас. Когда дым рассеялся, выстрелы послышались громче и чаще. Прогремел взрыв, за ним последовало шипение работающего лазера.

Раунио указал на тонкий луч света, пробивающийся сквозь дым. Он исходил откуда-то с середины трапа, на полпути вниз. Джослин сделала предупреждающий знак, сняла рюкзак и вытащила кусачки. Лежа лицом к коридору, она жестом приказала мне придержать ее за ноги. Ее каска ударилась о ступеньки. Осторожными, едва заметными знаками руки она показывала, насколько спустить ее вниз. Оказавшись в нужном месте, Джослин резко взмахнула рукой, приказывая мне остановиться.

Кусачки звучно щелкнули — раз, другой, и тонкий луч света погас, а вместе с ним были обезврежены и лазеры.

Я уже собрался подтянуть Джослин наверх, как она жестом попросила спустить ее еще пониже. После того как был перерезан третий провод, путь на палубу G оказался свободен.

Теперь мы знали, чего опасаться. Еще три игрушки на фотоэлементах были обезврежены сразу же, едва мы вошли в коридор.

Я проверил устройство поиска: вертикальная стрелка исчезла — значит, мы находились на нужной палубе. Горизонтальная стрелка указывала прямо в сторону кормы. Мы приближались к цели.

Оставив за собой еще двух человек, мы двинулись к корме. Теперь нас было только двенадцать — неплохо, по пути сюда мы могли потерять и больше.

Мы находились в самой глубине брюха небесного чудовища. Впервые в жизни я испытал приступ клаустрофобии. Мы были внутри врага, а враг — впереди, позади, слева, справа, сверху и снизу. Он мог нанести удар с любой стороны и в любой момент.

Теперь на каждом перекрестке Раунио проявлял маниакальную осторожность, подолгу застывая на коленях возле угла, сжимая в руке пистолет и держа нож другой рукой наготове. Он проверял оба направления, быстро поворачиваясь туда и сюда, затем делал это вновь и кивал нам.

Такое повторялось много раз подряд, за это время мы успели продвинуться едва ли на несколько десятков метров. Наконец наступил момент, когда Раунио быстро отпрянул, а пуля ударила в стену на том месте, где только что находилась его голова.

Раунио вскочил как пружина и бросился через перекресток, успев швырнуть гранату. Послышался глухой удар и взрыв. Я рухнул на пол и стал стрелять вслепую. Трупы мы обнаружили с обеих сторон перекрестка. Раунио бросился к одному из раненых, приставил пистолет к его затылку и выстрелил, а затем добил остальных. Я не знал, что он делает — стреляет в мертвецов или добивает еще живых. Вряд ли и Раунио понимал, что делает, — он просто помнил об осторожности.

Но времени размышлять у меня не было — я стрелял во все стороны, не задумываясь. Раунио громко выругался, над моим ухом просвистел нож. Я бросился на пол, не переставая стрелять. Один гардиан упал с ножом в глотке, второго прикончили пули. Дотянувшись до гранатомета, я пустил в сторону противника сразу три снаряда, слишком поздно вспомнив, что загрузил зажигательные. Секунду спустя коридор наполнила тошнотворная вонь паленого человеческого мяса. Послышался дикий вопль — он оборвался, когда Раунио выстрелил в сторону пламени. Стена пламени и жара подкатила к нам и успела опалить мне брови и ресницы, прежде чем жар утих. Кроме трупов, в коридоре было нечему гореть, и пламя быстро погасло.

Именно сюда нам и требовалось попасть — я чувствовал это. Догадку подтверждали мины и засады. Я вновь взглянул на устройство поиска — стрелка на нем указывала прямо на следующий перекресток.

— Вот он! Скорее! — Мои слова нарушили тишину. Если не считать проклятий и выстрелов, казалось, мы провели в молчании долгие часы. На самом же деле мы находились внутри корабля всего двадцать три минуты.

Теперь я шел впереди, а Раунио прикрывал нас с тыла. Я старался переступать через тлеющие трупы, не глядя на них, не принюхиваясь и не думая. По телу бегали мурашки.

