Отходняк после ящика водки

– Из чего складывается прибыль? Откуда деньги?

– Треть дохода дает размещение, хотя, разумеется, основа сайта – тексты, публикуемые мной по своей инициативе, то есть бесплатно. За деньги идут материалы «инициативников» со стороны. Остальное – реклама, баннеры, другие статьи доходов.

– А сколько ты берешь обычно? И какая максимальная сумма, которую тебе заплатили за публикацию?

– Не скажу. Я не могу публично объявлять цифры! Могу только сказать, что посредники умоляют меня поднять цены, чтоб они могли больше накручивать. Но я отказываюсь. Хотя деньги мне нужны. И работаю я только из-за денег, поскольку занимаюсь тем, что мне не нравится. Если б не деньги, я б с удовольствием променял это все на науку. У меня есть некий задел, есть научная работа, которая остановилась в связи с перестройкой. И мне было бы интересно это продолжить. Я знаю, что сейчас занимаюсь не своим делом.

– Что значит – не своим? Ты успешный бизнесмен, миллионер…

– Ну и что? Мне это неинтересно. Случай нередкий: работать только за деньги, заниматься не своим или неинтересным делом, когда есть свое. Кто-то пытается соскочить, кто-то – нет; я пытаюсь. Пока не получается. За сайт два миллиона долларов мне пока никто не предлагает.

ЦИНИЗМ

– А я вот еще подумал, Сергей, о твоем цинизме. Скажи, а ты знаешь Андрея Васильева? Он сейчас главный редактор и генеральный директор «Коммерсанта».

– Я не сдаю людей, с которыми знаком. Это же компромат на них.

– Тонко… Прекрасно сказано! Сам факт знакомства с тобой – компромат! Заметь, не я первый это сказал… Хотя это скорее всего шутка… Так вот, с Васей у меня в свое время были дискуссии о том, что допустимо печатать, а что нет. И я ему в этой связи задал вопрос, о котором он любит вспоминать. Там была ситуация, когда шла заметка про нашего товарища. Его убили. Это я поставил. А что закопали в кучу нечистот – это я вычеркнул. Мой репортер побежал жаловаться Васе, и тот этот кусок восстановил. Тогда-то я и задал этот исторический вопрос: «А есть ли у тебя мать, Вася?» Которым он был горд. Он мне сказал: «Наша главная задача – развлечь читателя». Так вот, я тебе адресую тот же вопрос. Насчет матери.

– А что Васильев ответил?

– Он рассмеялся и с тех пор уж 15 лет всем рассказывает эту историю, которая его показывает как крутого журналиста.

– И статья вышла в той же формулировке?

– Ну.

– И что, читатель развлекся?

– Да хрен его знает, этого читателя. Ты на вопрос-то ответь!

– Естественно, мать была. Конечно. Она и есть. Но грязь, о которой ты говоришь, у меня проходит на грани. Спасает то, что я руководствуюсь УК.

– А что ты можешь сказать о такой вещи, как порядочность?

– Насчет порядочности я так скажу: ее надо профессионально скрывать.

СОВЕСТЬ. ВЫСШИЙ СУД.RU

– А вот такой вопрос. Представим себе ситуацию. Некий публичный человек – гомосексуалист. Он это скрывает от семьи. Допустим, что ты взял и опубликовал эту информацию за определенную сумму. И от человека ушла жена, у матери его случился инфаркт, и она умерла, и он в итоге сам повесился, и дети остались без отца. Так что, Сергей, будет ли у тебя нарушен сон? Начнет ли тебя мучить совесть?

– Думаю, что нет.

– А станешь ли ты платить пенсию сиротам?

– Ну, если по закону суд решит – буду и пенсию платить. А не решит – не буду.

– Ответ принимается. А теперь, Сергей, такой случай. Вот был министр юстиции Ковалев. В отличие от другого человека, который был похож на него, Ковалева просто сняли в бане. Он сидел, а телки мимо проходили. Мимо! От этого вообще никто не застрахован!

– Они не прошли, они сидели рядом.

– Ну ладно, сидели, и что? Против Ковалева копали, потому что он в этой комиссии по борьбе с коррупцией начал выступать. Ему объяснили: ты спокойно уходи, и мы тебя не тронем. А он сказал – нет. И тут компромат, который и ты у себя разместил. Вот из-за таких, как ты, вся борьба Ковалева против коррупции пропала даром.

