– Велосипед я заберу потом! – крикнула я, мчась со всех ног по подъездной аллее Ферн.
      Как было объявлено, Эдди Иден должен был раздавать автографы до половины шестого. Это означало, что полчаса у меня еще есть. Я понимала, что не успею добраться туда на велике, но я еще могла успеть, если поехать автобусом.
      По дороге к автобусной остановке я быстро просчитывала в уме: если автобус подойдет не позднее, чем через десять минут, все будет в порядке.
      Десять минут, чтобы дождаться автобуса.
      Десять минут, чтобы добежать до торгового центра.
      Пять минут, чтобы подняться на третий этаж, где располагается музыкальный магазин «Рокиз».
      Четыре минуты, чтобы пробиться к прилавку.
      Одна минута, чтобы получить автограф на диск Аманды.
      Отлично.
      – Стейси!
      Услышав за спиной крик, я обернулась. Это была Синди. Она подпрыгивала на месте и махала рукой.
      Я тоже махнула ей.
      – Ты забыла вот это! – крикнула Синди.
      В руке она держала что-то небольшое, квадратное, плоское.
      Это же диск Аманды!
      Резко затормозив, я повернула назад, ей навстречу.
      – Спасибо, – пропыхтела я. – Я тебе потом позвоню.
      Я опять бросилась к автобусной остановке. Там уже было несколько человек. Хороший признак. Чем больше людей, тем лучше, это значит, что автобуса уже давно не было.
       Ну давай же, автобус! Подъезжай скорей!
      Я вглядывалась вдаль, мысленно умоляя автобус появиться. Что же это такое, в самом деле, куда они все подевались? Может, все автобусы похищены инопланетянами? Может, в небе над Индианой висит какой-нибудь бесформенный корабль пришельцев, проводящий исследование наземного общественного транспорта?
      Я опять посмотрела на свои часы. Противные, гадкие часы, из-за которых я попала в такую неприятность. Обнаружив, что они стоят, я заставила их пойти снова, стукнув о стену. И они до сих пор шли. На них было девять минут четырнадцать секунд шестого.
      Секунды через две я опять взглянула на часы, и они показывали девять минут и пятьдесят пять секунд шестого!
      Почему получается, что время бежит так быстро, когда тебе этого не надо, почему получается, что дни рождения проходят в одно мгновение – мелькнули и нету, а во время экзаменов дни тянутся целую вечность? Ах, да ладно – некогда мне сейчас ломать над этим голову.
       Куда же подевался этот автобус?
      Ура-а! Он, тарахтя, подкатил к остановке ровно в десять с половиной минут шестого. Это означало, что у меня осталось на полминуты меньше, чем я рассчитывала. Придется нестись ракетой, как только выйду у торгового центра.
      Чудо-девочка Стейси взлетает в воздух! Бзз-з-з– вылетает из дверей автобуса. Фр-р-р– перемахивает через площадь. Вжик– влетает во вращающиеся двери… и вылетает обратно из вращающихся дверей, потому что кто-то толкнул их и я, не успев влететь в вестибюль торгового центра, оказалась опять снаружи.
      Во второй раз мне повезло больше, и я помчалась по проходу сквозь толпу, уворачиваясь и огибая встречных людей. Ой, извините. Ах, простите.
      Почему так много народу мешается у меня на пути? Им что, дома делать нечего?
      Я вскочила на эскалатор и стала пробираться меж стоявших на нем вверх.
      Проверка времени. Пять двадцать две и сорок секунд.
      Хлоп! Я врезалась прямо в какую-то толстую даму. Это было похоже на прыжок на матрас. Ой-ой!Она даже не покачнулась. Восстановив равновесие, я шмыгнула к эскалатору, ведущему на третий этаж.
      Музыкальный магазин «Рокиз» располагался прямо по основному проходу, потом налево за угол.
      Проверка времени. Пять двадцать четыре и шестнадцать секунд.
      Я рысью промчалась до угла, свернула за него и остановилась как вкопанная. Проход на всю ширину был забит людьми. Это нельзя было назвать очередью. В очереди никто не стоял. Все толкались и пихались под громкие звуки одной из песен Эдди Идена.
