Фантомас (№22) - Любовные похождения князя

Инспектор не исключал возможности западни, он боялся, что машина неожиданно остановится в пустынном месте, где обычно собираются сообщники Фантомаса, которые при виде своего заклятого врага не преминут с ним расправиться.

Жюв понимал, что надо как-то остановить машину. Но как?

Выключить зажигание было невозможно. Для этого надо подобраться к мотору, положение же пристроившегося на капоте Жюва было настолько шатким, что поменять его просто не представлялось возможным.

Оставались покрышки.

Ах! Вот бы они продырявились, лопнули, как это часто происходит в самый неподходящий момент!

Но, казалось, чертовы покрышки ничего не брало. Фантомас гнал во весь опор, устроив машине тяжкое испытание, которое она переносила стоически.

Жюв достал из кармана нож, зубами вынул лезвие. Черт побери, проще всего было проткнуть шины. Инспектор сделал такую попытку, но при первом же соприкосновении стали с резиной нож вырвался из его рук и упал под колеса; что ж, к сожалению, этот номер не удался.

Жюв знал, что в кармане у него лежит револьвер с шестью зарядами. Оружие могло стать могучим подспорьем в случае защиты или нападения. Однако надо ли колебаться, когда с помощью браунинга можно остановить почти обезумевшую машину?

– Если я пожертвую двумя пулями, – рассуждал Жюв, – у меня останется еще четыре, так что в случае необходимости я смогу постоять за себя…

Решение было тотчас принято.

Не без труда Жюв извлек из кармана оружие; поудобнее пристроившись на бампере, он приладил дуло в нескольких сантиметрах от вращающихся с головокружительной скоростью колес… нажал на курок… Хлопнул выстрел, за которым последовал чудовищной силы взрыв: лопнуло правое колесо!

Машина осела, сильно вильнула вправо – ясно, что шофер никак не был готов к подобной аварии.

На протяжении нескольких секунд Жюв надеялся, что автомобиль затормозит.

Но не тут-то было!

Фантомас нещадно выжимал сцепление, решив любой ценой продолжать путь. Автомобиль захромал, несколько сбавил скорость, но по-прежнему прытко бежал вперед.

– Раз одной покрышки мало, – сказал себе Жюв, – займемся второй!

Сказано – сделано; новый выстрел – новый взрыв, левое заднее колесо обмякло, машина буквально заковыляла по дороге.

Они въехали на пересечение бульвара Фландрэн с авеню Анри-Мартэн. Теперь такси двигалось по широкому плацу перед замком ла Мюет, который от въезда в Булонский лес отделял крутой ров, прозванный Волчьим Скачком.

Такси с Фантомасом за рулем шло вдоль Волчьего Скачка, когда вдруг раздался треск; сквозь шум мотора и шуршание спущенных шин, Жюв различил вырвавшееся у таинственного водителя ругательство.

В тот же миг машину резко повело влево; она вылетела на узкий тротуар, нырнула между двумя деревьями, затем, сделав головокружительный кувырок, рухнула в Волчий Скачок.

Падение сопровождал головокружительный грохот, на дне трехметрового рва автомобиль разлетелся вдребезги.

Жюв упал вместе с такси. Он покатился по рву и, к счастью, отброшенный довольно далеко, остался цел.

Все длилось не более мгновения. Но во время падения полицейский успел заметить, что водитель, который вполне мог оказаться под обломками автомобиля, был отброшен в сторону центробежной силой, но свалился не как Жюв, в ров, а прямо в парк Мюет, в глубину которого и припустился со всех ног.

Странное происшествие произошло без свидетелей, этот уголок Булонского леса был абсолютно пустынным.

Жюв быстро себя ощупал, убедился, что кости целы и, решив продолжать охоту до победного конца, вскарабкался по каменной стене рва, выбрался на поверхность, вошел в парк Мюет и огляделся по сторонам.

Что случилось с беглецом? Где был Фантомас?