Джослин вскинула пистолет и выстрелила как раз в тот момент, как пуля ударилась о мою каску, а в голове зазвенело от удара. Я ощутил сильный толчок в грудь и ошеломлению оглядел себя. Вторая пуля ударилась о мой бронежилет и впечаталась в него плоской бесформенной кляксой. Не задумываясь, я потянулся, чтобы оторвать ее, и обжег пальцы о металл, еще раскаленный после полета и удара. Сунув обожженные пальцы в рот, я пососал их, морщась от боли. Я оставался на месте, борясь с желанием двигаться дальше, пошевельнуться, выстрелить. Вдруг я ощутил внушительный пинок сзади, и Меткаф поднял меня за воротник, поставил на ноги и подтолкнул вперед.

— Идем, босс. Это он умер, а не ты. — Он кивнул в сторону убитого Джослин гардиана.

— Спасибо, Рэндолл.

— Пустяки. Это наша служба.

Я отплатил Рэндоллу за услугу, потянув его вниз, как только из-за угла появился еще один гардиан. Мы шумно грохнулись на пол. Гардиан был вооружен только автоматом и стоял на виду. Пистолет я по-прежнему сжимал в руке и только поднял руку и не торопясь дважды нажал на курок. После второго выстрела гардиан выронил автомат.

Я взглянул на устройство поиска — его зашкаливало, на нем перемигивались все индикаторы. Мы находились возле самого центра управления. Через несколько метров от нас оказалась дверь без всяких надписей — наша цель.

Джослин протянула мне пластиковые пуговицы разрывных зарядов. Я заложил их возле дверной ручки, во все четыре угла двери, нашел места прикрепления петель и тоже подложил туда заряды. Джослин следовала за мной, прикрепляя к каждому заряду крохотные радиоуправляемые фитили.

Мы просигналили остальным, велев им лечь и ждать взрыва, и сами последовали их примеру. Джослин нажала кнопку на передатчике. Взрыв оглушил нас. Дверь сорвалась с петель и врезалась в противоположную стену с лязгом, который мы услышали, несмотря на грохот взрыва. Из-за двери вырвались клубы пыли и дыма.

Шагнув внутрь, Раунио выстрелил трижды. Войдя следом за ним, я обнаружил в помещении три трупа, уловил краем глаза движение, стремительно обернулся и выстрелил в его сторону, добавив к трем трупам четвертый.

Дым быстро рассеивался.

Здесь, в просторном помещении, находились пульты, контролирующие ракеты, которые охраняли от кораблей внешние границы звездной системы. Отсюда, если заключения финских техников оказались правильными, мы могли отдать системе приказ о самоликвидации, обречь ракеты на гибель. Корабли Лиги, ждущие у границ системы, смогут войти в нее, и война будет выиграна одним ударом.

Мы с Джослин знали, что делать, — десятки раз мы повторяли эту последовательность действий на Вапаусе. Где-то на корабле находились и другие команды, которые тоже готовились к этой задаче и были способны выполнить ее. Но центр обнаружили мы. Еще одна команда должна была выйти сюда с другого борта корабля, но она так и не появилась.

Я повернулся к Джослин, пытаясь сказать «давай начнем», но не услышал собственный голос. Джослин зашевелила губами, но я по-прежнему ничего не слышал. Я оглох — как и Джослин, и все остальные. Это было самое страшное.

Две контрольные панели были расположены друг напротив друга, и выполнять команды синхронно мы могли, только переговариваясь между собой. Но поскольку мы ничего не слышали, выполнить работу оказалось невозможно.

Десять невыносимо долгих минут мы провели, сначала объясняя проблему финнам и Меткафу, а затем крича во все горло — до тех пор, пока не стали слышать друг друга сквозь звон в ушах. Бдительный Раунио караулил нас у двери, выходящей в коридор.

Наконец мы охрипли, ощутили боль в натруженных барабанных перепонках и взялись за работу.

Техники с Вапауса снабдили нас ключами для замков пульта, но мы обнаружили более надежный источник ключей — мы сняли их с трупов двух операторов-гардианов.

— Первый ключ вставлен, — сообщила Джослин.

— Первый ключ вставлен, — подтвердил я.

— Поворачиваем ключ в первую позицию по моей команде, — предупредила Джослин. — Готовься, внимание, давай!

Щелчки ключей прозвучали одновременно, на моей панели зажглись зеленые сигналы.

— Ключ два, — объявила Джослин.

— Ключ два вставлен.

