С вами такое бывало? Открываете вы журнал, и с его страницы вам улыбается популярная киноактриса или рок-звезда, сидящая в непринужденной позе на краю бассейна или на пляже – где-нибудь на Багамах. Одним словом, в каком-нибудь жарком, солнечном, сказочном местечке.
      И под снимком обязательно написано что-нибудь вроде: «Бэбз Морелло, прервав на время съемки очередного блокбастера, отдыхает на своей вилле на Бермудах». Или так: «Полли Питерс общается с фанатами перед своим очередным аншлаговым концертом в Сан-Франциско».
      А в следующую секунду вы, находясь в своем городке Фор-Корнерс штата Индиана, смотрите в окно – и видите серое небо. К тому же вам нужно закончить ужасно трудную домашнюю работу, чтобы сдать ее завтра миссис Фенуик, потому что иначе она страшно разозлится. А тут еще заливается плачем малыш Сэм, и, как бы сильно вы его ни любили, это приводит вас в бешенство!
      А эти блестящие суперзвезды все так же улыбаются вам из журнала, демонстрируя свой восхитительный загар и великолепные зубы. И вам просто необходимо сделать что-нибудь, чтобы хоть немного сравнять счет.
      И тогда вы достаете ручку и пририсовываете на фотографии очки. Вы просто ничего не можете с собой поделать. Вам совершенно неважно, что это по-детски, вам наплевать, что в свои десять лет вы поступаете так, будто вам всего шесть. Потом вы замазываете пару передних зубов Бэбз или Полли, рисуете им какую-нибудь дурацкую прическу. И еще болт в шее, как у Франкенштейна, несколько жутких шрамов и редкую щетину на подбородке.
      После этого вы испытываете такоеоблегчение!
      Именно этим я и занималась, когда в кухню вошла моя сестра Аманда и начала на меня орать.
      Пожалуй, мне нужно представиться, прежде чем я начну рассказывать вам, как моя ненормальная сестра гонялась за мной по всему дому. И еще мне нужно объяснить, на чьей фотографии я пририсовала очки, ковбойскую шляпу, загнутые усы и выбитые зубы.
      Меня зовут Стейси Аллен, я живу со своими мамой и папой на тихой улочке небольшого городка, расположенного в самом центре штата Индиана. Некоторое время назад наш дом вдруг стал слишком тесным. Это произошло после того, как в прошлом году появился на свет мой братик Сэм.
      Его появление стало в каком-то смысле неожиданностью. Приятной, но все-таки неожиданностью. Я до сих пор удивляюсь, как это получилось, что такой малыш сумел захватить себе весь дом.
      (Дальше мне придется перейти на шепот. Последнее время мама об этом не заговаривает, и я не хочу ей напоминать, но раньше кое-чтобыло сказано насчет перераспределения комнат, когда Сэм подрастет. Кое-что вроде: «Стейси и Аманда могут жить в одной комнате». Вы когда-нибудь слышали выражение – «только через мой труп»? Я к этой идее отношусь именно так.)
      В нашем доме проживают еще один человек и один кот. Что касается кота, то это самый симпатичный кот в мире. Ну, а человек – это моя старшая сестра, тупоголовая Аманда.
      Давайте я сначала расскажу вам про самого симпатичного в мире кота. Ему примерно полтора года. Пожалуй, его скорее можно назвать смышленым, чем необыкновенно умным, – хотя он может проявлять большую сообразительность, когда находит нужным. У него гладкая серая шерстка и длинные белые усы. А зовут его Бенджамин. Я получила его в подарок на позапрошлое Рождество. Он очень породистый кот – русский голубой, и принадлежит он только мне!
      Теперь про Аманду.
      Ей тринадцать, но она мнит себя восемнадцатилетней. Такая типичная блондинка из группы поддержки школьной спортивной команды – умеет только дрыгать ногами да трясти волосами: «Привет, ребята, что новенького?»
      Бывают случаи, когда, мне кажется, я бы ее убила на месте, но бывает и так, что я думаю, как это здорово – иметь такую сестру. Например, когда она руководит своей группой поддержки, стоя перед ними, и я чувствую гордость, что она моя сестра и так классно смотрится! И еще она очень талантливая художница. Да-да, по-настоящему талантливая! Это просто удивительно. Она может болтать о мальчиках, прическах, нарядах и всякой такой ерунде, а потом вдруг создает живописный шедевр – откуда что берется!
      А в следующее мгновение она уже орет на меня, обзывает Железной Пастью, а я в ответ тоже ору на нее и обзываю Свистушкой. (Она меня дразнит Железной Пастью из-за того, что у меня на зубах скобки, а я называю ее Свистушкой, потому что иногда она ведет себя как настоящая пустоголовая дура.)
      Время от времени на нее накатывает какое-нибудь увлечение. В прошлом году это была живопись маслом. Вдруг ее перестало интересовать все, кроме масляных красок и холстов. Родители, должно быть, потратили уйму денег на то, чтобы ее оснастить. А месяца через три ей уже захотелось заняться лепкой из глины. Она решила, что художником быть не хочет, а хочет быть скульптором.
      Несколько недель она ныла: «Пап, мне нужен килн. Может, вы мне купите килн, а? Мне без него никак не обойтись». Килн – это такая особая печка, в которой обжигают глину. Она жутко дорогущая! В конце концов Аманда поняла, что родителям это не по карману. И очень хорошо, что его не купили, потому что через пару месяцев Аманда увлеклась акварелью.
      Я вам об этом говорю, чтобы вы поняли, какой переменчивойможет быть Аманда. С ней постоянно это происходит.
      И, конечно же, каждый раз, как она начинает сходить с ума из-за своего нового увлечения, все в доме – да и все на улице, все в целом городе – должны об этом знать.
      Взять, к примеру, ее теперешнее увлечение Эдди Иденом. Он рок-звезда. Во всяком случае, рок-звезда в данный момент. В прошлом году он был одним из актеров «Морской пены», нашего любимого дневного сериала. И каждый раз после того, как Аманда любовалась своим кумиром, приходилось протирать экран телевизора. А сейчас, когда он выпустил хитовый диск и в любом журнале или газете, что ни возьмешь, мелькают его фотографии, стало еще хуже.
      Однажды в школе нам рассказывали о таких специальных спутниках, которые, облетая землю, посылают очень необычные цветные изображения нашей планеты. Не знаю, как это получается, но только выходит, что красные пятна – это скопления людей, а синие пространства – пустыни и океаны. Так вот, если бы был спутник, специально настроенный на фотографии Эдди Идена, то спальня Аманды стала бы самой яркой красной точкой на всей территории США.
      Мне музыка Эдди Идена нравится, но я совершенно не понимаю, почему Аманда считает его таким неотразимым. Ничего особенного в нем нет, кроме густых черных волос да ярких голубых глаз. Ну, еще симпатичной улыбки. И, пожалуй, танцует он неплохо и находится в хорошей спортивной форме – если такие накачанные ребята ваш тип.
      Ладно, хорошо! Да, я тоже признаю, что он очень привлекательный. Но только я не хочу, чтоб об этом знала Аманда. Потому что мне гораздо интереснее выводить ее из себя, притворяясь, что считаю его лажовым, чем подпевать ей.
      Надо же и младшей сестричке немного повеселиться! Вы бы делали то же самое, если бы у вас была такая старшая сестра, как Аманда.
      Однако вернемся к фотографии в журнале, творчески обработанной рукой Стейси.
      Широкая улыбка Эдди Идена стала очень забавной, после того как я зачернила ему несколько передних зубов. И еще я обнаружила, что если зачернить белки обоих глаз Эдди с внутренней стороны, то у него появляется косоглазие.
      Хихикая про себя, я еще пририсовала ему роскошные загнутые вверх усы и очки, как у соседки миссис Ллойд – знаете, с такими торчащими крылышками по бокам.
      И в этот момент в кухню вошла Аманда.
      – Стейси! – воскликнула она. – Мне эта фотография была нужна!
      От неожиданности я чуть не упала со стула. Я была так увлечена разрисовкой Эдди Идена, что не заметила возникшей за спиной Аманды, пока она не заорала мне в ухо, чуть не оглушив меня.
      Должна признаться, мне стало очень неловко. Потому что рисовать рожи на фотографиях – не очень-то взрослое занятие.
      – Чего ты на меня накинулась? У тебя и так двадцать миллионов портретов Эдди Идена! – попробовала оправдаться я.
      – Но этой у меня нет! Я попросила маму сохранить для меня этот журнал! Специальнопопросила, понятно тебе? – проорала Аманда.
      – Мне об этом никто ничего не говорил. И вообще – так гораздо лучше. Если хочешь, я могу прямо сейчас пойти к тебе в комнату и кое-что подправить во всех остальных портретах.
      – Крыса ты паршивая, Стейси Аллен, – сказала Аманда. – Ну, погоди, вот будет что-нибудь так же важно для тебя, тогда узнаешь!
      Она повернулась и вышла из кухни. Я услышала, как она пробежала наверх по лестнице и громко захлопнула свою дверь.
      Однако по сравнению с другими нашими ссорами в этой Аманда повела себя почти мирно. Обычно она разоряется гораздо громче.
      Я знала, почемуей не очень хочется устраивать со мной соревнование – кто кого переорет. Это имело отношение к Эдди Идену.
      Понимаете, как раз в это время Эдди Иден находился в турне – ездил со своим шоу «Дорога в рай» по всей Америке. И вскоре он должен приехать в наш городок. Один концерт состоится в самом Фор-Корнерсе, а другой – в Мэйвилле, всего в нескольких милях отсюда.
      Вероятно, вы не понимаете, в чем же была проблема.
      Проблема была в том, что концертный зал в Фор-Корнерсе расположен далеко от нашего дома, на другом конце города, и родители не разрешили Аманде пойти. Сказали, что она еще слишком мала, чтобы ходить на рок-концерты.
      (Мама сказала: «Может быть, на следующий год, дорогая». На следующий год?! Иногда родители такое скажут, что остается только удивляться. На следующий год! Как будто это рядом, за углом. Кто сможет, скажите, ждать целый год? Даже я тогда посочувствовала Аманде.)
      Из-за этого последние несколько недель Аманда ходила немного поникшая. Она пыталась уговаривать родителей, чтобы они отпустили ее на концерт. Пыталась с ними торговаться – знаете, как это обычно делается: «Если я получу тройку с плюсом за работу по биологии, вы меня отпустите?» Пыталась даже убеждать их, что заболеет, если не сможет пойти. Но все напрасно. Родители были непреклонны – на концерт она не пойдет, и точка.
      Этот случай – когда я поиздевалась над снимком Эдди Идена – произошел не потому, что я хотела расстроить ее еще больше. Я просто не знала, что он ей нужен. У нее ведь и так все стены в комнате в его портретах. Одним больше, одним меньше – какая разница?
      Я попыталась с помощью ластика вернуть Эдди Идена в прежнее состояние, но кончилось все лишь тем, что на месте переднего зуба у него появилась дырка.
      Конечно, я не всегда веду себя так, как участники конкурса «Сестра года», но мне стало немного жалко Аманду. И еще немного стыдно, что я не извинилась, испортив нужную ей фотографию. В этот раз я реально могла что-то сделать, чтобы загладить свою вину – во всяком случае, в том, что касается этого снимка.
      – Мам, я выйду на десять минут, – крикнула я вниз, в подвал, где располагается мамин рабочий кабинет.
      – Хорошо, детка, – отозвалась она.
      Мама работает корректором, проверяет рукописи книг, которые еще не опубликованы. И в нашем подвале у нее устроен настоящий маленький кабинетик с компьютером и всем остальным. Корректор может работать дома, и это означает, что мама всегда рядом, если это нужно Сэму или кому-то из нас, и одновременно она зарабатывает деньги. Что очень кстати, когда лишних денег в доме не так уж много – Сэму нужны подгузники и игрушки, Аманде краски и кисти, а мне ежемесячно приходящие по почте книги о животных.
      Я дошла до ближайшего киоска и купила еще один журнал с этой фотографией Эдди Идена.
      И еще купила шоколадный батончик. Потому что, сделав доброе дело для Аманды, я полагала, что должна чем-то вознаградить и себя.
      Вернувшись домой, я поднялась наверх и постучала в дверь Аманды.
      – Аманда! Это я-а-а! Твоя любимая сестричка. У меня для тебя кое-что есть, – крикнула я.
      – Убирайся, – раздался из-за двери голос Аманды. – Я с тобой разговаривать не собираюсь.
      – Соберешься, когда увидишь, что у меня есть, – сказала я.
      Я раскрыла журнал на странице с портретом Эдди Идена.
      Аманда рывком открыла дверь.
      – Когда ты, наконец… Ой! – удивленно моргая, она уставилась на фотографию. – Ой… ты все стерла…
      – Ну что, Аманда, я для тебя все еще крыса? – спросила я. – Я крыса, да?
      – Нет, ты не крыса, – улыбнулась она.
      – Что ты теперь сделаешь? Вырежешь его и повесишь на стенку? – продолжала я. – Или будешь держать его под подушкой вместе со значками и открытками?
      – Я не держу значки и открытки под подушкой, – сказала Аманда. – Ну, может, только однуоткрытку, – снова улыбнулась она.
      Я вошла в ее комнату. Ну и ну! Это какой-то храм Эдди Идена. Здесь были постеры и выдернутые из журналов двойные страницы. Черно-белые фотографии из газет и цветные из телепрограмм. А одна стена была вся сплошь увешана его портретами, нарисованными ею самой – по фотографиям. Я не понимала, где она сможет найти место для еще одного портрета – разве что приклеит его к потолку?
      Пока она вырезала портрет, я села на ее кровать.
      Должна признаться, я была очень довольна собой. Как же, Стейси Аллен, самая самоотверженная сестра семестра! К тому же мое доброе дело означало, что Аманда у меня в долгу, а это всегда выгодно. Когда-нибудь и она сможет оказать мне услугу.
      Но очень скоро я узнала, что уже в ближайшем будущем не Аманда окажет мне услугу, а совсем наоборот!
      И опять это будет иметь отношение к Эдди Идену. Хотя прежде, чем это произойдет, будет масса других волнений, благодаря моей подруге Ферн Кипсэк.

      Только что вернувшись из школы, я пыталась решить важный вопрос: чего мне больше хочется – тостов с шоколадно-ореховой пастой или лучше пару свеженьких шоколадных пирожных – и тут зазвонил телефон.
      Это звонила Ферн.
      – Срочно дуй ко мне, – сказала она взволнованным голосом.
      – Зачем? Что случилось? – спросила я. Что у нее моглослучиться? Ведь мы расстались всего полчаса назад.
      – Это сюрприз, – проговорила Ферн. – И еще секрет, так что смотри не болтай об этом.
      – О чем это я не должна болтать? Ты мне пока ничего не рассказала. В чем дело?
      – Чтоб через двадцать минут была у меня, – отрезала Ферн.
      Это было очень на нее похоже.
      Ферн Кипсэк одна из моих трех лучших подруг. Другие две – это Пиппа Кейн и Синди Спигел. Синди – моя самая-самая лучшая подруга навсегда, но Ферн и Пиппа – тоже, и вместе нам очень весело и интересно.
      Ферн, бывает, иногда чудит. Из нас четверых она ростом самая маленькая, но зато самая шумная и неугомонная.
      Спросив у мамы разрешения сходить к Ферн, я вышла из дома. Иногда я езжу к Ферн на велике, но день был такой теплый и солнечный, что я решила пройтись пешком – она живет всего в каких-то пятнадцати минутах от меня.
      На подходе к дому Ферн меня уже ждала Пиппа. Она молча повела меня за дом в сарай.
      – В чем дело? – спросила я ее. – Что еще за секрет?
      – Увидишь, – сказала Пиппа. – Это совершенно феноменально!
      Есть у нее привычка выражаться таким образом. Пожалуй, Пиппа – мозг нашей компании. Она знаетуйму разных вещей – таких, какие нормальные люди забывают. Скажем, столица штата Монтана или дата первой высадки человека на Луну. Но не вздумайте попросить Пиппу сделать что-нибудь практическое. И никогда не следуйте ее советам. Это обязательно приведет к неприятностям.
      Итак, вместе с Пиппой я направилась к садовому сараю. Она постучала в дверь, но не обычно, а по-особенному: тук, тук-тук. Тук-тук-тук. Тук.
      – Что это ты делаешь? – удивилась я.
      – Условный стук, – таинственно сообщила Пиппа.
      –  Условный стук?
      Мы, четверо, конечно, считаем себя компанией, но мы не такая компания, у которой есть явочная квартира и условный стук. Правда, когда-то у нас был свой код, чтобы посылать друг другу секретные сообщения, но проблема с кодом была в том, что его придумала Пиппа, и он получился таким сложным, что запомнить его смогла только она сама.
      И в результате, если Синди посылала мне закодированное сообщение – ГТУСЖУКНТА Ф ЩЛПМЬ Г УСК УСКЕЧБУЭ, я должна была сначала идти искать Пиппу, чтоб его раскодировать. А к тому времени, когда я находила Пиппу и она мне переводила «Встретимся у школы в три тридцать», Синди уже так надоедало ждать меня, что она уходила домой. Это объясняет, почему мы больше такими вещами не занимаемся. Но это не объясняет, почему Пиппа стучала условным стуком в дверь сарая Ферн.
      Дверь отворилась, и из-за нее появилось лицо Синди.
      – Заходите, быстро, – сказала она.
      Прошло несколько секунд, прежде чем я привыкла к полумраку. Свет проходил лишь сквозь пыльное окно в дальней стене. Сарай был забит обычным садовым хламом: сломанная газонокосилка, ржавые лопаты и садовые ножницы, несколько жалкого вида шезлонгов и старая, замызганная решетка для гриля.
      Ферн сидела на корточках в углу, спиной ко мне.
      – Вот это да! – воскликнула я, подойдя к ней.
      На куче одеял, положив голову на колени Ферн, лежала собака.
      Она была дворнягой или, как называет их мой отец, «винегретом». Маленькая, с длинной мордой, висячими ушами и большими карими глазами. В основном белая, но с черными и коричневыми пятнышками там и тут.
      – Где ты ее нашла? – спросила я, присаживаясь на корточки рядом с Ферн и поглаживая голову собаки.
      Собака посмотрела на меня своими карими глазищами, и внутри у меня что-то начало таять. Немного похоже бывает, когда Сэм хватает мой палец и зажимает его в свой кулачок. (Правда, с Сэмом я таю гораздо сильнее, но смысл, надеюсь, вы понимаете.)
      – Она скулила у нашей задней двери, – ответила Ферн. – Мне кажется, она потерялась. Она очень ласковая.
      – Мы назовем ее Хобо, – сказала Синди.
      – А я все-таки думаю, что ее надо назвать Лафайет, – возразила Пиппа. – Лафайет гораздо больше подходит для собаки-девочки.
      – Раз я ее нашла, значит, я и должна выбирать ей имя. И, значит, мы назовем ее Хобо, – проговорила Ферн.
      – Ты собираешься ее оставить? – спросила я.
      Ферн неуверенно посмотрела на меня.
      – Надеюсь, – сказала она. – Сначала мне надо уговорить родителей. Поэтому-то я и решила позвать вас всех. Мне надо насобирать как можно больше причин, почему нам нужно завести собаку.
      Пиппа и Синди тоже подошли и присели на корточки рядом с Хобо, и мы все стали ее ласкать.
      – Какая-то она толстенькая, – заметила Пиппа. – Не знаю, где она раньше жила, но уж точно не голодала.
      Пиппа была права. Посмотрев на Хобо внимательнее, я тоже увидела, что у нее очень толстый животик.
      – Если она жила в таком хорошем доме, почему тогда она оказалась под нашей дверью, скулила и царапалась, чтоб ее впустили? – спросила Ферн.
      – Наверное, она действительно потерялась, – произнесла Пиппа. – Может, нашедшему даже вознаграждение за нее обещали – кто знает?
      – Не надо мне никакого вознаграждения, – сказала Ферн. – Я хочу ее себе оставить. У нее ведь нет ошейника, видите? По-моему, она просто бездомная. Вы посмотрите на ее шерсть – видно, что ее сто лет не мыли и не расчесывали. Ну-ка, ребята, давайте, помогите мне придумать побольше доводов для моих родителей, чтобы я смогла ее оставить.
      – Ну и толстушка, – сказала Пиппа, поглаживая раздутое брюшко Хобо. – О господи! – воскликнула она вдруг.
      – Что? – насторожилась Ферн.
      Пиппа прикрыла ладонью рот.
      – О господи! – повторила она.
      – Что случилось? – спросили мы хором.
      – Она не толстая, – проговорила Пиппа. – Она… она… это самое!Ну, понимаете – это самое!Она собирается стать мамой!У нее полный живот щенков!
      Мы все уставились на Хобо. Она подняла голову и тихонько проскулила, словно говоря: «Да, правильно, перед вами собака, которая собирается стать мамой».
      – Вот это номер! – воскликнула Ферн. – Как же нам быть?
      Обернувшись, она посмотрела на нас:
      – Я не знаю, что и как надо делать, когда собака собирается рожать.
      – Прежде всего ее нельзя держать в сарае, – сказала Синди. – Здесь слишком холодно. Ее надо поместить в какое-нибудь теплое место. Как ты думаешь, Ферн, родители разрешат тебе взять ее в дом?
      – Не знаю, – произнесла Ферн. – Я даже не уверена, согласятся ли они вообще на собаку. Поэтому я и хотела, чтобы вы подсказали мне пару веских причин. Но собака в положении… – она покачала головой.
      – Я считаю, тебе надо это выяснить как можно скорее, – сказала Пиппа. – Не думаю, что Хобо сможет долго ждать.
      – Ладно, – Ферн встала. – Вы, ребята, подождите здесь. А я схожу за мамой. И, пожалуйста, придумайте побольше важных причин, почему Хобо должна остаться у нас.
      Присев возле собаки, мы опять принялись ласкать ее.
      – Мама Ферн согласится, – сказала я, поглаживая голову Хобо, – я уверена, она согласится.
      * * *
      Когда в тот день я пришла домой, мне не терпелось рассказать всем о Хобо.
      – И еще Ферн хочет заснять на видео, как будут появляться щенки, – сообщила я Аманде.
      – Фу, гадость! – поморщилась она, сидя на кушетке. – Это же так противно!
      – Вовсе нет! – возразила я. – Это ценно с познавательной точки зрения. Потом Ферн собирается передать видеозапись школе – для уроков биологии.
      – Стало быть, мама Ферн позволит ей оставить собаку? – спросил отец.
      – Наверное, – ответила я. – Она сказала, что нам надо повесить объявление в округе. Что-нибудь вроде: «Найдена собака-дворняжка». И дать ее описание – на случай, если ее кто-нибудь ищет. Но мама Ферн сомневается, что кто-нибудь им позвонит. Она считает, что бывшие ее владельцы просто выгнали ее на улицу, когда обнаружили, что она ждет щенков.
      – Таким людям нельзя разрешать заводить животных, – сказала Аманда. – Это так жестоко!
      – А какие у них планы насчет щенков? – спросила мама. – Неужели они собираются оставить их всех себе?
      – Ферн хочет повесить объявление в магазине, – сообщила я.