Несколько так некстати потерянных секунд позволили бандиту довольно прилично оторваться от преследователя; Жюв начал было отчаиваться, когда, машинально взглянув на землю, на свежевскопанной почве заметил ясные и четкие отпечатки ботинок.

Не теряя ни мгновения, Жюв устремился по следам, которые ему повезло обнаружить…

Следы шли не прямо, они петляли по прихотливо раскинутым аллеям, кружили между кустами и цветочными клумбами. Жюв ликовал. Было видно, что у удиравшего отсутствовал определенный план действия. Безусловно, он метался, выискивая укрытие или лазейку. На бегу у Жюва вновь зашевелилась надежда. Он схватит чудовище. Фантомас опережал его совсем незначительно, не стоило терять мужества!

Погоня привела сыщика под густые и мрачные кроны деревьев. Эти деревья теснились в правой части владения, в стороне сада Ранелаг. Глухая железная ограда в четыре метра высотой отгораживала частный сад от парка Мюет, бывшего продолжением Булонского леса.

Жюв замедлил бег. Этот мрачный уголок, сплетенные купы деревьев, покрытые едва проклюнувшейся листвой, заронили в нем подозрение, что Фантомас прячется где-то здесь и, возможно, попытается на него напасть.

Жюв затаился.

В открытой им охоте на человека главное было не слишком высовываться.

Согнувшись в три погибели, бесшумно ступая, задержав дыхание, Жюв разглядывал поросшую мхом землю. Внезапно он вскрикнул от досады: следы потерялись, исчезли.

Что произошло с Фантомасом?

Куда он делся?

Не мог же он раствориться в воздухе, улетучиться?

Улетучиться вряд ли, но, может быть, нечто наподобие того!

Вдруг полицейского осенило. Он тщательно осмотрел толстый ствол дерева, густая крона которого терялась где-то в облаках, а нижние ветви тянулись над изгородью, разделяющей Мюет и Ранелаг, и спускались в общественный парк.

На стволе виднелись свежие царапины, словно кто-то недавно карабкался по нему. Тут инспектора озарило, он проник в замысел беглеца: взобраться на дерево, по ветвям пробраться за забор и уже вольной пташкой упорхнуть в сад Ранелаг!

Полицейский машинально задрал голову.

Приблизительно на середине дерева копошилась необычная черная масса; сомневаться не приходилось: это был водитель такси, Жак Бернар! Неуловимый Фантомас!..

В тот же миг у Жюва вырвался крик.

Его осветил электрический фонарик.

Бандит выяснял положение преследователя, чтобы лучше прицелиться.

Быстрее молнии Жюв метнулся назад, из пятна света!

Он больше не мешкал. Полицейский вытащил револьвер, у него еще было четыре заряда, он их пустит в дело…

Этого поединка хотел Фантомас, странного и необычного поединка, принимая во внимание положение его участников. Но для Жюва это не имело значения. Он принял вызов.

– Жюв! Жюв!

Озадаченный, полицейский остановился. Ехидные нотки, насмешливый тон.

Чей это голос?

Кто его звал?

Этого полицейский не мог понять, однако настолько смешался, что прицелившись было в черную массу, которая копошилась где-то наверху, опустил пистолет дулом вниз.

– Жюв! Жюв!

Ему был известен этот голос!

Знакомы его интонации!

Полицейскому казалось, что он стал жертвой галлюцинации, чудовищного кошмара… Он почувствовал, как подкашиваются его ноги, его зашатало.

Сквозь помрачненное сознание до Жюва донесся насмешливый голос, который изрек:

– Неужто вы грохнетесь в обморок!.. Присядьте, Жюв! Прошу вас. Вон туда. Позади вас есть каменная скамеечка. Располагайтесь поудобнее. А теперь, дорогой мой, накиньте пальто. Набегавшись и взмокнув, недолго и простудиться.

Сомнений не оставалось.

Голос, шуточки, глумливый тон…

Ах! В этот момент Жюв готов был поверить, что мертвые иногда воскресают.