– А за что ж ему на суде дали девять лет? Пусть даже условно?

– Значит, не мучит тебя совесть…

– Повода не было. Хотя, конечно, есть вещи, о которых я жалею.

– Вот про это, пожалуйста, подробней.

– Ну были публикации, в которых я допустил… перебор.

– Даже когда тебя совесть мучила, ты их не снимал с сайта?

– Нет. Я решение принимаю в момент размещения. Либо да, либо нет. И после я решение не меняю.

– А есть у тебя политические симпатии?

– Моя задача – их скрыть. Чтоб ничего не было видно.

– А вот возможно такое, что ты, к примеру, голосуешь за коммунистов и поэтому компромат на них не публикуешь?

– Конечно, такое невозможно. Если б так, то тогда не было бы сайта. У меня ведь задача, чтоб информация шла со всех сторон.

– А ты вообще какой веры?

– Никакой. Я воинствующий атеист.

– Это, кстати, важно.

– У меня негативное отношение к религиозным культам. Любым. А показное отправление культов терпеть не могу. Когда высшие госчиновники стоят рядком со свечками в храме…

– Значит, ты не веришь в Высший суд, в то, что тебя будут жарить на сковородке? За твой компромат?

– Не верю. Вообще же зло побеждает добро – таково мое мнение.

– Со ссылкой на кого?

– Ни на кого. Сам придумал.

– А если в один прекрасный день ты продашь свой сайт за хорошие деньги, то чем будешь заниматься?

– Меня, как я уже говорил, интересует наука. У меня есть тема… А за сайт я взялся, просто чтоб нажиться.

– То есть тут ничего личного, никакой борьбы за справедливость, за идеалы?

– Нет. Я ведь понимаю, что все стороны не правы.

– А если все не правы, то тогда почему б за деньги не поиграть на смену, к примеру, режима в стране? Нету такой задачи?

– Нет. С точки зрения отношения риски – прибыль игры в смену режима не лучший бизнес. Из последних примеров: на смене коммунистического режима в основном нажились совсем другие люди, а вовсе не те, кто искренне раскачивал лодку.

– А с совестью у тебя как?

– По большому счету особого криминала против своей совести я не совершал. Хотя… пограничные состояния были. Были моменты и поступки, о которых я сожалею, за которые мне было стыдно.

– А пример можно?

– Из того, о чем я жалею? Вот были нападки на Солженицына. У меня на сайте лежит материал о том, что он стукач. А у меня все руки не доходят дать на это ответку. К тому же как ее давать? Я ведь сам не пишу ничего. Принципиально. В этом моя проблема…

– Да не только в этом твоя проблема. Твой теперешний бизнес, Сергей, возможен только при отрицании Высшего суда. Это занятие для воинствующего атеиста. Какая крамола! Какая предъява наверх! «Вместо Высшего суда – «Комромат. ру» и лично я, Сергей Горшков!»

– Таких амбиций у меня нет! И на сайте это озвучивается.

– Сергей, пойми, это не наезд с моей стороны. Я не берусь тебя судить или осуждать. Мы просто беседуем…

– Ну да, ты мне просто говоришь, что там наверху со мной разберутся…

– Мне забавно, что это для тебя новость. При том что у тебя в руках неограниченные информационные ресурсы. Ты легко найдешь информацию о том, что там, наконец, очень жарко. Это чтоб ты потом ТАМ не говорил, что тебя никто не предупреждал…

– Ты мне предъявляешь претензию! Ты себя выставляешь агентом Высшего суда!

– Да ты сдурел, что ли? Я не брал на себя такого!

– А что ж ты мне тогда предъявляешь?

– Обрати внимание: это не жанр наезда. Я тебя ни к чему не призываю и ничего от тебя не требую.

– А зачем ты мне тогда без конца напоминаешь про Высший суд?

– Все-все, не буду. Какой же ты чувствительный… Но ты, Сергей, зря меня убеждаешь, что ты ни на что не влияешь, а просто перепечатываешь готовое. Нет, дяденька! Ты эту действительность преобразовываешь! Причем твое влияние все больше усиливается! И еще раз говорю, что я на тебя не наезжаю.

– А, не наезжаешь? Хорошо, что сказал, а то я не знал.

– Нет, ты скажи: ты согласен, что влияешь на действительность?

