– Но что гораздо важнее – я и не собираюсь жениться, – добавил он.

– Я догадалась об этом уже давно по некоторым вашим высказываниям, – ответила она беспечно и вернулась к своему занятию: теперь она исследовала его плечи и основание мощной шеи.

– Но я даже не знаю вашего имени. Вы велели называть вас мисс Дарлингтон… помните?

– Меня зовут Аманда, – прошептала она.

– Аманда, посмотрите на меня, – приказал он.

Она повиновалась.

Он сгреб ее в охапку и прижал к своей груди.

– Если учесть, как сильно я хочу этого, лучше бы мне вас не целовать.

К невероятному разочарованию Джека, она покорно кивнула, опустила глаза и произнесла:

– Я пойду к экипажу.

– Черта с два! – возмутился он и с новой силой притянул ее к груди. Он не ожидал такой стремительной капитуляции. Он хотел поцеловать ее и сделает это… и к черту все доводы разума!

– Аманда… – простонал он и поцеловал ее.

У Аманды появилось чувство, что она всегда, всю свою жизнь ждала именно этого поцелуя. Его губы оказались твердыми и упругими, но вместе с тем теплыми и терпкими на вкус. Сладкая боль зародилась в ее груди, постепенно распространившись по всему телу. Голова закружилась, а ноги стали ватными.

Аманда и прежде целовалась. Один раз в возрасте тринадцати лет с Бенджамином Уокером, сыном местного сквайра, и дважды с приходским священником в Иденбридже, во время их краткого романа два года назад. Поцелуй Бенджамина был мокрым и липким, и он был единственным, потому что Аманда никогда больше не согласилась бы пойти с ним в амбар. Поцелуй священника Митфорда был сухим и холодным и не вызвал в ней никаких эмоций. Аманда решила дать ему еще один шанс, но результат оказался таким же.

Возможно, именно тогда она поняла, насколько скучным была совместная жизнь родителей, и решила, что сама она никогда не повторит их ошибки. Поэтому от дальнейших визитов священника она вежливо уклонилась.

Поцелуй Джека не был похож ни на один из них. Каждая клеточка ее тела трепетала, каждый нерв был натянут до предела, кровь бежала по венам с бешеной скоростью. Более того, она знала, что он испытывает те же чувства.

Она не думала о том, хорошо или плохо то, что она делает. Она утратила ощущение времени и пространства. Ей захотелось сорвать с себя одежду и оказаться нагой в объятиях этого мужчины. Она вдруг вспомнила, как он лежал обнаженный на кровати в гостинице, и ей захотелось снова увидеть его таким и снова прикоснуться к его коже.

Она принялась ласкать его с нежной страстью, вспоминая бугры мышц на его груди, плоский живот, узкие бедра, внушительных размеров мужской орган…

У нее подкосились ноги, и она ослабла в его руках. Джон начал осторожно опускать ее на траву…

– Хм… мисс?

Аманда едва не упала от неожиданности. Она повернулась и оказалась лицом к лицу с… Тео. Он стоял, вытянув руки по швам и деликатно глядя в сторону; на его губах застыло выражение крайнего изумления и неодобрения.

– Колесо починено, мисс.

Аманда пришла в ужас. Она казалась себе голой, выставленной напоказ, как будто Тео мог увидеть сквозь платье, как бурно вздымается ее распалившаяся грудь. Как будто он мог увидеть интимные части ее тела или догадаться о том, что между ног у нее появилась влага.

Однако он вполне был в состоянии заметить беспорядок в ее одежде и прическе, неестественный блеск зацелованных губ и стыдливый румянец на щеках. Она действительно испугалась. Ничто не могло так быстро вернуть ее к реальности, как неодобрительно-укоризненная мина на лице старого слуги. Господи, о чем она думала! За последний час она совсем забыла о том, кто она такая. Может быть, амнезия заразна?

