Жажда жизни в бывших "крутых" делает их настоящей находкой в качестве языка. Хотя, если честно, только идиот на его месте мог на что-то рассчитывать.
      - Лучше помогите мне, и тогда я не скажу эльфам, что вы убили одного из них.
      Но кого он хотел обмануть?!
      - Можешь делать контрольный, - сказал мне Никодим, когда допрос был закончен, но, увидев, что я не горю особым желанием, сам свернул ему голову.
      Что-что, а это он делал профессионально.
      ***
      На встречу с Тамерланом мы с Никодимом пришли с величайшей осторожностью. Мы не знали, что эльфам удалось у него выведать, и потому насколько это возможно, чтобы не выделяться, сменили свой имидж. Тамерлана мы не нашли. Зато наткнулись на нашего старого друга Махачараку, а вместе с ним Даника - тоже весьма примечательного типа, больше всего на свете любившего делать всем мозги. До тех пор, пока его не начинали гнать. Кстати сам Махачарака лично его в свое время выгнал. Так что видеть их вместе было более, чем странно.
      Махачарака, черт побери, кажется я теперь всегда буду называть этим его самопровозглашенным прозвищем, так вот, Махачарака удивленно смотрел на Никодима.
      - Какие люди! И без охраны.
      Мы бурно поприветствовали друг друга с явно деланной радостью по поводу нежданной негаданной встречи.
      - Это надо отметить! - сказал Махачарака, - Тут рядом работает кафе.
      Махачарака с Даником теперь работали на пришельцев в отделе "Связи с земной магией". Честно говоря, оба они были прожженными аферистами, и я немало подивился про себя непроницательности пришельцев. Идиот!
      - А вы из какого отдела? - спросил нас Даник, резонно предполагая, что мы тоже должны были быть задействованы где-то в структуре.
      - Особого, - ответил я, опять-таки резонно рассуждая, что если где-то есть отделы, то обязательно должен быть особый, и чтобы перевести разговор в другое русло добавил. - Кстати, их нашествие было предсказано еще Нострадамусом.
      - Точнее это можно так истолковать, - поддержал полемику Никодим. Он всегда отличался понятливостью.
      - Пусть так...
      Не знаю, сколько еще мы бы обсуждали этот вопрос, если бы неожиданно зашедшие сзади ребята приставили стволы к нашим затылкам.
      - Комедия окончена, - произнес Махачарака. - Попались, голубчики.
      - Значит, не у всех отняли право ношения, - произнес я, глядя, как Даник тоже вытаскивает ствол, за что получил резкий удар по затылку, сбивший меня со стула.
      Но они явно недооценили моего друга. Все-таки специальная подготовка, пройденная им в ГРУ, стоила многого. После короткой схватки, нам удалось уйти, хотя и не без потерь
      Дома выяснилось, что у меня было сломано два ребра. Никодим наложил мне сдавливающую повязку. Стало чуть легче, но разве что чуть.
      - Может, сделать тебе бесконтактный массаж? - предложила Таня.
      Честно говоря, я никогда не доверял подобного рода лечению, но, с другой стороны, что я терял? Тем более, то массажистка, если можно так выразиться, была более чем приятной.
      - Я был бы очень рад, - ответил я.
      ***
      Когда я проснулся, я с удивлением отметил, что дышать вновь стало легко.
      - Как на собаке зажило, - с удивлением проконстатировал я.
      Земная магия после воссоединения наших миров явно усиливалась с каждым днем, а мы как ее носители, становились все сильнее.
      Глава 9.
      Мы с Никодимом в этот день отправились в обычный поход за припасами.
      - Я вот думаю, - начал я этот один из наших многочисленных пустых разговоров, помогающих коротать время.
      - Похвально! - прервал меня Никадим, не дав закончить мысль. Это была старая шутка, но я сейчас не был расположен шутить.
      - Нет, я серьезно.
      - Дважды похвально. Но не злоупотребляй.
      Шутка затянулось, и я сразу перешел ближе к делу.
      - Ладно. Вот мы убили несколько эльфов, не говоря уже о ренегатах, и просто гадах. А правильно ли мы это делаем? - я не находил нужных слов, но, похоже, он меня понимал.
      - А что, после того, как они разрушили наш мир, нам надо было сразу на задние лапки встать?
      - Ты имеешь в виду, они первые начали?