— Поворачиваем ключ два в первую позицию. Готовься, внимание, давай!

Появилось еще два сигнала, и панель открылась передо мной, обнажив очередной ряд кнопок. В это время издалека послышались выстрелы.

— Берись за тумблер переключения режимов. По моей команде поднимай его вверх до упора — до отметки «полный ручной контроль». Я буду отсчитывать каждый щелчок. Первый — стоп. Второй — стоп. Третий — стоп. — Голос Джослин становился все более отчетливым, поразительно чистым и спокойным. Откуда-то по-прежнему доносился шум перестрелки, постепенно нарастая.

— Левую руку — на тумблер первого режима. Правую — на тумблер второго режима. Опускаем оба одновременно по моей команде. Готовься, внимание, давай!

Комнату вдруг заполнил громкий механический голос — хриплый и гнусавый.

— Вы задействовали систему полного ручного контроля. У вас есть тридцать секунд, чтобы исправить команду Если через тридцать секунд вы не исправите команду, пульт будет отключен, помещение автоматически запечатается, и в него начнет поступать ядовитый газ. Начинается отсчет тридцати секунд…

Из-за моей спины раздался по-прежнему спокойный голос Джослин:

— Открой ячейку над кнопкой команды самоликвидации. Готовься, внимание, давай! Вижу три кнопки.

— Осталось двадцать секунд, — сообщил механический голос.

— По команде дави на левую крайнюю кнопку. Готовься… давай! Теперь правую. Готово. Последней жми кнопку в центре и не забудь на всякий случай скрестить пальцы свободной руки, дорогой! Ну, готовься, внимание… давай!

Панель передо мной засверкала, как новогодняя елка. Тот же гнусавый голос проговорил откуда-то сверху:

— Вы отдали приказ о самоликвидации ракетной системы. Если приказ не будет отменен в последующие пять минут, он поступит по связи ко всем ракетным установкам. Начинается отсчет пяти минут. Через тридцать минут после передачи команды самоликвидации контрольная система автоматически очистит всю память. Осталось четыре минуты сорок пять секунд.

С воплем радости мы бросились друг к другу и тут же услышали выстрелы — на этот раз совсем близко. Меткаф крикнул нам:

— Рано радоваться, ребята! Неизвестно еще, сумеем ли мы продержаться эти пять минут. Пора взяться за оружие и отогнать отсюда непрошеных гостей.

Раунио и Джордж стреляли в обе стороны, стоя около двери.

Рванувшись с места, я подхватил гранатомет и зарядил его разрывными снарядами. Бросившись к дверному проему, я выстрелил в обе стороны, стремительно поворачиваясь. Взрывы сбили всех нас с ног, протрясли и вновь оглушили.

Я выглянул из двери. Снаружи не только не осталось наших противников — не было и половины самого коридора.

Эти пять минут показались мне самыми длинными в жизни. Ближе к их завершению ко мне вновь вернулся слух.

— Осталось девяносто секунд, — произнес бесстрастный голос с потолка.

Меня охватило желание пустить в динамик пулю.

Из коридора снова послышались выстрелы и шипение лазеров. Раунио и его люди вели ответный огонь. Выбираться отсюда будет затруднительно. Пока я даже не знал, удастся ли это вообще. У нас еще оставалось несколько взрывных пластиковых лент, покрытых полосами условных цветов, от желтого до синего. Желтый конец был наиболее взрывоопасным и давал направленный взрыв. Если же требовался добрый старый взрыв во все стороны, следовало использовать тускло-зеленую часть.

Я влез на табурет, взял весь пластик и развернул его, прикрепив желтой стороной к потолку, образовав круг около полуметра в диаметре. Потолок был алюминиевым, но не из того сверхпрочного материала, из которого делают наружные обшивки. Мы могли пробиться через него. Я прикрепил к пластику четыре радиоуправляемых фитиля и спрыгнул на пол.

— Осталось шестьдесят секунд, — гнусаво напомнил голос.

Одна из добровольцев-финок пошатнулась и упала с простреленной головой.

— О черт! — выпалил Меткаф. — Давай же, жестянка, отправляй сигнал, или все мы пойдем на отбивные!

Я убрал подальше табурет и взглянул на бойцов у двери. Там не было места еще для одного человека. Все, что нам оставалось, — ждать, когда истекут последние секунды.