      Да, я забыла вам сказать, родители Ферн держат магазин товаров повседневного спроса – знаете, такой, который работает допоздна и где продают все, что угодно, от молочного коктейля с клубникой до цветов в горшках. И, как только миссис Кипсэк согласилась оставить Хобо (по крайней мере, на время), мы сразу же бросились в их магазин и запаслись собачьим кормом, а также мисками для еды, воды и парой игрушек.
      – Как вы думаете, сколько у нее будет щенков? – спросила я.
      – Обычно бывает от пяти до восьми, – сказала мама. – Так, значит, Ферн собирается повесить объявления и подыскивать им хозяев?
      – Ага, – задумчиво проговорила я. – Мам?..
      – Забудь об этом, – отрезала мама.
      – Ты даже не знаешь, что я хотела сказать, – нахмурилась я.
      – Извини, – произнесла мама. – Я подумала, что ты собираешься спросить, не можем ли мы взять одного щенка. И я решила избавить тебя от лишних вопросов, потому что щенка мы не сможем взять ни под каким видом. С ними слишком много хлопот. Так что ты хотела мне сказать, Стейси?
      – Ничего, – ответила я.
      – Гм-м… – сказала мама.
      Конечно же, она знала, что я собиралась попросить ее взять одного из щенков Хобо. И я знала, что она знает. И она знала, что я знала, что она знает.
      – Могу спорить, кончится тем, что ты получишь щенка, – проговорила Аманда. – Почему-то некоторые в этом доме всегдаполучают то, что они хотят, – она драматическим жестом скрестила руки на груди. – А другиеникогда ничего не получают – даже если для них это очень важно.
      Мама и отец переглянулись.
      – Ты еще слишком мала, чтобы ехать на другой конец города на концерт, который раньше одиннадцати ночи не кончится. И давай больше не будем к этому возвращаться, – сказала мама.
      Аманда посмотрела на нее с притворным удивлением.
      – Концерт? Разве я упомянула о каком-нибудь концерте? Вроде бы нет. По-моему, я даже не назвала имя Эдди Идена. Я только сказала, что некоторым всегда удается добиться своего, а другим – нет. Вот и все.
      – Мне не всегда удается добиться своего, – возразила я.
      – Тем более если речь идет о щенке, – добавила мама.
      – Ну да, как же, – буркнула Аманда, вставая. – Пойду к себе, послушаю музыку, – и, обернувшись у двери, окинула нас очень мрачным взглядом: – Раз уж это единственное, что мне осталось.
      Громко топая, она прошагала к лестнице.
      – Похоже, сдаваться она не собирается, – заметил отец.
      – Кхе-кхе… – прервала его мама громким кашлем. – Надеюсь, ты не думаешь, что нам следует…
      Я не поняла, что собирался сказать отец. Может быть, он подумал, не лучше ли отпустить Аманду на концерт, но мама сразу положила конец его сомнениям.
      Обычно все основные текущие решения у нас принимает мама. Наверное, это потому, что она здесь, а отец по большей части на работе.
      Он работает агентом по оптовой продаже книг – продает книги магазинам. По работе ему приходится много ездить – в основном на северо-запад штата и еще в Чикаго. Это означает, что иногда он возвращается домой очень поздно, когда я уже давно сплю. И еще это означает, что иногда его не бывает дома по нескольку дней, что совсем невесело.
      Я посмотрела на отца.
      – Как ты относишься к щенкам? Они тебе нравятся? – спросила я.
      Может быть, если я смогу перетащить его на свою сторону, то потом вместе мы сумеем уговорить маму.
      – Конечно, нравятся, – ответил отец. – Но мама права – мы не можем завести щенка, солнышко. Кто будет о нем заботиться?
      – Я, – сказала я.
      – А кто будет тебя заменять, когда ты в школе? – спросила мама. – Ты пойми, Стейси, собаки – это совсем не то, что кошки. Собаки требуют гораздо больше внимания. Нет, дорогая, я против этой идеи.
      – Ладно, – проговорила я со вздохом. – Наверное, ты права.
      – А как, по-твоему, отнесся бы к этому Бенджамин? – спросил отец.
      Это он верно заметил. Действительно, как бы отнесся Бенджамин к появлению щенка в своемдоме? Скорее всего, крайне отрицательно – судя по тому, как он шипит на соседского терьера за забором.
      «Да, щенок – это была всего лишь прекрасная мечта. Но, по крайней мере, я смогу поиграть со щенками в доме Ферн, пока они не разойдутся по новым хозяевам», – подумала я.
      Одного только никто из нас не знал в тот момент – как скоро Хобо произведет на свет свое потомство.
      Она не заставила нас долго ждать.

      На следующее утро за завтраком царила обычная неразбериха. Сэм сидел за столом в своем высоком стульчике. Мама решила приучать его есть самостоятельно. Она говорит, ему полезно попрактиковаться. Ему действительно нужна была практика, потому что в тот самый момент он пытался поесть, засовывая овсяную кашу себе в нос.
      Я заканчивала письмо своему другу по переписке. Мы уже довольно давно переписываемся. Его зовут Крейг Ньюмэн, и он живет в Пенсильвании.
      Отец одной рукой ел, а второй перебирал какие-то бумаги. Мама готовила ланч для меня и Аманды. В углу что-то бормотал себе под нос переносной телевизор. А Бенджамин крутился возле высокого стульчика Сэма, слизывая шлепки овсянки.
      – Крикни еще раз Аманду, дорогая, – попросила меня мама, взглянув на часы.
      По утрам Аманде не всегда удается вовремя продрать глаза. Помочь ей смог бы только мой патентованный Кошачий будильник.
       Внимание, ребята, вот он перед вами, настоящий пушистый бенджаматический кошачий будильник! Работает с гарантией! Без батареек и без хлопот. Только разместите бенджаматический кошач ий будильник на своей кровати, когда ложитесь спать, и больше вам никогда не придется беспокоиться, как бы не проспать.
      Бенджаматический кошачий будильник имеет следующие достоинства:
      1. Мокрый нос вам в ухо.
      2. Раскатистое урчание.
      3. Приличный вес упитанного тела, которое взгромоздится вам на грудь и будет сидеть до тех пор, пока вы не встанете и не откроете банку кошачьих консервов.
      Конечно, поскольку Аманда кошек не очень любит и не позволяет Бенджамину даже ступить лапой за порог ее комнаты, вряд ли бы она обрадовалась, если бы ее стали будить мокрым носом, громким урчанием и тяжелым плюханьем на грудь.
      Я вышла в коридор и уже собралась было позвать Аманду, когда у меня родилась идея получше. Я тихонько открыла переднюю дверь и нажала на кнопку звонка. Потом так же неслышно закрыла ее и громко затопала ногами, как будто только что вышла в коридор. И распахнула дверь.
      – А, это ты, Черил, привет! – громко сказала я. – Нет, думаю, она еще не встала. Хорошо, я ей передам, что тебе было некогда ждать.
      Ха! Фокус удался. Послышалось шлепанье ног по коридору наверху – Аманда бросилась в ванную.
      – Черил! – крикнула она. – Я уже иду. Подожди минутку!
      Я вернулась в кухню.
      – Ну вот, – сказала я маме. – Аманда встала.
      – Хитро придумала, – заметил отец. – Смотри только, как бы ты сама себя не перехитрила.
      Три минуты спустя в кухню влетела запыхавшаяся Аманда и, едва переведя дух, спросила:
      – Где она? – По всем признакам было видно, что ей удалось умыться и одеться в рекордно короткое время. – Не стала меня ждать?
      – Сядь спокойно и поешь, – сказала мама. – Черил к нам не приходила.
      – Ты! – заорала Аманда, свирепо глядя на меня.
      – Я, – кивнула я с улыбкой. – Здорово придумано, правда?
      – Стейси, тебе еще никто не говорил, что ты… – тут вдруг голова Аманды резко повернулась к телевизору: – Ой! Ну-ка, тихо все!
      Сама я ничего не слышала, но Аманда всегда как бы настроена на определенную волну. К примеру, на упоминание имени Эдди Идена.
      (Попробуйте отойти на три квартала и прошептать «Эдди Иден», и, могу спорить на что угодно, уши Аманды это услышат.)
      Аманда от возбуждения приплясывала на месте. Мы все посмотрели на телевизионный экран. Шел местный репортаж. Ведущая по имени Мэриэл Снуд, которая обычно берет интервью у разных знаменитостей, беседовала с Эдди Иденом.
      Он полулежал в мягком кресле, в джинсах и расстегнутой на груди белой рубашке.
      – Привет, Эдди! – сказала Мэриэл. – Очень рада познакомиться с тобой. Что привело тебя сегодня в нашу студию?
      – Все очень просто, – ответил Эдди. – Я занимаюсь рекламой своего турне, – он улыбнулся в камеру. – Надеюсь, вы, ребята, придете на мои концерты.
      Аманда издала громкий стон.
      – Замечательно, – воскликнула Мэриэл. – Эдди, а вы готовы оказать нам одну большую любезность? Я знаю, вы этого не ожидали… – она заговорщицки улыбнулась в камеру, – но не могли бы вы ответить на несколько звонков от наших зрителей?
      – Конечно, – ответил Эдди.
      – Какой притворщик! – закричала я. – Конечно, он обо всем знал. Он даже сел специально возле телефона!
      – Какой номер? Какой номер? – лихорадочно шептала Аманда.
      – Если вы хотите поговорить с Эдди Иденом, – сказала Мэриэл, – то наберите номер…
      Метнувшись в коридор, Аманда вцепилась в телефон, как кот в мышку.
      – А пока мы ждем первого звонка, – продолжала Мэриэл, – я хочу вам напомнить, что сегодня днем, с трех и до половины шестого, Эдди будет раздавать автографы, подписывая свой новый диск в магазине музыкальных записей «Рокиз», расположенном на третьем этаже торгового центра Клиаруотер в центральной части района Спрингфилд.
      – Что она сказала? – крикнула Аманда от двери, путаясь в телефонном проводе при попытках обернуться и посмотреть на телевизор.
      – Он собирается лично появиться в торговом центре, – сказала мама, – чтобы подписывать диски. Аманда, перестань так орать!
      – Я должна туда попасть! – вопила Аманда. – В какое время это будет?
      – Между тремя и половиной шестого, – ответил отец, переступая через телефонный шнур.
      Не отводя глаз от телефона, Аманда, как загипнотизированная, двинулась через кухню к телевизору.
      – Что? Вы шутите! – она посмотрела на экран.
      Эдди разговаривал по телефону, отвечая на вопрос о своем любимом мороженом.
      – Что они тебе сказали? – спросила я, заражаясь энтузиазмом Аманды. – Я тоже хочу задать вопрос!
      – Пожалуйста, задавай, – Аманда протянула мне трубку, при этом не отрывая глаз от экрана.
      Я приложила трубку к уху. Записанный голос произнес:
      – Ждите ответа. На ваш звонок будет дан ответ в порядке очереди. Время ожидания одиннадцать минут двадцать секунд. Спасибо за звонок.
      – Я уезжаю, – сказал отец из коридора. – Если кто-нибудь хочет, чтобы его подвезли до школы, то пусть поторопится.
      – Я поеду на автобусе, – крикнула Аманда. – Я хочу… Как?!
      – Что ж, на сегодня наше время истекло, – сказала Мэриэл. – Я благодарю Эдди Идена за то, что он пришел на нашу программу, а теперь передаю слово Марку Ротуэллу, который сообщит вам последние новости спорта.
      – Гр-р-р! – завопила Аманда. – Он ответил только на два звонка!
      Эдди исчез с экрана, и вместо него появились несколько парней, играющих в футбол.
      – Что за паршивый телевизионный канал! Кому нужен этот дурацкий футбол?
      Сэм закричал и принялся колотить ложкой по своему подносу. Шлепки овсянки полетели в разные стороны. Хорошо еще, что у нас был Бенджамин, чтобы все это подчистить. Как выяснилось, кошки очень полезны при уборке с пола пролитой на пол пищи. Бенджамин и с тарелками хорошо справляется, хотя давать ему их можно только тогда, когда мама не смотрит!
      – Посмотри, что ты наделала, Аманда! – сказала мама, беря Сэма на руки и покачивая. – Ну, хватит, малыш, перестань, твоя старшая сестра испугала тебя своим криком. Но ничего, не расстраивайся, старшая сестра, – она посмотрела на Аманду, – сейчас уйдет в школу. И пусть она там кричит, сколько ее душе угодно, там она не будет до смерти пугать малышей.
      – Кого-нибудь нужно подвезти? – спросил отец.
      – Меня! – крикнула я и побежала наверх за своей школьной сумкой.
      – Я увижу Эдди Идена! – распевая от радости, Аманда обняла маму вместе с Сэмом и закружила их по кухне. – Я сегодня увижу Эдди Идена!
      – Вместе с пятью сотнями других его поклонниц, – иронично произнесла мама. – Аманда, дорогая, осторожнее, у него может закружиться голова.
      Отпустив маму и Сэма, Аманда побежала в свою комнату. Мы чуть не столкнулись в коридоре, когда, приплясывая, она выскочила из двери, махая в воздухе сумкой.
      – Эд-ди! Эд-ди! – громко повторяла она. – Ах, если бы я знала об этом раньше! Я бы собрала всю нашу группу поддержки, мы бы подготовили для него специальное приветствие!
      Она съехала по перилам, приземлившись прямо перед отцом.
      – «Э» – значит Элегантный!– выкрикнула она, начиная одно из своих обычных упражнений: подпрыгнуть, присесть, вскочить, выбросить вверх руки. – «Д» – значит Динамичный!Еще «Д» значит… значит…
      – Дохляк! – подсказала я, спускаясь по лестнице.
      – Ну тебя! – Аманда показала мне язык.
      Отец открыл переднюю дверь, и в коридор вышла мама с Сэмом на руках.
      – Я сегодня вернусь поздно, – крикнула ей Аманда. – Сразу после школы побегу в торговый центр!
      – Погоди-ка, по-моему, ты мне уже говорила, что сегодня вернешься поздно.
      – Не-а, – покачала головой Аманда, – я сама об этом только что узнала.
      Выйдя за нами из дома, мама подошла к машине.
      – Аманда, детка, все-таки ты мне уже об этом говорила. Вспомни, ты мне сказала об этом на прошлой неделе.
      Дзинь! Я вдруг вспомнила. В прошлую пятницу. Я смотрела телевизор, а Аманда говорила маме, что нужно постирать ее костюм капитана группы поддержки, потому что вся их команда будет выступать во время баскетбольного матча – в какой-то день после уроков. В какой-то день на этойнеделе. А если точнее, то как раз сегодня.
      –  Не-е-е-ет! – завопила Аманда. – Почему мне так не везет! Я не смогу это вынести. Эта игра на чужой площадке, я буду на другом конце города! – она бросила на маму панический взгляд. – Меня отпустят, они должны меня отпустить в этот раз, правда? Да, конечно же, отпустят. Какие проблемы? Черил может меня заменить. Или Натали. Да… – она упала на заднее сиденье машины. – Ничего! Я как-нибудь выкручусь. Вот досада! Почему такое всегда случается со мной?
      – Не скромничай, Аманда, – сказала я, усаживаясь рядом с ней. – Ты это заслужила! – Я насмешливо посмотрела на нее. – Ты бы видела свое лицо, когда ты подумала, что можешь пропустить встречу с Эдди Иденом! Жалко, у меня не было с собой фотоаппарата.
      Забросив руки за голову, Аманда откинулась на спинку сиденья. Отец вырулил с подъездной дорожки на улицу.
      – Эдди Иден! – мечтательно вздохнула Аманда. – Вживую!
      Отец засмеялся.
      Казалось, все идет к тому, что после долгих месяцев заочного обожания Эдди Идена Аманда, наконец, будет вознаграждена. Мне представилось, как сегодня после уроков, ровно в три часа ее лицо среди многих других будет прижато к стеклянной двери музыкального магазина «Рокиз».
      Фанатка Эдди Идена номер один Аманда Аллен – главная воздыхательница и королева почитательниц средней школы Фор-Корнерса. Ладно, пусть уж лучше она, чем я. Лично я вовсе не собиралась давиться насмерть в двадцатитысячной толпе полоумных обожательниц Эдди Идена. Нет уж!

      На Пиппу и Синди я наткнулась возле шкафчиков для одежды. Они были полностью поглощены какой-то книжкой, которую держала в руках Пиппа.
      – Вот видите? – говорила Пиппа. – Если использовать шкалу щенения, то можно точно рассчитать, когда родятся щенки.
      – Что такое щенение? – спросила Синди.
      – Появление на свет щенков, – сказала Пиппа. – По-моему, это совершенноочевидно.
      – А для меня – нет, – произнесла Синди. – Я такого слова никогда не слышала.
      – Привет, ребята, что читаете? – спросила я, подойдя к ним.
      – Стейси! Ты только посмотри, какую книжку нашла Пиппа, – воскликнула Синди. – В ней есть все-все про собак. Есть даже глава про беременность и щенение.
      – Понятно, – проговорила я. – Мне послышалось, вы что-то сказали насчет школы щенения. Это что же за школа такая? Специальная школа для собак, которые ждут щенков?
      – Не школа, а шкала, – поправила Пиппа, указывая на страницу, заполненную рядами цифр. – Это такая таблица, с помощью которой можно рассчитать, когда появятся щенки, понятно? Собака-мама вынашивает щенков в среднем шестьдесят три дня. Поэтому тебе только нужно знать, когда собака-мама и собака-отец встретились, и тогда ты сможешь точно определить дату рождения щенков. Здорово, да?
      – Здорово, – кивнула я. – Вы уже спросили у Хобо, когда это произошло?
      Несколько секунд Пиппа смотрела на меня, потом на ее лице появилась глупая улыбка.
      – Пожалуй, действительно, от этой шкалы немного толку, – она перевернула страницу. – Но здесь есть и другое, что будет нам полезным. Например, что надо делать, когда щенки родятся.
      – Всем привет, – подошла к нам Ферн.
      – Как поживает Хобо? – спросила Синди. – Пиппа нашла специальную книжку про собак.
      – Это хорошо, – сказала Ферн. – Ну-ка дайте, я посмотрю.
      – Минутку, – возразила Пиппа, когда Ферн попыталась выхватить книжку у нее из рук. – Извини, но это моякнига. Скажи мне, что тебя интересует, и я найду для тебя нужное место.
      Пиппа любит руководить.
      – Меня интересует, сколько она должна есть, – сказала Ферн. – Что-то у нее неважный аппетит.
      – Хорошо, – произнесла Пиппа своим профессорским голосом. – Питание беременной собаки – сейчас посмотрю в оглавлении.
      – А место для нее ты уже определила? – спросила я.
      – Да она его как бы сама выбрала, – сказала Ферн. – Улеглась на дне стенного шкафа в коридоре. Ну, мама и предложила, чтобы это было ее официальной спальней. Мы поставили туда коробку и постелили в ней старое одеяло. Ей там очень уютно.
      – Вот то, что нам нужно, – объявила Пиппа, – диета во время беременности. – Она провела пальцем вниз по странице: – «В первые три недели следует придерживаться обычной сбалансированной диеты. В период с четырех до девяти недель собаке требуется большее количество пищи, особенно протеинов. По мере увеличения срока беременности потребность в пище у собаки будет возрастать, и ее следует кормить три раза в день». Ты кормишь ее три раза в день? – посмотрела она на Ферн.
      – Да она почему-то мало ест, – сказала Ферн. – Я уже вам говорила. Слушайте, а может, с ней что-то не так?
      – Она должна хорошо есть, – произнесла Синди. – Может быть, ей просто не нравится то, что ты ей даешь? Может, она привыкла к какой-то определенной еде?
      – Например, к какой? – спросила Ферн.
      – Я однажды слышала о коте, который не ел ничего, кроме тунца, – сказала я.
      – Ты считаешь, нужно проверить Хобо на тунца? – спросила Ферн.
      – Нет, я не это хотела сказать, я просто согласна с Синди. Может быть, Хобо любит только какую-то определенную пищу.
      – Тебе придется определить это экспериментально, давая ей образцы разной еды, – проговорила Пиппа. – Только так можно выяснить, что ей нравится.
      Прозвенел звонок к началу занятий, и мы отправились в класс.
      По дороге Ферн и Пиппа спорили о том, у кого останется книжка. Ферн сказала, что у нее, потому что еесобака ожидает щенков. А Пиппа сказала, что у нее, потому что только она сможет объяснить все технические тонкости и еще потому, что это еекнижка.
      В конце концов мы выработали схему. Книга останется у Ферн до перерыва на ланч, а потом ее возьмет Пиппа. На следующее утро книгу получу я и передам ее Синди во второй половине дня.
      Все утро Ферн пересылала нам под партой записки. Разворачивая очередной листок бумаги у себя на коленях, я одним глазом следила за миссис Фенуик. У миссис Фенуик глаза, как у ястреба, так что, если хочешь обмениваться записками, нужно быть сверхосторожной.
      Учителя не всегда понимают, что бывают вещи, о которых нужно сообщить подругам немедленно.
      Пытаясь прочесть под партой записку Ферн, я одновременно изо всех сил делала вид, что внимательно слушаю.
       Порютовка и розаи– прочла я. И недоуменно посмотрела на Ферн. Почерк Ферн – это что-то невообразимое. Я взялась за следующую строчку.
       а) мышь, дезиклфишрующи срво и маленькеш газак. Что тут мне Ферн понаписала? Следующее слово я вообще не смогла разобрать, хотя мне показалось, что первая буква похожа на «в». Ладно, допустим. В– не поймешь что. Старые поленца. Ножицы. Чистые тапки.
      До конца урока я так и не расшифровала записку Ферн.
      – Что это за абракадабра? – спросила я ее. – Что за старые поленца?
      – Старые полотенца, – поправила меня Ферн. – Ты что, читать не умеешь?
      – Я-то читать умею, – ответила я, – вот если бы еще кое-кто умел писать…
      – Дай мне записку, – сказала Ферн. – Тут же ясно написано, Стейси: «Подготовка к родам: а) мыло, дезинфицирующее средство и маленький тазик».
      – А я прочла как «маленькеш газак».
      – Какой еще маленькеш газак? – возмутилась Ферн. – В этом нет никакого смысла.
      – А по-моему, смысл есть, – возразила Пиппа. – По крайней мере, теперь всем ясно, что у Ферн самый плохой почерк в школе.
      – Ну, а дальше что там? – спросила я.
      – «Вата. Старые полотенца. Ножницы. Частые тяпки», – прочла Ферн.
      – Нет там никаких «тяпок», – сказала Синди. – Там написано «Чистые тряпки».
      – Ладно, неважно, – махнула рукой Ферн. – Лучше я вам расскажу, что я еще прочитала.
      Она полистала книжку.
      – Тут еще написано насчет поведения во время родов. Говорится, что собака начинает беспокоиться и скрести свою подстилку. Дело в том, что вчера вечером Хобо вела себя именно так. И еще скулила. И не хотела есть. А тут тоже про это написано – что собака отказывается от пищи, – Ферн посмотрела на нас. – Помните, я вам говорила, что Хобо ничего не ест?