Вместо того, чтобы сесть, инспектор резво прыгнул вперед с воплем:

– Это ты, Фандор? Фандор, это ты?

Скользнув вниз по стволу, темная расплывчатая масса бухнулась о землю.

Беглец и в самом деле оказался Фандором!

Мужчины упали друг другу в объятия. Не произнося ни слова, они тискали друг друга так, что трещали косточки.

Возбуждение Жюва не поддавалось описанию. В мозгу его ворошились разнообразные мысли… Он никак не мог привести их в порядок. Может, это сон?

Наступит ли пробуждение?

Нет, это ему не снилось!

Это был действительно Фандор. Милый Фандор, которого он сжимал в объятиях. Сердце которого стучало возле его груди.

Это был Фандор, с которым его связывала десятилетняя дружба, товарищ по сражениям, коллега по расследованиям, друг не разлей вода, его второе "я", Фандор, которого он любил как сына.

И вот, уже уверившись в его смерти, доказав себе с помощью неопровержимых законов логики, что журналист погиб, пал от руки Фантомаса, он находит его целым и невредимым. Невероятно!

– Живой! – воскликнул Жюв, разглядывая Фандора.

– Вы тоже! – откликнулся Фандор.

Затем Жюв спросил:

– Черт побери, но почему же в таком случае ты не давал о себе знать?

Эти слова, казалось, изумили Фандора.

– Черт! – произнес он. – После вашей телеграммы…

– Какой еще телеграммы?

– Которую я нашел по прибытии в Париж, после Глотцбурга…

При этих словах Жюв разразился бранью.

– Но я не давал никакой телеграммы! Кстати, что в ней говорилось?

– Я помню ее наизусть, – подтвердил Фандор, в свою очередь озадаченный. – Вы мне писали: «Куча новостей. Спрячься. Возьми вымышленное имя. Мне не пиши, исчезни, пока не получишь нового указания».

Фандор собирался дать и другие объяснения, но Жюв его перебил:

– Это не моя телеграмма! Безусловно, ее отправил Фантомас, чтобы разлучить нас…

Фандор меланхолично признался:

– А я-то был уверен, что эти новости касаются Элен… Радовался, как птенец…

После секундной паузы Фандор сделал над собой усилие, превозмог свою печаль:

– Жюв, прежде всего надо внести ясность в наши дела, только тогда мы сможем отыскать Элен.

И, припоминая цепочку последних событий, он осведомился:

– Дорогой мой Жюв, убежден, что именно вы установили личность неизвестного, убитого на улице Гран-Дегре!

– Да! – простодушно заявил полицейский. – Я открыл, что мертвец был… актером Мике.

– Которого убил Фантомас, вероятно, боясь его разоблачений, – продолжал Фандор. – По правде говоря, я вам здорово признателен… Благодаря вам я смог вернуться, поскольку пока убитый не был опознан, я страшно боялся, что его примут за Оливье, а подозрение по-прежнему будет на Жаке Бернаре!

Жюв в недоумении уставился на Фандора:

– Так это ты, Жак Бернар? Ты, Фандор, Жак Бернар?

– Конечно! – согласился журналист. – А вы что, не знали?

Жюв прикусил губу.

– Ну я и дурак! – признался он. – Я ведь считал, что Жак Бернар – это Фантомас!

И он продолжал:

– Я, к примеру, догадался, что ты – Оливье, поэтому и записал тебя в покойники… Бедняга Фандор, я и впрямь считал тебя покойником!

Фандор расхохотался, тем временем Жюв снова спросил:

– А Морис? Это был тоже ты?

Но Фандор живо запротестовал:

– Конечно, нет! Еще не хватало! Я этого Мориса в глаза не видал, и вообще, он представляется мне фигурой крайне сомнительной! Другие еще куда ни шло, мне, собственно, на них начихать, но вы-то, Жюв, что же вы так подкачали? Оливье никогда на свете не было, я сам его выдумал, из-за вашей телеграммы! Жак Бернар существует только в моем воображении, это тоже мое изобретение, я произвел его на свет, чтобы поднять цену на свои сочинения, ведь мне приходилось скрываться! Но Морис – совершенно посторонний человек, к которому я не имею никакого отношения!..

