–Ты бы не хотел в свою постель девочку лет пятнадцати?
      –Нет.
      –С тобой нельзя откровенно разговаривать,- призналась Мэй, закуривая сигарету,- ты не говоришь правду.
      –Но я действительно не хочу пятнадцатилетнюю девочку, мне нужна зрелая женщина, с которой бы я нормально занимался любовью, понимаешь? Совращая пятнадцатилетнюю девочку, я, возможно, сломаю всю ее жизнь. У нас был великий писатель, его имя тебе ничего не скажет, так вот он написал целую книгу об этом. В доме, где он гостил, он совратил одну девушку, после чего уехал и даже забыл об этом, в результате она ушла из дома, где прожила всю свою юность, стала на плохой путь. Потом, они встретились, в суде, где ее судили за преступление, косвенным виновником этого был он.
      –Я смотрю на эти вещи проще, мы не в ответе за тех, кого приручили. Это был ее выбор, насильно тот граф ее не заставлял?
      –Нет.
      –Она поверила в свою сказку, она ее создала. Разве он должен отвечать за это? Она могла сказать нет, и тогда бы ее жизнь пошла по-другому, она сделала свой выбор, - повторила Мэй,- она виновна в том, как прошла ее дальнейшая жизнь…А таких богатых я встречала, накураселят по жизни, а потом строят из себя святых, искупая грехи.
      –Возможно, ты и права, - согласился Роман, призадумавшись,- но я считаю, что если плод еще зелен, его лучше не срывать, если виноград не вызрел, из него не получиться отменное вино, даже если ты его нальешь в дубовую бочку. Я не желаю секса с молодухой, потому что она в любом случае не сравниться со зрелой женщиной. Зачем учить кого-то сексу, если ты сам учишься ему, в процессе. Секс со зрелым партнером подобен танцу двух стихий, вы учитесь друг у друга, вы сливаетесь в одном движении, а когда наступает оргазм, вы умираете. Это не сможет сравниться ни с какими наркотиками, этот оргазм не получишь ни в какой групповой оргии, он или есть, и тогда сама вселенная внутри вас, или его нет, и тогда бесполезны всякие ухищрения в виде молоденьких девочек, мальчиков, или десятка партнеров. Они принесут удовлетворение, но это будет совсем не то.
      Мэй затушила сигарету.
      –Если ты и твоя женщина, делаете так, как ты сказал,- проговорила она, - я завидую ей. Вот только стоит ли что-то за твоими словами? - Мэй пристально смотрела на Романа.
      –А ничего не стоит,- неожиданно сказал Роман, - я участвовал пару раз в оргиях и попробовал секс с кокаином. Ничего сногсшибательного. Много партнерш, или она одна, конечная точка это оргазм и если даже ты его делаешь с двумя, все равно оргазм, в один момент времени, может быть только один. Поэтому количество партнерш играет не существенную роль, все зависит от того, с кем это делаешь.
      А вот здесь возникает коллапс, женщины привыкли лезть в постель, чтобы решить там свои проблемы. Для них секс становится отдушиной, им надо чтобы их классно трахнули, да они еще за это получили какие-то дивиденды.
      Когда мне было лет тринадцать, мы с пацанами обсуждали тему женщин, молодые парни говорили, что бабы в постели творят такие вещи. И знаешь, когда я стал старше, сам пожил с женщинами, видел что твориться у моих знакомых, я себе говорю: в постели, большинство из них, ничего не представляют. Они ведут себя там, как и в жизни, играя какие-то роли, и ища от забвения в сексе решение своих проблем, но это, как и брак, не решает ни одну проблему, может отодвинуть на второй план, но ничего не решает.
      –Возможно,- согласилась Мэй,- но это же касается и мужчин, я вообще редко встречала женщин, которые были бы полностью удовлетворены своим партнером. Все зависит от конкретного человека. А насчет секса с другим партнером, я скажу так, когда вокруг тебя все однотипно, в сексе можно на миг оторваться от этого, уйти от реальности.
      –Но ты не решаешь свои проблемы.
