- Сволочи, черт их принес. Ты не разглядел, сколько их было? Вдруг начнется Поглощение?
      - Ерунда! Мы их раньше перестреляем.
      Один ушел, а тот кто стоял, остался. Потом и он передвинулся немного. Алекс рискнул приподняться и выглянуть. Человек с охотничьим ружьем стоял на дороге. Алекс разглядел короткие кривые ноги в черных драных брюках и покрытые пылью сапоги. Неожиданно человек повернулся и вскинул ружье. Из-за угла дома выскочил Ситмах.
      Два выстрела прозвучали одновременно. Тот, в черном, упал на дороге. Упал и Ситмах. Алекс ничего уже не соображая, вскочил и, не помня себя, бросился к нему.
      Он был почти рядом, когда ощутил опасность. Он почувствовал знакомую дрожь земли. Поглощение? Он метнулся вперед, в кусты, но провалился в канаву. И тут вновь затрещали выстрелы. Все пули летели в него, все люди вокруг хотели, чтобы он больше не жил, не смел дышать, не мог ходить, чтобы остатки изуродованного мира принадлежали только им. Мальчишка лежал в жгучей крапиве, ожидая, когда же заряды ненависти долетят и уничтожат его. Что его защищало?
      Желание жить? Или ружье Ситмаха, стреляющего неподалеку?
      Он приподнялся и позвал своего спасителя. Стебли вокруг зашуршали, и Ситмах скатился к нему в полную воды, заросшую крапивой канаву, принеся с собой запах пота и пороховой гари.
      - Алекс, живой, черт?
      - Живой,- пробормотал Алекс.- А ты?
      - Частично... Уходи, скорее...
      Алекс и сам чувствовал, как в земле нарастает знакомая дрожь... Опротивели они ей. Надоели. Сейчас чавкнет - и сожрет.
      Ситмах вскочил и, пригибаясь, побежал вперед, при каждом шаге заваливаясь на один бок.
      - Ты ранен? - спросил Алекс. Не верилось, что с Ситмахом может что-то случиться.
      - Да, зацепило,- отозвался тот.
      Теперь Алекс заметил, что на серых грязных брюках чуть повыше колена расплывается бурое пятно.
      - Скорее, скорее,- торопил Ситмах,- потом будешь выражать соболезнование...
      Они выскочили на улицу и побежали, уже не скрываясь. Они очутились между двух огней - между ненавистью людей и ненавистью земли.
      Им грозили ружья тех, кто в домах, их отторгала Земля.
      Но выстрелов больше не было, и дрожь под ногами стихла. Они выбрались из поселка и остановились.
      Никого. Ни Родиона, ни его жены, ни Макса. Даже конь Ситмаха исчез.
      - Может, их поглотило? - тихо спросил Алекс.
      - Поглотило, точно... - согласился Ситмах.- Только не отроешь уже.
      Он сел на камень, поросший мхом, и, достав нож, разрезал штанину. Нога там, где вошла пуля, посинела.
      Кровь, стекая, образовала темно-красную дорожку, и Алекс подумал, что в ботинке у Ситмаха чавкает не только вода из канавы... Ему стало не по себе...
      - Может, вырезать пулю?
      - Ты будешь?
      - Я? Нет... - он даже отступил.
      - Так не говори ерунды. Лучше возьми нож и срежь кору с дерева. Только не лапай изнутри руками.
      Ситмах, приложив кору, завязал ногу куском драной подкладки.
      Они остались вдвоем, без еды, без лошадей, а до границы Поглощения еще далеко...
      - Ерунда, сказал Ситмах.- Все ерунда. Чем нас меньше, чем мы бессильнее, тем маловероятнее Поглощение. Земля просто-напросто боится и уничтожает из страха.
      Он встал, опираясь на ружье, как на палку. И они двинулись дальше. Поначалу Ситмах шел довольно бодро, потом стал хромать все сильнее и сильнее. Возле каждого озерца или ручейка он останавливался попить и наполнял флягу водой, но хватало ее ненадолго. Алекс предложил опереться на него. Ситмах смерил его выразительным взглядом и ничего не ответил. Но вскоре тяжелая рука Ситмаха опустилась ему на плечи, и они побрели в обнимку, как пьяные...
      Задолго до вечера оба путника повалились на землю и так лежали, не в силах сделать ни шага.
      Превозмогая усталость, Алекс поднялся и отправился собирать сухостой. Костер разгорался плохо. С болота тянуло сыростью.
      Ситмаха стало знобить.
      Наконец, огонь разгорелся и стал согревать. Тепло обнадеживало.
      Быть может, они доживут до рассвета, доберутся до границы, а там... Там будут люди... Они не станут стрелять. Они протянут руки.
      Алекс лег на землю и стал гладить ее огромное тело.
      - Господи,- шептал он, обращаясь к сырой и равнодушной массе под собою.- Господи, сделай доброе.. Разве мы так уж плохи? Господи, не будь так жесток...
      Все в голове у него спуталось: небо и преисподняя, песок и болота. Лишь от костра шло тепло, и горячечный бред Ситмаха оставался голосом человека.
      Так Алекс и заснул, прижимаясь к земле, обнимая ее и шепча бесконечные, клятвы покорности всесильной разъяренной Гее.
      Они дошли до границы. Ситмах снял руку с плеча Алекса и положил ладонь на белый, гладко обструганный столб, врытый в землю. Столб еще пах смолою. С одной стороны был луг и болота. С другой - дома, улицы. Стояли машины. Красная кирпичная труба дымила. Экскаваторы, наперебой рыча, вгрызались в землю. Яма была огромной, как котлован на месте Поглощения. В нее с тупым упорством светили прожектора.
      - Ну вот...- Алекс в гримасе, означающей улыбку растянул рот. Дошли...
      И он хотел переступить границу.
      - Стой,- сказал Ситмах.
      Алекс обернулся, не понимая.
      - Я не пойду,- Ситмах оттолкнулся от свежеобструганного столба и сделал шаг назад.- Я не пойду туда.
      - Да ты...как же...- Алекс выпучил глаза.- Ведь там безопасно.
      - Я не пойду,- в третий раз повторил Ситмах.
      - Тебе нужен врач, ты умрешь один, раненый, в лесу...пытался убедить Алекс, оглядываясь на дорогу и город за спиною. Там ходили люди, там была жизнь, как до начала Поглощения.
      - Запомни, парень, из всех, кто еще топчется здесь, я умру самым последним,- хмуро произнес Ситмах и, повернувшись, пошел, не разбирая дороги - в лес Алекс сделал несколько шагов за ним следом и остановился, озираясь. Город за спиной манил...
      - Ситмах!- завопил он от отчаяния и боли.
      Тот шел не оборачиваясь и почти уже скрылся среди осинника и низких елочек. Алекс бросился за ним, потом резко повернулся и побежал обратно, потом вновь рванул за Ситмахом. И, наконец, в последний раз повернувшись к городу лицом, он увидел, как красная труба, что пятнала вечереющее небо рыжим дымом, вдруг разломилась пополам и, будто в замедленной съемке, стала оседать вниз...
      Алекс бросился назад - в лес. Границы Поглощения больше не существовало...