      – Ты хочешь сказать, что у нее уже начались роды? – спросила Пиппа.
      – Выходит, что так, – кивнула Ферн.
      – То есть у нее как раз сейчас рождаются щенки? – округлила глаза Синди.
      – Не обязательно, – сказала Ферн. – Здесь говорится, что первая стадия родов может затянуться до двадцати четырех часов, – она обернулась к нам. – Щенки Хобо могут появиться сегодня вечером.
      – Ух ты! Как ты думаешь, твоя мама разрешит нам остаться у вас ночевать? – спросила Синди.
      – В будний день? Не думаю, что моя мама мне позволит, – произнесла Пиппа.
      – Нет проблем, – сказала Ферн. – Я запишу все на видео.
      – Можно, мы придумаем для щенков имена? – спросила я.
      – Сделаем так: пусть каждый выберет по два имени, – предложила Пиппа своим обычным организаторским тоном, – потом положим записки с именами в коробку и вытянем наугад. Это будет самый справедливый способ.
      В тот день до конца уроков я почти не слушала, что говорили учителя. Я была слишком занята подбором хороших имен для щенков. У меня получился список из восьми вариантов.
      Имена для собак-мальчиков: Кинг, Бруно, Тор, Ястребиный Глаз.
      Имена для собак-девочек: Куинни, Белла, Принцесса, Роз-Мари.
      Во время ланча, пробираясь по коридору в кафетерий, я продолжала работать над списком, пытаясь сократить его до двух самых лучших имен.
      – Стейси!
      Я оглянулась. Вверх по лестнице бежала раскрасневшаяся Аманда. У нее был такой вид, как будто ей только что сообщили, что через десять минут состоится конец света.
      – Какое имя тебе больше нравится, – спросила я ее, – Ястребиный Глаз или Кинг?
      – Что? – она резко остановилась, тяжело дыша.
      – Я подбираю имена для щенков Хобо, – объяснила я. – Только не предлагай мне «Эдди».
      – При чем здесь имена? Стейси, ты должна мне помочь. Я попала в ужасное положение. Ты обязательно должна мне помочь.
      – А что случилось? – спросила я.
      – Я не смогла отделаться от поездки на матч, – сказала Аманда, бросив гневный взгляд на нижнюю площадку лестницы. – Никогда в жизни больше не буду говорить учителям правду. Мне надо было ей соврать. Надо было сказать, что я иду к зубному врачу или что у меня живот болит.
      – Так все-таки, что случилось? – повторила я.
      – Я решила быть честной. И сказала мисс Ширли, что между тремя и половиной шестого мне надо быть в торговом центре. Я ее попросила, чтобы вместо меня капитаном группы поддержки был кто-нибудь еще – только на сегодня. А она спросила: «А в чем дело?» И я сказала, что в музыкальный магазин «Рокиз» приедет Эдди Иден, и ты представляешь, что сказала мисс Ширли?
      – Нет. Что она сказала? – спросила я, хотя у меня уже появились смутные подозрения.
      – Она сказала: «Кто такой Эдди Иден?» – Аманда возмущенно округлила глаза. – Как будто она даже никогда о нем не слышала!
      (Так! Мои смутные подозрения подтвердились!)
      – Тогда я стала объяснять ей, кто он такой. А она сказала: «А, так, значит, он какая-то поп-звезда». Поп-звезда, да еще какая-то!Я не понимаю, учителя что – живут в другом мире? Где-нибудь в пещере или еще где?
      – Слушай, Аманда, я есть хочу, – не выдержала я. – Ты, наконец, скажешь мне, к чему ты клонишь?
      – Стейси, – Аманда схватила меня за локоть, – ты должна мне помочь. Мисс Ширли не отпустит меня в торговый центр. Она говорит, что, если я не буду руководить группой поддержки сегодня, она поймет это как доказательство того, что я несерьезно и безответственно отношусь к своим обязанностям капитана. Ты что, не понимаешь? – Аманда уставилась на меня. – Если я пойду на встречу с Эдди Иденом, мисс Ширли назначит капитаном кого-нибудь еще.
      – Не повезло тебе, Аманда, – сказала я. – Только не понимаю, чем я-то могу тебе помочь? – пожала я плечами. – Я бы, конечно, помогла, если бы знала как. Но что я могу сделать?
      Как будто меня за язык тянули. Нет, мне все-таки надо научиться держать язык за зубами, а то бывают случаи, когда вот такой простой на первый взгляд вопрос может принести тебе массу неприятностей. В особенности когда в дело замешана Аманда.

      – Ты могла бы пойти вместо меня, – сказала Аманда.
      – Надеешься, что мисс Ширли не заметит разницы? Мы с тобой не слишком-то похожи, Аманда, – усмехнулась я.
      На самом деле мы вовсе не похожи. У Аманды волнистые белокурые волосы и бесчисленные улыбки. А у меня прямые темные волосы и бесчисленные веснушки.
      – Я не имею в виду, что ты поедешь на матч вместо меня! – сказала Аманда. – Я говорила о торговом центре. Чтобы Эдди Иден поставил автограф на моем диске с его песнями.
      – То есть ты хочешь, чтобы я сегодня поехала в торговый центр? Я тебя правильно поняла?
      – Да.
      – И чтобы пробилась к нему через толпу фанаток?
      – Да!
      – И чтобы попросила у него для тебя автограф?
      – Да!
      – Только и всего? Больше ты ничего не хочешь? Не хочешь, чтобы я, к примеру, пригласила его к нам на обед?
      – Он не сможет, у него време… – Аманда прервала себя на полуслове. – Ха-ха, Стейси. Очень смешно!
      – Может, попробовать похитить его для тебя, потому что, понимаешь, если уж я смогу пробиться к нему, будет жалко ограничиться всего лишь каким-то автографом.
      – Послушай, сделай это, а? – попросила Аманда. – Я буду тебе очень благодарна. Это ведь не так уж трудно.
      – Не так уж трудно? Дело может кончиться тем, что меня собьют с ног, раздавят и растопчут. Я видела по телевизору, что бывает на таких встречах. Потом люди выходят оттуда, как после автомобильной аварии.
      – Ничего подобного не будет, – сказала Аманда. – Поверь мне, Стейси, фанаты Эдди Идена совсем не такие. И если ты окажешь мне эту маленькую, крошечную услугу, я тоже помогу тебе. Я помогу тебе уговорить маму, чтобы она разрешила тебе взять одного из щенков. Ты согласна?
      – Ладно, – сдалась я. – Договорились.
      Я уже почти было отказалась от идеи взять щенка, однако, если Аманда собирается мне помочь, тогда, может быть, вдвоем мы сумеем уговорить маму. Главная привлекательность нашего договора состояла в том, что я бы и без этого согласилась пойти в торговый центр вместо Аманды, но мне просто хотелось ее немножко помучить. Нельзя слишком быстро соглашаться на просьбы Аманды, потому что если уступать ей слишком легко, то их количество будет расти, как снежный ком.
      В кафетерии я встретилась с остальными из нашей четверки. Они уже сидели за нашим любимым столиком.
      – Ты придумала имена для щенков? – спросила Синди, когда я со своим подносом села за стол.
      Я показала им свой список имен.
      – Скучно и бесцветно, – сказала Ферн. – Вот, смотри – это настоящие собачьи имена, – пододвинула она ко мне клочок бумаги.
      Разрушитель. Потрошитель. Клык. Квазимодо. Шквал. Зверь.
      – Квазимодо? – удивилась я.
      – Ну ты что, не знаешь, кто такой Квазимодо? – посмотрела на меня Ферн. – Это такой горбун из «Нотр-Дам». Неужели ты в кино не видела? – и, согнувшись в три погибели, она зашаркала по проходу с криками: – Колокола! Колокола!
      Я абсолютно не понимала, о чем она мне толкует. Хотя, когда дело имеешь с Ферн, удивляться этому не приходится.
      – А что ты скажешь насчет остальных имен? – спросила, выпрямившись, Ферн.
      – Немного непривычные, – сказала я и взглянула на остальных. – А вы что придумали?
      Пиппа взяла свой список.
      – Лафайет, – начала она.
      Ферн презрительно хмыкнула, но Пиппа продолжала читать:
      – Лаверн. Лулу. Цезарь. Руперт. Моцарт.
      –  Моцарт? – уставилась на нее Ферн. – Что это за имя для собаки?
      Пиппа бросила на Ферн снисходительный взгляд.
      – К твоему сведению, – сказала она, – Моцарт был великим композитором. На прошлой неделе по телевизору шла о нем передача. Он был самым великим композитором в мире, но умер в бедности и нищете.
      – Надо же, – сказала Ферн, – а я даже не знала, что он болел.
      – По-моему, это прекрасное имя для собаки, – настаивала Пиппа.
      – Как же, – буркнула Ферн. – Представляю, как я гуляю с ним в Мейнард-парке: «Моцарт, ко мне! Молодец, Моцарт, хорошая собачка! Принеси палку, Моцарт!» Надеюсь, ты придумала имена получше, – обратилась она к Синди.
      – Я подумала, что девочек можно назвать, например, так: Ангел, или Сузи, или Малышка, или Варежка.
      – Ха-ха-ха, – прервала ее Ферн.
      – Они и правда немного слащавые, Синди, – сказала я как можно более мягким тоном.
      – Давайте сделаем так, как мы решили, – предложила Пиппа. – Каждая пусть напишет по четыре имени на отдельных бумажках, потом мы их все сложим, перемешаем и вытащим, скажем, штук восемь – на всякий случай.
      Ферн выдернула из своей тетрадки листок, и каждая из нас написала имена на отдельных маленьких полосках.
      Восьмерка имен победителей получилась такой: Клык, Варежка, Квазимодо, Колесный Пароход, Кинг, Лафайет, Ангел и Моцарт.
      – Колесный Пароход! Кто такое мог написать? – возмутилась Пиппа. – Нельзя называть собаку Колесным Пароходом. Ферн, это ты написала?
      – Нет, – ответила Ферн, – посмотрите на почерк. Это Синди написала.
      – Вы же сказали, что мои имена слащавые, – пожала плечами Синди, – вот мне и пришлось придумывать другие. И это все, что мне пришло в голову.
      Колесный пароход! Вы знаете, мне иногда хочется залезть внутрь головы Синди и проверить, все ли там в порядке. Хотя по большей части она кажется совершенно нормальной.
      * * *
      После уроков Аманда меня проинструктировала:
      – Диск Эдди Идена лежит на полу возле моего СD-плеера. Так что тебе нужно всего лишь сгонять домой и взять его там. После этого ты поедешь в торговый центр, у тебя еще будет масса времени. Только обязательно пробейся вперед, забудь о вежливости, поняла? Поработай немного локтями.
      – А почему ты с собой не взяла этот диск? – спросила я. – Тогда я могла бы поехать прямиком в торговый центр.
      – Потому что я об этом не подумала, – сказала Аманда. – У тебя еще есть глупые вопросы, или я могу идти?
      Из-за угла коридора высунулась голова Черил Радик.
      – Аманда! – закричала она. – Давай скорее, автобус ждет!
      – Иду, – откликнулась Аманда. – Ты не подведешь меня, Стейси? – напоследок посмотрела она на меня.
      – Не волнуйся, – улыбнулась я. – Я добуду для тебя этот автограф, чего бы это мне ни стоило.
      Аманда побежала по коридору к выходу.
      – Ты настоящий друг, Стейси! Пока, дома увидимся!
      Нужно признать, я согласилась пойти в торговый центр не только ради удовольствия Аманды. Мне самой было интересно посмотреть, как выглядит Эдди Иден в жизни – на самом ли деле он такой, как по телевизору и на фотографиях, или нет? В том смысле, что может ли вообще кто-нибудь выглядеть так потрясающе в реальной жизни.
      * * *
      – Мам, я пришла! – крикнула я, поднимаясь бегом по лестнице в комнату Аманды.
      Мимоходом я швырнула школьную сумку в дверь своей комнаты. Когда она со стуком приземлилась на пол, послышалось недоуменное м-м-мроу-у.
      – Бенджамин! – вбежала я в комнату.
      Бенджамин сидел под кроватью, с опаской глядя на сумку.
      – Ой, извини, Бенджамин, – сказала я, опускаясь на четвереньки. – Я тебя чуть не прибила своей сумкой.
      – Мр-р-р!..
      Выйдя из-под кровати, кот потерся о мою руку. Уф! Прощена.
      – Извини, не могу с тобой поиграть – некогда, – сообщила я ему. – Я должна выполнить важное поручение Аманды. А ты иди еще поспи. Вечером увидимся.
      Я побежала в комнату Аманды. Что за кавардак! В одном конце кавардак художественный, в другом – кавардак обычный, житейский. А где-то между ними должен быть этот диск Эдди Идена.
      – Ага!
      Обнаружив диск, я помчалась с ним вниз.
      – Мам! – крикнула я. – Я опять ухожу!
      – Куда ты собралась, дорогая? – откликнулась мама из подвала.
      Я уже бежала к двери.
      – В торговый центр, для Аманды.
      – Смотри, будь осторожна, – прокричала мама. – Там может быть столпотворение. Я не хочу, чтобы тебя доставили домой в обувной коробке.
      – Я буду сверх-пресверхосторожна, – крикнула я.
      Когда я была уже почти за дверью, зазвонил телефон.
      Резко затормозив, я схватила трубку:
      – Алло!
      – Стейси?
      – Да.
      – Щенки! – выкрикнула Ферн в трубку. – Щенки!Их тут тьма – сотни, тысячи, а может, миллионы щенков! Кругом одни щенки!
      – Что? Уже?
      Было слышно, как Ферн сделала глубокий вдох, набрав побольше воздуха.
      – Мама говорит, у Хобо это началось сегодня утром, часов примерно в десять. Их на самом деле семь. Стейси, ты ничего подобного никогда не видела! Сейчас же дуй ко мне посмотреть! – выпалила она.
      – Буду у тебя через десять минут! – ответила я.
      И в ту же секунду выскочила из дома, схватила свой велосипед и со скоростью ракеты припустила на нем по переулку. Я должна была увидеть этих щенков, увидеть немедленно!
      Изо всех сил нажимая на педали, я подъехала к дому Ферн. Передняя дверь была открыта.
      Пиппа, Синди и Ферн сидели на полу в коридоре, глядя внутрь стенного шкафа.
      – Тс-с!.. – прошипела Пиппа, когда я вошла.
      Я заглянула за край двери шкафа. В большой картонной коробке, застланной одеялом, лежала на боку Хобо. А рядом барахтались, тычась друг в друга мордочками, семь ее маленьких щенков.
      – О-о! – выдохнула я.
      Они все были такие сморщенные, покрытые нежнейшей шерсткой. Крошечные ушки были прижаты к головкам, а глазки закрыты. Они ползали, громоздясь друг на друга, и время от времени кто-нибудь из них тихонько повизгивал. Два щенка были беленькие, два коричневые с белым, один черный с белым и остальные два черные с коричневым.
      Карабкаясь друг на друга, они старались пробиться к соскам Хобо. Трое уже присосались так, что не оттащишь, а другие повизгивали рядом, вслепую тыча носиками.
      Они были такими смешными, забавными и симпатичными, что хотелось собрать их всех в кучу и прижать к себе!
      Ферн захихикала, глядя, как черно-белый щенок перекатился на спину и лежал, дрыгая лапками, пытаясь вернуться в нормальное положение.
      Хобо гордо поглядывала на нас, в то время как семеро щенков ползали по ее животу. Время от времени она облизывала кого-нибудь из них и подталкивала к другим.
      – На-ка, подкрепись, Хобо, – сказала миссис Кипсэк, ставя перед ней миску. – Интересно, понравится ли это ей.
      – А что это? – спросила Пиппа.
      Я заметила, что она по-прежнему держит в руках ту книжку про собак. Думаю, она собиралась направлять Хобо в случае, если та начнет проявлять признаки недостаточного материнского усердия.
      – Сырое яйцо с молоком, – ответила мама Ферн. – Ей сейчас нужны протеины.
      Ферн пододвинула миску к морде Хобо. И как же Хобо была ей за это благодарна! За десять больших глотков она вылакала все до дна.
      – Ой, вы только посмотрите! – пискнула Синди.
      Один из двух белых щенков, как альпинист, взбирался по боку Хобо.
      – Можно нам их потрогать? – спросила Синди.
      – Думаю, сегодня этого делать не стоит, – сказала мама Ферн. – Пусть сначала Хобо к ним привыкнет. А вы только последите за ними.
      Кстати, о следить. Я помнила, что мне надо следить за временем. Щенки щенками, а я должна вовремя попасть в торговый центр. Но пока что я не опаздывала, мои часы показывали половину четвертого – у меня была еще уйма времени. Мы вчетвером сидели на корточках возле стенного шкафа, наблюдая, как щенки Хобо сосут молоко, натыкаются друг на друга, дрыгают лапками и тычутся своими слепыми мордочками.
      – Я приготовила лимонада, если кого-нибудь это интересует, – крикнула нам из кухни миссис Кипсэк. – Пожалуй, девочки, вам пора оставить их в покое. Думаю, Хобо захочет немного поспать.
      – Пожалуй, – со вздохом кивнула Ферн. – Хотя я могла бы смотреть на них весь день!
      – А сколько времени? – спросила Синди, вставая и потягиваясь.
      Я посмотрела на свои часы. Они все так же показывали половину четвертого.
      – Пять часов, – сказала Ферн.
       Агр-р-р-р!Пять часов! Мои часы стоят!
      А как же торговый центр?! Мне надо было быть там еще час назад.
      В этот самый момент я должна была бы, расталкивая толпу, пробиваться к Эдди Идену, а не смотреть, как щенки Хобо расталкивают друг друга, пробиваясь к маминому животу.
      Теперь Аманда меня убьет!
      В этом нет никакого сомнения. Аманда точно меня убьет.

      – Велосипед я заберу потом! – крикнула я, мчась со всех ног по подъездной аллее Ферн.
      Как было объявлено, Эдди Иден должен был раздавать автографы до половины шестого. Это означало, что полчаса у меня еще есть. Я понимала, что не успею добраться туда на велике, но я еще могла успеть, если поехать автобусом.
      По дороге к автобусной остановке я быстро просчитывала в уме: если автобус подойдет не позднее, чем через десять минут, все будет в порядке.
      Десять минут, чтобы дождаться автобуса.
      Десять минут, чтобы добежать до торгового центра.
      Пять минут, чтобы подняться на третий этаж, где располагается музыкальный магазин «Рокиз».
      Четыре минуты, чтобы пробиться к прилавку.
      Одна минута, чтобы получить автограф на диск Аманды.
      Отлично.
      – Стейси!
      Услышав за спиной крик, я обернулась. Это была Синди. Она подпрыгивала на месте и махала рукой.
      Я тоже махнула ей.
      – Ты забыла вот это! – крикнула Синди.
      В руке она держала что-то небольшое, квадратное, плоское.
      Это же диск Аманды!
      Резко затормозив, я повернула назад, ей навстречу.
      – Спасибо, – пропыхтела я. – Я тебе потом позвоню.
      Я опять бросилась к автобусной остановке. Там уже было несколько человек. Хороший признак. Чем больше людей, тем лучше, это значит, что автобуса уже давно не было.
       Ну давай же, автобус! Подъезжай скорей!
      Я вглядывалась вдаль, мысленно умоляя автобус появиться. Что же это такое, в самом деле, куда они все подевались? Может, все автобусы похищены инопланетянами? Может, в небе над Индианой висит какой-нибудь бесформенный корабль пришельцев, проводящий исследование наземного общественного транспорта?
      Я опять посмотрела на свои часы. Противные, гадкие часы, из-за которых я попала в такую неприятность. Обнаружив, что они стоят, я заставила их пойти снова, стукнув о стену. И они до сих пор шли. На них было девять минут четырнадцать секунд шестого.
      Секунды через две я опять взглянула на часы, и они показывали девять минут и пятьдесят пять секунд шестого!
      Почему получается, что время бежит так быстро, когда тебе этого не надо, почему получается, что дни рождения проходят в одно мгновение – мелькнули и нету, а во время экзаменов дни тянутся целую вечность? Ах, да ладно – некогда мне сейчас ломать над этим голову.
       Куда же подевался этот автобус?
      Ура-а! Он, тарахтя, подкатил к остановке ровно в десять с половиной минут шестого. Это означало, что у меня осталось на полминуты меньше, чем я рассчитывала. Придется нестись ракетой, как только выйду у торгового центра.
      Чудо-девочка Стейси взлетает в воздух! Бзз-з-з– вылетает из дверей автобуса. Фр-р-р– перемахивает через площадь. Вжик– влетает во вращающиеся двери… и вылетает обратно из вращающихся дверей, потому что кто-то толкнул их и я, не успев влететь в вестибюль торгового центра, оказалась опять снаружи.
      Во второй раз мне повезло больше, и я помчалась по проходу сквозь толпу, уворачиваясь и огибая встречных людей. Ой, извините. Ах, простите.
      Почему так много народу мешается у меня на пути? Им что, дома делать нечего?
      Я вскочила на эскалатор и стала пробираться меж стоявших на нем вверх.
      Проверка времени. Пять двадцать две и сорок секунд.
      Хлоп! Я врезалась прямо в какую-то толстую даму. Это было похоже на прыжок на матрас. Ой-ой!Она даже не покачнулась. Восстановив равновесие, я шмыгнула к эскалатору, ведущему на третий этаж.
      Музыкальный магазин «Рокиз» располагался прямо по основному проходу, потом налево за угол.
      Проверка времени. Пять двадцать четыре и шестнадцать секунд.
      Я рысью промчалась до угла, свернула за него и остановилась как вкопанная. Проход на всю ширину был забит людьми. Это нельзя было назвать очередью. В очереди никто не стоял. Все толкались и пихались под громкие звуки одной из песен Эдди Идена.
      Большую часть толпы составляли девушки. Но среди них я заметила нескольких взрослых и с десяток парней. Впереди я разглядела вход в магазин «Рокиз», по обе стороны от него в витринах были выставлены цветные постеры с Эдди Иденом и большой плакат с надписью: «Здесь, сегодня! Блистательный Эдди Иден!»
      Да, правильно. Блистательный Эдди Иден. И если бы у меня был бульдозер, возможно, я бы имела шанс приблизиться к нему на расстояние футов в десять.
      Ничего у меня не выйдет, подумала я и, зажав покрепче в руке диск Аманды, нырнула в самую гущу.
      Иногда быть маленькой и тощей имеет свои преимущества. Где протискиваясь, где проталкиваясь, а где ввинчиваясь в толпу, я пробиралась вперед.
      Аманда могла бы мной гордиться. Только когда в дверях давка стала слишком сильной, мне пришлось остановиться. Подумать только, чем я занимаюсь! Стейси, которая всегда вежливо ждет своей очереди, Стейси, которая никогда не лезет вперед. Неудержимая Стейси! Вы только посмотрите, как она расшвыривает людей со своего пути! Как беспощадно она топчет ногами этих жалких смертных. Агр-р-р!Посмотрите, как ее сжали в дверях, словно тюбик зубной пасты.