Полицейский смотрел на Фандора в полной растерянности; он морщил брови, теребил усы. Несмотря на всю свою проницательность, Жюв не слишком хорошо понимал ситуацию…

Тем не менее, мужчинам надо было в конце концов пролить свет на тайну, омрачавшую их сознание.

Фандор первым возобновил объяснения.

Он поведал другу о том, как жил под именем Оливье, торговал стихами и прозой, бедствовал. Затем разразилась драма на набережной Отей. И Фандор так и не найденного покойного выдал за Оливье, а себя – в лице Жака Бернара – учредил его единственным наследником!

Для Жюва тут не было ничего нового. Теперь он все понимал, впрочем, как и раньше, с той только разницей, что никак не мог вообразить, что Фандор был не только Оливье, но и Жаком Бернаром.

Продолжая свой рассказ и дойдя до преступления на набережной Отей, журналист поведал, каким образом он догадался, что речь идет об инсценировке.

Но тут полицейский запротестовал.

– Прошу прощения! – сказал Жюв. – Раз Морис существовал и до сих пор не найден, значит, он убит!..

– Черт! – воскликнул Фандор.

Пустившись во всевозможные догадки, мужчины выстроили тысячи различных гипотез. И порешили на том, что таинственность, опутывающая эти приключения, бесспорно, несомненно – творение злосчастного Фантомаса!

– Но в чьем обличье действует бандит? – поинтересовался Фандор.

Жюв пустился в перечисления:

– Во-первых, в образе Оливье он появлялся на празднике мадам Алисе…

– Да, – согласился Фандор, – я тоже так думаю, но только одно не могу понять, зачем Фантомасу это понадобилось? Ведь по сути, это вело к единственному: вынудить меня скинуть маску Жака Бернара… А выгодно это могло быть только неведомому Морису. Получается, Фантомас хотел оказать услугу своей жертве? Странно…

– Действительно, – поддержал Жюв.

– Но, – продолжал Фандор, – зато я, кажется, догадываюсь, зачем Фантомас представил убийство Мике как убийство новоявленного Оливье. Очевидно, чтобы заставить меня бежать.

Жюв поддержал версию Фандора.

– Черт побери! – вставил он. – Фантомасу удалось даже большее. Он убедил в виновности Жака Бернара не только полицию и общественное мнение, но даже я попался на его удочку, поэтому так упорно и гонялся за тобой…

– А в ходе погони, – подхватил Фандор, – мы оба едва не сломали себе шею… Я чувствовал, что за мной идет охота, – добавил молодой человек. – Но, черт возьми, как я мог догадаться, что это вы! И кстати, Жюв, в следующий раз подумайте хорошенько, прежде чем открывать пальбу по колесам. По вашей милости я очутился во рву! Дикая скорость вкупе со спущенными шинами вывели такси из строя, я потерял управление, поэтому мы с вами и ковырнулись… Еще чудо, что остались живыми и невредимыми.

– Действительно, чудо, – с улыбкой согласился Жюв. – К счастью, с тех пор, как мы с тобой гоняемся за Фантомасом, мы уже потеряли счет чудесам, – добавил он насмешливо. – Так ведь, Фандор?

– Ваша правда, Жюв!

Мужчины снова обнялись, настолько велика была их радость вновь оказаться вместе.

Внезапно Жюв нахмурился. Сыщик подумал о княгине, жене князя Владимира. Припомнил вчерашнее таинственное послание.

– Кстати, – начал он, – у меня для тебя необыкновенные новости… Знаешь, от кого я вчера вечером получил письмецо?

– От кого же?

– От супруги князя Владимира!

– Чертовщина! И что же она написала?

– Что Жак Бернар сегодня будет в Дижоне.