      Большую часть толпы составляли девушки. Но среди них я заметила нескольких взрослых и с десяток парней. Впереди я разглядела вход в магазин «Рокиз», по обе стороны от него в витринах были выставлены цветные постеры с Эдди Иденом и большой плакат с надписью: «Здесь, сегодня! Блистательный Эдди Иден!»
      Да, правильно. Блистательный Эдди Иден. И если бы у меня был бульдозер, возможно, я бы имела шанс приблизиться к нему на расстояние футов в десять.
      Ничего у меня не выйдет, подумала я и, зажав покрепче в руке диск Аманды, нырнула в самую гущу.
      Иногда быть маленькой и тощей имеет свои преимущества. Где протискиваясь, где проталкиваясь, а где ввинчиваясь в толпу, я пробиралась вперед.
      Аманда могла бы мной гордиться. Только когда в дверях давка стала слишком сильной, мне пришлось остановиться. Подумать только, чем я занимаюсь! Стейси, которая всегда вежливо ждет своей очереди, Стейси, которая никогда не лезет вперед. Неудержимая Стейси! Вы только посмотрите, как она расшвыривает людей со своего пути! Как беспощадно она топчет ногами этих жалких смертных. Агр-р-р!Посмотрите, как ее сжали в дверях, словно тюбик зубной пасты.
      Зато теперь я была уже в самом магазине. Оглушительно гремела музыка, и я не могла пошевельнуться, потому что меня несло, словно течением. Сквозь зазоры в людской массе я разглядела, что здесь установлены барьеры и стоят люди в форме охранников, не позволяющие потоку выплеснуться за пределы этих ограждений.
      Ай! Мои ноги оторвались от земли. Я боялась сделать выдох – вдруг потом не окажется места, чтобы сделать следующий вдох. И мне ничего не было видно, кроме спины очень крупной девушки прямо передо мной, в позвоночник которой был вдавлен мой нос.
      Внезапно музыка оборвалась, и из динамика послышался голос:
      – Эдди Иден уже покинул магазин. Просим всех соблюдать спокойствие и не устраивать давку. Эдди Иден уже покинул магазин.
      Общий разочарованный стон пронесся над толпой. Потом вдруг стоявшие сзади стали напирать сильнее, отчего нас стиснуло еще больше и стало шатать из стороны в сторону.
      И тут один из барьеров рухнул, и мы все рассыпались в разные стороны по магазину.
      Это уже было слишком! Я так больше не могла! Ища спасения, я нырнула за спину одного из охранников.
      – Эдди Идена в магазине больше нет, – повторил голос по радио. Теперь он звучал несколько панически. – Пожалуйста, не напирайте. Эй вы, в задних рядах, не толкайтесь! Эдди уже уехал! Он вышел через задний ход и сейчас направляется к своему лимузину. Поверьте, его здесь уже нет!
      Казалось, смысл сообщения наконец дошел до людей, и толкотня стремящихся попасть в магазин сменилась толкотней стремящихся выйти из него.
      Я выглянула из-за спины охранника.
      – Ну и ну! – сказал он, поправляя галстук. – Легче справиться с тюремным бунтом!
      Я его понимала. Магазин и правда выглядел так, будто по нему прошелся торнадо.
      По радио зазвучал усталый голос диктора:
      – В музыкальном магазине «Рокиз» имеется множество товаров с символикой Эдди Идена. Прямо сейчас вы можете подойти к прилавку и попросить кассету или диск с последними хитами Эдди Идена. А также футболку с портретом Эдди Идена, значки с Эдди Иденом, постеры с Эдди Иденом, – диктор издал вздох облегчения. – Или, может быть, вам предложить бинты с Эдди Иденом? – произнес он. – Хирургические воротники с Эдди Иденом? Ох-ох!Благодарим вас всех и доброй ночи, Фор-Корнерс!
      Я посмотрела в сторону прилавка. Там стояло трое продавцов, было видно, что они очень довольны тем, что мероприятие закончилось. По всему полу были разбросаны листовки с рекламой турне Эдди Идена «Дорога в рай».