      Зато теперь я была уже в самом магазине. Оглушительно гремела музыка, и я не могла пошевельнуться, потому что меня несло, словно течением. Сквозь зазоры в людской массе я разглядела, что здесь установлены барьеры и стоят люди в форме охранников, не позволяющие потоку выплеснуться за пределы этих ограждений.
      Ай! Мои ноги оторвались от земли. Я боялась сделать выдох – вдруг потом не окажется места, чтобы сделать следующий вдох. И мне ничего не было видно, кроме спины очень крупной девушки прямо передо мной, в позвоночник которой был вдавлен мой нос.
      Внезапно музыка оборвалась, и из динамика послышался голос:
      – Эдди Иден уже покинул магазин. Просим всех соблюдать спокойствие и не устраивать давку. Эдди Иден уже покинул магазин.
      Общий разочарованный стон пронесся над толпой. Потом вдруг стоявшие сзади стали напирать сильнее, отчего нас стиснуло еще больше и стало шатать из стороны в сторону.
      И тут один из барьеров рухнул, и мы все рассыпались в разные стороны по магазину.
      Это уже было слишком! Я так больше не могла! Ища спасения, я нырнула за спину одного из охранников.
      – Эдди Идена в магазине больше нет, – повторил голос по радио. Теперь он звучал несколько панически. – Пожалуйста, не напирайте. Эй вы, в задних рядах, не толкайтесь! Эдди уже уехал! Он вышел через задний ход и сейчас направляется к своему лимузину. Поверьте, его здесь уже нет!
      Казалось, смысл сообщения наконец дошел до людей, и толкотня стремящихся попасть в магазин сменилась толкотней стремящихся выйти из него.
      Я выглянула из-за спины охранника.
      – Ну и ну! – сказал он, поправляя галстук. – Легче справиться с тюремным бунтом!
      Я его понимала. Магазин и правда выглядел так, будто по нему прошелся торнадо.
      По радио зазвучал усталый голос диктора:
      – В музыкальном магазине «Рокиз» имеется множество товаров с символикой Эдди Идена. Прямо сейчас вы можете подойти к прилавку и попросить кассету или диск с последними хитами Эдди Идена. А также футболку с портретом Эдди Идена, значки с Эдди Иденом, постеры с Эдди Иденом, – диктор издал вздох облегчения. – Или, может быть, вам предложить бинты с Эдди Иденом? – произнес он. – Хирургические воротники с Эдди Иденом? Ох-ох!Благодарим вас всех и доброй ночи, Фор-Корнерс!
      Я посмотрела в сторону прилавка. Там стояло трое продавцов, было видно, что они очень довольны тем, что мероприятие закончилось. По всему полу были разбросаны листовки с рекламой турне Эдди Идена «Дорога в рай».
      Конечно, хозяин магазина «Рокиз» вместе со своими усталыми продавцами может испытывать сейчас облегчение. И охранники могут чувствовать облегчение. У них ведь нет помешанной на Эдди Идене сестры в другом конце города, которой до смерти хочется получить автограф на свой CD.
      Я подошла к прилавку.
      – Он правда уехал? – спросила я.
      – Боюсь, что да, – ответил один из продавцов.
      – Я хотела, чтобы он подписал вот это, – показала я диск Аманды. – Моя сестра теперь меня убьет.
      – Почему бы тебе не купить для своей сестры футболку с портретом Эдди Идена? – предложил продавец, демонстрируя футболку с портретом Эдди Идена спереди и словами, написанными как бы брызгами воды: «Эдди Иден. Дорога в рай!» – Лицензионный товар, – продолжал продавец с широкой улыбкой, – всего тридцать пять долларов.
      – Это мне не по карману, – сказала я. – И потом – мне нужен автограф. Ради этого я сюда пришла. У вас нет чего-нибудь с автографом Эдди Идена?
      Ничего такого у них не было.
      Выйдя из магазина, я побрела к эскалатору.
       Слушай, Аманда, какую новость тебе сначала рассказать – плохую или хорошую? Хорошая новость – у собаки Ферн родилось семеро великолепных щенят. В чем плохая новость? Э-э… видишь ли, у Эдди Идена начались колики в животе после того, как он объелся английскими оладьями, и он на встречу не приехал.
      Нет, это не пойдет. Наверняка в городских новостях будет что-нибудь об этой встрече. И выкручусь я ненадолго, если совру Аманде, что встреча сорвалась.
       Привет, Аманда! Ты сейчас умрешь со смеху, когда узнаешь, что случилось…
      Нет, тоже не годится. Умрешь со смеху? Скорее это я умру, потому что она оторвет мне голову.
       Алло, Аманда, это ты? Я звоню из больницы, из палаты «Скорой помощи». Я пыталась к нему пробиться, делала все, что могла, но меня просто затоптали. Нет, ничего страшного, не волнуйся, всего лишь несколько треснувших ребер и сломанная нога. Но это неважно – я очень переживаю, что не смогла добыть для тебя автограф Эдди Идена.
      Гм-м. Возможно. Но что произойдет, когда я вернусь домой целая и невредимая? Нетрудно догадаться, что произойдет. Меня тут же опять отправят в больницу, на этот раз не понарошку.
       Дорогая Аманда, я пишу тебе это письмо в самолете, летящем в Китай. Возможно, тебя интересует, как обстоят дела с те м автографом, который я обещала получить для тебя…
      И тут у меня мелькнула мысль.
      Прямо как гром среди ясного неба. Решение было найдено.
      И при этом такое простое.
      Все, что мне нужно, это образец подписи Эдди Идена.
      И еще мне нужна ручка. Тогда, значит, мне нужно двевещи.
      И потом, мне нужно несколько минут, чтобы спокойно потренироваться в копировании подписи Эдди Идена, написав ее раз двадцать—тридцать.
      Ну да. А что такого? Потому что Аманда ведь не заметит разницы. И это нельзя считать обманом. Она ведь не заплатиламне, чтобы я заполучила для нее эту подпись. То есть никакие деньги в этом не замешаны.
      Я просто согласилась оказать ей услугу. И я бы так и сделала, если бы Хобо не выбрала именно этот день, для того чтобы произвести на свет своих щенков. Ну, подумайте, как можно меня упрекать за то, что я на время забыла об автографе Эдди Идена, когда перед моими глазами были семь очаровательных щенков и одна их гордая мамаша.
      Мне оставалось только надеяться, что законом не предусмотрено наказание за то, что человек забыл об автографе поп-звезды для своей сестры.

      Итак, вопрос первый. Где я смогу легче всего раздобыть образец подписи Эдди Идена?
      Ну конечно, в комнате Аманды, где же еще! Аманда – член клуба фанатов Эдди Идена (кто бы мог подумать!). И как член этого клуба (ее членский номер 5743/АА) она получила следующее:
      издающийся раз в два месяца информационный журнал,
      значок с Эдди Иденом – только для членов клуба,
      автомобильную наклейку с портретом Эдди Идена,
      особую карточку члена клуба, дающую право на скидку при покупке товаров с символикой Эдди Идена,
      и фотографию с автографом– сами знаете, чьим.
      Хотя, конечно, сразу было видно, что это не настоящая подпись, а всего лишь напечатанная.
      Но какое это имело значение. Важно, что это была подпись Эдди Идена. То есть то, что я могла использовать для осуществления своего хитрого плана.
      И теперь мне нужно было одно – оказаться дома раньше Аманды.
      Времени в моем распоряжении было не так уж много – полчаса, не больше.
      На этот раз автобус был на моей стороне. Он подошел почти сразу, и уже через пятнадцать минут я вошла в дом. Мама и Сэм были в гостиной. Сэм лежал на ковре, дрыгая ножками и хохоча. Мама стояла перед ним на четвереньках, время от времени наклоняя голову и фыркая в его голый животик.
      – Аманда дома? – спросила я.
      – Дома твоя старшая сестричка, малыш? – проворковала мама, обращаясь к Сэму. – Дома она? Фр-р-р!.. Дома сестричка Аманда? Фр-р-р!.. У кого такой толстый животик? Фр-р-р!..
      Я не смогла сдержать смех. Мама, когда играет с Сэмом, всегда так сюсюкает!
      – Мам!
      Мама тряхнула головой, и Сэм схватил ее за волосы.
      – Ее нет дома – так, малыш? Нет, нет, нет, нет, нет. Аманды дома нет.
      Мама подхватила Сэма под мышки и перекатилась с ним на спину, держа его в воздухе у себя над головой. Он барахтался, хохотал и выглядел забавнее, чем новорожденный щенок. Мне тоже захотелось поучаствовать в их игре, но я должна была достать эту подпись. Иначе меня могла ждать одна-единственная игра – игра под названием «посчитай синяки».
      – Скажи Стейси «привет», – попросила мама Сэма.
      – Иге гегги! – произнес Сэм.
      Мама села, усадив Сэма на колени.
      – Стейси, ты слышала? Он сказал: «Привет, Стейси!»
      Да, кое-что Сэм уже умеет говорить. Правда, не всегда можно догадаться, что он имеет в виду, но обычно нам это удается.
      Например, «бик!» означает хочу поиграть с игрушкой, а «нямма» – вкусно, хочу еще. Однако пройдет еще порядочно времени, прежде чем Сэм научится говорить «привет, Стейси!». Понимаете, почему-то малыши просто не могут выговорить такие слова, как «Стейси». Но я поняла, почему мама старалась показать, что Сэм научился говорить «Стейси». Это потому, что он уже умеет говорить «Аманда». Слово «Аманда» почему-то гораздо легче дается малышам. Правда, Сэм произносит «Аннда», но все равно всем понятно, кого он имеет в виду, потому что он так говорит, только когда с ним играет Аманда.
      И получается, что Сэм уже говорит три слова: мама, папа и Аннда. Еще он знает свое имя: Бем. Если так пойдет и дальше, Сэм научится произносить «Бенджамин» раньше, чем «Стейси». Конечно, Сэм не виноват, что у меня такое трудное имя, но почему из всей семьи у меня у одной имя, которое он не выговаривает? В этом есть какая-то закономерность. Хотя, разумеется, я всегда могу сменить имя на «Нямма».
      Я отправилась наверх, в комнату Аманды, чтобы осуществить первый этап великого плана изготовления подделки.
      Портрет Эдди Идена с «автографом» висел на почетном месте над кроватью Аманды. Встав на кровать коленями, я внимательно посмотрела на него. Эдди Иден с великолепным загаром улыбался мне ослепительной улыбкой.
      О нет! Что происходит с моей рукой? Ею движет какая-то инопланетная сила. Она внушает мне взять ручку и зачернить пару передних зубов Эдди Идена. Я не должна этому подчиняться.
      Ох! Пронесло! Но я чуть-чуть не потеряла контроль над собой.
      Автограф «Всем моим почитателям, Эдди Иден» шел наискось через его левое плечо.
      Достав из письменного стола Аманды лист бумаги, я попыталась скопировать подпись. Заглавное «Э» напоминало цифру 3, а удвоенное «д» было похоже на две восьмерки. За ними следовала пара закорючек, судя по всему, означавшая букву «И». Я старалась изо всех сил, но линии почему-то получались неровными, дрожащими. Оценивающим взглядом я посмотрела на свою попытку. Не пойдет.
      Легко можно было представить реакцию Аманды. «Стейси, что это такое?» – «Ты, конечно, не поверишь, Аманда, но в тот момент, когда Эдди Иден подписывал твой диск, произошло небольшое землетрясение».
      Моя подделка даже не приблизилась к оригиналу. Я поняла, что мне нужно было сделать. Взять фотографию с собой и спокойно, не торопясь, скопировать подпись. Проблема была лишь в том, что Аманда обязательно заметит пропажу ценного экземпляра своей коллекции и, сделав поспешные выводы, наверняка решит, что его забрала я.
      И тут меня осенило. Калька! Можно свести подпись на кальку и потом попрактиковаться с ней!
      У Аманды где-нибудь должна быть калька. Потому что, если хорошо поискать, в ее комнате можно найти все. Но в том-то и дело, что это еще нужно найти – да к тому же не забывая о времени. Мне вовсе не хотелось встречаться с Амандой, до того как я сумею поставить автограф на ее диск.
      Я отыскала рулон кальки и аккуратно скопировала подпись Эдди Идена. Местами она все-таки вышла немного дрожащей, но вполне годилась в качестве образца.
      После этого я отправилась в свою комнату и освободила место на своем столе. У меня все было готово, чтобы приступить к изготовлению подделки, когда внизу хлопнула входная дверь и послышался крик Аманды:
      – Я пришла! Стейси, я дома!
      Послышался топот ног вверх по лестнице. Я едва успела нырнуть под стол и поставить перед собой стул в качестве щита, как Аманда влетела ко мне в комнату.
      – Стейси! Ты получила автограф? Ты где, Стейси?
      «Не смотри под стол. Там никто не прячется. Стейси здесь нет. Повернись и выйди из комнаты», – мысленно внушала ей я, концентрируя всю свою мысленную энергию.
      – Тьфу ты! – произнесла Аманда, повернулась и вышла.
      Бывают случаи, когда умение внушать людям свою волю оказывается очень полезным. Хотя, надо признать, это у меня получилось первый раз за все время.
      Я подождала, пока Аманда опять спустится вниз, потом схватила кальку и тихонько вышла из комнаты. Завершение операции требовало времени.
      Я услышала, как Аманда разговаривает с мамой в гостиной.
      – Она наверху, – сказала мама.
      Ну, мамочка, спасибо тебе! Я на цыпочках спустилась по лестнице и шмыгнула на кухню. Через пять секунд я выскользнула из задней двери. А через пятнадцать, обогнув дом, уже со всех ног бежала по улице с листком кальки в одной руке и диском Аманды в другой.
      Не скажу, что всюдорогу до дома Синди я мчалась во весь опор, но все-таки большую ее частья пробежала. Поэтому мне понадобилось минуты три-четыре, чтобы отдышаться и объяснить Синди, что произошло. К тому же Синди больше хотелось поболтать о щенках, чем о моих проблемах с автографом Эдди Идена.
      – Мы решили из списка имен исключить Колесный Пароход, – сообщила она мне. – А два белых щеночка будут Ангелом и Лапкой.
      – Мне надо попытаться скопировать подпись Эдди Идена, – прервала ее я. – Эй, Синди, ты меня слышишь? Стейси вызывает Синди. Алло, алло!
      – А черно-белый будет Кингом, – продолжала Синди. – Что ты там говорила про подпись Эдди Идена? Ой, Стейси, ты бы видела того, с коричневыми пятнышками на мордочке, он уже начал воевать с остальными. Ферн говорит, его надо назвать Квазимодо, потому что вид у него немного странноватый.
      – Это ужасно интересно, Синди, – сказала я, – но я должна скопировать подпись Эдди Идена на диск Аманды – и сделать это нужно немедленно.
      – Ты что, опоздала в торговый центр? – спросила Синди, когда до нее, наконец, дошло, о чем я толкую.
      Набрав в грудь побольше воздуха, я пересказала ей все еще раз.
      – Дай-ка я посмотрю на эту подпись, – проговорила Синди.
      Я сунула ей листок кальки.
      – Гм-м-м. Какая-то она дрожащая.
      – Это потому, что я ее сводила с фотографии, приколотой к стене над кроватью Аманды, – пояснила я.
      – Ну, пойдем попробуем, – сказала Синди.
      Мы поднялись к ней в комнату, и она достала бумагу.
      Я сразу села за ее стол и попробовала сделать копию.
      Синди смотрела из-за моего плеча.
      – Не слишком хорошо, – пробормотала она.
      И была права. Я попробовала еще раз. Потом еще. И еще. Я заполнила весь лист жалкими копиями подписи Эдди Идена. Заполнила два листа.
      – Ты делаешь это слишком медленно, – сказала Синди. – Тут надо писать как? Вжик– и готово, очень быстро надо. Иначе обязательно получится неровно. Постарайся расслабиться.
      Я так сильно расслабилась, что чуть не свалилась со стула. Ладно. Сейчас сделаем. Вжик.
      – Слушай, уже неплохо, – похвалила Синди.
      Я вжикнула еще раз: Эдди Иден. Вжик. Эдди Иден. Эдди Иден. Эдди Иден.
      – У меня получилось! – обрадовалась я. – Скорее давай сюда диск, пока я не разучилась.
      Синди вынула из коробочки с диском вкладыш, а я тем временем сделала еще несколько пробных подписей.
      – Порядок. Давай! – сказала я.
      Синди положила передо мной вкладыш, и я поставила на фотографии Эдди Идена, шагающего по пляжу, свой отработанный росчерк Эдди Идена.
      – Ну как? – спросила я, зажмурившись, сама не осмеливаясь взглянуть.
      – Классно, – ответила Синди. – Я бы на это клюнула.
      Я открыла глаза. Хоть и не принято хвалить свою работу, подделка вышла отлично. Я бы тоже на нее клюнула. Оставался один вопрос: клюнет ли на нее Аманда?
      * * *
      – Стейси! Где тебя носит? – закричала Аманда, как только я открыла дверь.
      Она сидела на ступеньках лестницы, как американский гриф, поджидающий, когда его жертва испустит дух.
      – Я ходила к Синди, – ответила я абсолютно правдиво.
      – Тыгополучила? Деон? Дасюда!
      – Сейчас, сейчас, – сказала я, – успокойся, вот он.
      Аманда спикировала на диск.
      –  Вау ва! – завопила она, кружась передо мной, как апач, молящий богов о дожде в засуху. – Расскажи мне, как все было? Как он выглядит вблизи, во что был одет? Он что-нибудь говорил?
      – Выглядит точно как на фотографиях, – заверила я ее. – И одет был так же, как когда выступал по телевизору сегодня утром, и он ничего не сказал.
      – Эх ты! – воскликнула Аманда. – Ну что с тобой делать!
      Перестав плясать, она вперилась в подпись – на мой взгляд, вперилась слишком внимательно.
      – Он очень торопился, – сказала я, – там была такая очередища за автографами.
      Аманда еще какое-то время смотрела на автограф, потом перевела взгляд на меня. Ледяные пальцы страха пробежали у меня по спине.
      – Эх ты, Стейси… – она сокрушенно качала головой.
      – А что?
      Я сглотнула. Неужели она каким-то образом догадалась – уже?
      – Могла бы попросить его написать «Аманде – с любовью».
      – Ну конечно! Извини меня, пожалуйста, Аманда. Меня там чуть не раздавили в лепешку. Может, скажешь, мне надо было его еще попросить написать для тебя геттисбергское обращение.
      – Не обижайся, – обняла меня Аманда. – Конечно же, ты молодчина, Стейси.
      С диском в руках она помчалась в гостиную.
      – Мама! Я получила автограф Эдди Идена!
       Правильно, Аманда. Продолжай в это верить, и все будет хорошо.
      Наверное, можно сказать, что я ее обманула, – но ведь это было сделано ради ее же блага. Что же в этом плохого? В первый раз я заслужила одобрение Аманды. Она парила по дому в тридцати ярдах от пола, довольная и счастливая.
      Так бы все и продолжалось, если бы не одна из Свистушек – тупоголовая подружка Аманды Черил Радик.

      Черил Радик? Как ее вам описать? Иногда бывает, что и слова «Свистушка» для этого мало. Сказать, что Черил Радик Свистушка, все равно что сказать, что дом, в котором я живу, построен из кирпичей. То есть да, конечно, из кирпичей, но это далеко не все.
      Не сказать, что она самая глупая из команды Свистушек. (Мы так называем подружек Аманды за то, что они называют нас Занудами.) Самая глупая из Свистушек Рейчел Голдстейн.
      Черил и не самая главная из них воображала. Королева воображал всего Фор-Корнерса – это Натали Смит со своими длинными пепельно-белокурыми волосами и писклявым голоском маленькой девочки.
      И все-таки больше всех из Свистушек мне не нравится Черил.
      У нее такая прическа, будто она сунула язык в электрическую розетку. Иногда из-за этих своих торчащих во все стороны волос она мне напоминает рассерженного дикобраза. И что самое смешное – она сооружает такую прическу нарочно. Думает, что так она классно выглядит.
      Знаете, бывает, когда человек строит рожи, ему говорят: «Смотри, переменится ветер, и ты таким и останешься». Я думаю, именно это и случилось с Черил.
      Кто-нибудь сказал ей: «Слушай, Черил, сострой рожу, как у гиены!» Она состроила. А тут ветер переменился. И теперь ей приходится все время ходить с гиеньей мордой. И это было бы еще ничего, если бы не ее смех – он у нее тоже как у гиены.
      На следующее утро мы с Амандой сидели на низкой каменной стене у школы. То, что мы вот так вместе сидим, было приятно и непривычно, хотя общего разговора не получалось, потому что каждая говорила о своем.
      – Здесь написано, что любимый цвет Эдди Идена голубой, – сказала Аманда, заглянув в журнал. – Вот удивительно! Мой любимый цвет тоже голубой!
      – Поэтому мы решили, что черно-белый щенок будет Кингом, – сказала я. – А двух черно-коричневых мы назовем Моцартом и Квазимодо. Могу спорить, ты не знаешь, кто такой Квазимодо.
      – «У него только что закончился двухлетний роман с супермоделью Кэрол Холендер», – прочла Аманда.
      – У кого? У Квазимодо? – не поняла я.
      – У Эдди Идена! – пояснила Аманда. – Может, ты все-таки будешь слушать, когда я с тобой разговариваю?
      Она опять вернулась к своему журналу.
      – Эдди говорит: «Людям, чья жизнь проходит постоянно в дороге, очень трудно сохранять личные отношения. Я не осуждаю Кэрол за то, что ей хочется большего. Мы с ней по-прежнему друзья», – Аманда вздохнула.
      – Один белый щенок будет Лапкой, а второй Ангелом, – сказала я.
      – «Кэрол Холендер говорит, что двум людям, преданным своей профессии, всегда находящимся на виду, очень трудно поддерживать между собой какие-либо отношения», – прочла Аманда. – Как же! А по-моему, она просто не слишком старалась!
      Отсутствующим взглядом Аманда уставилась вдаль.
      – Как я это хорошо себе представляю, – со вздохом произнесла она. – В Калифорнии у нас будет большой дом с видом на море. Там у меня будет своя студия – весь верхний этаж. Повсюду будут лежать холсты, приготовленные к отправке в разные галереи мира. А у Эдди тоже будет своя студия звукозаписи – в подвале. И мы так устроим, чтобы, когда он уезжал со своим оркестром в турне, я бы проводила выставки в… в… Париже, Риме и… и… ну, где так мокро. Знаешь, такой город, где вместо улиц каналы, – она посмотрела на меня. – Ты понимаешь, о каком городе я говорю? Там еще гондольеры есть.
      – Детройт? – спросила я.
      – Нет! Вена!
      – Ты хочешь сказать, Венеция? Венеция – в Италии?
      – Ну да, она самая, – кивнула Аманда. – В общем, как я говорила, если двое по-настоящему хотят быть вместе, они не позволят, чтобы их карьеры им помешали. Я смогла бы стать художницей с мировым именем и не завидовала бы карьере Эдди.
      – Ну и молодец, – сказала я. – Будем надеяться, что он сможет вынести твою славу.
      – Конечно, сможет, – подтвердила Аманда. – Я бы могла рисовать обложки для его альбомов.
      Вдруг глаза ее стали совершенно круглыми.