– Жак Бернар? Помилуйте, Жюв! Ведь это я…

Жюв развел руками, затем продолжал:

– Разумеется, княгиня имела в виду не тебя. Нам предстоит догадаться, кого…

Несколько минут поразмыслив, Жюв добавил, побледнев:

– Фандор, княгиня – жена князя Владимира, а князь Владимир был союзником Фантомаса… Может быть, знатная дама хотела навести меня на след мужа?

Но в этот миг вмешался Фандор:

– А что если все это задумано с единственной целью – удалить вас от дома Фирмены?

В тусклом свете луны мужчины глядели друг на друга. Внезапно почувствовав тревогу, они смертельно побледнели. В их сознании пронеслась одна и та же мысль: ни один из них не явился на свидание, Фирмена была дома одна.

Чем был занят Фантомас, пока Жюв с Фандором гонялись друг за другом?

Может, мерзавец отяготил свою совесть новым преступлением? Сердца друзей сжались от невыразимого беспокойства.

– Мне страшно, – прошептал Жюв. – Страшно!..

– Мне страшно за Фирмену, – поддержал Фандор.

Мужчины вопросительно уставились друг на друга.

В одну секунду было готово решение.

Ах! Невзирая на дающую себя знать усталость, этой ночью им не было дано предаваться отдыху или раздумьям. Возможно, Фирмену подстерегает опасность. Надо спешить к ней на помощь, пока не поздно.

Мужчины заторопились к выходу из парка Мюет, где они встретились при столь необычных обстоятельствах.

Оставив разбитое такси на дне глубокого рва, они ринулись к ближайшей автомобильной стоянке, которую они знали, сели в машину и назвали водителю адрес:

– Улица Пентьевр, и побыстрее!

Но там они никого не обнаружили. Фирмены не было дома.

Глава 21

ПОХИЩЕНИЕ

Тем же вечером, пока Жюв с Фандором тискали друг друга в объятиях, Фирмена уже в двадцатый раз глядела на висевшие в гостиной часы:

– Без десяти одиннадцать…

Девушка не смогла удержаться от восклицания:

– Господи! Как же все надоело… Честно говоря, даже не знаю, что теперь делать…

Уже долгое время Фирмену терзало беспокойство.

Этим вечером она ожидала у себя двоих посетителей: вернувшегося из Англии Жака Бернара, который звонил ей по телефону, и таинственного незнакомца, заявившегося к ней накануне в тот самый момент, когда она беседовала с Жаком Бернаром, незнакомца, так таинственно расспрашивавшего ее, казавшегося очень заинтересованным ее рассказами о Морисе…

Как первый, так и второй должны были быть в десять… и ни один не пришел!..

– Жака Бернара еще можно понять, – рассуждала Фирмена, – у него могут быть всякие осложнения, возможно, он даже не решился вернуться в Париж. Но как понимать отсутствие другого визитера?..

Чем больше молодая женщина ломала над этим голову, тем сильнее ее охватывала тоска, в ней зрела уверенность, что отсутствие ее гостей объясняется одной причиной.

Она была почти убеждена, что незнакомец был полицейским Жювом. Мог ли Жюв – в пылу азарта или вполне умышленно – арестовать Жака Бернара? Это было весьма вероятным. Даже правдоподобным… По меньшей мере…

В тиши гостиной Фирмена все глубже погружалась в размышления, все сильнее напрягались ее нервы… Выяснить что-либо у нее не было возможности, что делало ожидание еще тягостнее, еще невыносимее неизвестность.

Так молодая женщина провела долгие минуты, затем в половине двенадцатого, не выдержав, убедив себя, что гости уже не придут, решила отправиться спать…

«Наверняка завтра мне принесут письмо, – думала она, – если не от так называемого Жюва, то хотя бы от Жака Бернара».

Фирмена поднялась, бросила на кушетку книжку, которую листала, задула лампу и направилась к дверям гостиной.