      Конечно, хозяин магазина «Рокиз» вместе со своими усталыми продавцами может испытывать сейчас облегчение. И охранники могут чувствовать облегчение. У них ведь нет помешанной на Эдди Идене сестры в другом конце города, которой до смерти хочется получить автограф на свой CD.
      Я подошла к прилавку.
      – Он правда уехал? – спросила я.
      – Боюсь, что да, – ответил один из продавцов.
      – Я хотела, чтобы он подписал вот это, – показала я диск Аманды. – Моя сестра теперь меня убьет.
      – Почему бы тебе не купить для своей сестры футболку с портретом Эдди Идена? – предложил продавец, демонстрируя футболку с портретом Эдди Идена спереди и словами, написанными как бы брызгами воды: «Эдди Иден. Дорога в рай!» – Лицензионный товар, – продолжал продавец с широкой улыбкой, – всего тридцать пять долларов.
      – Это мне не по карману, – сказала я. – И потом – мне нужен автограф. Ради этого я сюда пришла. У вас нет чего-нибудь с автографом Эдди Идена?
      Ничего такого у них не было.
      Выйдя из магазина, я побрела к эскалатору.
       Слушай, Аманда, какую новость тебе сначала рассказать – плохую или хорошую? Хорошая новость – у собаки Ферн родилось семеро великолепных щенят. В чем плохая новость? Э-э… видишь ли, у Эдди Идена начались колики в животе после того, как он объелся английскими оладьями, и он на встречу не приехал.
      Нет, это не пойдет. Наверняка в городских новостях будет что-нибудь об этой встрече. И выкручусь я ненадолго, если совру Аманде, что встреча сорвалась.
       Привет, Аманда! Ты сейчас умрешь со смеху, когда узнаешь, что случилось…
      Нет, тоже не годится. Умрешь со смеху? Скорее это я умру, потому что она оторвет мне голову.
       Алло, Аманда, это ты? Я звоню из больницы, из палаты «Скорой помощи». Я пыталась к нему пробиться, делала все, что могла, но меня просто затоптали. Нет, ничего страшного, не волнуйся, всего лишь несколько треснувших ребер и сломанная нога. Но это неважно – я очень переживаю, что не смогла добыть для тебя автограф Эдди Идена.
      Гм-м. Возможно. Но что произойдет, когда я вернусь домой целая и невредимая? Нетрудно догадаться, что произойдет. Меня тут же опять отправят в больницу, на этот раз не понарошку.
       Дорогая Аманда, я пишу тебе это письмо в самолете, летящем в Китай. Возможно, тебя интересует, как обстоят дела с те м автографом, который я обещала получить для тебя…
      И тут у меня мелькнула мысль.
      Прямо как гром среди ясного неба. Решение было найдено.
      И при этом такое простое.
      Все, что мне нужно, это образец подписи Эдди Идена.
      И еще мне нужна ручка. Тогда, значит, мне нужно двевещи.
      И потом, мне нужно несколько минут, чтобы спокойно потренироваться в копировании подписи Эдди Идена, написав ее раз двадцать—тридцать.
      Ну да. А что такого? Потому что Аманда ведь не заметит разницы. И это нельзя считать обманом. Она ведь не заплатиламне, чтобы я заполучила для нее эту подпись. То есть никакие деньги в этом не замешаны.
      Я просто согласилась оказать ей услугу. И я бы так и сделала, если бы Хобо не выбрала именно этот день, для того чтобы произвести на свет своих щенков. Ну, подумайте, как можно меня упрекать за то, что я на время забыла об автографе Эдди Идена, когда перед моими глазами были семь очаровательных щенков и одна их гордая мамаша.
      Мне оставалось только надеяться, что законом не предусмотрено наказание за то, что человек забыл об автографе поп-звезды для своей сестры.

      Итак, вопрос первый. Где я смогу легче всего раздобыть образец подписи Эдди Идена?