— Ну, мистер Машина, скажи, что осталось тридцать секунд, — упрашивал шепотом Меткаф.

Закашлявшись, я сплюнул, и только тут заметил, что у меня изрезаны все руки. Я не мог вспомнить, когда это произошло.

Наконец мы услышали хорошую новость:

— Осталось тридцать секунд.

— Дождались, — проворчал Меткаф.

— Это еще не все. Будем надеяться, что отсчет верный.

Раунио метнул по гранате в обе стороны коридора. Дым ворвался в дверной проем и заполнил комнату.

— Осталось пятнадцать секунд.

— Раунио, уходим через потолок! Приготовься истратить последние припасы!

— Осталось десять секунд.

— Сюда! — крикнул я финнам.

Раунио закинул за спину автомат, бросил еще две гранаты в коридор и отскочил от двери. Повернувшись, он усмехнулся мне. Его лицо почернело, волосы наполовину обгорели, из левого уха по шее тянулись струи крови.

— Мистер Ларсон, пора выбираться отсюда! — прокричал он, пересиливая грохот.

Джордж сунул пистолет в кобуру и поднялся на ноги. Кивнув мне, он в изнеможении прислонился к стене.

— Пять секунд. Четыре. Три. Две.

Джослин положила палец на кнопку радиодетонатора.

— Одна.

Все вокруг стихло — кроме звуков стрельбы из коридора. Пауза показалась длиннее всей жизни. В этой тишине гулко прозвучал щелчок.

Гнусавый голос вновь ожил:

— Всем ракетным установкам отправлена команда самоликвидации. Сигнал достигнет их через четыре — десять часов. Контрольные системы будут отключены, а программы — стерты через тридцать секунд.

Мы выиграли.

Мы выиграли эту войну.

Джослин нажала кнопку, и заряд взорвался с диким ревом, вновь наполнив комнату дымом. Несколько секунд в плотном дыму было невозможно ничего разглядеть.

Наконец мы увидели, что пласт алюминия над нашими головами превратился в нелепо искореженный металлический жгут толщиной в мой палец. Я отстрелил его лазером. Он с лязгом свалился на пол.

Пули застучали по стене напротив двери. Полдюжины автоматов выстрелили одновременно, и вражеский солдат упал через порог, в секунду превратившись в окровавленный кусок мяса.

Меткаф и Раунио отстреливались через дверь, а я схватил табурет и подставил его под отверстие в потолке. Подхватив Джослин, я впихнул ее в дыру За Джослин последовал Джордж, а потом финны.

— Меткаф, Раунио, скорее сюда! — Я выстрелил в сторону двери.

Меткаф скрылся в дыре через две секунды, Раунио не отставал от него. Я покинул центр управления последним.

Оказавшись наверху, я огляделся. Мы попали в офицерскую каюту. Хозяин каюты был здесь же — его труп уже остывал. Джослин всадила ему пулю между глаз прежде, чем офицер успел пошевелиться.

Раунио вышиб дверь в коридор, и мы выбрались из каюты, стараясь следовать тем же путем, каким двигались уровнем ниже. Но, видимо, расположение палубы F было иным.

Мы заблудились в рекордно короткое время. Раунио вновь шел впереди, уже не тратя времени на предосторожности. Он стрелял из-за каждого угла — на случай, что там кто-то есть. Взглянув на номера коридоров, я выругался: мы выбрали неверный путь.

— Мы идем не в ту сторону! — завопил я Раунио.

Повернувшись, мы двинулись в сторону носа. Я свернул к правому борту, а затем вновь к носу — так, чтобы выйти к первому коридору Центральный коридор наверняка держали под обстрелом, а нам требовалось пройти к тридцать шестому — туда, где мы оставили охранников.

Вспомнив нечто важное, я включил передатчик.

— Всем войскам Лиги и финнов! Передаю код «Гол». Повторяю: «Гол». Миссия завершена. Отступайте, бегите, спасайтесь — миссия завершена. — Закончив, я попросил Раунио повторить то же самое по-фински. Мы шли вперед не останавливаясь.

Воздух стал едким, к нему примешались запахи гари и пота. У ближайшего поворота я заметил трафарет F—50. Еще четырнадцать коридоров.

Обвалившийся потолок перегородил коридор S—1. Мы свернули к правому борту и через четыре перекрестка оказались в коридоре F—42.