– Спасибо… Тео, – выдавила она наконец из себя. Ее губы перестали быть мягкими, как тающий мед, и снова стали твердыми и поджатыми в строгую линию. – Я сейчас приду.

Тео не двинулся с места. Аманде захотелось спрятаться в экипаже и притвориться, что между ней и Джоном ничего не было, но она решила, что недоговоренности между ними быть не должно. А потому следовало устранить ее прямо сейчас, здесь, а сделать это в присутствии слуги она не могла.

– Тео, иди к экипажу, – приказала она.

– Вы придете сразу? – недовольно проворчал он.

– Обещаю, что последую за тобой. Мне нужно кое-что сказать Джону.

Тео смерил Джека ненавидящим взглядом и с достоинством удалился.

Аманда обернулась к Джеку, который стоял, скрестив на груди руки, с невозмутимым выражением на лице.

– Как не вовремя, – произнес он.

– Как неблагоразумно, – ответила она, вспыхнув до корней волос. – Тео вообще ничего не должен был видеть.

– Если бы он пришел на пять минут позже, то увидел бы гораздо больше.

– Нет, пожалуйста, не говорите так. – Она закрыла глаза и выставила вперед руку, словно защищаясь.

– Так вот, значит, откуда ветер дует. – Он разочарованно усмехнулся. – Значит, это вино послужило причиной вашей раскованности?

Аманда хотела возразить, что последний хмель слетел с нее уже давно, но передумала, потому что только алкогольным опьянением можно было объяснить ее неприличное поведение. Она даже себе не могла бы сейчас объяснить этот поступок, поэтому предпочла обвинить во всем вино из бузины Ричарда Кларка.

– Вам следовало догадаться, что я пьяна, и вести себя, как подобает джентльмену, – укоризненно проговорила она. Но ей было очень стыдно снова ему лгать.

– Но ведь это вы попросили меня поцеловать вас, – сказал он.

– Не помню, чтобы я делала что-либо подобное! – упрямо возразила она.

– Ну, если это не было просьбой, то тогда я – африканский слон, – усмехнулся он.

– Нужно было держать себя в руках!

– Готов с вами согласиться. Нужно было, – великодушно признал он.

– И… и даже если я попросила вас об этом, можете быть уверены, что больше такое не повторится! – заверила она его.

– Очень благоразумно с вашей стороны, Аманда. Теперь вы понимаете, что я имел в виду, когда говорил, что не всегда следует руководствоваться чувствами?

– Перестаньте называть меня Амандой! – Она не знала, что ему ответить, и потому рассердилась.

– Хорошо, дорогая, – ответил он с любезной улыбкой.

– Нет, вы невыносимы! – воскликнула она и, подобрав юбки, поспешила прочь. – Вам послужит только на пользу, если я оставлю вас здесь одного и предоставлю самому заботиться о себе. – Она бросила на него взгляд через плечо и возмущенно ускорила шаг.

Джек смотрел, как колышется черная юбка Аманды, как соблазнительно покачиваются ее бедра. Через минуту после того, как она пропала из виду за склоном холма, учтивая улыбка стерлась с его лица. Их поцелуй не оставил его равнодушным, хотя причину этого он и сам не мог понять. Он не вспомнил ни своего имени, ни своей семьи, ни того, чем он занимался год или неделю назад. Но он знал наверняка, что не смог бы забыть, если бы хоть раз в жизни так целовал женщину. Он был почти уверен, что подобного с ним раньше не случалось…

Аманда Дарлингтон не переставала его удивлять. В ней крылась какая-то загадка: она могла быть неприступной и скованной, а в следующий момент – непринужденной и легкомысленной. Она была сильной и самостоятельной, но в то же время на редкость уязвимой. Ему хотелось уложить ее в постель – и защитить от всех напастей. Хотелось стать ее любовником – и другом. Его смущали собственные противоречивые чувства, которые никак не могли ужиться в одном человеке.