      –Говоря о сексе, ты говорил о своей жене?
      –С ней я развелся еще пять лет назад,- сказал Роман свою легенду, - поэтому я говорю и о тех, с кем мне приходилось иметь дело за это время.
      –Я смотрела интервью Ролиньера, Адам тогда сказал, что секс сейчас стал быстрее, люди торопятся и им надо бежать. Я не люблю быстрый секс, я не хочу торопиться, а мой муж напирает, давай, я не хочу делать это медленно. В результате все происходит быстро.
      –Понимаю, - кивнул Роман,- в результате ты не всегда кончаешь, становишься раздражительной по пустякам, приходится…молчу.
      Мэй покраснела и отвела глаза, она достала сигареты, рука немного дрожала.
      –Когда я разводилась с моим первым мужем, думала что найду себе другого, получше, он будет чудесен в постели. Но этого не произошло, другой был превосходен в постели, но в жизни мне приходилось все решать самой, он был так горд собой, а я для него была просто…дыркой, что от него мне вскоре тошнило еще больше, чем от моего первого мужа. Уже сейчас я понимаю, найти мужа, который бы удовлетворял все запросы, невозможно, по крайней мере на мою память такого еще не было.
      –Также как и женщину.
      –Я вообще-то разоткровенничалась с тобой,- призналась она, закуривая,- мы с тобой так легко разговариваем о сексе. Обычно мужчины не слишком любят эту тему обсуждать с женщинами. Даже мой третий муж не говорит об этом.
      –Я не собираюсь наш разговор афишировать.
      Мэй улыбнулась и выпустила вверх струю дыма.
      –Если даже ты и будешь писать мемуары, меня ты в них явно не включишь. Редакторам нужны политики, известные люди, а я кто?
      –Я не буду писать мемуары.
      Мэй курила, думая о своем Роман не мешал ей.
      В этот момент Роман почувствовал, как часть его словно вырвалась наружу, перед ним начала разворачиваться картина.
      Мэй выходит замуж, она довольна, ее муж улыбается. Первые дни после свадьбы, они живут в снимаемой квартире, оба работают. Мелкие конфликты на психологической почве вскоре перешли в область постели. Муж все чаще отказывается от секса, он устает на работе, как он говорит, и ему достаточно раза в неделю, а Мэй хочет три раза. Через год после совместной жизни, конфликты стали еще более серьезными, они уже не сглаживали углы, а говорили друг другу все, что "накипело". Мэй находилась в подвешенном состоянии, она чувствовала, что между ней и мужем происходит разрыв, который отдаляет их друг от друга. Они уже не занимались сексом около месяца, но он и не хотел этого, объявив, что на время поста надо воздержаться. До этого он тоже придерживался всяких постов, хотя никогда не отличался особым религиозным рвением. "Просто ему надо сделать паузу, а здесь появляется причина,- решила для себя она. В этот момент у нее и произошел первый роман. Они собрались на вечеринку, гуляло все их управление, они заказали ресторан на сто пятьдесят человек. Муж отпустил Мэй не сразу, первоначально он хотел пойти с ней, но одно из условий того, что для всех это будет бесплатно, заключалось в том, чтобы прийти без своей второй половины, как это принято называть.
      Мэй договорилась со своим знакомым по школе, который таксовал, что когда он закончит работу, а это предполагалось часов в одиннадцать ночи, он наберет ее по мобильному и они вместе поедут домой.
      Мэй выпила довольно много, повеселилась в танцах, и ей хотелось только одного, секса, с кем, ей уже было все равно. Тем более что на вечеринке на нее смотрело немало мужчин. Когда она танцевала медленные танцы, то явно ощущала, что ее хотят. Но она не хотела это делать на работе, хмель пройдет, а шум, который возникнет после этого на ее счет, вряд ли.
      Ее знакомый предложил ей сам, Мэй не отказалась, но поставила условие, в машине не буду. Мужчина только закончил смену, деньги были, места он знал, сам отвозил туда клиентов. Он повез ее на квартиру, которую тут же снял на час.
