Наступил вечер. В гроте стало темно. Крто не возвращался. Он оставил мне лишь флягу с водой и кусок рыбы, завернутый в листья морской капусты. Я заснула, придумывая поворот сюжета совершенно невозможный.

Утром я уже не пыталась бежать – меня охватила апатия. Лежала на камнях, опустив руку в воду и пытаясь удержать влагу в горсти. Изо всех сил пыталась. Но вода все равно просачивалась. Почему человек не схож с водой? Почему любая стена его останавливает?

Крто появился вечером.

– Что случилось? Меня искали? Капитан прислал за мной? – я была уверена, что услышу «да».

Крто провел в воздухе щупальцем горизонтальную черту.

– Ты можешь объяснить?

– Можно. Но не теперь.

Он нырнул в воду и потащил меня за собой. И вдруг я вырвалась из его щупальцев и повернула назад. Не знаю, что со мной в тот миг произошло. Но мне вдруг захотелось умереть. То есть сделать первый шаг к смерти и увидеть… Что? Почудилось, что там, за стеной зеленой воды, меня ждет освещенная синими огнями рубка корабля. Надо лишь пробиться сквозь воду, глотнуть ее, вдохнуть, и уж тогда…

Крто ухватил меня за волосы и поволок за собой. И спас. Мы вынырнули на поверхность. Соленая вода текла у меня из носа и изо рта. Было больно. Я не протестовала и не благодарила. А он не попрекнул, вообще ничего не сказал – лишь пронзительно взвизгнул. Притащил меня назад в хижину и показал сшитый из грубо выделанной кожи морского льва мешок, отдаленно напоминающий его собственный хвост.

– Мешок для ног. На лицо и руки – краска. На голову – платок. Старое кресло за пять кредитов – для тебя… сегодня купля. Системы антиграва на нем нет. Но езда сносная. Мотор… работает.

– Послушай…

И тут я услышал рокот далекого взрыва. Крто вздрогнул всем телом. Еще один взрыв. Он опустил голову. Мне показалось, что он побледнел. Особенно нос.

– Твои друзья завтра здесь… Их… привезут, – сказал он шепотом. – Будь осторожна.

– Я их увижу?

– Можно, если ты…

– Да, конечно, да!

Я страшно волновалась. Не знала, что и думать. Почему Крто меня прятал? И почему отпустит именно завтра? И что скажет капитан? И остальные. Наверное, этому Крто кто-то пригрозил, он испугался и меня завтра отпустит.

День тянулся, как путешествие от планеты к планете на досветовой. Я вооружилась молекулярным резаком (он барахлил и давал лишь один импульс из трех) и упаковкой полу засохшего бытового клея, кое-как подправила свой «хвост». Зачем этот маскарад? Но Крто слишком уж серьезно относился ко всему. Ладно, ладно, я попытаюсь сыграть роль местной уроженки. Почему бы и нет? Будет даже забавно, если капитан меня не узнает. Хоть так повеселимся, если в Столице побывать не довелось.

Крто появился вечером. Принес банку пахнущей рыбьим жиром красной краски и нарисовал на лице и руках моих пятна. Потом помог заползти в хвост, закутал с головы до ног обрывками вонючей кожи.

– Много что случится. Но всегда лицо неподвижно. Запомни – неподвижно, это маска. Такое у всех мнение.

Потом вытащил из огромной раковины-сундука маску – грубое подобие человеческого лица с отверстиями для глаз, носа и рта – и натянул на себя. Я уселась во второе кресло, и мы полетели. Вернее, это Крто летел, а я больше ехала по камням. Мотор моего стульчака чихал и хрипел. Меня подбрасывало на каждом уступе. Чудом я не вылетела из кресла и не врезалась в огромное дерево. Лес кончился внезапно. Перед нами открылось плато, застроенное небольшими домиками из плохо отесанного камня. Домики сбились вокруг большой площади. Когда-то здесь был большой город. Но за сотни лет почти все дома превратились в развалины, буйные растения оплели стены, повсюду висели лимонные и сиреневые грозди летающих цветов. У края плато, того, что примыкало к лесу, находился полукруглый бассейн. Со скалы в него стекал говорливый ручеек. Переполняя бассейн, вода бежала по узкому каменному желобу и текла наискось через плато – в море.