      - И это тоже. Но главное в том, что мы боремся за СВОЮ землю.
      - Но ведь мы обречены. - Я сам не понял, был ли это вопрос, или горькое утверждение.
      - Все там будем, - ответил он. - Но мы хоть уже не задаром.
      - Когда-то давно я читал одну повесть. Ее герой, серб по национальности, говорил: "Вот другие народы создавали культуру, строили красивые города. Мы же все время или землю пахали или ратовали, то есть воевали." Не берусь за точность, читал я на сербском. 20
      - Конечно, он немного утрировал, продолжил я, - но доля правды в его словах все-таки содержалась. Почему вот так некоторым народам, и нашему в том числе, приходится постоянно воевать? Другие же живут спокойно. Вот швейцарцы, или, скажем, голландцы?
      - Ну, сейчас, скажем, скорее всего, всем пришлось так. А насчет справедливости. Помнишь Мефистофеля:
      Вам говорят, нет правды на земле,
      Но правды нет выше!
      - Приятно разговаривать с человеком, цитирующим Гете, - подколол его я. - Но от этого не легче.
      - А если серьезно, то так, к сожалению, всегда бывает. Вот мы, русские, - он подчеркнул это слово21, - всегда несли только добро. Даже освобождая чужие города, Краков, например, старались обойтись минимумом разрушений. Варварские же бомбардировки англо-американцев стали притчей во языцах. А как те же самые поляки или немцы относятся к нам и к американцам? Но сейчас у нас две новости. Одна хорошая - наших врагов разгромили. И плохая. Нас тоже. Так что будем сопротивляться. Надеюсь, все народы России опять, как и в годину Великой Отечественной, станут вместе. И сербские, кстати, братья опять будут плечом к плечу с нами.
      Я не стал ничего говорить. Хоть я и разделял его слова, уж больно они были прокламаторскими. Как у артиллериста из повести Герберта Уэллса "Война миров"22. Оно, конечно, было бы хорошо, если бы, но на самом деле-то все обычно обстоит не так.
      Честно говоря, я не был вполне уверен, что если бы в этом новом мире лично для меня нашлось бы достойное место, то я не воспринял бы его с радостью. Ведь, в конце концов, что хорошего было в том мире, что мы потеряли? Нет, что-то хорошее, конечно, было, но..., в общем, и так все понятно. "Если бы каждому дать виллу в Швейцарии, то никто бы не протестовал против режима", - пришли на ум слова героя "Семнадцати мгновений весны". Но я не стал делиться этими мыслями с Никодимом.
      ***
      Между тем эльфы начали активизировать свою охоту. И их можно было понять. Как, впрочем, и нас. Ни один захватчик не любит партизан. И ни один партизан - захватчиков. Это, так сказать, диалектическое противоречие.
      Пока нам удавалось справляться. Пока. А ведь всего с открытия условных врат, разъединявших наши миры, прошло каких-то две недели. И сколько всего успело произойти! Что же нас ожидало через два месяца. И сколько нам вообще предстояло еще прожить? На этот вопрос, пожалуй, ответить не мог никто.
      Глава 10.
      Этот разговор, как, впрочем, и как любой другой разговор, также завязался неожиданно. И также на одном из наших рейсов. Так уж получилось, что за все опасные мероприятия брались именно мы с Никодимом. Рауль же обычно оставался с детьми дома. Кстати это меня еще как раздражало, особенно, если учесть, что наши с Таней отношения стали охладевать... Однако, я отвлекся.
      - Ты читал Баха? -спросил меня Никодим.
      - А он разве не художник? - переспросил я, разыгрывая идиота.
      - Я имею в виде не Иогана Себастьяна, а Ричарда.
      - Того, что написал "Иллюзии"?
      - И не только "Иллюзии". Я, как и он, всегда любил небо.
      - Я тоже. Вот только зрение не позволило стать летчиком. А вообще небо и романтика, они почти не отделимы. Поэтому не удивительно, что такие писатели, как Ричард Бах и Экзюпюри были летчиками.
      - Я тоже когда-то водил легкие самолеты, - произнес он с ностальгической нотой.
      - А мне вот не пришлось. Зрение не позволило. Так что пришлось остановиться на третьем разряде парашютиста. Тут совсем неподалеку размещался ДОСАФовский аэродром.