      Ну конечно, в комнате Аманды, где же еще! Аманда – член клуба фанатов Эдди Идена (кто бы мог подумать!). И как член этого клуба (ее членский номер 5743/АА) она получила следующее:
      издающийся раз в два месяца информационный журнал,
      значок с Эдди Иденом – только для членов клуба,
      автомобильную наклейку с портретом Эдди Идена,
      особую карточку члена клуба, дающую право на скидку при покупке товаров с символикой Эдди Идена,
      и фотографию с автографом– сами знаете, чьим.
      Хотя, конечно, сразу было видно, что это не настоящая подпись, а всего лишь напечатанная.
      Но какое это имело значение. Важно, что это была подпись Эдди Идена. То есть то, что я могла использовать для осуществления своего хитрого плана.
      И теперь мне нужно было одно – оказаться дома раньше Аманды.
      Времени в моем распоряжении было не так уж много – полчаса, не больше.
      На этот раз автобус был на моей стороне. Он подошел почти сразу, и уже через пятнадцать минут я вошла в дом. Мама и Сэм были в гостиной. Сэм лежал на ковре, дрыгая ножками и хохоча. Мама стояла перед ним на четвереньках, время от времени наклоняя голову и фыркая в его голый животик.
      – Аманда дома? – спросила я.
      – Дома твоя старшая сестричка, малыш? – проворковала мама, обращаясь к Сэму. – Дома она? Фр-р-р!.. Дома сестричка Аманда? Фр-р-р!.. У кого такой толстый животик? Фр-р-р!..
      Я не смогла сдержать смех. Мама, когда играет с Сэмом, всегда так сюсюкает!
      – Мам!
      Мама тряхнула головой, и Сэм схватил ее за волосы.
      – Ее нет дома – так, малыш? Нет, нет, нет, нет, нет. Аманды дома нет.
      Мама подхватила Сэма под мышки и перекатилась с ним на спину, держа его в воздухе у себя над головой. Он барахтался, хохотал и выглядел забавнее, чем новорожденный щенок. Мне тоже захотелось поучаствовать в их игре, но я должна была достать эту подпись. Иначе меня могла ждать одна-единственная игра – игра под названием «посчитай синяки».
      – Скажи Стейси «привет», – попросила мама Сэма.
      – Иге гегги! – произнес Сэм.
      Мама села, усадив Сэма на колени.
      – Стейси, ты слышала? Он сказал: «Привет, Стейси!»
      Да, кое-что Сэм уже умеет говорить. Правда, не всегда можно догадаться, что он имеет в виду, но обычно нам это удается.
      Например, «бик!» означает хочу поиграть с игрушкой, а «нямма» – вкусно, хочу еще. Однако пройдет еще порядочно времени, прежде чем Сэм научится говорить «привет, Стейси!». Понимаете, почему-то малыши просто не могут выговорить такие слова, как «Стейси». Но я поняла, почему мама старалась показать, что Сэм научился говорить «Стейси». Это потому, что он уже умеет говорить «Аманда». Слово «Аманда» почему-то гораздо легче дается малышам. Правда, Сэм произносит «Аннда», но все равно всем понятно, кого он имеет в виду, потому что он так говорит, только когда с ним играет Аманда.
      И получается, что Сэм уже говорит три слова: мама, папа и Аннда. Еще он знает свое имя: Бем. Если так пойдет и дальше, Сэм научится произносить «Бенджамин» раньше, чем «Стейси». Конечно, Сэм не виноват, что у меня такое трудное имя, но почему из всей семьи у меня у одной имя, которое он не выговаривает? В этом есть какая-то закономерность. Хотя, разумеется, я всегда могу сменить имя на «Нямма».
      Я отправилась наверх, в комнату Аманды, чтобы осуществить первый этап великого плана изготовления подделки.
      Портрет Эдди Идена с «автографом» висел на почетном месте над кроватью Аманды. Встав на кровать коленями, я внимательно посмотрела на него. Эдди Иден с великолепным загаром улыбался мне ослепительной улыбкой.