У бассейна в кресле сидела старуха и смотрела остановившимся взглядом на бегущую воду. Рядом резвились двое малышей – мальчик и девочка.

Драная старушечья маска свисала лохмотьями на щеках. У детей рожицы были выкрашены красной или желтой краской, которая к вечеру успела подсохнуть, и теперь осыпалась чешуйками. Крто подлетел на своем кресле к пожилой эгейке.

– Приветствую тебя, Скко. Это Имма, – сказал он, крепко сжимая мою руку. – Она молодая из стада, теперь – у меня. – Он говорил, разумеется, на своем языке, но я уже начала кое-что понимать. К тому же Крто некоторое время спустя пересказал мне этот разговор.

– Отнимут, – заявила старуха, демонстрируя свою подкрепленную годами мудрость.

– Отнимающих нет. Я – страж. Всем известно: я – страж.

– Поверь – отнимут… – фыркнула старуха. – Невидаль – страж! Здесь тебе не острова Блаженства. Со стадом нет спора. У стада – сила.

Со старухой Крто не стал спорить, мы пересекли площадь и покатились по дороге в гору. С обеих сторон дороги шли густые заросли. Здесь было уже совсем темно. Крто включил фонарик: слабый зеленоватый свет запрыгал по камням. Какая-то тень мелькнула впереди…

– Стато! – окликнул Крто и направил эгейцу луч фонарика в лицо.

– Это она? – спросил Стато.

– Она…

– Не наша – сразу видно.

– Видно тебе – другим нет.

– Нужно спешение. Глайдер скоро.

Мы. карабкались наверх. Мое кресло время от времени застревало в камнях. У Крто в кресле был ан-тиграв, он тащил меня на буксире, помогал выбираться из ям. Наконец мы остановились на площадке перед отвесной стеной. Закатные лучи освещали камни и окрашивали их в розовый оттенок.

– Вон они, – сказал Крто и ткнул перчаткой в сторону моря.

Я смотрела, но ничего не видела. Лишь когда глай-дер оказался у берега, я различила сигнальные огни.

День угас, и окраска глайдера потемнела – под цвет моря, еще не черного, но уже темно-синего.

Глайдер завис над площадкой, перегретым воздухом пахнуло из нагнетателей. Знакомый запах машины. Вдруг пригрезилась мне рубка, освещенная синими огнями. Я на секунду прикрыла глаза. Глайдер все висел над нами. Эгейцы что-то кричали. Вдруг из брюха посыпались большие, белые в красных полосах рыбины. Они шлепались на площадку и оставались лежать неподвижно.

Эгейцы вновь завизжали. Я – вместе с ними. От ужаса. Ибо поняла, что это тела людей. Это были мои друзья. Экипаж «Елены Прекрасной». И все они были мертвы. Без одежды, нагие. И кожа то ли ободрана, то ли… Они были совершенно не похожи на живых… Смерть так ужасно их переменила… Одно из тел упало рядом со мной. Я увидела сожженное красное лицо – будто с него кожу содрали… и руки, и грудь… и так до пояса… Не могла понять – кто это. И только визжала…

Я еще плохо управляла креслом, и Крто толкнул меня в спину. Я отлетела к зарослям, и здесь меня стало неостановимо рвать. Потом Крто очутился рядом.

– Что будет дальше? – спросила я, прячась в кустах. Выйти из зарослей и увидеть вновь то, что происходит на площадке, я не могла.

– Склеп на горе – для них.

Я поняла, что ненавижу всех эгейцев. Всех, без исключения.

Ночью я не могла спать. Закрывала глаза – и . тут же видела мертвые тела, похожие на огромных рыбин. Никого конкретно я не узнала… но это были они… Все? Я не знала. Периодически меня вновь начинало рвать. Утром Крто принес комок водорослей и дал пожевать. Кошмар отступил. Я заснула. Это были водоросли само-само, содержащие сильнейший наркотик, они разрослись на старом шельфе после того, как растаяли льды на полюсах. Вечером, проснувшись, я снова попросила водорослей, но Крто не дал.