      Произошедшее Мэй сильно расстроило, не потому что она изменила мужу, она ошиблась в выборе любовника. Школьный знакомый просто залез, и не успела она даже разогреться, как он после семи толчков кончил. Он сообщил, что сможет это сделать второй раз, но его надо поднять ртом.
      Мэй сказала, что ей и так хорошо и попросила отвезти ее домой. Знакомый довольно улыбнулся и повез ее домой, по дороге рассказывая всякий бред, который она даже не слушала.
      Потом были другие, она поменяла несколько любовников за те полгода, что они еще прожили с мужем. Из них воспоминания остались только об одном, мужчине за сорок. Он был женат, имел двух детей, секс с ним был чудом, он любил ласкать Мэй языком, своим орудием он помогал редко, да оно и не всякий раз было готово. Но Мэй это нравилось, она до этого считала что мужчина вообще не может делать это хорошо, с ним она поняла, что ошибалась.
      Развод наступил резко, хотя он никого из них не удивил. Они разошлись без скандала, по инициативе Мэй, муж тогда ей сказал, что она конченная, и лучше чем он не найдет. Он в это искренне верил, она нет.
      –Стоп! - сказал себе Роман, когда перед ним пошли новые картинки, он смотрел на Мэй, она докуривала сигарету.
      Все произошло за какие-то секунды. Он мог и дальше смотреть то, что происходило с Мэй после этого, но Роман не стал. Это было даже больше чем читать чужое письмо, в этом случае он читал человеческую жизнь.
      –Ну что голубки? - спросила появившееся Чжу и, не дожидаясь ответа, направилась в комнату, где Ролиньер играл в бильярд с Юанем
      –Спасибо за разговор,- сказала Мэй, провожая взглядом Чжу.
      –Давай продолжим на обратном пути.
      Мэй заколебалась.
      "От этого разговора, - уловил Роман ее мысль,- я вся горю от возбуждения"
      –В тебе есть что-то,- тихо сказала она,- я вижу тебя в первый раз, но рассказываю такое, что не знает даже моя лучшая подруга.
      Мэй поднялась и пошла в комнату стюардов.
      "Помимо всего прочего,- подумал он, когда шасси коснулось бетона,- у меня появился особый дар. Я свободно разговариваю с женщиной на такие темы, которые бы раньше вообще никогда не затронул. К тому же, я могу видеть человека, чувствовать его, знать о нем больше, чем кто бы то ни было. Это нечто, надо будет с этим еще поработать…"
      Их встретил высокий пожилой мужчина, при виде его Ролиньер широко улыбнулся, однако мужчина на его улыбку не ответил.
      –Садись в машину,- резко сказал он.
      На выходе их ждало три кадиллака. Люсьен собрался, было сесть вместе с Ролиньером, но Артуа его остановил:
      –Садись рядом с водителем.
      Люсьен кивнул Роману на соседнюю машину:
      –Езжай с Юанем.
      –Понял, - Роман направился в первую машину, куда сел Юань.
      Кортеж тронулся, водители быстро начали набирать скорость.
      Роман, который не мог не узнать, что твориться в салоне куда сел Ролиньер и мужчина, выпустил туда своего двойника.
      Эфирная сущность, отделившись от Романа, мгновенно оказалась внутри закрытого салона, где сидел Ролиньер и мужчина.
      –…что это такое? - продолжал мужчина, - что это было за интервью? Ты…
      –Дядя, уже поздно жалеть об этом.
      –Ничего не поздно, зачем ты сказал этому болвану про свой сон? Мы попытались запретить выход всего интервью на другие телевизионные станции, так знаешь что вычудил этот кретин?
      –Адам?
      –Да, твой репортеришко, которого ты решил опекать, он послал все ваше интервью по компьютерным сетям, мы не успели ничего сделать, как он умудрился разослать сотни копий. Артуа, что ты наделал? Мы для этого тебя послали?
      –Дядя, кто-нибудь должен был это сказать, это лишь вопрос времени.
      –Артуа, - вздохнул мужчина,- я давал твоему отцу слово, что буду заботиться о тебе как о собственном сыне.