      - Вот как! Я вырос не здесь и об этом не подумал. Можно было бы попробовать полететь к Москве, посмотреть что там. Может, удастся продумать что-нибудь для сопротивления. Как, полетишь со мной?
      Последний вопрос уже обращался ко мне.
      Что я мог ответить. Полети я, на кого останутся дети. А даже Таню я все еще продолжал считать ребенком. И, собственно так оно и было. Хотя по отношению к ней другое чувство уже давно заняло мое сердце.
      - Нет, нам надо или лететь всем, что крайне рискованно, либо кто-то из нас должен остаться.
      - А Рауль?
      - Ты это серьезно?
      - Значит из-за Тани?
      - В первую очередь, да, - честно признался я. - Но даже если отбросить личное, он не справится. Да и я, может быть, тоже... - Я сделал паузу. Если ты улетишь, нам будет тебя не хватать.
      - Я вернусь, - ответил он, похлопав меня по плечу. - И знаешь что, ты не справедлив к Раулю. Просто в тебе говорит ревность.
      Может быть, это было и так. Но... Черт побери, оттого что я это осознавал, мне было не легче.
      - Хотя с ним бы я в разведку не пошел, - после короткой паузы резюмировал Никодим.
      ***
      Поля для деятельности у эльфов было много, и они еще не успели задействовать аэродром, видимо, казавшимся им чистым полем. Для патрулей же издали мы вполне должны были сойти за рабочих, занятых восстановлением. Ох уж это слово "восстановление". За последние несколько дней, как восстановили работу радиостанции, оно успело поиметь нам мозги не меньше, чем когда-то "перестройка" и "реформы".
      Мы сбили замки. Запах слежавшейся пыли навеял ностальгические воспоминания.
      - Что, будем укладывать? - спросил я. - Я-то, например, прыгал только на Д-5.
      - Да нет, Д-5 - это приметив.
      Мы с Никодимом привели в порядок один из самолетов, и я помог уложить ему пару спортивных парашютов. Нам пришлось долго вспоминать, как это делается. У меня по студенческому принципу, самое плохое, это если чего-то никогда не знал, а потом забыл. Ведь я, если что худо-бедно и знал, так это Д-5.
      - А ты взял паспорт?
      -???
      - Самую важную часть из комплекта парашюта, - я вспомнил нашу старую парашютистскую шутку.
      ***
      И, как это и должно было случиться, мы оказались в окружении. Так что единственное спасение могло заключаться в попытке улететь.
      - Ладно, я пошел! - крикнул я Никодиму, и покинул самолет.
      До сих пор я никогда не прыгал со спортивным парашютом. Не получилось и сейчас. Потому что уложенный Никодимом парашют так и остался в ранце. Запаски тоже не было...
      Мне оставалось только шмякнуться о землю. Но неожиданно для себя я научился летать! Прямо как во сне. Осознав, что я уже не совсем падаю, а, точнее сказать, совсем не падаю, я поспешил взять обратно все проклятья в адрес укладчика парашюта. Ибо, чем черт не шутит, если я летать научился, то и проклятия мои обрести ту еще силу.
      Ну, вот, наконец, положение уже полностью соответствовало хорошему приключенческому сну: теперь я научился летать. Вы не представляете, какая это была радость. Правда недолгая. Окончательно приземлившись, больше взлететь я так и не смог. Видимо для мобилизации этой магической способности не хватало чувства опасности...
      Глава 11.
      Однажды патруль из двух эльфов все же застукал меня. И что обидно совсем рядом с нашим основным домом, и на практически открытом месте у обрыва, ведущего к побережью. Именно здесь мы с Таней в тот первый раз спускались к морю...
      Бежать в дом, означало бы, навести беду на всех. И я побежал наружу.
      Съехав вниз по земляному склону, я попытался вжаться в землю, чтобы не быть видным с верху. На какое-то время мне даже показалось, что мне23 это удалось. Но я ошибся.
      - Ну и долго ты собираешься так лежать? - прозвучавший надо мной мелодичный голос не предвещал ничего хорошего.
      Я медленно перекатился на спину. Делать резкие движения, не зная, кто стоит над тобой, было глупо. Но когда я увидел ее, я понял, что это еще глупее. Это была она. Их принцесса. А это означало, что у меня уже не было ни одного шанса остаться в живых.
      - Вставай, - сказала она, глядя мне прямо в глаза.