Путь в лабиринте коридоров продолжался. Я сворачивал к правому борту, затем к носу и снова к правому борту. Наконец мы достигли перекрестка центрального коридора и F—36.

Два удивленных охранника-финна чуть не перестреляли нас, не узнав. Мы разрешили охранникам с палубы G покинуть свой пост и сами поднялись по трапам с палубы F на D.

Оставалось пройти всего-то четыре лестничных марша — такая задача может показаться чепуховой, но после пережитого мы едва справлялись с ней. На каждой палубе к нам присоединялись охранники. К тому времени как мы достигли палубы В, перед моими глазами появились разноцветные пятна, я жадно глотал воздух.

До сих пор нам везло. Но на палубе В мы наткнулись на настоящий бой. Стреляли со стороны носа.

В пяти метрах от нас я видел трап, ведущий на палубу А — самую верхнюю, открытую. Короткий путь. Если проберемся туда, мы будем избавлены от бесконечного — и возможно, смертельного — блуждания по лабиринту коридоров, ведущих к лифту, через который мы спустились сюда. Эта мысль вызывала искушение, но мы не могли и носа высунуть из шахты трапа, рискуя превратиться в гамбургеры.

В десяти метрах от нас в другой стороне находился коридор, по которому мы двигались от лифта менее часа назад.

Я задумался. Весь наш отряд чуть не падал от изнеможения, и это обстоятельство оказалось решающим. Я знал, что мы не выдержим перехода к борту и подъема на палубу. Время работало против нас. Следовало двигаться наперерез — притом немедленно, чтобы остаться в живых. Я зарядил гранатомет последними снарядами.

— Раунио, — попросил я, — просигналь своим людям у лифта, что мы идем в другую сторону. Будем прорываться прямо к трапу наверх, — пригнувшись, я направил ствол гранатомета в шахту трапа.

Немедленно по металлу защелкали пули. Я нажал курок, выстрелив слепую, и первый снаряд со свистом унесся вверх.

Вспышка последовала спустя секунду. С воинственным кличем я вырвался на палубу В и застыл, расставив ноги и сжимая в руках гранатомет. Моим глазам открылась преисподняя, коридор корабля, искаженный в адовом огне.

Извивающаяся фигура, охваченная пламенем, рухнула на пол. Я выстрелил в нее в упор, и фигура взорвалась. Пепел сгоревшего человеческого тела осел на мои руки и лицо.

Огонь, пламя, красно-рыжий монстр… Я продолжал стрелять — не знаю, зачем мне понадобилось усиливать царящий вокруг хаос.

Наш отряд бросился к люку палубы А, а я прикрывал его, вспоминая другое пламя, виденное когда-то давно. Увлекшись стрельбой, я даже не замечал, что у меня кончились снаряды: я ликовал, видя огонь, и радовался жуткой бойне!

— Мак, скорее! — позвала меня Джослин.

Только тогда я услышал щелчки разряженного гранатомета. Поняв, что делаю, я отшвырнул чертову штуку и бросился на палубу А. Я последним вывалился из шахты трапа на широкую верхнюю палубу «Левиафана».

Здесь тоже кипела бойня.

Взорвались еще два наших корабля. Десятки поединков и схваток вспыхивали в разных концах палубы. Противники прятались за обломками кораблей, стреляя друг в друга.

«Дядя Сэм» стоял на прежнем месте, целый и невредимый, и его гордые белые, красные и синие узоры на боках выглядели чертовски здорово — и находились чертовски далеко. От корабля нас отделяло полкилометра открытой палубы. Еще дальше я видел звезды «Звезд» и полосы «Полос», которые неплохо смотрелись на фоне финского неба.

«Левиафан» летел гораздо медленнее, постепенно снижаясь и кренясь на левый борт. С палубы была видна поверхность планеты. На самой палубе полыхало с десяток костров.

Я забрал у Раунио свой передатчик.

— Всем войскам! Всем войскам Лиги и финнов! Передаю код — «Гол»! Миссия завершена! Отступайте, бросайте к черту этот корабль и спасайтесь! Передайте это сообщение всем. — Я протянул передатчик Раунио. — Переведи это, Раунио, повтори для всех наших на корабле. Пусть выбираются отсюда, пока еще целы.