      О нет! Что происходит с моей рукой? Ею движет какая-то инопланетная сила. Она внушает мне взять ручку и зачернить пару передних зубов Эдди Идена. Я не должна этому подчиняться.
      Ох! Пронесло! Но я чуть-чуть не потеряла контроль над собой.
      Автограф «Всем моим почитателям, Эдди Иден» шел наискось через его левое плечо.
      Достав из письменного стола Аманды лист бумаги, я попыталась скопировать подпись. Заглавное «Э» напоминало цифру 3, а удвоенное «д» было похоже на две восьмерки. За ними следовала пара закорючек, судя по всему, означавшая букву «И». Я старалась изо всех сил, но линии почему-то получались неровными, дрожащими. Оценивающим взглядом я посмотрела на свою попытку. Не пойдет.
      Легко можно было представить реакцию Аманды. «Стейси, что это такое?» – «Ты, конечно, не поверишь, Аманда, но в тот момент, когда Эдди Иден подписывал твой диск, произошло небольшое землетрясение».
      Моя подделка даже не приблизилась к оригиналу. Я поняла, что мне нужно было сделать. Взять фотографию с собой и спокойно, не торопясь, скопировать подпись. Проблема была лишь в том, что Аманда обязательно заметит пропажу ценного экземпляра своей коллекции и, сделав поспешные выводы, наверняка решит, что его забрала я.
      И тут меня осенило. Калька! Можно свести подпись на кальку и потом попрактиковаться с ней!
      У Аманды где-нибудь должна быть калька. Потому что, если хорошо поискать, в ее комнате можно найти все. Но в том-то и дело, что это еще нужно найти – да к тому же не забывая о времени. Мне вовсе не хотелось встречаться с Амандой, до того как я сумею поставить автограф на ее диск.
      Я отыскала рулон кальки и аккуратно скопировала подпись Эдди Идена. Местами она все-таки вышла немного дрожащей, но вполне годилась в качестве образца.
      После этого я отправилась в свою комнату и освободила место на своем столе. У меня все было готово, чтобы приступить к изготовлению подделки, когда внизу хлопнула входная дверь и послышался крик Аманды:
      – Я пришла! Стейси, я дома!
      Послышался топот ног вверх по лестнице. Я едва успела нырнуть под стол и поставить перед собой стул в качестве щита, как Аманда влетела ко мне в комнату.
      – Стейси! Ты получила автограф? Ты где, Стейси?
      «Не смотри под стол. Там никто не прячется. Стейси здесь нет. Повернись и выйди из комнаты», – мысленно внушала ей я, концентрируя всю свою мысленную энергию.
      – Тьфу ты! – произнесла Аманда, повернулась и вышла.
      Бывают случаи, когда умение внушать людям свою волю оказывается очень полезным. Хотя, надо признать, это у меня получилось первый раз за все время.
      Я подождала, пока Аманда опять спустится вниз, потом схватила кальку и тихонько вышла из комнаты. Завершение операции требовало времени.
      Я услышала, как Аманда разговаривает с мамой в гостиной.
      – Она наверху, – сказала мама.
      Ну, мамочка, спасибо тебе! Я на цыпочках спустилась по лестнице и шмыгнула на кухню. Через пять секунд я выскользнула из задней двери. А через пятнадцать, обогнув дом, уже со всех ног бежала по улице с листком кальки в одной руке и диском Аманды в другой.
      Не скажу, что всюдорогу до дома Синди я мчалась во весь опор, но все-таки большую ее частья пробежала. Поэтому мне понадобилось минуты три-четыре, чтобы отдышаться и объяснить Синди, что произошло. К тому же Синди больше хотелось поболтать о щенках, чем о моих проблемах с автографом Эдди Идена.
      – Мы решили из списка имен исключить Колесный Пароход, – сообщила она мне. – А два белых щеночка будут Ангелом и Лапкой.
      – Мне надо попытаться скопировать подпись Эдди Идена, – прервала ее я. – Эй, Синди, ты меня слышишь? Стейси вызывает Синди. Алло, алло!