      Как и у остальных эльфов у нее были большие острые уши, скрытые, правда, длинными черными волосами и большие зеленые кошачьи глаза с вертикальными зрачками. Но, несмотря на это она была красавицей. Нет не просто симпатичной, а именно красавицей. Впрочем, я уже не раз видел ее лицо в голографических изображениях, практически каждую ночь украшавших небо над городом. Так что, несмотря на то, что большинство эльфов для меня оставались быть на одно лицо, не узнать ее я не мог. Короткое черное обтягивающее платье хорошо подчеркивало ее фигуру, по поводу которой у меня нет и не было слов.
      - Вставай, - повторила она, и я поднялся.
      Поднимался я тоже очень медленно, потому что, увидев того, или точнее ту, что стояла рядом, у меня не было никакого желания быть испепеленным. Ведь у каждого из нас есть надежда на счастливый момент, который вот-вот может представиться.24
      Ее глаза... Нет, это не поддается описанию. На секунду мне показалось, что я оказался в холодной пустоте. Мир поплыл перед глазами и как бы утратил существование. Вообще, все вдруг утратило существование, кроме безграничной и бесконечной бездны...
      Но тут что-то внутри меня щелкнуло. И все. Я опять стоял на земле.
      Окончательно осознав свое положение, я вдруг полностью избавился от страха. Ведь максимумом того, что могло бы случиться, была быстрая смерть, с которой я успел смириться. Рубикон печали был перескочен удивительно легко, и мной овладело веселье, граничащее с эйфорией.
      - Идущий на смерть, приветствует тебя, - обратился я к ней словами римских гладиаторов.
      - Вызвать патруль, или пойдем пешком, - спросила она в ответ так, как будто бы предлагала романтическую прогулку, а не конвой в лучшем случае в рабство.
      Естественно патруль мне был в высшей степени без надобности, и я ответил:
      - Конечно, оно можно бы и вызвать, но, кажется, если бы мы пошли бы пешком, то разговор по дороге мог бы быть весьма полезен, - я умышленно старался придать особенности своей речи. - Тебе я думаю интересно узнать, что думает человек, только что бывший свободным?
      - Обычно Нам говорят "Вы", - ответила она мне.
      За три месяца оккупации она удивительно хорошо усвоила русский язык. Впрочем, на сколько я понял, все они отличались большим талантом в части лингвистики.
      - А тебе это было бы приятнее? - как я и говорил, мной овладела эйфория, и я перешел на игривый тон.
      Этот тон был ею воспринят.
      - А, черт с тобой, говори "ты". В конце концов, это всего лишь форма. Главное - содержание.
      Интересно, кто ее учил русскому языку? Но этот вопрос быстро затерялся в нашем на первый взгляд пустом, но на самом деле весьма наполненном диалоге.
      ***
      Наш разговор тек и тек. Я даже стал думать, что она не хочет меня25 убивать. (Подумать только!) Я делал самые, что ни на есть, откровенные комплименты, и, похоже, ей это нравилась. Во всяком случае, ее лицо все больше и больше сияло.
      Вдруг она оступилась. Вообще-то на наших дорогах, составляющих согласно Гоголю одну из основных государственных бед, это было неудивительно. Но я все же удивился. Эльфы, они всегда ходили этакой летящей походкой, и никогда не оступались. Видимо она заболталась...
      А оступилась она конкретно! Я бы сказал, труба как оступилась. Похоже даже повредив ногу.
      Однако я не потерялся, и тут же подхватил ее на руки. Как я говорил, эльфы не отличались ростом. И хотя по их меркам принцесса была высока (что-то около метра пятидесяти), как я и ожидал, она оказалась совсем легкой. Ее явно никто еще не носил на руках, и во всем ее теле ощущался детский восторг. Она обвила руками мою шею и положила голову на плечо. "Ради такого дела стоило оступаться" - так и читалось на ее лице, но вместо этого она сказала:
      - За оказанную помощь можешь попросить последнее желание.
      "Насчет трахнуться с вами, как я понял, и речи быть не может?" пришли на ум слова Эдди Мерфи, но это мне показалось неуместным. Трудно сказать почему, но мне так показалось. Так чего же оставалось просить человеку, чья жизнь, не говоря уже о свободе, не стоила и копейки? 26 Но я решил удовольствоваться меньшим.
      - Знаешь, - обратился я к ней, - Я не хочу умереть, не поцеловав тебя.