      –Я знаю.
      –В субботу все соберутся. Что ты говорил в интервью?
      –Дядя, я никогда не шел против ордена, но мы идем в тупик.
      –Мы идем хоть куда-то, твой путь вообще никуда.
      –Ты тоже считаешь, что я не выполнил ваш приказ?
      –Да.
      Артуа посмотрел в окно.
      –Знаешь дядя, я никогда этого не говорил раньше, я вообще многого не говорил, слишком долго привык молчать, находясь в нашем кругу. Но сейчас, мне совсем не страшно, не страшно умереть, не страшно жить. На самом деле я всегда боялся, боялся того, что не буду нравиться моему отцу, матери, потом вам, боялся того, что я делаю, но делал как все, боясь, что вы меня не поймете. А теперь этого страха нет, дядя, впервые в жизни у меня его нет. Я живу без страха, на меня вчера было покушение, а я спокойно еду с тобой в машине и разговариваю, как будто ничего не произошло.
      –Артуа, что ты несешь?
      –А ты дядя не боишься? - Ролиньер развернулся и посмотрел в глаза сидевшему мужчине.
      Тот не выдержал взгляд и повернул голову в окно.
      –Ты знаешь, что есть мы и они, так было всегда.
      –Уверен ли ты дядя в их защите?
      –Уверен, и хватит об этом.
      –Зачем меня позвал президент?
      –Он смотрел твое интервью, хочет поговорить с тобой об этом.
      –Ты меня встретил, чтобы дать кое-какие указания?
      –Да.
      –Вы встречались с ними?
      –Еще нет, они должны этого захотеть, а не мы. Нам нужно прикрытие, а им поддержка, на нас идет колоссальное давление остальных. Поговори с Чжоу, подготовь его, а потом в дело вступим мы. Только не говори ему лишнего.
      –Дядя, я все сделаю правильно.
      –Ты делай лишь то, что тебе говорят, если ты не хочешь слушать меня, то тебе лучше вообще не встречаться с президентом.
      –Но он же этого хочет?
      –Да какое нам дело до того, что он хочет?! Если в субботу я еще смогу вытащить тебя из той ямы, куда ты нас засунул, то…
      –Дядя,- перебил его Ролиньер,- извини, что я тебя перебиваю, но, пожалуйста, не останавливай меня.
      –Что ты еще задумал?
      –Ничего.
      –Артуа, я знал тебя еще ребенком, ты всегда следовал тому, что тебе было предначертано. Твой путь был безупречен, ты шел к своей цели, ты добился всего, о чем может только мечтать человек нашего круга. Тебе осталось сделать всего несколько простых шагов и мы у конечной цели, но что делаешь ты?!
      –Я говорил тебе дядя, а ты не слушал.
      –Слушал.
      –На меня уже дважды было совершено покушение, об этом ты не говоришь ни слова, зато вы очень возмущены интервью.
      –Тебя оба раза вытащили из него.
      –Не многовато покушений за пять дней? Сколько человек в совете против нашей игры?
      –Сколько бы не было, мы решаем этот вопрос. Кстати, пару слов о твоем новом телохранителе…
      –Я не просил.
      –Хватит меня перебивать,- повысил голос мужчина.
      – Извини, дядя,- опустил голову Ролиньер, покраснев.
      –Альен Оруансе действительно был членом ордена, участвовал в спецоперациях, из последнего задания, которое было девять лет назад, он не вернулся. Из его группы никто не вернулся. Мы попытались связаться с людьми, которые бы помнили его, но пока не нашли. Поиски продолжаем.
      –Зачем?
      –Если он выжил, и больше никогда не появлялся в ордене, то почему? Как такое могло случиться?
      –Я верю ему.
      –А мы нет.
      –Пока он меня устраивает.
      –Мы доверяем только проверенным людям, он вне нашего круга.
      –Дядя, ты лучше скажи, что происходит в ордене.
      –Некоторые не в восторге от твоего назначения, не рады тому, что мы сейчас делаем, они на нас сильно давят.
