Утром в пятницу я встретила Ферн в коридоре возле наших шкафчиков.
      – Ну как, кто-нибудь откликнулся на объявление? – спросила я.
      – Пока нет, – ответила Ферн, показав мне скрещенные пальцы.
      Прошло уже несколько дней, как мы развесили объявления по всей округе, и, наверное, всех нас тревожила мысль, что хозяева Хобо увидят их и придут, чтобы забрать свою собаку вместе со щенками.
      – Родители все-таки позволят мне взять одного щенка, – сообщила я Ферн.
      – Здорово! – сказала Ферн. – Как это вышло, что твоя мама передумала?
      – Сама не знаю, – ответила я и пересказала ей разговор родителей.
      – А ты уверена, что они говорили о щенке? – спросила Ферн.
      – О чем еще они могли говорить? – удивилась я.
      К нам подбежала Пиппа.
      – Кто-нибудь уже звонил насчет?..
      – Нет! – хором ответили мы с Ферн.
      – Уф! – облегченно вздохнула Пиппа. – Прошло уже двое суток. Может, нам повезет.
      – Мне все-таки немного жалко ее прежних хозяев, у которых она потерялась, – сказала Ферн.
      – Мне тоже, – кивнула Пиппа. – Надеюсь, они были не очень хорошими людьми. В таком случае нам необязательно им сочувствовать, – улыбнулась она.
      Примерно то же самое думала об этом и я.
      – Мама Стейси в конце концов разрешила взять ей щенка, – сообщила Ферн.
      – Правда? – округлила глаза Пиппа. – А я думала, что она в этом вопросе будет стоять насмерть.
      – Я тоже так думала, – сказала я. – Но она передумала. Можно мне выбрать щенка, какого хочется? – посмотрела я на Ферн.
      – Конечно, – кивнула Ферн.
      – Мне больше всех нравится Квазимодо, – сказала я. – Он из них самый большой непоседа.
      – Да, – подтвердила Ферн, – он у меня тоже любимчик.
      – Вот только имяу него… – покачала головой Пиппа. – Хуже я еще никогда не слышала.
      – Тебе не нравится? А я думала, оно такое… такое… оригинальное. Вот скажи, сколько еще собак имеют такое же имя? – спросила Ферн.
      – Нисколько, – ответила я. – Это тебе ни о чем не говорит? Сама посуди, если бы Квазимодо было таким классным именем для собаки, почему тогда больше никто его не придумал?
      – Не у каждого такое воображение, как у меня, – заметила Ферн.
      – Уж это точно, – хмыкнула Пиппа.
      – Ну ладно, ладно, если уж оно так вам не нравится, можно его поменять, – уступила Ферн.
      – Каждая из нас может предложить одно имя, – сказала Пиппа, – включая Синди, конечно. Потом мы проголосуем за имя, которое нравится больше всего, но только нельзя голосовать за то имя, которое предложила ты сама.
      – Я не против, – согласилась Ферн. – Только дайте подумать. Ведь надо же выбрать что-нибудь необычное. Как вам нравится Арчибальд? По-моему, Арчибальд очень звучное имя, вам не кажется?
      Мы с Пиппой молча повернулись и пошли по коридору.
      – Эй, ребята, вы куда? Не уходите, когда я с вами разговариваю! Ну, хорошо, пусть не Арчибальд, а как насчет Манхэттен? Нет, погодите! Филадельфия! Тогда можно для краткости называть его Филом!
      О боже! Если Ферн дать волю, то несчастная собака получит самое нелепое имя на свете.
      * * *
      – Ты с Черил уже обо всем договорилась? – спросила я Аманду в тот же день, когда мы вышли из школьного автобуса и направились к дому.
      – Конечно, – сказала Аманда. – Нет проблем. Завтра вечером мы с ней встречаемся в семь пятнадцать.
      – Хорошо бы ужин был готов вовремя, – заметила я.
      – Будет, – решительно заявила Аманда. – Даже если мне придется готовить его самой! А потом… – она мечтательно вздохнула, – потом «Дорога в рай!»
      – А Черил что – тоже сделает вид, что рано пошла спать? – спросила я.
      – Она еще не решила, как это изобразить, но что-нибудь придумает.
      – Мне не хочется тебя расстраивать, – сказала я, – но если бы я задумывала что-нибудь подобное, то уж кого-кого, а Черил Радик я бы себе в напарницы не выбрала.
      – А что плохого в Черил? Не понимаю, почему она тебе так не нравится, – пожала плечами Аманда. – По крайней мере, с ней весело, не то что эти ненормальные, с которыми ты водишься.