– Согласен. Влияю. Но профессионализм в том, чтоб это было незаметно – что я влияю. Я думаю, что перед Высшим судом, которого нет, я чист. Справедливости нет вообще, и на моем сайте ее нет тем более.

– Сергей, а если тебе завтра позвонит лично Владимир Владимирович и скажет: «Прошу снять заметку». То что?

– Скажу: «Напишите официальное письмо».

А.К. +И.С.

ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА НА СОЛОВКИ

Для кого Сталин строил Беломорканал? Этим вопросом на моей памяти первым задался Солженицын. Взял он рюкзачок, поехал сначала в Петрозаводск, потом «Ракетой» до Повенца, а оттуда пешочком вдоль канала. Отошел километров двадцать, разбил палатку, развел костер, лег на бережку и стал смотреть. Несколько суток пролежал так будущий нобелевский лауреат, и ни одного маломальского кораблика не прошло ни в одну, ни в другую сторону…

Сотни тысяч людей, теряя здоровье и жизнь, голыми руками рвали эту скалистую карельскую землю, строили шлюзы в болоте, в мошке, умирая с голоду. Их били, сажали в карцер, расстреливали. Их называли врагами народа, предателями, прислужниками буржуазии. Считалось, что здесь они проходят «перековку» и выйдут отсюда новыми людьми. Но мало кто вышел. Больше трехсот тысяч людей угробил здесь великий вождь. И теперь совершенно ясно, что зря.

Я не стал, как Исаич, залегать на бережку, а пролетел над Беломорканалом на вертолете из Кижей на Соловки. Могу подтвердить: ни одного парохода по пути вдоль канала я не встретил. Ни одного.

Канал не нужен. Но когда-то, в 20-х и первой половине 30-х годов, он был нужен позарез. Нескончаемым потоком текли из Ленинграда эшелоны заключенных на Соловки. Казалось, Сталин вознамерился посадить всю Россию. Шли и шли этапы. Туда, в Белое море, в холод, в страх, в бессмысленную смерть. Везти эти этапы железной дорогой до Архангельска было накладно, вот и решили: а мы их баржами, сначала по Неве, потом по Ладоге, дальше – Свирь, Онега, соединим канальчиком ряд небольших озер, построим шлюзы и дороемся до берега моря, а там до Соловков рукой подать.

Сталинские оптимизаторы реализовали этот проект шутя. Подумаешь, триста тысяч жмуриков. Говно вопрос. Особенно когда речь идет о «врагах народа». Максим Горький умилялся, слюни пускал: какая грандиозная стройка!

Но потом передумали. А чё, мол, зэки на Соловках в носу ковыряются? Пусть вон в Сибири лес валят да на шахтах работают. И закрыли Соловки. И Беломорканал стал не нужен.

Но какие-то свои тысячи людей он перевез. Например, Дмитрия Сергеевича Лихачева. Решил и я проехать из Санкт-Петербурга на Соловки.

Нет, это был не мемориальный маршрут памяти жертв сталинских репрессий. Я посетил и Валаамский монастырь, и Старую Ладогу, и милые туристические Мандроги, и Александро-Свирский монастырь. Конечно же, Кижи – куда без них. Ну и Соловецкий монастырь – цель моего путешествия.

В этих заметках не будет обличения большевистских мерзостей. Не будет и элегических стенаний об ушедшей (а в действительности никогда и не существовавшей) посконно-домотканой старой Руси. Это просто набор мыслей, вызванный окружавшим меня в тот момент видеорядом; ассоциаций, которые пришли в голову от услышанного; ощущений, связанных с какими-то воспоминаниями. А может, и просто – студеная вода, запах леса, дуновение прохладного северного ветерка или вкус свежего ладожского горячего копчения сига.

ВАЛААМ

Из питерского яхт-клуба наша яхта отчалила в полночь и пошла вниз по течению Невы в Балтику. Обогнув Крестовский остров и повернув против часовой стрелки, мы вошли в Малую Неву. Справа лежал Васильевский остров. Лодка пошла против течения вверх по Неве из Балтики в Ладогу. Феерия! Белые ночи, горящие огни дворцов и соборов, разведенные мосты… Вся тысячи раз описанная питерская романтика предстала перед нами. Насладившись досыта этими видами и пройдя Большеохтинский (имени Петра Великого – еще один садист) мост, мы отправились в каюты – спать.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.