      –Ты хочешь сказать, что у вас раскол?
      –Я ничего тебе не говорю, но покушения на тебя мы не одобряли.
      –Однако и не противились.
      –Ты болен Артуа, если бы мы решили тебя убрать, ты исчез бы с лица земли в течение указанного времени, и тебе не помогла бы вся охрана земли вместе взятая. Я сказал тебе, мы работаем над этим.
      Ролиньер повернул голову, смотря в окно.
      –Артуа, ты сбился с пути.
      Они ехали молча в течение минут пяти, оба смотрели в окна.
      –Артуа, вернись на тот путь, по которому мы тебя направили.
      –Дядя, я иду по другому пути, но он правильный. Не мешай мне, если я ошибусь, то…
      Мужчина погладил Ролиньера по руке.
      –Артуа, в субботу будет эпохальный день для нас всех, наша семья всегда занимала в совете важную роль. Я буду помогать тебе, но не сделай так, чтобы из-за твоей ошибки, нас могли в чем-то обвинить. Понимаешь Артуа, мир, в котором мы живем, напоминает минное поле, если делать все правильно, то ты никогда не подорвешься на мине, если же хоть раз ступить не туда, весь твой предыдущий путь учитываться не будет, ты подорвешься, и о тебе все забудут.
      –Я делаю это для всех нас.
      –Смотри, не ошибись, - и после недолгой паузы мужчина добавил,- я с тобой…
      –Спасибо дядя.
      Машины въехали в высокие ворота.
      –Я все сделаю правильно, дядя.
      –Я в этом не сомневаюсь, - заметил мужчина.
      Они вышли около дверей огромного дома.
      Ролиньер зашел в дом вместе со своей охраной.
      Их встретил невысокий мужчина лет сорока пяти в черном фраке.
      –Добро пожаловать господин Ролиньер,- произнес он.
      –Здравствуйте.
      –Господин президент ждет вас.
      –Веди, - просто сказал Ролиньер.
      Роман обратил внимание на то, что после разговора с дядей настроение у Ролиньера было сильно испорчено.
      Они поднялись на второй этаж, и подошли к одной из дверей. Там их встретил высокий мужчина в черном костюме.
      –Здравствуйте господин Ролиньер,- сказал он,- господин президент ждет вас. Ваша охрана может отдохнуть, здесь мы полностью гарантируем вашу безопасность.
      –Останьтесь,- приказал Ролиньер своей охране.
      "И не подумаю,- мысленно решил Роман, пуская вслед за Ролиньером своего двойника.
      Чжоу сидел за столом и читал отчет, когда дверь открылась, он поднялся со своего места и направился к вошедшему Ролиньеру.
      Одет президент был в светлые брюки и синюю рубашку.
      –Здравствуйте господин Ролиньер,- протянул руку Чжоу.
      –Здравствуйте господин президент, - ответил Ролиньер, пожимая руку.
      Они сели за столик, на котором стояли фрукты, два стакана и графин с соком.
      –Пока нам приготовят ужин, хотелось с вами побеседовать.
      –К вашим услугам.
      –Я видел все интервью,- сказал президент.
      Ролиньер сразу понял что все, означает и то, что он говорил Адаму, когда была рекламная пауза.
      –Есть некоторые вещи, заинтересовавшие меня. Например, ваш сон, это метафора, или он действительно имел место?
      –Имел место.
      –И вы поверили тому, что это вещий сон, и он может иметь место в реальности?
      –Да.
      Чжоу откинулся в кресле, улыбаясь.
      –Как на это посмотрели ваши коллеги из ордена?
      –Они недовольны услышанным.
      Чжоу кивнул.
      –Очень интересно, значит это была ваша инициатива?
      –Да, мое интервью было слишком откровенным, наверное, на это они совсем не рассчитывали.
      –Трудно поверить, что вы их можете чем-то удивить.
      –Не верьте, они и сами не могут в это поверить.
      –Вы становитесь популярным.
      –Состояния на этом не сделаю,- усмехнулся Ролиньер.