– Зачем ты повел меня туда? Зачем? Неужели нельзя было…

– Видеть их – твое хотение.

– А ты хотел меня напугать!

– Да. Ты неосторожна. Словам слуха нет.Так слушайся смерти.

– Что мне делать…

– Моя самка до прошлого гона со мной, но в гареме на островах Блаженства лучше – всем известно. Она там теперь. Мой рассказ Скко: ты новенькая, из молодняка, их на островах в это время много. Скко поверила. Здесь со мной ты – без опаски… Маску тебе… перчатки… купить… неотличима станешь… – с глаголами у эгейцев в космолингве трудности.

В их языке глаголов практически нет. Действия нет… Но это так – отступление.

– Если бы я была с ними, меня бы убили? – Могла бы не спрашивать. – А если меня найдут здесь? Узнают, что я человек, и найдут?

– Тогда и тебе, и мне смерть.

– Как они умерли?

– Не знаю. Знаю только, что сюда тела для похорон после веселья. Обычно – наших, эгейцев. Людей – впервые. Но у стражей разговор, что смерть для всех в Столице.

– Зачем?

– Все дело в IQ… Когда наша жестокость достигнет людской, мы достигнем вас по IQ.

– Что за бред!

– Таков разговор Слокса. Об этом у всех вокруг разговор. И у всех вера.

– Но ведь это карается законом! Надо сообщить Службе Безопасности Лиги Миров.

– Как?

– Через интернет.

– На острове нет интернета.

– А где есть?

– Нет знания.

Мы сидели и смотрели друг на друга.

– Но почему? – закричала я и вскочила. – Что мы такое сделали?! Что?!

– Ради вас убийство нашей планеты, – отвечал Крто каким-то невозможно спокойным голосом. – Грабеж и убийство планеты ради людей.

– Так не грабьте!

– Если бы…

– Что мне делать?

– Ждать.

Поутру мы летали над островом в его кресле, и он показывал, как вдалеке на юге бьют белые фонтаны. Это компания Брегена взрывала старый шельф, извлекая оттуда металлы. Периодически вода вскипала бурунами, и на поверхность выпрыгивал огромный цилиндрический контейнер. Несколько эгейцев подплывали к нему, хватались за лямки и волокли за собой. Было что-то доисторическое, дикое в этой сцене.

– Немедленно убраться с этой планеты! – закричала я. – Выпусти меня… Выпусти!

– Я тоже не прочь. Но это невозможно. На остров-космодром можно лишь по специальному пропуску. А у меня такого пропуска нет. Может, будет возможность для его покупки. Но нескоро. Не сейчас.

– Тогда пусть эта планета погибнет, – прошептала я с ненавистью.

– Может, этому и быть. Но тоже не скоро. Не вся глубина еще пройдена.

Я все время думала о погибших и мысленно называла их «друзья». Но ведь мы не были друзьями. Даже чуть-чуть приязни между мной и остальными не было. Только вежливость. И это почему-то меня особенно печалило. Так что на самом деле я не имею права говорить о них – друзья. Мне мерещилось, что в их гибели есть и моя вина. Я виновата в том, что никого из погибших не любила.

Три месяца мы с Крто жили однообразно и тихо, добывая с помощью грибов-сборщиков золото из морской воды. Мы развешивали кусочки грибницы на сплетенных из водорослей сетях. Вернее – развешивал Крто. Как любой эгеец, он легко мог находиться под водой минут десять. Грибы росли и постепенно адсорбировали золото. Потом мы их собирали – крошечные живые самородки, выжигали в печи и выгребали золотую золу. Способ был безотходный, но трудоемкий. Говорят, кто-то из эгейцев предлагал Бреге-ну именно так добывать металлы, но был прогнан под насмешки и улюлюканье.