      – Ну уж, извини! Твоим подружкам приз в конкурсе выдающихся личностей никто не даст. И согласись, Аманда, человеку с такими подругами, как Рейчел Голдстейн, лучше не пытаться высмеивать чужих подруг.
      – Рейчел не виновата, что иногда до нее медленно доходит, – сказала Аманда. – Но если бы ты не поленилась узнать моих подруг получше, ты бы поняла, что они вполне на уровне.
      – Они меня называют занудой. Зачем мне тратить время на то, чтобы лучше узнавать людей, которые считают меня занудой? Только, прежде чем отвечать, вспомни, что это от меня зависит, будешь ли ты спать в своей кровати завтра ночью.
      – Они считают тебя занудой, потому что не знают тебя так же хорошо, как я, – сказала Аманда с противной улыбкой. – На самом деле ты совсем не такая зануда, какой кажешься на первый взгляд, честное слово!
      – Ах так! Значит, я на самом деле не зануда. Я только кажусьзанудой! Это ты хотела сказать?
      – Нет-нет, я хотела сказать, что если бы ты даже казалась занудой, то на самом деле такой не была бы. Но ты такой не кажешься, поэтому в чем проблема?
      – Знаешь, на твоем месте я бы бросила эту затею, пока не поздно, – сказала я, когда мы шли по подъездной дорожке к дому. – И что бы ты ни говорила о Черил, я бы не стала на нее полагаться.
      – Тс-с! – зашипела Аманда, открывая дверь. – Ни слова об этом здесь!
      * * *
      Было еще кое-что, о чем не было произнесено ни слова в тот вечер – о моем щенке. Я не могла понять, почему родители не хотят сказать мне прямо, что разрешают мне взять щенка. Чего они ждут?
      Благодаря моим стараниям у них было множество удобных случаев. К примеру, помогая убирать игрушки Сэма, я как бы случайно нажала на квадратик со щенком на его желтой коробке.
      – Буква Щ – щенок, – произнес электронный голос.
      Я с надеждой взглянула на отца. Ничего!
      Я оставила собачью книжку Пиппы на кухонном столе, потом вошла в кухню в тот момент, когда мама готовила ужин.
      – Ты видела мою книжку про собак? – спросила я.
      – Она там, на столе, – не глядя, сказала мама.
      – Да, и правда на столе. Если хочешь, я тебе ее оставлю, можешь почитать, когда будет время.
      – Нет, дорогая, не надо, – сказала мама.
      Понимаете, какая складывалась ситуация? Я старалась, как могла, предоставляя им удобные случаи, чтобы сообщить мне, что мне позволят завести щенка, а они просто не обращали на это внимания!
      * * *
      – Сегодня утром поедем в торговый центр. Кто хочет, может присоединиться, – сказал за завтраком отец. – Аманда, хочешь поехать с нами?
      – Нет, спасибо. Я сегодня занята, – сказала Аманда.
      – А я с вами поеду, – решила я. – Что вы собираетесь покупать?
      – Сэму нужно купить кое-что из одежды, – сказала мама. – Но, кроме этого, мы хотим просто походить, посмотреть. И, может быть, перекусим где-нибудь там. Аманда, ты точно не хочешь поехать с нами?
      – Что? А, нет, спасибо. Мне нужно пойти к Черил, кое о чем договориться, – сказала она.
      Я знала, о чем именно. Сегодня вечером настанет тот самый вечер.
      – Ах да! Ты ведь собираешься сегодня остаться у них ночевать?
      – Нет, – сказала Аманда. – Я передумала. Может, как-нибудь в другой раз.
      – Ну и прекрасно, – произнесла мама.
      Не знаю, может быть, это мое воображение, но я могла бы поклясться, что сказала она это с облегчением. Может, она пришла к выводу, что Черил плохо влияет на Аманду. (Я бы это могла сказать ей еще три года назад!)
      Не скажу, чтобы я долго ломала голову над этим вопросом. У меня и без того было много дел. Пока мы ехали в машине в торговый центр Клиаруотер, я должна была на заднем сиденье развлекать Сэма.
      Бывая в торговом центре, мне каждый раз обязательно хочется зайти в один магазин. Он называется «Пет Парадайз».
      Обычно я захожу туда, чтобы посмотреть на Тонтона. Тонтон – это большой красный попугай ара, он сидит на суку посреди магазина, раскалывая своим клювом орешки.
      В «Пет Парадайз» продают не только птиц. Там продают все, что только можно вообразить: рыбок и змей, птиц и хомячков, щенков и котят. Одним словом – все. И за животными там очень хорошо ухаживают. Иногда я останавливаюсь поболтать с девочками, которые работают там по субботам.