Одно он знал точно: разобраться в ситуации и в своих отношениях с этой женщиной он сможет только тогда, когда узнает истинную причину, заставившую мисс Дарлингтон мчаться сломя голову на Торни-Айленд и в полном одиночестве.

Он знал, что своей амнезией создает ей лишние проблемы. С другой стороны, он был убежден – и вовсе не из чрезмерного тщеславия, – что нравился ей не меньше, чем она нравилась ему. Она ведь сама в этом призналась, разве нет? Да и по какой иной причине она захотела бы, чтобы он ее поцеловал?

Джек нахмурился, вспомнив вдруг, что она говорила о «таинственности», которая ее в нем привлекает. Но что-то подсказывало, что причина не только в этом.

Он глубоко вздохнул и медленно побрел к экипажу. Ему потребовалась вся его выдержка, чтобы остудить жар, который разлился по его телу от близости с мисс Дарлингтон, и он отдавал себе отчет в том, что достаточно одного взгляда, одного случайного прикосновения, чтобы страсть снова захлестнула его. Если бы Тео не появился так вовремя, они занялись бы любовью прямо на траве у ручья, не думая о том, что их кто-нибудь может увидеть. Он готов был признать, что в тот момент совсем потерял голову от страсти.

Он прошел через деревню, раскланиваясь с гостями, которые расходились по домам после праздника, выдержал недружелюбный взгляд Тео, и, когда подошел к экипажу, остатки любовного дурмана улетучились из его головы.

Лошади уже были запряжены, слуги готовы к путешествию.

– Где мистер Кларк? – спросил он Тео.

– Госпожа уже заплатила ему, – ответил тот, натянув поводья, отчего коренник вскинул голову и недовольно фыркнул.

Джек понял намек и без долгих разговоров влез в экипаж. Мисс Дарлингтон, как он и предполагал, уже сидела на своем месте, вперив взгляд в окно. Ее волосы были снова уложены в тугой пучок на затылке, золотистые локоны больше не позволяли себе никаких вольностей.

– Жаль, что Кларк не задержался, чтобы со мной проститься. Он мне очень понравился. – Джек попробовал завязать разговор, чтобы понять, в каком она настроении.

– Я обещала ему передать вам его наилучшие пожелания, так что… дело сделано, – ответила она равнодушно.

Бррр! На Джека повеяло могильным холодом. Без сомнения, пожелания мистера Кларка прозвучали бы более тепло и сердечно, если бы он высказал их сам.

Он вздохнул, подумав о том, что вынужден будет видеть перед собой надменный профиль мисс Дарлингтон всю дорогу до Чичестера, где она передаст его властям. То есть попробует передать. Он по-прежнему не собирался ни связываться с местной полицией, ни ехать в Лондон в качестве пленника. Кроме того, ему не хотелось расставаться с мисс Дарлингтон, не убедившись в том, что она благополучно добралась до цели своего загадочного путешествия. Да и вряд ли она сама захочет бросить его на произвол судьбы, пока к нему не вернется память.

Тео лихо вывернул экипаж на дорогу и нахлестывал лошадей, пока деревня не осталась позади. Когда они проезжали по главной улице, народ, веселый и буйный от вина из бузины, провожал их радостными криками и пожеланиями счастливого пути.

Мисс Дарлингтон заставила себя улыбнуться и помахала гостеприимным сельчанам из окна.

Когда они проезжали мимо церкви, Джек заметил, что новобрачные зачем-то вернулись туда, где только что обменялись клятвами в верности. Теперь они стояли возле двери и, тесно прижавшись друг к другу, шептали друг другу какую-то любовную чепуху. Эта трогательная картина согрела сердце даже такого ярого браконенавистника, как Джек.