      – А черно-белый будет Кингом, – продолжала Синди. – Что ты там говорила про подпись Эдди Идена? Ой, Стейси, ты бы видела того, с коричневыми пятнышками на мордочке, он уже начал воевать с остальными. Ферн говорит, его надо назвать Квазимодо, потому что вид у него немного странноватый.
      – Это ужасно интересно, Синди, – сказала я, – но я должна скопировать подпись Эдди Идена на диск Аманды – и сделать это нужно немедленно.
      – Ты что, опоздала в торговый центр? – спросила Синди, когда до нее, наконец, дошло, о чем я толкую.
      Набрав в грудь побольше воздуха, я пересказала ей все еще раз.
      – Дай-ка я посмотрю на эту подпись, – проговорила Синди.
      Я сунула ей листок кальки.
      – Гм-м-м. Какая-то она дрожащая.
      – Это потому, что я ее сводила с фотографии, приколотой к стене над кроватью Аманды, – пояснила я.
      – Ну, пойдем попробуем, – сказала Синди.
      Мы поднялись к ней в комнату, и она достала бумагу.
      Я сразу села за ее стол и попробовала сделать копию.
      Синди смотрела из-за моего плеча.
      – Не слишком хорошо, – пробормотала она.
      И была права. Я попробовала еще раз. Потом еще. И еще. Я заполнила весь лист жалкими копиями подписи Эдди Идена. Заполнила два листа.
      – Ты делаешь это слишком медленно, – сказала Синди. – Тут надо писать как? Вжик– и готово, очень быстро надо. Иначе обязательно получится неровно. Постарайся расслабиться.
      Я так сильно расслабилась, что чуть не свалилась со стула. Ладно. Сейчас сделаем. Вжик.
      – Слушай, уже неплохо, – похвалила Синди.
      Я вжикнула еще раз: Эдди Иден. Вжик. Эдди Иден. Эдди Иден. Эдди Иден.
      – У меня получилось! – обрадовалась я. – Скорее давай сюда диск, пока я не разучилась.
      Синди вынула из коробочки с диском вкладыш, а я тем временем сделала еще несколько пробных подписей.
      – Порядок. Давай! – сказала я.
      Синди положила передо мной вкладыш, и я поставила на фотографии Эдди Идена, шагающего по пляжу, свой отработанный росчерк Эдди Идена.
      – Ну как? – спросила я, зажмурившись, сама не осмеливаясь взглянуть.
      – Классно, – ответила Синди. – Я бы на это клюнула.
      Я открыла глаза. Хоть и не принято хвалить свою работу, подделка вышла отлично. Я бы тоже на нее клюнула. Оставался один вопрос: клюнет ли на нее Аманда?
      * * *
      – Стейси! Где тебя носит? – закричала Аманда, как только я открыла дверь.
      Она сидела на ступеньках лестницы, как американский гриф, поджидающий, когда его жертва испустит дух.
      – Я ходила к Синди, – ответила я абсолютно правдиво.
      – Тыгополучила? Деон? Дасюда!
      – Сейчас, сейчас, – сказала я, – успокойся, вот он.
      Аманда спикировала на диск.
      –  Вау ва! – завопила она, кружась передо мной, как апач, молящий богов о дожде в засуху. – Расскажи мне, как все было? Как он выглядит вблизи, во что был одет? Он что-нибудь говорил?
      – Выглядит точно как на фотографиях, – заверила я ее. – И одет был так же, как когда выступал по телевизору сегодня утром, и он ничего не сказал.
      – Эх ты! – воскликнула Аманда. – Ну что с тобой делать!
      Перестав плясать, она вперилась в подпись – на мой взгляд, вперилась слишком внимательно.
      – Он очень торопился, – сказала я, – там была такая очередища за автографами.
      Аманда еще какое-то время смотрела на автограф, потом перевела взгляд на меня. Ледяные пальцы страха пробежали у меня по спине.
      – Эх ты, Стейси… – она сокрушенно качала головой.
      – А что?
      Я сглотнула. Неужели она каким-то образом догадалась – уже?
      – Могла бы попросить его написать «Аманде – с любовью».