      Жалко, что я еще недостаточно взрослая, чтобы получить такую работу! Я бы с удовольствием приходила по субботам в «Пет Парадайз».
      Пока мы бродили по торговому центру, я проявляла невероятное терпение. В том смысле, что не схватила коляску Сэма и не понеслась вместе с ним прямиком в «Пет Парадайз». Хотя, конечно, я делала все возможное, чтобы направить родителей в эту сторону. Я думала, что, может быть, там мне представится удобный случай сказать им, что я слышала их вчерашний разговор. И, кроме того, раз уж мы будем там, то, может быть, сразу и купим кое-что из необходимых для щенка вещей.
      – Давайте заглянем в «Пет Парадайз», вы не против? – спросила я.
      – Конечно, не против, дорогая, – сказала мама. – Но при условии, что ты не собираешься покупать новых игрушек для Бенджамина. Я и без того все время спотыкаюсь о пластмассовых мышей и лохматых гусениц.
      – Я не собиралась ничего покупать для Бенджамина, – улыбнулась я. – Но я подумала, может быть, очень скоро нам понадобятся какие-то другиевещи.
      Мама непонимающе посмотрела на меня.
      – Ладно уж, можете мне сказать. Не надо больше держать это в тайне, – радовалась я, переводя взгляд с мамы на отца.
      – Извини, я что-то не понял. О чем это ты? – покачал головой отец.
      – О щенке, – ответила я.
      – Стейси, опять ты за свое! – сказала мама. – Я думала, что с этим мы все выяснили. Мы не можемзавести щенка. В данный момент это практически невозможно.
      Моя широкая улыбка слегка померкла.
      – Это не будет прямо в данный момент, – проговорила я. – Это будет не раньше, чем недель через шесть. Щенят надо сначала научить есть обычную пищу.
      – Сейчас или через шесть недель – какая разница? Когда я сказала «в данный момент», я имела в виду в обозримом будущем. У меня просто нет времени ухаживать за щенком сверх всех прочих моих обязанностей.
      – За ним будем ухаживать мы с Амандой, – сказала я.
      – Вы обе весь день будете в школе, – возразила мама. – У меня нет ни времени, ни сил возиться со щенком, Стейси. И давай больше не будем спорить по этому поводу. Щенка мы не берем, и на этом поставим точку.
      – Мама права, малышка, – сказал отец. – Может быть, года через два-три мы вернемся к этому вопросу.
      Потрясенная, я не могла выговорить ни слова. Не могла поверить собственным ушам. После того их разговора я была совершенно уверена, что мне разрешат взять щенка, что речь шла именно об этом!
      Но даже в тот момент, когда я пыталась справиться со своим разочарованием и не разреветься прямо посреди торгового центра, какой-то слабый голосок в моей голове все время задавал один вопрос.
      Если родители говорили не о том, чтобы устроить для меня сюрприз со щенком, – тогда о чем же они говорили?

      У моей бабушки есть что-то вроде девиза, который она вспоминает, когда что-то выходит не так. В таких случаях она говорит: «Вспомни о своих удачах».
      Смысл в том, что когда ты чем-то сильно разочарован, то тебе нужно подбодрить себя, перечислив все свои удачи в прошлом. Я решила, что стоит попробовать.
       Что вышло хорошо
      1. Я получила Бенджамина.
      2. Мы все получили Сэма.
      3. У меня появились очень хорошие подруги.
      4. Мама больше не заставляет меня есть лимскую фасоль.
      Пока я составляла этот список, мне пришло в голову составить другой – того, что вышло плохо. В смысле – перечислить свои проблемы!
       Что вышло плохо
      1. Еще несколько лет мне придется носить скобки на зубах.
      2. Я слишком тощая.
      3. Мое лицо похоже на взрыв на фабрике веснушек.
      4. Щенка у меня все-таки не будет.
      Гм-м. Вышло по четыре пункта с каждой стороны. Не скажу, что от этого мне сразу же полегчало.
      Во время ланча в торговом центре я изо всех сил старалась быть мужественной. Но родители все равно заметили, что я очень расстроена.
      – Стейси, – сказал отец, беря меня за руку и сочувственно улыбаясь, – постарайся понять, мы это делаем не для того, чтобы доставить тебе неприятность. Мы много думали над этим. Разве ты сама не видишь, что у мамы и так хлопот полон рот, чтобы еще присматривать за щенком?