Он собрался уже откинуться на спинку дивана и поудобнее устроиться на своем месте, как вдруг произошло нечто странное. Лицо невесты внезапно изменило черты! То ли по вине его больного воображения, то ли под действием вина, то ли оттого, что он еще не вполне оправился от сотрясения мозга, но светловолосая, розовощекая, пышущая здоровьем девушка превратилась в изящную темно-рыжую красавицу! Джек решил, что мистер Кларк наверняка подмешивает в свое вино опиум, потому что другого объяснения галлюцинациям найти не мог.

Он потер глаза, но рыжая красавица не исчезла. Джек не узнавал ее, не мог назвать ее имени, но был абсолютно уверен, что прекрасно с ней знаком. И наконец – что было ужаснее всего – жених тоже поменял свое обличье – на его собственное!

Воображаемая трансформация образов постепенно стиралась из его памяти по мере того, как экипаж удалялся от деревни. Джек закрыл глаза, чтобы прийти в себя. Он тяжело дышал и обливался потом, как будто бежал по дороге рядом с каретой, а не сидел внутри на мягких подушках.

Ночные кошмары, которые преследовали его все это время, угрожающим образом вплетались в реальность. Значит, это правда. Либо он женат, либо… помолвлен. Но с кем?

И вдруг откуда-то издалека, словно отзвук эха, до его сознания донеслось имя. Шарлотта. Шарлотта Батсфорд.

Другое эхо, гораздо более отчетливое и ясное, прокричало ему в ухо его собственное имя. Джексон Монтгомери, виконт Дарем.

Затем оба эха смешались с какими-то криками и звуками труб и фанфар, возвещающими королевский выход… но через миг все потонуло в водовороте образов, которые растворились в его ущербной памяти. Он мгновенно перенесся из одного состояния в другое: если раньше он не помнил ничего, то теперь вспомнил все сразу. Это оказалось тяжелым испытанием для его нервной системы.

Восхитительное ощущение свободы, которым он наслаждался уже несколько дней, исчезло. Теперь он никогда не будет свободным и счастливым. Он помолвлен с Шарлоттой Батсфорд, и если бы не угодил под копыта лошадей мисс Дарлингтон, то в этот самый момент наслаждался медовым месяцем. До чего же досадная перспектива!

От мрачных мыслей его отвлекло чье-то осторожное прикосновение. Он вздрогнул и, сжав кулаки, поднял голову. Мисс Дарлингтон с тревогой наблюдала за ним. От ее гнева не осталось и следа, когда она заметила, что с ним что-то происходит.

– Что с вами? Вы выглядите расстроенным. Я несколько раз пыталась с вами заговорить, но вы не отвечали. Вы плохо себя чувствуете? Что-нибудь случилось? Вы что-то вспомнили?

Джек внимательно посмотрел в ее широко открытые, невинные голубые глаза и произнес самую большую ложь в своей жизни:

– Я в полном порядке, мисс Дарлингтон. – Он улыбнулся и вытер пот со лба. – Просто немного затошнило, вот и все. К несчастью, я так ничего и не вспомнил. Мне очень жаль. Похоже, вам придется повозиться со мной еще какое-то время.

Чичестер оказался довольно крупным городом с несколькими гостиницами, одну из которых Джулиан вынужден был выбрать, чтобы немного отдохнуть и навести справки. Он гнал лошадей, как сумасшедший, чтобы перехватить экипаж, описанный миссис Бин, но его нигде не было. Либо Джек уехал в такой же быстроходной карете, как его собственная, либо они отправились по другой дороге.

Получив неутешительные сведения от владельцев гостиниц, Джулиан снял комнату в гостинице, стоящей на главной улице города. Он выпил пару чашек крепкого чая и уселся у окна в ожидании, не покажется ли кто-нибудь похожий на цыгана с белой повязкой на голове в сопровождении женщины, одетой в черное.