      - Хорошо, ответила она и протянула к моим губам руку.
      Но, отстранив руку, я прижался губами к ее устам.
      - Я имела в виду руку, - произнесла она высвободившись. Высвободившись, замечу, не слишком быстро.
      - Значит, я не понял, - ответил я, - Но готов искупить.
      И поцеловал ее руку. Потом еще и еще. От кисти к локтю. Ей это явно нравилось. И она не возражала...
      Но между тем, хотя вес ее и не превосходил сорока килограммов, я начал чувствовать наступление усталости. И узрев по пути маленькую скамейку, предложил сделать привал. Она была согласна.
      Привал затянулся. Сначала с видом заправского доктора я осмотрел и ощупал27 ее щиколотку, не найдя, по совести говоря никакого сколь-либо заметного повреждения. К слову, ножка ее того стоила. Как и все в ее теле, она была восхитительна.
      А потом мы просто болтали. Болтали, болтали и болтали. Не знаю как ей, а мне это было безусловно на руку. Спешить, как вы понимаете, мне было некуда.
      ***
      - Будь моим мужем, - вдруг сказала она.
      Я опешил. Это было слишком. Даже если отбросить фактор неожиданности.
      - А человек может быть мужем... - я замялся, пытаясь подобрать ей название. Ведь слово "эльф" было явно самопальным. И, кроме того, мужского рода. Называть же ее хозяйкой или госпожой, как рекомендовали они, я не хотел. Хоть я и не был коммунистом, но с детства не выговаривал этих слов на серьезе.
      - Феи, - подсказала она мне, - Когда говоришь на своем языке не пытайся находить слова из чужих. - И резко изменив тон, продолжила, Может. Ведь я принцесса.
      Она вздернула свою хорошенькую головку.
      - А у вас не существует такого понятия, как мезальянс?
      Кажется, я тупел на глазах, пытаясь выскочить из рая, в дверь которого меня уже начали втаскивать. Но я имел некоторое оправдание.28 Я не был уверен, что это был рай...
      To be, or not to be... continued
      1 Не следует читать последнее слово с немецким акцентом (переводя отсутствующую в оном алфавите букву "ы" в присутствующую "и"). Хотя, быть может, и это прочтение будет адекватным.
      2 Ударение ставить на "а". Если что, это опять шутка.
      3 Извиняюсь за употребление жаргонных словечек, но без оных, мне едва ли удастся передать настрой.
      4 Подчеркиваю, "наконец" читать вместе.
      5 А если точнее немножко кандидатом физико-математических наук или Phylosophy Doctor'ом in Physics, кому как больше нравится
      6 Помните МММ?
      7 Или муха, как кому больше нравится.
      8 Если не сказать хуже.
      9 Опять шутка.
      10 Будучи полиглотом-любителем, я часто переходил с одного языка на другой.
      11 По-сербскохорватски "кот".
      12 Ее тело осматривать было бы приятнее, но сейчас, как я уже говорил, был не тот случай.
      13 Из мультфильма, снятого по мотивам Жюль Верновсих "80 дней вокруг света".
      14 Здесь я вовремя нашел слово-замену, так сказать "каноническому" варианту.
      15 Я вдруг представил, как я выкладываю на стол то, что у меня осталось, и с трудом сдержал улыбку. Нельзя же, право, объяснять это ребенку.
      16 Я вдруг вспомнил, что в последнее время слово "негр" на Западе все больше выходит из употребления, как браное.
      17 Ох уж эта моя человечность! А ведь пора бы и усвоить, что homo homine lupo est.
      18 Местная идиома - человек, курящий анашу.
      19 Позаимствованные нами из вещдоков прокуратуры.
      20 Я обратил внимание, что Никодим, хоть и, но не подал вида, но все же еще как обратил внимание на эту мою фразу, и тоже не подал вида.
      21 Видимо потому, что у нас в обоих в старых советских паспортах стояла другая национальность, делавшая нас нежелательными гостями в дорогой моей столице.
      22 Не путать с романом Л. Толстого "Война и мир".
      23 Извините за повторение этого местоимения, если можете, скажите лучше
      24 А очередь представиться, я охотно уступил бы этому самому моменту.
      25 Здесь нет паузы или точки.
      26 До деноминации
      27 Это слово надо бы выделить.
      28 Надо же, право, хоть что-то иметь.