Платили нам такие гроши… Мы ничего не покупали. Ели жареную рыбу и моллюсков, пили самодельное пиво из водорослей. Морской салат служил добавкой к нашему столу. То, что росло на островах, эгейцы в пищу не употребляли. Когда я сорвала какой-то плод, похожий на апельсин, Крто ударил меня по руке. Все, дарованной сушей – табу. Я из вредности все-таки съела тайком такой «апельсин» и мучилась поносом три дня.

Крто сказал, что кредиты нам нужны для взятки его начальнику, чтобы нас с Дальнего перевели на остров Вдохновения или на остров Очарования – в центр Северного архипелага. «Острова Блаженства, – Крто говорил о них чуть ли не каждый день и добавлял: – Тебе понравится!» А я думала лишь об одном: есть на этих островах связь с Галактикой или нет?

Он больше не приковывал меня к столбу: куда я могла убежать? Я боялась на шаг отойти от него. Вдруг Императору снова захочется повеселиться? И Слокс пришлет на Дикие острова своих ищеек за добычей? Из эгейцев я почти ни с кем не общалась, кроме Крто и Стато. Стато тоже был стражем. Годами – ровесник Крто, он всегда держал себя как подчиненный. Даже не подчиненный, а слуга, раб… Но без тени принужденности, а так, добровольно, лишь по страстному порыву души. И грибы-самородки, выращивая и собирая, он отдавал Крто, не претендуя на долю…

Как-то спросила… я уже могла спросить на эгейском…

– Почему ты не работа на себя?

Стато удивился. Искренне.

– Зачем? Каков у меня одного сбор? Ерунда. А так сбор Крто – полная большая раковина золота (мера веса, немногим меньше килограмма) – хорошая взятка. Ему перевод на острова Блаженства. А потом у него зов для меня. У Крто верность для меня.

Стато знал, кто я. Только он и Крто. Я стала учить Стато космолингву. Стато ленился, и я почти ничего не понимала из того, что он говорит. Зато речь Крто совершенствовалась день ото дня.

Однажды к нам в гости зашла (вернее, заехала на своем старом-престаром стульчаке) Скко. Старуха оглядела наше сомнительное жилище с нескрываемой завистью. Попробовала, какова постель из сухих водорослей, накрытая дурно выделанной и дурно пахнущей шкурой морского льва.

– У тебя хорошая постель, Крто, – сказала она с завистью.

– Убийство зверя – моих щупальцев дело, – заявил страж не без гордости. Не лгал – мы ели мясо три дня, а остатки Крто отвез в деревню, и там эгейцы пировали за его счет.

– Скоро соединение лун, – сказала Скко. Крто кивнул. Им обоим было понятно, о чем идет речь. Мне – нет.

– У меня двое внуков, Крто. Двое – это редкость. – Старуха помолчала. – Как бы мне определить их на остров Детства?

– Не всем счастье бывать там. Я сам с рождения только здесь.

– Не прошу навсегда. Только на время слияния лун. Как всегда, будет баржа. Посадка и отъезд. У Бппа для ее детей места. И у Емко место для ее детеныша. А я… У меня нет денег… – Она пискнула.

– Не я ведаю пропусками, – сказал Крто.

– Но у тебя свои деньги.

Крто рассмеялся. Смех у него был отвратительный – когда он смеялся, в горле что-то булькало. Как будто Крто тянуло блевать. Впрочем, другие эгейцы смеялись точно так же.

– Деньги… О чем ты говоришь, Скко? Кто на Дальнем дает деньги в долг?

– Внуки совсем маленькие… – Скко вновь издала писклявый звук и тут же зажала рот одним из щупальцев. Крто секунду раздумывал.

– Накануне приведи ребятишек ко мне. Я их спрячу. – Старуха опять пискнула. – У меня нет пропусков для малышей, – повысил голос Крто. – Но убежище тут. Хорошее место, там их ни за что не найдут.

Скко вдруг подпрыгнула на своем стульчаке. Десяток щупальцев изобразили в воздухе какой-то хаотический танец. У старухи все щупальца были разной длины. Два или три укоротились за долгую жизнь наполовину.

– У тебя что, склеп для прятанья?