Джулиан не забыл позаботиться о слугах и лошадях: люди обедали на кухне, лошади были вычищены, напоены и теперь мирно жевали овес в стойлах. Он не жалел ни себя, ни других, увлекшись погоней и стремясь поскорее получить ответы на мучившие его вопросы, касающиеся здоровья и благополучия своего легкомысленного братца. В итоге лошади и слуги едва не падали от усталости. Ни те, ни другие не привыкли к столь длительным скачкам по каменистым сельским дорогам.

Теперь Джулиан сидел с четвертой чашкой остывающего чая в руке, положив ноги на кушетку, и смотрел на толпу горожан, медленно текущую по улице под окном его комнаты.

Наконец ему надоела неподвижность и, отставив чашку, он подошел к окну. Перед его взором мелькали сотни людей, иногда он замечал в толпе уличных красоток, которые с ним заигрывали.

Джулиану было не до них. Он пытался разобраться в тех противоречивых сведениях об исчезновении брата, которые ему удалось добыть. Сведения эти были весьма скудными. Он знал, что Джек был ранен после того, как покинул «Пятнистого пса», но каким образом и насколько серьезно – не представлял. Миссис Бин сказала, что он упал и ударился головой о камень, но на него с таким же успехом мог кто-нибудь напасть.

Эта женщина еще добавила напоследок, что он потерял память. Если это правда, то очень неприятная. Если Джек понятия не имеет, кто он такой, то как он сможет защититься от людей, которые захотят использовать его недуг в корыстных целях? Конечно, это выглядит весьма мелодраматично, но даже в цивилизованной Британии существуют люди, способные на бесчестные поступки. Оставалось надеяться, что Джека эта судьба минует. Но тогда почему он вдруг отправился не в том направлении, в каком должен был ехать?

Если бы Джек знал, кто он, то подумал бы о тех, кто беспокоится о нем, вспомнил бы, что должен был идти под венец с прелестной, невинной девушкой, которая не заслуживает такого бессовестного отношения.

И потом, кто эта таинственная женщина в черном, с которой Джек путешествует? И почему она в черном? Почему они представляются как лорд и леди Торнфилд? Джулиан не мог поверить, что его брат способен сбежать из-под венца с какой-то роковой женщиной… да еще в такую дыру, как Чичестер!

Нет, все это глупо. Впрочем, коль скоро эти загадки имеют отношение к Джеку, то удивляться нечему! Джулиан усмехнулся и с сожалением покачал головой. Главное, Джек жив, а остальное сейчас не важно. И поскольку они все еще дышали одним воздухом, сладким воздухом Британии, это приключение вполне могло закончиться благополучно.

Улыбка стерлась с лица Джулиана, и губы сжались в строгую линию. Взгляд наполнился решимостью. Да, все кончится благополучно! Не будь он Джулианом Фицуильямом Монтгомери-третьим, восьмым маркизом Серлингом.

– Если верить Тео, то лучшая гостиница в Чичестере «Герб Чарлстонов». Вы устали в дороге и нуждаетесь в хорошем отдыхе, и я не понимаю вашего желания остановиться здесь. – Аманда взглянула на Джека с возмущенным удивлением.

– Я просто подумал, что нам следует придерживаться приличий, мисс Дарлингтон.

– Приличий? Но разве вы не хотите, чтобы вас кто-нибудь узнал? Как иначе к вам вернется память? – Джек в ответ пожал плечами. – Иногда мне кажется, что вы просто не хотите возвращаться в свою жизнь, Джон!

– Может быть, так и есть, – пробормотал он себе под нос, уставившись в окно, за которым тянулись поля и фермы на подъезде к Чичестеру.

Аманда прекрасно понимала, что он имеет в виду. Вряд ли его прежнюю жизнь можно было назвать радостной, если он оказался пьяным посреди дороги. Хотя он был хорошо одет… и образован… и, очевидно, принадлежал к знатному роду, но все это не являлось гарантией того, что жизнь его была счастливой.