      –Зависит от того, что вы задумали.
      Они помолчали, наконец президент нарушил паузу.
      –В нашу первую встречу у нас не вышло нормального общения, я решил подождать, таких встреч у меня проходило сотни, таким образом, легко формировать человека. После встречи с ним, когда он говорит то, что нужно, у вас как бы само собой появляются решения, а тут еще советники говорят, да, вот так сделать будет правильно, ну вы понимаете?
      –Конечно, скрытое влияние.
      –Но сегодня, когда мне доставили все ваше интервью, первый раз я смотрел его по телевизору, у меня что-то перевернулось. Я захотел встретиться с вами.
      –Вы вдруг осознали, что сказано было много, поэтому со мной нужно поскорее встретиться, иначе другой такой возможности может не произойти. После интервью вы были немного шокированы, вы задали себе вопрос, а может он прав, этот Ролиньер, вдруг, после моей смерти, боги, о которых принято всем говорить, мне не помогут? Ведь я не всегда был честен и, хотя периодически советовался со святыми, они меня убеждали, что моя дорога правильная.
      –Хватит! - резко перебил Чжоу.
      –Что случилось господин президент?! Вас задело за живое?
      –Вы не сносны!
      Чжоу яростно сверил глазами Ролиньера, тот, не отводя взгляда, смотрел на президента.
      –Те святые, у которых я советовался, были чистыми людьми, поэтому для меня их мнение поважнее, чем ваше.
      –В чем их чистота? Вам об этом сказали такие же, как они, или у вас есть ревизоры, которые могут проверить духовную чистоту?! Господин президент, для того, что бы оценить святость другого, нужно самому быть святым.
      –Как же вы можете говорить о святости, если сами далеки от нее…
      –Я не называл себя святым.
      –Во тьме есть свет, и в свете тьма, это всем известно, где заканчивается святость, а начинается зло, никто не может сказать. Добро и зло помещено на одной монете и одна сторона является злом, другая добром. Отделить одно от другого невозможно.
      –Как жаль, господин президент, что вы верите в это. В свете не может быть тьмы, а во тьме света, есть или одно, или другое. Зло, никогда не сравниться с добром, и утверждать, что отделить одно от другого невозможно, значит повторять чужую глупость.
      –Это слишком.
      –Посмотрите вокруг! - повысил голос Ролиньер,- Эта комната освещена, где вы видите здесь тьму?! Почему вы повторяете слова, в смысле которых никогда не задумывались?! Какое вам дело до того, что сказали другие, даже если их и называли великими людьми?
      Чжоу оглянулся, осматривая комнату.
      –Вот! - воскликнул он, показывая рукой на кресло, - под ним тьма.
      –Потому что под ним нет света, а где здесь, в видимом пространстве, тьма?
      На лице Чжоу ничего не отражалось, он с минуту просидел молча.
      –В свете нет тьмы, а во тьме нет света, - произнес он, - боже, как просто?
      –Ваш личный опыт, стоит дороже всех книг и истин, которые вы услышали.
      Чжоу впервые искренне улыбнулся.
      –Вам повезло господин Ролиньер, а то уж я чуть было не решил отужинать без вас. А у меня такой повар…
      Люсьен и Роман остались в комнате отдыха.
      –Пойдем вниз,- предложил Люсьен Роману,- здесь их вотчина.
      –Тогда в тире, когда мы с тобой работали в паре, мишень не вылетела к тебе, потому что ты ее остановил? - неожиданно спросил Люсьен, когда они спускались по лестнице.
      –Как бы я ее смог остановить? - улыбнулся Роман.
      –Вот и я думаю, почему те двое, которые выхватили вчера автоматы на лестнице, не смогли произвести выстрелы по Ролиньеру?
      "Глупо выделываться, - отметил про себя Роман,- не будь мишени, Люсьен бы еще мог поверить в свою быстроту, а здесь два показателя. Из них можно вполне составить какой-то вывод"
      –Наверное, ты их опередил.
      –Вряд ли.
      –Почему мы не сели в лифт? - решил перевести тему Роман.