      – Слушай, я могу послать ему одну из своих работ – где я его нарисовала. Можно послать ему письмо через его звукозаписывающую фирму и вложить в него свой рисунок.
      По выражению лица Аманды было ясно, что ее фантазии унесли ее очень далеко.
      – А потом он напишет ответ, – продолжала она. – И попросит меня сделать обложку для следующего альбома. И мы встретимся, и он в меня влюбится и…
      – Эй, погоди! Не торопись! – прервала ее я.
      – Что? – уставилась на меня Аманда.
      – Ты ни о чем не забыла? Тебе ведь тринадцать лет, а ему двадцать шесть. Разница – тринадцать лет.
      – Ну да, но это временно, – сказала Аманда.
      – То есть?
      – Сейчас эта разница кажется большой. Но к тому времени, когда Эдди будет, скажем, тридцать пять, мне уже будет двадцать четыре.
      – Двадцать – сколько?
      Аманда сдвинула брови.
      – Ладно, двадцать два. Но ты понимаешь, что я хотела сказать? Чем старше становишься, тем менее заметна разница в возрасте, – она покачала головой, с сожалением глядя на меня. – Тебе еще этого не понять.
      – Почему это? Я все поняла, – я похлопала ее по плечу. – Ты станешь художницей, будешь жить с Эдди Иденом в Калифорнии в большой вилле на берегу моря. Надеюсь, ты не забудешь о своих родственниках, когда станешь богатой и знаменитой.
      – Конечно, – сказала Аманда. – Я куплю для родителей дом в Майами, чтобы они могли там жить в старости.
      – А я и Сэм? – спросила я.
      Аманда на мгновение задумалась.
      – Сэм может стать продюсером фирмы звукозаписи и помогать Эдди с его дисками. А ты, – она улыбнулась, – ты станешь моей горничной.
      Прежде чем я смогла придумать на это хороший ответ, нас прервали резкие звуки гиеньего хохота.
       Выберите один правильный ответ.
      Если, сидя на стене у средней школы Фор-Корнерса, вы вдруг слышите звуки, похожие на смех гиены, это:
      а) смеющаяся гиена,
      б) Черил Радик.
      – Привет, Аманда, – сказала Черил, подходя к нам вместе с Натали Смит и Рейчел Голдстейн. – Сидишь одна? Что читаешь?
      Она мельком взглянула на меня:
      – А, Стейси. Привет!
      Вы обратили внимание: «Привет, Аманда. Сидишь одна? А, Стейси. Привет». Вот почемудля меня Черил самая противная из подружек Аманды. По мнению Черил Радик, быть со мной – это все равно что быть одной. Гр-р! Скорее бы выросли щенки Хобо. Я бы их натравила на нее!
      – Тут есть статья об Эдди Идене, – указала на журнал Аманда.
      – Меня он не интересует, – произнесла Натали, тряхнув своими длинными светлыми волосами. – Я предпочитаю Кэла Хупера.
      – Правильно, – поддакнула Рейчел. – Кэл Хупер – это класс!
      Рейчел похожа на обезьяну – со своими длинными тощими руками и ногами и жесткими, морковного цвета волосами. Правда, вряд ли среди обезьян найдется такая тупица, как Рейчел Голдстейн.
      – Да если бы Кэл Хупер был вдвое красивее, чем он есть, он бы все равно Эдди Идену в подметки не годился, – сказала Черил.
      – Ты так думаешь? – немного смутилась Рейчел.
      – Эдди Иден всего лишь посредственность, он и двух нот правильно спеть не может! – заявила Натали.
      – Ничего подобного! – возмутилась Аманда. – Тогда почему же записи Эдди Идена стоят вторыми в рейтингах, а Кэла Хупера, после того как он ушел из своей группы, даже нет ни в одном рейтинге?
      (Кэл Хупер был солистом группы под названием «Шаги по воздуху». Я вам это рассказываю так, без всякой причины. Просто подумала, что, может, вам это интересно.)
      – Это правда, – сказала Рейчел. – Дела у Кэла пошли вниз, когда он остался один.
      – Ты на чьей стороне? – насупилась Натали. – Ты же вроде бы только что сказала, что предпочитаешь Кэла Хупера.
      – Ну да, – кивнула Рейчел. – Но это не значит, что я не предпочитаю Эдди Идена.
      – Нельзя предпочитать Эдди Идена Кэлу Хуперу и в то же самое время предпочитать Кэла Хупера Эдди Идену! – заорала Натали.
      – А вот и можно! – возразила Рейчел. – Иногда мне больше нравятся песни Кэла Хупера, а иногда – песни Эдди Идена. Что в этом плохого?
      Натали бросила на Рейчел очень выразительный взгляд. Я изо всех сил старалась не рассмеяться. Иногда вот так послушаешь Рейчел Голдстейн, и никакой комедии по телику смотреть не надо.
      – Это хорошо, что ты не предпочитаешь Эдди Идена, – сказала Черил. – А то ты бы умерла от зависти, когда увидела бы вот это.
      Она вытащила из внутреннего кармана куртки небольшой конвертик. Очень медленно открыла его – как открывают конверт с именем победителя на каком-нибудь конкурсе.
      И вытащила из него два билета.
      Ахнув, Аманда выхватила их из руки Черил.
      – Гдехдостала? – вскрикнула она.
      (Аманда, когда волнуется, начинает говорить немного непонятно. Думаю, она пыталась сказать: «Где ты их достала?»)
      Я заглянула через плечо Аманды.
       Эдди Иден. Дорога в рай. Феафилд-холл.Фор-Корнерс.
      Это были два билета на концерт Эдди Идена в субботу вечером.
      – Катыхдостала? – орала Аманда. – Ктогдекак?..
      – Что, впечатляет? – спросила Черил, выдергивая билеты из руки Аманды и размахивая ими перед носом Натали. – Жалко, что тебе Эдди Иден не нравится, – сказала она. – Потому что один из этих билетиков – лишний!
      Аманда стала похожа на какого-нибудь героя мультика, когда у него вот-вот должна взорваться голова.
      – Как ты их достала? – наконец смогла выговорить она. – Черил! Ты, кажется, говорила, что твои родители не хотят тебя пускать!
      – Надо уметь разговаривать с родителями! – пожала плечами Черил.
      Разинув рот, Рейчел пялилась на билеты.
      – Но твоя мама сказала, что ни за что тебя не пустит, – сказала она. – Даже после того, как ты пригрозила им, что на неделю запрешься в своей комнате и объявишь голодовку.
      – Ничего такого я ей не говорила, – возразила Черил.
      – Нет, говорила, я при этом присутствовала! – настаивала Рейчел.
      – Значит, моя мама передумала, – бросила Черил, сердито глядя на Рейчел. – Она может поступать разумно.
      – Да? С каких это пор? – спросила Аманда.
      Широкая улыбка появилась на лице Черил.
      – А с таких, что она ничего об этом не знает.
      – Хочешь сказать, ты их купила без спроса? – удивилась Натали. – Ну, тебе попадет, когда она узнает!
      – А кто сказал, что она узнает? – пожала плечами Черил. – У меня есть план. И если действовать по нему, то ничего она не узнает.
      – Что еще за план? – спросила Аманда, не спуская глаз с билетов в руке Черил.
      Черил ухмыльнулась.
      – Я ждала, что ты это спросишь. Потому что ты, Аманда Аллен, – фанатка Эдди Идена и моя самая лучшая подруга, а значит, как раз тот человек, который и поможет мне осуществить этот блестящий план. Если, конечно, тебе хочется пойти на концерт.
      Ну и ну! Мне это предложение как-то не очень понравилось. И оно понравилось мне еще меньше, когда Аманда сказала:
      – Я все сделаю! Все, что угодно!

      – Приходили ко мне в голову блестящие идеи, – сказала Черил. – Но эта самая гениальная.
      – Да? Да? Расскажи! – заторопила ее Аманда.
      Но Черил слишком нравилось быть в центре внимания, чтобы вот так, сразу выложить ей свой «блестящий» план.
      – Так что же ты собираешься сделать, Черил? – спросила Натали саркастическим тоном. – Подмешать маме в кофе сонные таблетки? Только так ты сможешь выбраться из дома в субботу вечером.
      – А если я останусь ночевать у подруги? Если мы устроим вечеринку с ночевкой, – Рейчел бросила многозначительный взгляд на Аманду, – в доме подруги как раз в субботу?
      – Ха, вечеринка с ночевкой! Здорово! – радостно воскликнула Рейчел. – Мы давно уже такого не устраивали – несколько месяцев.
      – Рейчел! – прикрикнула на нее Черил.
      – Чего?
      – Заткнись, – она посмотрела на Аманду. – Ты поняла, что я имею в виду? Я скажу маме, что останусь ночевать у тебя. А потом мы обе улизнем из дома, дернем прямиком в Феафилд-холл… – она подошла к ключевому моменту своего блестящего плана, и ее голос повысился, – и мы сможем увидеть Эдди Идена!
      Аманда и Черил, обнявшись, заплясали на тротуаре.
      – Ты согласна? – крикнула Черил.
      – Еще спрашиваешь! – завопила Аманда. – Все равно что спросить, согласны ли рыбы плавать! Все равно что спросить, согласен ли Эдди Иден делать классные записи! Да, да, конечно, я согласна!
      – Прошу прощения, – произнесла Натали ледяным тоном. – А что должна сказать родителям Аманда? Где она ночует?
      – Ясно, что у меня! Где же еще, дурья башка? – засмеялась Черил. И, перестав скакать с Амандой, добавила: – Внимательно следи за моими губами, Натали. Я говорю своей маме, – она ткнула пальцем себя в грудь, – что останусь ночевать у Аманды. Аманда, – она указала на Аманду, – говорит своей маме, что ночует у меня. А потом мы обе – то есть Аманда и я, это понятно? – мы обе берем вот этибилеты в Феафилд-холл и идем на концерт Эдди Идена.
      – Ва-а-у! – выдохнула Рейчел. – Круто!
      На лице Натали появилась самодовольная улыбка.
      – А что вы будете делать после концерта? – спросила она Черил.
      – Что ты имеешь в виду? – поморщила лоб Черил. – Что, по-твоему, мы можем делать после концерта? Пойдем домой, тупица, куда же еще?
      – Домой – к кому? – спросила Натали.
      Черил открыла было рот, чтобы ответить, но вдруг замерла, да так и осталась стоять с разинутым ртом и растерянной физиономией. Было похоже, что Натали заметила крупный изъян в «гениальном» плане Черил. Если Черил скажет, что ночует у нас, а Аманда – что ночует у Черил, то где, скажите, на самом деле им ночевать?
      Аманда издала протяжный стон.
      Я соскочила со стены.
      – Для начала неплохо, Черил, – сказала я. – Твой план почти приблизился к среднему уровню.
      – Топай отсюда, зануда, – огрызнулась Черил.
      На другой стороне автостоянки для учительских машин я заметила Ферн и Пиппу.
      – Что будешь делать со своими билетами? Может, тебе разыграть их в лотерею? – бросила я Черил и побежала к Ферн и Пиппе, прежде чем Черил нашла, что ответить.
      Последнее, что я слышала, был разочарованный голос Рейчел:
      – А как же теперь вечеринка с ночевкой?
      Я понимала, как хочется Аманде попасть на этот концерт Эдди Идена, но мне было почему-то приятно, что план Черил, похоже, оказался никуда не годным. Мне он с самого начала показался немного рискованным даже и без этой проблемы – где они будут ночевать.
      – Как поживают щенки? – спросила я Ферн. – Глазки у них уже открылись?
      – Конечно, нет, – сказала Пиппа, роясь в своей сумке. Вытащив книжку о собаках, она перелистала страницы. – «Глаза у щенков открываются не раньше, чем через десять—четырнадцать дней после рождения», – прочла она вслух.
      – Бедняжки, – сказала я. – Вы представляете, каково это – не видеть свою мамочку? А если кто-то из них уползет куда-нибудь и потеряется?
      – Они пищат, – произнесла Ферн. – Квазимодо уже один раз уполз и запутался в одеяле. И так распищался, что Хобо его вмиг нашла. Он запищал, как ненормальный. И пищал, пока Хобо не притащила его обратно.
      Пиппа опять принялась рыться в своей сумке.
      – У меня тут размноженные объявления, – проговорила она, доставая свернутые в трубку листки и разворачивая их.
      Дело в том, что мы вчетвером составили на компьютере объявление, а мама Пиппы согласилась отпечатать для нас на принтере несколько копий. В самом верху крупными буквами была надпись: «НАЙДЕНА СОБАКА». Под ней мы разместили подробное описание Хобо – включая и то, что она была в положении. Внизу указали адрес и телефон Ферн.
      – И где мы их повесим? – спросила Ферн.
      – В магазинах поблизости. И в библиотеке, – сказала Пиппа. – И еще можно прикрепить на деревьях на ближайших к твоему дому улицах. Кто-нибудь обязательно узнает Хобо по описанию.
      – А если нет? – спросила Ферн.
      – Тогда это будет означать, что Хобо бездомная, – сказала Пиппа.
      – И еще, что нам придется искать хозяев для семи щенят, – добавила я. – Через сколько их можно забирать от матери?
      Пиппа опять проконсультировалась с книжкой.
      – Здесь говорится, что щенков следует отлучать в возрасте около полутора месяцев, – она посмотрела на нас. – Думаю, это означает, что примерно в этом же возрасте их можно раздавать.
      Несколько минут спустя к нам присоединилась Синди, и до урока мы еще поболтали вчетвером о щенках и о том, где лучше развесить объявления.
      Значит, в полтора месяца. Тогда у меня еще полно времени, чтобы поработать над отцом, уговаривая его взять щенка. А когда я перетащу на свою сторону отца, он сумеет убедить маму. И тогда для меня останется только одно препятствие.
      Бенджамин.
      Как бы мне убедить Бенджамина, что щенок в доме – это замечательная идея?
      Ну да ладно, к чему раньше времени волноваться. Потому что ведь иногда бывает, что собаки и кошки прекрасно ладят. Я не так давно об этом читала в книжке – «Невероятное путешествие» называется. Там рассказывается о двух собаках и коте, которые вместе путешествовали по всей Канаде. Вот они, к примеру, прекрасно ладили. Так почему бы и Бенджамину не поладить со щенком – младшим братцем или сестричкой.
      Я думала об этом и во время перерыва. Мы вчетвером сидели на скамейке, глядя, как ребята постарше играют в баскетбол, когда вдруг кто-то схватил меня сзади и стащил с моего места.
      – Какого черта!
      Оказалось, это Аманда.
      – Мне надо с тобой поговорить, – сказала она, утаскивая меня в сторону.
      Синди и остальные, обернувшись, смотрели на нас.
      – Кажется, Аманда хочет со мной поговорить, – крикнула я подругам, перед тем как исчезнуть за углом здания школы. – Я скоро!
      За углом я посмотрела на Аманду. У нее был какой-то очень странный взгляд.
      Ой-ой! Неужели моя подделка раскрыта! Я представила, что случилось. Она показала кому-нибудь автограф, а ей сказали: «Это не настоящий автограф Эдди Идена». А Аманда сказала: «Нет, настоящий». А они сказали: «Нет, не настоящий. В тот день Эдди Иден расписывался не шариковой ручкой, а фломастером «Мэджик Маркер».
      – Я тебе сейчас объясню, – проговорила я.
      Аманда уставилась на меня:
      – Что?
      – Я была в панике. Не знала, что делать. Я понимала, что ты…
      – Может, заткнешься и послушаешь, что я скажу? – перебила меня Аманда. – Не знаю, о чем ты тут лепечешь, но если ты помолчишь секунд тридцать, то у меня к тебе есть разговор.
      – Да?
      По голосу было незаметно, что она злится. Может, дело вовсе не в автографе? Ладно. Я поплотнее сжала губы, собираясь выслушать все, что она захочет сказать.
      – Понимаешь, если я иногда тебя как-то там обзываю, то я ведь это не всерьез, – сказала Аманда. – И ты знаешь, что я всегда тебе помогу, если что-то нужно.
      – Ну, пожалуй, – нерешительно согласилась я.
      – И я уверена, что ты тоже всегда поможешь, если мне что-то будет нужно. Ведь правда? – она с надеждой посмотрела на меня.
      – Наверное, – с сомнением сказала я.
      – Ну вот! Мы с тобой всегда выручим друг друга. Так и должны поступать сестры, верно?
      – Что ты от меня хочешь? – спросила я.
      – Да так, ерунда. Можно сказать, ничего.
      – Ладно. Ничегоя могу для тебя сделать, нет проблем. Теперь я могу идти?
      – Ну, наверное, это чуть-чуть побольше, чем ничего, – сказала Аманда.
      – Аманда, ты мне скажешь, чего ты хочешь, или оставишь это до нашего окончания школы?
      – Я всего лишь хочу, чтобы ты дома открыла мне дверь. Проще не придумаешь.
      – По-моему, у тебя опять крыша поехала. Попробуем поставить ее на место, – подняв руку, я чуть похлопала ее по виску. – Ну как? Теперь лучше?
      Аманда на мгновение нахмурилась. Потом, вспомнив, что ей нужна моя помощь, улыбнулась своей лучшей улыбкой капитана группы поддержки.
      – Мы с Черил решили, что пойдем на концерт в субботу вечером, – сказала она. – И мы хотим, чтобы ты потом впустила нас – так, чтобы родители не услышали.
      – Куда впустила? – не поняла я.
      – В дом, разумеется, – уточнила Аманда.
      – А, ну да. В наш дом?
      – Именно. Я скажу родителям, что остаюсь ночевать у Черил. Потом мы сядем на автобус и поедем на концерт. А после концерта мы вернемся ночевать к нам. Но родители не должны знать, что мы там, понимаешь? Поэтому тебе надо впустить нас потихоньку.
      – А как ты будешь объяснять в воскресенье утром, почему ты дома? Телепортация? – поинтересовалась я.
      – В воскресенье, к тому времени как родители встанут, нас уже там не будет, – сказала Аманда. – Мы улизнем из дома пораньше. Тебе надо будет только дождаться нас в субботу вечером и впустить через заднюю дверь.
      Я поняла, почему Аманде нужен сообщник внутри дома. Наша передняя дверь запирается на ночь на предохранитель, благодаря которому снаружи ее не открыть, даже если есть ключ. А задняя дверь, когда мы ложимся спать, закрывается на задвижку.
      – Ты уверена, что это такая уж блестящая идея? – спросила я. – А если вас застукают?
      – Как нас могут застукать? Мама с отцом будут думать, что я у Черил. Родители Черил будут думать, что я у нас, – она положила мне руку на плечо. – И знать правду будем только мы трое – Черил, ты и я.
      – Ну, не знаю… – сказала я. – Мама очень рассердится, если узнает.
      – Она не узнает, – заверила меня Аманда. – А если не узнает, значит, и волноваться ей будет не из-за чего, – она по-дружески стиснула меня в своих объятиях – примерно так вас сжимает удав своими кольцами. – Ты выручишь меня, Стейси, правда?
      – Э-э… не знаю, Аманда… Мне как-то не хочется в это ввязываться, – пробормотала я.
      Убийственная улыбка появилась на лице Аманды.
      – Мне кажется, ты не совсем поняла, Стейси, – сказала она, и ее рука на моем плече сжала его сильнее. – Ты не можешь меня подвести, Стейси. Не можешь!
      – Почему это?
      Аманда покачала головой:
      – Никак не можешь.
      Я посмотрела ей в лицо. И по ее взгляду поняла, что, если я не буду с ней заодно, моя жизнь станет невыносимой.
      – Ох, ну хорошо, – сказала я, пока она совсем не задушила меня в своих объятиях. – Я помогу тебе.
      Отпустив меня, Аманда издала радостный вопль.
      – Ура! Дорога в рай! – завопила она. – Эд-ди! Эд-ди!
      И принялась скакать, выкидывая вверх кулаки, предоставив мне размышлять над тем, во что она меня втянула.

      – Сколько раз можно объяснять? – заорала Аманда. – Нет никакой вечеринки с ночевкой! Нет и никогда не было!
      Рейчел растерянно уставилась на нее.
      – Мы только притворимся, что идем на вечеринку с ночевкой, чтобы мои родители и мама Черил отпустили нас из дома вечером в субботу. Чтобы мы. Смогли. Пойти. На. Концерт, – медленно и раздельно произнесла Аманда.
      – А-а-а… – понимающе разулыбалась Рейчел. – Теперь все ясно!
      – Наконец-то, – вздохнула Аманда.
      Это происходило после уроков. Всю вторую половину дня я размышляла над планом Аманды и в конце концов решила, что мне надо поговорить с ней об этом. Потому что кто-тодолжен указать ей на возможные осложнения – в особенности если этот кто-то(Я!) может попасть почти в такую же неприятность с родителями, как сама Аманда. Это называется быть сообщником.
      Немного позднее я собиралась пойти к Ферн, но прежде всего мне надо было растолковать своей пустоголовой старшей сестре, что я не собираюсь иметь никакого отношения к ее идиотскому плану.
      Я дождалась, когда уйдет Рейчел.
      – Аманда, я тут все думала, о чем мы с тобой говорили… – начала я.
      – Как там щенки? – перебила меня Аманда.
      – Щенки в порядке, – ответила я. – Но нам правда нужно поговорить об этом твоем плане.
      – Вы их уже назвали? – спросила Аманда.
      Было очевидно, что она старается сменить тему.
      – Да, и я тебе об этом уже рассказывала, если ты слушала. Но дело в том, Аманда…
      – Ты уже решила, какого хочешь взять себе? – не дала мне договорить Аманда. – Ну, после того как я помогу тебе уговорить маму. Ты ведь помнишь, я обещала, что сделаю это. Думаю, Ферн позволит тебе выбрать какого хочешь – любого.
      – Наверное.
      – Я уже придумала, как уговорить маму, – продолжала Аманда. – Я ей скажу, что половину забот о щенке возьму на себя. Мы ей пообещаем, что ей не придется возиться с ним.
      – Ты правда так сделаешь? – спросила я.
      – Конечно! Мы же с тобой сестры. А сестры всегда помогают друг другу, ведь так? Ты пообещала помочь мне в субботу вечером, так что будет справедливо, если я сдержу свое обещание и помогу тебе уговорить маму взять у Ферн щенка. И если ты выберешь мальчика, можно назвать его Эдди, – улыбнулась она. – Как тебе это?
      – У них уже есть имена, – сказала я. – Но послушай, Аманда, ты уверена, что это такая уж удачная идея?
      – Мне казалось, тебе очень хочется щенка, – произнесла Аманда. – Или ты уже передумала?
      – Я говорю не о щенке, – сказала я. – Я говорю о твоем с Черил плане убежать на концерт. Ты знаешь, что думает на этот счет мама. А если вы попадетесь?
      – Стейси, ты иногда рассуждаешь, как младенец, – покачала головой Аманда. – Мы не попадемся.
      Мой довод не подействовал. Пришлось зайти с другой стороны.
      – А ты уверена, что эти билеты настоящие? – спросила я. – Откуда ты знаешь, что это не подделка?
      (Наверное, в тот момент мысль о подделке так и вертелась у меня в голове. Непонятно почему!)