– Именно. Там есть потайное место. Никто из стада его не знает.

Скко высунула язык и издала харкающий звук.

– В склепах лишь мертвоеды. Эгейцам нет входа в склепы.

– Никто их там не тронет.

– Трупоед! Я всем расскажу, что ты трупоед! Страж-трупоед! Тебя из стражей вон!

– Денег я не дам.

– Трупоед, – прошипела старуха и укатила на тарахтящей своей развалюхе.

– Старая сплетница! – разгневанно бросил ей в след Крто. – Собирала раковины на берегу всю жизнь, потому что броненосец откусил ей хвостовой плавник. Потом приглянулась одному из стражей, и родила ему пятерых детей. Но они лишь пополнили стадо и не смогли даже стать стражами. И ее дочь тоже здесь и родила близнецов. Что ж… Коли хочет, пусть прячет детей сама. Но в другом месте детей всегда находят… Всегда. А в склепе – нет. Склеп – самое надежное место.

– А что, трупоед – это позорное прозвище? – спросила я, хотя и так все отлично поняла из разговора.

– Трупоед – это никто. Но не страшно. Пусть болтает. Через пять дней нас здесь уже не будет.

Через четыре дня вечером я услышала тревожный трубный звук. Мы как раз рассыпали по раковинам последнюю партию золотой золы, и Крто, ужасно довольный собой, рассказывал, как удачно дал взятку. То есть с самой процедурой дачи взятки на нашем островке, как и всюду на Эгеиде, нет проблем. Вопрос лишь в том, кому давать и сколько. Крто дал нужную сумму архонту Северного архипелага. Архонт как раз прибыл на Дальний с инспекцией. И теперь нас переведут на остров Вдохновения. Крто будет стражем там. И более того, меня тоже зачислят в стражи. У меня появится отличное кресло с настоящим анти-гравом. И он купит мне новую маску и перчатки, и меня уже никто не заподозрит ни в чем… Крто улыбался. С некоторых пор он стал улыбаться, подражая мне. Совершенно человеческая беспомощная улыбка на лице эгейца. Будто маски, которые они так обожают. Я велела ему посмотреть в зеркало. У нас был осколок, который я отыскала на развалинах. На зеркале сохранился даже кусок оправы из ракушек. Крто глянул в осколок зеркала, но не нашел в своей улыбке ничего странного.

– Мне нравится, как люди улыбаются… И тут этот трубный звук. И сразу второй, третий… Крто стала бить дрожь.

– Думал, они появятся послезавтра… И мы успеем.

Он втянул в себя воздух. Глянул на меня исподлобья. Потом кинулся к огромной лиловой раковине в углу, где хранил самое ценное. Достал бластер, вставил дополнительную батарею.

– Опп-пять веселье? – Теперь я тоже задрожала, вспомнил про то веселье на площадке у скалы.

Он чиркнул по воздуху горизонтально щупальцем. Нет! Это не веселье, это другое.

– Садись в кресло, и бежим! – он уже достал свое.

– Куда?

– В… – он осекся. И несколько секунд молчал. А мне почудилось – целую вечность. – Нет, не надо… Не бежим. – Он положил кресло на прежнее место и огляделся.

– Надо прожить эту ночь. Камни! – закричал он. – Завалим вход.

Мы вдвоем стали перекатывать камни и наваливать их в дверном проеме. Камней – вернее остатков фундаментов – повсюду было в избытке. Но Крто пришлось вылезли из своего кресла, тело его тут же сделалось неуклюжим. Он ползал по камням, громко сопел от натуги и ругался, когда ранил о камни нежную кожу на боках и брюхе. Наконец в дверном проеме возникла довольно прочная баррикада. Сверху осталась лишь небольшая щель, Крто помог мне забраться внутрь и сам с трудом протиснулся следом. Мы сидели, прижавшись друг к другу, и смотрели на щель.

– Может, они и не придут… – шепнул Крто. – Первую ночь они часто проводят на берегу. Если в стаде достаточно самок.