Но даже если она была счастливой, то существовала еще одна причина, по которой Джек не особенно расстраивался из-за потери памяти. Наверное, в том, чтобы не знать, кто ты, откуда, где твой дом, есть особое удовольствие. Она сама сказала ему, что ее привлекает его «таинственность». Она даже немножко завидовала ему.

Как было бы приятно не помнить сердечные раны, ошибки и разочарования прошлого! Как восхитительно самому выбрать путь в жизни, начать с чистого листа, не оглядываясь на предрассудки, запреты и моральные тиски, в которых он мучился с детства!

Разумеется, в этот момент Аманда думала о своих родителях, чей жизненный путь принуждена теперь рабски повторять. Хотя опыт показывает, что путь этот был усеян заблуждениями и фальшью и не заслуживал повторения.

Сегодня в Патчинге, танцуя и веселясь с простыми добрыми людьми, Аманда под действием вина ощутила потребность сбросить путы, в которых жила двадцать три года, и изменить свою жизнь. В результате она оказалась в объятиях Джека и потребовала поцелуя.

Даже теперь, много часов спустя, она помнила тепло его рук и ощущала на губах вкус поцелуя. Она украдкой взглянула на него и с облегчением увидела, что он задумчиво смотрит в окно. Ей не хотелось, чтобы он заметил, как вспыхнуло ее лицо от этих воспоминаний.

За время их пути Джек трижды извинился за свою несдержанность. И хотя она уже давно на него не сердилась, сказать вслух, что она простила его, так и не смогла. Она боялась, что если честно примет на себя часть вины за происшедшее, то это неминуемо повторится. Вынужденная близость в тесном экипаже ослабляла ее душевные силы и изнуряла физически, а потому оказать ему достойное сопротивление она бы не сумела. Тем более что все это время она боролась с желанием дотронуться до него.

Джек предупреждал, что не всегда нужно действовать по велению сердца, но, когда он обнимал ее, она терялась и переставала понимать, что хорошо, а что дурно. Раньше она думала, что решать вопросы морали так же просто, как отличить черное от белого, но теперь столкнулась с обилием полутонов.

В одном она все же была уверена: необходимо оставить Джека в Чичестере на попечение властей. Она не может взять его с собой на Торни-Айленд и тем самым раскрыть семейную тайну. Если они расстанутся, это будет лучше для них обоих. Не важно, какие чувства она испытывает к нему, но сегодня же вечером он будет навсегда вычеркнут из ее жизни.

Аманду эта перспектива вовсе не радовала.

– Вы все еще хотите остановиться в «Гербе Чарлстонов»? – спросил Джек, отворачиваясь от окна. В его глазах застыла тоска, и сердце Аманды сжалось от боли. Наверное, он догадывался о ее намерении расстаться с ним и не хотел этого так же, как и она сама.

Аманда попыталась внушить себе, что малодушничает, как глупая девчонка. Джек – дамский угодник, и он привык быть в центре внимания женщин. Ее восхищение не имело для него никакого значения. А если бы они занялись любовью, то она стала бы для него всего лишь очередным верстовым столбом на пути плотских утех.

Для нее же это было бы серьезным потрясением. Возможно, единственным воспоминанием такого рода на всю оставшуюся одинокую жизнь.

Она представила себе, как они лежат на траве голые, обнявшись, и тряхнула головой, чтобы отогнать навязчивую картину…

– Мисс Дарлингтон?

Объект ее фантазий оказался совсем близко. Он склонился к ней и озабоченно разглядывал ее лицо. Аманда поняла вдруг, что ей просто необходимо провести с ним еще немного времени, чтобы сохранить о нем побольше воспоминаний, которые потом она будет трепетно хранить в своем сердце.

– С вами все в порядке? – осторожно спросил он.

– Нет, – призналась она с сожалением.

– Что я могу сделать для вас, мадам? – нахмурился он тревожно.

– Скажите Тео, что мы остановимся не в «Гербе Чарлстонов».

– А где же?

– Где-нибудь… где это будет прилично, – смущенно опустила она глаза.