      –Юань сказал, что в шахте была заложена взрывчатка, им потом пришлось эвакуировать все здание, взорвись бомба, последствия были бы ужасающими. Действуют так не профессионалы, а отморозки, которые готовы на все, ради выполнения задания.
      Они вышли из дома на улицу.
      –Этим сейчас занимается служба безопасности,- сказал Люсьен,- кстати, должен тебе заметить, что Ролиньер лично приказал не задавать тебе ни одного вопроса, хотя тебя очень хотели допросить.
      –Почему меня?
      –Всех опросили, кроме меня и тебя.
      Роман с удовольствием вдохнул свежего ночного воздуха.
      –Пусть думают, что хотят, - сказал Роман,- пока Ролиньер меня прикрывает, я не хочу об этом говорить.
      –Не хочу тебя пугать, но Ролиньер для меня очень много сделал, если с ним что-то случиться по твоей вине…
      –Если тебе не нравлюсь я как работник, - перебил его Роман,- обратись с просьбой замены к Ролиньеру.
      –Я не буду этого делать.
      –Тогда Люсьен, не пудри мне мозги, мы вместе работаем, и хочешь ты этого или нет, но на какое-то время мы еще должны потерпеть друг друга.
      –На какое?
      –Пока Ролиньер не скажет мне, чтобы я проваливал.
      Они прошли немного по лужайке, в воздухе пахло цветами, в ночи раздавались звуки сверчков.
      –Не становись только у меня дороге,- предупредил Люсьен.
      Роман усмехнулся.
      –Не ревнуй Люсьен, нам нечего делить.
      –Я не ревную,- повысил голос Люсьен, - и хватит ухмыляться.
      –А тебе хватит распускать нюни! - Роман резко остановился и повернулся к Люсьену, - Ты начальник охраны и должен думать только об этом, а не о том, что на твое место могут назначить меня. На твое место я не претендую, к тому же Ролиньер не так глуп, чтобы из-за двух случаев меня ставить во главе. Он так же, как и вы, все, понимает, что это могло быть сделано специально, с целью моего внедрения к вам в клан. Работай спокойно и смотри по сторонам, мы одна команда, считаешь по-другому, иди к Ролиньеру. Он все поймет, и я уже завтра окажусь где надо, а ты будешь спокойно его охранять и дальше. Ты этого хочешь?
      Люсьен казалось, прикидывал все то, что сказал Роман.
      –Но при этом тебе не надо забывать, что когда мои люди, как ты их называешь, придут за ним, а это думаю скоро случиться, тогда вас будет ждать что-то намного покруче, чем первое и второе покушение. Они уже промазали, если второй раз были они же, третьей ошибки не допустят.
      –А ты один их сможешь остановить?!
      –Я почувствую их раньше, чем любой из вас, а значит, в этом случае у нас появится шанс вытащить Ролиньера.
      –Если ты играешь против нас, - тихо сказал Люсьен, не сводя с Романа глаз,- обещаю, уйти живым ты не сможешь. Можешь доложить о нашем разговоре Артуа.
      –Твоя работа долаживать, а моя работать.
      –Я работаю!
      Люсьен повернулся к Роману спиной и пошел по направлению к дому.
      "Ты не знаешь главное, - подумал Роман,- что не успеешь ты еще вытащить свой ствол, с целью убить меня, как окажешься на земле с простреленной головой. А когда на Ролиньера нападут пиратские отборные отряды, то единственный человек, который еще сможет попытаться его вытащить оттуда, буду я, а не все ваши системы безопасности и толпы телохранителей…"
      Роман прошел еще немного по саду и присел у дерева.
      "Что там делает Ролиньер? - спросил Роман, спохватившись,- С этим Люсьеном потерял столько времени"
      Роман выпустил из себя двойника и направил его в дом, чтобы он оказался там, где находились президент и Ролиньер. Чем больше он узнавал, тем больше ему хотелось слушать. Он даже представить себе не мог, что сможет вознестись так высоко.