      – Ну конечно! Извини меня, пожалуйста, Аманда. Меня там чуть не раздавили в лепешку. Может, скажешь, мне надо было его еще попросить написать для тебя геттисбергское обращение.
      – Не обижайся, – обняла меня Аманда. – Конечно же, ты молодчина, Стейси.
      С диском в руках она помчалась в гостиную.
      – Мама! Я получила автограф Эдди Идена!
       Правильно, Аманда. Продолжай в это верить, и все будет хорошо.
      Наверное, можно сказать, что я ее обманула, – но ведь это было сделано ради ее же блага. Что же в этом плохого? В первый раз я заслужила одобрение Аманды. Она парила по дому в тридцати ярдах от пола, довольная и счастливая.
      Так бы все и продолжалось, если бы не одна из Свистушек – тупоголовая подружка Аманды Черил Радик.

      Черил Радик? Как ее вам описать? Иногда бывает, что и слова «Свистушка» для этого мало. Сказать, что Черил Радик Свистушка, все равно что сказать, что дом, в котором я живу, построен из кирпичей. То есть да, конечно, из кирпичей, но это далеко не все.
      Не сказать, что она самая глупая из команды Свистушек. (Мы так называем подружек Аманды за то, что они называют нас Занудами.) Самая глупая из Свистушек Рейчел Голдстейн.
      Черил и не самая главная из них воображала. Королева воображал всего Фор-Корнерса – это Натали Смит со своими длинными пепельно-белокурыми волосами и писклявым голоском маленькой девочки.
      И все-таки больше всех из Свистушек мне не нравится Черил.
      У нее такая прическа, будто она сунула язык в электрическую розетку. Иногда из-за этих своих торчащих во все стороны волос она мне напоминает рассерженного дикобраза. И что самое смешное – она сооружает такую прическу нарочно. Думает, что так она классно выглядит.
      Знаете, бывает, когда человек строит рожи, ему говорят: «Смотри, переменится ветер, и ты таким и останешься». Я думаю, именно это и случилось с Черил.
      Кто-нибудь сказал ей: «Слушай, Черил, сострой рожу, как у гиены!» Она состроила. А тут ветер переменился. И теперь ей приходится все время ходить с гиеньей мордой. И это было бы еще ничего, если бы не ее смех – он у нее тоже как у гиены.
      На следующее утро мы с Амандой сидели на низкой каменной стене у школы. То, что мы вот так вместе сидим, было приятно и непривычно, хотя общего разговора не получалось, потому что каждая говорила о своем.
      – Здесь написано, что любимый цвет Эдди Идена голубой, – сказала Аманда, заглянув в журнал. – Вот удивительно! Мой любимый цвет тоже голубой!
      – Поэтому мы решили, что черно-белый щенок будет Кингом, – сказала я. – А двух черно-коричневых мы назовем Моцартом и Квазимодо. Могу спорить, ты не знаешь, кто такой Квазимодо.
      – «У него только что закончился двухлетний роман с супермоделью Кэрол Холендер», – прочла Аманда.
      – У кого? У Квазимодо? – не поняла я.
      – У Эдди Идена! – пояснила Аманда. – Может, ты все-таки будешь слушать, когда я с тобой разговариваю?
      Она опять вернулась к своему журналу.
      – Эдди говорит: «Людям, чья жизнь проходит постоянно в дороге, очень трудно сохранять личные отношения. Я не осуждаю Кэрол за то, что ей хочется большего. Мы с ней по-прежнему друзья», – Аманда вздохнула.
      – Один белый щенок будет Лапкой, а второй Ангелом, – сказала я.
      – «Кэрол Холендер говорит, что двум людям, преданным своей профессии, всегда находящимся на виду, очень трудно поддерживать между собой какие-либо отношения», – прочла Аманда. – Как же! А по-моему, она просто не слишком старалась!
      Отсутствующим взглядом Аманда уставилась вдаль.