      – Да, наверное, – вздохнула я и даже изобразила слабую улыбку. – Все в порядке. По крайней мере, мне не нужно есть лимскую фасоль.
      – Что-что? – не поняла мама.
      – Я стараюсь смотреть на хорошее и не зацикливаться на плохом, – объяснила я. – Можно мне сегодня пойти к Ферн?
      – Конечно, можно, дорогая, – сказал отец. – Мы завезем тебя по дороге домой.
      Понимая, что мне уже не стать единоличной хозяйкой Квазимодо, я решила провести с ним как можно больше времени, прежде чем он перейдет к новым хозяевам.
      Не знаю, кто это будет, но одно я решила точно: я должна быть уверена, что Квазимодо попадет в хорошиеруки.
      Дверь открыла миссис Кипсэк.
      – Здрасьте, – сказала я. – Ферн дома?
      – Она в своей комнате, – ответила миссис Кипсэк. – Я рада, что ты зашла, Стейси. Может быть, тебе удастся поднять ей настроение.
      – А что случилось? – ком застрял у меня в горле. – Со щенками все в порядке?
      – С ними все хорошо, – сказала миссис Кипсэк. – Иди поговори с Ферн – она тебе все расскажет.
      Не помню, когда в последний раз я видела, что Ферн плачет. Потому что такого с ней просто не бывает. Но сейчас она плакала. Она сидела на полу в углу комнаты, обхватив руками подушку, и по щекам ее катились слезы.
      – Ферн! Что случилось?
      Подбежав к ней, я обняла ее за плечи.
      – Дурацкие чертовы объявления! – всхлипывая, проговорила Ферн. – Какой-то идиот увидел наше объявление о собаке. И узнал ее по описанию.
      – Неужели?! И он забрал Хобо?
      – Ее зовут не Хобо, – сказала Ферн, вытирая тыльной стороной ладони глаза. – Ее зовут Сапфир.
      – Так что случилось? – спросила я. – За ней пришли и ее забрали?
      – Нет еще. Мама убедила их оставить ее здесь на несколько недель, пока щенки немного подрастут.
      Я уселась на пол рядом с Ферн. Если не считать редких всхлипываний Ферн, какое-то время мы сидели молча.
      – Оказывается, родители не собирались разрешать мне взять щенка. Я все неправильно поняла, – сказала я с тяжелым вздохом. – Как тебе показалось, хозяева Хобо – хорошие люди?
      – Пожалуй, да, – шмыгнула носом Ферн. – Их фамилия Бертон. Там трое малышей – Джози, Питер и Лоран. Им пять, шесть и семь лет.
      Вытерев глаза рукавом, Ферн посмотрела на меня:
      – Ты бы видела их лица, когда они увидели Хо… то есть – Сапфир и ее щенят! А их отец сказал, что они очень переживали, когда Сапфир пропала. Они живут далеко – на Роуз-уэй.
      – Ух ты! – удивилась я. – Выходит, Хобо – то есть Сапфир – прошла как минимум несколько миль.
      – Выходит, – кивнула Ферн. – Самый младший из ребят, Питер, оставил открытой заднюю калитку, и никто не заметил, что Сапфир пропала. Ее хватились только на следующее утро.
      – По крайней мере, Сапфир останется у нас еще на несколько недель, – сказала я.
      – Да, конечно, – согласилась Ферн. – И еще мистер Бертон предложил мне взять себе одного щенка за то, что так хорошо ухаживала за Сапфир.
      – Квазимодо! – догадалась я.
      – Ага. Только, наверное, его не стоит так называть. Я думаю, его надо назвать Лаки. Мама говорит, что она не против, – улыбнулась Ферн, – но чтобы это была не только моя собака. Он будет принадлежать всем нам, понимаешь? И тебе, и мне, и Синди, и Пиппе. Это будет нашасобака.
      Наша собака, Лаки.
      Вот это по-настоящему счастливый конец!
      * * *
      Хотя, наверное, вам интересно узнать, что случилось с Амандой и этим концертом Эдди Идена в тот вечер.
      Остаток дня я провела у Ферн. Она позвонила Синди и Пиппе, и вчетвером мы весь вечер бурно обсуждали новость о Хобо-Сапфир. Грустно было думать, что ее у нас заберут. Но одновременно мы радовались тому, что сможем оставить себе Лаки.
      Все сошлись на том, что Лаки – отличное имя, хотя Пиппа сказала, что, кроме этого, ему надо дать и настоящее собачье имя, какие дают в клубах собаководов породистым собакам. (Что из того, что Лаки дворняжка, – это еще не означает, что он не может иметь благородное имя.) Вот почему дело кончилось тем, что он получил имя Лаки-Квазимодо-Колесный Пароход– Ястребиный Глаз-Лафайет-Кипсэк-Спигел-Аллен-Кейн первый!