Чтобы добраться до спальни, ей надо было пересечь темную переднюю. Открыв дверь, молодая женщина сильно вздрогнула. Ей померещилось, – ведь она знала, что в квартире одна, абсолютно одна, – что кто-то прошел рядом с ней, совсем рядом… за ее спиной…

Меж тем как Фирмена изнывала от беспокойства в своей гостиной в ожидании Жака Бернара и незнакомца, иными словами – Жюва с Фандором, в ее прихожей творились загадочные вещи, по поводу которых она пребывала в полном неведении!

В одиннадцать двадцать входная дверь медленно, беззвучно, так, что смазанные петли даже не скрипнули, отворилась, и в нее прошмыгнули две черные тени, незаметные, неразличимые.

– Нас никто не слышал! – шепнул один зловещий призрак другому.

– Верно, никто! – откликнулся тот.

– Вы ручаетесь за план квартиры?

– Голову даю на отсечение… Она обязательно пройдет здесь.

– Прекрасно!.. Помните инструкции?.. Главное, не поднимать шума.

– Знаю! Наверняка все будет в порядке…

Призраки скользнули в глубину прихожей и неподвижно застыли у дверей гостиной, где Фирмена проводила последние свои мгновения.

Придерживая открытую дверь, Фирмена резко остановилась – ей почудились чьи-то шаги.

– Кто здесь? – прокричала она в тишине квартиры.

Но ни звука, ни шороха не донеслось ей в ответ.

«Почудилось, – подумала молодая женщина. – Нервы совсем развинтились!..»

Убедившись, что ошиблась, и приободрившись, она сделала шаг вперед…

Один-единственный шаг, поскольку не успела она выйти из обитых дубовыми панелями дверей, как ее, обезумевшую от страха, не успевшую даже крикнуть, с невиданной грубостью, немыслимой стремительностью сбили с ног, скрутили и заткнули рот.

Краем сознания Фирмена чувствовала, как ее хватают за плечи, накидывают на лицо тряпку, вяжут веревками…

Ее уши наполнил гул, перешедший в колокольный звон. Ей казалось, что ее сердце останавливается, голова пошла кругом, и она лишилась чувств.

Над распростертым посреди прихожей телом склонились таинственные тени. Одна из них почтительно прошептала:

– Мадам довольна? Кажется, никто ничего не слышал?

Другая тень отвечала странным, глухим, осипшим голосом:

– Да!.. Да!.. Хорошо, но ради Бога, давайте же быстрее. Ах, какой ужас! Какой кошмар! Мне страшно, страшно!

Затем говорившая продолжала, овладев собой:

– Нет! Не слушайте меня! Давайте! Поскорее! Так нужно!

– Жашом, хотите я вас порадую? Этот чертов май – самый холодный месяц в Париже.

– Ну что вы, бригадир!.. Не питай я уважения к вашим нашивкам и не будь вы выше меня по званию, я не преминул бы заметить, что вы повторяете это из месяца в месяц! Вы постоянно зябните. Вас послушать, все едино, что май, что апрель, что февраль! Черт побери, бригадир, вам когда-нибудь бывает тепло?

– Никогда, Жашом!.. Никогда! В этом Богом забытом Париже вечно стоит холодрыга!

– Жалеете, что уехали из Пиренеев?

– Да, Жашом…

– Зачем же вас понесло в Париж?

– Черт меня знает!

Двое охранников, дежуривших у въезда в Сюресн, беседовали в будке, ставшей им укрытием в эту, кстати говоря, довольно прохладную ночь.

Работы у них было немного; в полночь они замкнули решетку, до пяти утра, деревянные ворота в эти поздние часы стояли на запоре.

Это были добрые малые: Жашом – бригадир, Парисет – простой охранник, доблестные служаки города Парижа, которые, будучи полными противоположностями, – первому было холодно, когда второму жарко, первому было грустно, когда второму весело, – как никто другой находили общий язык, если в силу обстоятельств им выпадало вместе нести службу.

– Бригадир, – заявил Жашом, который, желая доставить другу удовольствие, поворошил угли в потрескивающей печурке, – напрасно вы вернулись в налоговое управление, попросились бы лучше таможенником в Сенегал.

Бригадир не отвечал.