      – Как я это хорошо себе представляю, – со вздохом произнесла она. – В Калифорнии у нас будет большой дом с видом на море. Там у меня будет своя студия – весь верхний этаж. Повсюду будут лежать холсты, приготовленные к отправке в разные галереи мира. А у Эдди тоже будет своя студия звукозаписи – в подвале. И мы так устроим, чтобы, когда он уезжал со своим оркестром в турне, я бы проводила выставки в… в… Париже, Риме и… и… ну, где так мокро. Знаешь, такой город, где вместо улиц каналы, – она посмотрела на меня. – Ты понимаешь, о каком городе я говорю? Там еще гондольеры есть.
      – Детройт? – спросила я.
      – Нет! Вена!
      – Ты хочешь сказать, Венеция? Венеция – в Италии?
      – Ну да, она самая, – кивнула Аманда. – В общем, как я говорила, если двое по-настоящему хотят быть вместе, они не позволят, чтобы их карьеры им помешали. Я смогла бы стать художницей с мировым именем и не завидовала бы карьере Эдди.
      – Ну и молодец, – сказала я. – Будем надеяться, что он сможет вынести твою славу.
      – Конечно, сможет, – подтвердила Аманда. – Я бы могла рисовать обложки для его альбомов.
      Вдруг глаза ее стали совершенно круглыми.
      – Слушай, я могу послать ему одну из своих работ – где я его нарисовала. Можно послать ему письмо через его звукозаписывающую фирму и вложить в него свой рисунок.
      По выражению лица Аманды было ясно, что ее фантазии унесли ее очень далеко.
      – А потом он напишет ответ, – продолжала она. – И попросит меня сделать обложку для следующего альбома. И мы встретимся, и он в меня влюбится и…
      – Эй, погоди! Не торопись! – прервала ее я.
      – Что? – уставилась на меня Аманда.
      – Ты ни о чем не забыла? Тебе ведь тринадцать лет, а ему двадцать шесть. Разница – тринадцать лет.
      – Ну да, но это временно, – сказала Аманда.
      – То есть?
      – Сейчас эта разница кажется большой. Но к тому времени, когда Эдди будет, скажем, тридцать пять, мне уже будет двадцать четыре.
      – Двадцать – сколько?
      Аманда сдвинула брови.
      – Ладно, двадцать два. Но ты понимаешь, что я хотела сказать? Чем старше становишься, тем менее заметна разница в возрасте, – она покачала головой, с сожалением глядя на меня. – Тебе еще этого не понять.
      – Почему это? Я все поняла, – я похлопала ее по плечу. – Ты станешь художницей, будешь жить с Эдди Иденом в Калифорнии в большой вилле на берегу моря. Надеюсь, ты не забудешь о своих родственниках, когда станешь богатой и знаменитой.
      – Конечно, – сказала Аманда. – Я куплю для родителей дом в Майами, чтобы они могли там жить в старости.
      – А я и Сэм? – спросила я.
      Аманда на мгновение задумалась.
      – Сэм может стать продюсером фирмы звукозаписи и помогать Эдди с его дисками. А ты, – она улыбнулась, – ты станешь моей горничной.
      Прежде чем я смогла придумать на это хороший ответ, нас прервали резкие звуки гиеньего хохота.
       Выберите один правильный ответ.
      Если, сидя на стене у средней школы Фор-Корнерса, вы вдруг слышите звуки, похожие на смех гиены, это:
      а) смеющаяся гиена,
      б) Черил Радик.
      – Привет, Аманда, – сказала Черил, подходя к нам вместе с Натали Смит и Рейчел Голдстейн. – Сидишь одна? Что читаешь?
      Она мельком взглянула на меня:
      – А, Стейси. Привет!
      Вы обратили внимание: «Привет, Аманда. Сидишь одна? А, Стейси. Привет». Вот почемудля меня Черил самая противная из подружек Аманды. По мнению Черил Радик, быть со мной – это все равно что быть одной. Гр-р! Скорее бы выросли щенки Хобо. Я бы их натравила на нее!
      – Тут есть статья об Эдди Идене, – указала на журнал Аманда.
      – Меня он не интересует, – произнесла Натали, тряхнув своими длинными светлыми волосами. – Я предпочитаю Кэла Хупера.