      Домой я вернулась незадолго до ужина.
      – Осторожнее, Аманда, – услышала я голос мамы из кухни. – Это тебе не гонкана время.
      – Но мне есть хочется, – прозвучали в ответ слова Аманды. – Неужели нельзя немного поторопиться?
      Я вошла в кухню. Мама готовила гуляш, а Аманда вертелась вокруг нее, как обезумевшая муха. Я взглянула на стенные часы. Было четверть седьмого. Если Аманда собирается действовать по своему плану, то ей надо выйти из дома через сорок пять минут.
      – Я накрою на стол, – предложила Аманда. – Через сколько будет ужин?
      – Когда будет, тогда и будет, – сказала мама. – Что это с тобой сегодня? Муравьи в штаны залезли?
      – Я просто хочу поскорее поужинать, чтобы потом сразу же начать работу над этим художественным проектом, о котором я тебе говорила, – сказала Аманда.
      Ага! Значит, она воспользовалась моей идеей. (Я так и думала. Потому что, если бы она решила ждать, когда появится ее собственная идея, дело затянулось бы до Рождества.)
      Я рассказала маме про Сапфир и о том, что Лаки станет нашей общей собакой.
      – Вот и прекрасно, – сказала мама, – теперь все довольны, все смеются!
      В этот момент Аманда налетела на нее, пытаясь пролезть к ящику стола, где лежат ножи, ложки и вилки.
      – Кроме твоей сестры, у которой, похоже, сегодня какой-то припадок активности. Аманда, последний раз тебе говорю, не вертись у меня под ногами!
      – Ха! Тогда я в последний раз берусь помогать по дому. Здесь это не ценят, – проворчала Аманда.
      – Я ценю твою помощь, золотце, – сказала мама. – Но я бы оценила ее еще выше, если бы ты убралась отсюда и помогла бы в каком-нибудь другом месте.
      Дело принимало рискованный оборот. Когда мама объявила, что ужин готов, была уже половина седьмого.
      – Что же ты делаешь! – покачал головой отец, глядя, как Аманда запихивает в себя гуляш. – Не торопись так, Аманда, а то подавишься.
      –  Нафафафю, – пробормотала Аманда с набитым ртом.
      – Ничего, не волнуйтесь, – сказала я. – Нам в школе показывали фильм, как оказывать первую помощь. Там говорилось про «прием Хеймлича». Мне как раз нужно на ком-нибудь попрактиковаться.
      Прием Хеймлича – это именно то, что надо делать, если человек подавился во время еды.
      С бешеной скоростью прожевав и проглотив то, что напихала в рот, Аманда сказала:
      – Извините… Ужасно есть хочется. М-м, очень вкусно, мама.
      – Удивительно, как ты успела почувствовать вкус. У тебя все так быстро проскочило в желудок, что, наверное, даже не коснулось языка.
      – Я сейчас хочу засесть на всю ночь за свой проект. И, пожалуйста, пусть никто мне не мешает, хорошо? Мне нужен полный покой и тишина.
      – А что это за проект? – спросил отец.
      Аманда сунула в рот побольше гуляша. По выражению ее лица я поняла, что такого вопроса она не ожидала. И сейчас, очевидно, надеялась, что, пока она жует, вдохновение поможет ей выкрутиться.
      – Это сюрприз, – сказала я. – Она никому не скажет, что это за проект, пока не закончит. Так, Аманда?
      –  Магм-м маги, – пробормотала, кивая, Аманда.
      – Интересно, – произнесла мама, – я люблю сюрпризы.
       Не говори так, мама. Вряд ли тебе понравился бы этот сюрприз, если бы ты знала, о чем идет речь.
      – Извините, но я пойду, – сказала Аманда примерно без двух минут семь.
      – А как же десерт? Неужели не хочешь? – удивилась мама. – Все твое любимое – шоколадный торт и мороженое.
      – Нет, спасибо, – поблагодарила Аманда, вставая. – Не хочу слишком наедаться, с набитым животом плохо работается.
      Она направилась к двери.
      – Пожалуйста, не тревожьте меня сегодня вечером. Что бы ни случилось!
      – Никто тебя не потревожит, – сказала мама.
      Громко ступая, Аманда поднялась наверх. Мама отрезала три куска торта.
      – Она еще не знает, что теряет, – проговорил отец, когда мама принялась раскладывать мороженое.