      – Они настоящие, можешь не сомневаться, – сказала Аманда. – Черил сама купила их в кассе театра.
      – Откуда она взяла деньги?
      – Из тех, что ей дали на каникулы, – ответила Аманда. – Точно так же, как сделаю я, чтобы заплатить за свой билет, который куплю у нее.
      – Да? Я думала, она этот билет тебе просто так дает.
      – Как же! Они, между прочим, не дешевые. Но дело того стоит! – на ее лице появилась мечтательная улыбка. – Увидеть наконец живьем Эдди Идена! Быть с ним под одной крышей!
      – Ой, перестань! – не выдержала я. – А то мне придется бежать за ведром, потому что сейчас вырвет!
      – Ты еще слишком мала, чтобы понять страсть, кипящую в моем сердце! – продекламировала Аманда.
      – Что? – уставилась я на нее.
      – Это слова из новой песни Эдди Идена, – Аманда схватила меня за запястья и закружила, напевая:
      Тебе никогда не поня-а-а-а-ть, Мое сердце в твоей вла-а-а-сти. Тебе никогда не узна-а-а-ть О кипящей в моем сердце стра-а-а-сти! Страсти к тебе-е-е. Любовь пылает во мне-е-е!
      – Фу! Аманда, я и не знала, что ты не умеешь петь! – сказала я, кружась вместе с ней.
      – Я умею петь, и получше, чем ты, – ответила Аманда, кружась все стремительнее. – Ну что, умею я или не умею? Говори!
      – А-а-й! – заорала я, глядя, как с огромной скоростью проносятся мимо дома. – Аманда, перестань! У меня кружится голова!
      Когда мы с ней остановились, шатаясь, то нас вдруг разобрал смех.
      Аманда обняла меня рукой за плечи и, еще не отдышавшись после бешеного кружения, сказала:
      – По дороге домой я куплю тебе пакет чипсов, хочешь?
      – Это в награду за мою помощь? – спросила я.
      – Доброе дело само по себе уже награда, – заметила Аманда.
      – Кто сказал?
      – Не знаю, – произнесла Аманда.
      – Могу спорить, какой-нибудь жмот, – сказала я. – Ну ладно, я сейчас хочу пойти к Ферн посмотреть щенков. Скажи маме, что я вернусь попозже.
      Щенки были все такими же восхитительными. Когда я пришла к Ферн, все они, кроме одного, спали, сгрудившись в углу коробки. А тот единственный ползал в стороне, тычась в борт коробки, будто пытаясь вылезти.
      – Он такой милый, – говорила Синди, осторожно поглаживая пальцами этого черно-коричневого щенка. – Вы только посмотрите на его мордочку.
      Хобо, подняв голову, наблюдала, как палец Синди скользит по щенячьей спинке.
      – Не волнуйся, Хобо, – сказала Ферн, лаская заботливую мамашу, – твоим щенкам ничего плохого не сделают.
      – Этот черно-коричневый – настоящий храбрец и непоседа, – воскликнула Пиппа. – Могу спорить, он будет самым умным. Это Моцарт или Квазимодо? – спросила она у Ферн.
      – Квазимодо, – сказала Ферн. – У Моцарта на трех лапах черные носочки, а у Квазимодо только на двух.
      Протянув руку, я тоже осторожно погладила Квазимодо по его бархатной шерстке. Он плюхнулся на бок, дрыгая в воздухе лапами.
      – Я бы взяла этого, если бы мне было можно, – вздохнула Синди.
      Я посмотрела на Квазимодо. Что и говорить, он был очень симпатичный. Я не теряла надежды, что мы сможем уговорить маму взять щенка. Что же касается Бенджамина, то я не сомневалась, что он будет только рад маленькому братику, даже если это собака.
      По дороге домой я все время держала скрещенными пальцы – на удачу. Я даже попыталась скрестить пальцы на ногах, но не смогла сделать и шагу. Тогда я скрестила руки и в дополнение, чтобы дать удаче лишний шанс, скосила глаза.
      – Стейси! – окликнула меня соседка, миссис Ллойд, проходя мимо. – Ты случайно не заболела?
      Я вернула в нормальное положение глаза и руки.
      – Нет, я в полном порядке, – сказала я. – Просто мне сейчас очень нужно много-много удачи. Громадное количество удачи.
      Когда я вошла в дом, мама и Аманда были в гостиной.
      Сэм сидел на полу с игрушкой. Это была желтая коробка с нарисованными на ней цветными геометрическими фигурами и разными предметами. Когда Сэм лупил по одной из фигур своим кулачком, электронный голос объявлял: «Желтый треугольник» или «Зеленый квадрат». А когда Сэм колотил по нарисованному яблоку, голос говорил: «Буква Я – яблоко». Таких квадратиков с картинками было великое множество. Эту игру привез отец из своей очередной поездки в Чикаго. Мама сказала, что Сэм еще слишком мал, чтобы оценить подарок, но Сэм, казалось, так не думал. Он просто сидел и колотил по картинкам, а голос из коробки произносил: «Буква Л – лошадь» или «Буква Д – дерево».
      – Всем привет! – сказала я.
      И тут это произошло – маленькое чудо. Сэм посмотрел на меня и сказал:
      – Теси!
      – Сэм? – вытаращила я на него глаза.
      Он опять ударил кулачком по коробке.
      – Синий круг, – произнес электронный голос.
      – Теси! Теси! – повторил Сэм.
      – Сэм, ты научился говорить мое имя!
      Упав на четвереньки, я крепко обняла его.
      – Это я научила его, – сказала Аманда. – Здорово, правда? Теперь он знает всенаши имена.
      – Он у нас умница, – улыбнулась мама. – Вот увидите, мы даже не заметим, как он начнет ходить. А потом не успеешь глазом моргнуть, а он уже в школе.
      Посадив Сэма к себе на колени, я стала помогать ему играть с говорящей коробкой.
      – Да, кстати, – Аманда обратилась к маме. – Черил пригласила меня к себе в гости в субботу – на весь вечер, чтобы я у нее и ночевать осталась. Ты не против?
      – В эту субботу? – спросила мама.
      – Да. А что? У нас ведь на нее ничего не намечено, правда?
      – На субботу? Как будто ничего, – сказала мама. – Но, надеюсь, вы не намерены проболтать всю ночь? Я знаю, на что вы с Черил способны, когда собираетесь вместе.
      – Это же будет суббота, – возразила Аманда. – На следующий день нам не надо будет рано вставать, идти в школу и все такое.
      – Все равно, я не хочу, чтобы ты просидела всю ночь за разговорами с Черил. Ты сама знаешь, что с тобой бывает, когда не выспишься. Может быть, лучше пусть Черил придет к нам? Тогда хотя бы я смогу за вами присмотреть. Убедиться, что вы легли не слишком поздно.
      – За нами мама Черил присмотрит, – сказала Аманда. – Зачем делать из этого проблему?
      Должна заметить, я сама не поняла, почему мама уделяет этому такое внимание. Разве раньше Аманда не оставалась у подружек на вечеринки с ночевкой? И если Аманда долго не спала, когда ее подружки оставались у нас, мама тоже никогда не поднимала шума.
      – Проблем нет, – произнесла мама. – Я просто не хочу, чтобы ты не спала всю ночь и на следующий день падала от усталости и ничего не могла бы делать.
      – Следующий день – воскресенье. В воскресенье что я должна делать? – убеждала маму Аманда.
      – Кто знает? Может быть, папа захочет нас куда-то свозить или еще что-нибудь.
      – Куда? – спросила я. – Куда он нас повезет?
      – Я не говорила, что он нас повезет, я просто сказала, что он, может быть,захочет нас куда-то свозить, вот и все, – мама с какой-то необычной улыбкой посмотрела на Аманду. – Конечно, ты можешь остаться ночевать у Черил. Я только позвоню миссис Радик узнать, не возражает ли она.
      – В этом нет никакой нужды, – почти выкрикнула Аманда.
      – Это всего лишь дань вежливости, – сказала мама. – Миссис Радик всегда мне звонит, когда Черил собирается остаться у нас.
      – Но я еще даже не обсуждала это с Черил, – воскликнула Аманда. – Мне только сейчас пришло в голову.
      – Да? А я с твоих слов поняла, что вы уже договорились, – произнесла мама. – Ты ведь как будто сказала: «Черил пригласила меня к себе в гости с ночевкой»?
      – Нет. Я сказала, что собираюсь узнать, не будет ли Черил против, если я останусь.
      Мама озадаченно смотрела на нее.
      – Буква Г – гусь, – сообщила желтая коробка Сэма, когда он как следует ударил по ней ножкой. – Буква Ц – цветок.
      Мама покачала головой.
      – Что ж, – сказала она. – Тогда сначала договорись с Черил, а потом я позвоню миссис Радик. А пока что, – она встала, – пойду готовить ужин. Папа скоро должен приехать.
      Сэм дрыгнулся, и его локоть попал по одной из картинок.
      – Буква Щ – щенок, – сказала коробка.
      – Мама, ты слышала? – крикнула я ей вслед. – Буква Щ – это щенок!
      – Забавно, – откликнулась мама, выходя в коридор. – Даже игрушки в заговоре против меня!
      – Вот досада! – выдохнула Аманда. – Что мне теперь делать? Нельзя допустить, чтобы мама позвонила матери Черил. И я совсем забыла, что миссис Радик всегда звонит нам, когда Черил остается ночевать.
      – Так всегда бывает, – кивнула я. – Теперь, наверное, тебе не понадобится моя помощь, чтобы открыть дверь?
      – На это не рассчитывай, – сказала Аманда. Глаза ее светились решимостью. – Пока что я не сдалась. Я все равно попаду на этот концерт – во что бы то ни стало!
      – Буква К – крыша! – произнес электронный ящичек, когда Сэм ударил по нему еще раз.
      – Уж это точно – крыша поехала, – я осуждающе посмотрела на Аманду. – Буква Э – Эдди Иден, – сказала я Сэму, обнимая его, К – концерт, М – мама, а Н – наказание, когда мама узнает, что Аманда и Черил пошли на концерт без разрешения.
      Я могла бы сочинить и по-другому:
      А – Аманда
      Ч – Черил
      С – Свистушки
      Н – наказаны навсегда
      К – кошмар!

      Я была в своей комнате – обсуждала с Бенджамином проблему щенка.
      – Я знаю, что ты не слишком ладишь с Виски. Но Квазимодо совсем на него не похож, – уговаривала его я.
      Виски был терьером наших соседей Ллойдов. Бенджамин, сидя на садовом заборе, частенько шипел на Виски, а Виски подпрыгивал вверх, как чертик из коробки, тявкал и рычал на Бенджамина.
      Должно быть, Виски немного туповат, потому что, когда один-единственный раз ему удалось загнать в угол Бенджамина, он получил такой жестокий удар когтистой лапой по морде, что, поджав хвост, припустил через двор к собачьему лазу в задней двери своего дома.
      Хотя нельзя сказать, что Бенджамин всегда остается победителем. Недавно Виски загнал его на дерево в конце сада Ллойдов, и нам пришлось втроем снимать его оттуда.
      – Понимаешь, – сказала я Бенджамину, – Квазимодо всего лишь маленький щеночек. Вот такой, – показала я, сложив ладошки лодочкой. – Так что тебе придется о нем заботиться.
      Не слушая меня, Бенджамин тихо засыпал на моих ногах. Сначала, когда я завела с ним беседу о возможном прибавлении в нашем семействе, он сидел выше – у меня на коленях.
      (Я начала с того же, с чего и мама, когда она ждала Сэма. Ну, знаете – счастливое событие, удивительный сюрприз, радостное ожидание и все такое.)
      Через несколько минут Бенджамин, растянувшись вдоль моих ног и положив голову на лапы, начал клевать носом.
      К тому моменту, как я стала описывать ему, как будет весело им играть вместе, Бенджамин уже крепко спал.
      Но у меня была куча дел – я не могла до конца дня выполнять роль кошачьей постели. Осторожно, чтобы не разбудить его, я попыталась высвободить ноги. Бросив на меня раздраженный взгляд, кот перебрался к краю кровати. Бух! Он опять улегся, повернувшись ко мне спиной. Явный признак того, что он мной недоволен.
      – Извини, – сказала я, – но мне надо поработать над отцом.
      Еще раньше я решила, что лучший способ перетащить отца на свою сторону – это показать ему, что я отношусь к возможности завести щенка очень серьезно. С этой целью я попросила у Пиппы ее собачью книжку. План был таков: отец должен все время видеть меня изучающей собачью книжку. И я не буду говорить ничего вроде «Мне очень-очень хочется щенка». Я буду говорить: «Ты знаешь, оказывается, щенков можно приучать к мясному фаршу, курятине или рыбным котлетам с овсянкой только в возрасте четырех недель». Так отец поймет, что я занимаюсь глубоким изучением вопроса, и, может быть, пойдет к маме и поможет убедить ее в том, что я отношусь к этому делу по-взрослому и со всей серьезностью.
      Читая на ходу собачью книжку – на случай, если отец выйдет в коридор, – я пошла вниз.
      И остановилась возле гостиной, листая книгу в поисках интересных мест о щенках, которые можно было бы спокойно почитать про себя, сидя на диване.
      Иногда, если хочешь чего-нибудь добиться, требуется сообразительность, и я решила, что мой интеллектуальныйподход к проблеме сработает лучше, чем, к примеру, стояние перед телевизором в футболке с надписью: «Я хочу щенка – немедленно!»
      Родители о чем-то беседовали.
      Я захватила не все, но то, что я услышала, показалось мне интересным.
      – Мы ведь договорились, что это будет сюрприз, – говорил отец.
      – Да, я помню, – отвечала мама. – Но это так трудно. Она постоянно твердит об одном. Сегодня днем я уже готова была выйти и все ей рассказать. Ты не представляешь, как это трудно – стараться сохранить это в тайне.
      – Пока она ничего не подозревает, – сказал отец. – И, по-моему, стоит потерпеть. Зато какое у нее будет лицо, когда мы скажем!
      – Наверное, – сказала мама. – Но это нелегко.
      Я почувствовала радостное волнение. Оно появилось сначала где-то в животе, потом быстро распространилось вверх и вниз к моим рукам и ногам. Неужели? Нет, не может быть! Но что же еще? Сюрприз! И мама чуть не проговорилась мне сегодня днем. Все это могло означать только одно! Они все-таки решили позволить мне взять щенка.
      Я вбежала в гостиную. Родители сидели на диване. Со счастливым воплем я перескочила через спинку дивана и приземлилась задом наперед между ними, болтая в воздухе ногами.
      – Стейси! – вскрикнула мама. – Что ты такое творишь?
      – Это я от счастья! Вы у меня самые лучшие в мире папа и мама! – орала я.
      Отец засмеялся.
      – Почему ты вдруг сделала такой вывод? – спросил он, хватая меня за ноги и делая попытку завязать их узлом.
      Я барахталась и брыкалась.
      – Не почему! Я просто ужасно счастлива!
      Отец принялся щекотать меня. Я завизжала! Он опытный щекотатель.
      – Осторожно, не переверните мебель! – закричала мама, когда отец стал гоняться за мной по комнате. Схватив за лодыжки, он подтянул меня вверх, так что я повисла вверх тормашками.
      – Посмотрите, кого я поймал! – воскликнул он. – Самого длиннющего угря в мире!
      Я и правда извивалась угрем. Он подтащил меня к дивану и бухнул к маме на колени.
      – О-о-ох! – охнула мама, когда я приземлилась на нее. – Ты становишься слишком большой для таких игр.
      – Вовсе нет! – возразил отец. – Она все та же моя маленькая девчушка!
      Я села, одергивая на себе одежду. Потом крепко обняла маму и поцеловала ее.
      – Спасибо, мама, – сказала я. – Обещаю, тебе ничегоне придется делать! Я все беру на себя!
      Она озадаченно посмотрела на меня. Ой! Я прикрыла ладонью рот. Я ведь ничего пока не знаю! Они хотели, чтобы это был сюрприз.
      – Я ничего не слышала, – сказала я, хитро улыбаясь. – Честное слово – не слышала ни словечка.
      – Стейси, о чем ты говоришь? – спросила мама.
      – Ни о чем. Совсем-совсем ни о чем, – засмеялась я.
      И помчалась в комнату Аманды поделиться с ней хорошей новостью.
      – Мне позволят взять щенка! – радостно затараторила я. – Я только что слышала, как они об этом говорили. Но они хотят, чтобы это был сюрприз, так что ты смотри не проболтайся им, что я знаю, ладно?
      – Следовало ожидать, – мрачно заметила Аманда. – Мамочкина любимица всегда получает, что ей хочется.
      Я была слишком взволнована своей новостью, чтобы сразу заметить, какой у нее убитый вид.
      – Что с тобой? – спросила я.
      – Так, ничего, – бросила Аманда. – Просто я не смогу пойти на концерт.
      – Почему? – удивилась я.
      – Потому, бестолковая, что, если я скажу, что останусь у Черил, наша мама позвонит маме Черил. И что ей мама Черил скажет? Скажет: «Как странно, я думала, что Черил останется сегодня у Аманды», – Аманда с отчаянием посмотрела на меня. – Наверное, они догадались, что мы им наврали.
      – А-а, понятно, – сказала я. – Мне очень жаль, Аманда.
      – А уж мне-то как жаль, – буркнула Аманда.
      – Слушай, погоди-ка, – в голове у меня мелькнула одна идея. – Ты хотела после концерта потихоньку войти в дом, так? А почему бы тебе потихоньку не выйтииз дома перед концертом? Потихоньку туда и потихоньку обратно. Я могу тебя впустить, как договаривались.
      – Но меня не будет весь вечер. Они заметят, что меня нет. Или ты думаешь, что их можно провести с помощью вырезанной из картона фигуры?
      Вдруг ее лицо осветилось, как будто в голове вспыхнула лампочка.
      – Хотя… – пробормотала она, посмотрев на меня так, что у меня в мозгу загудел сигнал тревоги. – Может, это сработает? – Аманда вскочила с кровати. – Если ты меня прикроешьв субботу вечером, то, может быть, все получится!
      – Нет, ты погоди, – сказала я. – Я вовсе не предлагала тебе помогать. Я просто мозговой центр этой операции, и брать на себя риск мне ни к чему, большое спасибо.
      – Никакого риска не будет, – убеждала Аманда, еще больше воодушевляясь своей идеей. – Я могу в субботу после ужина сказать, что хочу пораньше лечь спать. Потом сделаю вид, что иду наверх, в свою комнату. А на самом деле выскользну из дома и встречусь с Черил, – она улыбнулась. – А потом ты, как и обещала, поможешь мне войти в дом.
      – А если родители заглянут в твою комнату? – спросила я.
      – Я разложу на кровати подушки и накрою их одеялом, чтобы выглядело так, будто это я сама, – сказала Аманда. – Я видела, что так делают в кино. Это нетрудно.
      – Когда тебе нужно выйти из дома, чтобы успеть на концерт? – спросила я.
      – Часов в семь, наверное, – ответила Аманда.
      – И что будет, если они зайдут к тебе в полвосьмого? Им покажется довольно странным, что ты легла спать так рано. Тебе придется придумать, как держать их подальше от своей комнаты.
      – Как это? – недовольно спросила Аманда.
      – Откуда я знаю? Это же твой дурацкий план. Я к нему не имею никакого отношения.
      – Но ты же такая сообразительная, Стейси, – улыбнулась мне Аманда. – Ты так здорово умеешь придумывать такие дела. Как раз на днях я говорила об этом Черил: «Стейси самый сообразительный человек из всех, кого я знаю».
      – Правда?
      – Конечно. Я всегда тебя защищаю, Стейси, ты это знаешь.
      Гм-м. Доставайте санки и сыпьте соль на дороги. Надвигается снежная буря!
      – Если тебе нужна причина, из-за чего ты весь вечер сидишь в своей комнате, почему бы не сказать родителям, что ты собираешься поработать над какой-нибудь картиной и что ты не хочешь, чтобы тебе мешали?
      – Да! Правильно! – обрадовалась Аманда. – Отлично!
      – И все-таки это сумасшествие, – сказала я. – Так что, если все провалится, я скажу маме с папой, что ничего об этом не знала. Я не хочу попасть в неприятности из-за того, что тебе загорелось пойти на этот глупый концерт.
      – Тебе не надо ничего делать, только впустишь меня потом и все, – проговорила Аманда. – Все остальное сделаю я.
      – И не забудь, что ты обещала мне помочь с Квазимодо, – напомнила я.
      – С кем? – удивилась Аманда.
      – С Квазимодо, – сказала я. – Так зовут щенка, которого я себе выбрала.
      – Нельзя называть щенка Квази… как там его?
      – Модо.
      – Квазимодо! – покачала головой Аманда. – Кому из твоих ненормальных подружек пришло такое в голову? Наверняка Ферн. Она из вас самая придурочная.
      – Ты правда считаешь, что это плохое имя? – спросила я.
      – Ужасное! – сказала Аманда.
      Я кивнула.
      – Я, вообще-то, тоже об этом думала, но мы выбирали имена вместе, так что от меня мало что зависело. Наверное, я его поменяю, как только щенок переедет к нам.
      – Можно было бы назвать его Эдди, – предложила Аманда. – Это прекрасное имя.
      – Мы обсудим это после, – сказала я.
      Квазимодо, конечно, имя странное, но и позволить Аманде назвать беднягу-щенка Эдди я не собиралась. Лучше уж назвать его так, как предложила Синди – Колесный Пароход.
      Что ж, придумать щенку новое имя – это еще не самое трудное. Как только родители решат, что уже пора сказать мне о щенке, мне придется много о чем подумать. А я очень надеялась, что скажут они мне скоро. Потому что притворяться, что я ничего не знаю, дольше двух дней мне будет слишком тяжело.
      Конечно, я бы вряд ли думала, что этобудет тяжело, если бы знала, что меня ждет в выходные.

      Утром в пятницу я встретила Ферн в коридоре возле наших шкафчиков.
      – Ну как, кто-нибудь откликнулся на объявление? – спросила я.
      – Пока нет, – ответила Ферн, показав мне скрещенные пальцы.
      Прошло уже несколько дней, как мы развесили объявления по всей округе, и, наверное, всех нас тревожила мысль, что хозяева Хобо увидят их и придут, чтобы забрать свою собаку вместе со щенками.
      – Родители все-таки позволят мне взять одного щенка, – сообщила я Ферн.
      – Здорово! – сказала Ферн. – Как это вышло, что твоя мама передумала?
      – Сама не знаю, – ответила я и пересказала ей разговор родителей.
      – А ты уверена, что они говорили о щенке? – спросила Ферн.
      – О чем еще они могли говорить? – удивилась я.
      К нам подбежала Пиппа.
      – Кто-нибудь уже звонил насчет?..
      – Нет! – хором ответили мы с Ферн.
      – Уф! – облегченно вздохнула Пиппа. – Прошло уже двое суток. Может, нам повезет.
      – Мне все-таки немного жалко ее прежних хозяев, у которых она потерялась, – сказала Ферн.
      – Мне тоже, – кивнула Пиппа. – Надеюсь, они были не очень хорошими людьми. В таком случае нам необязательно им сочувствовать, – улыбнулась она.