Теперь, когда мы бросили ворочать камни, я услышал далекий рев – где-то внизу, на пляже. Рев все нарастал. Стоголосый, тысячеголосый… У меня озноб пробежал по спине. И вдруг раздался уже совершенно чудовищное рычание, и следом жалкий визг – похожий на визг щенка, которого бьют.

Крто прислушивался. Он тяжело дышал. Маски на нем не было. И я видела в полутьме – светили разом две луны, – как морщится в беспрерывной волне гримас его лицо. Я вцепилась в его плечо мертвой хваткой. Мне казалось: я тону в море, а он утес… Я заплакала.

– Тихо… – шепнул Крто. – Стадо здесь.

Так прошел час, второй… Рев слышался непрерывно, то усиливаясь, то ослабевая. Однажды звуки приблизились: за стеной началась возня, пыхтенье, потом грозное рычание… крики… И вновь визг. Потом смолкло. Остался лишь тот дальний рев, похожий на сильный прибой. Крто немного успокоился. И даже задремал. Я тоже заснула.

Так миновало еще два часа…

И тут за стеной послышалось шлепанье. И хруст камешков, будто кто-то тащил мешок по заброшенной тропинке. Я поняла, что это ползут эгейцы, волоча по склону свои грузные тела. Представила, как им неудобно карабкаться наверх. Крто мгновенно очнулся и вложил мне в руку что-то вроде короткого меча. Вернее, один клинок, рукояти не было. Часть клинка была замотана полосой кожи морского льва. Я отшвырнула клинок. Крто поднял и вновь вложил мне в руку.

– Если что – бей в горло. Не жалей. ЗА ЭТО никто не судит. Тридцать ближайших дней никто не судит. Любого. Всех… можно… даже веселистов.

– Крто! – раздался снаружи голос. – Самку нам.

Они говорили на эгейском. Но я уже понимала.

В том числе слово «самка». Его-то я слышала часто.

– Здесь нет самки. Неужто не чуешь?

– По заверению Скко – есть.

– Она моя, – крикнул Крто. – Проваливай!

– Ты – отшельник, Крто. Самку – нам.

– Я – страж. – Он уже не говорил-рычал. И ему снаружи рычали в ответ:

– Может тебе и гарем положен?

– Я – страж. Она моя женщина.

Эгейцы загоготали. «Женщина» на их языке слово устаревшее, романтическое. Как если бы Крто назвал меня «мадонной» на космолингве. Тех, снаружи, слова Крто чрезвычайно позабавили. Их было четверо или пятеро.

– Нам… – рычали они, хохоча. – Или тебе смерть.

Кто-то снаружи навалился всем телом на баррикаду. Навалился, но не смог проломить.

– Уговори их уйти… – взмолилась я.

– Уговорить? Как?! Если эгеец не может сам убрать фаллос внутрь своего тела, а рядом самка, разговаривать с ним бесполезно.

«Самка» – это я. Чушь… Я – человек. Они – эгейцы!»

– Я – человек…

– Самка человека. Эгейцы неприхотливы.

Последовал новый удар. Один из камней скатился внутрь. В просвете явилась голова. И тогда Крто выстрелил. Туша свалилась наружу.

– Тебе смерть! Разрыв на части! – ревели снаружи.

– У меня в «фараоне» две батареи, и все… – признался Крто. – Только бы не подоспели остальные.

Нападавшие отступили. Видимо – совещались. На подмогу к ним никто не спешил. Рев доносился не только с берега, но и со стороны деревушки.

– Стадо пошло в деревню. Как всегда, – шепнул Крто.

– Может, сесть на кресла и удрать? – предложила я.

– Куда? Пропуска на остров Вдохновения нам выдадут только утром.

Он вдруг засмеялся. Разумеется, по-эгейски. То есть издал мерзкие булькающие звуки.

– В чем дело? – мне очень не понравился его смех.

– Архонт Пло знал, что стадо прибудет сегодня ночью. Он надеялся, что получит деньги, а выполнять обещание уже не придется… И во второй раз продаст пропуск. А может – в третий. Может, он не мне одному продал.