      Охранять человека, который беседует с президентом огромной страны и при этом ведет себя не как подчиненный, а скорее, как равный. К тому же, Роман слушал интересные вещи о свойстве мира, о том, какой он в действительности, а не с подачи средств массовой идиотизации, как мудро заметил кто-то.
      После ужина президент предложил выйти на улицу, подышать воздухом, пройтись перед сном.
      Охрана выбежала из дома перед их выходом и рассеялась по округе, прячась таким образом, чтобы их не было видно проходящим.
      Роман увидел двух телохранителей бегущих в его сторону, заметь они его, возможно бы потребовали, чтобы он вернулся в дом, не находясь здесь. Роман представил себя колючим кустом, который рос около ветвистого дерева и впустил эту мыслеформу в бегущих. Телохранители пробежали в метре от него, занимая свои позиции дальше.
      Чжоу заметно повеселел после ужина, он шел не торопливым шагом и смотрел вокруг.
      –Вы не верите в бога? - неожиданно нарушил паузу Чжоу.
      –В какого?
      –Он один, разве нет?
      –Спросите об этом верующих нескольких конфессий, и они скажут, что у каждого он свой.
      –Мы оба идем по этой дороге, но она одна и какая разница, если вы считаете, что движетесь по ней более грациозно, чем я, в конце пути нас обоих ожидает одно и тоже.
      –А если изначально дорога выбрана не правильно, тогда мы оба окажемся не у той цели, к которой стремились.
      –Значит, вы верите в своего бога, а наш бог неправильный?
      –Если человек поставит в угол тряпку, украсит ее чудесным орнаментом, и решит каждый день молиться ей, советоваться с ней, просить у нее помощи, наконец верить, что благодаря этому, он разговаривает с самим богом. Можете поверить, через нескольких дней тряпка ему ответит, она будет давать советы, даже помогать по жизни, хоть и не так часто, как ему хотелось бы, но помощь эта придет. При этом человек даже не задумается, что он бы итак получил некие выгоды от своей деятельности, что этим он обязан простому успеху, а не разговору с тряпкой.
      А если миллионы людей поверили, что эта тряпка священна, потом сотни миллионов, в течение десятков, сотен, тысяч лет. Это же колоссальная энергетика. Теперь эта энергетическая субстанция живая, она питается этой массой, и верующие питаются ей. Сами того не осознавая, они формируют друг друга, просящему иногда дается, разве это трудно? Если человек работает на вас, причем усердно, почему бы не дать ему иногда премиальные?
      –Господин Ролиньер, - поморщился Чжоу,- здесь не уместен юмор.
      –Этот миф формировал миллиарды людей, святые, писали о нем книги, учили свою паству жить по божьим законам, чтобы умилостивить бога и прийти на тот свет с чистой душой. Но ни один бог, созданный нами, не смог решить ни одну человеческую проблему, а только усугубил их, потому что религия скорее разделяет людей, чем объединяет.
      Бог созданный человеком, это миф, потому что создан нашим я, мыслью, а мысль может создать только то, что она знает. Но поскольку мысль ограниченна, она и описывает бога, согласно своей интерпретации. А это уже не бог, а мечтания о нем, бога может познать только разум, но когда он есть, он не нуждается в словах, они не смогут описать того, что есть бог на самом деле. Слова в этом случае бессильны.
      –Вы откуда знаете?
      –Один раз я присутствовал на встрече с уникальным человеком…
      –Он тоже говорил о боге?
      –Нет, на той встрече мы больше коснулись мысли и разума, в нашей повседневной жизни. Это был огромный опыт, вы не представляете, какая от него исходила энергетика…
      –С этим гуру можно встретиться?
      –Уже нет, мне повезло что я успел, он умер десять лет назад. Хотелось бы добавить, что гуру он себя не считал, был против того, чтобы его называли авторитетом, и не имел учеников.
      –Десять лет назад и вы помните об этом?
      –Встречи с некоторыми людьми остаются в нашей памяти на всю жизнь, к тому же в действительности, я начал понимать его больше и то, о чем он говорил спустя лет, наверное, пять.