Поднявшись, он застыл у застекленных дверей, вглядываясь в залитые лунным сиянием одинокие лесные тропинки. Зрелище было феерическим! Лунный свет посеребрил лужайки, рассыпал блестки по молодой листве. Картина напоминала убранство Шатле…

– Что вы там разглядываете, бригадир? – спросил Жашом, который, оставаясь равнодушным к красоте весенней ночи, не догадывался о восхищении шефа великолепным зрелищем.

– Гляжу, вон машина едет сюда… Наверное, не знает, что ворота ночью закрыты…

– И верно, – откликнулся Жашом. – Едут прямиком сюда!..

Действительно, по дороге Каскад двигался автомобиль, роскошный лимузин с зажженными фарами, бьющими по неприступным лесам.

Бригадир открыл дверь.

– Право, забавно, – сказал он, – сколько людей не знает, что проезд на ночь закрывается.

Он дожидался на тротуаре, пока перед ним не притормозила машина. Из нее вылез человек в одежде шофера.

– Закрыто? – поинтересовался он.

– Да, сударь… Выехать из города вы сможете через Дефанс или Булонь, здесь проезд открывается в пять утра!

– А нас пропустить никак нельзя?

Бригадир пожал плечами.

– Нам приказано никого не пропускать!

– Даже нас? – стоял на своем шофер.

– Что значит вас? Конечно, вас! Я же сказал: никого! Исключение только для пожарных!

– Но наше отделение…

Бригадир ошарашенно взглянул на шофера.

Какое еще отделение? О чем идет речь?

Он проследил за жестом мужчины и моментально все понял.

– Черт возьми! Скорая помощь! Вы скорая помощь? У вас в машине больной?

– Да, молодая женщина… В очень тяжелом состоянии… Никак нельзя проехать, бригадир?

Бригадир смягчился. Помимо того, разве имел он право отказывать скорой помощи, больной?

Для очистки совести приблизившись к автомобилю, он заглянул внутрь, дабы удостовериться, что его не разыгрывают. Но нет, все было так, как говорил шофер. В машине стояли носилки, над которыми нежно склонилась шикарного вида дама. Ее бригадир очень плохо разглядел…

Доблестный охранник вернулся к шоферу.

– Я открою вам, – сказал он, – но только не главные ворота.

– Это не имеет значения…

– Ладно…

Бригадир окликнул коллегу:

– Убери цепь, дай проход, это скорая помощь, у них там больная!

Несколько секунд спустя, миновав деревянные ворота, машина на всей скорости понеслась вверх по косогору…

Фирмена была похищена! Украдена!

Было темно, хоть глаз выколи.

Но страшнее черной ночи был серый мутный рассвет, медленно, словно нехотя, заполняющий комнату, роняющий зыбкий свет на находившиеся в ней предметы.

Они пока еще только угадывались сквозь призрачную муть, бледный свет занимающегося дня придавал им фантастические, загадочные, тревожные очертания.

– Где я?.. Что со мной произошло?.. Господи! Господи! Какая мука! Как раскалывается голова… Ах! Какой чудовищный кошмар… А если это не кошмар? Вдруг мне это не снится?

Фирмена, к которой постепенно возвращалось сознание, приподнялась единым рывком…

Теперь она сидела в постели, вернее, на постели, поскольку была полностью одета, и водила вокруг расширенными от ужаса глазами, ей казалось, что это галлюцинация, мираж.

Что же она видела? Это было недоступно ее пониманию.

Не соображая, в здравом ли она уме, Фирмена различила почти голую комнату, в которой не было ничего, кроме стула и кровати. Свет проникал через единственное окно, забранное массивной решеткой.

Несколько мгновений молодая женщина – с еще замутненным сознанием, оцепеневшей душой – рассматривала это подобие тюремной камеры. Но внезапно разум ее прояснился, она обо всем догадалась, все поняла.

О! Вдруг с поразительной ясностью она увидела свое трагическое приключение.