– Он знает, кто я? – странно, но я престала вдруг бояться, будто перепрыгнула через какой-то барьер. И теперь стала наблюдателем, очевидцем, уверенным, что мне позволят досмотреть действо до конца.

– Нет, конечно. Но он знал, что у меня есть женщина.

Крто всегда называл меня на космолингве «женщина». И на своем языке – тоже.

В хижине полумрак, мы. перешептывались, стражи за стеной – тоже.

– Они уйдут?

– Нет… ни за что. Это беда всех окраинных островов. Во время гона стада молодых, которые ищут самок, крушат все на пути. На островах Блаженства живут солидные самцы с гаремами – туда стаду хода нет. А тут им никакой преграды. Самки, не попавшие в гаремы, тоже плывут сюда.

Но таких немного… Гораздо меньше, чем самцов. Из-за них драка.

– Но я же человек…

– Ты женщина. И вполне для этого подойдешь.

Он говорил на космолингве. Вряд ли те, за стеной, его понимали. Но их не волновали разговоры. Они рычали, собирая силы для новой атаки. Крто ожидал нападения со стороны двери, но неожиданно боковая стена лопнула, будто взорвалась, и внутрь ввалилась туша молодого эгейца. Без маски и перчаток с лентами щупальцев вместо рук, он почти не походил на человека. Крто выстрелил. Луч бластера угодил в мощный загривок, немного поджарил сало – только и всего. Почти сразу же обрушился еще один кусок стены, и сразу двое полезли в нашу хижинку. В этот раз Крто стрелял удачнее, у нападавшего срезало кусок головы. Я даже не зажмурилась и не почувствовала тошноты. Лишь сердце колотилось, как сумасшедшее. Кажется, остальные нападавшие не заметили потери. Ну, грохнулась туша и застыла недвижно – так можно перевалить через нее и рваться к добыче. Взревев, молодой здоровяк обрушился на Крто всем телом. Страж встретил его грудью и потеснил. Глухое шмяканъе тел, рев, хрип. Противники сплелись друг с другом ленами щупальцев, каждый пытался захлестнуть другому горло и задушить. Второй из уцелевших эгейцев кинулся ко мне. Я забыла про меч, который дал мне Крто. Я вообще обо всем забыла. Ужас туманом заволок мозг. Я заорала и прыгнула куда-то в сторону: к счастью, на мне не было маскарадного мешка, имитирующего эгейский хвост. Такого проворства эгеец не ожидал. Я вскочила на тело убитого, пробежала по нему, как по мосту, и вырвалась из полностью разрушенной хижины. Бежать? Я не знала, куда. Да ночью и не побегаешь по горным склонам – вмиг провалишься в ямину или сорвешься с крутизны. И хотя на востоке уже пробивалась лимонная полоска и быстро светлело, я не осмелилась мчаться по горным склонам. И тут мой взгляд упал на дерево подле хижины. Дерево! Я влезла по ветвям со скоростью обезьяны и расположилась на развилке. Надеялась, что эгейцы не умеют лазать по деревьям. И не ошиблась. Пыхтя и хрипя от натуги, эгеец выбрался через пролом в стене и принялся биться телом о ствол дерева, надеясь стряхнуть меня вниз, как грушу. Я вцепилась в ветки. Как я завидовала в тот момент цепким щупальцам Крто. Мои пальцы – казалось мне в тот момент – ни на что не способны. Все плыло у меня перед глазами. И тут рухнул угол и без того разрушенной хижины. И наружу вырвался Крто. Не знаю, куда он дел свой бластер. Может, потерял, как я потеряла меч (глупое предположение, но мне хотелось оправдаться в собственных глазах). Крто подскочил сзади к здоровяку, захлестнул сразу несколько щупальцев вокруг горла и принялся душить. Лицо Крто исказилось от натуги. Морда его противника налилась черной кровью.

Я зажмурилась. Было уже совсем светло, и мне не хотелось видеть, как наливаются кровью и вылезают из орбит глаза умирающего эгепца, как из черной пасти вываливается розовый язык. Наконец услышала грузный шлепок, и ствол дрогнул в очередной раз. Я открыла глаза. Темная туша громоздилась у подножия дерева, будто обнимала впившиеся в камни корни.