      Примерно то же самое думала об этом и я.
      – Мама Стейси в конце концов разрешила взять ей щенка, – сообщила Ферн.
      – Правда? – округлила глаза Пиппа. – А я думала, что она в этом вопросе будет стоять насмерть.
      – Я тоже так думала, – сказала я. – Но она передумала. Можно мне выбрать щенка, какого хочется? – посмотрела я на Ферн.
      – Конечно, – кивнула Ферн.
      – Мне больше всех нравится Квазимодо, – сказала я. – Он из них самый большой непоседа.
      – Да, – подтвердила Ферн, – он у меня тоже любимчик.
      – Вот только имяу него… – покачала головой Пиппа. – Хуже я еще никогда не слышала.
      – Тебе не нравится? А я думала, оно такое… такое… оригинальное. Вот скажи, сколько еще собак имеют такое же имя? – спросила Ферн.
      – Нисколько, – ответила я. – Это тебе ни о чем не говорит? Сама посуди, если бы Квазимодо было таким классным именем для собаки, почему тогда больше никто его не придумал?
      – Не у каждого такое воображение, как у меня, – заметила Ферн.
      – Уж это точно, – хмыкнула Пиппа.
      – Ну ладно, ладно, если уж оно так вам не нравится, можно его поменять, – уступила Ферн.
      – Каждая из нас может предложить одно имя, – сказала Пиппа, – включая Синди, конечно. Потом мы проголосуем за имя, которое нравится больше всего, но только нельзя голосовать за то имя, которое предложила ты сама.
      – Я не против, – согласилась Ферн. – Только дайте подумать. Ведь надо же выбрать что-нибудь необычное. Как вам нравится Арчибальд? По-моему, Арчибальд очень звучное имя, вам не кажется?
      Мы с Пиппой молча повернулись и пошли по коридору.
      – Эй, ребята, вы куда? Не уходите, когда я с вами разговариваю! Ну, хорошо, пусть не Арчибальд, а как насчет Манхэттен? Нет, погодите! Филадельфия! Тогда можно для краткости называть его Филом!
      О боже! Если Ферн дать волю, то несчастная собака получит самое нелепое имя на свете.
      * * *
      – Ты с Черил уже обо всем договорилась? – спросила я Аманду в тот же день, когда мы вышли из школьного автобуса и направились к дому.
      – Конечно, – сказала Аманда. – Нет проблем. Завтра вечером мы с ней встречаемся в семь пятнадцать.
      – Хорошо бы ужин был готов вовремя, – заметила я.
      – Будет, – решительно заявила Аманда. – Даже если мне придется готовить его самой! А потом… – она мечтательно вздохнула, – потом «Дорога в рай!»
      – А Черил что – тоже сделает вид, что рано пошла спать? – спросила я.
      – Она еще не решила, как это изобразить, но что-нибудь придумает.
      – Мне не хочется тебя расстраивать, – сказала я, – но если бы я задумывала что-нибудь подобное, то уж кого-кого, а Черил Радик я бы себе в напарницы не выбрала.
      – А что плохого в Черил? Не понимаю, почему она тебе так не нравится, – пожала плечами Аманда. – По крайней мере, с ней весело, не то что эти ненормальные, с которыми ты водишься.
      – Ну уж, извини! Твоим подружкам приз в конкурсе выдающихся личностей никто не даст. И согласись, Аманда, человеку с такими подругами, как Рейчел Голдстейн, лучше не пытаться высмеивать чужих подруг.
      – Рейчел не виновата, что иногда до нее медленно доходит, – сказала Аманда. – Но если бы ты не поленилась узнать моих подруг получше, ты бы поняла, что они вполне на уровне.
      – Они меня называют занудой. Зачем мне тратить время на то, чтобы лучше узнавать людей, которые считают меня занудой? Только, прежде чем отвечать, вспомни, что это от меня зависит, будешь ли ты спать в своей кровати завтра ночью.
      – Они считают тебя занудой, потому что не знают тебя так же хорошо, как я, – сказала Аманда с противной улыбкой. – На самом деле ты совсем не такая зануда, какой кажешься на первый взгляд, честное слово!
      – Ах так! Значит, я на самом деле не зануда. Я только кажусьзанудой! Это ты хотела сказать?
      – Нет-нет, я хотела сказать, что если бы ты даже казалась занудой, то на самом деле такой не была бы. Но ты такой не кажешься, поэтому в чем проблема?
      – Знаешь, на твоем месте я бы бросила эту затею, пока не поздно, – сказала я, когда мы шли по подъездной дорожке к дому. – И что бы ты ни говорила о Черил, я бы не стала на нее полагаться.
      – Тс-с! – зашипела Аманда, открывая дверь. – Ни слова об этом здесь!
      * * *
      Было еще кое-что, о чем не было произнесено ни слова в тот вечер – о моем щенке. Я не могла понять, почему родители не хотят сказать мне прямо, что разрешают мне взять щенка. Чего они ждут?
      Благодаря моим стараниям у них было множество удобных случаев. К примеру, помогая убирать игрушки Сэма, я как бы случайно нажала на квадратик со щенком на его желтой коробке.
      – Буква Щ – щенок, – произнес электронный голос.
      Я с надеждой взглянула на отца. Ничего!
      Я оставила собачью книжку Пиппы на кухонном столе, потом вошла в кухню в тот момент, когда мама готовила ужин.
      – Ты видела мою книжку про собак? – спросила я.
      – Она там, на столе, – не глядя, сказала мама.
      – Да, и правда на столе. Если хочешь, я тебе ее оставлю, можешь почитать, когда будет время.
      – Нет, дорогая, не надо, – сказала мама.
      Понимаете, какая складывалась ситуация? Я старалась, как могла, предоставляя им удобные случаи, чтобы сообщить мне, что мне позволят завести щенка, а они просто не обращали на это внимания!
      * * *
      – Сегодня утром поедем в торговый центр. Кто хочет, может присоединиться, – сказал за завтраком отец. – Аманда, хочешь поехать с нами?
      – Нет, спасибо. Я сегодня занята, – сказала Аманда.
      – А я с вами поеду, – решила я. – Что вы собираетесь покупать?
      – Сэму нужно купить кое-что из одежды, – сказала мама. – Но, кроме этого, мы хотим просто походить, посмотреть. И, может быть, перекусим где-нибудь там. Аманда, ты точно не хочешь поехать с нами?
      – Что? А, нет, спасибо. Мне нужно пойти к Черил, кое о чем договориться, – сказала она.
      Я знала, о чем именно. Сегодня вечером настанет тот самый вечер.
      – Ах да! Ты ведь собираешься сегодня остаться у них ночевать?
      – Нет, – сказала Аманда. – Я передумала. Может, как-нибудь в другой раз.
      – Ну и прекрасно, – произнесла мама.
      Не знаю, может быть, это мое воображение, но я могла бы поклясться, что сказала она это с облегчением. Может, она пришла к выводу, что Черил плохо влияет на Аманду. (Я бы это могла сказать ей еще три года назад!)
      Не скажу, чтобы я долго ломала голову над этим вопросом. У меня и без того было много дел. Пока мы ехали в машине в торговый центр Клиаруотер, я должна была на заднем сиденье развлекать Сэма.
      Бывая в торговом центре, мне каждый раз обязательно хочется зайти в один магазин. Он называется «Пет Парадайз».
      Обычно я захожу туда, чтобы посмотреть на Тонтона. Тонтон – это большой красный попугай ара, он сидит на суку посреди магазина, раскалывая своим клювом орешки.
      В «Пет Парадайз» продают не только птиц. Там продают все, что только можно вообразить: рыбок и змей, птиц и хомячков, щенков и котят. Одним словом – все. И за животными там очень хорошо ухаживают. Иногда я останавливаюсь поболтать с девочками, которые работают там по субботам.
      Жалко, что я еще недостаточно взрослая, чтобы получить такую работу! Я бы с удовольствием приходила по субботам в «Пет Парадайз».
      Пока мы бродили по торговому центру, я проявляла невероятное терпение. В том смысле, что не схватила коляску Сэма и не понеслась вместе с ним прямиком в «Пет Парадайз». Хотя, конечно, я делала все возможное, чтобы направить родителей в эту сторону. Я думала, что, может быть, там мне представится удобный случай сказать им, что я слышала их вчерашний разговор. И, кроме того, раз уж мы будем там, то, может быть, сразу и купим кое-что из необходимых для щенка вещей.
      – Давайте заглянем в «Пет Парадайз», вы не против? – спросила я.
      – Конечно, не против, дорогая, – сказала мама. – Но при условии, что ты не собираешься покупать новых игрушек для Бенджамина. Я и без того все время спотыкаюсь о пластмассовых мышей и лохматых гусениц.
      – Я не собиралась ничего покупать для Бенджамина, – улыбнулась я. – Но я подумала, может быть, очень скоро нам понадобятся какие-то другиевещи.
      Мама непонимающе посмотрела на меня.
      – Ладно уж, можете мне сказать. Не надо больше держать это в тайне, – радовалась я, переводя взгляд с мамы на отца.
      – Извини, я что-то не понял. О чем это ты? – покачал головой отец.
      – О щенке, – ответила я.
      – Стейси, опять ты за свое! – сказала мама. – Я думала, что с этим мы все выяснили. Мы не можемзавести щенка. В данный момент это практически невозможно.
      Моя широкая улыбка слегка померкла.
      – Это не будет прямо в данный момент, – проговорила я. – Это будет не раньше, чем недель через шесть. Щенят надо сначала научить есть обычную пищу.
      – Сейчас или через шесть недель – какая разница? Когда я сказала «в данный момент», я имела в виду в обозримом будущем. У меня просто нет времени ухаживать за щенком сверх всех прочих моих обязанностей.
      – За ним будем ухаживать мы с Амандой, – сказала я.
      – Вы обе весь день будете в школе, – возразила мама. – У меня нет ни времени, ни сил возиться со щенком, Стейси. И давай больше не будем спорить по этому поводу. Щенка мы не берем, и на этом поставим точку.
      – Мама права, малышка, – сказал отец. – Может быть, года через два-три мы вернемся к этому вопросу.
      Потрясенная, я не могла выговорить ни слова. Не могла поверить собственным ушам. После того их разговора я была совершенно уверена, что мне разрешат взять щенка, что речь шла именно об этом!
      Но даже в тот момент, когда я пыталась справиться со своим разочарованием и не разреветься прямо посреди торгового центра, какой-то слабый голосок в моей голове все время задавал один вопрос.
      Если родители говорили не о том, чтобы устроить для меня сюрприз со щенком, – тогда о чем же они говорили?

      У моей бабушки есть что-то вроде девиза, который она вспоминает, когда что-то выходит не так. В таких случаях она говорит: «Вспомни о своих удачах».
      Смысл в том, что когда ты чем-то сильно разочарован, то тебе нужно подбодрить себя, перечислив все свои удачи в прошлом. Я решила, что стоит попробовать.
       Что вышло хорошо
      1. Я получила Бенджамина.
      2. Мы все получили Сэма.
      3. У меня появились очень хорошие подруги.
      4. Мама больше не заставляет меня есть лимскую фасоль.
      Пока я составляла этот список, мне пришло в голову составить другой – того, что вышло плохо. В смысле – перечислить свои проблемы!
       Что вышло плохо
      1. Еще несколько лет мне придется носить скобки на зубах.
      2. Я слишком тощая.
      3. Мое лицо похоже на взрыв на фабрике веснушек.
      4. Щенка у меня все-таки не будет.
      Гм-м. Вышло по четыре пункта с каждой стороны. Не скажу, что от этого мне сразу же полегчало.
      Во время ланча в торговом центре я изо всех сил старалась быть мужественной. Но родители все равно заметили, что я очень расстроена.
      – Стейси, – сказал отец, беря меня за руку и сочувственно улыбаясь, – постарайся понять, мы это делаем не для того, чтобы доставить тебе неприятность. Мы много думали над этим. Разве ты сама не видишь, что у мамы и так хлопот полон рот, чтобы еще присматривать за щенком?
      – Да, наверное, – вздохнула я и даже изобразила слабую улыбку. – Все в порядке. По крайней мере, мне не нужно есть лимскую фасоль.
      – Что-что? – не поняла мама.
      – Я стараюсь смотреть на хорошее и не зацикливаться на плохом, – объяснила я. – Можно мне сегодня пойти к Ферн?
      – Конечно, можно, дорогая, – сказал отец. – Мы завезем тебя по дороге домой.
      Понимая, что мне уже не стать единоличной хозяйкой Квазимодо, я решила провести с ним как можно больше времени, прежде чем он перейдет к новым хозяевам.
      Не знаю, кто это будет, но одно я решила точно: я должна быть уверена, что Квазимодо попадет в хорошиеруки.
      Дверь открыла миссис Кипсэк.
      – Здрасьте, – сказала я. – Ферн дома?
      – Она в своей комнате, – ответила миссис Кипсэк. – Я рада, что ты зашла, Стейси. Может быть, тебе удастся поднять ей настроение.
      – А что случилось? – ком застрял у меня в горле. – Со щенками все в порядке?
      – С ними все хорошо, – сказала миссис Кипсэк. – Иди поговори с Ферн – она тебе все расскажет.
      Не помню, когда в последний раз я видела, что Ферн плачет. Потому что такого с ней просто не бывает. Но сейчас она плакала. Она сидела на полу в углу комнаты, обхватив руками подушку, и по щекам ее катились слезы.
      – Ферн! Что случилось?
      Подбежав к ней, я обняла ее за плечи.
      – Дурацкие чертовы объявления! – всхлипывая, проговорила Ферн. – Какой-то идиот увидел наше объявление о собаке. И узнал ее по описанию.
      – Неужели?! И он забрал Хобо?
      – Ее зовут не Хобо, – сказала Ферн, вытирая тыльной стороной ладони глаза. – Ее зовут Сапфир.
      – Так что случилось? – спросила я. – За ней пришли и ее забрали?
      – Нет еще. Мама убедила их оставить ее здесь на несколько недель, пока щенки немного подрастут.
      Я уселась на пол рядом с Ферн. Если не считать редких всхлипываний Ферн, какое-то время мы сидели молча.
      – Оказывается, родители не собирались разрешать мне взять щенка. Я все неправильно поняла, – сказала я с тяжелым вздохом. – Как тебе показалось, хозяева Хобо – хорошие люди?
      – Пожалуй, да, – шмыгнула носом Ферн. – Их фамилия Бертон. Там трое малышей – Джози, Питер и Лоран. Им пять, шесть и семь лет.
      Вытерев глаза рукавом, Ферн посмотрела на меня:
      – Ты бы видела их лица, когда они увидели Хо… то есть – Сапфир и ее щенят! А их отец сказал, что они очень переживали, когда Сапфир пропала. Они живут далеко – на Роуз-уэй.
      – Ух ты! – удивилась я. – Выходит, Хобо – то есть Сапфир – прошла как минимум несколько миль.
      – Выходит, – кивнула Ферн. – Самый младший из ребят, Питер, оставил открытой заднюю калитку, и никто не заметил, что Сапфир пропала. Ее хватились только на следующее утро.
      – По крайней мере, Сапфир останется у нас еще на несколько недель, – сказала я.
      – Да, конечно, – согласилась Ферн. – И еще мистер Бертон предложил мне взять себе одного щенка за то, что так хорошо ухаживала за Сапфир.
      – Квазимодо! – догадалась я.
      – Ага. Только, наверное, его не стоит так называть. Я думаю, его надо назвать Лаки. Мама говорит, что она не против, – улыбнулась Ферн, – но чтобы это была не только моя собака. Он будет принадлежать всем нам, понимаешь? И тебе, и мне, и Синди, и Пиппе. Это будет нашасобака.
      Наша собака, Лаки.
      Вот это по-настоящему счастливый конец!
      * * *
      Хотя, наверное, вам интересно узнать, что случилось с Амандой и этим концертом Эдди Идена в тот вечер.
      Остаток дня я провела у Ферн. Она позвонила Синди и Пиппе, и вчетвером мы весь вечер бурно обсуждали новость о Хобо-Сапфир. Грустно было думать, что ее у нас заберут. Но одновременно мы радовались тому, что сможем оставить себе Лаки.
      Все сошлись на том, что Лаки – отличное имя, хотя Пиппа сказала, что, кроме этого, ему надо дать и настоящее собачье имя, какие дают в клубах собаководов породистым собакам. (Что из того, что Лаки дворняжка, – это еще не означает, что он не может иметь благородное имя.) Вот почему дело кончилось тем, что он получил имя Лаки-Квазимодо-Колесный Пароход– Ястребиный Глаз-Лафайет-Кипсэк-Спигел-Аллен-Кейн первый!
      Домой я вернулась незадолго до ужина.
      – Осторожнее, Аманда, – услышала я голос мамы из кухни. – Это тебе не гонкана время.
      – Но мне есть хочется, – прозвучали в ответ слова Аманды. – Неужели нельзя немного поторопиться?
      Я вошла в кухню. Мама готовила гуляш, а Аманда вертелась вокруг нее, как обезумевшая муха. Я взглянула на стенные часы. Было четверть седьмого. Если Аманда собирается действовать по своему плану, то ей надо выйти из дома через сорок пять минут.
      – Я накрою на стол, – предложила Аманда. – Через сколько будет ужин?
      – Когда будет, тогда и будет, – сказала мама. – Что это с тобой сегодня? Муравьи в штаны залезли?
      – Я просто хочу поскорее поужинать, чтобы потом сразу же начать работу над этим художественным проектом, о котором я тебе говорила, – сказала Аманда.
      Ага! Значит, она воспользовалась моей идеей. (Я так и думала. Потому что, если бы она решила ждать, когда появится ее собственная идея, дело затянулось бы до Рождества.)
      Я рассказала маме про Сапфир и о том, что Лаки станет нашей общей собакой.
      – Вот и прекрасно, – сказала мама, – теперь все довольны, все смеются!
      В этот момент Аманда налетела на нее, пытаясь пролезть к ящику стола, где лежат ножи, ложки и вилки.
      – Кроме твоей сестры, у которой, похоже, сегодня какой-то припадок активности. Аманда, последний раз тебе говорю, не вертись у меня под ногами!
      – Ха! Тогда я в последний раз берусь помогать по дому. Здесь это не ценят, – проворчала Аманда.
      – Я ценю твою помощь, золотце, – сказала мама. – Но я бы оценила ее еще выше, если бы ты убралась отсюда и помогла бы в каком-нибудь другом месте.
      Дело принимало рискованный оборот. Когда мама объявила, что ужин готов, была уже половина седьмого.
      – Что же ты делаешь! – покачал головой отец, глядя, как Аманда запихивает в себя гуляш. – Не торопись так, Аманда, а то подавишься.
      –  Нафафафю, – пробормотала Аманда с набитым ртом.
      – Ничего, не волнуйтесь, – сказала я. – Нам в школе показывали фильм, как оказывать первую помощь. Там говорилось про «прием Хеймлича». Мне как раз нужно на ком-нибудь попрактиковаться.
      Прием Хеймлича – это именно то, что надо делать, если человек подавился во время еды.
      С бешеной скоростью прожевав и проглотив то, что напихала в рот, Аманда сказала:
      – Извините… Ужасно есть хочется. М-м, очень вкусно, мама.
      – Удивительно, как ты успела почувствовать вкус. У тебя все так быстро проскочило в желудок, что, наверное, даже не коснулось языка.
      – Я сейчас хочу засесть на всю ночь за свой проект. И, пожалуйста, пусть никто мне не мешает, хорошо? Мне нужен полный покой и тишина.
      – А что это за проект? – спросил отец.
      Аманда сунула в рот побольше гуляша. По выражению ее лица я поняла, что такого вопроса она не ожидала. И сейчас, очевидно, надеялась, что, пока она жует, вдохновение поможет ей выкрутиться.
      – Это сюрприз, – сказала я. – Она никому не скажет, что это за проект, пока не закончит. Так, Аманда?
      –  Магм-м маги, – пробормотала, кивая, Аманда.
      – Интересно, – произнесла мама, – я люблю сюрпризы.
       Не говори так, мама. Вряд ли тебе понравился бы этот сюрприз, если бы ты знала, о чем идет речь.
      – Извините, но я пойду, – сказала Аманда примерно без двух минут семь.
      – А как же десерт? Неужели не хочешь? – удивилась мама. – Все твое любимое – шоколадный торт и мороженое.
      – Нет, спасибо, – поблагодарила Аманда, вставая. – Не хочу слишком наедаться, с набитым животом плохо работается.
      Она направилась к двери.
      – Пожалуйста, не тревожьте меня сегодня вечером. Что бы ни случилось!
      – Никто тебя не потревожит, – сказала мама.
      Громко ступая, Аманда поднялась наверх. Мама отрезала три куска торта.
      – Она еще не знает, что теряет, – проговорил отец, когда мама принялась раскладывать мороженое.
      Когда я ела торт, на лестнице что-то скрипнуло – это Аманда, крадучись, спускалась обратно. Я сидела, глядя в тарелку, но успела бросить быстрый взгляд на родителей. Кажется, они ничего не заметили. Должно быть, это услышала только я – потому что прислушивалась.
      Потом из коридора донесся чуть слышный щелчок – Аманда тихонько закрыла за собой переднюю дверь. «Ну, вот и все! – подумала я. – Дело сделано».
      – Торт просто восхитительный, – сказал отец.
      – Спасибо, родной. Я все это купила сама, – засмеялась мама.
      – Не думаю, что Аманда уже начала работать. Отнесу-ка я ей наверх кусочек, – проговорил отец.
      – Она сказала, что не хочет торта, – напомнила я.
      – Я знаю. Но один крошечный кусочек ей не повредит, – настаивал он.
      – Давай я ей отнесу, – вскочила я с места.
      – Ну, пожалуйста, – отец отрезал узкий кусочек торта и положил рядом шарик мороженого, – в качестве угощения от шеф-повара, – сказал он, передавая мне тарелку.
      Я поднялась наверх и постучала в дверь Аманды.
      – Аманда, можно войти? Я тебе принесла торта, папа говорит, один крошечный кусочек тебе не повредит.
      Я открыла дверь.
      Аманды там не было. Какой сюрприз!
      – Да, поняла. Я им скажу, чтобы больше тебя сегодня не беспокоили, – громко проговорила я, входя в комнату.
      Поставив тарелку на стол Аманды, я вернулась в столовую. (Правда, мороженое я съела сама.)
      Мы убрали со стола, после чего я вместе с отцом пошла в гостиную смотреть телевизор. Через несколько минут сюда заглянула мама, чтобы забрать кружки и миски, оставленные раньше.
      – Оставь это, не хлопочи, лучше посиди с нами, – отец похлопал ладонью по дивану.
      – Через секунду приду, – сказала мама. – Только загружу посудомойку. В твоей комнате, Стейси, не осталось каких-нибудь грязных кружек или еще чего-нибудь?
      – Нет вроде бы, – ответила я.
      – А вот у твоей сестры осталось, – сказала мама. – Сейчас загляну к ней и уберу.
      – Она же просила ее не беспокоить! – воскликнула я.
      – А я и не буду ее беспокоить, – произнесла мама.
      И начала подниматься по лестнице.