Да, на нее набросились при выходе из гостиной, она стала жертвой нападения. Она припомнила, что почувствовала резкий запах, по всей видимости, какого-то наркотического вещества, поскольку чуть не лишилась чувств; последующие события разворачивались как во сне, вот ее подняли, снесли по лестнице… Затем провал. Пустота. Нет, больше она ничего не помнила.

И сейчас, даже не сознавая всего ужаса своего положения, она не сомневалась в его серьезности.

Фирмена не могла себе представить, куда она попала, но у нее не было ни малейшего сомнения в том, что она находится в лапах похитителей, является их пленницей…

Постепенно освобождаясь от сонливости, все отчетливее понимая, что к чему, девушка чувствовала, как ее охватывает смятение.

Она встала с кровати, подбежала к окну.

За стеклами угадывался густой, непроходимый, незнакомый лес.

Фирмена хотела открыть окно, но оно было на запоре. Фирмена ринулась к двери, отчаянно ее затрясла – дверь была на замке…

Несчастная девушка содрогнулась.

– Конец! – прошептала она.

Инстинктивно она снова подбежала к окну.

Не может быть, чтобы нельзя было выйти отсюда!..

Она будет кричать. Да! Кричать!

Но Фирмена чувствовала, как перехватило ее горло, как пылает гортань, у нее не было сил выдавить из себя ни звука…

Почти обезумев от ужаса, молодая женщина прижалась лбом к стеклу, как завороженная, вгляделась в открывшуюся ей панораму.

Лес так близко подступал к дому, что деревья, раскачиваясь на ветру, царапали ветвями по фасаду. Лес был дремучим, густым, почти непроницаемым для дневного света, казалось, в нем не было ни единой тропинки, наверняка, ни единой живой души!..

Фирмена задумалась:

«Конец! Меня бросили здесь умирать с голоду, заперли и ушли! Боже мой!.. Боже мой!.. Но по чьей вине я страдаю?..»

Внезапно ее сомнения рассеялись. Она вспомнила о странном визите таинственного незнакомца, в ком она заподозрила Жюва, но который, возможно, был опасным бандитом Фантомасом.

Значит, Фантомас пожелал ей отомстить?

Но за что?

Об этом она не имела ни малейшего представления. Она вообразила, что ей предстоит чудовищная пытка, и в минутном умопомрачении, раскинув руки, пошатываясь, сделала несколько шагов по комнате и, как подкошенная, в истерике рухнула на пол.

Прошли долгие томительные часы. День понемногу прояснился.

После глубокого обморока Фирмена очнулась разбитой, но с посвежевшей головой, готовая рассуждать, бороться за жизнь.

Нет, в окружающей ее тайне не было ни единой зацепки, ни малейшей подсказки, по которым она могла бы определить, где она оказалась и почему.

Подумав о Фантомасе, она приписала фантастический замысел ему, но вряд ли ее похитил легендарный бандит.

Тогда кто?

Фирмена медленно поднялась, инстинктивно двинулась к окну.

– Я разобью стекло, – шептала она, – буду звать на помощь…

Но, безусловно, помощи не приходилось ждать ни снаружи, ни изнутри. Достаточно было взглянуть на высоченные деревья, чтобы почувствовать себя оторванной от жизни, вдалеке от всех и всего. Лес поглотит крики, заглушит самые отчаянные призывы.

Нет! Если и надеяться на помощь, то совсем не оттуда.

С редкой для женщин деловитостью Фирмена пустилась в размышления.

Прежде всего надо избавиться от томившей ее тревоги…

Она хотела знать!

И Фирмена во всю мочь закричала:

– На помощь! Спасите!.. Ко мне!..

Никто не отозвался.

– Господи! – бормотала молодая женщина. – Господи! Если похитители где-то поблизости и не обращают внимания на мои крики, значит, они уверены в полной своей безнаказанности!..

Тишина и одиночество тюрьмы были хуже любой пытки…

«Я хочу знать, – думала Фирмена. – Пусть эти мерзавцы, по крайней мере, скажут, что им надо, почему они напали на меня…»