– Теперь пора. Летим, – сказал Крто деловито. – Архонт Пло отдаст мне пропуска, и мы отбываем с острова. Сейчас!

Мое старенькое кресло, упавшее на камни, разнесло на мелкие осколки. Но нам повезло: стульчак Крто не пострадал. Вдвоем мы забрались на него. Впрочем, как объяснил мне Крто – не велика потеря. Все наши потери невелики, ибо впереди потерь куда больше: кресла, как и прочий хлам, придется бросить на острове. С собой можно взять лишь одежду, драгоценности, маски, пропуск и примитивные эгейские сервисные браслеты – сервисяги. И все. Просто потому, что тащить с собой баржу во время гона – глупо и опасно. Вот если б мы успели отбыть за несколько дней до начала сезона безумия, драк и секса, тогда смогли бы прихватить весь скарб. А теперь – только самую малость, иначе нам не доплыть до Северного архипелага. Драгоценностей у нас не было, одежды практически тоже, если не считать маскарадный костюм, который делал меня похожей на юную леди Эгеиды. Так что главное наше сокровище – пропуск на Северный архипелаг, который еще предстояло получить.

Когда мы летели над побережьем, то желтый песок пляжа издалека казался заваленным черными валунами: это молодые эгейцы оккупировали остров, и число их все увеличивалось: в волнах виднелись там и здесь торчащие из воды головы. После ночи приключений на пляже царил покой, лишь в двух или трех местах самцы затеяли потасовку. Кое-где песок из золотого сделался оранжевым от крови.

– В период гона наш остров подвергается такому нашествию. Весь год молодняк работает на добыче руды на старом шельфе. Там слишком глубоко, и многие погибают. Но сейчас у них отпуск, и они прибывают на Дикие острова. Несколько раз случалось, они прорывались и на острова Блаженства, но обычно стража их не пропускает. И вот они здесь…

Крто резко оборвал свой рассказ, и я не стала его спрашивать, что происходит дальше. Я вновь почувствовала нестерпимое отвращение к жизни Эгеиды. И мне захотелось прочь отсюда. Навсегда. Вон! Но я не знала, как вырваться. И пока следовала за Крто.

Все стражи явились в маленький форт на берегу. Все – кому довелось уцелеть в эту ночь. И Стато был здесь. И архонт Северного архипелага Пло.

Пло был неприятно удивлен и раздосадован нашим появлением.

– Ты? – только и воскликнул он, когда Крто вплыл в его конторку на летающем кресле.

И оглянулся – за окном маячила голова здоровяка-стража. Тот покачивался в своем кресле из стороны в сторону, и то появлялся в оконном проеме, то исчезал: время было неспокойное: стадо на острове, и можно ожидать, чего угодно.

– Именно я. Пришел за пропуском. – Крто старался говорить как ни в чем не бывало.

Он оставил меня за дверьми, в крошечной приемной. Самка в маске сексапильной красотки с длинными белокурыми волосами рассматривала в зеркало свои набухшие груди. Груди были настоящие. Самка поглядывала на меня подозрительно. Да и немудрено. Мое лицо и руки она приняла за дорогую косметику. А по эгейским стандартам я выглядела очень даже ничего. То есть просто красавицей.

Из-за двери доносилось лишь невнятное бормотанье, да изредка – громкий писк и крики. По-эгейски я понимала плохо. Но Крто потом так ярко и в лицах описал эту сцену, что я могу воспроизвести ее в мельчайших деталях.

Итак…

– Честно говоря, есть небольшая проблема… – Архонт Пло куснул зубами нижнюю губу – что у эгей-цев служит обычно признаком раздражения. – Дело в том, что пропуска не готовы. Не успел.

– Я подожду, – отвечал Крто спокойным тоном. – Здесь. – Он вел себя так, как будто не понял уловки начальника. И приход стада на несколько дней раньше – всего лишь досадная случайность.

– Но я занят. У меня дела. Возвращайся к себе, неси службу…