      Бог мой, что же это такое! Всего минут десять, как ушла Аманда, а мама уже вот-вот обнаружит ее исчезновение!
      Но что я могла поделать?

      Может быть, у меня в комнате все-таки осталось что-то из грязной посуды, – сказала я, в спешке перебираясь через сидящего на диване отца. – Я сейчас сбегаю, посмотрю.
      – Не думаю, что это так уж срочно, – крикнул отец, когда я пулей вылетела в коридор.
      Мама была уже наверху лестницы.
      – Мама! Погоди!
      Взбежав по ступенькам, я обняла ее.
      – Что это на тебя нашло? – спросила мама, гладя мои волосы.
      – Ты так много для нас делаешь, – сказала я. – Наверное, ты самая занятая мама в мире. Давай лучше я соберу посуду и отнесу в посудомойку, а? А ты иди посмотри с папой телевизор.
      – Как это мило с твоей стороны, – улыбнулась мама. – Но, поскольку я уже здесь, – она шагнула к комнате Аманды, – ты, Стейси, можешь идти.
      – Она ужасно разозлится, если ты ее потревожишь, – сказала я.
      – Она меня даже не заметит, – мама взялась за ручку двери. – Но ее здесь нет, – удивилась она, открыв дверь.
       Думайте, мозги, думайте! Ну же, не подведите меня сейчас.
      – Наверное, она в ванной, – сказала я.
      И побежала к двери ванной, в то время как мама вошла в комнату Аманды. Я подергала ручку.
      – Эй, ты там? – крикнула я. – Хорошо-хорошо, я просто проверила.
      Я вернулась к комнате Аманды и встала в дверях. Мама собирала кружки, тарелки и блюдца.
      – Вот, пожалуйста, – твоя сестра! – сказала она. – Ты только посмотри. Неудивительно, что я постоянно внизу чего-нибудь из посуды не досчитываюсь. Три кружки, две миски, две тарелки. И торт свой она еще не съела, – мама вышла в коридор. – Аманда! Впредь будешь сама относить свою посуду на кухню, ты меня слышишь?
      И она пошла вниз.
      Уфф! Кажется, пронесло!
      Шмыгнув в ванную комнату, я спустила воду в унитазе. Потом, как это делает Аманда, протопала ногами к ее комнате и вошла внутрь, старательно хлопнув дверью.
      Потом как можно быстрее заглотнула кусок торта и вышла из комнаты с пустой тарелкой. Сбежав вниз, я бросилась на кухню.
      – Аманда сказала: «Спасибо, очень вкусно», – выпалила я, обращаясь к маме, после чего сунула тарелку и вилку в посудомойку.
      – Если она хочет, здесь еще много осталось, – сказала мама.
      – Нет, она сказала, что наелась.
      – А ты знаешь, что это за проект, над которым она работает?
      – Не-а, – сказала я. – По крайней мере… я не думаю… она, кажется, говорила… что это… э-э…
      – Стейси, с тобой все в порядке? – спросила мама. – Вопрос, по-моему, довольно простой, не так ли? Или ты знаешь, или же ты не знаешь, так?
      – Это секрет, – я захлопнула дверку посудомойки и повернула переключатель.
      Потом схватила маму за руку, пока она не успела придумать еще какие-нибудь причины, чтобы подняться в комнату Аманды.
      – Ты на сегодня уже достаточно поработала, – сказала я и потащила ее по коридору в гостиную. – Теперь посиди и посмотри телевизор.
      Наконец-то мир и покой! Мама села, положив вытянутые ноги на колени отца, а я устроилась на полу, прислонившись головой к ее боку.
      Примерно через полчаса к нам пришел Бенджамин, уверенный, что мы все должны его приласкать. Для этого он вскарабкался по мне на маму, а потом по маминой ноге перебрался к отцу, собирая поглаживания на всем пути.
      Он проделал это раз пять, прежде чем, наконец, решил устроиться на коленях у мамы.
      – Боже правый! Кот, ты когда-нибудь уляжешься, наконец? – сказала она.
      Я обернулась. Бенджамин очень разборчив, когда ищет для себя, где улечься. Его постель должна быть – мр-р-р – безупречной, то есть ему было совершенно необходимо ходить кругами, трогая лапами маму, пока он не убедился, что это ему подходит. Тогда, и только тогда он смог устроиться поспать.
      – Это что – дождь? – спросила мама несколько минут спустя.
      Отец пультом уменьшил звук телевизора, и мы прислушались.
      – Определенно, дождь, – сказал отец.
      По звуку это была целая гроза, и дождь хлестал прямо в окно. Сквозь задернутые занавески сверкнула молния.
      Я посчитала:
      – Один, два, три, четыре, пять, шесть… – громыхнул раскат грома. – Это значит, гроза в двух милях от нас, – сообщила я. – Звук проходит одну милю за три секунды.
      – Меня не волнует, где это. Мы все дома, и нам тепло, сухо и уютно, – сказал отец.
      Две мили. Я задумалась. Феафилд-холл как раз в двух милях отсюда. И я точно знаю, что один член нашей семьи сейчас не дома и ему не тепло и не уютно.
      И тут я кое-что вспомнила. Аманда, кажется, сказала, что положит на кровать подушки, чтобы было похоже, что она спит – на случай, если родители зайдут к ней позднее. Когда язаходила, никаких подушек у нее на кровати не было. Должно быть, она об этом забыла. (Что можно считать большим везением, потому что мама обязательно обратила бы на них внимание, когда заходила за посудой.)
      Я сделала себе мысленную заметку – пробраться попозже в ее комнату и устроить из подушек что-то похожее на спящую в постели Аманду.
      Гроза, похоже, очень быстро прошла, но дождь продолжался.
      Сверху послышался тихий плач – проснулся Сэм.
      Мама хотела было скинуть Бенджамина, но отец поднялся первым.
      – Я схожу посмотрю, в чем там дело, – сказал он.
      – Спасибо, дорогой, – кивнула мама.
      Я повернулась и погладила Бенджамина.
      – Наверное, со щенком было бы и правда много хлопот, – сказала я, гладя мурлычащего во сне кота. – А теперь, когда щенок будет жить у Ферн, я получу все удовольствие без всяких хлопот.
      – Это верно, – сказала мама. – Примерно так говорит твоя бабушка о тебе, Сэме и Аманде. Она получает все радости, которые дают дети, но без всяких отрицательных моментов.
      – А в чем могут быть отрицательные моменты? – спросила я.
      – Ну, не знаю, – произнесла мама. – Например, когда вы с Амандой ссоритесь – это, безусловно, отрицательный момент.
      – Мы уже давно не ссорились – несколько недель, наверное.
      – Наверное. И это положительный момент.
      – Можно, я что-то у тебя спрошу? – сказала я. – О чем вы с папой говорили тогда вечером? Я не подслушивала нарочно, я просто услышала, что вы говорили о каком-то сюрпризе. Ты сказала, что тебе трудно сохранять это в тайне, а папа сказал, что стоит потерпеть, чтобы увидеть ее лицо, когда она узнает. О чем вы говорили?
      Прежде чем мама что-то ответила, вернулся отец.
      – Сэм опять заснул, – сказал он, поднимая мамины ноги и втискиваясь под них на диван. – Он вообще-то почти и не просыпался.
      – Стейси на днях слышала наш разговор о том большом секрете, – сообщила мама отцу. – Может быть, скажем ей?
      – Думаю, можно, – сказал отец. – Мы все равно утром собирались сказать им обеим. Я позову Аманду, чтобы они узнали вместе?
      – Что вы собирались нам сказать? – спросила я. – О чем речь?
      И мама, и отец улыбнулись.
      – Ты знаешь, что твоя сестра все время твердит, что ей хочется пойти на концерт Эдди Идена? – начал отец.
      Я растерянно кивнула.
      – Тебе тоже нравится Эдди Иден, верно? – спросила мама.
      – Конечно. То есть я не схожу по нему с ума, как Аманда, но песни мне его нравятся.
      – Мы купили для вас обеих билеты на его концерт в Мэйвилле завтра вечером, – сказала мама с широкой улыбкой. – Мы отвезем вас туда на машине. Потом мы с папой устроим себе романтический ужин при свечах в каком-нибудь уютном ресторане. А после заберем вас и вернемся домой.
      – Мы купили билеты еще несколько недель назад, – пояснил отец. – Но нам хотелось устроить для вас сюрприз. Можешь мне поверить, скрывать это от Аманды так долго было нелегко! – засмеялся он.
      – Ты как-то не слишком обрадовалась, – посмотрела на меня мама. – Я думала, ты захочешьпойти с Амандой.
      – Еще бы! – выдохнула я. – Я просто не знаю, что сказать, это такой сюрприз!
      (Не то слово, Стейси. Сюрприз – это слишком мало для такой новости.)
      – Вот почему мне не слишком хотелось, чтобы сегодня Аманда оставалась ночевать у Черил, – сказала мама. – Завтра вам обеим и без того придется поздно лечь спать. Не хватало еще, чтобы Аманда проболтала всю ночь с Черил сегодня.
      – Но вы же ей говорили, что она слишком мала, чтобы ходить на рок-концерты, – напомнила я.
      – Она, конечно, слишком мала, чтобы идти одной, – сказал отец. – Но, как мы уже сказали, мы вас отвезем туда и привезем обратно.
      – А почему вы тогда не взяли билеты на концерт в Фор-Корнерсе? – спросила я. – Зачем ехать в такую даль в Мэйвилл?
      – Потому что на концерт в Феафилд-холл все приличные билеты были проданы, – ответила мама. – Но нам удалось достать для вас билеты в Мэйвилле на первые ряды.
      – Ну что, приятный сюрприз мы вам приготовили? – с улыбкой спросил отец. – Мне не терпится увидеть лицо Аманды, когда она узнает. Она просто с ума сойдет! – сняв мамины ноги с колен, он встал с дивана. – Все, не буду больше ждать. Я скажу ей прямо сейчас!
      – Она не хочет, чтобы вы ее беспокоили! – почти выкрикнула я.
      – Шутишь? Если ее побеспокоить по такомуповоду, она возражать не станет, – сказал отец, улыбаясь.
      – Па-па!
      Но было поздно – он уже бежал вверх по лестнице.
      – В чем дело, детка? – спросила мама, глядя на меня. – Ты какая-то бледненькая.
      Я слабо улыбнулась.
      – Мама, ты правда очень любишь нас с Амандой?
      – Ну, конечно, люблю, – сказала мама.
      – И ты всегда будешь любить нас, что бы мы ни сделали?
      – Разумеется.
      – Обещаешь? – Я взяла ее за руку.
      – Обещаю, – улыбнулась мама. – Почему ты спрашиваешь? В чем дело, Стейси?
      Послышались быстрые шаги отца вниз по лестнице.
      – Не забудь, ты обещала! – сказала я, глядя в недоумевающее лицо мамы.
      В гостиную вошел отец.
      – Ее там нет, – развел он руками. – Нет и в помине.
      Родители одновременно посмотрели на меня.
      – Стейси! – простонала мама. – Где твоя сестра?
      Я бросила на них отчаянный взгляд и попыталась улыбнуться.
      – Я сейчас объясню. Честно. Я сейчас все вам объясню.

      Пришло же такое в голову! Какая дурацкая, нелепая, безответственная идея! – взорвалась мама, после того как я закончила свои объяснения.
      Надо сказать, я предвидела, что она будет не слишком довольна.
      Сидя на середине дивана, я казалась себе гномиком ростом не больше двух дюймов, а мама тем временем мерила передо мной шагами ковер от стены к стене.
      – И ты ей в этом помогла! – сердито бросила она мне. – А еще считаешься умным ребенком в семье. Неужели ты не понимаешь, что может случиться с тринадцатилетней девочкой, когда она одна на улице в такое время?
      – Она с Черил, – пробормотала я.
      – Ха! С  Черил!Почему ты позволила ей это? – продолжала мама.
      – А что я могла сделать? – сказала я упавшим голосом.
      – Ты могла ее остановить! – выкрикнула мама.
      – Как? – простонала я. – Она же старше меня.
      Внутри у меня все дрожало. И не потому, что мама так рассердилась, а потому, что я видела, как она взволнована.
      – Так, значит, она пошла туда с Черил? – спросил отец, облокачиваясь сзади меня на спинку дивана.
      Повернув голову, я посмотрела на него.
      – Угу, – тихо произнесла я.
      – И мама Черил тоже ничего об этом не знает? – спросил он.
      Я покачала головой. У меня сдавило горло, а векам стало горячо, и глаза начали чесаться.
      – С ними там может произойти что угодно. Глупые девчонки! – продолжала сердиться мама.
      – Думаю, прежде всего нам надо позвонить маме Черил, – сказал отец. – Аманда говорила, когда должен закончиться концерт? – спросил он меня.
      – Поздно, – ответила я. – А когда точно, не знаю. Аманда хотела кинуть камешком мне в окно, когда вернется, и я должна была ее впустить через заднюю дверь.
      Я сделала попытку проглотить ком в горле.
      – В Мэйвилле концерт должен был закончиться в десять, – сказала мама. – Думаю, что и этот закончится примерно в то же время.
      Отец посмотрел на свои часы. Было десять минут десятого.
      – Я могу сейчас поехать туда и забрать их, – сказал он. – Там проходит только один автобус, так что я знаю, где они будут ждать.
      – Хорошо, – согласилась мама. – А я позвоню Анне Радик.
      Я посмотрела на них. Я чувствовала себя так ужасно, что вы и не представляете. И не потому, что они были в ярости от побега Аманды или сердились на меня за то, что помогала ей, но потому, что они были очень встревожены из-за нее.
      И тут, наверное, в первый раз я поняла, почему они не хотели пускать на концерт Аманду одну.
      Они вышли в коридор. Я поплелась за ними и остановилась в дверях. Отец надел пальто. Мама тем временем искала номер телефона Черил.
      – С ней будет все в порядке, ведь правда? – спросила я. Голос у меня сильно дрожал.
      – Конечно, – ответил отец.
      Я почувствовала, как две горячие слезинки скатились вниз по моим щекам.
      – Так чего же вы так волнуетесь? Вы думаете, с ней что-то случилось?
      – Нет, – сказала мама, беря меня за руку. Она притянула меня к себе и обняла за талию. – Мы не думаем, что с ней что-то случилось, Стейси.
      – Это я во всем виновата! – воскликнула я. – Это я подала ей мысль убежать потихоньку. Это у меня родилась идея сказать вам, что она в своей комнате работает над проектом, – я смахнула слезы. – Она бы не смогла пойти, если бы я не согласилась впустить ее потом. Это все из-за меня!
      – Успокойся, – погладил меня отец по голове. – С ней ничего не случится.
      – Во всяком случае, до того как ты привезешь ее сюда, – добавила мама. – Куда подевался этот номер Черил?
      – Должно быть, у Аманды в комнате, – сказала я. – Хочешь, я сбегаю принесу?
      – Да, Стейси, пожалуйста. И…
      Динь-динь!
      Динь-динь! Динь-динь! – требовательно зазвонил звонок.
      Отец открыл дверь.
      – Аманда! – воскликнула мама.
      Я уставилась на жалкую фигуру на крыльце. Она напоминалаАманду, хотя могла бы быть и утонувшей крысой. Рядом с ней стояла женщина-полицейский. А за ними по-прежнему хлестал дождь.
      – Эту юную леди мы обнаружили возле Феафилд-холла, – сказала женщина-полицейский.
      На лице Аманды появилась вымученная улыбка.
      – Привет, мама. Привет, папа, – пробормотала она.
      Струи дождя бежали по ее лицу и мокрым прибитым волосам. Вид у нее был такой, будто ее только что окатили ведром воды. Она промокла до нитки! Суше выглядят рыбки в аквариуме.
      – По ее словам, она ждала подругу, – объяснила женщина-полицейский. – Но подруга эта так и не пришла.
      Аманда шагнула через порог и остановилась в коридоре.
      – Я промокла, – проговорила она, – и замерзла. И так и не попала на концерт!
      Она бросилась к отцу и расплакалась.
      * * *
      Мы сидели в кухне. Аманду завернули в банные полотенца, а маленьким полотенцем мама вытирала ей волосы. За кружками горячего шоколада мы слушали рассказ Аманды о том, как было дело.
      – Я прождала Черил полчаса, – сказала Аманда. Голос ее подрагивал, потому что мама трясла ее голову, вытирая полотенцем волосы. – А потом время подошло к без пятнадцати восемь, – продолжала Аманда. – Я подумала, что, может быть, я ошиблась. Может, Черил ждет меня возле концертного зала. И я решила поехать туда.
      Голова Аманды дергалась в такт движениям маминых рук.
      – Но ее там не было, – говорила Аманда. – Шел сильный дождь. А вредины контролеры не хотели меня пускать, потому что у меня не было билета. И я вся вымокла. А Черил все не шла и не шла! – Она опять начала потихоньку всхлипывать. – А потом начался концерт, а я так и осталась стоять там под дождем.
      – Что же ты не объяснила контролерам, в чем дело? – спросил отец.
      – Я объяснила, – сказала Аманда. – Только они мне не поверили. Они подумали, что я стараюсь попасть на концерт без билета. А я начала орать на них, какие они все тупые и бестолковые. А потом мимо проезжала полицейская машина, и женщина-полицейский спросила, где мои родители. И я сказала, они дома. И тогда она сказала: «Садись, мы отвезем тебя домой».
      Тут голос Аманды сорвался в плач.
      – И вот я здесь! – запричитала она. – И я так и не увидела Эдди Идена и не знаю, что случилось с Черил, и мне так плохо, что просто хочется умереть!
      Схватив конец полотенца, она вытерла им свой покрасневший нос.
      – И теперь меня накажут так, как еще никогда в жизни не наказывали! – взвыла она. – И все было напрасно!
      – Успокойся, – сказала мама. – Первым делом мы должны выяснить, что случилось с Черил. Почему так вышло, что вы не встретились на автобусной остановке.
      – Я не знаю, – простонала Аманда.
      – Так позвони ей, – предложила мама. – Позвони прямо сейчас!
      Отец встал из-за стола и принес из коридора телефон.
      Аманда набрала номер Черил. Прежде чем там ответили, она успела еще раз вытереть нос.
      – Здравствуйте, миссис Радик, – сказала Аманда. – Это Аманда вас беспокоит. Извините, что звоню так поздно. Черил дома?
      За этим последовала пауза, после чего Аманда произнесла:
      – Прекрасно. Да, пожалуйста, если нетрудно.
      С миссис Радик Аманда говорила своим самым сверхвежливым тоном, но, когда трубку взяла Черил, ее голос стал похож на лай взбесившегося ротвейлера.
      – Какого черта ты не пришла? Где тебя носило? – заорала она в трубку. – Я прождала тебя целых полчаса. Промокла до костей. Меня забрали полицейские!
      В ответ послышался слабый голос Черил.
      – Очень трогательно! – выкрикнула Аманда. – Я с тобой больше не разговариваю, Черил Радик. Прощай!
      Она бросила трубку.
      – Так что она тебе сказала? – спросила мама.
      – Она не смогла придумать, как смыться из дома, чтобы ее мама ничего не узнала, – сказала Аманда. – Ее мама хотела позвонить сюда и спросить, не возражаешь ли ты, чтобы она осталась у нас ночевать. Так что эту идею ей пришлось оставить, а другого способа она не придумала! Она сказала, что очень сожалеет. Очень-оченьсожалеет!
      – По крайней мере мы знаем, что с ней все в порядке, – сказал отец. – И, главное, с тобойвсе в порядке, – сдвинув брови, он посмотрел на Аманду. – Ты понимаешь, насколько опасно было тебе находиться там в такое время?
      – Да, понимаю. Честное слово, теперь понимаю. Но мне так хотелось попасть на концерт, – всхлипнув, сказала Аманда. – А вы не хотели меня пускать. Вы просто не понимаете. Не понимаете, как много это для меня значит. А теперь я упустила свой единственный шанс – единственный в жизни шанс увидеть Эдди Идена. И к тому же вы теперь меня накажете, не разрешите выходить из дома в ближайшие двадцать миллиардов лет. А еще, наверное, заберете из команды поддержки. И не разрешите больше дружить с Черил. И… и… все будет совсем плохо.
      – Ты не считаешь, что заслуживаешь наказания? – спросила мама.
      – Наверное, заслуживаю, – согласилась Аманда. – Но только Стейси наказывать не надо. Она не виновата. Она просто помогала мне.
      – Мы подумаем над этим, – сказала мама. – Но что нам делать с вами, юная леди, – она обняла Аманду за шею, – вот это вопрос.
      – А что бы ты сделала на нашем месте? – спросил отец.
      – Не разрешила бы выходить из дома… месяц? – робко проговорила Аманда.
      Мама и отец переглянулись.
      – И ты считаешь, что это научит тебя не врать нам и не убегать из дома без разрешения, не сказав, куда и зачем? – спросил отец.
      – Конечно, научит, – закивала Аманда.
      – Ну, что ж, ты наказана на четыре недели. Начиная с вечера понедельника, – сказал отец.
      – С вечера понедельника? – удивилась Аманда. – Почему с понедельника?
      Перестав обнимать Аманду, мама подошла к своей сумочке, висевшей за дверью.
      – Потому что мы – все остальные члены нашей семьи – завтра вечером куда-то поедем. Но мы не можем оставить тебя в доме одну. Поэтому, думаю, тебе придетсяпоехать с нами.
      Аманда смотрела на нее в полной растерянности.
      – Куда это вы по-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-ойййй! Вау-у! Вау! – мама положила на стол перед Амандой два билета на концерт в Мэйвилле.
      Голос Аманды поднялся до пронзительного крика, наподобие полицейской сирены, а глаза чуть не вылезли из орбит. Мы все засмеялись.
      – Вы… Я… Но… Что? Когда? Как?.. – бессвязно бормотала Аманда, глядя на билеты и не веря собственным глазам.
      – Чудеса, – засмеялся отец, – Аманда лишилась дара речи.
      И он был прав. Впервые в жизни моя старшая сестра не смогла найти, что сказать.
      Думаю, на этом история заканчивается. Могу лишь сказать вам, что мы были в восторге от концерта в Мэйвилле. Да, и еще, пожалуй, стоит упомянуть, что теперь на стене в моей комнате висят несколько постеров с Эдди Иденом, хотя я никогда в жизни не стану такой же сумасшедшей фанаткой Эдди Идена, как Аманда.
      А после концерта нам даже удалось увидеть Эдди Идена у выхода. (Нам и еще миллиарду других.) Я не полезла в толпу, но Аманда пробилась в первые ряды и получила у него автограф на концертную программку.
      Так что теперь у Аманды есть настоящийавтограф Эдди Идена! Не знаю, сказать ли ей, что тот автограф, который добыла для нее я, подделка. Пожалуй, когда-нибудь я ей скажу… Может быть, через пару лет.
      Да, и еще вот что. Полное собачье имя Лаки теперь такое: Лаки- Эдди-Квазимодо-Колесный Пароход-Ястребиный Глаз– Лафайет-Кипсэк-Спигел-Аллен-Кейн первый.
      Что, как заметила Пиппа, является довольно длинным именем для крошечного щенка, который легко умещается в кармане куртки! Но, я думаю, со временем он до своего имени дорастет.